Об управлении рынком труда в современной России

Размещено на http://www.allbest.ru/

3

Об управлении рынком труда в современной России

Фельдман М.А.

Цель. Изучение факторов, направлений и инструментов регулирования, влияющих на формирование современного рынка труда в Российской федерации и в Свердловской области.

Методы. На основе количественного и системного подходов проанализирована динамика показателей состояния рынка труда и его структурных элементов. Выявлена степень эффективности инструментов регулирования современного рынка труда в Российской федерации и в Свердловской области.

Результаты. В обстановке усиления влияния глобализации в 2009 - 2013 гг.; обострения конкуренции на мировом рынке произошло расширение практики частичной занятости (в подобных условиях работает каждый пятый работник в ЕС и каждый четвертый - в странах Восточной Европы) прогнозируется дальнейшее сокращение доли застрахованных работников с 75-80 до 50 %, а также периодов полноценной занятости, что повлечет сокращение внесения средств на соцстрахование. Вопреки существующей в научной литературе точке зрения, рынок труда России не является исключением.

В 2013 г. очевиден шаг назад в качестве регулирования рынка труда. Федеральный бюджет перестал финансировать региональные программы содействия занятости, переложив всю ответственность и траты на областные бюджеты. В этом видна и определенная закономерность: общая неэффективность экономической политики в стране не могла не вызвать сокращение социальных расходов по всем направлениям. Стагнация в экономике усилила негативные явления и черты российского рынка труда: непрозрачность; широкомасштабный теневой сектор; слабые социальные гарантии; низкий уровень управленческих механизмов и инструментов регулирования.

Выход, на наш взгляд, заключается в максимально полном использовании возможностей ГЧП на рынке труда; в координации усилий бизнеса, профсоюзов и органов власти в модернизации институтов рынка труда, рабочей силы; совместном (в рамках социального партнерства) поиске резервов для повышения конкурентосособности предприятий.

Научная новизна. В научной литературе последних лет к этой теме неоднократно обращались ученые и специалисты. В предложенной читателю статье впервые дается критический анализ состояния научных взглядов на состояние современного рынка труда в РФ; сделаны выводы о реальных тенденциях развития рынка труда на общенациональном и региональном уровнях.

Ключевые слова: безработные, занятые, инструменты регулирования, рейтинги, рынок труда, скрытая безработица, экономическая конъюнктура, эффективность.

экономическая политика безработица рынок труда

Рынок труда является важнейшим компонентом социально-экономической сферы жизнедеятельности современного российского общества. При этом содержание рынка труда является следствием лежащих в его основе структурообразующих явлений и элементов. От качества осмысления сущности основ рынка труда зависят научные оценки происходящих в реальности процессов на общенациональном и региональных рынках трудах[13, с.3]

Трудно найти специалиста, чьи статьи, посвященные российскому рынку труда, столь часто не публиковались в современной экономической литературе вообще, и в частности, в журнале «Вопросы экономики», как работы Р.И. Капелюшникова. Статья Р.И. Капелюшникова и А.Ю. Ощепкова «Российский рынок труда: парадоксы посткризисного развития» [12], повторяя уже неоднократно звучавшие ранее мысли Р.И. Капелюшникова» [8, 9, 10, 11, 12], вместе с тем, носит и в определенной степени обобщающий характер. Сюжет «загадочности» российского рынка труда (2003 г.) [9], , казалось бы, сменился выводом о «конце российской модели рынка труда» (2009 г.) [10], но в 2014 г. «загадочность» вернулась вновь, пусть и в форме «парадоксов». В чем же заключается загадочность (парадоксальность) российского рынка?

В статье 2014 г. отмечается, что, в России, вступившей с 2012 г. в период последовательно затухающих темпов экономического роста (темпы роста с 5,1% в последнем квартале 2011 г. упали до 2% в последнем квартале 2013 г., опустившись до еще более низких значений в первые два квартала 2014 г.), несмотря на нарастание экономических трудностей, ключевые индикаторы рынка труда - показатели экономической активности занятости, безработицы, найма, увольнений и вакансий - продолжали оставаться на весьма благоприятных уровнях [12, с.66]. Ситуация в экономике естественным образом проецируется на рынок труда. Осенью 2013 г. вполне оправданными выглядели, как намерения правительства отказаться «от политики сохранения занятости населения любой ценой» (премьер-министр Д. Медведев), так и предостережения о «возможном ухудшении ситуации с безработицей» (министр экономического развития А. Улюкаев) и даже о «возможном кризисе на рынке труда» (вице-премьер О. Голодец) [12, с.67].

