Экономические мотивы сотрудничества стран СЭВ в сфере добычи ископаемых ресурсов (1950-е - 1980-е гг.)

Польша была главным реципиентом Чехословацких и восточногерманских кредитов. Она была ближе географически, больше пострадала от экономического кризиса середины 1950х гг. и имела меньше возможностей для внутреннего инвестирования [21] Польша была сырьевой базой для соседей: ЧССР и ГДР, чем удачно воспользовалось правительство В. Гомулки, отстоявшее собственные условия экономического сотрудничества: SkrzypekA., Mechanizmyautonomii: Stosunkiposko-radieckie 1956-1965. Pultusk-Warszawa: Wyzsz Szkola Humanistycznain. A. Gieysztora, 2005. S. 120.. Для Советского Союза технологии и оборудование ГДР и Чехословакии представляли меньший интерес, при том, что возможности распределения собственных инвестиций в разработку месторождений и внутренний спрос на ресурсы были гораздо выше, чем в Польше.

Советский Союз в кредитовании проектов долевого участия в сырьевом секторе в 1957-1963 гг. почти не участвовал. На советской территории реализовывались только два приграничных проекта, почти полностью ориентированные на рынки восточноевропейских стран СЭВ. Но при этом советское руководство в конце 1950х гг. рассматривало возможности создания совместных предприятий с капиталистическими странами. Помимо описанных примеров, советско-японского сотрудничества [20, P.106], велись переговоры со странами Северной Европы. К примеру, в 1957-1958 гг. шли переговоры с Норвегией о совместном строительстве Борисоглебской электростанции. Позднее Совет Министров СССР отменил проект, ссылаясь на нехватку валюты [11, Д. 225. Л.72].

При этом попытка институализации в рамках СЭВ подобного рода инвестирования была предпринята только летом 1963 г. Разработка «Основных принципов сотрудничества между заинтересованными странами-членами СЭВ в развитии добычи и переработки сырья в странах, располагающих благоприятными условиями, с целью правильного распределения между странами нагрузки, связанной с развитием сырьевой базы» [9, Д. 27. Л. 89] затянулась на три года, и в 1966 г. закончилась провалом.

Национальные плановые органы не могли определить насколько эффективны капиталовложения в другие страны. Решением этой проблемы в СЭВ занимался Отдел методологии и экономических исследований Секретариата СЭВ. В рамках Постоянной Комиссии по экономическим вопросам была создана специальная рабочая группа по эффективности капитальных вложений. В ноябре 1963 г. она рассмотрела «Методические положения по вопросу о применении методики сравнения экономической эффективности капитальных вложений в странах СЭВ к случаям строительства объектов, представляющих интерес для нескольких стран» [10, Д. 31. Л. 12.] [далее - «Методические положения»]. Советская часть Постоянной Комиссии придерживалась позиции, что данный документ должен быть основой для разработки «Основных положений». Но «Методические положения» не удовлетворяли многие страны-члены СЭВ. В 1964 г. речь шла уже о «Временной методике сравнения экономической эффективности капитальных вложений в странах-членах СЭВ». Представители Польши отмечали, что «существенная причина трудностей в установлении общих формул заключается в том, что. экономический характер затрат и выгод в период погашения кредита не вмещается в рамках, установленных во Временной методике понятий и способов расчета» [10, Д. 31. Л. 32.]. На итоговом совещании в 1966 г. эксперты стран раскритиковали итоговую версию «Основных принципов» и она не была принята. После чего такой вариант стандартизации уже не имел смысла.

При этом к середине 1960х в целом были решены проблемы дефицита энергоносителей и коксующегося угля, угрожавшие срывом планов индустриализации для всех восточноевропейских стран; уменьшились дисбалансы двусторонней торговли внутри блока.

Парадоксальным образом, изменение экономических условий снижало как желание стран- кредиторов выделять средства, так и условия, на которых страны-реципиентов были готовы их получать. В 1964 году польские власти предлагали всем заинтересованным странам поучаствовать в строительстве топливно-энергетического комбината «Белхатув», шахты по добыче цинка в Олькуше и предприятий по добыче медной руды в Легницко-Глоговском медном бассейне [23, S. 21.]. Участие в последнем проекте предполагало для стран СЭВ «покрытие всех затрат, связанных с созданием указанных мощностей, а именно затрат на геолого-поисково-разведочные работы, проектирование и строительство рудников, обогатительных фабрик и металлургических заводов, а также затрат на строительство жилых, коммунальных и социально-бытовых объектов. Это участие должно быть осуществлено в форме поставок всего необходимого оборудования, в частности бурового оборудования, оборудования для проходки стволов, компрессоров, подъемных установок и других, за исключением того оборудования, которое ПНР сама производит. Заинтересованные страны также должны нести затраты на необходимый импорт оборудования из капиталистических стран в конвертируемых валютах» [8, Д. 45. Л. 58. ]. Фактически, это означало перекладывание сопутствующих издержек и рисков на инвестора.

