Кластеры и кластерные инициативы в биофармацевтической промышленности России: идентификация, структура, география

Несмотря на невысокое качество статистических данных о численности работников предприятий, для оценки средней численности занятых по кластерным инициативам удалось собрать релевантную информацию. С некоторой погрешностью среднее число сотрудников, приходящееся на одно предприятие, по всем кластерным инициативам оказалось достаточно велико -- 508 человек. Следовательно, можно предположить, что в состав кластерных инициатив входит большое количество крупных промышленных предприятий.

Однако такое высокое значение обусловлено также включением крупных образовательных и медицинских организаций. Например, в Волгоградский химикофармацевтический кластер входит ГБОУ ВПО «Волгоградский государственный медицинский университет» Министерства здравоохранения РФ, численность сотрудников которого составляет более 13 тыс. человек. В кластере «Медицинская промышленность, новая химия и биотех» Москвы и Московской области обнаружены сразу два гиганта -- ФГБОУ ВО Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова и ФГУП «НПО “Микроген”» Минздрава России с численностью сотрудников 9 400 и 6 000 человек соответственно. Количество работников крупных медицинских учреждений в каждом рассмотренном случае превышает 1000 человек.

Наличие данных о численности сотрудников позволяет оценить долю малых и средних предприятий в структуре рассматриваемых кластерных инициатив. В среднем доля предприятий с численностью занятых менее 250 человек составляет 71% с вариацией от 30 до 100%. Максимальное значение обнаружено в промышленном онкологическом кластере ядерной и фотодинамической медицины Ивановской области, в который вошли 10 предприятий, причем 9 из них являются обществами с ограниченной ответственностью. Минимальное значение приходится на химико-фармацевтический кластер Волгоградской области: в его составе 10 участников, 3 из которых отнесены к малым и средним предприятиям, однако лишь условно, так как это ЗАО НПО «Европа-Биофарм», НП «Академический центр Волгоградской области» и ФГУП «Научно-исследовательский институт гигиены, токсикологии и профпатологии» Федерального медико-биологического агентства.

Следует отметить, что при анализе компаний в составе кластерных инициатив в ряде случаев обнаружены предприятия, не являвшиеся активными на конец 2018 г. Часть компаний была ликвидирована по решению суда; одни находились в стадии банкротства, а другие -- в процессе реорганизации.

По всем предприятиям выборки доля таких компаний равна в среднем 7%; они зарегистрированы в 17 кластерных инициативах из обследуемых 24. В этих кластерных инициативах действующими не являются от 1,9 до 20,4% компаний. 20,4% компаний не являются действующими в биомедицинском кластере Кемеровской области, в составе которого из 54 участников кластерной инициативы находятся 23 медицинских, научных и образовательных учреждения. 8 организаций пребывает в процессе реорганизации, 8 -- ликвидированы.

Возможно, это связано с искусственным созданием фирм «под заявку» или с включением в списки заведомо неэффективных компаний для их «спасения».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В статье предложен инструментарий проверки соответствия кластерных инициатив географическим кластерам, продемонстрированный на примере российской биофармацевтической и медицинской отраслей. Проведенный анализ 24 кластерных инициатив указанных отраслей позволяет сделать ряд выводов.

Доля биофармацевтических кластерных инициатив в общем списке достигает 14,4%, что сопоставимо с мировыми показателями [Lindqvist, Ketels, Solvell, 2013]. Доля промышленных предприятий в рассмотренных кластерных инициативах ниже, чем средние общемировые показатели, и составляет лишь одну треть, а с учетом специализации -- только 17,7%. Согласно зарубежному опыту, для реализации потенциала диффузии инноваций в кластере должно присутствовать не менее 30-50 профильных компаний [Куценко, 2015].

Биофармацевтические кластерные инициативы существенно различаются по числу участников. На одну кластерную инициативу приходится от 6 до 187 компаний, в среднем -- 37 компаний, что существенно ниже мировой практики [Куценко, 2015; Lindqvist, Ketels, Solvell, 2013]. Доля малых и средних предприятий достигает 71%, что сопоставимо с данными по европейским странам [LammerGamp, zu Kocker, Christensen, 2011].

