Стратегическое позиционирование россии в глобальном мире и проблемы национальной безопасности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Стратегическое позиционирование россии в глобальном мире и проблемы национальной безопасности

Клочков В.В.

Введение

В связи с усилением внешнеполитической напряженности и охлаждением отношений России и ведущих зарубежных держав (хотя и не всех), возникает ряд вопросов, вызывающих острые дискуссии См., например, дискуссию С. Маркова и И. Курилла о «примирении России с Западом» [10, 11].:

· действительно ли происходящее неизбежно, или вызвано субъективными личными особенностями российского руководства (и конкретно В. Путина) и менталитетом русских?

· кто виновен в этом охлаждении и обострении - Россия или Запад?

· можно ли было России его избежать, продолжая мирно развиваться, богатеть и торговать с ведущими зарубежными державами?

Данная тема исследований появилась в процессе дискуссий о том, что для современной России важнее и предпочтительнее - экономическое развитие или укрепление геополитических позиций. С нашей точки зрения, само противопоставление экономики и геополитики («пушки против масла») некорректно. Геополитические процессы (и войны в том числе) являются отражением объективных экономических интересов и возможностей. Их следует рассматривать не как экзогенные факторы, наподобие стихийных бедствий, а как эндогенные факторы, обусловленные экономическими интересами, хозяйственными процессами, развитием технологий и институтов. Напротив, нежелание учитывать военный фактор в глобальной экономике («методологическое ханжество») искажает выводы экономической науки и обедняет ее арсенал.

Модели глобальной конкуренции с учетом военных аспектов

В работах [4, 5] построены модели взаимодействия на глобальном рынке двух игроков, один из которых добывает некие ценные ресурсы. Оба игрока производят из этих ресурсов конечные блага, конкурируя на соответствующем рынке. При этом конкурент может покупать ресурсы у их производителя, может - с соответствующими издержками - сам освоить их добычу, а может и предпринять их силовой захват, который также имеет свою цену. Владелец ресурсов торгует ими со своим конкурентом, максимизируя прибыль (от продажи как ресурсов, так и конечных благ), и стремится обеспечить их защиту, которая также требует затрат.

Разумеется, указанные модели нуждаются в развитии. Что касается гибридных войн, они могут рассматриваться в таких моделях без ограничения общности - они также имеют определенные цены нападения и обороны, а также стоимости развития технологий, если рассматривается именно стратегическая долгосрочная перспектива. Важнее именно «экономическая» направленность войн, их конечная цель.

Помимо войн, нацеленных на захват ресурсов, также можно рассмотреть и войну, направленную исключительно на разрушение промышленного потенциала конкурента без захвата его ресурсов («управляемый хаос», насаждаемый Западом в разных регионах мира, часто больше похож на этот вариант, т.к. ресурсы становятся еще менее доступными). Подчеркнем, что такая операция - по сравнению с захватнической войной, при которой необходимо оставить многие объекты целыми - гораздо менее затратна.

Войны, направленные на затруднение торговых коммуникаций (особо актуальные для современной России), имеет смысл рассматривать лишь при наличии более чем двух игроков (поскольку только третья сторона может быть заинтересована в затруднении торговли двух стран). В простейших моделях рассматривалось именно взаимодействие двух сторон - обобщенного Запада и России, тогда как реальный мир многополярен, и военные - как и торгово-экономические - взаимоотношения представляют собой коалиционные игры.

Учет фактора множественности игроков и возможности переформирования коалиций позволяет объяснять и описывать многие сложные эффекты, невозможные в простейших моделях игры двух лиц, но наблюдаемые в реальности. Например, не только усиление экономической мощи может стать стимулом для нападения на страну, но и усиление ее военной мощи. Именно победа российского флота над турецким в Синопском морском сражении стимулировала, по мнению ряда историков, нападение крупных мировых держав - Англии и Франции - на Россию. Став сильнее прежнего регионального лидера (Турции), она стала потенциальной угрозой их доминированию. Т.е., вопреки естественному свойству простейшей модели с двумя игроками, здесь усиление военной мощи может и усиливать стимулы для нападения на страну.