Показателен пример польско-чехословацких проектов по расширению добычи угля, меди и серы. После начала поставок сырья с построенных на инвестиции предприятий, Чехословакия сократила долю импорта из капиталистических стран в общей структуре своего импорта меди с 54,8 % в 1960 г. до 12 % в 1975 г., серы - 28,6 % до 1 %. При этом доля Польши в чехословацком импорте возросла для меди с 1 % до 21,2 %, а для серы с 0,04 % до 64,3 %. Еще более впечатляющим выглядит изменение доли экспорта в капиталистические страны в общей структуре экспорта польской меди и серы, которые выросли в абсолютных цифрах в 770 и 25,6 раз соответственно. Чехословакия не только решила проблему дефицита важнейших видов сырья, но и сократила валютные издержки, а Польша значительно увеличила валютную выручку. Подобная ситуация наблюдалась во всех рассматриваемых проектах конца 1950х - начала 1960х гг., с той лишь разницей, что отдача в валюте не всегда носила настолько прямой и ярко выраженный характер.

Ситуации, когда иностранные инвестиции внутри СЭВ вели к увеличению объемов доступной твердой валюты и у страны-реципиента, и у страны-кредитора, были всегда уникальными. Стандартизировать условия, тем более по мере снижения остроты дефицита сырья было практически невозможно.

После провала «Основных принципов» попытки создания институциональную основу для взаимного инвестирования в СЭВ продолжились. В конце концов, с середины 1960х гг. необходимость углубления социалистической интеграции была очевидна, а «Основные принципы» были лишь одним из возможных вариантов.

В конце 1960х гг. работа по разработке основ интеграции социалистических стран концентрировалась вокруг одного документа - «Комплексной программы дальнейшего углубления и совершенствования сотрудничества и развития социалистической экономической интеграции стран-членов СЭВ» [далее - Комплексная программа]. Программа должна была охватить все возможные варианты экономического сотрудничества стран.

В июле 1969 г. отдел Сводных экономических работ представил «Анализ состояния экономики стран-членов СЭВ и экономического сотрудничества между ними и тенденции их дальнейшего развития в 1961-1970 гг.». В документе давалась характеристика как общей картины сотрудничества стран- членов СЭВ, так и их взаимодействие по отдельным отраслям. Примечателен он тем, что в нем, как и в «Информации» 1967 г., перечислялись все основные совместные проекты в сфере добычи сырья.

Одним из важных отличий от содержания «Информации» стал упор на развитие сотрудничества в сфере производства топлива и металлургической продукции. Авторы прямо отмечали, что «в ряде стран-членов СЭВ потребности в топливе и электроэнергии растут быстрее, чем собственное их производство, роль экономического сотрудничества и взаимопомощи должна еще более возрасти... дальнейшее перспективное решение проблем обеспечения топливом и электроэнергией стран-членов СЭВ может быть осуществлено только в результате их совместных действий» [8, Д. 78. Л. 48. ]. Это утверждение может показаться очевидным и даже чрезмерным, поскольку страны СЭВ итак реализовывали совместные проекты в топливной и энергетической сферах. Самым ярким примером было строительство и эксплуатация нефтепровода «Дружба» и энергосистемы «Мир». Однако два этих проекта в целом не предполагали взаимных инвестиций: каждая страна строила собственный участок нефтепровода и энергосистемы собственными силами и на собственные средства За исключением польской ветки «Дружбы», которая была построена специалистами ГДР в счет будущего транзита газа.. Акцент на необходимости расширения сотрудничества в этих сферах, таким образом, выглядел оправданным. Также как указание на необходимость поиска «возможностей кооперирования капитальных вложений и форм координации планов капитальных вложений в развитие отдельных отраслей и объектов черной металлургии заинтересованных стран-членов СЭВ» [8, Д. 78. Л. 60 ], где, несмотря на определенные успехи, ощущался дефицит инвестиций.

Следует отметить также, что в немалой степени стремлению к кооперации способствовал устойчивый рост в конце 1960х гг. цен на мировых рынках на энергоносители и металлургическую продукцию.