Отраслевая принадлежность компаний рассмотренных кластерных инициатив весьма разнообразна: в большинстве случаев в них присутствуют крупные промышленные компании, медицинские учреждения, образовательные организации, органы государственной власти. Среднее расстояние между участниками кластерных инициатив -- менее 100 км. Неоднородность видов деятельности и географических границ участников размывает ключевые компетенции кластера, поэтому необходимо четко определять виды деятельности, продукты, технологии, являющиеся сильными сторонами, его уникальными конкурентными преимуществами. Географическая и отраслевая вариативность участников кластерных инициатив может быть вполне оправданной, если имеется тесное взаимодействие или совместно реализуемые проекты [Абашкин, Бояров, Куценко, 2012]. Но не исключено, что существует искусственное формирование кластерных инициатив, обусловленное необходимостью включать в состав участников «брендовые» организации, крупнейшие вузы и научные организации, не имеющие соответствующей мотивации для сотрудничества помимо получения преференций и субсидий. Необходимо внимательно проанализировать уровень связанности друг с другом крупных компаний и организаций, относящихся к разным секторам экономики.

В 8 кластерных инициативах из проанализированных 24 не наблюдается географической концентрации соответствующих отраслей. С одной стороны, это может свидетельствовать о желании регионов развивать биофармацевтическую отрасль, привлекать в сектор новые компании. С другой стороны, имеющиеся исследования показывают, что отсутствие достаточного числа компаний в отрасли снижает конкуренцию и тем самым замедляет создание инноваций. При этом если участниками подобных кластерных инициатив являются крупные предприятия, то они приобретают дополнительные преференции при лоббировании своих интересов.

Для ряда регионов обнаружены географические кластеры по отдельным отраслям ОКВЭД 2, при этом кластерные инициативы, специализирующиеся в соответствующих отраслях, не выявлены. Отсутствие таких кластерных инициатив может означать, что регион заинтересован в развитии другой высококонцентрированной отрасли, но не исключено, что региональные власти недоиспользуют имеющиеся возможности. В последнем случае катализаторами создания соответствующих кластеров с последующим закреплением кластерной инициативы отраслевым соглашением могут стать НКО либо компания -- отраслевой лидер, а не административные инициативы. Отсутствие инициатив по формированию кластера может также свидетельствовать о низкой производительности или устаревшем производстве компаний высококонцентрированного биофармацевтического сектора. Все это -- потенциальные направления дальнейших исследований.

ЛИТЕРАТУРА НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

1. Абашкин В. 2017. Инструменты развития промышленных кластеров: алгоритм создания, требования, меры поддержки. Презентация на II Санкт-Петербургской международной конференции кластеров «Кластеры открывают границы зеленый коридор». СанктПетербург, 12 мая 2017 года. URL: https://duster.hse.ru/mirror/pubs/share/215745195 (дата обращения: 10.07.2019).

2. Абашкин В. Л., Бояров А. Д., Куценко Е. С. 2012. Кластерная политика в России: от теории к практике. Форсайт 6 (3): 16-27.

3. Бортник И. М., Земцов С. П., Иванова О. В., Куценко Е. С., Павлов П. Н., Сорокина А. В. 2015. Становление инновационных кластеров в России: итоги первых лет поддержки. Инновации 7 (201): 26-36.

4. Владимиров Ю. Л., Третьяк В. П. 2008. О классификациях кластеров предприятий. Наука. Инновации. Образование (7): 72-86.

5. Гохберг Л. М., Шадрин А. Е. (ред.). 2013. Пилотные инновационные территориальные кластеры в Российской Федерации. М.: НИУ «ВШЭ».

6. Колчинская Е. Э., Лимонов Л. Э., Степанова Е. С. 2018. Роль кластеров и кластерной политики в развитии российских регионов: постановка проблемы и возможный подход к оценке. Известия Русского географического общества 150 (3): 1-11.

