Социально-трудовые условия формирования человеческого капитала России в экономике знаний

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социально-трудовые условия формирования человеческого капитала России в экономике знаний

Кузнецов В.В., Кангро М.В., Большухина И.С.

Аннотация

Цель. Показать необходимость переосмысления государством, предпринимательскими структурами и обществом условий совместного формирования возможностей интенсификации развития экономики знаний.

Методы. Для обоснования готовности России к формированию и эффективности использования кадрового потенциала в экономике знаний использовались: динамика отраслевых изменений в структуре занятости; соотношение оплаты труда работников отраслей реального сектора экономики и средней заработной платы; соотношение средней заработной платы по профессиям различных уровней квалификации; динамика контрольных цифр приема обучающихся на программы высшего образования за счет средств федерального бюджета.

Результаты и практическая значимость. В статье поднимаются проблемы разобщенности интересов субъектов экономических отношений, усложняющие условия поступательного перехода России от ресурсно-сырьевой экономики к экономике знаний. Анализ статистических данных и результатов научных исследований позволил выявить: существенные изменения в структуре занятых в экономике РФ, отрицательно влияющие на межотраслевые соотношения в стоимости труда; ежегодное увеличение «трудовой бедности» в структуре занятых в России; сужение диапазона дифференциации труда работников разной квалификации, снижающее привлекательность труда работников категории «Знание» в РФ. Международные сравнения показывают значительный научный и человеческий потенциал развития России, однако наблюдаются устойчивые отставания в формировании конкурентоспособной занятости и трансфере результатов НИР в производственный процесс, и, как следствие, формируется высокая зависимость экономики РФ от импортной инновационной продукции и технологий и продолжается отток интеллектуального человеческого капитала.

Научная новизна. Авторами сформирована модель универсальных компетенций работников категории «Знание»; определены приоритетные задачи интеллектуализации российского общества, решение которых требует совершенствования механизмов взаимодействия государства, учреждений профессионального образования и участников рынка труда в России.

Ключевые слова: труд, человеческий капитал, экономика знаний, универсальные компетенции, цифровая экономика

Введение

Вопросы труда были актуальными в любые времена. Проблематика трудовой деятельности и отношения человека к труду усложнялась с развитием средств труда, условий общественной жизни людей, социально-политической ситуации в государстве и мире. Древнеримский писатель Плиний Старший (I в. н.э.) характеризовал труд как благо: «Нам отказано в долгой жизни; оставим труды, которые докажут, что мы жили!». Французский драматург В. Гюго (1802-1885) относился к труду как к «великому праву и великой обязанности». А.Н. Леонтьев (1905-1973), философ, психолог, считал, что индивид преобразуется в личность в качестве субъекта общественных отношений благодаря включению в деятельность [1, с. 196-200]. В «новом» мире особую значимость приобретают вопросы трансформации содержания труда и будущего трудовой деятельности человека в целом.

1. Труд как социальный феномен: значение и трансформация

общество рынок труд экономика

Социологию проблемы технической эпохи, в которой человек заменяется машиной, в 1933 г. описал русский философ Н.А. Бердяев. По мнению автора, машины необходимо рассматривать как орудие, средство облегчения человеческой жизни с повышенными возможностями производительности. Основным парадоксом новой действительности Н.А. Бердяев считал чрезмерную технико-машинную зависимость человека, воплощающуюся в том, что технические средства жизни подменяют цели жизни человека, перерождая природно-органическую культуру в неорганическую, техническую культуру. Природа таких перекосов лежит в социальной плоскости, возникая из «проблем отношения человека к природе, личности к обществу». Следствием воплощения указанных проблем в экономической сфере является возникновение проблем занятости человека труда: «рационализация промышленности порождает безработицу», «вещь ставится выше человека» (т.к. человек, а не машина делается орудием производства) [2, с. 7-15].

Указанные тенденции, к сожалению, созвучны и современной ситуации в наиболее технически оснащенном реальном секторе экономике. Экономика вещей и перепроизводство товаров привели к сокращению занятых в промышленности (табл. 1), снижению цены на производственный труд, организационно-экономической гонке промышленных технологий, сверхпотреблению невоспроизводимых природных ресурсов и сложной экологической ситуации в мире.