Однако, подчеркивают Р.И. Капелюшников и А.Ю. Ощепков, до сих пор реальное поведение российского рынка труда мало соответствовало пессимистическим ожиданиям и прогнозам: несмотря на постепенное угасание темпов экономического роста, безработица продолжала удерживаться на рекордно низкой отметке (5--5,5%). Складывается впечатление, что резкого ухудшения положения дел в экономике рынок труда фактически «не заметил» [12, с.67].

«Загадочность» поведения российского рынка труда только усиливается информацией о том, что безработица в странах ОЭСР (т. е. большинстве развитых стран мира) в целом достигла в первом квартале 2010 г. 8,7% экономически активного населения, что стало послевоенным максимумом. По сравнению с декабрем предкризисного 2007 г. она выросла почти в 1.5 раза! Однако даже эта цифра далеко не полностью характеризует сложность ситуации в сфере труда, так как наряду с безработицей выросла численность работников, переведенных на неполный график, и тех, кто покинул рынок труда, не надеясь найти новую работу. Общая численность этих двух групп (относящихся к категории «скрытая безработица») в конце 2009 г. даже превысила общее число безработных [1, с.102]. Как видно в поведении рынка труда стран ОЭСР нет никакой загадочности: основным видом безработицы стала «скрытая безработица».

Если в период мирового экономического кризиса 1990 -1993 гг. корреляция между изменением реального ВВП и показателем безработицы в странах ОЭСР составила -0.70, то в 2008-2009 гг. этот показатель снизился до -0.35, что означает гораздо большую гетерогенность. Однако в 21 веке для большинства развитых стран основным средством смягчения напряженности на рынке труда стало сокращение отработанных часов и в значительной меньшей степени сокращение персонала. Классическим образцом подобной политики является Германия, которая широко применяла программы сокращенного рабочего времени [1, с.102].

Тренд «скрытой безработицы» уже мало зависит от периодов подъема или спада экономической эффективности. В обстановке усиления влияния глобализации в 2009 - 2013 гг.; обострения конкуренции на мировом рынке произошло расширение практики частичной занятости (в подобных условиях работает каждый пятый работник в ЕС и каждый четвертый - в странах Восточной Европы ) прогнозируется дальнейшее сокращение доли застрахованных работников с 75-80 до 50 %, а также периодов полноценной занятости, что повлечет сокращение внесения средств на соцстрахование [19].

Но, может быть, Россия демонстрирует исключение из правил? Однако исследования российских экономистов показывают иное: действительно, объем производства в 1991-1998 гг. сократился более чем на 40%, при этом уровень занятости, фиксируемый статистикой, уменьшился всего лишь на 15% [21, с.89].

Но это был весьма неполный показатель . На основе эконометрических расчетов было выявлено, что данные о среднегодовой численности занятых в российской экономике недостоверно отражают реальные затраты труда в период экономического спада 1990-х годов, в связи с чем на рынке труда появилась такая характеристика, как «скрытая безработица». Алгоритм расчета занятости был предложен исходя из того, что в условиях неизменности технологий снижение объемов валового выпуска сопровождается незначительными колебаниями в уровне производительности труда.

Поэтому для оценки реальных затрат труда производительность труда была задана неизменной величиной на уровне 1990 г. Разница между номинальной и расчетной занятостью дает величину скрытой безработицы , пик роста которой, согласно оценкам, пришелся на 1996 г. и составил около 28 млн. чел. Действительно, показатель отработанных человеко-часов в целом по российской экономике в период с 1990 по 1998 г. сокращался более интенсивно, чем численность занятого населения - так, в 2000 г. по сравнению с 1990 г. занятость в экономике снизилась на 15,8%, тогда как объем отработанных человеко-часов уменьшился на 24,4%. Исследования затрат рабочего времени, которые, как известно, характеризовались резким снижением в 1990-х годах, свидетельствуют о том, что около четверти персонала на крупных и средних предприятиях работали в режиме неполного рабочего времени [21, с.90].

