К вопросу о моральной готовности личного состава ВВС Краснознаменного Балтийского флота перед началом советско-финляндской войны

Краснознаменный Балтийский флот и его авиационная составляющая должен был стать одним из инструментов, с помощью которого "малой кровью, могучим ударом" СССР предполагал решить свои внешнеполитические задачи на северо-западе страны.

Военно-воздушные силы КБФ к началу советско-финляндской войны состояли из трех авиабригад: 61-й истребительной, 8-й бомбардировочной и 10-й смешанной. Также в составе авиации флота находились отдельные части: 15-й авиационный полк, 41-я отдельная авиаэскадрилья и 71-й отдельный авиаотряд. В 61-ю бригаду входили 5-й и 13-й истребительные авиаполки, 11, 12, 13-я отдельные истребительные авиаэскадрильи и группы истребителей И-153. Всего в 61-й авиабригаде имелось 149 истребителей И-16, 47 И-15 и 20 - И-153. В 8-ю авиабригаду входил 1-й минно-торпедный (МТАП) и 57-й скоростной бомбардировочный (СБАП) авиаполки. Всего 8-я бригада имела на вооружении 43 средних дальних бомбардировщика ДБ-3 и 57 скоростных бомбардировщиков СБ. 15-й отдельный авиаполк состоял из 1-й и 2-й эскадрилий, 18-й и 58-й разведывательных эскадрилий, 12, 43 и 44-й отдельных авиационных отрядов. В полку имелось 85 морских разведчиков - легких бомбардировщиков СБ. Помимо этого в 71-м отдельном авиаотряде имелось 10 армейских разведчиков Р-5. Всего ВВС КБФ имели 411 боевых самолетов: 216 истребителей, 100 бомбардировщиков и 95 разведчиков [3. Л. 63-64].

В предвоенный 1939 г. количественный и качественный состав ВВС флота был значительно укреплен. Так, по данным штаба ВВС КБФ с 1 мая 1939 г. удалось модернизировать 1 МТАП, увеличив количество вполне современных самолетов ДБ-3 с 36 до 43 за счет формирования 4-й авиаэскадрильи. В 15 отдельном авиаполку удалось перевооружить две эскадрильи с безнадежно устаревших Тб-1 опять таки на ДБ-3, правда, планы превратить полк полностью в МТАП путем замены разведчиков МБР-2 на средние дальние бомбардировщики осуществить не удалось. К началу войны полностью было завершено развертывание 57 СБАП, хотя на 1 мая вместо 57 бомбардировщиков было только 25. Структура разведывательных сил авиации флота была оптимизирована: ликвидирована 8-я разведывательная авиационная бригада (РАБ) и реформированы отдельные авиаэскадрильи [6. Л. 14]. Численность личного состава авиации флота по завершению реформирования составила 7690 чел.

Нельзя не отметить, что проведенная модернизация значительно повысила уровень морального духа летчиков и техников авиации КБФ. Участник событий, старший лейтенант Карелов, так описывал свои ощущения от нового самолета: "Нет лучших ощущений в жизни летчика. Каждый из нас возился со своим новым самолетом, старался понять, изучить, чтобы в трудную минуту он не подвел. Как веселы были наши люди! Мой техник, единственный хозяин самолета на земле, даже комбинезон сменил, когда получил этого блестящего, здорового красавца. Да и правда, он был красавец среди своих старших братьев; те выглядели как-то хмуро, устало" [4. Л. 1]. авиация флот моральный боеготовность

Авиация КБФ располагала весьма разветвленной системой баз и аэродромов. Гидроавиация (МБР-2) базировалась на морских и озёрных гидроаэродромах в Ораниенбауме, Керстово, Пейпии, Хабалово, Гора-Валдай, Ленинграде, Вено и Новой Ладоге. Эти гидроаэродромы включали ангары, заправочные станции, административные и служебные здания, подготовленную для взлётов и посадок гидроавиации акваторию [5. Л. 1-15]. Самолёты сухопутных типов базировались на аэродромах в Низино, Котлах, Беззаботном, Бычьем поле, Куммолово, Липово, Купле, Лавенсаари, Колпицах, Копорье. После заключения договоров с правительствами прибалтийских государств 10 авиабригада была перебазирована в Кихелькону, Либаву и Палдиски [7. Л. 43-44].

