Конкистадор серебряного века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Конкистадоры серебряного века

Селезнева Л.В.

Я Николай Степанович Гумилев (1886 -1921) - поэт, основатель акмеизма, этнограф, кавалерист-разведчик. Родился в Кронштадте 3 апреля по старому стилю, в сильную бурю, и нянька предсказала ему бурную жизнь. Его жизнь действительно была наполнена множеством разных событий и напоминала, как писал Вяч. Иванов, звездную вспышку. Детство прошло в Царском Селе. Учился с перерывами (из-за болезни своей и брата Дмитрия) то в Николаевской царскосельской гимназии, то в Петербурге в гимназии известного педагога Гуревича, то в Тифлисе. Именно здесь, в газете “Тифлисскийлисток”, в 1902 г. опубликовал свое первое стихотворение “Я в лес бежал из городов”. А в 1905 г. издал в Петербурге на собственные средства первую книгу стихов “Путь конквистадоров”. Окончив в возрасте 20 лет царскосельскую гимназию, Гумилев уезжает во Францию и в Сорбонне слушает лекции по французской литературе. В Париже издает “Сириус”, первый русский журнал за рубежом, и в 1908 г. вторую книгу стихов “Романтические цветы”. В том же году впервые отправляется в Африку, которую посетит еще два раза - в 1910 и 1913 гг. Вернувшись в Россию, в 1909 г. участвует в создании символистского журнала “Аполлон” и становится его постоянным сотрудником. 25 апреля 1910 года венчается с Анной Ахматовой (Горенко). Издает третью книгу стихов “Жемчуга”. В1911 г. вместе с С. Городецким создает литературное объединение “Цех поэтов”, куда входили И. Мандельштам, А. Ахматова и другие. В 1912 г. в сентябре у Гумилева и Ахматовой родился сын Лев (будущий известный историк и географ), в октябре Гумилев поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета и издает четвертую книгу стихов “Чужое небо”. В начале 1913 г. в статье Гумилева “Наследие символизма и акмеизм” (“Аполлон” № 1) было провозглашено новое литературное течение - акмеизм. В начале первой мировой войны Гумилев записывается добровольцем на фронт и вплоть до 1916 года находится в действующей армии. За проявленное мужество был награжден двумя Георгиевскими крестами. Последовательно освещает ход событий в “Записках кавалериста” и в разгар войны издает очередную книгу стихов “Колчан” (1916 г.). Весной 1917 г. в составе экспедиционного корпуса по распоряжению Временного правительства поэт уезжает во Францию и возвращается в Россию уже после революции 1917г. Стихи 1918-1921 гг. вошли в книги “Костер” (1918), “Фарфоровый павильон” (1918), “Шатер” (1921), “Огненный столп” (1921) - последний сборник, опубликованный после смерти поэта. 3 августа 1921 г. был арестован по ложному обвинению в контрреволюционном заговоре и расстрелян. Дата расстрела засекречена.

Я конквистадор в панцире железном,

Я весело преследую звезду.

Я прохожу по пропастям и безднам

И отдыхаю в радостном саду.

Как смутно в небе диком и беззвездном!

Растет туман...но я молчу и жду

И верю, я любовь свою найду...

Я конквистадор в панцире железном.

И если нет полдневных слов звездам,

Тогда я сам мечту мою создам

И песней битв любовно зачарую.

Я пропастям и бурям вечный брат,

Но я вплету в воинственный наряд

Звезду долин, лилею голубую.

Память, ты слабее год от году,

Тот ли это или кто другой

Променял веселую свободу

На священным долгожданным бой.

Знал он муки голода и жаждыг

Сон тревожным, бесконечным путь,

Но святой Георгий тронул дважды

Пулею нетронутую грудь.

Огненным столп, 1921

И в течение всей жизни он следовал идеалу поэта-рыцаря: а это смелость, благородство, поединок, служение мечте или даме. И преодоление, даже преодоление своей внешности: он был худой, некрасивый, от рождения физически слабый, неуклюжий. В четырнадцать лет вообразил себя лордом Генри и каждый вечер, стоя перед зеркалом, устраивал самогипноз, чтобы стать красивым. Ему казалось, что силой воли можно переделать свою внешность³. Некрасивый мальчик сделал из себя героя, законодателя моды, покорителя дамских сердец. Вот как описывает С. Маковский внешность поэта при их первой встрече в 1909 г.: “Юноша был тонок, строен, в элегантном университетском сюртуке, с очень высоким, темно-синим воротником (тогдашняя мода), и причесан на пробор тщательно. Но лицо его благообразием не отличалось: бесформенно-мягкий нос, толстоватые бледные губы и немного косящий взгляд (белые точеные руки я заметил не сразу)”⁴. А.В. Ходасевич вспоминает празднование святок в Институте истории искусств в 1920 г., когда в промерзших залах Зубовского особняка все были в шубах, валенках, свитерах: “И вот, с подобающим опозданием, является Гумилев... Прямой и надменный, во фраке, Гумилев проходит по залам. Он дрогнет от холода, но величественно и любезно раскланивается направои налево. Беседует со знакомыми в светском тоне. Он играет бал”⁵. Всегда поединок: с собой, с обстоятельствами.

