НаучНый диалог. 2016 Выпуск № 10 (58) / 2016

Размещено на http://www.allbest.ru/

270

Выпуск № 10 (58) / 2016 НаучНый диалог. 2016

261

Взаимосвязь между финансированием науки в США и численностью американского научного сообщества: опыт Национального научного фонда

Райнхардт Роман Отмарович (2016), кандидат экономических наук, преподаватель кафедры дипломатии, ФГАОУ ВО «Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации» (Москва, Россия)

Рассматривается вопрос взаимосвязи между объемами финансирования научных исследований и разработок в США, выполняемых государством и Национальным научным фондом, с одной стороны, и численностью ученых как получателей данных средств, с другой стороны. В ходе критического анализа выявляются спорные моменты методологии Национального статистического центра по научной и инженерно-технической деятельности, используемой при оценке кадрового потенциала американской науки для разработки научной-политических мер. Уделяется внимание наличию существенных временных лагов при представлении информации, недостаточной подробности изложения методики, ограниченной согласованности со стандартами, применяемыми Организацией экономического сотрудничества и развития, отсутствию расчетов соотношения между объемами финансирования и численностью научного сообщества. Новизна исследования видится в том, что эмпирически рассчитан средний показатель подушевого финансирования ученых Национальным научным фондом, а также средний объем государственных расходов на науку, приходящийся на одну ставку научного сотрудника. Приводится трактовка динамики данных показателей в контексте стратегических приоритетов национальной научной политики и работы фонда. Доказано, что за последние 15 лет средний объем финансирования американских ученых фондом снизился главным образом за счет роста числа получателей средств, что свидетельствует об определенном отходе от «элитаристской» концепции функционирования организации, заложенной при ее создании, и может иметь негативные последствия для дальнейшего развития американской фундаментальной науки.

По уровню развития науки, оцениваемому на основании объективных критериев [OECD STIS, 2015], Соединенные Штаты Америки традиционно входят в число мировых лидеров. Одним из центральных звеньев американской инфраструктуры в области научно-исследовательской работы (НИР) является Национальный научный фонд (ННФ), созданный в 1950 году. Деятельность данной организации нашла подробное описание в работах ряда зарубежных [Holbrook, 2005; Mazuzan, 1994] и отечественных [Блинов, 2013; Коннов, 2007; Коннов и др., 2012] исследователей. Тем не менее до настоящего времени не получал должного внимания вопрос о подходах ННФ к кадровому измерению научного сообщества и научно-политических ориентирах относительно численности последнего во взаимосвязи с финансированием ученых. В официальных документах и пресс-релизах ННФ [NSF, 2016] данная проблематика затрагивается без прямых указаний на стратегические установки и приоритеты. В то же время, по мнению экспертов [Коннов, 2007, с. 14], американский фонд олицетворяет «элитаристскую» модель финансирования, то есть нацелен на материальную поддержку в сравнительно большом объеме крайне ограниченного числа ученых. Такая концепция восходит к идеям, выраженным в широко известном докладе отца-основателя ННФ В. Буша «Наука: бесконечная передовая» [Bush, 1945]. Цель настоящего исследования заключается в том, чтобы косвенным образом выявить и охарактеризовать научно-политические установки в отношении взаимосвязи между финансированием американского научного сообщества со стороны государства и ННФ и численностью этого сообщества. Актуальность данной задачи определяется первостепенным значением человеческого капитала в рассматриваемой сфере и перспективами использования полученных результатов как для более глубокого понимания научной политики США, так и с точки зрения возможного применения зарубежного опыта в отечественной практике, в частности, в работе Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). кадровый америка наука финансирование

1. Оценки кадрового потенциала науки США: критический анализ

Учет трудовых ресурсов, задействованных в сфере научных исследований и разработок, традиционно считается одним из приоритетных направлений деятельности ННФ. С целью оптимизации данного процесса в 2010 году на базе Управления по статистике научных ресурсов был создан Национальный статистический центр по научной и инженерно-технической деятельности (НСЦНИД). В соответствии с действующими нормативно-правовыми актами [SEI, 2016] Национальный научный совет (управляющий орган ННФ) каждые два года представляет Президенту и Конгрессу США доклад о состоянии национальной науки, содержащий основные индикаторы ее развития. Третья глава данного доклада традиционно посвящена трудовым ресурсам, их количественной и качественной характеристике, трендам, сформировавшимся в соответствующем сегменте американского рынка труда, а также международным сравнениям.