Важнейшим фактором боеготовности авиации флота являлось морально-политическое состояние. Политические органы флота традиционно оценивали его как здоровое. Политработники неуклонно отмечали, что командиры и краснофлотцы авиации флота готовы выполнить любой приказ военного и политического руководства страны.

В течение 1939 г. в преддверии советско-финляндской войны основные усилия политработников ВВС флота были нацелены на реализацию нескольких задач. Прежде всего, это была подготовка к XVIII съезду ВКП(б). Политические органы отмечали, что подготовка к мероприятию вызывает громаднейший подъем настроений личного состава. Основным элементом в подготовке к съезду стало социалистическое соревнование за лучшие показатели в боевой и политической подготовке. В начале февраля 1939 г. в частях и соединениях ВВС КБФ прошли митинги, посвященные принятию социалистических обязательств, подготовке к съезду и 21-й годовщине РККА и РККФ. 13 апреля 1939 г. ВВС КБФ заключили соцсоревнование с ВВС ЧФ на лучшие показатели в штурманской и бомбардировочной подготовке. Основными объектами соревнования были признаны:

• оборудование штурманских и бомбардировочных классов;

• наилучшая отработка компасной и визуальной навигации;

• отсутствие случаев потерь ориентировки и происшествий по причине недостаточной навигационной подготовки;

• наилучшая подготовка астроориентировки и радионавигации;

• наилучшая отработка бомбометания по земным целям и кораблям соответственно с 7-9 и 6 километров;

• овладение тактической навигацией с решением тактических задач в воздухе;

• отработка точной разведки [5. Л. 48-49].

Развитие социалистического соревнования должно было принести успех. Командование ВВС КБФ не скрывало, что вызов связан не только со съездом, но и чрезвычайным происшествием 2 февраля 1939 г. Тогда государственная граница была нарушена летающей лодкой МБР-2 под управлением экипажа в составе младшего лейтенанта Князева, летчика-наблюдателя лейтенанта Крылова и контролера полета лейтенанта Грунина. Самолет нарушил границу в районе о-вов Бьерке и Сойвисто. Причиной ошибки стал дефект компаса, что само по себе не смертельно, но экипаж в полете не вел счисления, растерялся в нештатной ситуации и определил свое местоположение только по о. Бьерке, т. е. уже в воздушном пространстве Финляндии. Злосчастная 43-я авиаэскадрилья, к которой принадлежал экипаж, прямо упоминалась в приказе.

Обращают на себя внимание задачи соцсоревнования. Они максимально конкретные, в целом отвечающие обстановке. По конкретности поставленных задач это соревнование резко отличается от тех, которые в мирное время принимались в других соединениях флота, столь четкие и конкретные обязательства, например, на кораблях, мы увидим только в ходе боевых действий 1939-1940 гг. Заключение соревнования - заслуга командования и политических органов ВВС флота. Оно способствовало не только решению проблем в боевой подготовке, но и повышению морально-политического уровня личного состава ВВС Балтийского флота.

Показателем высокого уровня работы по поддержанию мораль - но-политического состояния считался рост партийных и комсомольских рядов. Политические органы ВВС флота неуклонно докладывали об этой работе, но картина была несколько иной, чем в целом по флоту. В политдонесениях фигурируют конкретные фамилии людей. Так, например, в отчете за февраль месяц по 1-ому политотделу батальонный комиссар Александров отмечает, что заявления на вступлении в партию в преддверии съезда подали 5 чел. [7. Л. 11]. В дальнейшем, до начала войны, количество заявлений, поданных в ряды ВКП (б), по месячным отчетам остается примерно на этом уровне.