С помощью подобных моделей (более или менее сложных и детализированных) можно определять условия (здесь это сочетания технологических параметров - как в производственной, так и в военной сферах), при которых возможно мирное сосуществование или, напротив, вероятен конфликт. Можно ставить задачи поиска оптимальных направлений технологического развития, оценивая, что выгоднее для страны в разные периоды - развивать технологии добычи ресурсов, производства конечных благ, или военные технологии? Именно такие модели позволяют более объективно и комплексно изучать движущие силы наблюдаемых геополитических процессов, их взаимосвязь с экономико-технологическим развитием.

Как показывает теоретический анализ с помощью вышеописанных моделей и реальная история, страны Запада действуют в глобальной конкуренции вполне рационально, и не стеснены альтруистическими или гуманистическими установками. И если они могут и считают для себя выгодным решить возникающую перед ними проблему силовым путем, они действуют именно так (что подтверждается как историей, включая яркие примеры «экономических войн» - опиумные войны против Китая, континентальную блокаду Великобритании и т.п., так и последними событиями на Ближнем Востоке, включая даже начало 2020 г.). Поэтому РФ вынуждена повышать для них «цену» такого варианта поведения, усиливая свою оборонную мощь.

«Хотят ли русские войны?»

Примечательно, что и Запад в информационной войне против России, и богатые классы в аналогичной «войне» против бедных и эксплуатируемых классов внутри своих стран часто используют следующий тезис:

«Более бедные имеют стимулы к силовому захвату богатств более благополучных стран или классов, потому последним приходится защищаться, в т.ч. превентивно нападая».

Особо подчеркивается, что уровень благосостояния в странах НАТО существенно выше, чем в России - а потому разговоры об угрозе нападения НАТО на Россию абсурдны и беспочвенны. Однако и Третий Рейх был существенно богаче СССР (а уровень его технологического развития был существенно выше), что не помешало ему напасть на нашу страну. И в целом, анализ истории показывает, что почти всегда именно более богатые, высокоразвитые и сильные (страны, классы, общественные группы) нападают на более бедных и слабых, а не наоборот. Нередко лидеры как раз и используют свое богатство, силу, технологическое превосходство для эксплуатации более слабых игроков. И далеко не всегда им для этого требуется буквальный захват территории, оккупация и т.п. - основные силовые угрозы современной России (при нынешней структуре ее экономики и технологическом укладе) связаны с контролем над ее торговыми магистралями.

В настоящее время США придерживаются военных доктрин, в которых неизменно ставится цель сохранения глобального силового доминирования, и предписывается подавлять любую даже потенциальную угрозу такому положению дел (подчеркнем: не угрозу самим США, а именно угрозу их тотальному доминированию). Можно утверждать, что страна, нуждающаяся в таком доминировании, не планирует опираться на взаимовыгодное сотрудничество с прочими странами - напротив, она исходит из представлений об усилении антагонизма и неизбежной необходимости военной силы.

США придерживаются доктрины глобального доминирования, а Россия - доктрины суверенитета. Это два разных подхода.

Россия желает, чтобы ей никто не мог диктовать условия, в т.ч. в экономике, торговле, внешней и внутренней политике.

США желают иметь возможность диктовать свою волю всем странам мира.

Возникает вопрос: для чего? Если они планируют лишь взаимовыгодным образом взаимодействовать с любой страной, зачем нужна возможность заставить эту страну делать то, чего она сама не захочет? Вопрос риторический. Речь идет не о взаимовыгодной торговле, а о паразитизме, экономической эксплуатации, принуждении. Такая доктрина, очевидно, несовместима с мирным сосуществованием стран на Земле. Россия и другие страны, желающие оставаться суверенными, не захотят терпеть над собой чей-либо диктат. Соответственно, неизбежен конфликт, который может идти с применением традиционных методов и средств ведения войны, или новых, гибридных.

Можно заметить, что исторически Россия (как крупная торговая держава, которой необходима свобода прямой торговли со всем миром, свобода транспортных коммуникаций и т.п.) противостояла странам, претендующим на роль мирового гегемона. Из недавних примеров - Третий Рейх, но примечательнее наполеоновская Франция, объявившая континентальную блокаду Англии. Для России как торговой державы такие ограничения были неприемлемы, и стало очевидно, что «Россия будет воевать». Причем, первым напасть пришлось Наполеону, желавшему «наказать» Россию за неподчинение его «санкциям» против Великобритании.