Таким образом, модель рынка труда, сложившаяся в российской экономике, с 1990-х г. активно использует «скрытую безработицу» как специфическую форму решения экономических проблем. Цена «скрытой безработицы» в кризисные годы в России в условиях девальвации социальных гарантий - хорошо известна[18].

Изменилась ли ситуация в нашей стране в 2000 - 2014 гг.? Расчеты исследователей показывают: скрытая безработица - постоянное явление на российском рынке труда независимо от экономической конъюктуры [21, с.100-101], демонстрируя не «загадочность», а схожесть со странами ОСЭР в способе решения экономических проблем (от стагнации до модернизации производства).

Подлинная проблема заключается в том, что само явление «скрытой безработицы» в России носит куда более масштабный характер, чем в ЕС. Отчасти, это объясняется тем, что органы статистики скрытую занятость прослеживают только по предприятиям, где работает половина занятых в российской экономике, поскольку из примерно 70 млн. занятых: 23 % работают на крупных и средних предприятиях, 27 % - бюджетники, 23 % - малый бизнес и индивидуальные предприниматели. Чем заняты еще 23 % - загадка. Это люди, работающие в теневой экономике[6, с.11]. Но ограниченность прозрачности современного рынка труда в России только следствие явления более высокого порядка - ограниченности степени его регулирования.

В период кризиса 2009 г. по мнению руководителей Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР), в целом в России произошел масштабный спад на рынке труда. Режим неполной рабочей недели или сокращенного дня был введен на 50,1 % предприятий (на основе профсоюзной базы данных). Эти данные в разы отличаются от официальной статистики Минздравсоцразвития. Это объясняется тем - прокомментировала заместитель председателя ФНПР Нина Кузьмина - что, во-первых, профсоюзы учитывают и тех, кого «выдавили» с работы "по собственному желанию" или "по соглашению сторон". К тому же далеко не все из уволенных обращаются в службу занятости, а потому и не учитываются официальной статистикой. Во-вторых, ряд предприятий идут на лукавство: формально переходят на нормальный режим работы, при этом работники в массовом порядке пишут заявления о предоставлении им по пятницам отпуска за свой счет [4].

Подобная практика прочно вошла в повседневную жизнь российского рынка труда. Анализируя итоги относительно благополучного 2012 г., «Информационный бюллетень Федерации профсоюзов Свердловской области» от 24 апреля 2014 г. отмечает: «все большее распространение получают незащищённые формы занятости . Происходит сдвиг от постоянной занятости к временной; от полной - к неполной; от работы на предприятии - к надомному труду; от работы в штате организации - к работе вне штата. Растет число неформально занятых. Согласно оценкам Росстата в 2012 г. их число возросло в 1,7 раза по сравнению с 2008 г. и составило 14,6 млн. человек» [7].

После таких практически совпадающих высказываний руководителей правительства, экономистов, профсоюзных лидеров трудно поверить в слова о том, что рынок труда в России не «заметил кризиса 2009 г.»; «не отреагировал на стагнацию 2012- 2014 гг.».

Характерной чертой рынка труда в нашей стране, также обойденной авторами статьи 2014 г., следует считать тренд ухудшения условий труда занятых в экономике. Как указывает Постановление Исполкома ФНПР от 25 июня 2014 г., наблюдается устойчивая динамика роста доли работников, занятых во вредных и опасных условиях труда во всех видах экономической деятельности. По данным Росстата удельный вес работников, занятых во вредных условиях труда, в период с 2007 - 2013 гг. вырос с 24,9 до 32,2 %. Практически каждый третий работник трудится во вредных условиях труда (свыше 22 млн. чел.), около четверти этих работников составляют женщины[16].

К достоинствам своей статьи Р.И.Капелюшников и А.Ю. Ощепков отнесли рассмотрение таких составляющих рынка труда, как: состояние занятости, безработицы, выбытия и найма[12, с.67]. О степени достоверности статистических данных, используемых авторами, уже говорилось выше: они опираются на сведения, касающиеся половины занятых - бюджетников и работников крупных и средних предприятий. Но как обстоит дело с такими изменениями занятости в экономике РФ как, например, с межотраслевым перетоком занятого населения, приводящим к возникновению, с одной стороны, вакантных рабочих мест, с другой стороны, фрикционной безработицы [24].? Либо с межрегиональным движением занятого населения? [5].

