Скифо-сибирский мир

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Скифо-сибирское единство и Тагарская культура

Скифо-сибирское единство:

В середине I тысячелетия до н. э. в эпоху раннего железного века в степях современной Украины, Поволжья, Приуралья, Казахстана и Южной Сибири -- от Дуная на западе до Забайкалья и плато Ордос (Северо-Восточный Китай) на востоке -- сложились культуры так называемого скифо-сибирского мира. Названия одних народов, входивших в него, известны -- это скифы, савроматы, саки. О других народах мы знаем только по оставленным ими памятникам: культура курганов Горного Алтая, татарская культура, уюкская и др. Еще в прошлом веке было подмечено сходство предметов изобразительного искусства из южнорусских курганов скифской знати и из кургановраскопанных в Южной Сибири. Сходство первоначально было отмечено по трем группам предметов: вооружение, детали конской сбруи и произведения искусства.

На обширной территории степей в раннем железном веке было распространено оружие близких к скифским образцов: бронзовые и железные кинжалы, похожие на скифские коротколезвийные акинаки с бабочковидным (в форме расправленных крыльев бабочки) перекрестием и валиковым навершием, и многочисленные разновидности трехлопастных и трехгранных втульчатых и черешковых наконечников стрел. В степях также были распространены одинаковые или близкие по устройству удила и псалии, а из предметов искусства -- бронзовые или золотые изображения оленя с ветвистыми рогами и подогнутыми ногами. Об общности материальной и духовной культуры свидетельствует распространение так называемых скифских котлов, отлитых из бронзы на поддоне в виде раструба, с вертикальными массивными ручками и выпуклым двойным пояском по поверхности, имитирующим шнур и круглых бляшек -- символов солнца, а также появление обширных погребальных склепов, одинаковых украшений, алтарей и глиняной посуды.

Единство сложилось на территории степной, горно-долинной и части лесостепной Евразии -- от Причерноморских степей на западе до Центральной Азии, Забайкалья и Ордоса на востоке. С севера на всем своем протяжении пояс степей в древности был ограничен зоной лесов, где обитали племена с другим традиционным хозяйственно-культурным укладом. С юга почти непрерывная цепь гор отделяла эту территорию от Переднего Востока и Южной Азии, т. е. от зоны первоначального распространения производящего хозяйства и древнейших, первичных цивилизаций. Природно-географический фактор, начиная с энеолита -- с возникновения здесь производящих форм хозяйства, -- определял направленность хозяйственного развития этого региона.

Природно-ландшафтные различия играли определенную роль в период сложения культур скифо-сибирского мира и способствовали формированию особенностей хозяйства отдельных регионов. Нельзя не обратить внимание еще на один фактор -- гидрологический. Протекающие здесь крупные реки Днепр, Дон, Волга, Обь, Иртыш и, наконец, Енисей как бы перерезают во многих местах степной пояс с севера на юг или, наоборот, с юга на север. В древности они являлись определенным препятствием для установления культурно-исторических связей. Тем не менее, эти связи развивались вдоль степей по направлению запад -- восток -- запад. Основным транспортным средством была лошадь, на которой ездили либо верхом, либо запрягая ее в повозку. Сами степи стали большой транспортной дорогой, соединявшей Восток и Запад. Потребовалось около двух тысяч лет активного освоения степей, сложения исторических связей вдоль степей, прежде чем возникло такое историческое явление, как скифо-сибирский мир.

Природно-географическая среда была не только чисто географической реальностью, но и тем фактором, который в немалой мере способствовал сложению скифо-сибирского культурно-исторического единства в VI--III вв. до н. э. Географически скифо-сибирский мир соприкасался в Причерноморье с древнегреческими полисами, а в Средней Азии -- сначала с ахеменидской Персией, а потом, после ее разгрома и похода Александра Македонского, с царством Селевкидов и поздними эллинистическими государствами -- Греко-Бактрией и Парфией. На востоке ордосский центр культуры скифского облика развивался в непосредственной близости от циньского Китая. На севере, правда, граница была более расплывчатой, но в основном совпадала с контактной зоной лесостепей и лесными таежными массивами. Более четко ее можно провести в Азии. На западе скифо-сибирский мир граничил с фракийским миром и поздними культурами галынтата и латена, которые на восточных своих окраинах испытали значительное влияние скифов.

Степной пояс Евразии был зоной традиционного обитания древнего европеоидного населения. У древних индоиранцев уже во II тысячелетии до н. э. возникли андроновская и срубная общности, охватывавшие значительные территории, где позднее сложились культуры скифо-сибирского мира.

Как следствие хозяйственного подъема в результате появления рациональных приемов ведения скотоводческо-земледельческого хозяйства надо рассматривать довольно резкий демографический скачок в среде степного населения Евразии в VI--V вв. до н. э. Вряд ли он был связан с приходом на эти территории значительных масс нового населения.

В период сложения единой общности в степях Евразии, видимо, имело место передвижение части саков с территории современного Казахстана на восток. Вероятно, в конце VI--V вв. до н. э. происходила миграция населения на Алтай и, возможно, в Минусинскую котловину, что обусловило резкое изменение характера татарской культуры на рубеже VI--V вв. до н. э. Миграционные процессы в этот период, как известно, шли повсеместно: передвижения в Причерноморье, которые привели к установлению господства скифов; в Заволжье, Приуралье и Западном Казахстане устанавливается господство савроматов и, наконец, в VII--VI вв. до н. э. в Южной Сибири завершается подчинение индоиранцами местного населения --носителей ирменской культуры в лесостепи, карасукского и других групп населения в Хакасско-Минусинском районе.

В степях Евразии в скифское время наряду с местными культами сложились имеющие древнюю подоснову общие скифо-сибирские культы: предков, животных, солнца, растительных сил природы (Древа жизни), а позднее, с V в. до н. э.,-- культ огня. Они были отражением представлений о мире, о Вселенной, идеи борьбы добра и зла, обожествления солнца и других сил природы, таинства круговорота в природе. Отголоски этой сложной мифологической системы прослеживаются прежде всего в погребальном обряде и искусстве так называемого звериного стиля, которые являются убедительным доказательством идеологического единства культур и народов скифо-сибирского мира.

