Проблематика соотношения языка и реальности в контексте формирования смыслообразующего центра экономической деятельности

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРОБЛЕМАТИКА СООТНОШЕНИЯ ЯЗЫКА И РЕАЛЬНОСТИ В КОНТЕКСТЕ ФОРМИРОВАНИЯ СМЫСЛООБРАЗУЮЩЕГО ЦЕНТРА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Вартанян Евгений Варданович

Развитие экономической деятельности на протяжении истории человечества, помимо очевидного положительного влияния на хозяйственную, социальную, культурную и другие сферы, имеет и оборотную сторону. Негативные аспекты выражаются в деструктивном влиянии на общественное сознание вследствие формирования ложных ценностей.

Очевидно, что изначальной предпосылкой экономического прогресса является биологическая природа человека, заставляющая адаптироваться к условиям окружающего мира. При этом экономическую деятельность в целом можно считать одной из важнейших сфер эволюционного развития вида, охватывающей процессы удовлетворения потребностей человека в природной и социальной средах. На протяжении истории в данной сфере прослеживаются полярные тенденции: с одной стороны, к непосредственной реализации желаний, с другой, - к их подавлению.

Превалирование второго сценария сводится к возникновению в общественном сознании ценностных установок, согласно которым нравственные конструкты вытесняют инстинктивное начало. Данная ситуация может быть объяснена ошибкой в формировании системы ориентации субъекта в мире. Так, дихотомия нравственности и природной сущности человека имеет место лишь при выполнении ряда условий, среди которых - преобладание бинарных оппозиций в мировосприятии, сведение феноменов окружающей реальности к абстрактным категориям, а также стигматизация биологических механизмов человеческой активности.

Исходное состояние, заставляющее искать способы сведения комплексных структур к двойственности, описано Гегелем в «Лекциях по философии духа» как дезориентация сознания в многообразии опыта, влекущая за собой страх утраты идентичности [2, с. 16]. Решением данной проблемы традиционно считается отождествление субъекта с каким-либо из элементов рассматриваемой системы, однако релятивистичность ее описания средствами языка позволяет судить о спекулятивности подобного подхода. Тем не менее текст зачастую играет более существенную роль в жизни человека, нежели окружающая реальность как таковая: социальные конвенции проникают в индивидуальное сознание вместе с языком и его внутренней логикой.

Глубинные причины данного феномена затрагивает Э. Фромм в работе «Здоровое общество», объясняя подобную ситуацию потребностью «…в какой-нибудь системе ориентации, независимо от того, истинна она или ложна. Если у человека нет такой субъективно удовлетворяющей его системы ориентации, он не может быть психически нормальным» [6, с. 78].

На современной стадии развития экономической деятельности личность, кристаллизованная описанным образом, не может выступать в качестве подлинного субъекта. Индивид, подчиненный внешним ориентирам, не способен представлять собственные потребности ни как потребитель, ни как производитель благ. Проявления природной сущности человека в подобной ситуации искажаются и подавляются вследствие подмены конструктивной активности актом абстрагирования. Это выражается, в частности, в виде контраста между расширяющимися возможностями самоактуализации субъекта и невротизацией социума.

В сфере экономической деятельности описанная проблематика усугубляется тем, что ряд ее структурных элементов основан на абстракциях (например, - деньги, собственность). Вследствие этого отсутствует возможность принципиального различения искусственных и естественных феноменов средствами категориального аппарата экономики. Тем не менее дифференциация происходит, однако не в рамках абстрактного мышления, а в самой исторической действительности, проявляющей роль элементов экономической деятельности в контексте эволюционных процессов природы.

Прогресс, обусловленный развитием потребностей человека, расширил экономическую сферу далеко за пределы проблематики хозяйственной деятельности. Углубление знаний об окружающем мире наряду с их синтезом в рамках междисциплинарного подхода (в данном контексте - интеграция экономики с математикой, социологией, психологией и другими науками) оставляют все меньше пространства для условностей и ригидных представлений о механизмах социально-экономических отношений.

К настоящему времени в общественной и культурной сферах сформировались ложные ценности, ограничивающие реализацию субъекта крайне бедным набором целей, который, в свою очередь, замкнут на внешних проявлениях экономических и социальных процессов (наглядная иллюстрация этого - феномен так называемого «показного потребления», описанный Т. Вебленом [1]). Тенденции, проявившиеся в экономической сфере в XX - начале XXI в., свидетельствуют о необходимости переосмысления ценностных ориентиров в ракурсе соответствия вектору подлинного развития.

