Понятие национального богатства в российской политической экономии конца XIX – начала ХХ вв.

Размещено на http://www.allbest.ru//

Понятие национального богатства в российской политической экономии конца XIX - начала ХХ вв.

Л.М.Ипполитов

Российская политическая экономия конца XIX-начала ХХ вв. исследовала национальное ("народное", согласно принятой в то время терминологии) богатство в следующих аспектах: экономическая и социальная сущность богатства; состав народного богатства, его материальные и нематериальные формы; вопросы производства и распределения богатства общества; богатство и предмет экономической науки.

Вопрос о сущности и составе богатства как предпосылки и результата хозяйственной деятельности тесно связан с понятиями продукта, хозяйственного блага, производительного и непроизводительного труда. Здесь к концу XIX века в мировой и отечественной науке сложилось два основных течения. Наряду с преобладающим традиционным, идущим еще от А. Смита, подходом, согласно которому в состав богатства входят лишь материальные (вещественные) продукты, высказывалась альтернативная позиция, впоследствии получившая название "расширительного подхода". В соответствии с ним в состав богатства включаются хозяйственные блага, имеющие как материальную, так и нематериальную форму Родоначальником этой концепции считается Ж.Б. Сэй, у которого широкое определение понятия богатства связано со столь же всеобъемлющей трактовкой предмета политической экономии, которая, по его мнению, должна исследовать не только собственно экономику, но всю социальную систему и все функции составляющих ее частей. В связи с этим Сэй называл политическую экономию "социальной физиологией". Соответственно, расширилось и понятие производительного труда, к которому уже Ж.Б. Сэй относил не только тот труд, который воплощается в материальном продукте, но вообще любой вид труда, создающий ценности. .

Виднейшим представителем первого течения в России был профессор Московского университета А.И. Чупров (1842-1908), который, хотя и был близок к исторической школе по своему общему экономическому мировоззрению, но по многим теоретическим вопросам придерживался классической традиции (в частности, разделял трудовую теорию стоимости). В связи с этим неудивительно, что он давал определение богатства согласно учению английской классической школы. "Богатство, - писал А.И. Чупров, - означает совокупность предметов, служащих к удовлетворению человеческих потребностей и находящихся в обладании отдельного лица, группы лиц или целого народа"2² Чупров А.И. Богатство // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. IY. С. 145.. По его замечанию, это определение, данное Смитом и Рикардо, отождествляет понятие богатства ("wealth") с понятием имущества, независимо от его размера. Между тем, русскому языку свойственно употребление слова "богатство" в смысле значительного имущества. Поэтому в своем курсе лекций А.И. Чупров наряду с термином "богатство" использовал понятие "имущество", и даже включил последнее (а не "богатство") в перечень основных предварительных понятий политической экономии, определив его как "совокупность хозяйственных благ, находящихся в обладании отдельного лица, группы лиц или целого народа…"3³ Чупров А.И. Политическая экономия. - М., 1902. С. 55. . Богатство, по его мнению, состоит из хозяйственных благ, т.е. предметов, для получения которых необходима известная затрата усилий и за которые по этой причине в условиях менового хозяйства можно получить в обмен какие-либо иные вещи или услуги. Предметы же, достающиеся человеку даром, без всякого труда с его стороны, не относятся к богатству (как индивидуальному, так и народному) в политэкономическом смысле.

При определении понятия богатства (имущества) А.И. Чупров проводил различие между частнохозяйственной и народнохозяйственной точками зрения на этот предмет. "В народнохозяйственном смысле, - писал он, - к имуществу причисляются лишь такие, произведенные трудом человека, материальные предметы, которые служат действительным фактором удовлетворения материальных потребностей… Напротив, для отдельного хозяйства в состав имущества могут входить предметы, которые приносят владельцу выгоду или дают доход в силу того, что сообщают ему возможность требовать от других какую-нибудь часть из их запаса полезных или приятных вещей". Подобные "требования" в форме долговых обязательств других лиц, акций, указывающих на участие человека в каком-нибудь предприятии, государственных и иных процентных бумаг, согласно А.И. Чупрову, являются атрибутом частного, но не народного, богатства: "…С точки зрения общенародной они не составляют и не могут составлять богатства: увеличивая имущество одного человека, эти требования уменьшают достояние другого и, следовательно, не производят никакой перемены в сумме всего народного богатства"2¹ Там же. С. 56.