Согласно последней версии указанного документа [SEI, 2016, p. 297] по состоянию на 2013 год численность американских ученых и исследователей в зависимости от выбранной методологии подсчета составляла от 6 до 21 млн человек. Такой разброс объясняется тремя вариантами подсчета показателя: по числу занятых в секторе НИР (6,2 млн), по числу лиц с профильным образованием (21,1 млн), по числу рабочих мест, для занятия которых требуются научные знания и исследовательские навыки в минимально установленном объеме (17,7 млн). При этом среднегодовой темп прироста числа занятых в сфере НИР в период с 1960 по 2013 годы составил около 3,1% против аналогичного показателя в 2,0 % для общего числа занятых.

С точки зрения анализа состояния дел в исследуемой сфере, равно как и перспектив ее развития, приведенная статистика обладает определенными недостатками. Во-первых, временной лаг между датой отчета и датой предоставления сведений составляет примерно три года, за которые конъюнктура может существенно измениться. Это касается всех доступных на настоящий момент на официальном сайте ННФ выпусков доклада [NSF, 2016]. Практика показывает, что такой временной промежуток достаточен для структурных сдвигов -- как положительных, так и отрицательных. Так, в разгар мирового финансового кризиса число занятых в сфере НИР сократилось с 5,4 млн в 2009 году до 5,0 млн в 2010 году, то есть на 400 тыс. человек за один год [SEI, 2012; SEI, 2014]. Вместе с тем в 2007 году оно составляло 5,5 млн [SEI, 2010]: таким образом, до рецессии значимых изменений не наблюдалось, и количественно научное сообщество росло устойчивыми темпами -- в среднем на 3,2 % ежегодно в 2004--2007 гг. Тем не менее такое запаздывание в значительной степени усложняет процесс разработки научной политики в ее кадровом измерении и, вероятно, снижает эффективность последней: лица, принимающие решения (в частности, Президент и конгрессмены) ориентируются на ин формацию трехлетней давности. Разумеется, полностью решить проблему лагов технически невозможно, однако работа над их сокращением видится вполне осуществимой и полезной как в позитивном (как есть / было?), так и в нормативном (как должно / могло бы быть?) плане.

Во-вторых, как в соответствующей главе доклада [SEI, 2016, p. 294-- 418], так и в приложении к нему по методологии [SEI, 2016, p. 884] фактически отсутствуют пояснения и комментарии по порядку определения и расчета вышеуказанных индикаторов. Сам НСЦНИД практически не занимается сбором первичных статистических данных, но использует источники бюро трудовой статистики министерства труда, министерства торговли, бюро переписи населения и некоторых других профильных организаций, на ресурсы которых ссылается в докладе. В то же время документ не содержит разъяснений по ряду принципиальных вопросов, например, каким образом определяется минимальный уровень научных знаний и исследовательских навыков, необходимый для работы на учитываемых должностях, какие именно рабочие места попадают в категорию НИР и т. д. Адресаты доклада, в свою очередь не имеющие специального статистического, социологического образования или опыта работы с подобными материалами, вынуждены воспринимать как данность тот факт, что в США по состоянию на такой-то год столько-то ученых-исследователей. Данное обстоятельство отражает условность и до известной степени субъективный характер представленной информации. Думается, что более подробное описание методологии может быть весьма полезным для повышения уровня транспарентности публикуемых сведений.

В-третьих, судя по значениям и формату предлагаемых индикаторов, методика НСЦНИД мало согласуется с общепринятыми стандартами анализа трудовой статистики в области НИР, в частности, с положениями широко известного Руководства Фраскати, используемого Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) для международных сравнений. В названном Руководстве подробно объясняются преимущества использования в качестве мерила трудовых ресурсов, занятых в научно-исследовательской деятельности, ставок в пересчете на рабочее время (full time equivalents) перед их «поголовной» численностью (headcount) [Frascati, 2015, p. 154--156]. Именно первый индикатор считается более показательным и удобно применимым для межстрановых сопоставлений, поскольку техника сбора и обработки исходных данных аналогична для большинства объектов исследования. Второй индикатор, напротив, практически всегда нуждается в адаптации и корректировке ввиду особенностей работы национальных статистических служб. Возможно, некоторая гармонизация подходов и переход к каноническим нормам Руководства Фраскати, в особенности применительно к подсчету кадров, способствовал бы более четкому отражению реалий в изучаемой сфере.

