Государственные расходы в странах с доминированием Х- и У-институциональных матриц после мирового финансового кризиса: в поисках оптимума

Размещено на http://www.allbest.ru/

Государственные расходы в странах с доминированием Х- и У-институциональных матриц после мирового финансового кризиса: в поисках оптимума

Представления о степени и характере государственного вмешательства в экономику менялись на протяжении всей истории экономической науки, порой приобретая экстремальные значения, например, в виде агоризма или этатизма, граничащего с тотальным дирижизмом. Тем не менее, в определенные периоды истории одни концепции преобладают над другими вплоть до некоего переломного момента или так называемой точки бифуркации, наиболее часто обусловленной значительными потрясениями в общественной жизни. Именно тогда и происходит смена парадигм, переоценка ценностей, переосмысление роли государства в экономике и его значения для экономического развития.

Если для первой половины XX века характерной чертой было скорее усиление роли государства, распространение кейнсианской теории, обосновывающей расширения экономических прерогатив государства при сохранении частной инициативы [1], господство идеи о сильном государстве, связанное с двумя мировыми войнами и Великой депрессией, а также создание ряда международных организаций или так называемых мирохозяйственных институтов (ООН, МВФ, Всемирного банка и других), осуществляющих регулирование на глобальном уровне, то ближе к концу ХХ века можно наблюдать некоторое ослабление данных тенденций. В частности, распад СССР и последовавшая за ним постепенная трансформация административной экономики в рыночную, безусловно, сопровождались изменением роли государства в экономике, а именно определенным снижением степени государственного вмешательства и «смягчением» его характера. В ХХI веке мировой финансово-экономический кризис 2008-2009 гг. послужил поводом для возобновления активных дискуссий во всех странах относительно регулирующего воздействия государства на экономику, более того, мнения экспертов значительно разнятся, доходя до диаметрально противоположных, начиная от необходимости усиления регулирования не только на национальном, но и на глобальном уровнях, вплоть до возвращения к принципам «свободных банков». Тем не менее, сторонников регулирования и усиления государственного вмешательства значительно больше, что может быть обусловлено наличием ряда социально-экономических проблем во многих странах мира, внешнеполитической напряженностью, введением многосторонних экономических санкций и существованием глобальных проблем, таких как международный терроризм.

Так или иначе, но тема государственного регулирования не утрачивает свою актуальность со временем и поиск ответа на вопрос о мере регулирующего воздействия, сформулированный М. Олсоном [2] достаточно метафорично в модели о государстве как коллективном оседлом бандите, беспокоит умы многих ученых. Итак, какова же эта допустимая, рациональная мера «грабежа» или «эксплуатации», оставляющая достаточно средств и стимула для расширенного воспроизводства и обоюдовыгодного обогащения [3] Безусловно, к ответу на данный вопрос можно подходить с разных точек зрения, принимая во внимание различные теории, концепции и параметры. В данной статье регулирующее воздействие государства на национальную экономику будет рассматриваться в рамках макроэкономической и институциональной теории в разрезе такой категории, как государственные расходы.

Перед тем, как перейти к анализу эмпирических данных, необходимо обратиться к некоторым теоретическим аспектам. Традиционно к субъектам регулирования, которые упорядочивают народное хозяйство, относят национальное государство и центральный банк (в закрытой экономической системе), а также мирохозяйственные институты или международные институты регулирования в открытой экономической системе. Тем не менее, стоит отметить, что в современном мире существуют некоторые отклонения от данной схемы, а именно в ряде малых и микрогосударств отсутствует такой национальный регулятор, как центральный банк. Более того, в силу низкой численности населения подобных стран, правительство лишено возможности распределять постоянные издержки государства между большим количеством людей, в связи с чем они пытаются достичь экономии от увеличения масштабов, объединяясь по географическому признаку и создавая общий регулирующий орган, например, Восточно-Карибский центральный банк. В целом экономическое регулирование в подобных малых государствах имеет свою специфику, а доля государственных расходов в ВВП малых государств часто выше, чем в крупных [4]. Таким образом, процесс регулирования и мера государственного воздействия в подобных государствах не может рассматриваться как репрезентативная, а скорее является исключением. Согласно данным за 2014 г., доля государственных расходов в таких островных государствах Азиатско-Тихоокеанского региона, как Восточный Тимор, Кирибати и Федеративные штаты Микронезии составляла 139,7, 91,8 и 65,3% соответственно, а по уровню ВВП на душу населения в рейтинге Всемирного Банка данные государства находятся на 157, 164 и 141 местах из 185, то есть замыкают список [5].