Таблица 1. Численность занятых в отдельных отраслях экономики России, тыс. чел.

Источник: данные Росстата

Совокупная численность занятых в экономике за последние два десятилетия увеличилась на 11% (2/3 из которых обеспечены торговой отраслью). Одновременно занятость в отраслях реального сектора сократилась на 13,9%. Наиболее сузились отрасли сельского, лесного хозяйства, охоты, рыболовства и рыбоводства (-40,5% занятых) и обрабатывающих производств (-12,4%). Вышеизложенные тенденции отразились и на динамике стоимости труда (табл. 2).

Таблица 2. Соотношение средней заработной платы работников отдельных отраслей реального сектора экономики и средней заработной платы в России, %

Источник: данные Росстата; 1995-2011 гг. - данные в среднем по году, 2017 г. - за конец декабря

Сокращение занятости, рост интенсификации труда и замедление производительности привели к снижению темпов роста заработной платы в обрабатывающих производствах на 14 процентных пункта в 2017 г. к уровню 1995 г. (средняя заработная плата отрасли, ранее превышающая средний уровень оплаты труда в экономике на 12%, в 2017 г. составила лишь 98% от последней).

Более существенное сокращение средней заработной платы за аналогичный период в строительстве и логистике (-40 и -39 процентных пункта соответственно) сопряжено с расширением предложения труда в данных отраслях, а, значит, ведет к снижению цены за труд (как товар) в отрасли.

Положительный прирост оплаты труда (на 16 процентных пунктов в 2017 г. к уровню 1995 г.) в отрасли сельского, лесного хозяйства, охоты, рыболовства и рыбоводства нельзя характеризовать положительно, т.к. средняя заработная плата в ней составляет около 66% от средней оплаты труда в экономике в целом и свидетельствует о низкой социально-экономической привлекательности отрасли как для работников, так и для инвесторов.

Рассуждения Н.А. Бердяева о парадоксах последствий промышленных революций развиваются в работах современников. Так, В.А. Кутырев [3] подчеркивает особое место производственного труда (труд + орудие) для формирования качественно нового уровня развития общества, а стихийное и повсеместное внедрение технологий приводит к деградирующему упрощению человеческой деятельности - из творчески-продуктивной в потребительскую («потребительски-парази-тирующий рай»).

Формирование культуры потребления приобретает особенное значение в контексте все более частого перехода «потребительства» в сферу общественных отношений, которое посредством проявления негативных своих сторон ведет к социальным конфликтам, а в мировом масштабе и к политической нестабильности. М.В. Бузмакова и И.Н. Полуш-кина отмечают, что именно развитые страны должны первыми сделать шаг к пересмотру своей экономической политики, стимулирующей сверхпроизводство товаров, порождающее ряд проблем развития экономически активного населения, экологические проблемы и др. [4, с. 988].

Развивая идеи неограниченного потребления, Н.А. Бердяев приходит к антиутопиче-ским взглядам о предпосылках формирования «общества потребления человека», поглощения человека техникой (вместо «коммуникаций - Ком-Мутация»), вступления в «эру непрерывного «конструирования» человека».

Схожие опасения высказывает и П.А. Лев-чаев, рассуждая о прогрессивных технологических укладах с позиций системного и процессного подходов: «…негативными эффектами могут являться монополизация влияния, деградация творческих способностей потребителей услуг (связанные с неспособностью влиять на ключевые параметры своей жизни, кроме того, легче удовлетворить потребности и «создать» пользователей с уже заложенными качествами, чем воспитывать творчески мыслящих индивидуумов)…» [5, с. 32-33].

Перспективы содержания деятельности человека в технологическом, качественно новом мире находятся в сознании первостепенности духовной сферы над материальной. Социально-трудовое возрождение человека состоится в условиях управляемого развития духовных факторов (наука, образование, культура, этика, идеология и др.), формирующих систему общественно-значимых идеалов и ценностей [6, с. 96-99]. Целесообразность человека и его труда в «новой» экономике будет полностью зависеть от того, насколько нравственно высокие и социально ответственные цели поставят организаторы данной экономики.