Наконец, в-четвертых, недостаточное внимание в докладе уделяется относительным показателям, и прежде всего по-душевному финансированию ученых-исследователей. Временные ряды для индикатора, рассчитываемого как отношение валовых внутренних расходов на научные исследования и разработки к совокупной численности человеческих ресурсов, занятых в соответствующем секторе рынка труда, приводятся только в контексте сравнений для США, ЕС, Японии, Южной Кореи, КНР и России в виде графиков без указания самих значений [SEI, 2016, p. 408]. Между тем динамика как раз этого показателя представляет первостепенный интерес с позиций научной политики. Для определения ее стратегических ориентиров недостаточно знать, сколько в стране ученых или сколько страна ежегодно тратит на науку. Взаимосвязь этих двух категорий, установление которой возможно хотя бы путем простейшего арифметического действия, есть ключ к пониманию текущего состояния конъюнктуры в секторе НИР. Безусловно, такая методика не лишена структурных недостатков: в экономическом смысле среднее подушевое финансирование сродни «средней температуре по больнице». С другой стороны, для первоначальной характеристики исследуемого объекта подобный подход можно считать вполне приемлемым и позволяющим получить общее представление о ситуации. Впоследствии допустимо перейти к спецификации и дроблению -- например, исчислению среднего уровня финансирования сотрудника в зависимости о его ученой степени, пола, возраста, этнической группы и т. д., как это сделано для абсолютных показателей. Результаты проведения подобной процедуры могут быть достаточно репрезентативными для лиц, принимающих решения в области научной политики.

То же относится и к деятельности самого ННФ. Информация об усредненном распределении средств, выделяемых на финансирование ученых по линии фонда, в частности в виде грантов, могла бы рассматриваться как один из ключевых показателей эффективности его функционирования и во многом определять его место в национальной системе финансирования науки. Далее количественное сравнение наряду с качественным анализом позволило бы выделять модели финансирования науки для отдельных стран. На базе этого уместно бы было обусловливать принятие научно-политических мер, направленных на воздействие на один или оба показателя: изменение расходов в совокупности с увеличением или снижением чис ленности научно-исследовательских кадров.

2. Подушевое финансирование американских ученых со стороны государства и ННФ

До настоящего времени такая постановка вопроса не находила отражения ни в официальных документах, ни в специализированной литературе. Исходя из этого далее предпринята попытка расчета двух описанных индикаторов, а именно: среднего подушевого («поставочного») финансирования ученых со стороны государства в целом и со стороны ННФ, в частности (табл. 1), а также трактовки их динамики с точки зрения национальной научной политики США.

Таблица 1. Финансирование НИР и число занятых в данном секторе в США, 2000--2015 гг.*

На протяжении рассматриваемого периода рост государственных рас ходов на американскую науку значимо превысил рост численности научного сообщества: среднегодовые значения темпов прироста первого показателя составили 4,4 %, второго -- 2,0 %. Иначе говоря, если с 2000 по 2013 годы государственные расходы на НИР выросли в 1,8 раза, то число ученых -- лишь в 1,3. Объем средств ННФ, выделяемых на поддержку американских исследователей, наоборот, вырос несколько меньше (в 1,8 раза за период 2000--2015 гг.), чем число их реципиентов (в 1,9 раза за аналогичный период) при значениях среднегодовых темпов прироста в 4,0 % и 4,4 % соответственно.

Имеет смысл обратить внимание на то, что с 2000 по 2011 годы динамика госрасходов на науку, которые не сокращались даже в разгар мирового финансового кризиса 2008--2009 гг., демонстрировала устойчивый повышательный тренд. Их снижение в среднем на 2,7 % последовало только в последние два года наблюдений. Что касается числа ученых, то оно наиболее ощутимо сокращалось в 2010 году -- на 4,2 %, вероятно, в русле общей рецессии с годовым временным лагом, а также в 2004--2005 гг. (-1,1 %, возможно, в результате реализации реформы науки и образования 2002 года также с временным лагом). На всех остальных отрезках исследуемого периода индикатор демонстрировал умеренный рост -- даже в 2001--2003 гг. (4,6 %) несмотря на последствия так называемого кризиса доткомов.

