Внешнеэкономические отношения стран Ближнего Востока

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство транспорта Российской Федерации

Федеральное агентство железнодорожного транспорта

Омский государственный университет путей сообщения

Кафедра «Экономика»

Курсовая работа

Внешнеэкономические отношения стран Ближнего Востока

Выполнила: студентка гр.53 а

Е. Н. Бурцева

Проверил: д. э. н .,профессор

В. П. Шпалтаков

Омск 2016

Содержание

Введение

1. Внешнеэкономическая деятельность стран Ближнего Востока

1.1 Особенности внешнеторговой деятельности стран исламского региона

1.2 Модели социально-экономического развития

2. Боевые действия на Ближнем Востоке

2.1 Сирийский конфликт

2.2 Экономические отношения России со странами Ближнего Востока

Заключение

Библиографический список

Введение

внешнеэкономический внешнеторговый исламский сирийский

Внешнеэкономические отношения стран Ближнего Востока - тема актуальна для сегодняшнего времени, она очень широкая для изучения, так как сейчас происходят серьезные боевые действия в Сирии, которые развиваются очень бурно.

Целью данной курсовой работы является рассмотрение внешней политики стран Ближнего Востока.

Для раскрытия темы курсовой работы необходимо рассмотреть следующие задачи:

· Изучить особенности внешнеторговой деятельности стран исламского региона

· Рассмотреть модели социально - экономического развития

· Выяснить причины боевых действий на Ближнем Востоке

· Определить, в каких экономических отношениях Россия сейчас состоит со странами Ближнего Востока

1. Внешнеэкономическая деятельность стран Ближнего Востока

1.1 Особенности внешнеторговой деятельности стран исламского региона

Страны Ближнего Востока расположены на стыке Азии, Европы и Африки. Исторически сложилось так, что данный регион имеет важное геополитическое положение. Стоит отметить, что здесь пересекаются морские и воздушные пути между Востоком и Западом, Севером и Югом, вследствие чего данный регион долгое время являлся объектом агрессивной политики стран Запада.

К числу исламских стран Ближнего Востока относятся Египет, Бахрейн, Ливан, Ирак, Саудовская Аравия, Оман, Израиль, а также Иран, Турция и Катар. Интеграция перечисленных стран в один регион возможна не только по географическому положению, но и по ряду других признаков. В частности, в странах данного региона довольно слабо представлено этническое и конфессиональное разнообразие. Население этих стран в основном представляют арабы - мусульмане. Более того, во всех арабских государствах, за исключением Турции, государственной религией является ислам, а первым лицом государства может быть только мусульманин.

Несмотря на то, что большинство экономистов относят страны исламского региона по экономическому развитию к странам «третьего мира», данный регион имеет существенное значение для мировой экономики. Это обстоятельство обусловлено прежде всего природными богатствами региона. Так, например, в Египте расположено довольно крупное месторождение железной руды; в складчатых горах Турции и Ирана обнаружены запасы хрома и меди; богатое различными химическими элементами Мертвое море расположено на территории Иордании и Израиля. В регионе имеются небольшие запасы золота, вольфрама, марганца, полудрагоценных камней, абразивных материалов, а также крупные месторождения извести, используемой при производстве цемента. Наиважнейшим богатством исламского региона являются нефтяные месторождения. Так, по оценкам исследователей, запасы нефти и природного газа Персидского залива составляют соответственно 70 и 20% общемировых запасов. Разведанные запасы нефти лишь в одной Саудовской Аравии превышают запасы США и бассейна Северного моря [1, с. 89].

Как уже отмечалось, Ближний Восток был стратегическим путевым узлом между Европой, Азией и Африкой еще до начала разработки основных месторождений нефти и газа. В качестве источника нефти, стратегически важного экономического ресурса, регион стал представлять определенный интерес для крупных мировых держав с начала Первой мировой войны (1914?1918 гг.). Например, Великобритания в этот период пыталась использовать добываемую на Ближнем Востоке нефть как новое топливо для своих военных боевых кораблей взамен угля, что давало военно-морскому флоту Британии одно из решающих стратегических и технологических преимуществ.

В настоящее время исламский регион остается одним из важнейших поставщиков нефти в мире, по крайней мере для одного или нескольких грядущих поколений.

Место региона в мировой экономической системе можно определить следующим образом: в странах исламского региона проживает около 6% всего населения Земли, на которое в 2012 г. приходилось около 4% мирового ВВП благодаря экономике таких стран, как Саудовская Аравия и ОАЭ [2].

Наибольшего успеха страны исламского региона достигли в добыче, переработке и экспорте нефти (табл. 1).

Таблица 1. Показатели добычи и экспорта нефти на Ближнем и Среднем Востоке, млн баррелей ежедневно [3]

Из таблицы видно, что исламский регион является производителем и экспортером третьей части всего мирового оборота нефти.

По уровню добычи нефти первое место в мире не первый год занимает Саудовская Авария. Так, по данным сайта Британской нефтегазовой компании «BP plc» , статистика стран - лидеров по добыче нефти выглядит следующим образом (табл.2).

Таблица 2. Показатели добычи нефти странами - лидерами за 2010 - 2012 гг., млн баррелей ежедневно[3]

Особенность экономического развития стран рассматриваемого региона состоит в его неоднозначном положении в мировой экономике. Так, по комплексу экономических показателей Бахрейн, например, является одними из крупнейших финансовых центров мира. Большинство стран Ближнего Востока известны достаточно сильными социальными программами. Тем не менее по уровню социального развития, в частности по такому показателю, как младенческая смертность, по данным CIA World Factbook в 2013 г., многие из стран исламского региона находятся в промежутке от 159?го (Кувейт) до 39-го места (Йемен) [4].

