Духовная непрерывность веры в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Духовная непрерывность веры в России

А.А. Мухутдинов

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Аннотация. В статье сделана попытка показать духовную преемственность восточнославянских языческих традиций с православием.

Ключевые слова: традиции, язычество, православие, духовность, University

The spiritual continuity of the faith in Russia

Abstract. The article tries to show the spiritual continuity of East Slavic Pagan traditions with orthodoxy.

Key words: tradition, paganism, orthodoxy, spirituality, continuity.

За последнее десятилетие очень много людей приобщилось к таинствам Святой Церкви, приходя в нее как за утешением, так и с благодарностью. Но мало кто из них догадывается о сущности Русского Христианства, именуемого Православием, слитности его с дохристианским религиозным сознанием.

Современная Вера -- это не дань моде, как думают некоторые, а искренний порыв изголодавшейся души по многовековому укладу русского народа, дающего обильную духовную пищу каждому верующему. Самое парадоксальное состоит в том, что человек, живущий в современном мире, мире модерна инноваций, в мире компьютеров и машин, в мире жесткого бизнеса и сверхточных технологий, все же верит в нечто высшее, одухотворенное и сильное... Поиски всемогущей Силы стали актуальны среди ученых в наше время. Бесспорно и очевидно, что огромные массы потянулись с невероятным усердием после долго томления и ожидания к источникам духовного света и тепла, которые, по их представлениям, находятся в Православной Церкви.

Как все же обстоит ситуация на самом деле? Можем ли мы с уверенностью говорить только о последней фазе религии, игнорируя ее предшествующую форму? Практически каждый может возразить, что русский человек -- это Православный человек, о чем свидетельствуют труды и произведения многих патриотично настроенных русофилов, точнее, СЛАВЯНОфилов. Безусловно, когда русское общество своим ориентиром определяло Запад, оно было право в отстаивании интересов отечественных убеждений, Православной веры и Соборности. Но, в то же время, истинный СЛАВЯНИН должен знать источник Отечественной Веры.

Для того чтобы хоть немного приподнять завесу над этим вопросом, необходимо заглянуть в глубь веков, точнее, в то время, когда принималось христианство в Киевской Руси. Цепь событий, непосредственно предшествовавших принятию христианства на Руси и сопровождавших его, остается до конца невыясненной. Летописные легенды, например, «Повесть о Христолюбце» и «Речь Философа» в «Повести временных лет», записанные значительно позднее, рассказывают нам о том, что князем Владимиром был проведен своеобразный смотр основных религий. В магометанстве его, по текстам, не устроили обрезание и запрет на питие. Иудеям Владимир ответил: «И вы, наказанные Богом, осмеливаетесь учить других, мы не хотим подобно вам лишиться своего отечества». Греческому философу, поведавшему князю Ветхий и Новый Завет и содержание Библии и показавшему картину страшного суда с изображением участи праведных и грешников, князь, пораженный, промолвил: «Благо добродетельным и горе злым». «Креститесь, -- отвечал греческий мудрец, -- и будете в раю с первыми». Послы, вернувшись из странствий, одобрили греческую веру. Про католицизм они сказали, что религия их надменная, чопорная.

Религиозная реформа, круто изменившая жизнь многих людей, была подготовлена предшествующим развитием русских земель и вызвана к жизни политическими причинами. Однако утверждение, что Владимир руководствовался исключительно пониманием государственной пользы христианства, неверно. Очевидно, что без глубокого переосмысления собственной жизни, без искреннего обращения в православие Владимир не смог бы действовать столь последовательно и решительно, побуждая, принуждая к крещению жителей огромной языческой державы -- Киевской Руси.