Процесс регулирования социально-экономических систем на различных уровнях можно схематично представить следующим образом (рис. 1), дополнив классическую макроэкономическую модель регулирования национального хозяйства теорией институциональных матриц, разрабатываемой Новосибирской экономико-социологической школой (представителями которой являются О.Э. Бессонова, Т.Ю. Богомолова, З.И. Калугина и другие исследователи) [6]. Несмотря на то, что теория институциональных матриц изначально применима на макроуровне для определения первичной модели базовых институтов в системе экономических, политических и идеологических координат, соответствующих одной из двух институциональных матриц Х- или Y-, в настоящее время она также используется для классификации генотипов отдельных институтов.

Согласно С.Г. Кирдиной данные матрицы имеют идентичную структуру, отличаясь лишь содержанием образующих их базовых институтов. Так, рассматривая Х- и Y- институциональные матрицы в разрезе трех координат, С.Г. Кирдина выделяет следующие характеристики Х-матрицы, к которой относят Россию, большинство стран Азии и Латинской Америки: редистрибутивная экономика, унитарно-централизованное политическое устройство и коммунитарная идеология. В то время, как для Y-матрицы свойственна рыночная экономика, федеративное политическое устройство и индивидуалистическая идеология. К так называемым Y-странам, то есть странам, где Y-матрица доминирует в общественном устройстве, принято относить западноевропейские страны, Австралию, Новую Зеландию и Северную Америку. Соответственно, основываясь на трех вышеперечисленных параметрах, Y-матрицы и Y-институты в схемах обозначаются в виде треугольников (?), а X-матрицы и соответствующие институты в виде перевернутых треугольников [7].

На рис.1. обозначены три уровня в разрезе которых принято анализировать регулирующее воздействие: глобальный или мировой уровень, макро- и микроуровень. Кроме этого, можно добавить четвертый мезо-уровень, но во избежание чрезмерной детализации и усложнения схемы данный уровень отдельно не представлен, поскольку в нем преимущественно дублируются компоненты макроуровня, то есть также имеются доминантные институты (в зависимости от типа институциональной матрицы), оказывающие регулирующее воздействие, а также комплементарные институты.

В рамках данной работы наиболее детально будут рассмотрены уровни регулирования более высокого порядка, а именно глобальный и макроуровень. Макроуровень представляет особый интерес, поскольку государство одновременно выступает и в роли экономического института, и субъекта народнохозяйственного регулирования [8]. Что касается микроуровня, то, как отмечают Дэвис и Норт, объектом исследования на данном уровне выступают институциональные соглашения, то есть договоры между отдельными индивидами, направленные на снижение трансакционных издержек [9]. Тем не менее, регулирование подобных институциональных соглашений представляет собой отдельный вопрос, рассмотрение которого не входит в цели данной статьи.

Глобальный уровень представлен деятельностью мирохозяйственных институтов, координирующих процессы, происходящие в мировой экономике. Тем не менее, они способны оказывать лишь опосредованное воздействие на национальную макроэкономическую систему [8]. Представляется, что данный уровень сформирован формальными институтами, такими, как ООН, МВФ, ВТО и рядом других, которым могут быть свойственны черты как X-, так и Y-матрицы, при этом невозможно отрицать и недооценивать наличие неформальных институтов, играющих весомую роль в формировании мировой политики. К данной категории можно также отнести институт лоббизма и санкций, в которых можно выделить формальную и неформальную составляющие. Подобное «нетрадиционное регулирующее воздействие» или институциональное давление национальных регуляторов (правительств и центральных банков) одних государств на макроэкономические системы других стран распространилось в том числе в результате усиления процессов глобализации. Схожее институциональное давление достаточно часто проявлялось в период мирового финансового кризиса и наблюдается в настоящее время, являясь доказательством тому, что действия национальных регуляторов могут иметь существенные международные последствия и влиять на экономики других стран [10].