Ответа в рассматриваемой публикации найти невозможно, хотя в том же номере журнала «Вопросы экономики» Р.И. Капелюшников (вместе с соавторами) касается указанной проблемы[2].

Сделав принципиальное замечание - «российская статистика движения рабочих мест охватывает только крупные и средние предприятия» [5, с. 97]. , авторы констатируют: в последние годы в среднем за год в секторе крупных и средних предприятий создавалось примерно 3-4 млн новых рабочих мест за счет расширения занятости на одних предприятиях и примерно столько же ликвидировалось за счет их сокращения на других[2, с.98].

На первый взгляд, оснований для беспокойства в этой информации нет, тем паче, что в Докладе о мировом развитии за 2013 г. суммарные годовые показатели создания рабочих мест варьируют от 10 до 18%, а ликвидации -- от 10 до 15%. Российские показатели находятся ниже нижней границы интервала, наблюдаемого для стран с развивающейся и переходной экономикой[2, с.103]. Нет, казалось бы, оснований для беспокойства и в многолетней устойчивой близости показателей найма и увольнений работников[12, с.86].

Однако даже с количественной точки зрения, в промышленности России в среднем за год создавалось порядка 600-700 тыс. рабочих мест, а наблюдаемый масштаб ликвидации варьировал от 1,5 млн в кризисном 2009 г. до 720 тыс. в посткризисные 2011- 2012 гг. [2, с.98].

Как видно, сопоставление приведенных выше цифр позволяет обнаружить один из важных векторов межотраслевого перетока занятого населения: последовательное сокращение занятых в промышленности. Масштаб происходящего в промышленности России, конечно, заметен и в период 2008 -2012 гг. при сокращении занятых на 12 %: с 10126 тыс. в 2008 г. до 8797 тыс. работников в 2012 г. [2, с. 99]. Сопоставление с занятостью в промышленности страны в 1990 г. - почти 21 млн. чел. [17]- позволяет сделать куда более обстоятельный вывод о параметрах деиндустриализации экономики за постсоветские годы: сокращении численности занятых в промышленности в 2,5 раза! Если в 1990 г. занятые в промышленности составляли 30,5 % всех работающих в экономике, то в 2012 г. - менее 12 %. Вот это глобальное изменение отраслевой структуры занятости удивительным образом не заметили авторы публикации.

И все-таки, все перечисленные изменения корреллируются прежде всего с индустриальной эпохой. Для постиндустриальной стадии развития более важны изменения, связанные с уровнем отдачи работников на рынке труда.

Характерно, что если доля специалистов в общей массе занятых на российском рынке труда составляет (34,2%) , немногим отличаясь от Франции (35,5%) и от Германии (41%) - в данном случае Россия в рейтинге наиболее развитых стран занимает 12 место - то по числу эквивалентных патентных заявок на один миллион занятых ситуация совсем иная: РФ - 44, 4 тыс.; Германия - 434, 8 тыс.; Франция - 253 тыс. (и только 22 место в рейтинге). Еще более печальная картина по объему наукоемкового экспорта на одного занятого РФ - 77 дол. ; Франция - 4077- Германия 4614 дол. (у РФ - 32 место) в рейтинге [23, с.7]. Доля инновационно активных предприятий в общей массе предприятия в России в 2010 г. составляла 9,3%; во Франции - 79%; в Германии 78 % что приносит нашей стране (отнюдь не почетное) 30 место[23, с.7].

Знаменательно, что в рейтинге государств по эффективности рынка труда Россия в 2007 г. (среди 139 развитых стран) - занимала 33-е место, а в 2010 г. опустилась на 57-е место [22, с.252]. (В указанном рейтинге за 2013-2014 гг. Россия заняла 64-е место из 148 стран) [20]. Между тем, эффективность рынка труда - один из важнейших элементов динамично развивающейся рыночной экономики. Показатель «эффективность рынка труда» -- один из компонентов Индекса глобальной конкурентоспособности (ИГК), который является предметом изучения Всемирного Экономического Форума (ВЭФ) с 1979 г. Он обобщает результаты микро- и макроэкономических исследований конкурентоспособности экономики стран. Компоненты ИГК образуют 12 основополагающих базисов конкурентоспособности: институты, инфраструктура, макроэкономическая стабильность, здравоохранение, образование и профессиональная подготовка, эффективность рынка товаров и услуг, эффективность рынка труда, уровень развития финансового рынка, оснащенность новыми технологиями, размер рынка, уровень развития бизнеса, инновации [22, с.252].