Гумилев проверял свою смелость и проявлял благородство. Еще в детстве, будучи болезненно самолюбивым и гордым, он залезал на самую верхушку ели, куда не мог забраться никто; в Царском Селе поднялся на городскую подстанцию и перерезал электрические провода; в Поповке, небольшой усадьбе, куда семья Гумилевых выезжала летом, носился на оседланных и неоседланных лошадях, вызывая восхищение мальчишек. В 19 лет преподнес Ане Горенко в день рождения букет цветов, но только это были не обычные цветы, а из сада императрицы Александры Федоровны. В 23 года вызвал Максимилиана Волошина на дуэль за оскорбление и обвинение в непристойных словах, которые якобы были сказаны Гумилевым о Елизавете Дмитриевой⁶. Требовал стреляться с пяти шагов до смерти одного из противников, лишь секунданты с трудом уговорили - с пятнадцати. Дуэль состоялась на Черной речке 22 ноября 1909 г.: Гумилев промахнулся, пистолет Волошина дал осечку; Гумилев предложил стрелять еще раз - Волошин выстрелил мимо, Гумилев требовал третьего выстрела - секунданты не согласились.

Во время последней поездки в Аббиси- нию прошел испытание греховности: по местному преданию для этого нужно пролезть по узкому проходу между двумя большими камнями, и, если застрянешь, никто не поможет, умрешь в страшных мучениях (рядом лежало много черепов и костей). В смутном восемнадцатом на поэтическом утреннике в Тенишевском училище вместо Блока вышел на сцену “усмирять” публику после прочтения поэмы “Двенадцать”: хладнокровно переждал рев зала и прочитал свои “газеллы”. И это лишь некоторые эпизоды из жизни человека, который, по выражению А. Ахматовой, “воспитывал в себе мужчину”.

Война стала еще одним этапом в процессе самовоспитания и еще одним поединком. Как писал современник: “Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности”⁷. Гумилев принял войну как таковую, как “рыцарское и благородное состояние”, восторженно, и для него не существовало вопроса: идти или не идти на фронт, праведная или неправедная война? Он далек был от понимания ее социальной подоплеки, от антимилитаристской позиции реалистов и футуристов. Его отношение к военным событиям было и проявлением “безоговорочного патриотизма” (А. Левинсон), гражданского долга, любви к Родине⁸, и “великолепным способом героического самоутверждения”⁹:

гумилев война кавалерист фронт

Победа, слава, подвиг - бледные

Слова, затерянные ныне,

Гремят в душе, как громы медные,

Как голос Господа в пустыне.

1913

Поэт служил в составе Пятого гусарского Александрийского полка и очень гордилсясвоим званием прапорщика. За храбрость был награжден двумя Георгиевскими крестами. В письме Ф. Сологубу от 6 июля 1915 г. Гумилев признается: “Легче думать о себе как о путешественнике или воине, чем как о поэте, хотя, конечно, искусство для меня дороже и войны и Африки”:

Среди бесчисленных светил

Я вольно выбрал мир наш строгий

И в этом мире полюбил

Одни веселые дороги.

1918

Эти строки пишет поэт, прошедший “веселыми” дорогами войны, видевший ее изнутри, знавший не понаслышке “муки голода и жажды, / Сон тревожный, бесконечный путь” и так же весело рассказывающий о ней во время кратковременных отпусков. Сохранились воспоминания иностранного корреспондента еженедельника “The New Age” графа Бечхофера о встрече с Гумилевым в петроградском кафе “Бродячая собака” в 1915 г. Гумилев читал стихотворение, написанное на фронте (по всей видимости, “Наступление”). Стихотворение корреспонденту понравилось, завязалась беседа. Поэт спросил: “Вы думаете, что на войне ужасно? И сам же ответил: “Нет, там весело”¹⁰.