Более того, вопрос относительно принадлежности институтов данного уровня к формальным или неформальным также может быть дискуссионным. Так в экономической литературе ряд институтов данного уровня не всегда относят к «международным организациям в традиционном смысле», поскольку они не обладают столь высоким уровнем легитимности, развитыми механизмами реализации решений, у них может отсутствовать постоянная структура, устав и штаб-квартира [11]. В связи с этим, к неформальным институтам международного уровня можно также отнести такие организации, как «Большая двадцатка», «Большая восьмерка», Парижский и Лондонский клуб.

Аналогичным образом обстоит ситуация с классификацией мирохозяйственных институтов с точки зрения отнесения их к тому или иному институциональному типу, поскольку в её основу могут быть положены различные принципы, в том числе принадлежность стран-членов организации к определенному типу институциональной матрицы. Однако значит ли это, что, например, организация БРИКС будет относиться к Х-институту, а МВФ к Y-институту поскольку 4 из 5 исполнительных директоров представляют интересы Y-экономик, хотя распределение процентной доли голосов X- и Y-экономик практически одинаково [12]? Предполагаем, что подобное заключение будет не совсем корректным, тем не менее, детальное изучение деятельности подобных организаций может позволить выявить свойственны ли им в большей мере черты Х- или Y-институциональных матриц.

Что касается макроуровня, то согласно концепции Х- и Y- институциональных матриц, качество функционирования социально-экономической системы зависит от пропорций присутствия в ней институтов обоих генотипов, в силу ее дуализма, заключающегося в существовании двух противоположенных генотипов институтов Х-и Y, и холизма, выраженного в рассмотрении обоих типов институтов как неразрывного целого [13].

Так, в любой матрице присутствуют базовые институты соответствующего типа, а также альтернативные институциональные формы или комплементарные институты. С.Г. Кирдина предполагает, что доля комплементарных институтов в стабильных устойчивых обществах составляет около 30-40%. Уменьшение этой доли приводит к тотальному доминированию базовых институтов, что в свою очередь вызывает угрозу возникновения кризисных состояний в обществе или застоя. Однако увеличение доли комплементарных институтов, в том числе в результате их заимствования, также опасно, поскольку в подобной ситуации базовые институты могут потерять свое доминирующее положение. Следовательно, наиболее оптимальным положением экономической системы является институциональный баланс, который представляет собой исторически находимую пропорцию, приемлемое соотношение базовых и комплементарных институтов [7].

Обратимся еще раз к рис.1. и рассмотрим макроуровень на примере России, как страны относящейся к Х-институциональной матрице. В теории для обеспечения институционального баланса в Х-матрице необходимо, чтобы базовые институты, к которым мы в первую очередь относим формальные институты государственного управления, соответствовали X-генотипу (принципу раздатка), а комплементарные институты (обозначены на рис.1. в виде треугольников с диагональной штриховкой), в том числе неформальные, присутствующие в матрице в соответствующих пропорциях, относились к Y-генотипу (принципу рынка). Тем не менее, согласно исследованию сотрудников Южно-Уральского государственного университета, в России наблюдается определенный институциональный дисбаланс, проявляющийся в том, что типу X соответствуют не только базовые институты страны, но и значительная часть комплементарных или дополняющих институтов. Кроме этого, следует отметить, что среди неформальных институтов также доминируют институты X-генотипа (институты теневой экономики, коррупция, неформальный вариант частной собственности, т.е. оформление собственности на родственников и прочих лиц, институты преемничества, гражданского кредита и устных договоренностей и прочие). Любой формальный институт не может существовать изолировано, его окружают неформальные институты, существенно влияющие на эффективность его работы [13].