И для Всемирного Экономического Форума «загадочность» и «парадоксальность» российского рынка труда рассеиваются при применении научных методов исследования. Как уже отмечалось выше, эффективность рынка труда во многом зависит от институтов. В Госсударственной программе « Содействие занятости населения на 2013 - 2020 гг.» с общим финансированием в 634,8 млрд руб., только 23, 4 млрд руб. или 4 % запланированы на совершенствование институтов рынка труда[3, с.10].

С учетом того, что задачами Подпрограммы № 3 Государственной программы « Содействие занятости населения на 2013 - 2020 гг.» - «Развитие институтов рынка труда» - являются: разработка 800 профессиональных стандартов в соответствии с требованиями экономики; создание условий для повышения качества рабочей силы и развития ее профессиональной мобильности; улучшение условий труда и сохранения здоровья работников; обеспечение защиты трудовых прав граждан - речь идет об экономии на важнейших инструментах регулирования рынка труда.

К чему ведет такая экономия на совершенствовании управленческих механизмов - проиллюстрируем на примере Свердловской области.

Сравнительный анализ финансовых годовых отчетов Департамента по труду и занятости Свердловской области - за 2011[14] и 2013 гг. [19]. позволяет раскрыть характерные черты эволюции политики содействия занятости на рынке труда Свердловской области в течение трех последних лет, олицетворяющих переход от «благополучного» 2011 г. к «стагнационному» 2013 г.

На первый взгляд, бросается в глаза увеличение (почти в пять раз, с 450 млн. рублей до 2,14 млрд. рублей) расходов на содействие занятости на рынке труда Свердловской области в период 2011 - 2013 гг. Однако оптимизм заметно убавляется при внимательном сравнении внутрипрограммных разделов финансирования. Две трети расходов в 2013 г. (64 %) пришлись на «Социальную поддержку безработных граждан» (почти на 90 % состоящую из трат на пособия по безработице).

Из оставшихся 768 млн. рублей - 558 млн. (или 73 %) ушли на обеспечение деятельности центрального аппарата и обеспечение деятельности государственных казенных учреждений службы занятости населения Свердловской области.

Таким образом, собственно на содействие занятости на рынке труда Свердловской области в 2013 г. было потрачено всего 210 млн. рублей, или более чем в два раза меньше, чем (в сопоставимых расходах) в 2011 г. Не менее важен вопрос: как распределялись эти деньги? Наиболее перспективным направлением в программах содействия занятости является опережающее профессиональное обучение . В 2011 г. на эти нужды федеральный бюджет выделил 49 млн. рублей или 11 % всех расходов. В 2013 г. расходы на опережающее профобучение были адресованы только работникам предприятий, относящихся к производству боеприпасов и спецхимии; кроме того, указанные расходы ограничивались суммой в 1 млн. рублей, или менее полпроцента всех расходов на содействие занятости (!). Негативный характер столь масштабного сокращения очевиден.

Масштабному сокращению в 2013 г. подверглись и расходы на самозанятость: с 237, 5 млн. рублей в 2011 г. (52,8 % всех расходов) до 17 млн. в 2013 г. - (8 % всех расходов). Нетрудно заметить, что финансирование двух важнейших инструментов содействия занятости - расходов на опережающее профобучение и самозанятость - сократилось с 63,8 % от всех расходов, до всего 8,5 %. Отметим и то, что вышеназванные инструменты содействия занятости (опережающее профобучение и самозанятость) нацелены на предотвращение безработицы, т.е. на недопущение «социального пожара».

Основными видами расходов в 2013 г. стали профессиональная подготовка, переподготовка и повышение квалификации безработных граждан - 79 млн. рублей (38 %); организация временных работ для б езработных граждан различных возрастов (в сумме - 44 млн. рублей или 21%) и, близкая к ним по значению, организация общественных работ 14,7 млн. рублей (7 %). Как видно, в 2013 г. две трети трат (66 %) пошли на тушение «социального пожара»: либо на временное трудоустройство, как правило, на неквалифицированные низкооплачиваемые рабочие места; либо на экстренное обучение людей, уже оказавшихся в трудной жизненной ситуации. В этом проявляется главное отличие финансирования 2013г. от предшественника - 2011 г.