2. Готовность рынка труда России к реализации «новой экономики»

Важными факторами перехода России к экономике знаний является развитое информационное общество и цифровизация экономики. В последнее десятилетие в России происходят существенные трансформации в отраслевой структуре экономике, сопровождаемые и изменениями структуры рынка труда. Ведущими сферами для новой экономики, по мнению В.Н. Одегова и Е.В. Логиновой, станут креативная, цифровая и виртуальная экономика, сектор восстановления экологии, человекоориентированные сервисы и технологический сектор [7, с. 146]. Указанные сферы деятельности характеризуются высокой потребностью в квалифицированных специалистах и квалифицированных рабочих.

Среди ключевых причин «задержки» России в группе стран переходного периода (от ресурсно-сырьевой экономики к экономике знаний) аналитики BCG в докладе 2017 года отмечают: определенную косность и слабую восприимчивость к изменениям в экономике системы образования (как общего, так и профессионального), сохранение факторов формирования «трудовой бедности», отсутствие критической массы спроса на знания, медленный рост предпринимательской активности среди населения, слабое развитие венчурного бизнеса [8, с. 8-9].

Академик А.М. Новиков отмечает, что российскому участнику рынка труда не удается преодолеть «барьер перехода из позиции наемного государственного работника к позиции активного субъекта на рынке труда» [9, с. 10-11], свободно распоряжающегося своей квалификацией, сознающего актуальность мультикомпетентности и готового к регулярной смене мест работы и профессий, способного к самоорганизации трудовой деятельности. Здесь, однако, стоит отметить, что в современной ситуации (переходного периода) нельзя полностью перекладывать ответственность за вопросы занятости, оплаты труда и социально-трудовых гарантий на население и работодателей, когда каждый участник рынка труда действует автономно (поиск работы, индивидуальное финансирование профессионального образования и переквалификации, подбор и переобучение кадров для инновационных проектов и проч.). Считаем, что и государство должно переориентироваться на активную позицию в системе социальнотрудовых отношений, и, опираясь на научно обоснованные принципы управления, создавать условия формирования социально-ответственного поведения всех субъектов экономики, а не выполнять функции гаранта социального минимума экономически активного, трудоспособного и занятого населения.

Основной удельный вес в доходах населения России традиционно приходится на оплату труда (62-65% в 2000-2017 гг.). Оплата труда формирует уровень жизни занятого населения, обеспечивая удовлетворение основных физиологических, социальных и духовных потребностей человека. Однако степень удовлетворения потребностей существенно зависит от уровня дохода (размера потребительского бюджета). Некоторые авторы выделяют виды потребительских бюджетов (прожиточный минимум, минимальный потребительский бюджет и бюджет высокого достатка) по степени удовлетворения компонентов потребностей [10, с. 59-60]. Нам представляется интересным подход к определению уровня жизни населения по размеру дохода, соотносимого с величиной прожиточного минимума [11, с. 12-13]. К категориям бедных (уровень дохода менее величины прожиточного минимума (ПМ)) и низкообеспеченных (уровень дохода от 1 ПМ до 2 ПМ) относится треть занятого населения (рис. 1). При этом в отдельных отраслях экономики уровень бедного и низкообеспеченного занятого населения составляет половину численности!

Схожие данные публикует Росстат: 32,0-33,6% малоимущего населения среди занятых в экономике в 2013-2016 гг. [12, с. 157]. Следствием низкого уровня трудового дохода, обеспечивающего лишь минимальные социальные потребности, становится низкая мотивация людей к выбору высококвалифицированных профессий.

Оплата труда высококвалифицированных специалистов превышает оплату труда специалистов среднего звена и низкоквалифицированных кадров примерно в 1,5-2 раза (в развитых зарубежных странах - в 2,5-3,5 раза). При этом отмечаются и существенные перекосы в стоимости труда работников разных квалификаций (рис. 2). Так, например, водитель, кассир или рабочий в строительстве (все - средняя квалификация) получают в среднем трудовой доход, сопоставимый с доходом учителя школы и лишь на 20-30% меньше инженера, экономиста или программиста (все - высшая квалификация).