Общим для всего этого мира стало изображение солнечного божества в виде летящего золотого оленя. Символами солнца у древних народов скифо-сибирского мира кроме этого были распространенные в степях золотые бляшки. Они встречаются в погребальных комплексах и на оленных камнях (каменных стелах) в виде кругов, где солярные символы изображены рядом с летящими оленями.

Древние народы степной Евразии -- скифы, саки жили в непосредственной близости от рабовладельческих классовых обществ древнего мира -- греков и персов. Образование греческих полисов в Причерноморье, экспансия ахеменидской Персии в скифский и сакский мир, походы греко-македонской армии на восток -- эти исторические события способствовали ускорению процессов консолидации скифо-сибирского мира, развитию социальных отношений и образованию политических объединений раннегосударственного типа, которые могли противостоять древним рабовладельческим обществам.

Нельзя не учитывать и социальный фактор. Сложение скифо-сибирского мира было связано с ускоренными процессами дифференциации внутри общества. Об этом свидетельствуют огромные царские курганы скифов, саков, курганы пазырыкского типа на Алтае, а также возникновение целых комплексов, состоящих из укрепленных поселений и отличающихся особым устройством и богатством инвентаря могильников. Социальный фактор был порожден новой эпохой, в то же время он способствовал образованию единства. Этот фактор играл особую роль в степях на рубеже эпохи бронзы и раннего железа вплоть до V в., до н. э., когда активно шел процесс формирования идеологического, социального, военного лидерства. Об этом свидетельствуют монументальные погребальные комплексы типа Аржан и Салбык в Сибири, Келермес на Украине и Иссык в Казахстане.

В эпоху скифо-сибирского единства на рубеже VI--V вв. до н. э. сложились крупные политические образования тагарцев, алтайцев в Южной Сибири, саков в Казахстане, савроматов в Поволжье и Южном Урале. Возможно, что археологические культуры степного пояса того времени и их варианты являются отражением существовавших ранее государственных образований.

Общим для всего этого мира стало изображение солнечного божества в виде летящего золотого оленя. Символами солнца у древних народов скифо-сибирского мира кроме этого были распространенные в степях золотые бляшки.. Первый этап охватывает период с конца VIII--VI в. до н. э. В это время идет формирование основ культур скифского облика в местной среде, сложение отдельных центров в Причерноморье, Северном Кавказе, Казахстане, Южной Сибири. Второй этап относится к V--III вв. До н. э. и связан, как отмечалось, с расцветом единства --новой исторической эпохой в степях Евразии. Характерной чертой этого периода можно считать хозяйственный подъем в степях на базе скотоводства и пойменного земледелия, сложение и распространение единой идеологии и искусства, демографический скачок, формирование политических объединений раннегосударственного типа.

Некоторые изменения произошли в скифо-сибирском мире в III в. До н. э. Для этого времени характерно почти повсеместное увеличение подвижности населения и изменение облика археологических культурв степях Евразии. Наблюдается усиление влияния культур скифо-сибирского мира на соседние территории, прежде всего на лесную зону.

На всей территории степной Евразии археологические культуры представлены двумя группами: основные культуры скифо-сибирского мира, определяющие его содержание, тенденцию развития, и развивавшиеся под их влиянием культуры скифоидного облика. Возможно, такое деление отвечает и этническим различиям. Основными носителями культуры скифо-сибирского мира были древние индоиранцы. По соседству с ними жили народы финно-угорской, самодийской, протославянской и других групп.

К основным культурам скифо-сибирского мира относятся: собственно скифская, савроматская, культура саков, пазырыкская культура Горного Алтая, татарская и уюкская культуры Тувы и культура Ордоса скифского времени.

Вопрос о географии Скифии сложный. Различают две ее большие части: восточную, степную, между Доном и Днепром, включая северный степной Крым, занятую кочевниками, и западную, заселенную земледельческим населением -- в основном до Приднестровья и частично до Буга. Западная граница расселения скифов постоянно менялась. Влияние скифской культуры распространялось в период IV--III вв. до н. э. далеко на запад, в Карпато-Дунайскую область и фракийский мир, и на север. Более стабильной была восточная граница расселения скифов. По сведениям Геродота, она проходила по Дону, разделявшему скифов с савроматами.

К востоку от скифов находилась территория савроматов. Она была обширна, границы ее изменялись со временем, особенно на западе, где савроматы очень рано начали проникать в земли, занятые скифами, но в общих чертах эти границы выглядели следующим образом: Нижнее и частично Среднее Поволжье, Заволжские и Южноуральские степи, Северо-Западный Казахстан. В конце IV в. до н. э. савроматы освоили территорию степей до Северного Кавказа и Дона. Археологические материалы позволяют различать савроматов Поволжья (западных) и савроматовПриуралья и Оренбуржья (восточных). Их соседями в Азии были саки, о границах локализации которых стало возможным делать какие-то выводы лишь благодаря исследованию их археологических памятников. В целом саки занимали обширную территорию, охватывавшую земли от Восточного Приаралья по Сырдарье до озера Балхаш, Тянь-Шаня, а на юге до Памира. Однако саки не составляли территориально единой группы населения. Это отмечено в письменных источниках, а в последнее время подтверждается и археологическими материалами. Геродот говорит о сакахтарадарана, вероятно, приаральских. К югу от них жили саки хаомоварга (амюргии), а к востоку -- саки тиграхауда, что в общем соответствует археологическим памятникам, известным сейчас в Приаралье, Восточном Казахстане и на Памире. Рациональное использование различных природно-климатических условий горных долин и засушливых степей способствовало возникновению в скифо-сибирском мире нескольких типов хозяйства: полукочевого степного (скифы-кочевники, царские скифы, саки), оседлого (татарская культура, скифы-земледельцы) и горно-долинного сезонного отгонного скотоводческого (Горный Алтай, Тува, Памир). Определенную роль сыграл весь предшествующий опыт развития скотоводческого хозяйства и земледелия в степях Евразии. Прогрессивное развитие хозяйства при рациональном использовании степей и приречных долин в целях скотоводства и земледелия привело к сложению развитого комплексного хозяйства. Получение устойчивого прибавочного продукта способствовало увеличению населения в степях.