Как показатель высокого политико-морального состояния личного состава рассматривали политорганы реакцию балтийских летчиков на начало освободительного похода советских частей на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. По сводкам и политдонесениям командиры и краснофлотцы восприняли поход и начавшиеся в этой связи боевые действия с огромным интересом и исключительным вниманием. В это время политические органы авиации КБФ провели целый ряд мероприятий. Были организованы беседы у карт, продвижение Красной армии отмечалось в боевых листках, были проведены беседы о Западной Украине и Западной Белоруссии как с личным и командным составом, так и с женами начсостава.

Политработники отмечали заметное повышение дисциплины, организованность личного состава, особо выделялся факт резкого повышения ответственности летчиков и техников при проведении боевых вылетов (в частности, самолеты 9 АБ совершили четыре вылета на поиск польской ПЛ "Оржель"). Приводился целый ряд высказываний, подтверждающих высокую моральную готовность летчиков: "Дома не сидится, может, дадут задание на вылет", - говорили в 71-м авиаотряде летчики и техники, отпущенные на отдых; летчик-наблюдатель 44 АЭ Валуев, повредивший ногу после неудачного приземления с парашютом, просил включить его в полеты, заявляя, что ему не сидится на земле; многие краснофлотцы и командиры просили откомандировать их в части, ведущие боевые действия; даже повседневные работы выполнялись с особым подъемом, возросло число желающих вступить в ВКП(б) и ВЛКСМ, при этом многие прямо заявляли о желании воевать коммунистами и комсомольцами. Но польская ПЛ "Оржель" обнаружена не была, 14 октября она прибыла в Англию, и это вызвало заметное разочарование личного состава [5. Л. 187]. Вообще успех или неуспех выполнения боевой задачи всегда оказывал на личный состав КБФ большое влияние. Это говорит, прежде всего, о заинтересованном, небезразличном отношении моряков и морских лётчиков к своей службе.

На этом фоне негативные высказывания и действия представляются единичными случаями. Было зафиксировано несколько случаев паники, в частности, летчик 12 АЭ Овечкин пытался снять жену с работы и отправить подальше в тыл, несколько раз фиксировалась ревность к военным успехам Германии, причиной этого, вероятно, была трезвая оценка ситуации с собственной боеготовностью [7. Л. 85, 163-164].

Весьма значительным событием для КБФ в целом и ВВС флота в частности стало перебазирование части сил на прибалтийские базы. Этот процесс потребовал от политического состава дополнительных усилий. Как проходила эта работа, дает представление отчет политического отдела 9-й авиабригады. В этом документе отмечается, что личный состав частей, которым была поставлена задача по перебазированию, с огромным подъемом и воодушевлением встретил эти сообщения. Настроение личного состава оценивается политотделом как исключительно высокое, что, по мнению политработников, является показателем высокого морально-политического состояния соединения в целом. Для закрепления успеха политическим составом были проведены следующие мероприятия: собрания отдельно коммунистов, комсомольцев, беспартийных и жен командного и начальствующего состава. Для успешного проведения совещаний к частям были прикомандированы работники политотдела соединения. Агитационно-пропагандиская работа была направлена на разъяснение смысла советско- эстонского договора о взаимопомощи и речи Наркоминдела В.М. Молотова от 17 сентября 1939 г. При этом проводилась прямая связь между перебазированием на территорию прибалтийских государств и "оказанием помощи единокровным братьям Западной Украины и Западной Белоруссии". Также политическим составом проводились беседы о экономическом, политическом положении Эстонии, и о состоянии ее вооруженных сил. Политработниками совместно с Особым отделом и командованием была проведена работа по отсеиванию неблагонадежных и недостойных командиров и краснофлотцев. Подтверждая успех проведенных мероприятий, политотдел 9-й авиабригады указывал на неподдельный интерес к во - просам перебазирования, прежде всего у тех командиров и краснофлотцев, кто не отличался устойчивой дисциплиной. В 12, 43 и 44-й АЭ недисциплинированные краснофлотцы упрашивали послать их на выполнение государственного задания [7. Л. 90].