Представленные тенденции носят долгосрочный характер и существенно влияют на профессиональное самоопределение населения России [13], ослабляют значимость развития системы непрерывного обучения (Life Long Learning) и самообразования, формируют формальный подход к системе повышения квалификации (как со стороны работодателей, так и работников). Как следствие, снижение занятости в отраслях реального сектора экономики сопровождается уменьшением удельного веса квалифицированных работников в них (табл. 3). Последнее является существенным фактором сдерживания инновационного вектора технологического развития экономики РФ, т.к. именно работники высокого уровня квалификации формируют базис человеческого интеллектуального капитала новой экономики.

Таблица 3. Структура занятых по занятиям в отдельных отраслях экономики России, %

Источник: данные Росстата

В 2015 г. был издан Приказ Минтруда России №831, включающий 50 востребованных на рынке труда, новых и перспективных профессий, более 80% из которых составляют профессии в сфере промышленного производства и информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Также в рамках реализации программы «Цифровая экономика Российской Федерации» (утв. в 2017 г.) одним из целевых индикаторов развития человеческого потенциала к 2024 году является наращивание до 120 тыс. чел. (в год) выпускников учреждений высшего образования по направлениям подготовки, связанным с ИКТ.

В настоящее время государство увеличивает контрольные цифры приема для обучения по программам бакалавриата и магистратуры за счет средств ассигнований федерального бюджета по наиболее значимым для реального сектора экономики направлениям подготовки («Информатика и вычислительная техника», «Сельское, лесное и рыбное хозяйство», «Техника и технологии строительства», «Электро- и теплоэнергетика», «Машиностроение» и «Электроника, радиотехника и системы связи»). Так, на указанные направления подготовки по программам бакалавриата в 2019-2020 учебном году приходится треть бюджетных мест, что на 5 процентных пункта выше показателей 2015-2016 учебного года (табл. 4). Наибольший прирост числа бюджетных мест соответствует направлению «Информатика и вычислительная техника» (в 3,5 раза за 5 лет), стабильно высокими сохраняются контрольные цифры приема по направлению подготовки «Сельское, лесное и рыбное хозяйство». По программам магистратуры общая динамика приема на бюджетные места за обследованный период положительна (+17%), но и тут указанные выше направления подготовки опережают общий темп роста контрольных цифр приема (+30%).

Таблица 4. Контрольные цифры приема для обучения по программам высшего образования за счет бюджетных ассигнований федерального бюджета, чел.

Источник: данные форм ВПО-1 за 2015 г., приказов Минобрнауки России от 31.01.2017 №92, от 29.01.2018 №48

Информационно-коммуникационные технологии входят во все отрасли экономики, обеспечивая автоматизацию управления, ускорение передачи и обработки информации, формируя базовый контур цифровой экономики. На конец 2017 года численность специалистов по ИКТ в отечественных организациях составляла 2,3% от общей численности занятого населения России [14, с. 138-139]. Важно отметить наличие существенных диспропорций распределения специалистов по ИКТ в России по видам экономической деятельности: около 36% специалистов по ИКТ сконцентрированы в деятельности в области информации и связи, обрабатывающих производствах, а также профессиональной, научной и технической деятельности, еще 18,6% в торговле, государственном управлении и обеспечении военной безопасности. Международные сравнения показывают, что численность занятых в области информации и связи в России составляет только половину аналогичного показателя в странах с развитой цифровой экономикой (рис. 3). Отставаниями характеризуются и другие высокотехнологические и наукоемкие отрасли (научная деятельность, образование, здравоохранение).

Таким образом, Правительству РФ предстоит решение сложной комплексной задачи: в кратчайшие временные рамки замедлить отток рабочей силы из товаропроизводящих отраслей, создать и определить отраслевое направление научно-образовательных центров [15], создать устойчивые долгосрочные связи между научными структурами и организациями реального сектора экономики.