Чупров А.И. Богатство // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. IY. С. 145.

³Там же.. По его меткому замечанию, если бы векселя и процентные бумаги составляли народное богатство, то мы должны были бы прийти к абсурдному заключению, что оно возрастает посредством увеличения долгов. Поэтому "если бы государство нашло возможным уничтожить эти взаимные обязательства или отсрочить их на известное время, то имущество отдельного человека могло бы потерпеть от этого ущерб, но сумма богатства целого народа не испытала бы никакого изменения"3 Таким образом, с народнохозяйственной точки зрения, согласно воззрениям А.И. Чупрова, ценные бумаги не должны включаться в состав народного богатства как не отвечающие его критерию.

А.И. Чупров обращал внимание на то, что с частнохозяйственной точки зрения (в отличие от народнохозяйственной) состав богатства находится в прямой зависимости от юридических норм, определяющих размер прав человека на обладание теми или иными объектами. Так, во времена крепостного права имущество помещика оценивалось не только по количеству земли, по запасам хлеба, но еще и по количеству душ крепостных - дарового труда, которым он располагал. После отмены крепостного права имущества отдельных помещиков уменьшились в огромной степени, но Россия от этого вовсе не стала беднее.

Еще одно важное отличие народного богатства от частного имущества, согласно А.И. Чупрову, состоит в способах оценки одного и другого. В условиях менового хозяйства оценка частного имущества производится по меновой ценности входящих в него хозяйственных благ. Поэтому имущество отдельного человека может возрастать как от приращения количества этих благ, так и от увеличения их меновой ценности. "Ко всему народному богатству, - отмечал А.И. Чупров, - масштаб меновой ценности мало приложим. "Народное богатство", как определяет его Адам Смит, есть "совокупность полезных и приятных вещей, которые могут служить для удовлетворения потребностей". Поэтому, приращение народного богатства может произойти лишь вследствие прибавки новых полезных вещей или чрез увеличение полезности уже существующих"1¹ Чупров А.И. Политическая экономия. - М., 1902. С. 59.. Например, вследствие неурожая меновая ценность хлеба может повыситься, что повлечет за собой увеличение богатства отдельных лиц, имеющих его запасы. Но было бы странно утверждать, что при меньшем урожае весь народ богаче, чем при большем. Под ростом народного богатства понимается не повышение цен земли и домов, прибавление суммы ценных бумаг и т.п., а лишь увеличение количества и качества полезных предметов, производимых человеческим трудом. "Отсюда при оценке народного имущества, - делал вывод А.И. Чупров, - мы должны иметь в виду лишь сумму реальных благ, входящих в его состав. Сравнивать народное богатство в различные эпохи и в различных странах мы можем не иначе, как путем тщательного вычисления количества и качества хозяйственных благ, относящихся к данной эпохе или стране; встречающиеся в литературе попытки определить национальное богатство по меновой ценности, выраженной в деньгах, лишены значения."2² Там же.

Для правильной оценки народного богатства А.И. Чупров полагал необходимым произвести подробную перепись всех предметов, входящих в состав единичных частных хозяйств, с учетом их качества. Данная задача для статистики его времени была невыполнимой. Однако в различных странах, исходя из практической потребности и теоретического интереса, уже тогда предпринимались попытки приблизительной оценки народного богатства, которые заключались в перечислении его главных элементов с последующей предположительной их оценкой на основе разных методов. Не претендуя на полную точность, эти оценки, по мнению А.И. Чупрова, давали "…некоторые точки опоры для суждения об относительной экономической силе наций и, в особенности, о тех переменах, которые происходят в отдельных странах с течением времени"3³ Чупров А.И. Богатство // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. IY. С. 146. Несмотря на отмеченный выше скептицизм, Чупров привел несколько подобных оценок для ведущих стран (исключая Россию). Так, по расчетам известного статистика Джиффена, богатство Великобритании в 1885 г. оценивалось в 10037 млн. ф.ст. (63167 млн. руб.), или 270 ф.ст. (1703 руб.) на душу населения. Главные статьи, из которых складывалась эта сумма, по Джиффену, следующие: земли; дома; капитал фермеров; капитал в процентных бумагах, за исключением английского государственного долга; железные дороги; капитал акционерных компаний; капитал разного рода промышленных и торговых предприятий; движимое имущество (домашняя обстановка, предметы искусства и пр.); государственное и общественное имущество. В США аналогичные оценки производились на основе данных цензов, проводимых правительством с конца XYIII в. каждые 10 лет. В 1880 г. богатство США оценивалось в 43642 млн. долл. (56560 млн. руб.), или 870 долл. (1153 руб.) на душу населения. За 1850-1880 гг. оно выросло на 512%, а население страны - на 115%. (См.: там же. С. 146-147)...