Стоит отметить и то, что экономика стран данной группы качественно отличается от экономики развитых стран Запада. Основным отличием является ее «однобокость» в силу ориентированности на добычу, переработку и экспорт нефти и нефтепродуктов. В данной отрасли производится до 95% промышленной продукции, а стоимость ее экспорта достигает 92% [5]. Ведущим сектором экономики является промышленность, а не сфера услуг. В частности, по этой причине наибольшую долю в структуре импорта стран Ближнего Востока занимают машины и оборудование, а также различные транспортные средства. Наименьшая доля промышленности в ВВП, по данным CIA World Factbook за 2013 г., у Ирана - 37,6% и Бахрейна - 51,3%, наибольшая у Ирака - 64,9% [4].

Как отмечалось, представленные страны были интегрированы в один регион по определенным признакам, в частности по этническому составу, что в данном случае означает и культурную однородность. Неотъемлемой частью каждой культуры является религия как форма осознания мира, обусловленная верой в сверхъестественное и включающая в себя свод моральных норм и типов поведения, т. е. религия играет важнейшую роль в жизни общества.

С научной точки зрения, по мнению авторов, определенный интерес представляет анализ влияния религии на определенные сферы жизни общества, в том числе внешнеторговую деятельность. Обратимся к истории возникновения исламской религии. На рубеже VI?V веков до нашей эры район побережья между Синайским полуостровом и Меккой, так называемой колыбелью исламской религии, являлся местом пересечения многих торговых путей. Однако частые войны кочевых племен за владение колодцами с питьевой водой, а также воровские набеги бедуинов на поселения оседлых крестьян и проходящие караваны были серьезной помехой развитию торговли. Нужна была идеология, способная урегулировать социальные противоречия, прекратить междоусобицы и направить природную воинственность жителей на внешние направления с целью дать возможность расширения границ влияния и развития торговых связей. Благодаря Пророку Мухаммеду мусульмане приобрели собственную религию, имеющую такие отличительные положения, как «священная война» против неверных, а также богоугодность торговли. Чтобы быть богоугодной торговая деятельность должна соблюдать ряд определенных условий. Так, например, запрещена купля-продажа: «нечистот», к ним относятся свинина, алкогольные напитки и др.; товаров, не являющихся собственностью; вещей, испачканных грязью; «смешанных товаров» (масло с грязью); товаров, купленных у «неверных»; музыкальных инструментов; покупка съедобного для производства запретного (например, винограда для вина) [5].

Строго запрещено ростовщичество: «…и сделал Аллах дозволенной торговлю и запретил ростовщичество» (Аль-Бакара, 275). Торговец должен продавать товар по себестоимости без всякого желания «нажиться» на покупателе. Данное требование призвано сдержать классовое расслоение и предотвратить богатство одного мусульманина за счет другого. Более того, подобная деятельность ремесленников и торговцев «отвлекает» выгоду из государственного кармана [6. с. 356].

Исламский предприниматель должен производить, чтобы его соотечественник имел возможность этим воспользоваться. С позиций исламской религии, экономическая деятельность может быть эффективна только в том случае, если развивается согласно ее принципам. Данная деятельность должна удовлетворять интересам общества и индивида. Главное, чтобы каждый стремился не к индивидуальному обогащению или спасению, а к всеобщему. В странах исламского мира популярна благотворительность, богоугодность которой обосновывается ссылкой на Коран: «Те, кто расходуют свои имущества на пути Аллаха, подобны зерну, которое вырастило семь колосьев, в каждом колосе - сто зерен; Аллах удваивает, кому пожелает. Поистине, Аллах объемлющ, знающ» (Аль-Бакара, 2:261) [7]. Наравне с налогами в пользу бедных (поскольку прямое подаяние не приветствуется) действует запрет на получение ссудного процента, или риба. Именно стремление к наживе осуждается Кораном и приравнивается к греховности. В частности, Абд эль-Азиз Хиджази считает, что отмена ссудного процента предполагает приближение к идеалу бесклассового общества с уравнением материального положения всех членов исламской общины. «При правильном применении исламских принципов экономики, - пишет он, - мы можем достичь наивысшего жизненного уровня, например, как при жизни Мухаммеда, когда было изобилие всего и не существовало бедных» [8, с. 71]. Запрет риба при его строгом проведении в жизнь трактуется богословами как гарантия равенства возможностей для всех членов мусульманской общины.

Таким образом, ведение хозяйства в странах исламского мира имеет конкретную цель - достижение равенства всех членов мусульманской общины. Но все изложенное может существовать гармонично лишь в тех условиях, в которых оно было создано. В нынешнем стремлении мира к всеобщей глобализации возникает вопрос, как представленная «идеальная», с точки зрения исламской религии, модель торговых отношений может функционировать в совершенно иных условиях, где запреты, в частности на ростовщичество, не действуют. Оказывается, может и вполне успешно. Благодаря сильной позиции религии у мусульман арабские страны становятся идеальными международными партнерами - поставщиками, поскольку для них «лучший вид прибыли - прибыль торговцев, которые не лгут при разговоре; не нарушают слова, когда что - то обещают; не подводят других, когда те им что - либо поручают; не льстят при продаже и не придираются при покупке; и коль кто?то им что?то должен, они не заставляют его платить, и коль они должны что?то другим, они не медлят с уплатой». Такие убеждения дают покупателю уверенность в качестве поставляемых товаров. Это особенно актуально, так как некоторые страны исламского региона, например Иран и Йемен, экспортируют, кроме нефти и нефтепродуктов, продукты питания - фрукты, соленую и сушеную рыбу [9, с. 101].

При заключении торговых договоров со странами мусульманского Востока необходимо помнить и то, что исламской религией предусмотрены запреты, касающиеся торговли между мусульманами и не мусульманами. Незнание этих законов может принести весомый ущерб. К примеру, организовать поставку любых товаров, произведенных из животного (мясо, масло, шкура, жир и т. д.), в мусульманские страны намного сложнее, чем в немусульманские, поскольку торговля данными товарами у исповедующих ислам разрешена только в том случае, если они были извлечены из животного, убитого по правилам шариата. Более того, в случае необходимости организовать партнерские торговые отношения с представителями одной из исламских стран, следует учитывать, что заключение торговых сделок в период между утренним обязательным призывом к молитве и восходом солнца, хоть и не запрещено, но порицается.