В самой Комплексной программе, принятой в 1971 г., про взаимные инвестиции в сфере строительства совместных предприятий, говорилось лишь в общих словах как об одной из форм сотрудничества для удовлетворения потребностей в важнейших видах топлива и сырья. Комплексная программа предполагала разработку согласованных планов международных интеграционных мероприятий (СПМИМов).

Впрочем, первый СПМИМ появился только через четыре года и охватывал период 1976-1980 гг. [8, Д. 152]. На момент его публикации уже реализовывалось несколько крупных проектов, кредиты возвращались продукцией тех предприятий, на которые выделялись. В 1972 г. было подписано соглашение о строительстве Усть-Илимского целлюлозного завода в СССР [8, Д. 133. Л..2-5], в 1973 г. сходное соглашение о расширении Кимбаевского асбестового горно-обогатительного комбината, в 1974 г. - об освоении Оренбургского газоконденсатного месторождения и строительство газопровода из Оренбурга до западной границы СССР в счет будущих поставок газа [8, Д. 176. Л. 63-70 ].

Все эти проекты предполагали строительство на территории СССР, далеко от его западной границы. Это принципиально отличало их от проектов предыдущего периода, рассмотренных ранее. В 1960е гг. СССР не был главным реципиентом восточноевропейских инвестиций, а построенные на его территории на средства заинтересованных стран предприятия располагались в приграничных районах.

Практическая реализация СПМИМа увязывалась с разработкой долгосрочных целевых программ сотрудничества (ДЦПС). Такие программы были приняты по пяти основным направлениям: в области энергетики, топлива и сырья; сельского хозяйства и пищевой промышленности; машиностроения; промышленных товаров народного потребления; транспортных связей [13, С. 62]. ДЦПС в области энергетики, топлива и сырья нефтегазовые проекты появилась в 1978 г. В рамках этой ДЦПС в планах до 1990 г. предполагалось строительство совместными усилиями заинтересованных стран целого ряда добывающих предприятий [8, Д. 248]. К ним были отнесены, предприятие для добычи и переработки коксующегося и энергетического угля на базе месторождения Добруджа (Болгария), горно-обогатительного комбината на базе месторождения коксующихся углей Таван-Толгой (Монголия), расширение угольных месторождений ПНР. Предполагалась также разработка и заключение Генерального соглашения о сооружении в СССР силами и средствами заинтересованных стран- членов СЭВ Криворожскогогорно-обогатительного комбината, Михайловского горно-обогатительного комбината (III очередь), Яковлевского рудника. Отдельно упоминалось строительство новых мощностей по добыче и производству никелесодержащей продукции на Кубе. Первое Генеральное соглашение в этой области было заключено еще в июне 1975 г.

Хотя в ДЦПС не конкретизировались мероприятия в нефтегазовом секторе, судя по условиям заключенных контрактов, именно нефтегазовый сектор Советского Союза становился главным объектом иностранных инвестиция. Вслед за разработкой Оренбургского газоконденсатного месторождения и пуском продуктопровода «Оренбург - Западная граница СССР», были заключены соглашения по строительству газопровода «Уренгой-Ужгород», также обеспечивавшего потребности экспортной торговли [13, С. 63].

Советские экономисты и функционеры в официальных публикациях позитивно оценивали влияние Комплексной программы, СПМИМов и ДЦПС, указывая, например, что они с началом их применения «укрепились плановые основы совместного строительства, расширились масштабы сотрудничества на многосторонней основе, возросло число отраслей производств, в которых строительство объектов осуществляется совместными усилиями, и др.» [1, С. 27].

Но принятие нормативных документов в 1970е гг. не играло значительной роли в активизации сотрудничества. Во-первых, крупнейшие проекты в сфере производства ископаемых ресурсов были разработаны и запущены до принятия СПМИМа и ДЦПС. Во-вторых, хотя Комплексная программа предшествовала второй волне взаимных инвестиций в сырьевом секторе, после ее принятия не произошло возрождения этой формы сотрудничества на территории Восточной Европы. Наоборот, имевшая место переориентация на разработку месторождений в глубине СССР в первой половине 1970х гг., отражала изменившиеся экономические условия, обусловленные началом роста цен на энергоносители в 1968-1969 гг.

Социалистические системы принципиально не могли решить проблему развития иностранных инвестиций, поскольку описанные ранее ограничения были заложены в самой природе инвестиционного процесса плановых экономик.