В составе богатства А.И. Чупров выделял две части: потребительный запас (хозяйственные блага, предназначенные для непосредственного потребления) и капитал (средства производства). По его мнению, в понятии капитала, как и в понятии богатства, необходимо отличать народнохозяйственную точку зрения от частнохозяйственной. "С точки зрения народного хозяйства капиталом называются только такие хозяйственные блага, которые не могут идти для непосредственного потребления, а возникают лишь в целях дальнейшего производства. Напротив, с точки зрения частного хозяйства могут быть причислены к капиталу все те хозяйственные блага, которые способны приносить доход владельцу"1¹ Чупров А.И. Политическая экономия. - М., 1902. С. 61.. Так, жилой дом с точки зрения народного хозяйства относится к разряду запасов потребления, а с точки зрения частного хозяйства - к капиталу, если посредством сдачи в аренду он приносит владельцу доход. Согласно А.И. Чупрову, с народнохозяйственной точки зрения к капиталу не могут быть отнесены государственные бумаги, векселя и подобные долговые обязательства, представляющие лишь права людей на известные вещи. В состав капитала входят лишь хозяйственные блага - произведенные трудом материальные предметы, удовлетворяющие потребности людей. По этой причине из состава капитала А.И. Чупров исключал землю и все естественные преимущества, созданные не трудом человека, а самой природой.

Представляет интерес его характеристика элементов капитала. По мнению А.И. Чупрова, "к капиталу в народнохозяйственном смысле принадлежат: 1) Земельные улучшения… 2) Различные сооружения, предназначенные для производства… 3) Орудия, инструменты и машины, употребляемые человеком для увеличения производительности его труда. 4) Домашние животные, назначаемые для работ и для извлечения дохода… 5) Сырые материалы для производства…6) Вспомогательные материалы при производстве… 7) Запасы готовых продуктов, пока они еще не достигли потребителей…8) Деньги металлические, как преимущественное орудие обмена и производства. 9) При современном производстве, характеризующемся существованием отдельных классов капиталистов и рабочих, к перечисленным разрядам капитала присоединяются еще средства продовольствия рабочих…"2² Там же. С. 147-148.

Необходимо отметить еще одну важную заслугу А.И. Чупрова в исследовании проблемы богатства, а именно то, что он проводил четкое разграничение между понятиями богатства как запаса хозяйственных благ и дохода как их потока. "Имущество как частного лица, так и целого народа, - писал он, - не представляет постоянной величины, а может подвергаться увеличению или уменьшению с течением времени. Сумма хозяйственных благ, присоединяющихся к хозяйству в течение известного периода времени, называется валовым доходом частного лица или нации. Этот доход составляет основной фонд, из которого удовлетворяются все потребности населения… "3³ Там же. С. 61. Применительно к понятию дохода А.И. Чупров также различал частнохозяйственную и народнохозяйственную точки зрения. Согласно последней, под доходом подразумевается только та сумма хозяйственных благ, которая в течение известного времени составляет действительную прибавку к общей сумме народного богатства. С точки же зрения частнохозяйственной, доходом является не только прибавка новых ценностей, но и прибыль, возникающая от простого перемещения реальных ценностей из одного хозяйства в другое (арендная плата, процент по выданным ссудам и т.п.). Чистый доход народного хозяйства, или народный доход А.И. Чупров определял как валовой доход за вычетом благ, которые употреблены для его получения и которые не послужили доходом никакому частному хозяйству или лицу.

Таким образом, А.И. Чупров продолжал и развивал теорию народного богатства классической школы. Вместе с тем, как уже отмечалось выше, на почве критики этой теории возникла альтернативная, "расширительная" трактовка богатства, включавшая в его состав блага нематериального характера.