Рассмотренные примеры организации торговых отношений со странами исламского региона не являются исчерпывающими. Данный вопрос требует детального научного анализа, особенно в условиях глобализации мировой экономики. Внимание к этой проблеме особенно актуально для России, которая активно развивает экономические отношения со странами Ближнего Востока.

1.2 Модели социально-экономического развития

В настоящее время в регионе сложились различные модели социально - экономического развития, определяемые во многом тем, насколько на становление экономик стран оказывали влияние традиции и верования мусульманского общества. Государства региона, выбравшие ту или иную модель, заметно отличаются по достигнутому уровню экономического развития и темпам модернизации.

К числу основных моделей относятся:

1. Модель социально - экономического развития Турции. На сегодняшний день население Турции составляет 73 миллиона человек. Из них 82% - турки, 11% - курды, в остальную часть входят арабы, греки, армяне и представители других национальностей. Более трех миллионов турков проживают в Германии и других европейских странах. Конституция Турецкой Республики признает турком каждого, кто родился на территории Турции от матери-турчанки или отца-турка. Самые крупные города Турции - это Анкара, Стамбул, Измир, Адана, Бурса. На востоке Турция граничит с Грузией, Азербайджаном, Арменией и Ираном; на северо-западе - с Болгарией и Грецией; на юго-востоке - с Сирией и Ираком. Турецкую Республику омывают Средиземное, Черное, Эгейское и Мраморное моря [10].

На территории Турции на протяжении многих веков происходили контакты и ассимиляция разных народов. К примеру, давние жители Малой Азии были похожи на шумеров Месопотамии (теперешний Ирак) и тюрков Центральной Азии. В древности на территорию Анатолии напали индоевропейские племена, которые создали Хеттское царство. Позднее здесь господствовали греки, римляне, византийцы и османы.

Историческая родина тюрок - Алтайские горы. К востоку от их земель жили монголы, а к западу - угро-финны (предки современных финнов, венгров и эстонцев). Постепенно тюрки заселяли Среднюю Азию и создали империю с огромной территорией. В девятом веке тюрки-огузы, проживавшие в Центральной Азии, приняли ислам. Позже их стали называть турками-сельджуками. Из века в век они становились все сильнее. В 11 веке турки-сельджуки завоевали Восточную Анатолию, которая входила в состав Византии. Многочисленные тюркские племена осели на территории Малой Азии, ассимилировав местное население.

Народность курды - одна из двух самых крупных этнических групп турецкого населения (вторая из них - армяне), которые, проживая на территории Турции, избежали ассимиляции с тюрками в эпоху Османской империи. Они обитают в Восточной Турции, в горных и малодоступных районах, их язык, происхождение и культурные традиции очень схожи с персидскими. В 1925 и 1930-х годах курды поднимали восстания за независимость против Турецкой Республики, которые жестоко подавлялись. Очень долгое время на территории курдов действовало чрезвычайное положение, а в 1946 году они получили такой же статус, как и остальные турецкие провинции. До сих пор эта проблема остается чрезвычайно острой, тем более, что в соседних Ираке и Иране проживают довольно сильные курдские меньшинства, оказывающие поддержку турецким курдам [10].

2. Модель арабских стран Персидского залива. Это модель тех стран, которые значительно повысили эффективность своего хозяйства за счет включенности в мировую экономику. Основой национального благосостояния этих стран является нефтяная промышленность, которая одновременно представляет собой ведущую экспортную статью. Например, в Саудовской Аравии за счет нефтедобычи обеспечивается создание около 60 % ВВП, а около 90 % экспорта приходится на нефть и нефтепродукты [5, с.34]. Благодаря многомиллиардным валютным поступлениям от продажи за рубеж сырой нефти и нефтепродуктов с начала 1970 - х гг. вопрос накопления денег в этих странах практически неактуален. Наоборот, величина их финансовых ресурсов намного превосходит величину импорта и потребности их экономик в капитале, что позволяет решать текущие задачи и одновременно ориентироваться на перспективные цели социально - экономического развития. По некоторым оценкам, величина «свободных денежных средств» составляет здесь от 100 до 250 млрд. долл., а размер золотовалютных резервов превышает 70 млрд. долларов.

3. Иранская модель социально - экономического развития. Наиболее затруднительным процесс модернизации оказался для традиционной иранской экономики с ее сильной зависимостью от религиозных, культурных и бытовых особенностей населения. Здесь процесс модернизации экономики шел не поступательно, а скачкообразно, в зависимости от приживаемости или отторжения новых элементов, привносимых мировым хозяйством на иранскую почву. Идеология этой модели направлена на постепенное разгосударствление экономики и на ее либерализацию. Целью модели является ускорение экономического развития для создания развитого общества [10].

Отраслевая структура экономики стран Ближнего и Среднего Востока существенно отличается. В то время, как некоторые страны во многом зависят от экспорта продукции нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности (Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Кувейт), другие имеют достаточно диверсифицированную экономическую базу (Египет).

Отрасли промышленности стран региона включают нефтедобычу и нефтепереработку, сельское хозяйство - производство хлопка, мясомолочное скотоводство, текстильную и кожевенную промышленности, производство хирургических инструментов, отрасли ВПК (производство оружия, боеприпасов, реактивных истребителей, ракет и т.д.).

Прежде всего, необходимо отменить тот факт, что страны рассматриваемого региона до начала 50-х годов прошлого столетия были слабо развитыми в экономическом отношении, поскольку многие из них находились под британским протекторатом. Основу экономики государств Аравийского полуострова составляли: ловля жемчуга, обслуживание проходящих через Суэцкий канал судов, торговля местного значения и хозяйство кочевников-бедуинов, разводящих верблюдов. В регионе постоянно ощущалась нехватка пресной воды, а климат всегда отличался засушливостью.