7. Кофанов Д., Михайлова Т., Шурыгин А. 2015. Географическая концентрация советской промышленности: сравнительный анализ. Журнал Новой Экономической Ассоциации 4 (28): 112-141.

8. Куценко Е. 2015. Пилотные инновационные территориальные кластеры России: модель устойчивого развития. Форсайт 9 (1): 32-55.

9. Лимонов Л. Э. (ред.). 2014. Региональная экономика и пространственное развитие. Учебник для бакалавриата и магистратуры: в 2-х т. М.: Юрайт. Т. 1: Региональная экономика. Теория, модели и методы.

10. Мантуров Д. В. 2018. Промышленная политика в российской фармацевтической отрасли. Экономическая политика 13 (2): 64-77.

11. Пилипенко И. В. 2003. Конкурентоспособность регионов: анализ теории кластеров М. Портера и региональных кластеров М. Энрайта. В кн.: Ю. Г. Липец (ред.). Города и городские агломерации в региональном развитии. М.: ИГ РАН; 86-94.

12. Урошлева А. 2018. Фарма-2030: импортозамещение, борьба с онкологией и решение проблем кадрового голода в отрасли. Информационно-правовой портал «Гарант.ру». URL: https:// www.garant.ru/news/1210325/ (дата обращения: 12.07.2019).

References in Latin Alphabet

1. Aleksandrova E., Behrens K., Kuznetsova M. 2019. Manufacturing (co)agglomeration in a transition country: Evidence from Russia. Journal of Regional Science (Forthcoming).

2. Barlet M., Briant A., Crusson L. 2013. Location patterns of service industries in France: A distancebased approach. Regional Science and Urban Economics 43 (2): 338-351.

3. Behrens K. 2016. Agglomeration and clusters: Tools and insights from coagglomeration patterns. Canadian Journal of Economics/Revue canadienne deconomique 49 (4): 1293-1339.

4. Behrens K., Boualam B., Martin J. 2017. Are Clusters Resilient? Evidence from Canadian Textile Industries. CEPR Discussion Paper No. DP12184.

5. Behrens K., Bougna T. 2015. An anatomy of the geographical concentration of Canadian manufacturing industries. Regional Science and Urban Economics 51: 47-69.

6. Cressie N. 1992. Statistics for spatial data. Terra Nova 4 (5): 613-617.

7. Delgado M., Porter M. E., Stern S. 2015. Defining clusters of related industries. Journal of Economic Geography 16 (1): 1-38.

8. Delgado M., Zeuli K. 2016. Clusters and regional performance: Implications for inner cities. Economic Development Quarterly 30 (2): 117-136.

9. Diggle P. J. 1983. Statistical Analysis of Spatial Point Patterns. London: Academic press.

10. Duranton G., Overman H. G. 2005. Testing for localization using micro-geographic data. The Review of Economic Studies 72 (4): 1077-1106.

11. Duranton G., Overman H. G. 2008. Exploring the detailed location patterns of UK manufacturing industries using microgeographic data. Journal of Regional Science 48 (1): 213-243.

12. Ellison G., Glaeser E. L., Kerr W. R. 2010. What causes industry agglomeration? Evidence from coagglomeration patterns. American Economic Review 100 (3): 1195-1213.

13. Holmes T. J., Stevens J. J. 2014. An alternative theory of the plant size distribution, with geography and intra-and international trade. Journal of Political Economy 122 (2): 369-421.

14. Koh H. J., Riedel N. 2014. Assessing the localization pattern of German manufacturing and service industries: A distance-based approach. Regional Studies 48 (5): 823-843.

15. Lammer-Gamp T., zu Kocker G. M., Christensen T. A. 2011. Clusters are individuals. Creating Economic Growth through Cluster Policies for Cluster Management Excellence. Copenhagen/Berlin: Danish Ministry of Science, Technology and Innovation. Competence Networks Germany.