Доктрина классической политической экономии, в том числе ее теория богатства, была подвергнута критике не только Сэем, но наиболее остро Ф. Листом и его последователями - экономистами немецкой исторической школы. В России их идеи получили множество приверженцев, в числе которых был видный экономист и государственный деятель С.Ю. Витте (1849-1915). В 1889 г. он опубликовал работу "Национальная экономия и Фридрих Лист", в которой содержались изложение, анализ и комментарии к книге Ф. Листа "Национальная система политической экономии". В частности, здесь Витте фактически полностью солидаризировался с критикой теории ценности и богатства классической школы и противопоставленными ей Ф. Листом концепциями производительных сил нации и "воспитательного протекционизма". Отправляясь от классического определения богатства, Витте отмечал, что "…способность создавать богатства гораздо важнее самого богатства, ибо без этой способности богатство не только не может возрастать, но оно непременно должно уничтожаться, т.е. пойти на удовлетворение людских потребностей"1¹ Витте С.Ю. Национальная экономия и Фридрих Лист // Вопросы экономики. 1992. № 3. С. 140.. В чем же заключается эта способность, т.е. причина богатства? Отвечая на этот вопрос, Витте замечает, что почти все экономисты, от А. Смита до К. Маркса, утверждают, что причина богатства заключается в труде. Соглашаясь с тем, что "богатство не может создаваться иначе, как посредством работы тела или ума", он подчеркивает, что "…из этого не следует, что один труд способен сделать отдельного человека или нацию богатыми… История указывает на примеры разорения стран, несмотря на значительный труд и экономию их граждан"2² Там же.. По мнению Витте, положение о том, что труд является причиной богатства, а лень - бедности, не объясняет, почему одни нации богатеют, а другие впадают в бедность. "Богатство нации, - заключает он, - зависит от массы разнообразных причин и не только материального, но и духовного характера. Оно зависит от национального имущества, от географического положения, от политических и гражданских учреждений, законов, религии, нравственности и проч."3³ Там же. С. 140-141..

Вслед за Ф. Листом Витте подверг критике материалистическую трактовку богатства и его причин классической школы. По его мнению, определение богатства как совокупности вещественных продуктов, а его причины - как труда исключительно "материального", является чрезмерно узким и противоречит практике. Вообще, как замечает Витте, согласно учению А. Смита и его последователей политическая экономия является теорией ценности, ибо идея ценности служит основанием всей их доктрины. В противовес этому подходу Ф. Лист выдвинул теорию производительных сил, в соответствии с которой всякий расход на образование, на правосудие и на армию (непроизводительный, по мнению экономистов либерального направления, потому что он не только не создает непосредственно ценностей, но, напротив, уничтожает их) является производительным, ибо "уничтожение ценностей" совершается в пользу умножения производительных сил. Соглашаясь с теорией Ф. Листа, Витте пишет: "Христианство, уничтожение рабства, единоженство, престолонаследие, изобретение печатания, прессы, почты, монетной системы, учреждение полиции, обеспечивающей безопасность граждан… - все это составляет источник производительных сил, а следовательно, и богатства. Сэй говорит: "Законы не могут создавать богатства", и на это Лист ему отвечает: "Конечно, они не могут их создавать, но они создают производительные силы, которые гораздо важнее богатства или обладания меновыми ценностями"4⁴ Витте С.Ю. Национальная экономия и Фридрих Лист // Вопросы экономики. 1992. № 3. С. 141.. Заметим, что в современной экономической теории названные "источники производительных сил" объединяются понятием "институциональные условия и факторы роста национального богатства".

Как подчеркивал Витте, теория производительных сил Листа, в противоположность экономическому либерализму и фритредерству классической школы, обосновывала необходимость и эффективность активного вмешательства государства с целью поступательного развития национальной экономики. Этому должна была содействовать политика "воспитательного протекционизма", обеспечивающая становление национальной индустрии - главной производительной силы нации. Данная идея была воспринята Витте и реализовывалась им в процессе экономических преобразований в России в конце XIX века.

Следует отметить, что число сторонников широкого определения, включения в состав народного богатства его нематериальных форм среди русских экономистов рассматриваемого периода постепенно увеличивалось. Подобной позиции придерживался, в частности, П.Б. Струве (1870-1944), который, в ее обоснование, подверг критике один из методологических мотивов традиционной теории - натуралистический, который побуждает процесс производства хозяйственных благ рассматривать как процесс создания материальных вещей. Согласно Струве, данный подход есть "наивно-реалистическое, или материалистическое" смешение двух аспектов: "создания" ("производства") благ и их "оценки", превращения в "ценности". Единого и всеобъемлющего понятия "производства", по его мнению, не существует, вследствие чего под него невозможно подводить сущность хозяйственной деятельности.