Скифо-сибирский мир просуществовал почти 500 лет и составил целую эпоху в истории Евразии. Внутри этого мира создавались материальные и духовные ценности. Он являлся активной политической силой и оказал влияние на многие исторические события, оставив значительный след в истории.

Тагарская культура

Тагарская археологическая культура (7-3-го вв. до н.э.), охватывает Минусинскую котловину в Красноярском крае и Хакасии и восточной части Кемеровской области. Названа она по острову Тагарский на Енисее.

Некоторые исследователи утверждают, что в древнекитайских сочинениях упоминается о государстве под названием «Динлин-го» - «государство Динлин». Это государство находилось на территории Южной Сибири и являлось первым государством на территории нынешней России. Другие исследователи утверждают, что динлины это всего лишь легенда, а речь в китайских письменах идет о племенных объединениях тагарской культуры. Нынешние хакасы утверждают, что именно динлины являются их предками, так как тагарцы были европеоиды, а не монголоиды (современные хакасы - это ярко выраженные монголоиды).

Тагарская культура возникла благодаря природным условиям Хакасско-Минусинской котловины, защищенной от соседних степных областей горными хребтами и непроходимыми лесами. Естественные условия позволили местному населению остаться на своих прежних землях, не переходя к кочевому образу жизни, развивая свое хозяйство и культуру, заимствовать все полезное от соседей, не ломая своих сложившихся веками традиций. Но несмотря на изоляцию природную, тагарцы не находились в культурной изоляции. Именно поэтому, оказавшись в других степных областях Евразии можно найти множество сходных черт в культурах скифского времени.

Здесь они занимались пастушеским скотоводством и земледелием: разводили коров, породистых верховых коней, а также низкорослых лошадок, наподобие современных «монголок», рыли каналы для орошения полей. Среди важнейших занятий было и горное дело.

Район ее распространения - один из крупнейших очагов бронзолитейного производства Евразии. В добыче и обработке цветных металлов тагарцы достигли такого совершенства, что продолжали делать оружие из бронзы даже тогда, когда соседи стали переходить на более распространенное и доступное железо. За истекшие почти три столетия с начала раскопок татарских памятников в музеях накоплен огромный материал, но многие вопросы воинской истории обитателей степей Южной Сибири остаются всё еще открытыми.

Тагарцы жили в наземных жилищах срубной конструкции. Внутри жилища обогревались глинобитными печами и большими очагами. Иногда территория поселка окружалась укреплениями. Боярская писаница, своеобразная летопись жизни людей тагарской культуры. Особо на писанице выделяются петроглифы жилищ двух видов: юртообразных и срубных домов.

Хозяйство тагарцев было комплексным, основанным на рациональном использовании природных условий степей, горных и приречных долин. Основу его составляли оседлое скотоводство и земледелие.

Тагарцы применяли искусственное орошение своих пашен, поливку лугов и пастбищ в засушливых степных районах. Это остатки древней ирригационной системы тагарцев. Земледельческий инвентарь был представлен не только бронзовыми серпами, мотыгами и зернотерками. Тагарцы изобрели продуктивную ручную мельницу с круглыми жерновами и, вероятно, первыми освоили плужную обработку пашен.

Кроме того, у тагарцев были развиты: горнорудное дело, металлургия, обработка камня, строительное дело, ювелирное искусство, имелся колесный и водный транспорт. Первые кованые из железа орудия труда, предметы вооружения появились в Южной Сибири в шестом - пятом веках до нашей эры, но еще 300 лет железо не могло полностью вытеснить бронзу. В период господства тагарской культуры искусство художественной обработки металла переживает свой расцвет. В минусинских степях развивается местный, весьма своеобразный вариант господствовавшего тогда во всех евразийских степях скифо-сибирского звериного стиля.

В искусстве тагарских племен представлены в основном одиночные изображения фигур животных. Для него не характерны сцены борьбы зверей, занимавшие большое место в ряде других областей скифского мира. Зато, многие образы тагарского искусства, несут глубокую индивидуальность, не выходя из канонов звериного стиля. Самые разные виды изделий украшаются бронзовыми фигурками животных, исполненными в довольно реалистичной, хотя и стилизованной манере. Среди этих животных - олень, кулан, горный козел, кабан, лось, баран, волк. Часть их изображается лишь на определенных предметах. Так, например, кошачьи хищники и олени характерны для блях. Видимо, они символизировали статус их владельцев в обществе. Летящий олень, благодаря своей близости к небесам, в эту эпоху являлся если не тотемом, то уж точно самым почитаемым древними жителями Южной Сибири животным. Большого совершенства достигли древние ювелиры. Расплющивая золото до состояния фольги, они обкладывали им бронзовые вещи. Часто из золотой фольги вырезались самостоятельные аппликации, которые, по-видимому, наклеивались на органическую основу, которая не сохранилась.

Важнейшим моментом в истории тагарской культуры является овладение секретами черной металлургии. Железные ножи, топоры, наконечники стрел, шилья, пряжки, кольца, элементы конской сбруи свидетельствуют о том, что новый металл находит применение во всех видах хозяйственной деятельности.

Во времена господства тагарской культуры продолжает развиваться искусство изготовления различных сосудов. В целом можно сказать, что интерес к художественному оформлению посуды в раннем железном веке падает и на первое место выходит ее утилитарное назначение. Наряду с формами типичными для тагарского времени, резко возрастает количество специфических форм для сосудов культового назначения: многогранные, с небольшими выступами-рогами по бокам, с четырьмя ушками и так далее. Интересны небольшие бронзовые сосудики в виде котелков с широкими горизонтальными ручками. Общее название подобных сосудов - скифские котлы. Скифские котлы могут достигать по истине гигантских размеров. В некоторых из них можно было сварить целиком быка. Служили котлы для многочисленных культовых трапез. Они по преданиям тагарцев были даром богов и занимали особое место в мифологии. Не зря скифский котел оказался на писанице «Лыжник», что находится на одном из сундуков.

По пологому склону горы к кубу ведет дорога сделанная человеческими руками. Пологий склон горы, насколько возможно, был спрямлен. Получившуюся широкую площадку умостили плотно пригнанными, огромными плитами. Материал брался неподалеку. Вырезы в скале имели двойное назначение. Во-первых, они были «поставщиками» плит для мощения древней дороги. Дело в том, что породы, слагающие гору, залегают слоями. Вырезая и перетаскивая на противоположный склон слой за слоем, древние люди и дорогу построили, и сделали вырезы в скале. Во-вторых, сами вырезы служили своеобразными визирами для наблюдений за звездным небом.