16. Lindqvist G., Ketels C., Solvell O. 2013. The Cluster Initiative Greenbook 2.0. Stockholm: Ivory Tower Publishers.

17. Marshall A. 1920. Principles of Economics. London: Macmillan.

18. Nakajima K., Saito Y. U., Uesugi I. 2012. Measuring economic localization: Evidence from Japanese firm-level data. Journal of the Japanese and International Economies 26 (2): 201-220.

19. Porter M. E. 1998. Clusters and the new economics of competition. Harvard Business Review. 76 (6): 77-90.

20. Porter M. E. 2000. Location, competition, and economic development: Local clusters in a global economy. Economic Development Quarterly 14 (1): 15-34.

21. Solvell O., Lindqvist G., Ketels C. 2003. The Cluster Initiative Greenbook. Stockholm: Ivory Tower.

22. Russian Language References Translated into English

23. Abashkin V. 2017. Industrial cluster development tools: algorithm of creation, requirements, support measures. Prezentatsiia na II Sankt-Peterburgskoi mezhdunarodnoi konferentsii klasterov «Klastery otkryvaiut granitsy. zelenyi koridor». Sankt-Peterburg, 12 maia 2017 goda. URL: https:// cluster.hse.ru/mirror/pubs/share/215745195 (accessed: 10.07.2019). (In Russian)

24. Abashkin V. L., Boiarov A. D., Kutsenko E. S. 2012. Cluster policy in Russia: from theory to practice. Forsait 6 (3): 16-27. (In Russian)

25. Bortnik I. M., Zemtsov S. P., Ivanova O. V., Kutsenko E. S., Pavlov P. N., Sorokina A. V. 2015. Formation of the innovation clusters in Russia: results of the first years of support. Innovatsii 7 (201): 26-36. (In Russian)

26. Vladimirov Iu. L., Tret'iak V. P. 2008. On classifications of enterprise clusters. Nauka. Innovatsii. Obrazovanie (7): 72-86. (In Russian)

27. Gokhberg L. M., Shadrin A. E. (eds.). 2013. Pilot Innovative Territorial Clusters in the Russian Federation. Moscow: NIU “VShE”. (In Russian)

28. Kolchinskaia E. E., Limonov L. E., Stepanova E. S. 2018. The role of clusters and cluster policy in the development of Russian regions: Statement of the problem and a possible approach to assessment. Izvestiia Russkogo geograficheskogo obshchestva 150 (3): 1-11. (In Russian)

29. Kofanov D., Mikhailova T., Shurygin A. 2015. The geographical concentration of Soviet industry: A comparative analysis. Zhurnal Novoi Ekonomicheskoi Assotsiatsii 4 (28): 112-141. (In Russian)

30. Kutsenko E. 2015. Pilot innovative territorial clusters of Russia: A model of sustainable development. Forsait 9 (1): 32-55. (In Russian)

31. Limonov L. E. (ed.). 2014. Regional Economics and Spatial Development. Textbook for Undergraduate and Graduate Courses: in 2 vol. Moscow: Iurait publ. Vol. 1: Regional'naia ekonomika. Teoriia, modeli i metody. (In Russian)

32. Manturov D. V. 2018. Industrial policy in the Russian pharmaceutical industry. Ekonomicheskaia politika 13 (2): 64-77. (In Russian)

33. Pilipenko I. V. 2003. Regional competitiveness: An analysis of the theory of clusters by M. Porter and regional clusters by M. Enright. In: Iu. G. Lipets (ed.). Goroda i gorodskie aglomeratsii v regionalnom razvitii. Moscow: IG RAN publ.; 86-94. (In Russian)

34. Uroshleva A. 2018. Pharma-2030: Import substitution, the fight against oncology and solving the problems of staff shortage in the industry. Informatsionno-pravovoi portal «Garant.ru». URL: https://www.garant.ru/news/1210325/ (accessed: 12.07.2019). (In Russian)

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

импортозамещение биофармацевтический кластер

СТРУКТУРА КЛАСТЕРНЫХ ИНИЦИАТИВ БИОФАРМАЦЕВТИЧЕСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, 2018 г.

Составлено по: данные, собранные авторами.

Размещено на Allbest.ru