Жизнь региона коренным образом изменилась после завершения работ по разведке месторождений нефти и газа и начала их промышленного освоения. В начале 60-х годов экономика стран Персидского залива стала приобретать качественно новое очертание.

В период с 1980 - 1995 гг. темпы экономического развития стран ближневосточного региона были отрицательными (-2,2-2,6%). Основными причинами спада производства явились: - снижение потребления нефти в развитых странах в результате перехода на энергосберегающие технологии; - война Ирака против Кувейта; - введение экономических санкций против Ирака и Ирана. В эти годы устойчивый спрос на ближневосточную нефть приходился на новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии. Оживление экономики стран Ближнего и Среднего Востока (за исключением Афганистана) произошло в середине 90-х годов, когда темпы ее роста составили более 3%. Благоприятные тенденции в развитии экономики были связаны не только с положительными внешнеэкономическими факторами, но и с экономическими реформами, которые начались в этом регионе. Смысл экономических реформ заключался в следующем:

· во - первых, в некоторых странах Ближнего и Среднего Востока (Турция, Иран, Иордания, Сирия) наметился процесс разгосударствления экономики и увеличения доли частного сектора;

· во - вторых, страны Персидского залива активизировали деятельность по привлечению иностранных инвестиций в развитие частного сектора, наукоемкие отрасли национальной экономики, сохраняя контроль импорта;

· в - третьих, в ряде стран Аравийского полуострова проведена реструктуризация отраслевой структуры экономики. Особое внимание уделялось развитию строительной индустрии, наукоемких и обрабатывающих отраслей промышленности, при сокращении удельного веса нефтяной промышленности;

· в - четвертых, в экономической политике стран Персидского залива, главным образом не являющихся производителями нефти, приоритетное развитие получили такие сферы экономики, как туризм, сфера услуг и экспорт трудовых ресурсов на работы в нефтедобывающие страны (Иордания, Сирия, Йемен).

Таким образом, страны региона находились в процессе поиска оптимальной структуры экономики. Финансовые средства, получаемые от экспорта нефти, направлялись на развитие новых, нетрадиционных секторов экономики и на кредитование других стран.

Можно отметить и разработку экономических проектов, таких как проект по созданию в Египте российской промышленной зоны, меморандум о реализации которого был подписан в апреле 2007 г. в Каире.

В настоящее время главной особенностью стран региона является то, что здесь сосредоточены богатейшие в мире запасы нефти и газа. Практически все государства этого региона являются производителями и экспортерами указанных сырьевых ресурсов, либо в той или иной мере с этим связаны. Иордания, Ливан, Марокко и Тунис являются крупнейшими из последних, имея более диверсифицированную структуру производства, нежели их соседи по региону. Нефть и газ составляют основу экономического развития большинства стран, входящих в зону Персидского залива.

2. Боевые действия на Ближнем Востоке

2.1 Сирийский конфликт

В 2011 году после того, как условно-успешные перевороты произошли в Тунисе и Египте, сирийцы устроили массовые акции протеста, целью которых были отставка президента Башара Асада и свержения партии Баас, которая правит уже в течение нескольких десятилетий. Протесты затянулись, правительственные силы начали применять танки и снайперов против протестующих. Постепенно оппозиционно настроенные военные и перебежчики сформировали боевые отряды под названием Свободная сирийская армия и начали повстанческую кампанию против сирийской регулярной армии. В результате вооруженные столкновения распространились на всю страну.

Более четырех лет продолжается гражданская война в Сирии, за это время количество участников конфликта изменилось и сейчас все гораздо сложнее, чем просто противостояние между властью и оппозицией.

Трагические события начала января 2015 г. во Франции (нападение на редакцию сатирического еженедельника Charlie Hebdo и захват заложников в парижском магазине кошерных продуктов) в очередной раз высветили проблему доморощенного исламистского экстремизма в странах Запада. Эта проблема приобретает особое звучание и в свете того, что сотни и даже тысячи граждан стран Европы и Северной Америки отправляются в Сирию и Ирак для участия в боевых действиях на стороне салафитско-джихадистских группировок. Совершенно не случайно через несколько дней после террористических актов в Париже при проведении полицейских рейдов во Франции, Бельгии и Германии были задержаны лица, подозреваемые в вербовке европейских мусульман для участия в боевых действиях на стороне радикальных исламистов на Ближнем Востоке, а также вернувшиеся на родину участники этих боевых действий.

Уже в феврале 2015 г. в Бельгии были вынесены приговоры 46 подсудимым, обвиненным в принадлежности к группе, вербовавшей боевиков в Сирию. Согласно обвинению, организация Sharia4Belgium рекрутировала молодых людей для джихадистских группировок (таких как “Исламское государство”). Лидер организации Фуад Белкасем был приговорен к 12 годам лишения свободы. Он использовал публичные лекции и социальные сети для того, чтобы убедить молодых людей в необходимости примкнуть к джихаду. По официальным данным, примерно 350 бельгийцев уехали воевать в Сирию и Ирак, причем в процентном отношении к общему числу населения страны это самый высокий показатель в Европе. По некоторым оценкам, примерно 10% всех рекрутированных в Сирию были связаны с Sharia4Belgium.

Само по себе активное и возрастающее участие иностранных джихадистов в сирийской гражданской войне и военных действиях в Ираке делает

крайне затруднительным поиск мирных решений этих запутанных конфликтов. Иностранные участники боевых действий получают боевой опыт и идеологическую подпитку, обрастают новыми связями и, возвращаясь в свои страны (имея, кстати, европейские паспорта), потенциально становятся носителями серьезнейшей угрозы для безопасности Европы, Америки, других регионов, находящихся в тысячах километров от иракской или сирийской земли.