Именно тагарцы возвели самое грандиозного погребальное сооружение, из когда-либо построенных на территории Евразии, Большой Салбыкский курган, расположенный в так называемой Долине Царей. Когда-то, в глубокой древности высота земляной пирамиды Салбыкского кургана достигала тридцати метров. Каменные плиты тысячи человек тащили, практически на себе из каменоломен, которые находились за 75 километров от места строительства. И эта усыпальница была возведена лишь для одного человека. Но об этом чуть позже.

Масштабы строительства курганов в тагарскую эпоху поражают воображение. За время существования тагарской культуры было возведено несколько десятков тысяч мегалитических сооружений. Тагарцы воздвигали каменные ограды, для сооружения которых доставлялись за несколько километров десятки массивных плит и четыре угловые плиты. В устройстве могильных ограждений принимал участие многолюдный коллектив. Строительство самых больших курганов можно сравнить разве что со строительством египетских пирамид и изготовлением и установкой каменных истуканов на острове Пасхи.

Могильники тагарской эпохи яркие свидетельства социального расслоения общества. Для вождей, в отличие от простого населения, возводили огромные курганы, которые сооружали вне родовых кладбищ. Сначала в них хоронили одного вождя или вождя с женой, позже начали сооружать склепы для династии или семьи. Помимо монументальности эти курганы отличаются двумя принципиальными моментами. Вождям клали боевые, культовые изделия и украшения, которые в дальнейшем получили распространение среди привилегированного сословия. В погребальный ритуал захоронения вождей вносили новые элементы, которые стали общепринятыми в последующие времена. Именно тагарцам пришла в голову идея обмазывать лицо усопшего глиной и снимать посмертную маску.

С течением времени в тагарском обществе возникает высшая аристократия. В широких долинах начинают возводиться могильники, состоящие из крупных - более пяти метров в высоту - курганов. Наиболее известны Салбыкские курганы - своеобразная «Долина царей».

Тагарская культура была одной из наиболее ярких в истории Южной Сибири.… Так бы и жили тагарцы: сооружая величественные монументы своим владыкам, занимаясь скотоводством и земледелием, шаг за шагом открывая свойства нового для себя материала - железа, создавая шедевры скифо-сибирского звериного стиля, если бы на их территорию не пришли воины с железными мечами. Тагарцы дольше всех сдерживали проникновение воинственных племен хуннского союза из глубин центральной Азии. Около двести первого года до нашей эры племенные союзы тагарцев были разгромлены пришедшими из Центральной Азии войсками хуннскогошаньюяМаудуня. На смену сибирским скифам пришла еще одна захватывающая эпоха в истории сибирских народов, таштыкская культура.

2. Декабристы в сибирской ссылке

скиф сибирский декабрист энергетика

История Сибири первой половины XIX в. тесно связана с историей декабризма. Декабристы явились зачинателями открытой революционной борьбы против феодально-крепостнического строя.

Правящие круги увидели опасность, которой им грозили последствия этого «опыта», и поспешили расправиться с его участниками. Пять человек были казнены, остальные 105 декабристов, разделенные на 11 разрядов, приговорены к ссылке в каторжные работы сроком от 2 до 20 лет, с последующим поселением в Сибири, или к бессрочной ссылке на поселение, к разжалованию в солдаты и матросы, а иные к отправке на работы в крепостях, что было хуже каторги.

В ночь на 21 и 23 июля 1826 г. две первые партии декабристов (8 человек), приговоренных к отправке в Сибирь, были увезены из Петропавловской крепости. Почти весь 37-дневный путь до Иркутска они проделали закованными в «ножные железа». В повозках с каждым сидел жандарм.

В Иркутске их принял томский вице-губернатор Н. П. Горлов, замещавший генерал-губернатора Восточной Сибири. Приятель Батенькова по масонской ложе, откуда вышло немало декабристов, Горлов распорядился расковать присланных декабристов и даже снять военный караул вокруг дома, где их поместили. Доступ к узникам фактически был свободным. Декабристов за два дня посетили несколько человек (учитель иркутской гимназии Жульяни, чиновник П. Здора, сын Горлова и др.), вероятно, представлявшие в городе тот слой общества, который видел в декабристах не «государственных преступников», а борцов за свободу или же жертв самодержавного деспотизма.

30 августа прибывшим было объявлено о назначении к местам каторжных работ. «Они направлялись на расположенные сравнительно недалеко от Иркутска солеваренный завод в Усолье (Е. П. Оболенский и А. И. Якубович), и винокуренные заводы Александровский и Николаевский (А. 3.Муравьев, В. Л. Давыдов, С. Г. Волконский, С. П. Трубецкой и братья Борисовы). Здесь декабристам не пришлось испытывать тяжесть подневольного труда. Местное начальство относилось к ним с симпатией: например, Оболенский и Якубович вместо изнурительных работ в соляных варницах были поставлены дровосеками, причем весь «урок» выполнялся за них рабочими-каторжанами.91 Но пребывание декабристов на Иркутских заводах длилось недолго. Горлов за допущенные послабления указанием царя был предан суду, а декабристов перевели в Нерчинский край.

Незадолго до их отправки в Иркутск прибыла первая из жен декабристов -- Е. И. Трубецкая. Готовность женщин-дворянок, избалованных жизнью, отказаться от всех доступных им благ и следовать за близкими людьми в ссылку, на каторгу рассматривалась общественностью не только как подвиг любви, но и как акт огромного общественного звучания. Понятно, что Николай I всячески стремился воспрепятствовать этому. Иркутский губернатор Цейдлер после тщетных попыток отговорить Трубецкую от намерения следовать за мужем потребовал от нее подписку о согласии на самые тяжелые условия: переход на положение жены ссыльно-каторжного и запись детей, рожденных в Сибири, в разряд заводских крестьян.