Характеризуя негативные высказывания и действия в связи с перебазированием, политотдел высказывал претензии как к командованию, предоставившему для подготовки списков личного состава всего 32 часа, так и к отдельным политработникам и командирам. Суровой критике подвергался, в частности, командир 44 АЭ майор Мухин, уже после доклада командованию изменивший список командированных и включивший в него начальника связи части Давыдова, сестра которого проживала в Таллинне, а шурин был белогвардейским офицером. Более того, майор Мухин не доложил командованию об этих изменениях, что, по мнению политработников, было серьезным нарушением [7. Л. 91].

Негативные высказывания можно свести к трем группам. Больше всего выражали недовольство те, кому отказали в доверии. Дело в том, что из состава каждой эскадрильи перебазировались только два авиаотряда, один оставался на прежней базе. Многие посчитали приказ остаться как личную обиду и недоверие. В политдонесениях по 9-й АБ фиксируется шесть подобных высказываний. Об их характере свидетельствуют следующие примеры.

Домнин, командир авиаотряда 43-й АЭ, выразил недовольство тем, что его не берут, заявив, что арест двух его братьев, причины которого он не знает, не мешает ему выполнить задание Родины.

Начальник связи Бобровицкий был возмущен тем, что его не внесли в список, и говорил, что за арестованного отца он не отвечает, что этот арест не мешал ему как начальнику связи работать с секретными документами, что он готов покончить жизнь самоубийством, так как оскорблен таким недоверием.

Вторая группа негативных высказываний связана как раз с нежеланием ехать. Таких высказываний в 9-й АБ было зафиксировано три, в частности, жена лейтенанта Каренюка заявила, что не отпустит мужа.

В третью группу можно включить высказывания тех, кто откровенно тяготился службой и поэтому все воспринимал негативно. В политдонесении зафиксировано шесть таких случаев, в основном в 44-й АЭ. Так, краснофлотец Голубев заявил: "Лучше в тюрьме сидеть, чем служить, дома бы много зарабатывал"; краснофлотец Прокопенко, член ВЛКСМ, считал, что чем ехать, лучше уволиться и жить дома, выпить будет можно, а лейтенант Коростылев, начальник радиостанции 43-й АЭ, в беседе высказал желание поухаживать за эстонками, правда тут же оговорился, что сморозил глупость [7. Л. 91]. По каждому случаю негативных высказываний политсоставом вплоть до комиссара ВВС КБФ проводились беседы с недовольными, но особого результата они не имели, и те, кто не был включен в первые варианты списков, в основном не поехали.

Как и в целом по флоту, самой серьезной проблемой для командного и политического состава оставался уровень дисциплины в частях. Приказы штаба ВВС КБФ и политотдела, политдонесения из частей и соединений фиксируют немало случаев прямого нарушения дисциплины. Особую тревогу вызывало у командования непрекращающееся пьянство и случаи прямых отказов исполнять приказания. Политдонесения подтверждают это опасение. Так, по итоговым сводками первого политотдела ВВС КБФ за февраль 1939 г. зафиксировано 163 нарушения, из них 18 пьянок, 17 самовольных отлучек, три случая неисполнения приказов, один - сон на посту. За март всего 158 проступков, пьянство и дебош - 14, самовольных отлучек - 8, неисполнения приказаний - 7, сон на посту и один уход с поста. За май всего 104 проступков, пьянство и дебош - 8, самовольных отлучек - 15, неисполнения приказаний - 1 и уход с поста - 1. Командование обратило особое внимание на количество кандидатов в члены ВКП(б), членов ВКП(б) и членов ВЛКСМ совершивших дисциплинарные проступки - соответственно в феврале 5, 11, 56, в марте 9, 13, 70, в мае 1, 3, 47 [7. Л. 13, 26, 45].