Процесс «освоения» новой религии происходил не без противоречий и идеологической борьбы между мифологиче- ски-языческой традицией кризисного родоплеменного строя и утверждающейся в качестве нового мировоззрения христианско-феодальной идеологической «парадигмой». Христианская идеология занимала достаточно сильные позиции в Киевской Руси уже в IX веке. По утверждению И.В. Бычко, имеются данные, что она была принята в качестве официальной государственной религии уже при князе Аскольде в 860 году. Однако в 882 году родоплеменная аристократическая оппозиция, призвав представителя утвердившейся в Ладоге норманнской династии Олега, реставрировала язычество. Борьба «христианской» и «языческой» партий в Киеве продолжалась до конца X века, вплоть до крещения Руси князем Владимиром в 988 году. Этот факт в основном и служит основанием для содержащихся в ряде публикаций утверждений о своеобразном явлении «двоеверия», сохранявшемся в Киевской Руси вплоть до XIII века и нашедшем свое отражение в «Слове о полку Иго- реве». Феномен «двоеверия» не может толковаться как сосуществование двух (христианской и языческой) вер. Взаимоотношение между христианством и язычеством в значительной степени является процессом встречи двух эпох, нежели их столкновением.

Существует убеждение, что христианство принципиально отличается от дохристианских верований, именуемых язычеством, как истина от заблуждения, свет от тьмы, и что только с утверждением православия на Руси началось приобщение наших предков к истинным религиозным ценностям, к подлинной духовности. На самом же деле христианство в познавательном отношении никак не совершеннее язычества. Конечно, у него шире, чем у второго, объект отражения (не только природа, но и общество, классовые отношения, государство), разнообразнее обряды и много составляющих, не относящихся к религии. Но и то и другое представляют собой различные модификации веры в сверхъестественное. Само христианство, ставшее этапом мирового религиозного развития, продолжало нести в себе огромный пласт языческого наследия, поскольку взросло на нем. Различаются они идеологически: в язычестве объектом преломления выступает первобытнообщинный строй, и поэтому оно является идеологией доклассовой, а в христианстве -- рабовладельческий и феодальный, что делает эту религию классовой идеологией. Древнеславянское язычество оставалось единственно возможной формой религиозности на Руси до тех пор, пока родоплеменные отношения славян не изжили себя в достаточной мере и не уступили своих позиций феодальным отношениям. Христианство не могло утвердиться на Руси раньше, чем там возникли и достаточно окрепли феодальные отношения. Пока островки феодализма тонули в океане родоплеменных структур, христианизация не принимала массового характера и распространялась лишь на отдельные лица и небольшие социальные группы.

Итак, Светлая Русь крещена, христианство торжествует. Но вот тут-то всё и начинается. Русский Народ, внешне приняв христианство, отказывается принять его сущность -- господство одних над другими, богоизбранность отдельных людей, посредничество между людьми и Богом. Христианство вынуждено принять на себя слово «Православие». Правая слава не стала правее, чем была. Русский Народ, который всегда был Православный, сохранил свою истинную правую сущность. Получилось следующее: «Православие» открыло, как ключом, христианство для Язычества, то есть для наполнения Русским Миропониманием форм христианских. Для русского народа принятие христианства означало приобщение к многовековой и высокой культуре Византии, но надо четко отделять культуру (сложившуюся еще в языческий период) от религиозной идеологии. Византия не тем превосходила древних славян, что была христианской страной, а тем, что являлась наследницей античной Греции, сохраняя значительную часть ее культурного богатства. В этом смысле христианство нельзя противопоставлять язычеству, так как это только две формы, два различных по внешности проявления одной и той же идеологии.

Формально Русь стала христианской. Погасли погребальные костры, угасли огни Перуна, требовавшего себе жертв, но долго еще насыпались языческие курганы, свершались тайно моления Перуну и огню-Сварожичу, справлялись буйные праздники родной старины. Автор начальной летописи вынужден сознаться, что люди только «словом нарицаю- щиеся христиане», а на деле -- «поганьске живущее», на игрищах людей «многое множество», а в церкви во время службы их обретается мало. В конце XI века киевский митрополит Иоанн жаловался, что церковный обряд венчания соблюдается только боярами и князьями, а простые люди заключают браки по прежнему обычаю: «поймают жены своя с плясанием и гудением и плесканием» и некоторые «без срама» имеют две жены. Не будучи в силах достичь действительного и быстрого превращения новообращенных в истинных христиан, греческие священники пошли на уступки прежней вере: они признали реальность существования славянских богов, приравняв их к бесам, признали святость традиционных мест и сроков старого культа, выстроили храмы на местах прежних кумиров и капищ и назначили христианские праздники приблизительно на те же дни, к которым приурочивались ранее языческие. Язычество сливалось с христианством.