В октябре 1826 г. декабристов привезли на Благодатский рудник Нерчинских заводов и заключили в тюрьму -- «темную, грязную и вонючую каморку, на съедение всех видов насекомых».92 Ежедневно их опускали в подземные шахты, глубина которых достигала 70 саженей. Работали «государственные преступники» в цепях с 5 часов утра до 11 дня. Каждый должен был выработать не менее 3 пудов руды и перенести ее на носилках к месту подъема. Тяжелый труд при скудном питании сказывался на здоровье декабристов.

На каторге в Благодатском руднике декабристы пробыли почти год (до 13 сентября 1827 г.). Тюремщики отличались грубостью и жестокостью. Начальник Нерчинских рудников Бурнашев открыто сожалел, что в присланной ему инструкции содержался пункт о наблюдении за здоровьем декабристов. «Без этой закорючки я бы их в два месяца всех вывел в расход». Протестуя против насилий и произвола, декабристы отказались принимать пищу. Это была первая в истории революционной борьбы в России голодовка.

Несколько облегчилось положение декабристов после приезда в Благодатск М. Н. Волконской и Е. И. Трубецкой.

В то время когда первые партии сосланных уже отбывали каторгу, около 70 осужденных их товарищей оставались в Петропавловской крепости и других тюрьмах. Для содержания «государственных преступников» в едином месте было начато строительство каторжной тюрьмы на Акатуйском серебряном руднике. В ожидании ее готовности приговоренных к каторге декабристов с начала 1827 г. стали стягивать в Читинский острог, представлявший собой небольшое село из двух десятков изб и нескольких казенных домов. Помещения острога были заполнены до отказа: «Мы были набиты как сельди в бочке», -- вспоминал М. А. Бестужев.

В начале заключения был установлен строгий тюремно-каторжный режим. Все были закованы в кандалы, которые расковывали только в бане и в церкви. Запрещалось иметь перья, бумагу.

Так как в окрестностях Читы не было рудников, декабристов, по указанию коменданта Лепарского, использовали главным образом на земляных работах: они копали ров под фундамент возводимой для них темницы и ямы для частокола вокруг нее, засыпали глубокий ров, который тянулся вдоль Московско-Сибирского тракта. Декабристы называли этот овраг «Чертовой могилой». В зимнее время работали в помещении: на ручных жерновах мололи рожь.

Острог объединил декабристов, многие из которых раньше не знали друг друга. Вскоре приехавшие к мужьям жены связали узников с внешним миром. Первой прибыла в Читу А. Г. Муравьева. Пренебрегая опасностью, она привезла стихи А. С. Пушкина «Послание в Сибирь» и «Мой первый друг...», посвященное И. И. Пущину. Ей грозила тюрьма, если бы эти стихи были найдены при обыске. Муравьева передала стихи Пушкина Пущину через бревенчатый частокол Читинского острога. «Послание» Пушкина имело огромное моральное значение для читинских узников. Ответ на стихи Пушкина, написанный поэтом-декабристом А. Одоевским, отразил настроение большинства его товарищей по каземату:

Мечи скуем мы из цепей

И вновь зажжем огонь свободы

И с нею грянем на царей,

И радостно вздохнут народы.

Вскоре возникла мысль о подготовке побега на Амур. В замысел был посвящен кое-кто из Местных ссыльно-поселенцев. Но осуществление замысла было предупреждено событиями на Зерентуйском руднике, куда 28 февраля 1828 г. вместе с партией уголовных преступников были присланы участники восстания Черниговского полка декабристы И. И. Сухинов, В. Н. Соловьев и А. Е. Мозалевский. По дороге у Сухинова возникли смелые мечты о побеге и освобождении читинских узников путем восстания. В ЗерентуеСухинов, втайне от товарищей, через ссыльных солдат -- участников «возмущения» Семеновского полка -- вступил в тесные сношения с каторжниками. Разработали план восстания, согласно которому начать надо было с освобождения томившихся на Зерентуйском и соседнемКличкинском рудниках. Затем намеревались идти на Благодатский рудник, обезоружить там военные команды, освободить остальных, отсюда двинуться на Нерчинск и, захватив там артиллерию, выступить на Читу для освобождения декабристов. Уже заготавливали оружие, лили пули, изготовили до тысячи патронов. Планы заговорщиков были выданы начальнику рудника одним из участников заговора ссыльным А. Казаковым. Восстание рабочих-каторжан успело начаться лишь в Кличкинском руднике. Николай I, узнав об этих событиях, приказал участников заговора предать военному суду. Сухинова и других активных участников восстания приговорили к расстрелу. Сухинов в ночь перед казнью отвязал ремень, поддерживавший его кандалы, и повесился на нем.

Происшедшие события показали правительству, что оставлять «государственных преступников» среди массы ссыльных было опасно. Поэтому для поселения декабристов был намечен Петровский железоделательный завод, удаленный от Нерчинских рудников на 1000 км и расположенный за грядой Яблонового хребта.

Пока на Петровском заводе шло строительство специального здания каторжной тюрьмы, декабристы до 1830 г. оставались в Читинском остроге. 7 августа 1830 г. начался переход на новое место; Читинские жители, собравшись толпой у каземата, сердечно прощались с декабристами. Путь от Читы до Петровского завода предстояло проделать пешком, в сопровождении усиленного конвоя. На одной из дневок узнали из газет, привезенных Лепарским, о новой революции во Франции. Известие всех воодушевило. Всю ночь, несмотря на усталость, провели в оживленных разговорах, хором пели «Марсельезу».

23 сентября декабристы вступили в Петровский завод. Новая тюрьма была построена с расчетом на одиночное заключение. Одноэтажное деревянное здание, камеры без окон, свет проникал только из коридоров через прорубленные в дверях маленькие оконца с железной решеткой. К тому же было сыро -- здание стояло на болоте.

Жены декабристов добивались улучшения жизни заключенных. Их письма к знатной столичной родне явились своеобразным протестом против условий тюремного быта. В широких кругах дворянства пошли толки о бесчеловечном обращении с «сибирскими изгнанниками». Под напором общественного мнения Николай I дал распоряжение прорубить окна в камерах Петровской тюрьмы. Вслед за первой уступкой женам декабристов удалось добиться следующей. С 1831 г. семейным ссыльным разрешили жить в домах, выстроенных недалеко от острога. Из этих домов вскоре образовалась целая улица, названная декабристами «Дамской».