Производство, как подчеркивал Струве, есть лишь особая форма приобретения, или реализации положительных ценностных разностей. Приобретение, понимаемое в таком смысле, есть основное верховное понятие. Понятие хозяйственного блага, трактуемого как "полезность", или "услуга", и включающего как материальные, так и нематериальные объекты, он противопоставлял понятию продукта, как вещи. Цена, согласно Струве, есть критерий разграничения "экономического" и "неэкономического"; она - то "экономическое клеймо", которое придает особый характер всему, что становится предметом хозяйственного оборота. Цена создает и экономическое тождество "вещей" и "услуг"1¹ См.: Струве П.Б. Хозяйство и цена. Ч. 2. - М., 1916. С. 1-7, 32-46.. В то же время, придерживаясь подобного "расширительного" подхода, Струве выступал против включения в состав богатства общества ценных бумаг и других форм денежного капитала.

По вопросу о том, входит ли понятие богатства в определение предмета политической экономии, высказывались различные мнения. Так, М.И. Туган-Барановский (1865-1919) выступил против идущей, по его словам, от английских экономистов традиции определять политическую экономию как "науку о богатстве", и высказался в пользу выдвижения на первый план понятия хозяйства и хозяйственной деятельности. "…Понятие богатства уже потому непригодно для такой центральной роли в экономической науке, - писал он, - что под ним подразумевают внешний результат хозяйственной деятельности - совокупность имеющих ценность (хозяйственных) предметов - между тем как политическая экономия изучает самую эту деятельность и возникающие в ее пределах общественные отношения. Определяя политическую экономию как науку о богатстве (иначе говоря, как науку о вещах), мы затушевываем различие этой науки от технических наук и не выдвигаем на первый план общественного характера нашей науки"2² Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. - М.: РОССПЭН, 1998. С. 34.. Заметим, что здесь сам Туган-Барановский не различает материально-вещественное содержание богатства и его социально-экономическую форму, которая вполне укладывается в определение предмета политической экономии и не противоречит ее общественному характеру.

Так или иначе, богатство общества не стало самостоятельным объектом исследования Туган-Барановского. Нельзя, однако, не отметить важную заслугу этого видного экономиста в области методологии изучения общественного воспроизводства. Его "Основы политической экономии" (книга выдержала 5 прижизненных изданий с 1909 по 1918г. и была удостоена большой премии Российской академии наук), в отличие от других дореволюционных учебников, содержала заключительный отдел "Капиталистическое хозяйство в целом", специально посвященный проблемам воспроизводства общественного капитала (кругооборот общественного капитала и теория рынка, кризисы капиталистического хозяйства). В этом отношении Туган-Барановский считал себя продолжателем дела Ф. Кенэ и К. Маркса, заслуги которых в исследовании капиталистической экономики как единого целого он выделял особо.

С позицией Туган-Барановского по вопросу о включении богатства в определение предмета экономической науки солидаризировался его ученик Н.Д. Кондратьев (1892-1938). По его мнению, точка зрения, в соответствии с которой предметом политической экономии является богатство и, следовательно, понятие хозяйства охватывает все те социальные явления, которые рассматриваются под знаком богатства, обладает определенным достоинством, которое состоит в ее "…ощутимой объективности, уловимости дифференцирующего признака"1¹ Кондратьев Н.Д. Основные проблемы экономической статики и динамики. Предварительный эскиз. - М.: Наука, 1991. С. 89.. Однако, по его мнению, данному определению присущ ряд принципиальных недостатков, делающих его неприемлемым. В частности, категория богатства не является простой и первичной; она сама требует определения как хозяйственная категория, что предполагает предварительное определение понятия хозяйства.

Основные аспекты категории богатства нашли свое отражение в работах С.Н. Булгакова (1871-1944), который трактовал понятие народного богатства с позиций религиозно-этического институционализма2² Общая характеристика экономических взглядов С.Н. Булгакова как представителя религиозно-этического институционализма дается в работе: Ипполитов Л.М. Религиозно-этический институционализм. Определяя сущность этого понятия, он проводил четкое разграничение между богатством общественным, или народным, и богатством личным, указывал на недопустимость их смешения. "Очевидно, что понятие народного богатства (и народной бедности)… весьма отличается от понятий богатства и бедности в обычном, разговорном смысле, где под ними разумеется степень личного обладания и личной власти, между тем как народное богатство имеет в виду общие условия материального существования данного общества, степень власти над природой, ему принадлежащей"3³ Булгаков С.Н. Краткий очерк политической экономии. - М., 1906. С. 8. Как видно, под народным богатством Булгаков понимал совокупность базовых условий существования и развития определенной социальной системы.