В частности, британский премьер-министр Д. Кэмерон заявил, что граждане Великобритании и других стран, воюющие на стороне исламистов (в том числе группировки ИГИЛ) в Ираке и Сирии и возвращающиеся домой, представляют крупнейшую угрозу британской национальной безопасности.

Многие эксперты придерживаются мнения, что «проверенные в боях иностранные бойцы с большой долей вероятности эффективны в подготовке атак благодаря своим полученным за рубежом тренировке, знаниям, контактам и боевому опыту - также известному как “ветеранский эффект”»[11, с. 20]. В то же время возникает вопрос - насколько возвращающиеся с войны “ветераны” опаснее тех джихадистов, которые не покидают свою страну.

Существует точка зрения, которая предполагает, что не следует переоценивать угрозу превращения всех вернувшихся с войны (в данном случае в Сирии) европейских граждан в международных террористов. В частности, как утверждают исследователи Ш. Махер и П. Нойман, основываясь на изучении примерно 1 тыс. джихадистов, вернувшихся c предыдущих конфликтов, лишь 1 из 9 бывших боевиков действительно оказывается вовлечен в террористическую деятельность, тогда как большинство по тем или иным причинам (расставание с иллюзиями, психологическое беспокойство, усталость) не становятся террористами [11, с. 20].

Конечно, можно согласиться с тем, что не следует “стричь под одну гребенку” всех участников боевых действий за рубежом на стороне радикальных исламистов. Однако отрицать полностью потенциальную опасность бывших боевиков, тем более сражавшихся под знаменами таких одиозных группировок террористического толка, как ИГИЛ или “Фронт ан-Нусра” -вряд ли разумно.

Привлекший к себе особо острое внимание в связи с нынешними конфликтами в Сирии и Ираке феномен иностранных добровольцев, едущих воевать в тот или иной регион по идеологическим и/или религиозным соображениям, не является новым. Едва ли не каждый вооруженный конфликт в странах с мусульманским населением вызывает больший или меньший приток добровольцев-джихадистов из других стран. Так было во время войны в Боснии, в Афганистане во времена советского присутствия, в постсаддамовском Ираке, на российским Северном Кавказе и т.д. Во многом именно эта традиция стала причиной появления “Аль-Каиды”, ведущей свое происхождение от так называемого “Бюро услуг” (Maktab al-Khidamat), своеобразного логистического центра, основанного в 1984 г. палестинцем Абдаллой Аззамом при финансовой помощи саудовца Усамы бен Ладена для поддержки арабских добровольцев, направляющихся для борьбы против советских войск в Афганистане. По мнению исследователя Т. Хеггхаммера, феномен иностранных бойцов представляет ?насильственное ответвление качественно нового подтекста исламизма - популистского панисламизма, который возник в 1970-е годы как результат стратегических действий маргинализованных элит, задействованных в ненасильственных международных исламских организациях. В поиске политической значимости и увеличения бюджетов эти активисты, большинство которых базировалось в Хиджазе (Саудовская Аравия), пропагандировали алармистский дискурс, подчеркивая внешние угрозы мусульманской нации. Они также создали глобальную сеть благотвори-тельности для осуществления межмусульманской помощи. Эти нормы и сети, созданные хиджазскими панисламистами, затем были применены арабскими активистами в 1980-е годы в Афганистане, чтобы рекрутировать иностранных бойцов во имя межмусульманской солидарности. Мобилизация “арабских афганцев” в свою очередь породила движение иностранных боевиков, которое существует по сей день? [11, с. 22].

Феномен “джихад-туризма” (jihadi tourism) обсуждался и в экспертных, и в политических, и в медийных кругах задолго до начала гражданской войны в Сирии. В частности, в одной из депеш, обнародованных порталом утечек WikiLeaks, британские дипломаты в декабре 2009 г. выражали озабоченность тем, что граждане Великобритании сомалийского происхождения отправляются как “джихад-туристы” в южные районы Сомали. Более того, порой поездка исламистов на “джихад” могла действительно иметь именно туристические цели. Как отмечал, например, М. Сейджман, утверждают, что многие иностранцы, приезжавшие “помогать” афганским моджахедам воевать против СССР, “несерьезно относились к войне. Некоторые саудовские туристы приезжали, чтобы заслужить лавры джихада. Их поездка была организована так, чтобы они могли ступить на афганскую землю, сделать фотографию, как они стреляют из автомата, и быстро вернуться домой как герои Афганистана” [12, с. 67].

В то же время есть основания говорить о беспрецедентном потоке иностранцев, перемещающихся в зонах конфликтов (от Африканского Рога и Ливии до Йемена и Ливии) [11, с. 24]. Сирия в этом отношении исключением не стала - с началом гражданской войны в эту страну потянулись “моджахеды” как из арабских стран, так и других государств, в том числе европейских и североамериканских. Сообщается о наличии в рядах воюющих в Сирии джихадистов и выходцев из нашей страны, а также из других стран постсоветского пространства (прежде всего имеются в виду центральноазиатские республики).

По состоянию на декабрь 2013 г. эксперты Международного центра по изучению радикализации (ICSR) констатировали, что количество иностранных боевиков, отправившихся в Сирию, превысило показатели любого другого конфликта после афганской войны [11, с. 25]. Спустя недолгое время стало очевидно, что это количество превзошло и войну в Афганистане.

Согласно опубликованному в начале апреля 2015 г. отчету ООН, с середины 2014 г. по март 2015 г. доля иностранных боевиков в таких груп-пировках как “Исламское государство” и “Аль-Каида” выросла на 71%3. Настоящими “пансионами” для экстремистов стали Сирия и Ирак, при этом значительное количество иностранных боевиков присутствует в Афганистане (6.5 тыс.), Йемене, Пакистане, Сомали и Ливии. Среди стран, граждане которых более всего представлены в рядах ближневосточных джихадистов, доклад называет Тунис, Марокко, Францию и Россию. Но есть и “экзотика” - в рядах боевиков растет число выходцев из Финляндии, с Мальдивских острвов и даже из Тринидада и Тобаго.