Два дополнения: позитивное - увеличение расходов на трудоустройство инвалидов с 24 млн. рублей в 2011 г. до 31 млн. рублей в 2013 г. (15 %); а также негативное - уменьшение расходов на содействие безработным гражданам и членам их семей в переезде в другую местность - с 43,2 млн. до 3,8 млн. рублей - не меняют сути сказанного.

В 2013 г. очевиден шаг назад в качестве регулирования рынка труда в регионе. По оценке специалистов Департамента по труду и занятости, это связано с тем, что за исключением раздела «Социальная поддержка безработных граждан» (т.е. пособий по безработице), федеральный бюджет перестал финансировать региональные программы содействия занятости, переложив всю ответственость и траты на областной бюджет. В этом видна и определенная закономерность: общая неэффективность экономической политики в стране не могла не вызвать сокращение социальных расходов по всем направлениям. Стагнация в экономике усилила негативные явления и черты российского рынка труда: непрозрачность; широкомасштабный теневой сектор; слабые социальные гарантии; низкий уровень управленческих механизмов и инструментов регулирования.

Инфраструктуру Российского рынка трудаотличает разрозненность усилий учреждений госсектора и частных фирм, занимающихся трудоустройстом; отсутствие единой госпрограммы подготовки кадров.

Кроме того, важнейшей проблемой остается дефицит квалифицированной рабочей силы. На что направлена деятельность Инфраструктуры рынка труда в странах РКС? На создание рабочих мест, отвечающих современным мировым стандартам в плане автоматизации и компьютеризации; мероприятия в сфере охраны труда, регулирование гарантий социальной защищенности. На что сегодня направлена деятельность Инфраструктуры рынка труда в России? На трудоустройство незанятых работников вообще . В этом заключается принципиальное отличие Инфраструктуры рынка труда в России.

Майские (2012 г.) Указы президента нацеливают на создание 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест, в том числе, 700 тыс. - в Свердловской области. В нашей области надо еще создать 400 тыс. высокотехнологичных рабочих мест и обновить 300 тыс. рабочих мест.

Здесь вновь возникает вопрос: какие субъекты управления регулируют рынок труда? В РКС - система министерств и национальных агентств по контролю. В России - только в мае 2012 г. было воссоздано Министерство труда и социальной защиты. Однако на уровне региона его представительства Министерства труда и социальной защиты отсутствуют. С учетом очевидной разрозненности усилий министерств экономики, промышленности, социальной политики, Департамента труда и занятости в сфере рынка труда, существует настоятельная необходимость создания министерства труда на региональном уровне, способного скоординировать такую работу. К этому же подталкивает и выполнение

Недостаток управленческих структур на рынке труда и формальность контроля за рынком труда - представляют собой то принципиальное отличие рынка труда в России, без преодоления которого невозможна модернизация экономического потенциала.

Наряду с реорганизацией органов власти, ответственных за регулирование рынка труда, выход, на наш взгляд, заключается в максимально полном использовании возможностей ГЧП на рынке труда; в координации усилий бизнеса, профсоюзов и органов власти в модернизации институтов рынка труда, рабочей силы; совместном (в рамках социального партнерства) поиске резервов для повышения конкурентоспособности предприятий.

Дальнейшее совершенствование рынка труда заключается в комплексности мер укрепления социальных гарантий работников : создании целевых программ создания высокотехнологичных рабочих мест, включающих стандарты соцпакета, соцзащиты, финансирование переезда, доступность жилья; программ рациональности распределения трудовых потоков.

Решение указанных проблем российского рынка труда осложняется тем, что экономическая наука - яркий пример, статья Р.И. Капелюшникова и А.Ю. Ощепкова « Российский рынок труда: парадоксы посткризисного развития» - не смогла дать научный анализ состояния рынка труда в современной России; определить наличие и конкурентную борьбу моделей и секторов рынка труда; оценить степень организации и структуризации рынка труда.