Глобальное доминирование, зафиксированное во всех доктринальных документах США, и требующее от США значительных затрат, было бы бессмысленным (и вряд ли рациональные элиты США согласились бы на соответствующие немалые расходы), если бы США рассчитывали только на мирное взаимовыгодное сотрудничество с окружающим миром. Оно имеет смысл только для подавления, принуждения к неравноценному обмену, повышения рыночной власти и переговорной силы американской экономики. Проще говоря, это инструмент грабежа или паразитизма, необходимый для стран, антагонистических по отношению к своим партнерам.

Возможны ли мирное сосуществование или союз России и Запада?

Возникает вопрос: чем вызвана описанная антагонистическая стратегия Запада во взаимоотношениях с остальным миром? Отвергая пропагандистский тезис о «природной агрессивности, присущей русским», мы также склонны искать именно рациональные, экономические объяснения наблюдаемой политике стран Запада, не апеллируя к «ментальным особенностям».

Прежде всего, интересно определить: какие параметры национальной экономики (помимо собственно высокой доли оборонных затрат в бюджете - это уже апостериорный признак) свидетельствуют о «склонности» страны к силовым действиям? Речь идет именно о параметрах производственного сектора, о гражданских технологиях, доступе к ресурсам и т.п. Можно ли априорно диагностировать объективную предрасположенность страны к агрессивной политике?

Если страна потребляет невозобновляемые (или, точнее, трудно возобновляемые) ресурсы в объемах, сравнимых с остальным миром (и, соответственно, на все человечество, если бы оно приняло эти стандарты потребления, их заведомо не хватит), она вряд ли может рассчитывать на мирное сосуществование с последним, что и подтверждается как доктринальными документами, так и реальной внешнеполитической практикой США. Можно предположить, что обсуждаемая антагонистическая стратегия стран Запада выбрана исходя из неомальтузианских предпосылок, опасений коллапса мировой экономики из-за глобальной ограниченности медленно возобновляемых ресурсов. Т.е. элиты стран Запада не верят в возможности совместного преодоления ресурсных ограничений.

С обсуждаемой проблемой, в свою очередь, связан вопрос о принципиальной возможности России присоединиться к западному блоку на тех же условиях, что и страны Запада В связи с этим может быть интересна статья о встраивании России в мировые цепочки создания стоимости [6].. На таком допущении основана т.н. теория конвергенции, сыгравшая важную роль в изменении политики советского руководства с середины 1980-х гг.; есть основания полагать, что она же оказывает влияние на мировоззрение и политику нынешнего российского руководства. На данный момент возможность равноправного «встраивания России в цивилизованный мир» не получила эмпирического подтверждения, что, однако, не означает, что желаемое состояние принципиально невозможно. Целесообразно количественно оценить возможность обеспечения более высокого нежели сейчас благосостояния для всех участников такого гипотетического союза. Не исключено, что в рамках стратегии развития, принятой Западом, действительно, возможно высокое благосостояние жителей России, но их численность должна сократиться в несколько раз ввиду «экономической целесообразности».

Пока возможность «богатеть, не вступая в политическую конфронтацию с Западом» опровергается опытом таких стран, как Ливия, Югославия и др. Сложно рассчитывать на то, что Запад легче согласится на мирное развитие и процветание такой большой страны, как Россия, если даже малые страны, не входящие в западный блок, не устраивали его в качестве стран, богатеющих за счет своих ресурсов и труда. При этом возможность вхождения в него больших стран исключена именно в силу западной модели процветания «не для всех», основанной на эгоистическом потреблении ограниченных ресурсов по наиболее расточительным технологиям. В работе [7] показаны объективные причины, по которым более сильные игроки - страны или классы - могут рационально выбирать именно такую стратегию.