Определяя состав народного богатства, Булгаков подчеркивал его значение как условия и показателя степени внешнего освобождения человека, его эмансипации от господства природных сил: "Народное богатство состоит из совокупности полезных и нужных для человека предметов из числа тех, которые он должен производить своим трудом, причем здесь разумеется не только наличность обладания этими предметами, но и возможность их воспроизведения, следовательно, имеется в виду вообще достигнутая мощь человеческого гения в борьбе с природой" Там же. С. 6-7.. По его мнению, чем более высокая ступень народного богатства достигнута данным обществом, чем больше оно овладевает природой и утилизирует ее производительные силы, тем большей степени свободы от ее власти оно добивается. Поэтому "рост народного богатства в этом смысле есть прогресс внешней человеческой свободы, и наука о народном богатстве, или политическая экономия, в этом смысле есть наука, изучающая условия освобождения человека от рабства природы"5⁵ Там же. С. 7..

В то же время Булгаков предостерегал от некритического, узкоэкономического отношения к росту богатства, трактовки его как единственного и всеобъемлющего критерия социально-экономического прогресса. Он подчеркивал, что человечество может воспользоваться даваемой ростом материального богатства свободой от природной зависимости в целях духовного развития в соответствии с христианскими заповедями. Но оно может употребить ее иным способом, подвергнувшись духовному искушению либо от подпитываемого сознанием своих успехов самомнения, либо от гипертрофии гедонистического, низменного, недуховного подхода к жизни, от грубого плотского соблазна роскошного образа жизни, обеспечиваемого материальной цивилизацией. "Рост богатства, увеличивающий силы человека и пробивающий стену отчуждения между человеком и природой, - делал вывод Булгаков, - есть только отрицательное условие для духовной жизни человека, он создает для него более широкие возможности духовной жизни, открывает перед ним новые широкие перспективы, но не решает за него, не предопределяет того употребления, которое сделает из них единичный человек и совокупное человечество… Рост народного богатства может явиться средством как высшего и сознательного утверждения человечества на пути добра, так и его глубочайшего падения"1¹ Булгаков С.Н. Краткий очерк политической экономии. - М., 1906. С. 7-8.. Таким образом, в рамках хозяйственной деятельности и обусловленных ею экономических отношений возникает ряд вопросов, разрешение которых, согласно Булгакову, необходимо и возможно лишь на основе обогащения политической экономии принципами христианской этики и построения тем самым христианской политической экономии. национальный богатство имущество булгаков

Богатство, по его мнению, состоит из "достигаемых трудом" благ, какова бы ни была их природа: "Эти блага, каковы бы они ни были, каким бы потребностям ни удовлетворяли, суть создания человеческого труда, "ценности", и образуют собою "богатство"2² Булгаков С.Н. Философия хозяйства // Булгаков С.Н Сочинения. В 2-х т. Т. 1. - М.: Наука, 1993. С. 262.. Он указывал на социальную обусловленность не только народного, но и индивидуального богатства и его обратной стороны - бедности. Социальная природа этих категорий выводилась им из общественного и исторически обусловленного характера хозяйства и хозяйственного труда. Хозяйственная деятельность человека стимулируется стремлением к преодолению бедности и росту богатства, причем, как подчеркивал Булгаков, "…эти богатство и бедность хотя и социально обусловлены, но, вместе с тем, представляют собой факт индивидуальной жизни"3³ Там же. С 262.. В понятии народного богатства соединяются, тем самым, общественная и индивидуальная природа, социальная обусловленность и индивидуальные хозяйственные интересы.