Особое внимание иностранных (в том числе европейских) исламистов к сирийскому кризису отчасти объясняется его “доступностью” - как географической (близость к Европе), так и материальной (дешевизна дорожных расходов): “Джихадисты могут отдать предпочтение Сирии, а, например, не Мали, поскольку билет до Тимбукту стоит гораздо дороже, чем билет в Турцию, где до границы с Сирией можно добраться на автобусе” [11, с. 25].

Можно отметить также, что “удобство” сирийского конфликта, с точки зрения европейских иностранных бойцов, может выражаться в том, что конфликт происходит по большей части в городских условиях, к которым приезжие джихадисты более привычны, нежели к суровым условиям партизанской войны в горах или пустынях.

Важным моментом служит и то, что асадовская Сирия, где власть сосредоточена главным образом в руках алавитов, которых джихадисты считют “еретиками”, как и вообще шиитов, представляет собой “идеального врага”. Вообще, приток иностранных боевиков связывается с усилением религиозной составляющей конфликта в Сирии в первой половине 2012 г., когда “межконфессиональная поляризация и распространившееся чувство заброшенности бессильным Западом в своем сочетании создали плодородную почву для радикализации исламистских идей. Иностранные бойцы стали стекаться в Сирию по тем же причинам: хотя закаленные странствующие джихадисты, конечно, могут присоединиться к борьбе где угодно, эскалация конфликта и сопутствующие жестокости против гражданского населения подвигли большое количество доселе не столь радикальных иностранных добровольцев взяться за оружие для поддержки сирийских собратьев” [11, с. 26]. Но говоря о специфике войны в Сирии, не следует забывать и о той символической роли, которую эта страна представляет для мусульман-суннитов. “Страна Шам”, как ее именуют, в частности, исламисты, имеет большое значение в исламских эсхатологических представлениях. Именно здесь должна состояться битва правоверных с Даджалом (мусульманским эквивалентом антихриста). К слову, базирующийся в Джакарте Институт политического анализа конфликтов (Institute for Policy Analysis of Confl ict) объясняет мотивацию индонезийских джихадистов, приезжающих воевать в Сирию, именно эсхатологическими предсказаниями, согласно которым последняя битва перед концом света должна состояться в стране Шам.

Свою роль в привлечении иностранных добровольцев, несомненно, сыграло и провозглашение группировкой ИГИЛ “Халифата” на контролируемых ею территориях Сирии и Ирака.

По вполне понятным причинам, имеющиеся в распоряжении исследователей данные о демографических и социоэкономических характеристиках европейских джихадистов являются неполными. По некоторым оценкам, около 6% иностранных бойцов из стран Евросоюза - это не мусульмане, принявшие ислам. Многие являются представителями второго или третьего поколения иммигрантов, мало кто из них имеет прямое отношение к Сирии. Около 18% европейцев, приезжающих к радикальным исламистам в эту страну, составляют женщины. Средний возраст иностранных бойцов из европейских государств - 18-29 лет (для сравнения, иностранные добровольцы в Афганистане в среднем были в возрасте 25-35 лет) [11, с. 27]. Большинство нынешних иностранных бойцов - естественно, мужчины. В то же время ИГИЛ привлекает из-за рубежа гораздо больше женщин, чем другие джихадистские группировки (по оценкам, 10-15% иностранных рекрутов “Исламского государства” составляют женщины, являющиеся частью своеобразного “матримониального джихада”) [11, с.27]. Известны случаи, когда в Сирию переправлялись девушки-школьницы из Великобритании, желавшие присоединиться к “Исламскому государству” (февраль 2015 г.).

Есть информация о том, что некоторые женщины - гражданки европейских стран отправляются на контролируемую джихадистами территорию Сирии вместе с детьми. Численность иностранных джихадистов, приезжающих воевать в Сирию и Ирак, до конца неизвестна, поскольку точных данных на этот счет нет. Речь может идти о приблизительных оценках. В частности, в марте 2015 г. премьер-министр Франции М. Вальс заявил, что в Ираке и Сирии воюет около 3 тыс. европейцев, но к концу года эта цифра может, по его словам, вырасти втрое. При этом в 2014 г. МВД Франции оценивало численность французских граждан, устремившихся в Сирию, примерно в 700 человек, причем около 15% из них составляли женщины с детьми, поехавшие сопровождать своих мужей.

Президент США Б. Обама утверждал, ссылаясь на данные разведки, что в Сирию отправилось более 15 тыс. иностранных боевиков из 80 стран, причем большая часть из них присоединяется к группировкам ИГИЛ и “Фронт ан-Нусра”. А по оценкам экспертов Международного центра изучения радикализации (ICSR), на начало 2015 г. количество иностранных боевиков, присоединившихся к суннитским радикальным организациям в Сирии и Ираке, достигло 20 тыс. человек (при этом примерно пятую часть из них - то есть около 4 тыс. - составляют жители или граждане западноевропейских стран). Бoльшая часть этих боевиков - граждане арабских, а также мусульманских стран Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии.

Так, по оценкам А. Зелина, самые значительные по численности контингенты иностранных боевиков представляют граждане соседних с Сирией стран (иракцы, ливанцы, палестинцы, иорданцы), многие из которых имеют опыт военных действий в Ираке. На втором месте, согласно этим оценкам, находятся боевики из стран Северной Африки (Ливии, Туниса и Алжира) [7].

При этом больше всего европейских рекрутов для джихадистов “поставляют” Великобритания (500-600), Германия (500-600) и Франция (1200), в то же время по количеству добровольцев на душу населения лидируют Бельгия (40 на 1 млн. жителей), Дания (27 на 1 млн. жителей) и Швеция (19 на 1 млн. жителей). Как показывают эти цифры, джихадистской радикализации в европейских странах подвержен “лишь статистически маргинальный сегмент местного мусульманского населения” [11, с. 28].