Ярчайшим примером краха традиционных представлений о сущности и механизмах функционирования экономических процессов явилась Великая депрессия 30-х гг. Она показала несостоятельность существующих концепций в контексте описания сферы хозяйственных отношений: дискуссии об истинных причинных кризиса продолжаются до сих пор. При этом средство, позволившее стабилизировать ситуацию в экономике (имеется в виду доктрина Дж. М. Кейнса), лежало за пределами классической экономической теории.

Исследователь писал: «Всякое правительство может существовать долгое время, печатая бумажные деньги. Это значит, что оно может получить таким образом распоряжение над ресурсами столь же реальными, как и те, которые поступают налоговым путем. Средство это дискредитировано, но действенность его в известных пределах неоспорима» [5, с. 108]. Результативность предложенных Кейнсом мер позволила судить о неустойчивости экономических закономерностей ввиду их подверженности влиянию ценностных факторов.

Практическая реализация концепции Кейнса стала возможной благодаря наличию ценностной установки, связанной с отождествлением денег и богатства. Это дало возможность ухода от «золотого стандарта» в пользу увеличения массы бумажных денег, что, как показала практика, оказалось абсолютно адекватной мерой. Таким образом кризисная ситуация подчеркнула необходимость формирования нового подхода к рассмотрению сущности денег. Именно их знаковая природа позволила осуществить переход от так называемого «золотого стандарта» к Бреттон-Вудской, а впоследствии - и Ямайской валютой системе. Стабильность стоимости денег уступила роль волатильности, вследствие чего проявилась их подверженность влиянию неограниченного числа факторов, среди которых золото и труд являются лишь частностями.

Сегодня мы можем с большой долей уверенности судить о том, что элементы экономической деятельности не несут в себе какого-либо содержания, кроме того, которое задается совокупностью всех факторов системы, активных в данный момент. Они представляют собой сложные структуры конвенционального характера, что иллюстрируется многообразием и изменчивостью дефиниций базовых экономических явлений (труда, денег, собственности, экономической свободы) на протяжении истории. Упомянутые сущности не могут быть обнаружены в чистом виде ни в окружающей природе, ни в индивидуальном сознании, - они представляют собой лишь промежуточные результаты деятельности человека, связанной с опредмечиванием его потребностей.

Таким образом, для корректного использования той или иной экономической категории необходимо принимать во внимание всю совокупность культурно-исторических условностей, в контексте которых она была сформирована. В противном случае понятия, взятые в «широком смысле», суммируются в эклектичные и аморфные в содержательном аспекте представления о функционировании системы экономической деятельности. Это существенно снижает возможности контроля над ее процессами, делает затруднительным прогнозирование и в конечном счете служит препятствием к прогрессивному развитию. Именно поэтому в современном мире возникает запрос на формирование достаточно гибкой картины экономической реальности, которая позволила бы своевременно учитывать нелинейную динамику множества влияющих на систему факторов, при этом не теряя информативности.

Заметный прогресс в данном направлении был обеспечен институциональной теорией, в которой система хозяйственных отношений рассматривается как совокупность экономических и неэкономических аспектов. Институционализм берет свое начало в работе Т. Веблена «Теория праздного класса»; в основе концепции лежит переосмысление роли человека в экономической сфере в соответствии со спецификой современного общества.

Исследователь определяет институты как «…распространенный образ мысли в том, что касается отдельных отношений между обществом и личностью и отдельных выполняемых ими функций; и система жизни общества, которая <…> может с психологической стороны быть охарактеризована в общих чертах как превалирующая духовная позиция или распространенное представление об образе жизни в обществе» [1, с. 201-202]. Таким образом, отличительной чертой институционализма является акцентирование роли общественных структур как основных факторов, организующих экономическую деятельность.

В данной связи возникает проблема формализации критериев, которые позволили бы однозначно отнести тот или иной сегмент социально-экономических отношений к конкретному институту. Поскольку человеческие потребности универсальны для всех представителей социума и являются фундаментом любой целенаправленной активности, то становится очевидным, что именно специфика способов их удовлетворения определяет мировосприятие, а также характер деятельности индивида. Таким образом, в ходе формирования либо принятия абстрактной модели внешнего мира, посредством которой осуществляется сознательное взаимодействие с окружающей реальностью, и выделяется доминирующий элемент, вокруг которого образуется институт.

Например, стремление человека к установлению контроля над внешними процессами, среди прочего, способствует развитию научной сферы: воля к власти реализуется путем использования интеллектуальных возможностей и накопленного знания. Акцентуация морально-нравственных принципов (культура, религия) позволяет судить о проявлении проблематики безопасности в сфере ценностей. В конечном счете подлинные основы мировосприятия и активности сводятся к биологической природе человека, его инстинктивным программам, которые, будучи помещенными в тот или иной исторически сложившийся социальный контекст, принимают разнообразные и зачастую противоречивые формы.