Особую остроту на флоте в целом проблема пьянства и недисциплинированности получила после появления 15 января 1939 г. директивы народного комиссара ВМФ и Политуправления РККФ № 3/СС, прямо направленной на искоренение пьянства и недисциплинированности в рядах РККФ [7. Л. 11]. Так, этому, в частности, был посвящен приказ командующего ВВС № 0010 от 25 января 1939 г., написанный, несомненно, не только во исполнение директивы, но и под влиянием только что проведенного "веселого" праздника. В приказе приводятся следующие цифры: с 1 сентября 1938 по 1 января 1939 г. совершено 1076 дисциплинарных нарушений, по которым были вынесены взыскания, из них 246 совершено командным и начальствующим составом, который, как указывалось в приказе: "призван бороться за восстановление железной дисциплины". Из этого числа неисполнений приказа было зафиксировано 28, нарушений летных инструкций и ухода за матчастью - 53, пьянок, дебошей и хулиганства - 190, самовольных отлучек - 102, грубостей и оскорбления начальства - 92 случая. Всего было вынесено 1016 персональных решений по проступкам, при этом 531 чел., или 53 % проштрафившихся, были кандидатами в члены и членами ВКП(б). Командование ВВС указывало также на участие политсостава в дебошах, примером которого стала "прогремевшая" на весь флот пьяная драка 31 декабря с участием командного и политического состава 1 МТАП. Участниками дебоша были среди прочих ответственный секретарь политрук Мазур, начальник штаба эскадрильи старший лейтенант Хохлов, начальник связи полка старший лейтенант Бабушкин и др. В приказе приводились и другие подобные случаи, в том числе пьянки с участием проституток, драки с применением оружия, нападения на гражданских лиц, кража и пропажа оружия и т. д. Командование ВВС справедливо связывало напрямую низкую дисциплину в частях с низкой боевой готовностью и высокой аварийностью. В качестве примера приводился 1 МТАП где было зафиксировано 150 проступков и в это же время шесть аварий и поломок, и авиабаза Беззаботное - 96 проступков [5. Л. 17-18].

Несмотря на то, что в донесениях политсостав уверял вышестоящие инстанции в готовности частей и подразделений выполнить любой приказ, низкая дисциплина приводила к досадным казусам. Так, военком 1 МТАП батальонный комиссар Эренпрайс вынужден был ходатайствовать 13 ноября 1939 г. о замене части экипажей самолетов 3-й АЭ получивших приказ на особое задание. Военком ходатайствовал об отстранении четырех человек, в том числе одного по политическим соображениям и одного из-за низкой дисциплины.

Нарушения дисциплины совершались как кадровым, так и призывным составом. В частности, в в/ч 31111 военком Бессонов, младшие командиры срочной службы Макаров, Беляев и Горохов на квартире Горохова организовали пьянку, подобные же проступки, сопровождавшиеся стрельбой из табельного оружия, произошли в в/ч 7025, 7062, 4047 [7. Л. 9-10]. Персонально командование и политсостав принимали меры к нарушителям, но общие предложения по искоренению пьянства и низкой дисциплины в частях ВВС КБФ едва ли можно признать эффективными. В частности, в упомянутом нами приказе предписывалось: "Командованию частей лично изучить и разъяснить всему л\с существо приказа. Борьбу с пьянством и борьбу за установление железной дисциплины считать одной из главных задач в работе комсостава и партийно-комсомольских организаций. Решительно и беспощадно наказывать всех лиц, замеченных в пьянстве. На неисправимых пьяниц представлять материал для отдачи под суд военного трибунала" [5. Л. 18].

Комментируя последнее распоряжение, хотелось бы отметить, что три организатора "новогоднего дебоша" в 1-й МТАП были отданы под суд, остальные наказаны властью командира МТАП. Вообще дела о дисциплинарных нарушениях достаточно часто доходили до военного трибунала, хотя чаще всего это были нарушения, совершенные не командным и политическим составом, а краснофлотцами. Особенно известным в этой связи стало дело краснофлотца А.Ф. Степанова, осужденного судом военного трибунала сроком на четыре года за систематические нарушения воинской дисциплины, оскорбления командиров и прямое заявление о нежелании служить в РККФ [5. Л. 7-8]. Необходимо отметить, что действия, предпринимаемые командованием ВВС и политорганами, не в полной мере соответствовали директиве народного комиссара ВМФ и Политуправления РККФ № 3/СС, которая как раз предписывала: "... не отказываясь от дисциплинарных взысканий, как одной из форм воспитания личного состава следует положить конец их безрассудному применению... Улучшить повседневную партийно-политическую, воспитательную работу по борьбе за укрепление дисциплины, высокое морально-политическое состояние личного состава. Вопросы дисциплины и морально-политического состояния систематически обсуждать на партийных и комсомольских собраниях, на собраниях начальствующего состава и на собраниях личного состава частей и подразделений. Улучшить культурное обслуживание бойцов и командиров, особенно в дни отдыха и праздников" [7. Л. 9-10].