3. Универсальные компетенции работника категории «Знание»

В настоящее время научным сообществом не сформировано единого определения компетенций. Трансформация содержания компетенций в работах зарубежных и отечественных ученых раскрыта в исследованиях И.Я. Зимней [16, с. 7-21], А.А. Вербицкого [17, с. 11-21], Н.И. Кобзевой [18, с. 37-39]. Компетенции в целом можно представить как перечень базовых качеств индивидуума, которые в процессе деятельности (в широком ее представлении: индивидуальной, общественной, трудовой и т.д.) формируют его личност-но и характеризуют профессионально.

А.А. Вербицкий изложил условия эффективной реализации новой образовательной парадигмы России [19, с. 53-54]. Однако практическое воплощение компетентностно-го подхода в системе профессионального образования значительно расходится с концептуальными основами его содержания: сохраняется приоритет ЗУНов перед общекультурными компетенциями, практико-ориентиро-ванные знания уступают теории, преобладает монологический тип изложения учебного материала, что стимулирует пассивный прием информации слушателями, отсутствует понимание важности взаимосвязи развиваемых и приобретаемых компетенций с деятельностью человека (сначала - общественной, затем - трудовой), обучение отделено от личностного формирования и развития. Здесь актуально привести некоторые отличия компетенций от знаний, умений и навыков, выделенные Н.И. Кобзевой [20, с. 72-73]: компетенции отражают ценностно-мотивационный характер деятельности, носят научно-практический характер и являются следствием эффективной самостоятельной работы личности.

Переход развитых стран от экономики ресурсов к экономике знаний характеризуется изменением структуры занятых: выражен постепенный переход занятости в интеллектуальные и человекоориентированные сферы; происходит сокращение работников категорий «Умение» и «Правило», основные задачи которых составляет повторяющийся и рутинный труд, в пользу работников категории «Знание», которых характеризует преимущественно творческий труд в условиях неопределенности и аналитическая работа. В 2016 г. в России, по оценкам BCG, на 1 работника категории «Знание» приходилось 2 работника категории «Умение» и 3 работника категории «Правило», в то время как в аналогичные показатели для Республики Корея и Японии составили 1-1-2, Германии и Сингапура - 2-1-2, Великобритании - 3-1-2 [8, с. 13].

Задачу определения компетенций, развитие которых будет стимулировать рост интеллектуального роста людей, способных в профессиональной сфере реализоваться как работники категории «Знание», ставили перед собой многие отечественные и зарубежные исследователи. Некоторые концентрировались на обосновании приоритета отдельных компетенций (групп компетенций):самостоятельность [9], цифровая грамотность и информационная культура [20], управленческие компетенции [21], предпринимательская культура и мышление [22]. Широкий обзор специфичных характеристик, присущих «работникам знаний», изложенных в работах российских и иностранных ученых, представлен в исследовании коллектива авторов Института социально-экономического развития территорий РАН [23, с. 141].

Первая попытка формирования модели универсальных компетенций была предпринята в 2015 г. разработчиками «Атласа новых профессий» [24], которые путем опроса работодателей определили надпрофессиональ-ные навыки и умения, определяющие высокую кросс-отраслевую конкурентоспособность работника в среднесрочной перспективе. В исследовании компании BCG-Россия (2017 г.) также приведена модель универсальных компетенций, сформированная путем консенсус-мнения экспертов ведущих коммерческий и научно-исследовательских организаций. Модели универсальных компетенций присутствуют и в стандартах нового поколения высшего образования (ФГОС 3++).

Ввиду динамичности экономики, универсальные компетенции постоянно уточняются, трансформируются и дополняются. В данной статье сформирована модель универсальных компетенций работника категории «Знание» на ближайшее десятилетие (табл. 5). Данную модель от предшествующих моделей отличает:

1) расширенный перечень групп компетенций;

2) раскрытие внутригрупповых компетенций;

3) уточнение содержания отдельных групп компетенций (например, «Управление стрессом» в группе коммуникационных компетенций, «Передача опыта» в группе организационно-управленческих компетенций и т.д.);

4) включение ряда компетенций, формирование и развитие которых возможно автономно и самостоятельно, а также имеет низкие границы возрастных отграничений: любознательность, самокритика, самосознание, этичность, информационно-поисковая активность, умение расставлять приоритеты и др.