По мнению А. Ахмеда, в противодействии радикализации молодых европейцев-мусульман “ключевая роль принадлежит европейским правительствам”: они могут выдвинуть специальные инициативы, призванные уменьшить опасения молодых мусульман, включить их в различные программы и предоставить возможность заработка. Правительства должны использовать любую возможность проявить уважение к широкому мусульманскому сообществу. Европейские правительства должны тесно сотрудничать с мусульманскими лидерами в местных сообществах для создания доверия. В то же время в европейских странах разрабатываются программы, предусматривающие значительную роль местных сообществ в процессе интеграции мусульман в европейскую общественную жизнь, равно как и в деле идентификации возвращающихся бойцов и выделения из их числа тех, кто может представлять серьезную угрозу. Государственным органам необходима помощь сообществ в долгосрочном мониторинге точек зрения и деятельности тех из вернувшихся бойцов, которые расцениваются как потенциальные носители проблем.

Во Франции, например, было объявлено о создании колл-центра, куда можно было бы обращаться в случае озабоченности в связи с радикализацией членов семей. А в январе 2015 г. французское правительство в рамках борьбы с вербовкой джихадистами через Интернет выпустило двухминутный видеоролик, призванный объяснить молодым европейцам, почему не стоит присоединяться к исламистам на Ближнем Востоке. В этом видеоматериале среди прочего показаны жестокие сцены боев и казни, при этом авторы видеоролика предупреждают, что иностранные бойцы, решившиеся присоединиться к джихадистам, будут соучастниками убийств мирных жителей и, скорее всего, обречены на смерть вдали от родины. Трудно сказать, насколько эффективными в перспективе могут оказаться такие методы воздействия на представителей европейской мусульманской молодежи. Но можно в принципе согласиться с мнением, что “корни террористического движения XXI в. (…) нельзя выкорчевать простыми топорами. Кроме военных и социальных усилий, это потребует напряженной интеллектуальной и религиозной работы - возможно, межконфессионального движения, призванного определить истинные пути к Богу, которое переубедит столько же новообращенных террористов, сколько военные смогут найти и уничтожить. Самых фанатичных боевиков скорее обнаружат в хороших школах и в Интернете, чем в трущобах. Они являются участниками романтизированного движения, ведомого религиозной доктриной, поэтому нам нужно удвоить усилия, чтобы расшатать интеллектуальный фундамент этого движения и остановить приток новых террористов” [12, с. 224]. Та же мысль вполне применима и к проблеме иностранных бойцов, приезжающих из Европы воевать на Ближний Восток.

2.2 Экономические отношения России со странами Ближнего Востока

После окончания холодной войны и исчезновения идеологических причин для дружеских отношений или враждебности экономическая взаимозависимость стран друг от друга является одним из важнейших факторов, который в состоянии играть существенную роль в ориентировании их внешней политики. Иначе говоря, в современных условиях экономические и технологические связи превратились в один из самых главных показателей развития межгосударственного сотрудничества.

Несмотря на то, что у России нет непосредственных границ с Ираном, спектр сотрудничества между двумя странами в экономической, торговой, политической, международной и культурной сферах настолько велик, что их национальные интересы крепко связаны друг с другом.

Анализируя историю российско-иранских отношений, можно сделать вывод о том, что причиной их кризисов была разница в уровне развития обеих стран и отличие национальных идеологий. Это значит, что в большинстве случаев Россия воспринимала Иран как свое тактическое средство и, как правило, решала с ним региональные проблемы в двустороннем формате. Что же касается Ирана, то он зачастую рассматривал Россию в аспекте глобальных проблем. Не стоит забывать и о том, что российско-иранские отношения всегда выстраивались с целью поддержания безопасности, и это отражалось и продолжает отражаться на экономических и политических аспектах их сотрудничества. Другими словами, несмотря на наличие некоторых проблем регионального и международного характера, Россия и Иран так и не смогли создать какое-либо прочные основания для двухсторонних отношений в плане экономики и технологий. Если попытаться разобраться в причинах этого, то приходится констатировать тот факт, что виной всему доминирование геополитического подхода над геоэкономическим. Суть в том, что политическая составляющая российско-иранских отношений преобладает над экономической. Подобная ситуация привела к тому, что в последние годы мы являемся свидетелями укрепления сотрудничества между двумя странами в политической и международной сферах. То есть на фоне активизации политических процессов на Ближнем Востоке обе страны стали отчасти интегрироваться в плане внешней и международной политики, однако их торгово-экономические связи остались на прежнем уровне.

Важнейшим товаром, который Иран может предложить для экспорта в другие страны, являются энергоносители, но понятно, что Россию они интересуют в малой степени. С другой стороны, российские товары и технологии всегда уступали другим зарубежным аналогам и иранцы редко делали выбор в их пользу. Помимо этого, благодаря своему географическому положению Исламская Республика традиционно занимается производством сельскохозяйственной продукции в большинстве своих провинций, в то время как Россия в виду собственных климатических условий не способна производить данный вид продукции и основную часть своих продовольственных потребностей обеспечивает за счет импорта. В настоящее время поставки иранской сельскохозяйственной продукции в Россию оцениваются только в несколько миллионов долларов, хотя потенциально Иран мог бы экспортировать гораздо больше. Несмотря на многие преимущества, такие, как географическая близость, общие интересы и культурное сотрудничество, оба государства из-за недоверия, недостаточной осведомленности об экономическом, промышленном и производственном потенциале, а также отсутствия данных о рыночных потребностях друг друга на сегодняшний день задействуют лишь малую часть своих торговых возможностей.