1832 г. принес декабристской колонии первые невозвратимые утраты. После продолжительной болезни умерла А. Г. Муравьева. Вскоре скончался А. С. Пестов.

С 1832 г. число узников Петровского каземата стало заметно уменьшаться в связи с окончанием у многих из них срока каторжных работ и переходом на поселение. К 1840 г. декабристская тюрьма опустела, а в 1866 г. сгорела.

Еще в Чите у декабристов стала создаваться тюремная община, их знаменитая «Артель», которая свое полное развитие получила на Петровском заводе. Материальное положение заключенных было далеко неодинаковым: наряду с обеспеченными представителями верхов дворянского общества, получавшими большие «пособия» от столичной родни, имелось немало таких, которые прибыли в Сибирь без средств, от родных получали ничтожную помощь или совсем ее не имели. Казенное же пособие (6 коп.в сутки и 2 пуда муки в месяц) могло обеспечить лишь полуголодное существование. Поэтому решили завести общий стол, содержание которого обеспечивалось за счет взносов более богатых ссыльных. Для управления делами «Артели» была создана выборная «внутренная администрация».

Систематическая помощь необеспеченным декабристам за счет «Артели» избавляла их от тяжелой материальной нужды и лишений, которые пришлось испытать многим из них после выхода на поселение.

Неоценимой для всех декабристов была моральная поддержка героических русских женщин, добровольно разделивших с мужьями политическое изгнание. Через своих жен узники сохраняли связь с внешним миром, переписывались с родными и друзьями.

В Читинском, а затем Петровском заводах был сосредоточен цвет ссыльной русской интеллигенции эпохи. Высокообразованные люди стремились поделиться друг с другом специальными познаниями. В результате в Чите возникла знаменитая «Каторжная Академия», где читались лекции и рефераты по самым различным отраслям знаний. Сравнительно широко в «Академии» был представлен исторический цикл (Н. А. Бестужев, Н. М. Муравьев, П. А. Муханов, М. М. Спиридов). А. И. Одоевский читал лекции по истории русской литературы, К. П. Торсон рассказывал о своем участии в кругосветной экспедиции под начальством Ф. Ф. Беллингсгаузена, ученый-медик Ф. Б. Вольф преподавал физику, химию, анатомию, физиологию, П. С. Бобрищев-Пушкин -- высшую математику, Д. Завалишин и Ф. Вадковский -- астрономию. Многие изучали иностранные языки, а также ремесла. Значительное место в интеллектуальной жизни узников занимали литературные труды, музыка, пение. В стенах каторжных казематов сложилось несколько кружков, где живо и горячо обсуждались философские и общественно-политические вопросы.

По 2000 руб. ежегодно вносил С. Г. Волконский, до 3000 -- Н. М. Муравьев и С. П. Трубецкой, до 1000 -- В. П. Ивашев, М. М. Нарышкин, М. А. Фонвизин (Записки Н. В. Басаргина.Пгр., 1917, стр. 122, 138--156; С. Максимов. Сибирь и каторга, т. 3, СПб., 1871. стр. 229).

Здесь были М. И. Волконская, Е. И. Трубецкая, А. Г. Муравьева, Е. П. Нарышкина, А. В. Ентальцева, Н. Д. Фонвизина, А. И. Давыдова, П. Гебль -- невеста И. А. Анненкова. При переходе декабристов из Читы в Петровский завод к ним присоединились А. В. Розен, М. К. Юшневская, К. Ледантю -- невеста В. П. Ивашева.

«Часто речь склонялась к общему нашему делу», -- вспоминал об этой поре своей жизни И. Д. Якушкин На каторге декабристы стремились осмыслить опыт своей борьбы с феодально-крепостническим строем, причины, приведшие их к неудаче на Сенатской площади.

«Каторжная Академия» и созданные в казематах кружки не получили правильной оценки в буржуазно-либеральной историографии декабристов. С. Максимов, А. Дмитриев-Мамонов, П. Головачев рассматривали эти факты лишь как новое своеобразное проявление тюремного быта. Советские историки отвергли этот взгляд. В самом возникновении «Академии» и кружков М. В. Нечкинавидит прежде всего явление общественное, характерное для идейной жизни России 30-х годов.

Г. П. Шатрова, анализируя содержание споров, развернувшихся в Читинско-Петровский период, связывает их с эволюцией политических взглядов декабристов, которая началась именно в Сибири и привела их к размежеванию на два лагеря. Некоторые декабристы, будучи не в состоянии правильно понять главной причины своего поражения, превратились в «заурядных либералов» (С. П. Трубецкой, А. П. Беляев и др.), но многие подошли к пониманию роли народных масс в исторических событиях. Свою неудачу на Сенатской площади они связывали с тем, что не привлекли народ к восстанию. О том, что этот взгляд был широко распространен среди декабристов, свидетельствуют, в частности, «Записки М. Н. Волконской», заканчивающиеся словами: «Нельзя поднимать знамени свободы, не имея за собой сочувствия ни войска, ни народа». Несомненно, что это убеждение сложилось у М. Н. Волконской под влиянием декабристов.

К каторге были приговорены наиболее видные деятели декабристского движения, выделенные в первые пять разрядов «государственных преступников». Иная участь постигла декабристов 6--8-го разрядов -- рядовых участников освободительной борьбы с самодержавием. Они подлежали ссылке прямо из крепости или вышли на поселение после двух-трех лет каторги. Для поселения им были подобраны самые глухие отдаленные углы в Западной и Восточной Сибири (Березов, Сургут, Нарым, Туруханск, Витим, Якутск и др.) с суровым, малоблагоприятным для земледелия климатом. Большинство сосланных жили в крайней нужде, испытывая голод, нищету. Эта часть участников событий 14 декабря представляла самый демократический слой декабристского движения. Почти никто из них не имел богатой родни, а если кто-нибудь получал денежную помощь в ссылке, то в незначительных размерах. Это вынуждало их просить от «казны пропитания». Такие прошения подали А. Шахирев, В. И. Враницкий, И. Ф. Фохт, А. Ф. Фурман, Н. О. Мозгалевский и др. Им выделили пособия в размере «солдатского пайка» или взамен его по 4 руб. 35 коп, серебром в месяц. Это мизерное пособие обеспечивало только нищенское существование ссыльных, да и выдавалось нерегулярно. Неудивительно, что после смерти Н. Мозгалевского его вдова была вынуждена «отдать детей своих на пропитание и в услужение к людям, желающим их взять к себе».