Изложенные компетенции лежат не только в зоне ответственности (формирования, регулирования и контроля) государства и системы образования, но и в сфере социальной общественной жизни общества, поэтому требуют совместной работы, где каждый является Со-Участником формирования интеллектуального человеческого потенциала России.

Таблица 5. Модель универсальных компетенций работника категории «Знание» 2020-2030

Составлено авторами

4. Условия развития интеллектуального общества в России

Глобальный индекс конкурентоспособности талантов характеризует ключевые факторы развития рынка труда и экономики стран, включая важнейшие показатели «новой экономики». Позиция России в группе стран, отстающих от общего рейтинга GTCI, и слабая динамика в 2013-2019 гг. (переход с 51 на 49 место) [25] обусловлена сохранением на низком уровне таких индикаторов, как:

1) приток квалифицированной рабочей силы (81-е место в 2019 г.), непрерывное образование (58-е место), соответствие навыков высшему образованию (77-е место);

2) приток иностранных инвестиций и передача технологий (снижение за 2013-2019 гг. с 45 до 102 позиции!), выпуск инновационной продукции (55-е из 125 мест в 2019 году);

3) нормативно-правовое регулирование и коррупция (снижение с 77 до 103 позиции), развитие инфраструктуры ИКТ (снижение с 31 до 43 позиции).

Остановимся подробнее на некоторых тенденциях, влияющих на позиции РФ в GTCI.

В 2016 г. за границу на работу выехало 16 298 высококвалифицированных специалистов в области техники, технологии и ИКТ (в 2000 г. - 6,1 тыс. чел.). Данный показатель не компенсируется иностранными гражданами, приезжающими работать в Россию, которые преимущественно пополняют численность рабочих в строительстве и сельском хозяйстве, занятых в торговле и низкоквалифицированным трудом.

«Утечка мозгов» в России продолжается: причем тенденции географической миграции ученых уступают место перетоку научного кадрового потенциала из технологических в иные отрасли экономики (а с ним и частичную потерю квалификации данных специалистов); все больше ответственности в области НИОКР передается коммерческому сектору, пока не осознающему в полной степени потенциала данной деятельности для «прорывного развития» и не ориентированного на формирование долгосрочных траекторий инновационного развития, которые невозможны без научно-обоснованных решений и технологических инноваций. Численность занятых научными исследованиями и разработками в РФ снизилась за 2010-2017 гг. на 4% (за 1995-2017 гг. - на 21%), опережающее сокращение характерно для предпринимательского сектора (-11% и -26% соответственно по периодам). Одновременно в развитых странах (включая страны, вступившие в экономику знаний) в период 2010-2016 гг. отмечается рост научных кадров: Китай (+51,9%), Республика Корея (+33,5%), Великобритания и Германия (+20%), США (+15%). Не выступает фактором развития науки РФ и динамика внутренних затрат на научные разработки и исследования: 1,1% к ВВП в 2016 г. (или 97% к уровню 2010 г.). Аналогичный показатель развитых стран превышает российский уровень в 1,5-4 раза и зачастую характеризуется положительным трендом: Китай (1,7-2,1% в 2010-2016 гг.), Республика Корея (3,7-4,2%), Швеция (3,2-3,3%), Австрия (2,7-3,1%), Германия (2,7-2,9%), Япония (3,14%), США (2,74%), Великобритания (1,7%).

Вышеизложенные тенденции не могли не отразиться на результативности использования научных разработок отечественных предприятий. Несмотря на рост числа разработанных передовых технологий в 2010-2017 гг. на 62% (в т.ч. принципиально новых - на 86%), удельный вес внедренных в практику технологий увеличился лишь на 18%, а число технологий, внедренных в течение последних 5 лет, сократилось на 12,5%. Увеличение почти в 7 раз (за 2000-2017 гг.) числа охраняемых результатов интеллектуальной деятельности не привело к наращиванию экспортного потенциала России в международной торговле технологиями (при увеличении числа соглашений в 2 раза общая стоимость предмета соглашений не изменилась, а в структурно-отраслевом разрезе существенно изменилась, став высоко зависимой от конъюнктуры мирового рынка и перестав быть диверсифицированной: в 2017 г. на 1% соглашений экспорта технологий России приходится 84% стоимости предмета технологий). Соотношение числа соглашений по экспорту / импорту РФ технологиями сократилось за 2002-2017 гг. с 1,65 до 0,63, а стоимость предмета соглашений по импорту снизилась в 3,2 раза (при этом, 55-58% импорта технологий неизменно приходится на промышленные отрасли).