Таким образом, имеет место длительное многовековое сосуществование византийского христианства со славянским язычеством: вначале в качестве параллельно функционировавших самостоятельных вероисповедных систем, а затем -- вплоть до настоящего времени -- в виде двух компонентов единого христианского религиозно-церковного комплекса, именуемого русским православием.

Славянское язычество -- религия многобожия, и язычник не видел ничего дурного в том, чтобы к существующему пантеону богов добавить еще и единого христианского Бога. Тем более что ранее этого Бога приняли князья и бояре, пообещав свою дружбу тем, кто последует их примеру. Простой человек ничего не терял, напротив, приобретал еще двух покровителей -- божественного на небесах и земного на княжеском троне.

Вследствие этого некоторые ученые склоны считать, что христианство как бы «наложилось» на языческие обряды и праздники. Христианские святые и религиозные праздники заняли места языческих богов и языческих ритуалов. Этим объясняют ту легкость и непринужденность, с какой русский народ перешел к христианству. И те, и другие суждения имеют под собой почву разумных рассуждений.

Скорее всего, идеологическим способом освоения внешней конкретно-исторической ситуации -- христианства -- выступала восточнославянская языческая мифология. Отсюда и получается не столкновение, а встреча двух мировоззрений, двух вер. Одно из них утрачивает себя как автономное сакральное мировоззрение, превращаясь в художественный образ. «Государственное объединение, феодализация и христианизация Киевской Руси, -- пишет А.Н. Робинсон, -- осуществлялись быстро и почти одновременно. Православное христианство не встретило здесь развитого феодального быта с устоявшимися формами языческого культа, мифологии и поэзии.

Мифология восточнославянских племен в условиях доклассового общества не успела еще сформироваться в достаточной мере для того, чтобы занять постоянное место в придворном обиходе феодализирующейся родовой аристократии... Славянская мифология в феодальном окружении сохранилась не в виде самостоятельных сюжетов, а в качестве стилистических традиций символически-метафорической образности».

Архиепископ Макарий (Булгаков) в своей многотомной «Истории русской церкви» признает, что многие из крестившихся во времена князя Владимира в душе оставались язычниками: исполняли внешние обряды святой церкви, но сохраняли суеверия и обычаи своих отцов.

«В первое время после принятия христианства наши предки, присоединив христианство к язычеству, но не поставив его на место последнего, с одной стороны молились и праздновали богу христианскому с сонмом его святых, с другой стороны молились и праздновали своим прежним богам, языческим», -- говорит профессор-богослов Е.Е. Голубинский. Тот и другой культ стояли рядом и практиковались одновременно. Праздновался годовой круг христианских общественных праздников и одновременно с ним такой же круг праздников языческих; свершались домашние требы через священников по-христиански и в то же время совершались они через стариков и волхвов по-язычески; творилась домашняя молитва богу и святым христианским и вместе с ними и богам языческим.

В Стоглаве (церковный собор от 1551 г., постановления которого составили сборник, состоящий из 100 глав) отмечается, что даже священники совершали обряды чисто языческого характера: «клали под престол соль на несколько недель, а потом давали на врачевание людям и скотам», то же проделывали и с мылом. Там же приведены примеры совершения в христианские праздники чисто языческих обрядовых действий: «В великий четверг рано утром палят солому и кличут мертвых... В пасхальную неделю совершали радуницы (поминки на кладбище, во время которых пили сами и «угощали» покойников, они происходили на могилах и соединялись с плачем по умершим, а за тем с пиршеством при бубнах, с песнями и плясками) и всякое на них бесование. В первый понедельник Петрова поста ходят по селам, по погостам, по рекам и по рощам на игрища и творят бесовские потехи...» Особую область в бытовом православии представляет народная интерпретация образов христианских святых. Под именами святых в православном пантеоне продолжали свое существование древние славянские боги -- покровители плодородия, природы, боги-целители и защитники.

Практически все православные праздники -- это бывшие языческие даты, и христианские святые как две капли воды походят на языческих богов, а церковные обряды схожи с культами, совершавшимися в древнеславянские времена (табл. 1).

Таблица 1.Соотношение языческих и христианских праздников