Лишь в 1835 г. удалось добиться распоряжения Николая I об увеличении казенных пособий ссыльным декабристам и наделении выходящих на поселение пахотной землей в размере 15 десятин.

Не все ссыльные смогли вынести такую гнетущую обстановку. Не случайно именно первое десятилетие ссылки было отмечено преждевременной смертью целого ряда декабристов.

В иных условиях прошла ссыльная жизнь «государственных преступников» 1--5-го разрядов. Местом для поселения им были назначены сибирские города и деревни, расположенные недалеко от городских центров. При выборе пункта ссылки принималось во внимание личное желание декабриста -- их родственные и дружеские связи, сложившиеся за долгие годы совместного пребывания в каторжных тюрьмах. Например, А. М. Муравьев, окончив свой срок каторги, три года «ждал» брата, чтобы поселиться вместе с ним, К. П. Торсон и братья М. и Н. Бестужевы пожелали жить вместе в Селенгинске. М. Н. Волконская и ее муж просили о совместном поселении с Ф. Б. Вольфом, чтобы иметь постоянную врачебную помощь для своих малолетних и болезненных детей.

Страшно далекие от народа еще 14 декабря 1825 г. декабристы только в Сибири по-настоящему начали узнавать народ, сближались с ним, знакомились с его нуждами и мыслями. Многие женились на сибирских крестьянках, казачках, ясачных (например, Фаленберг, Крюковы, Бечасный, В. Ф. Раевский, Кюхельбекеры и др.). В последовательной борьбе за экономический и культурный подъем Сибири дворянские революционеры видели цель жизни, свое назначение, свой гражданский, патриотический долг. В предельно сжатых и четких словах выразил это М. С. Лунин: «Настоящее житейское поприще наше началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому себя посвятили».

Сам Лунин даже в ссылке не прекращал борьбу с самодержавием. Живя в с. Урике на поселении, он написал ряд острых политических памфлетов и исторических статей, в которых смело обличал деспотизм и крепостничество в России. Выдающимся публицистическим произведением Лунина были его знаменитые «Письма из Сибири», формально адресованные сестре Е. С. Уваровой. Для распространения своих революционных сочинений в Сибири Лунин привлек учителя Иркутской гимназии А. Журавлева, который постарался передать лунинские «Письма» не только своим знакомым иркутским интеллигентам, но и отправил эту рукопись в Кяхту и Троицкосавск. В 1838 г. о «Письмах» Лунина стало известно Бенкендорфу. Утром 27 марта Лунин со всеми захваченными у него бумагами был доставлен в Иркутск, а затем препровожден в Акатуй. Здесь он находился вместе с уголовниками, осужденными за самые тяжкие преступления. Заключение Лунина в Акатуйском остроге -- одна из самых мрачных страниц в истории декабристской каторги и ссылки. Декабрист скончался в тюрьме в 1845 г. и погребен в Акатуе. Причины смерти в официальных документах не указаны.

Умерли в цветущем возрасте А. И. Шахирев -- 29 л., в Сургуте; Н. Ф. Заикин -- 32 г., в Витиме; И. Ф. Шимков -- 34 г., в с. Батуринском; И. И. Иванов -- 38 л., в Верхне-Острожном; А. Ф. Фурман--40 л., в с. Кондинском; Я. М. Андриевич -- 40 л., в Верхнеудинске; И. Ф. Фохт-- 46 л., в Кургане; П. В. Аврамов -- 46 л., в Акше; в возрасте 35 лет погибли во время пожара в Верхоленске Н. П. Репин и А. Н. Андреев. Этот список «убитых жизнью» дворянских революционеров будет неполон, если не указать, что из 13 человек 8 разряда в период ссылки сошли с ума 5 человек: А. Ф. Фурман, В. И. Враницкий, А. В. Ентальцев, П. С. Бобрищев-Пушкин, Ф. П. Шаховской.

В условиях ссылки декабристы не надеялись подготовить новое революционное выступление. Они считали, что эта задача будет под силу лишь новому поколению борцов против самодержавия. Вместе с тем свою культурно-просветительную деятельность в Сибири они рассматривали как продолжение прежней борьбы с феодально-абсолютистским строем. В результате этой деятельности, полагали декабристы, станет возможным и участие «просвещенного» народа в будущих революционных преобразованиях. Участие же «непросвещенного» народа в восстании декабристы по-прежнему считали опасным. В этом проявилась дворянская ограниченность их взглядов, несмотря на эволюцию в сторону демократизма. За долгие годы пребывания в Сибири многие из декабристов стремились распространять агрономические знания среди местного населения, развивать народное образование и изучать природные богатства обширного края, ставшего для них второй родиной. Трудно найти такую отрасль знаний, которой они не занимались бы, причем в самых неблагоприятных условиях. Так, братья А. и П. Борисовы, образованные ботаники, энтомологи и орнитологи, начали свою научную работу по исследованию сибирской флоры и фауны еще на каторге в Благодатске, где в свободное время, закованные в цепи, собирали травы и составляли коллекцию насекомых и бабочек.

Живя среди народа, дворяне-революционеры стремились возможно глубже узнать его, всесторонне изучая народный быт. Одним из первых этнографов Бурятии был Н. А. Бестужев. Особый интерес представляют его наблюдения в области социального расслоения бурят. Декабрист пытался вскрыть источники экономического и правового порабощения бурятской бедноты, видя их в господстве ламаизма и обычаях калыма. «Ламское сословие -- есть язва бурятского племени», -- пишет он.

Многие декабристы собирали материалы по истории Сибири (о г. Селенгинске-- М. А. Бестужев, об Анадырском остроге -- М. С. Лунин). В. И. Штейнгель еще в Петровском каземате написал статью обличительного характера («Сибирские сатрапы»).