Итак, есть основания утверждать, что наблюдаемые процессы конфронтации России и Запада неизбежны (причем, именно с тех пор, как Россия достигла определенного уровня благополучия и продолжила развитие). Их инициаторами являются отнюдь не российское руководство или общество, а именно ведущие страны обобщенного Запада (в который входят также Япония и Южная Корея). Для них, в силу их экономических особенностей Можно также упомянуть и ментальные, но, поскольку в антироссийской пропаганде именно на ментальных особенностях, якобы присущих русским, делается акцент, для обоснования обсуждаемых тезисов нет необходимости прибегать к таким аргументам, и можно ограничиться объективными экономическими интересами и возможностями., растущая и богатеющая Россия - это

· «ускользающая добыча», которая уже не может стать источником дешевых ресурсов;

· конкурент на рынках благ и технологий (а впоследствии - и институтов);

· конкурент в борьбе за ограниченные ресурсы Земли.

Можно заметить, что по аналогичным причинам нарастает и напряженность в отношениях Запада с КНР - и также, прежде всего, по причине нарастания его экономической мощи. Показательна история борьбы США с компанией Huawey, которая просто стала «слишком большой», составляя конкуренцию американским компаниям. Это опровергает и тезис о том, что достаточно развивать высокотехнологичные производства, чтобы быть принятым в «семью цивилизованных стран».

Таким образом, не следует рассчитывать на то, что нынешние страны-лидеры Запада (прежде всего, США) позволят России развиться в экономическом отношении до своего или сравнимого уровня, если только она откажется от геополитических амбиций (а именно такой точки зрения придерживаются некоторые российские экономисты и политики, в т.ч. В.Л. Иноземцев, С.М. Гуриев, А.Л. Кудрин и др.). Напротив, большим странам приходится иметь «геополитические амбиции» для того, чтобы успешно продолжать экономическое и технологическое развитие.

Стратегическое позиционирование России в глобальной экономике

С одной стороны, можно видеть место страны как поставщика неких ценных ресурсов, причем, такому поставщику выгодно, чтобы эти ресурсы были как можно дефицитнее, а он, соответственно, могущественнее.

С другой стороны, можно попытаться разрабатывать продуктовые, производственные и организационные технологии «счастья для всех», ослабляющие проблемы дефицита тех или иных ресурсов и, в конечном счете, благ. Разумеется, такой вариант не приводит к росту рыночной власти такого «Прометея» или «Данко». Но, возможно, в определенных условиях он может в большей степени соответствовать национальным интересам страны, чем традиционная эгоистическая стратегия конкуренции.

Что более соответствует национальным интересам - стать поставщиком дефицитных ресурсов, «держа за горло» весь остальной мир, или «осчастливить человечество»?

Весьма выраженным является амплуа поставщика дефицитных ресурсов в политике ведущих стран Запада и, прежде всего - США. Часто, не обладая возможностью предложить другим странам более привлекательные способы удовлетворения насущных потребностей, они прибегают к навязыванию новых, искусственных потребностей, чтобы «стать необходимыми». Фактически, они нередко действуют согласно пословице «создай проблему, реши проблему и живи на разницу». В качестве локального примера можно привести планы снабжения стран ЕС сжиженным природным газом из США после того, как поставки гораздо более дешевого трубопроводного газа из РФ будут блокированы или, по крайней мере, чрезвычайно затруднены. Ярким подтверждением этому тезису служат недавние действия США, направленные на блокирование строительства газопровода «Северный поток-2» между Россией и странами ЕС (также эти события служат бесспорным доказательством того, что страны Запада не придерживаются принципов свободы торговли и не ограничивают себя в средствах конкурентной борьбы).

Также можно говорить об «экспорте нестабильности» в различные регионы мира, в т.ч. в Европу, после чего США (обладающие до сих пор крупнейшим в мире военным бюджетом А, до недавнего времени - и превышавшим оборонные бюджеты всех остальных стран мира, вместе взятых.), выступят гарантом безопасности стран-клиентов, «тихой гаванью» для бизнеса и капиталов, поставщиком вооружений и т.п. США навязывают другим странам и искусственно созданную потребность в военной и др. защите, сами же создавая угрозы и нестабильность. На эти аспекты уже обращали внимание экономисты, см., например, статью о военном комплексе США как бизнесе [3].