Булгаков подчеркивал, что определение богатства крайне сложно приурочить к какому-либо одному, даже наиболее наглядному и важному, признаку. В качестве такового чаще всего предлагается "материальный" характер потребностей. Однако, по мнению Булгакова, невозможно провести четкое разграничение материальных и идеальных потребностей. "Человек есть воплощенный дух и одухотворенная плоть, духовно-материальное существо, и потому в его жизни не может быть проведено точной грани между материальным и духовным, все имеет и ту, и другую сторону, стало быть, все подлежало бы с этой точки зрения ведению науки о хозяйстве"4⁴ Булгаков С.Н. Философия хозяйства // Булгаков С.Н Сочинения. В 2-х т. Т. 1. - М.: Наука, 1993. С. 264., - заключал Булгаков. Равным образом неприменим в качестве критерия богатства характер труда и его результата - продукта, ибо основанные на них определения оказываются расплывчатыми. Как подчеркивал Булгаков, идущее еще от А. Смита материалистическое понимание богатства стало несостоятельным уже в индустриальную эпоху. "…Материалистическое определение богатства как совокупности материальных продуктов, или чувственно осязаемых предметов, которые можно видеть или пощупать руками, не соответствует уже современному состоянию производства: ни электрическая промышленность, ни химическая, ни транспортная, ни телеграф, ни телефон и т.п. не укладываются в смитовское определение, - даже материальные блага дематериализовались"1¹ Там же. С. 265. В результате он пришел к заключению, что категория богатства определяется прагматически, соответственно направлению научного анализа и не допускает логической завершенности и замкнутости. "Но эта неопределенность и, так сказать, подвижность понятия богатства и бедности и дает политической экономии необходимую гибкость и приноровляемость к исторически меняющимся задачам, поддерживает в ней в потребной мере эмпиризм и историзм, что необходимо для нее в качестве науки об историческом, об изменяющемся во времени"1.

Итак, понимание Булгаковым народного богатства как совокупности общих условий существования и развития экономической системы общества включает не только материальные, но и духовные блага. Такой подход нашел продолжение и развитие в концепциях представителей институционалистского направления экономической науки в ХХ веке, в частности, в теориях человеческого и социального капитала. Эти концепции акцентируют внимание на нематериальных источниках и факторах социально-экономического развития общества, таких, как вложения в человеческий потенциал, теснота социальных связей и прочность социальной структуры общества, его национальные, культурные и религиозные особенности, правовые и этические нормы человеческого поведения и др. Булгаковская концепция народного богатства, несомненно, находится у истоков формирования подобных представлений.

Вопрос о социальной справедливости и природе социального идеала занимает важное место в религиозно-экономической концепции богатства Булгакова. Социальный идеал Булгакова, питающий его экономические взгляды - это христианский идеал, представляющий собой развитие христианского учения об абсолютной ценности человеческой личности и равенстве людей. Этот идеал открывается не экономической наукой, которая отыскивает лишь средства его осуществления, а привносится в нее извне, христианской этикой. Все средства социальной политики, определяемые конкретными условиями, должны оцениваться по отношению к социальному идеалу как цели общественного развития. Поиски критерия в области социальной политики Булгаков связывал с вопросом о распределении произведенного народного богатства. Вполне реальной и даже обычной в экономике тенденцией является, как он полагал, одновременный, параллельный рост экономического богатства и социальной бедности. С точки зрения христианской экономической науки такой характер экономического прогресса, который не сопровождается прогрессом социальным, является неприемлемым. Усиление поляризации в распределении народного богатства, рост социального неравенства и эксплуатации человека человеком, накопление неправедных богатств не могут не вызывать резко отрицательного отношения со стороны христианской религии. "Путь, который указывает здесь христианство, есть путь социальной любви, свободы, равенства и братства. Поэтому христианская политическая экономия имеет своей естественной и неустранимой задачей - выработку социальных преобразований в духе указанного идеала"1¹ Булгаков С.Н. Краткий очерк политической экономии. - М., 1906. С. 19

, - подытоживал Булгаков.

Таким образом, критерием социальной политики с позиций христианской экономической науки Булгаков полагал справедливое распределение народного богатства, при котором рост благосостояния одних социальных слоев не сопровождается ухудшением положения остальной части населения. В связи с этим в историко-экономической литературе высказывалось мнение о том, что взгляды Булгакова в этой области предвосхитили концепцию социальной справедливости американского ученого Дж. Ролза, считавшего критерием социальной справедливости рост благосостояния наименее обеспеченной части общества2² См.История экономических учений / Под ред. В. Автономова и др. - М.: ИНФРА-М, 2000. С. 404-405.

. Думается, что данное утверждение страдает определенной передержкой, ибо Булгаков прямо не выдвигал подобного требования. Однако в целом следует признать, что булгаковская концепция критерия социальной политики явилась предтечей современных представлений о социальной справедливости в экономической теории.

Размещено на Allbest.ru