Реальная действительность рубежа 2014-2015 гг. не оставляет время на отставание науки от потребностей преодоления кризисных явлений в экономике, включая рынок труда.

Литература

1. Вишневская Н. Рынок труда в режиме рецессии // Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 5. С. 101-109.

2. Гимпельсон В., Жихарева О., Капелюшников Р. Движение рабочих мест: что говорит российская статистика // Вопросы экономики. 2014. № 7. С.93 - 126.

3. Государственная программа Российской Федерации «Содействие занятости населения» на 2013-2020 гг. // Портал государственных программ Министерства финансов РФ [электронный ресурс]. URL:http://www.gosprogrammy.gov.ru/Main/Start (дата обращения 08.01.2015 г.)

4. Грицюк М. Лукавый отпуск // Российская газета. 2009. 27 октября. С. 8.

5. Единак Е.А. Межрегиональное движение занятого населения в системе макроэкономических показателей (на примере федеральных округов РФ). АКД. М., 2014.

6. Ермак С. В поисках мумие // Эксперт. 2012. № 48. С.8 - 11.

7. Информационный бюллетень Федерации проофсоюзов Свердловской области» от 24 апреля 2014 // Текущий архив Департамента труда и занятости Свердловской области.

8. Капелюшников Р.И. Общая и регистрируемая безработица: в чем причины разрыва? // Препринт WP3/2002/03. М.: ГУ ВШЭ. Серия WP3. 2002.

9. Капелюшников Р.И. Российская модель рынка труда: что впереди? // Вопросы экономики. 2003. № 4. С.83-100.

10. Капелюшников Р.И. Конец российской модели рынка труда? // Препринт WP3/2009/06. М.: ГУ ВШЭ. Серия WP3 «Проблемы рынка труда». 2009.

11. Капелюшников Р.И. Спрос и предложение высококвалифицированной рабочей силы в России: кто бежал быстрее// Вопросы экономики. 2012. № 2. С.52 - 66; Вопросы экономики. 2012. № 3. С.120 - 147.

12. Капелюшников Р.И., Ощепков А.Ю. Российский рынок труда: парадоксы посткризисного развития // Вопросы экономики. 2014. № 7. С.66 - 92.

13. Локтюхина Н.В.Концепция социально-экономических основ рынка труда современной России: теоретико-методологические и управленческие аспекты. АДД, М., 2011.

14. Освоение средств по Государственной программе "Содействие занятости населения в Свердловской области" в 2011 г. // Текущий архив Департамента по труду и занятости Свердловской области.

15. Освоение средств по Государственной программе "Содействие занятости населения в Свердловской области" в 2013 г. // Текущий архив Департамента по труду и занятости Свердловской области.

16. Об условиях труда и деятельности технической инспекции труда за отчетный период: Постановление Исполкома ФНПР от 25.06.2014 № 3-5 [электронный ресурс]. URL:http://www.fnpr.ru/n/2/15/187/9633.html. (дата обращения 19.10.2014 г.)

17. Промышленные ведомости. 2002. № 6. [электронный ресурс]. URL:http://www.promved.ru/jan_2002_06.shtm. (дата обращения 12.05.2011 г.).

18. Римашевская Н.М. Бедность и маргинализация населения // Социс. 2004. №. 4. С. 33 - 44.

19. Роик. В. Эволюция трудовых и социально-страховых отношений: перспективы для России. Человек и труд . 2013. № 2. С.12- 18.

20. Россия в международных рейтингах. Раздел «Экономика». MD World Competitiveness [электронныйресурс]. URL: http://newsruss.ru/doc/index.php (дата обращения 08.01.2015 г.)

21. Узякова Е.С. , Узяков М.Н. Занятость и эффективная занятость в российской экономике // Проблемы современной экономики. 2011. № 2. С. 89 - 101.

22. Устинова К. А. Эффективный рынок труда как одна из составляющих конкурентоспособности страны и региона // Проблемы современной экономики. 2011. № 2. С.251- 254.

23. Цапенко И.П. Человеческие ресурсы в сфере науки и технологий: состояние и эффективность использования // Мировая экономика и международные отношения. 2014. № 4. С.3 - 15.

24. Шваков Е.Е. Оценка потребности региональной экономики в кадрах // Уровень жизни населения регионов России. 2012. № 2. С.61 - 67.

Размещено на Allbest.ru