Можно сформулировать и следующую дилемму:

· стать ли стране поставщиком таких ресурсов, которые приведут к повышению благосостояния их покупателей, к удовлетворению их потребностей на более высоком уровне,

· или искусственно создать ненужные им изначально потребности и продавать дефицитные ресурсы для их удовлетворения (снижая благосостояние своих клиентов, паразитируя на них)?

В каких условиях может быть выгодной та или иная стратегия? Можно ли выработать относительно простые и универсальные рекомендации? При паразитическом «выкачивании» ресурсов из других стран доход такого «поставщика услуг» будет принципиально ограниченным. Т.е. это игра с нулевой или даже отрицательной суммой. Поскольку паразит не удовлетворяет насущные потребности окружающих, он не делает их богаче - но и сам не сможет стать богаче своих жертв, тогда как взаимовыгодное сотрудничество для лучшего удовлетворения насущных потребностей создает потенциально неограниченные резервы для роста благосостояния. В связи с этим важно найти условия, при которых страна выберет путь паразитизма либо взаимовыгодного сотрудничества с другими странами, повышающего и их благосостояние - по сравнению с изоляционизмом. Эти условия помогут более обоснованно ответить на вопрос о реалистичности гипотезы о возможности встраивания России в «цивилизованный мир» на равных. конкуренция военный россия экономика

Взаимосвязь технологического развития, геополитики и войн

Из вышесказанного следует, что многие геополитические проблемы, прежде всего, связанные с ограниченностью мировых ресурсов, носят, в конечном счете, технологический характер. Т.е. они могут быть в принципе решены благодаря развитию технологий. В связи с этим интересна работа [1], посвященная феномену «ловушки лидерства». При выборе направлений технологического развития между повышением доступности ограниченных ресурсов для всех и повышением собственной приспособленности к дефицитности этих ресурсов лидеры технологической гонки часто выбирают второй путь. А повышение доступности ресурсов им может быть даже невыгодно - напротив, при большом превосходстве над конкурентами для них «чем хуже, тем лучше».

Интересная гипотеза, касающаяся глобальной конкуренции и кооперации, высказана А. Вассерманом в статье [2]. Согласно ей, более развитая технологически страна предпочтет не уничтожать менее развитые, а выращивать их до своего уровня и включать в разделение труда. Интересно определить конкретные условия, в которых такой эффект - безусловно, желательный - был бы выражен. До сих пор наши оценки показывали, что сильный разрыв в уровне технологического развития, напротив, побуждает лидера к эгоистическому поведению (пример - вышеописанный феномен «ловушки лидерства»).

Если модели стратегического позиционирования на глобальных рынках ресурсов и благ отвечают на вопросы о предпосылках антагонизма или кооперации стран, то модели военной экономики наподобие предложенных в работах [4, 5] непосредственно посвящены анализу войн как «продолжения конкуренции иными средствами». В рамках моделей сосуществования стран с учетом военных сценариев можно ставить задачи комплексного анализа экономической эффективности оборонных технологий. Но также можно ставить и следующий вопрос: какие именно мирные производственные инновации снижают уровень военных угроз? Даже в исходной работе показано, что многие мирные инновации, напротив, повышают риск нападения на страну, делая ее более сильным экономическим конкурентом.

На первый взгляд, представляется, что, например, к инновациям, снижающим напряженность, относятся технологии получения доступной энергии там, где она нужна, исключающие транспортировку энергоресурсов и связанные с этим военные угрозы. Однако их влияние на благосостояние России неоднозначно и является предметом отдельного анализа [8]. В сфере создания гипотетических технологий, которые делали бы менее привлекательным силовое нападение на нашу страну, возможна также аналогия с работой [9], о технологической помощи конкуренту, т.е., возможно, какие-либо новые производственные технологии и не принесут большого выигрыша нашей экономике, но они настолько помогут нашим конкурентам, что исключает необходимость в нападении на нас.