Согласно X-Y теории в странах с доминированием Y- матрицы базовые институты должны соответствовать принципу рынка. Следовательно, можно предположить, что степень государственного вмешательства в экономику в Y-странах будет ниже, чем в Х-странах. В частности, поскольку государственные финансы являются распределительной категорией, то можно выдвинуть гипотезу о том, что доля государственных расходов в ВВП Y-стран будет ниже, чем в Х-странах.

Тем не менее, проанализированные статистические данные не поддерживают данную гипотезу, а свидетельствуют о том, что в целом доля государственных расходов в ВВП западноевропейских стран выше, чем в Х-странах. Что касается США, то доля государственных расходов в данной стране сопоставима с показателями таких Х-экономик, как Бразилия, Россия и Япония. Стоит отметить, что доля государственных расходов в ВВП выросла практически во всех странах в период кризиса, вне зависимости от институционального типа. Сравнение структуры антикризисных мер стран G20 все же свидетельствует о том, что в Х-странах принцип раздатка выражен несколько сильнее. Так, в России и Японии более 60% антикризисных мер приходилось на государственное потребление и трансферты [17].

Представленный МВФ прогноз на ближайшие пять лет не позволяет выявить единого тренда в изменении доли государственных расходов в ВВП в странах, относящихся к разным институциональным типам. Так в отдельных странах с доминированием Х-институциональной матрицы доля государственных расходов будет возрастать, а в других -- снижаться. Подобная ситуация будет наблюдаться и в Y-странах. Что, предположительно, связано не с институциональным типом страны, а с достижением некоего критического значения доли государственных расходов в ВВП, специфичного для отдельно взятой страны на конкретном этапе ее исторического развития, превышение которого не является целесообразным. Это происходит в силу того, что дальнейшее расширение государственного вмешательства в экономику будет иметь скорее негативный эффект, а не способствовать повышению эффективности функционирования социально-экономической системы и экономическому росту. Как заключают О.П. Кузнецова и А.Д. Косьмин, поиск оптимального соотношения государственного и рыночных начал является прерогативой апостериорного анализа и опыта, поскольку истина всегда исторически релятивна и локальна [1].

Основываясь на вышеизложенных данных, можно сделать вывод о том, что значительная доля государственных расходов в ВВП стран с доминированием Y-матрицы является одним из подтверждений смены тренда в мировом соотношении Х- и Y-матриц, который, как отмечает С.Г. Кирдина в ряде своих работ, выражается не только в преобладании Х-стран в мировом ВВП после мирового финансового кризиса, но и росте значимости Х-институтов [18]. Тем не менее, экономическая система каждой страны уникальна, она развивается и модифицируется [19].

Согласно О.Э. Бессоновой под влиянием ряда условий в каждой стране формируются определенные способы сочетания рыночно-раздаточных элементов. В кризисные периоды роль комплементарных институтов может возрастать, более того могут быть заимствованы определенные институты, несвойственные данной матрице. Однако подобные институты существенным образом преобразовываются, подстраиваясь под институты доминирующей матрицы [20]. Таким образом, несмотря на увеличение значимости Х-институтов, они несколько модифицируются в структуре Y-матриц. В случае с государственными расходами это проявляется не столько с количественной стороны (доля государственных расходов в ВВП), сколько с качественной (структура государственных расходов и другие показатели), что может быть выявлено при детальном анализе каждой страны в отдельности.

Рис.1. Регулирование национального хозяйства в открытой экономической системе, институциональный подход (Регулирующее воздействие: 1 -- со стороны национального государства, 2 -- со стороны международных экономических институтов, 3 -- «нетрадиционное регулирующее воздействие» со стороны одних национальных субъектов регулирования по отношению к другим; Ў -- формальные Х институты; ? -- неформальные Х институты; ^ -- формальные Y институты; Д -- неформальные Y институты)

Источник: составлено автором

Рис.2. Совокупные государственные расходы в % к ВВП в некоторых X- и Y-экономиках: фактические данные и?прогноз МВФ до 2021 г. [14], [15], [16]

Литература

финансовый макроэкономический государство

1. Кузнецова О.П., Косьмин А.Д. Об эволюции теоретических представлений о роли государства в обществе и экономике // Проблемы современной экономики. -- 2013. -- № 1(45). -- С. 41-44.