Во время войны Гумилев вел дневник, опубликованный под названием “Записки кавалериста”. Автор-рассказчик является одновременно и участником событий, который репрезентирует себя как охотника¹¹ одного из кавалерийских полков. “Записки “ представляют собой описание походной жизни эскадрона. В центре - мироощущение автора, романтически приподнятое, этапы его становления и возмужания: когда услышал первый раз “ура” при освобождении города; как научился не бояться шрапнели; когда понял, почему кавалеристы так мечтают об атаках. Он сопоставляет этот мир, военный, фронтовой, с уже знакомым ему миром детства. Так, например, он сравнивает разведку с игрой в па- лочку-воровочку (Там то же затаенное дыхание, то же веселое сознание опасности, то же инстинктивное уменье подкрадываться и прятаться); миром сказок (Вообще мне часто приходилось входить в совершенно безлюдные дома, где на плите кипел кофе, на столе лежало начатое вязанье, открыгтая книга; я вспомнил о девочке, зашедшей в дом медведей, и все ждал услышать громкое: “Кто съел мой суп? Кто лежал на моей кровати?"); миром приключенческих и фантастических романов (Я думал, что только в романах Уэллса бывают такие парадоксы... Мы крались, как мальчишки, играющие в героев Майн-Рида или Густава Эмара...). И постепенно делает военный мир своим, осваивает его, замечая как шумят листья; щебечут птицы; лениво изливаются реки: широкие, с узенькими между них перешейками, озера блестят и отражают небо, как зеркала из полированного металла...; подробно описывает условия солдатского быта (Это были дни больших сражений. С утра до поздней ночи мы слышали грохотанье пушек, развалиныг еще дымились, и то там, то сям кучки жителей зарывали трупы людей и лошадей. Я был назначен в летучую почту на станции К.).Особенностью “Записок” является отсутствие географической и фактологической точности: нет географических реалий, за исключением названия стран (Восточная Пруссия, Южная Польша и упоминавшегося в разговорах Петрограда), а города, которые отвоевывал или оставлял эскадрон, обозначены буквами; упоминается всего одна дата - 6 июля 1915 года - дата боя, когда эскадрон прикрывал отступление полка и нес большие потери. Гораздо более важно для автора воссоздать героический дух войны, где главным является ощущение радости от победы. Вот, например, определение кавалеристов: Если пехотинцы - поденщики войны, выносящие на своих плечах всю ее тяжесть, то кавалеристы - это веселая странствующая артель, с песнями в несколько дней кончающая прежде длительную и трудную работу.

Или в 3-й части описывается наступление: Наступать - всегда радость, но наступать по неприятельской земле - это радость, удесятеренная гордостью, любопытством и каким-то непреложным ощущением победы. Люди молодцевато усаживаются в седлах... Время, когда от счастья спирается дыхание, время горящих глаз и безотчетных улыбок. Он оставался верен риторике конкистадоров: на первом месте романтика войны, которую, как писал А. Куприн12, один он умел поэтизировать.

В разгар войны Гумилев выпустил очередную книгу “Колчан” (1916), где военная тематика представлена всего в трех стихотворениях из 44: “Война” (2), “Наступление” (23), “Смерть” (24). Расположенные между ними “мирные” стихотворения, расширяют их тематическое пространство. Для Гумилева важны не сами обстоятельства, военные или невоенные, а возможность выбора:

Не спасешься от доли кровавой,

Что земным предназначила твердь.

Но молчи: несравненное право -

Самому выбирать свою смерть.

1909

Военные стихи Н.С. Гумилева Из книги “Колчан” (1916)

ВОЙНА

Как собака на цепи тяжелой,

Тявкает за лесом пулемет,

И жужжат шрапнели, словно пчелы,

Собирая ярко-красный мед.

А “ура” вдали - как будто пенье

Трудный день окончивших жнецов.

Скажешь: это - мирное селенье

В самый благостный из вечеров.

И воистину светло и свято

Дело величавое войны,

Серафимы, ясны и крылаты,

За плечами воинов видны.

Тружеников, медленно идущих

На полях, омоченных в крови,

Подвиг сеющих и славу жнущих,

Ныне, Господи, благослови.

Как у тех, что гнутся над сохою,

Как у тех, что молят и скорбят,

Их сердца горят перед Тобою,

Восковыми свечками горят.

Но тому, о Господи, и силы

И победы царский час даруй,

Кто поверженному скажет: - Милый,

Вот, прими мой братский поцелуй!

НАСТУПЛЕНИЕ

Та страна, что могла быть раем,

Стала логовищем огня,

Мы четвертый день наступаем,

Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного

В этот страшный и светлый час,

Оттого, что Господне слово

Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели

Ослепительны и легки,

Надо мною рвутся шрапнели,

Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,

Это медь ударяет в медь,

Я, носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,

Словно девушку, в жемчуга,

Проходя по дымному следу

Отступающего врага.

СМЕРТЬ

Есть так много жизней достойных,

Но одна лишь достойна смерть,

Лишь под пулями в рвах спокойных

Веришь в знамя Господне, твердь.

И за это знаешь так ясно,

Что в единственный, строгий час,

В час, когда, словно облак красный,

Милый день уплывет из глаз, -

Там Начальник в ярком доспехе,

В грозном шлеме звездных лучей

И к старинной, бранной потехе

Огнекрылых зов трубачей.

Но и здесь на земле не хуже

Та же смерть - ясна и проста:

Здесь товарищ над павшим тужит

И целует его в уста.

Свод небесный будет раздвинут

Пред душою, и душу ту

Белоснежные кони ринут

В ослепительную высоту.

Здесь священник в рясе дырявой

Умиленно поет псалом,

Здесь играют марш величавый

Над едва заметным холмом.