В 1980 году функционеры СЭВ и плановых, финансовых и внешнеторговых органов социалистических стран при обсуждении «Предложений по решению экономических и организационных условий сотрудничества при строительстве объектов совместными усилиями.» были вынуждены решать задачи сходные с теми, что решали их предшественники в 1963 - 1967 гг. По их мнению, требовалось направить усилия стран на дальнейшее совершенствование экономических и организационных условий сотрудничества при совместном строительстве объектов для определения стоимость

строительства и долевого участия стран; наполнения долевого участия; уровня процента на кредиты в конвертируемой валюте; цен на продукцию, поставляемую с совместно построенных предприятий [8, Д. 288. Л. 20 - 45]. Попытка стандартизировать условия в очередной раз привела к спорам, хотя опыт сотрудничества в данной сфере накапливался более 20 лет.

Как и в середине 1960х гг. главным оказался вопрос издержек в твердой валюте. Конвертируемая валюта по-прежнему оставалась самым дорогим и дефицитным ресурсом. В документе прямо указывалось, на необходимость «создавать в начальной стадии переговоров [по совместным проектам] группы компетентных представителей для изучения и внесения предложений об освоении в странах-членах СЭВ соответствующей продукции с целью сокращения до минимума, а при возможности исключения затрат в конвертируемой валюте» [8, Д. 288. Л.30]. И также как в 1964 г. польская сторона пыталась переложить валютные издержки на страны-инвесторы, в 1980 г. это делали уже СССР и Куба. Разница заключалась в том, что новые чемпионы «инвестиционной привлекательности» настаивали на получении самой валюты, а не просто закупленного на нее оборудования [8, Д. 288. Л.31-32]. В свою очередь страны-инвесторы, в число которых входили Венгрия, ГДР, Польша, Румыния и Чехословакия, настаивали на том, чтобы МИБ выдавал валютные кредиты им, а не Советскому Союзу и Кубе Многосторонние расчеты и кредиты в МИБ рассчитывались по курсу переводного рубля к доллару, установленному МВЭС (на 1984 г. составлял 1:0,767), тогда как двусторонняя торговля с СССР по курсу рубля к доллару, установленному в Госбанком СССР (1:0,796). При этом переводной рубль к рублю неизменно оставался в отношении 1:1. Простая разница курсов давала 3,7 %. О разнице курсов см.: Любский М.С.. Особенности международного социалистического инвестиционного кредита// Внешняя торговля СССР со странами СЭВ. М.: Наука, 1986. С.92.. Более того, делегации Венгрии, Польши и Румынии отстаивали свое право на реэкспорт продукции совместных предприятий, поставляемой в счет выплат по кредитам.

Ключевое условие для успеха реализации проектов долевого участия в сырьевой сфере не изменилось: страны-инвесторы, и страны-реципиенты в результате должны были сохранять или получать твердую валюту. Это было характерно и для проектов нефтегазового сектора, и для добычи других ископаемых. Так участие польских рабочих в строительстве горно-обогатительных комбинатов на территории СССР было призвано обеспечить сырьем металлургический гигант «Гута Катовице», продукция которого изначально предназначалась для валютного экспорта.

Попытки институализации совместного строительства на основе долевого участия в 1970-е гг. завершились принятием целого ряда документов. Однако нет оснований полагать, что эти документы играли значительную роль в расширении взаимных инвестиций: наиболее острые проблемы оставались нерешенными и в 1980е гг., а условия долевого участия по каждому проекту согласовывались отдельно.

Выводы

Предложенный в данной статье вариант анализа бюрократических процедур Совета Экономической Взаимопомощи как организации в контексте конкретных событий двусторонних отношений, позволяет рассмотреть обе группы процессов в общем контексте, но у такого подхода есть очевидные недостатки.

В СЭВ ведущую роль играли двусторонние отношения, поэтому, весьма вероятно, что многосторонние обсуждения и консультация в структурах СЭВ в большинстве случаев не оказывали серьезного влияния на процесс принятия политических решений. С этой точки зрения, попытки институализации тех или иных форм сотрудничества отражают лишь уже достигнутые договоренности и пропитанные идеологией конвенциональные представления о перспективах развития. При этом, в дискуссия внутри профильных комиссий при СЭВ сложно разделить официальные позиции национальных правительств и конкретных бюрократических групп (отраслевых лобби, групп интересов и т.д.), поэтому затруднительно даже говорить о том, чьи представления отражены в этих дискуссиях.

Тем не менее, по крайней мере для отдельных направлений и форм сотрудничества документы СЭВ являются отличным источником, который позволяет взглянуть на сложный набор двусторонних договоренностей в широком контексте и в собственной логике плановых систем.