Трансфер технологий в деятельность отечественных предприятий замедляет и состояние основных фондов. К концу 2017 года степень износа фондов в целом по экономике составила 47,3%. Превышением общероссийских показателей по износу основных фондов характеризовались такие важные для реализации инновационного сценария развития экономики России виды деятельности, как обрабатывающие производства (49,6%), деятельность в области информации и связи (60,5%), образование (49,1%), здравоохранение (53%). Отметим, что в структуре затрат на НИОКР удельный вес капитальных затрат составил 3,6% и 6.7% в 2000 и 2017 гг. (в т.ч. на оборудование - 1.8% и 5,7% соответственно).

Как результат совокупного воздействия вышеизложенных факторов - снижение показателей инновационной деятельности в России за 2000-2017 гг.:

- сокращение доли организаций, осуществляющих технологические инновации (с 8,8% до 7,5%);

- уменьшение доли затрат на технологические инновации в общем объеме отгруженных товаров, работ, услуг в 1,8 раза (до 2,4%);

- снижение удельного веса инновационных товаров, работ, услуг в общем объеме отгруженных товаров, работ, услуг (с 10,4% до 7,2%);

- сохранение и усиление сырьевого характера экспорта России: рост с 53,8% до 64,4% группы «Минеральные продукты» в структуре экспорта;

- отсутствие устойчивого роста доли высокотехнологичной продукции в экспорте: увеличение показателя с 11% в 2015 г. до 12,4% в 2017 г. сменился снижением до 11% в 2018 г.

Представленные в исследовании тенденции, условия и факторы развития рынка труда в РФ и мире тем существеннее, чем чаще образование (как образ жизни) и интеллект будут рассматриваться в качестве системообразующей силы общества - общества личностей (общества знаний). Проблема неопределенности системообразующего фактора организации постиндустриального общества рассмотрена академиком А. Новиковым [26, с. 117-118], который поставил вопрос: что станет таким фактором после религии (аграрное общество) и науки (индустриальное общество)? При этом утрата наукой своей «силы» демонстрируется автором через разногласия в ее развитии во второй половине XX века: значительный переход науки в прикладную область; стагнация фундаментальной науки; появление разных типов знаний (научное знание, практическое знание, информация), усложняющих принятие науки как единого системообразующего фактора.

В качестве приоритетных задач интеллектуализации общества следует определить:

1) популяризацию ценности саморазвития и непрерывного образования;

2) опережающее развитие системы профессионального образования: перенос фокуса образовательных программ с развития предметных и ситуативных знаний на развитие универсальных компетенций работника категории «Знание»; реальное увеличение заработных плат научно-педагогическим работникам; развитие форм сотрудничества образовательных организаций с работодателями;

3) реализацию принципов социальной ответственности на основе трипартизма: приведение ставок заработной платы работников категории «Знание» к конкурентным; увеличение расходов на развитие персонала; совершенствование нормативно-правового регулирования социально-трудовых отношений; создание механизма оптимизации отраслевой структуры занятости (совместно государством и работодателями) согласно стратегии развития территории и текущим потребностям экономики (по численности и уровню квалификации); создание государственной системы повышения квалификации и переобучения высвобождаемых кадров.

Литература

общество рынок труд экономика

1. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1975.

2. Бердяев Н.А. Человек и машина (проблема социологии и метафизики техники) // Путь. 1933. №38. С. 3-8.

3. Кутырев В.А. Отдадим труд машинам… что будет с человеком? // Человек. 2017. №5. С. 68-74.

4. Бузмакова М.В., Полушкина И.Н. Неконтролируемое потребление как следствие увеличения нормы свободного времени // Региональная экономика: теория и практика. 2017. Т. 15. Вып. 5. С. 982-998.