2. Olson M. Power and prosperity: outgrowing communist and capitalist dictatorships. -- N.Y., 2000. -- 272 p.

3. Заостровцев А.П. Новая институциональная экономика о развитии и стагнации. -СПб.: Европейский университет в СПб., 2010. -- 52 с.

4. Джахан С., Ван К. Большой вопрос о малых государствах // Финансы и развитие. -- 2013. -- № 3. -- С. 44-47.

5. List of countries by GDP per capita [Электронный ресурс] // Wikipedia. -- URL: https://en.wikipedia.org/wiki/List_of_countries_by_GDP_(PPP)_per_capita (дата обращения 27.02.2016).

6. Коллектив НЭСШ [Электронный ресурс] // Новосибирская экономико-социологическая школа (НЭСШ). -- URL: http://nesch.ieie.nsc.ru/index.htm (дата обращения 01.02.2016).

7. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России: введение в X-Y-теорию. 3-е изд., перераб., расш., иллюст. -- СПб: Нестор-История, 2014. -- 468 с.

8. Акулов В.Б. Макроэкономика. Т. 2: учеб. пособие. 3-е изд., доп. и перераб. -Петрозаводск: ПетрГУ, 2015. -- 163 с.

9. Васильева О. В. Институциональная среда инноваций: теоретический и прикладной аспекты // Вестник НГУ. Серия: Социально-экономические науки. -- 2007. -- Т. 7. -- № . 2. -- С. 134-143.

10. Кучиц И.О. Значимость институционального подхода в процессе регулирования национальной экономики // Ученые записки ПетрГУ. -- 2015. -- № 5 (150). -- С. 99-102.

11. Братерский М. В. G-20 в системе международных институтов // В кн.: XIII Международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества. Кн.4. / Отв. ред.: Е. Г. Ясин. -- М.: НИУ ВШЭ. -- 2012. -- С. 249-259.

12. IMF Executive Directors and Voting Power [Электронный ресурс] // International Monetary Fund. -- URL: http://www.imf.org/external/np/sec/memdir/eds.aspx (дата обращения 27.02.2016).

13. Россия в ВТО: год после вступления... Ч. 2. / Под ред. В. А. Черешнева, А. И. Татаркина, М. В. Федорова. -- М.: Экономика. -- 2014. -- 600 с.

14. World economic and financial surveys: the world economic outlook database [Электронный ресурс] // International Monetary Fund. -- URL: http://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2016/01/weodata/index.aspx (дата обращения 04.04.2016).

15. General government spending [Электронный ресурс] // OECD Data. -- URL: https://data.oecd.org/gga/general-government-spending.htm (дата обращения 28.02.2016)

16. Бюллетень по проблемам экономической и социальной политики. -- М.: ИЭА. -1998. -- Сент. -- 6 с.

17. Рустамов Э.С. Влияние макроэкономической политики на предпосылки глобального кризиса 2007 -- 2009 г. и смягчение его последствий. // Деньги и кредит. -- 2012. -- № 2. -- С. 12-20.

18. Кирдина С.Г. Коэволюция институтов и ментальных моделей // Эволюционная и институциональная экономика: теория, методология, практика исследований. Материалы III Всероссийской летней школы молодых исследователей эволюционной и институциональной экономики. Т.2. / отв. ред. В. Б. Акулов. -- Петрозаводск: ПетрГУ, 2013.- С. 69-81.

19. Кротов М.И., Мунтиян В.И. Антикризисная модель экономического развития России // Проблемы современной экономики. -- 2015. -- № 2. -- С.7-14.

Размещено на Allbest.ru