Декабристы всячески помогали народу, в меру своих сил и возможностей они оказывали лечебную помощь населению. Еще в Чите, по предложению А. Г. Муравьевой, на средства жен декабристов была устроена небольшая больница, которой пользовались не только ссыльные, но и местные жители.109 Известным врачом-гуманистом был Ф. Б. Вольф. В Петровском каземате Вольф добился разрешения коменданта Лепарского лечить рабочих железоделательного завода и каторжан. На поселении в с. Урике, а затем в Тобольске он оказывал медицинскую помощь, отказываясь брать какое-либо вознаграждение, хотя основным источником его существования являлось скромное ежегодное «пособие», получаемое регулярно от Е. Ф. Муравьевой.

Декабристы придавали исключительное значение народному образованию, многие из них занимались им еще до восстания 14 декабря. В. Ф. Раевский, например, был одним из зачинателей создания в России школ взаимного обучения, так называемых ланкастерских. За использование их для пропаганды среди солдат он был арестован задолго до выступления декабристов. Г. С. Батеньков в 1818--1819 гг. организовал ланкастерские школы в Иркутске, где даже издал для них учебник. Оказавшись в каторжных казематах, декабристы наметили следующие программные требования в борьбе за подъем культуры и просвещения Сибири: 1) создание широкой сети начальных школ за счет добровольных пожертвований местного населения, 2) официальное предоставление ссыльным права на обучение детей, 3) увеличение числа средних учебных заведений, 4) предоставление казенного содержания в высших учебных заведениях столицы для выпускников сибирских гимназий, 5) создание при Иркутской гимназии специального класса по подготовке людей для службы в Сибири, 6) открытие сибирского университета.

С выполнением этой программы была тесно связана энергичная деятельность декабристов по обучению и воспитанию молодого поколения сибиряков, начатая еще на Петровском заводе и продолжавшаяся в самых отдаленных углах Сибири. Так. М. И. Муравьев-Апостол, сосланный в Вилюйск, начал учить местных детей в юрте, где он жил.111 Занятия, временно прервавшиеся в связи с переводом Муравьева-Апостола в Бухтарминскую крепость, затем возобновил П. Ф. Выгодовский. А. Юшневский, А. Поджио, П. Борисов занимались обучением детей в Иркутске и его окрестностях, братья Беляевы -- в Минусинске. В. Ф. Раевский открыл вс. Олонки (Иркутской губернии) две школы для обучения детей и взрослых.

В более широких масштабах декабристы развернули педагогическую деятельность в Западной Сибири -- в Ялуторовске и Тобольске. Ее характеристика дана в исследовании академика Н. М. Дружинина.112 Еще в досибирский период М. И. Муравьев-Апостол размышлял над системой воспитания дворянских юношей, видел и осуждал ее пороки.113 На Петровском заводе И. Д. Якушкин занялся изучением различных отраслей знания, необходимых будущему педагогу. Позже он составил учебники географии и русской истории. Успехи в воспитании Якушкин ставил в прямую зависимость от нравственных качеств воспитателя. Поэтому он всегда стремился служить примером для учеников. Оказавшись на поселении в Ялуторовске, декабрист принялся энергично и последовательно осуществлять план развития народных школ в Сибири. Он выступил пламенным пропагандистом ланкастерской системы взаимного обучения как «самой дешевой и потому самой удобной для образования народа». При поддержке местной общественности были найдены кое-какие средства и созданы школы для мальчиков и даже для девочек.

Сибирские чиновники, видевшие в лице декабристов лишь ссыльных «государственных преступников», относились к ним с нескрываемой враждебностью. В самом существовании школ, созданных Якушкиным и другими декабристами, они усматривали стремление подорвать существующий порядок. На декабристов-учителей поступали доносы. В итоге была закрыта школа в Минусинске. Подобная угроза нависла над ялуторовскими школами. Только благодаря усилиям М. А. Фонвизина, близкого к генерал-губернатору Западной Сибири Горчакову, оставлялись без внимания доносы, поступавшие в тобольскую канцелярию.

Содействуя подъему культурного уровня народных масс, декабристы надеялись воспитать новое поколение русской молодежи, способной в будущем развернуть активную борьбу с самодержавно-крепостническим строем.

Еще до восстания 14 декабря декабристы уделяли внимание Сибири. О судьбах ее народов ставился вопрос в «Русской правде» Пестеля. Сибирь и ее нужды волновали Батенькова и Штейнгеля. Корнилович интересовался историей исследования Сибири. Окидывая широким взглядом Россию в целом, декабристы считали подъем ее окраин одним из условий быстрого роста производительных сил страны. Главное препятствие этому росту они видели в господстве крепостнических отношений. В экономическом трактате «О свободе торговли и вообще промышленности» Н. А. Бестужев, считая земледелие основным источником народного богатства и внешней торговли, доказывал, что оно не может «процветать в России под ярмом рабства».

М. А. Фонвизин в «Записке по крестьянскому вопросу», составленной в Сибири, говорил о крепостном состоянии земледельцев в России как об одной из «самых мрачных нравственных истин». С этих позиции декабристы рассматривали и будущность Сибири. Многих из них горячо волновали вопросы, связанные с путями и перспективами развития отдаленного края, в котором им пришлось провести долгие годы каторги и ссылки.

В разрешении наболевших вопросов местной жизни декабристы стояли на голову выше государственных деятелей и публицистов либерального направления, стремясь словом и делом выявить имеющиеся возможности для экономического и культурного подъема Сибири.

Г. С. Батеньков и другие декабристы выступали в своих статьях (1840--1850 гг.) за «вторичное присоединение» Сибири, утверждая, что в будущем Сибирь должна войти в состав России как «равноправная и неотделимая спутница русского народа». Коренные же сибирские народности, отставшие в своем развитии, должны быть приобщены к высокой русской культуре.

Прогрессивный характер взглядов декабристов на Сибирь состоит в том, что, выдвигая требование об уничтожении колониального гнета, они вместе с тем не ставили вопрос об отделении Сибири от России. Наоборот, многие декабристы связывали окончательное уничтожение эксплуатации в Сибири с свержением самодержавного режима в стране. Но они полагали, что и до этого возможно готовить условия для грядущего освобождения Сибири путем подъема ее производительных сил и культурного уровня населения. Пламенные патриоты, охваченные стремлением улучшить положение народных масс, декабристы в суровых условиях каторги и ссылки разработали обширную программу подъема производительных сил и культурного уровня Сибири.