В последние месяцы на фоне введения разного рода санкций со стороны Европы и России и недавнего наложения эмбарго на импорт товаров из Турции Москва и Тегеран предприняли ряд мер для замещения европейской и турецкой продукции, поставлявшейся на российский рынок, иранскими аналогами. В частности, российское правительство санкционировало импорт из Ирана рыбы, курятины и молочной продукции, снизила таможенные пошлины на эти товары, а также поставила на повестку дня сокращение тарифов на поставки из Ирана сельскохозяйственной продукции. Исламская Республика является самым ближайшим производителем данного вида продукции к югу от России и имеет настолько большой потенциал в этой области, что способна обеспечивать рыночные потребности своего северного соседа. Иранское правительство тоже, в свою очередь, использует все свои политические и дипломатические возможности для поощрения предпринимателей и торговых фирм обеих стран к еще большему развитию сотрудничества друг с другом, чтобы они смогли играть более активную роль на пути следования иранской продукции на российский рынок.

Для получения истинного представления о возможностях рынка в России обратимся к внешнеторговой и макроэкономической статистике этой страны за 2011 -- 2013 года, которая показывает, что в условиях четырехпроцентного роста экономики в этой стране наблюдается снижение безработицы, увеличение дохода на душу населения, заработных плат и валового внутреннего продукта за счет продажи нефти по высокой стоимости и ее масштабного производства, а также наращивание валютных резервов и сокращение внешнего долга. Кроме этого, внешнеэкономический оборот за этот период достиг отметки в 900 миллиардов долларов. Несмотря на все эти достижения, анализ экономического сотрудничества между Россией и Ираном в 2011 -- 2013 года свидетельствует о снижении товарооборота с 3,5 миллиарда долларов до чуть более 1,5 миллиарда, причина которого по большей части заключалась в введении против Ирана жестких западных санкций. В 2014 -- 2015 годах в международной экономике и внешних отношениях России и Ирана стали намечаться некоторые изменения, позволившие надеяться на укрепления экономического сотрудничества между ними. За последние два года в результате снижения цен на нефть, начала украинского кризиса и западного давления на Россию ее товарооборот с другими странами, в том числе и с Китаем, снизился на 30 -- 40%. Несмотря на это, товарооборот России с Ираном не только не сократился, а даже увеличился на 5%. С другой стороны, в Иране после прихода к власти правительства Хасана Рухани, которое уделяет пристальное внимание ликвидацию внешней напряженности и развитию отношений с другими странами, сотрудничество официальных представителей Москвы и Тегерана поднялось на совершенно иной уровень. Чаще стали происходить встречи государственных служащих обоих государств и визиты торгово-экономических делегаций. Стороны приступили к переговорам по вопросу обеспечения потребностей российского рынка продукцией сельского хозяйства, рыболовного промысла, а также продуктами, богатыми протеином, включая молоко и молочные продукты, мясо и мясные изделия. Несмотря пятипроцентный рост товарооборота между двумя странами в 2014 году, его последующее некоторое замедление можно объяснить несколькими факторами [13].

В первую очередь по причине того, что российское правительство взяло на себя обязательство соблюдать санкции, введенные Советом Безопасности ООН против Ирана, частному сектору и банковской структуре России пришлось признать одностороннее эмбарго Европы и Америки против иранской экономики, в результате чего в указанный период времени возникли определенные препятствия для перевода денежных средств и реализации финансовых и банковских сделок. Разумеется, после отмены санкций в январе текущего года все эти трудности будут преодолены.

Кроме того, некоторые частные структуры российской промышленности, пользующиеся еще советскими технологиями, были лишены возможности заниматься экспортом своих разработок в Иран, поэтому ожидать начала их сотрудничества с иранской стороной не представляется возможным. К этим структурам относятся предприятия горнодобывающей, нефтехимической, нефтеочистительной и нефтегазовой промышленности. Ирану будет трудно найти точки соприкосновения с этими секторами российской экономики.

Стоит также отметить, что крупные торговые центры розничной торговли в России, как правило, являются подразделениями европейских концернов и подчиняются распоряжением своих головных офисов, которые, в свою очередь, действуют по указке собственных национальных правительств, добивающихся от Ирана определенных целей. В качестве примеров таких гипермаркетов можно привести Auchan и Ikea.

Что касается Ирана, то здесь необходимо напомнить, что в этой стране не сложилась адекватная торгово-экономическая инфраструктура, включая транспортную сферу, страхование, массовое промышленное производство, соответствующая качествам мировых рынков и принципам международной торговли, а имеющийся ограниченный потенциал не рассчитан на удовлетворение рыночных потребностей всей России. До тех пор, пока производство сельскохозяйственной продукции в Иране не будет использовать новейшие технологии в плане массового производства, упаковки, хранения и экспорта товара, вряд ли можно ожидать, что она займет подобающее ей место на российском рынке. Потребители в России привыкли покупать добротную европейскую продукцию и поэтому они не готовы переходить на товары среднего или даже низкого качества [13].

Также заметим, что иранские производители отправляют свои товары на рынок привычными для них способами, которые явно не подходят для транспортировки на длинные расстояния, ведь чтобы оказаться на российском рынке подчас необходимо преодолеть путь длиной почти в три тысячи километров. Самые разные сферы, включая саму сельскохозяйственную продукцию, контейнерные транспортные линии, всю железнодорожную сеть, технологии упаковки, производство молочной и тепличной продукции, а также экспортные терминалы, до сих пор не получили должного развития в Иране, поэтому они не могут быть использованы для поставок первосортной продукции или сохранять первоначальное качество товаров вплоть до его доставки российским потребителям. Конечно, некоторые производимые в Иране сельскохозяйственные товары доходят до российского рынка, однако, к сожалению, создать налаженной сети для экспортных поставок так и не удалось. В настоящее время Иран экспортирует в Россию такие продукты, как киви, огурцы и прочие овощи, апельсины и мандарины, однако значительная их часть портится, не доходя до конечного пункта транспортировки либо из-за финансовых проблем с покупателями, либо по каким-то другим причинам.