Акцентируя динамичность институциональной концепции, Веблен указывал на нестационарность лежащих в ее основе процессов взаимодействия человека и окружающей среды: «Социальные институты не только сами есть результат процесса отбора и приспособления, формирующего преобладающие или господствующие типы отношений и духовную позицию; они в то же время являются особыми способами существования общества, которые образуют особую систему общественных отношений…» [Там же, с. 200].

Принципиальное отличие между институциональной структурой общества и традиционными системами разделения социума состоит главным образом в степени гибкости. Институциональные образования могут принимать любое содержание, поскольку, по сути, представляют собой средство преодоления человеком дезориентации в условиях кризиса смысловых ориентиров путем самоотождествления с теми или иными сегментами социальной реальности. Проблематика роли отдельного субъекта в сфере социально-экономических отношений при этом остается неразрешенной, поскольку принципы, составляющие фундамент институциональных структур, представляются в значительной степени общими и не подразумевают достаточной детализации.

Тем не менее возникновение концепции институционализма отражает тенденцию к отказу от статичных моделей общественной реальности в целях более достоверного ее понимания. Крах общепринятых способов мышления в экономической науке на фоне стремительных трансформаций окружающей действительности показал невозможность построения адекватной модели социально-экономических отношений средствами одного лишь языка, релятивистичность и конвенциональность которого не позволяет принять его в качестве системообразующего элемента сознания.

Имея в виду постепенную деактуализацию традиционных способов мышления, современные исследователи предлагают принципиально новые концепции познания, среди которых наиболее показательны такие философские направления, как деконструктивизм и так называемая «археология знания».

Автором концепции деконструктивизма является Ж. Деррида, рассматривающий язык не как средство трансляции смысла, а как непосредственную реальность, внутренняя динамика которой обеспечивается вариативностью содержания элементов текста. Собственно деконструкция позволяет проследить формирование языковых структур в ходе взаимодействия более простых элементов, лишенных собственного смысла («С того момента, когда вы замечаете, что слово не значит что-то одно, что оно может значить две разных и, может быть, две противоположных вещи, - с этого момента вы начинаете замечать материю языка и акт письма. Поэтому деконструкция - это не философская система, это способ письма - не использование языка, а вовлеченность в язык, и вовлеченность в разные языки, в различные идиомы» [4]).

Применение данного подхода к рассмотрению экономики сводит ее к проблемам, лежащим за пределами исторически сложившихся хозяйственных отношений: «наука, соотносящая объекты мышления с верховными моментами, фактически есть не что иное, как общая экономика, рассматривающая смысл этих объектов в отношении друг к другу, а в конечном счете - в отношении к утрате смысла» [3, с. 341].

На наш взгляд, пессимистичная позиция Деррида обусловлена априорностью идеи тождественности реальности и текста в его исследованиях. Альтернатива заключается в предположении о том, что смысловое содержание человеческой деятельности не может быть обнаружено в описывающем ее тексте, - оно находится вовне, в связи с чем возникает необходимость выявления глубинных причин, обусловливающих формирование языковых конструкций, а не вытекающих из них.

Исследования Деррида продемонстрировали, что возможности языка сводятся к маркировке определенных точек пересечения субъекта и объекта, подразумевающих формирование ассоциативных рядов. При этом фиксация однозначного смыслового содержания может быть осуществлена только при выполнении ряда условий. С одной стороны, социально-экономическая среда должна быть изолирована, насколько это возможно, от внешних влияний; с другой, - необходим фактор принуждения к конформности с тем или иным семантическим пространством. Примером этого может выступать патриархальное общество, в котором значимость авторитета обеспечивается закрытостью системы и отсутствием рациональных альтернатив.

Сегодня становится очевидным, что процесс глобализации привел к инфляции установок долженствования, что дало возможность относительно свободного применения языка как средства формирования смыслов в соответствии с ситуационной спецификой, а также потребностями субъекта, продуцирующего текст. Обнаружение потребностей и принятие их в качестве структурирующих элементов сознания является принципиальным моментом в контексте дальнейшего развития и минимизации искажений мировосприятия, возникающих за счет некритического принятия существующей ценностно-смысловой парадигмы. В данной связи становится актуальной расстановка приоритетов, которая позволила бы связать весь спектр потребностей в целостную и эффективную структуру.

Данный вопрос глубоко изучен М. Фуко, отмечавшим, что на протяжении истории главенствующая роль длительное время принадлежала потребности в безопасности на всех уровнях социальной иерархии, которая обеспечивала возможность относительно стабильного существования патриархального строя [7, с. 105-106]. Согласно концепции мыслителя, экономическая деятельность представляет собой средство достижения власти. При этом стремление к ней может отражать как завуалированную потребность в безопасности, так и волю к знанию, которое позволяет человеку свободно реализовывать себя в тех или иных обстоятельствах.