Дотации со стороны ННФ фактически сокращались только в 2005 году (-3,0 %) и 2013 году (-3,8 %). В 2009 году в рамках пакета антикризисных мер ННФ [ARRA, 2009], помимо обычных бюджетных ассигнований, получил дополнительные средства в размере 3 млрд долл. США (почти половина ежегодного бюджета фонда!), а в 2010 году -- еще 600 млн долл. США. Прекращение действия этой программы в 2011 году привело к снижению выделяемых ученым средств на 12,9 % (эффект высокой базы). С 2014 года по настоящее время их объем вновь возрастает на 3,6 % в среднегодовом исчислении. Число получателей данных средств сокращалось в 2002 году (-2,5 %), в 2005--2006 гг. (в среднем на 11,3 %) и в 2011 г. (-6,1). Тем не менее через 2--3 года после каждого такого спада значение показателя уже превышало прежний уровень. Его максимальный рост (+22,2 %) был зафиксирован в 2008--2010 гг., то есть пришелся на самый пик кризиса. По всей видимости, это связано с грамотной реализацией мер, направленных на сохранение национального научного потенциала, и может расцениваться как важное достижение администрации Б. Обамы. Начиная с 2011 года показатель устойчиво растет в среднем на 6,1 % в год.

После описания динамики рассмотренных индикаторов целесообразно перейти к анализу их взаимосвязи (рис. 1.). Следует сразу отметить, что сопоставление изображенных выше трендов носит в известной степени условный характер: в первом случае речь идет о государственных расходах, приходящихся в среднем на одну ставку, во втором -- расходах ННФ в среднем на одного человека. Несмотря на это в целом данные представляются сопоставимыми. Более того, тот факт, что на протяжении всего периода наблюдений их значения соизмеримы, весьма примечателен.

За исследуемый период средний объем государственных расходов на одну ставку работника НИР вырос примерно на 10 тыс. долл. США. Незначительное снижение показателя имело место в 2003 году (-1,9 %), 2008 году (-1,6 %) и в 2011--2013 годах (в среднем на -2,8 %). В остальные промежутки времени он последовательно рос, наиболее ощутимо в 2001 году (+11,1 %) и 2010 году (+11,4 %).

Докризисная динамика подушевого финансирования ННФ и динамика государственного поставочного финансирования во многом когерентны. Своего апогея в почти 37 тыс. долл. США первый индикатор достиг в 2009 году благодаря вышеупомянутой антикризисной мере. Однако далее вследствие одновременного увеличения числа реципиентов средств и уменьшения их объема показатель стал резко падать и к 2014 году снизился до уровня 2000 года (около 21 тыс. долл. США). Данная тенденция сохранялась и в 2015 году. Иными словами, в среднем каждый ученый, выполняющий исследование при финансовой поддержке ННФ, в настоящее время получает меньше средств, чем 15 лет назад (!). Думается, что в терминах научной политики данный феномен в некоторой степени может трактоваться как отход от традиционных приоритетов и ценностных установок ННФ с «элитаристской» моделью поощрения исследователей.

Рис. 1. Среднее подушевое финансирование ученых-исследователей в США со стороны государства и ННФ в 2000--2013 гг., долл. США (построено автором на основании данных табл. 1)