5. Левчаев П.А. Цифровое будущее - цифровой мир // Электронный научно-практический журнал «ИнноЦентр». 2017. №3 (16). С. 27-38.

6. Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Интегральный макропрогноз инновационно-технологической и структурной динамики экономики России на период до 2030 года. М.: Институт экономических стратегий, 2006.

7. Одегов Ю.Е, Логинова Е.В. Трансформация труда в эпоху технологических перемен // Абалкинские чтения: Какие кадры нужны экономике России?: Международная научно-практическая конференция (Москва, 23-25 мая 2017 г.). М.: ФГБОУ ВПО «РЭУ им ЕВ. Плеханова», 2017. С. 143-162.

8. Россия 2025: от кадров к талантам: аналитический обзор, октябрь 2017 /Boston Consulting Group Россия. М.: The Boston Consulting Group, 2017.

9. Новиков A.M. Труд в обществе знаний // Вестник ФГОУ ВПО МГЛУ. 2009. №5. С. 9-13.

10. Степанова Т.Н. Система потребительских бюджетов: состояние и проблемы // Уровень жизни населения регионов России. 2005. №3. С. 54-64.

11. Литвинов В.А., Гулюгина А.А. Методологические подходы к социальной стратификации населения // Уровень жизни населения регионов России. 2006. №7. С. 9-14.

12. Российский статистический ежегодник. 2018 [электронный ресурс]: статистический сборник // Росстат. М., 2018. URL: https://www.gks.ru/storage/mediabank/year 18.pdf (дата обращения: 16.02.2020).

13. Кузнецов В.В., Болынухина И.С. Профессиональное самоопределение населения как индикатор проблем социально-экономических отношений в России // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2017. Т. 13. Вып. 7. С. 1333-1352.

14. Информационное общество в Российской Федерации. 2018 [электронный ресурс]: статистический сборник / М.А. Сабельникова, ЕИ. Абдрахманова, Л.М. Гохберг, О.Ю. Дудорова и др. // Росстат; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: НИУ ВШЭ, 2018. URL: https: / / www.gks.ru/ storage/mediabank/ info - ob2018.pdf (дата обращения: 16.02.2020).

15. Путин B.B. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации // Вестник Российской нации. 2018. №2 (60). С. 11-18.

16. Зимняя И.А. Ключевые компетентности как результативная целевая основа компетент-ностного подхода в образовании. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2004.

17. Вербицкий А.А. Компетентностный подход и теория контекстного обучения. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2004.

18. Кобзева Н.И. Профессиональные компетенции в контексте компетентностно-ориенти-рованного подхода в образовании // Вестник Оренбургского государственного университета. 2018. №5 (217). С. 36-4Е

19. Вербицкий А.А. Проблемные точки реализации компетентностного подхода // Педагогика и психология образования. 2012. №2. С. 52-60.

20. Сухомлин В.А. Открытая система ИТ-образования как инструмент формирования цифровых навыков человека // Стратегические приоритеты. 2017. №1. С. 70-81.

21. Rinne Т. Human Resource Orchestration during Implementation of Entrepreneurial Opportunities // Journal of Entrepreneurship & Organization Management. 2015. Vol. 4. DOI: 10.4172/2169-026X.1000123.

22. Francoise U., Donghong D., Janviere N. Psychological Need Satisfaction as a Pre-determinant of Entrepreneurial Intentionality // Journal of Entrepreneurship & Organization Management. 2017. Vol. 6. DOI: 10.4172/2169-026X.1000210.

23. Леонидова Г.В., Головчин M.A., Ласточкина M.A., Устинова К.А. «Работники знаний» и модернизация региона // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2016. №3. С. 138-152.

24. Атлас новых профессий [электронный ресурс] // СКОЛКОВО. URL: https://skolkovo.ru/public/media/documents/research/sedec/SK OLKOVO_SEDeC_Atlas.pdf (дата обращения: 16.02.2020).

25. The Global Talent Competitiveness Index 2019 [электронный ресурс] // INSEAD. URL: ht tps://www.insead.edu/sites/default/files/assets/ dept/globalindices/docs/GTCI-2019-Report.pdf (дата обращения: 16.02.2020).

Размещено на Allbest.ru