В современной экономической литературе весьма популярна следующая точка зрения: все описанные выше проблемы - доступа к ресурсам и их защиты, и т.п. - характерны только для экономики материального производства, индустриальной экономики прошлого, а в современной и в будущей экономике основное значение будут иметь знания и др. нематериальные ресурсы. Но объективный анализ ситуации на рынках материальных благ, социальной ситуации в различных регионах и странах мира, обеспеченности населения хотя бы благами первой необходимости заставляет скептически относиться к декларациям о наступлении постиндустриальной эпохи. Еще меньше доверия к ним остается с учетом реальной политики наиболее развитых стран мира в отношении стран, располагающих природными ресурсами, или лежащих на путях их транспортировки.

Важно подчеркнуть, что переход к т.н. «экономике знаний» мало что меняет по сути в обсуждаемых проблемах. Знания, с точки зрения современной экономической науки - это, опять-таки, экономический ресурс, служащий, в конечном счете, для удовлетворения человеческих потребностей (в противном случае, сторонники экономического «мейнстрима» - как неоклассического, так и институционального - даже не согласны считать их знаниями). Здесь также можно говорить о «торговле ресурсами», об их захвате или уничтожении, о разных технологиях их превращения в блага. Россия с этой точки зрения занимает приблизительно такое же место в мировой экономике, что и в сфере материального производства. С одной стороны, она обладает значительными запасами ресурсов (например, кадров высшей квалификации), и активно ими торгует. С другой стороны, «технологии» превращения интеллекта в блага в России (т.е. параметры НИС) являются весьма отсталыми, на Западе они гораздо эффективнее. Отличие состоит, главным образом, в том, что указанный «ресурс» может существенно деградировать при ухудшении экономической ситуации и даже более конкретно - при соответствующей политике в науке и образовании, тогда как некоторым видам природных ресурсов это не угрожает даже при полном разрушении страны.

Список литературы

1. Болбот Е.А, Клочков В.В. Приоритеты инновационного развития: конкурентное преимущество и общие интересы // Инновации. - СПб., 2011. - № 6. - С. 114-120.

2. Вассерман А. Эксплуатировать или интегрировать. Возможно ли "мирное сосуществование" развитых и неразвитых // Однако. 24.11.2014. http://www.odnako.org/blogs/ekspluatirovat-ili-integrirovat-vozmozhno-li-mirnoe-sosushchestvovanie-razvitih-i-nerazvitih-stran/

3. Горгола Е.В. Экономика войны - национальный бизнес по-американски // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. - М., 2015. - № 43 (328). - С. 50-68.

4. Данилин М.Н., Клочков В.В. Анализ экономической безопасности страны с сырьевой экономикой с учетом военной угрозы // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. - М., 2014. - № 35 (272). - С. 38-50.

5. Данилин М.Н., Клочков В.В. Анализ взаимосвязи инновационной и оборонной политики страны с сырьевой экономикой // Журнал экономической теории. 2014. - № 3. - С. 15-29.

6. Дементьев В.Е., Новикова Е.С., Устюжанина Е.В. Место России в глобальных цепочках создания стоимости // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2016. - Т. 12, вып. 1. - С. 17-30. - http://www.fin-izdat.ru/journal/national/detail.php?ID=67942

7. Клочков В.В., Болбот Е.А. «Ловушка эгоизма» в инновационном развитии: анализ предпосылок и последствий // Экономический анализ: теория и практика. 2012. - № 40 (295). - С. 27-39.

8. Клочков В.В., Данилин М.Н. Анализ влияния новых технологий в энергетике на экономику России в долгосрочной перспективе // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. - М., 2015. - № 46 (331). - С. 13-28.

9. Клочков В.В., Русанова А.Л. Международная кооперация в сфере прикладных исследований и национальные интересы России (на примере авиастроения) // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. - М., 2012. - № 40 (181). - С. 12-24.

10. Курилла И. Бугимен для российских элит, или еще раз о возможности прекращения конфронтации с мировым сообществом // РСМД. 05.06.2018. - https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/bugimen-dlya-rossiyskikh-elit-ili-eshche-raz-o-vozmozhnosti-prekrashcheniya-konfrontatsii-s-mirovym-/

11. Марков С. Что будет, если Россия пойдет на компромисс с США? // РСМД. 10.05.2018. - https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/chto-budet-esli-rossiya-poydet-na-kompromiss-s-ssha/

Размещено на Allbest.ru