В рамках критического анализа подходов ННФ к оценке индикаторов развития человеческого капитала в сфере НИР установлены определенные спорные положения, а именно: существенные (до трех лет) временные лаги в предоставлении информации, недостаточно подробные методологические пояснения, ограниченная согласованность с международными стандартами, неотраженность взаимосвязи между численностью ученых и их финансированием. Эмпирическое установление последней позволило заключить, что за последние 15 лет рост числа ученых, напрямую поддерживаемых фондом, превысил рост объема средств, выделяемых на такую поддержку. На уровне государства ситуация обратная: повышение госрасходов на науку значимо опередило увеличение числа ставок научных сотрудников. Так, среднее финансирование одного американского ученого, работающего на полную ставку в 2013 году, стало на 10 тыс. долл. США (+35 %) выше аналогичного показателя за 2000 год, в то время как по истечении того же периода средний объем средств, выделяемых ННФ одному ученому, вернулся к первоначальному уровню, а к 2015 году оказался ниже последнего на 1200 долл. (около 6 %). Такая тенденция объясняется значимым увеличением числа физических лиц, поддерживаемых фондом, в частности грантополучателей, и свидетельствует о некотором отходе от классической «элитаристской» модели. Подобный тренд в корне противоречит этическим ценностям и социально-психологическим установкам не только американской научной культуры [Юревич, 2001, с. 316], но и общества в целом и, вероятно, может иметь негативные последствия для дальнейшего развития американской науки. Вместе с тем нельзя не отметить действенность отдельных мер по стимулированию американской науки: выделение средств в размере, сопоставимом с половиной бюджета ННФ, в 2009--2010 гг. во многом позволило сохранить национальный научный потенциал во время Великой рецессии. То, как будет в дальнейшем складываться ситуация вокруг кадровой и финансовой составляющих научной политики США, во многом зависит от результатов предстоящих президентских выборов. Судя по выступлениям основных претендентов на эту должность, тезис о необходимости увеличения финансирования фундаментальных исследований, особенно по линии ННФ, в координации с созданием новых рабочих мест в большей степени фигурирует в дискурсе кандидата от Демократической партии х. Клинтон [Gizmondo, 2016; Kaplan, 2016]. Тем не менее делать выводы относительно реалистичности подобных заявлений пока представляется преждевременным.

Источники и принятые сокращения

1. ARRA -- American Recovery and Reinvestment Act 2009 [Electronic resource] // United States Government Publishing Office.

2. Frascati Manual -- Frascati Manual 2015: guidelines for Collecting and Reporting Data on Research and Experimental Development, The Measurement of Scientific, Technological and Innovation Activities [Electronic resource] // OECD Publishing, Paris.

3. NSF -- National Science Foundation [Electronic resource] // NSF.

4. OECD STIS -- OECD Science, Technology and Industry Scoreboard 2015: innovation for growth and society [Electronic resource] // OECD Publishing, Paris.

5. SEI 2010 -- Science and Engineering Indicators 2010 [Electronic resource] // Arlington, VA: National Science Foundation.

6. SEI 2012 -- Science and Engineering Indicators 2012 [Electronic resource] // Arlington, VA: National Science Foundation.

7. SEI 2014 -- Science and Engineering Indicators 2014 [Electronic resource] // Arlington, VA: National Science Foundation.

8. SEI 2016 -- Science and Engineering Indicators 2016 [Electronic resource] // Arlington, VA: National Science Foundation.

Литература

1. Блинов А. Н. К истории создания национальных научных фондов / А. Н. Блинов // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. -- 2013. -- № 1. -- С. 257--268.

2. Коннов В. И. Научная политика США: от концепций к практикам / В. И. Коннов, А. В. Балышев // Вестник РУДН. Серия, Международные отношения. -- 2012. -- № 2. -- С. 5--12.

3. Коннов В. И. Самоуправление на «передовой»: становление национального научного фонда США / В. И. Коннов // Вестник Российского фонда фундаментальных исследований. -- 2007. -- № 4. -- С. 10--15.

4. Юревич А. В. Социальная психология науки / А. В. Юревич. -- Санкт-Петербург: Русский христианский гуманитарный институт, 2001. -- 352 с.

5. Bush V. Science -- the Endless Frontier. A Report to the President by Vannevar Bush, Director of the Office of Scientific Research and Development [Electronic resource] / V. Bush // National Science Foundation. -- 1945.

6. Gizmondo. The 2016 Presidential Candidates' Views on Biomedical Research and Medicine [Electronic resource] / Gizmondo.

7. Holbrook J. Assessing the science-society relation: The case of the US National Science Foundation's second merit review criterion [Electronic resource] / J. Holbrook // Elsevier. -- 2005.

8. Kaplan K. How science would fare under a Clinton or Trump administration. [Electronic resource] / K. Kaplan // Los Angeles Times.

9. Mazuzan G. The National Science Foundation: a Brief History [Electronic resource] / G. Mazuzan // National Science Foundation. -- 1994.

Размещено на Allbest.ru