Фуко доказывает, что стремление к знанию является основной движущей силой для каждого отдельного субъекта [8]. Мыслитель рассматривает знание и власть как разные модальности одного и того же явления: «…полезное для власти или противящееся ей знание производится не деятельностью познающего субъекта, но властью-знанием, процессами и борьбой, пронизывающими и образующими это отношение, которое определяет формы и возможные области знания» [9, с. 43]. Таким образом, на фоне диссолюции искусственных границ культурного, этнического и политического характера в социуме стремление к власти приобретает характер универсального фактора, направляющего человеческую деятельность.

Потенциал власти и знания является общедоступным, однако успех его реализации находится в прямой зависимости от первопричин, побуждающих человека устанавливать контроль над внешними факторами. Как уже было упомянуто, функцию наиболее глубинного каузального фактора в данном контексте может выполнять как потребность в самоактуализации, так и - в безопасности. Иными словами, существуют две принципиально различных предпосылки, обусловливающих дальнейшую активность человека в сфере удовлетворения его базовых потребностей. Их соотношение в социуме во многом определяет развитие экономической деятельности на протяжении того или иного исторического периода.

Приоритетность безопасности объясняется актуальностью выживания человека в неблагоприятной среде: решающую роль при этом играет интеграция индивида с обществом, обеспечивающим определенную базу для существования. При этом социум в целом находится в своеобразной изоляции, способствующей восприятию географических, культурных, религиозных, политических, идеологических и других факторов как неизменной данности. Результатом этого является логоцентричность доминирующей мировоззренческой позиции.

В современном мире на фоне формирования глобальной цивилизации подобная ситуация может поддерживаться лишь искусственным путем: естественным образом происходит «разгерметизация» существующих систем ориентирования, содержание которых не может оставаться прежним ввиду внедрения новых элементов извне. Сегодня экономическая сфера уже не нуждается в жесткой структуре ценностных установок, - инфляция традиционных ценностно-смысловых конструкций исключает их использование в качестве основы дальнейшего развития.

Становится очевиден тот факт, что подлинная реальность экономической деятельности сводится к потребностям человека, лежащим в основе всякого социального феномена. Язык, культура, хозяйство и общественное устройство в целом выступают в качестве условностей, назначение которых состоит в обслуживании процесса удовлетворения потребностей, и которые теряют всякий смысл при обособлении в самостоятельные явления.

Специфика жизнедеятельности человека такова, что ее объективная оценка может быть произведена только путем соотнесения индивидуальной активности с вектором эволюционного развития. В настоящее время актуальна индивидуальная реализация в ракурсе превосходства над усредненным, «нормальным» уровнем, тогда как кристаллизация в нем характеризует неэффективность развития. При этом критерием успеха в самоактуализации целесообразно принять достижение гармонии между личностью и окружающей реальностью. Расширяя сферу своего влияния и адаптируясь к внешним обстоятельствам, человек интегрируется в природные процессы, и его присутствие в мире приобретает определенную значимость.

Таким образом, базовым условием общественного и индивидуального благополучия являются не гомеостатические процессы, протекающие на фоне усугубляющейся невротизации социума, а определенное сочетание экзо- и эндогенных факторов, позволяющее конкретному индивиду продолжать экспансию в те или иные области бытия. Знание собственной природы, гибкость в выборе методов достижения целей и понимание причинно-следственных связей внешней среды необходимы для поддержания состояния, открывающего возможности развития в условиях непрерывной трансформации субъекта и объекта.

ценностный кризис социокультурный экономика

Список литературы

1.Веблен Т. Теория праздного класса / пер. с англ. М.: Прогресс, 1984. 368 с.

2.Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии духа / пер. с нем. М.: Дело, 2014. 304 с.

3.Деррида Ж. Письмо и различие / пер. с франц. СПб.: Академический проект, 2000. 495 с.

4.Деррида Ж., Хартман Д., Изер В. Деконструкция: триалог в Иерусалиме [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer. info/bogoslov_Buks/Philos/Derr/dekon.php (дата обращения: 05.07.2016).

5.Кейнс Дж. М. Избранные произведения / пер. с англ. М.: Экономика, 1993. 543 с.

6.Фромм Э. Здоровое общество. Догмат о Христе / пер. с нем. М.: Транзиткнига, 2005. 571 с. 7. Фуко М. Безопасность, территория, население / пер. с франц. СПб.: Наука, 2011. 544 с.

8.Фуко М. Власть и знание [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Fuko_intel_power/ Fuko_14.php (дата обращения: 11.08.2016).

9.Фуко М. Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы / пер. с франц. М.: Ad Marginem, 1999. 480 с.

Размещено на Allbest.ru