Но в ВВС КБФ проблема стояла настолько остро, что приходилось действовать, прежде всего, проверенными дисциплинарными методами. Однако решительного перелома не происходило. Случаи нарушения дисциплины как рядовым, так и командным составом продолжали фиксироваться и в дальнейшем. Командование отдельных частей было вынуждено решать проблему своими средствам, в частности, "сплавлять" наиболее недисциплинированных краснофлотцев и командиров в другие части или просто скрывать факты нарушения дисциплины [5. Л. 14]. Очень интересная методика борьбы с пьянством была использована в/ч 14099 военкомом Мазур, который, как мы знаем, сам был далеко не безгрешен. Однако его эксперимент нельзя не признать успешным. На разбор проступков, связанных с нарушениями дисциплины, приглашались родители провинившихся. Так, на разбор дела краснофлотца Столярова о его самовольной отлучке была приглашена его мать, а на разборе дела о коллективной пьянке младших командиров присутствовал отец мл. командира Собакина. В итоге тот заявил: "Все, пить больше не буду" [7. Л. 64]. Подобный нетрадиционный подход приносил больший эффект, чем самые строгие дисциплинарные меры.

Еще одним направлением деятельности политических органов ВВС КБФ стала борьба за снижение аварийности. На это неоднократно направляли усилия политсостава как политическое управление РККФ ВМФ, так и Пубалт и Военный совет флота. По каждому случаю аварий и катастроф предписывалось политработникам проводить партийные собрания и собрания личного состава с тщательным анализом обстоятельств катастрофы и аварии. При этом политсостав постоянно указывал на связь низкой дисциплинированности командиров и краснофлотцев с высокой аварийностью. Политработники были прямо предупреждены директивой ПУбалта № 00523, что наличие аварий и катастроф впредь будет расцениваться как результат крайне низкого уровня политической работы [7. Л. 18, 21, 27, 28, 40].

Тревогу у командования вызывал качественный уровень работы политического состава авиации КБФ. Проверяющие всех уровней неоднократно отмечали, что политработники не помогают командирам и агитаторам подразделений готовиться к проведению политзанятий, что на политические неправильные ответы, проводившие занятия отвечают "правильно", сами не ориентируются в картах, не имеют конспектов занятий и т. д. Наличие подобных замечаний заставляет нас внимательно посмотреть на уровень профессиональной подготовки самих политических работников как на проблему, от которой напрямую зависела морально-политическая готовность личного состава. Картина получается далеко не оптимистичной. Так, по 9-й АБ из 46 политработников законченного высшего гражданского образования не имел ни один, высшее военное и военнополитическое - один (военком бригады полковой комиссар А.С. Павлов); окончили 1-3 курса высших учебных заведений и рабфак - семь политработников; среднее общее образование имели кроме них еще шесть, среднее военное и специальное семь политработников. Фабрично-заводские училища и техникумы окончили четыре политработника. Низшую ступень общеобразовательной школы (от 2 до 6 классов) имели 15 политработников. Уровень политического образования ограничивался спецкурсами для 15 политработников, 22 политработника всех уровней вообще не имели никакого специального политического образования [7. Л. 93-95]. Можно предположить такую же ситуацию и по другим соединениям авиации флота. Это и определяло, прежде всего, недостаточный уровень политической работы. Не имея образовательной базы, политические работники ВВС КБФ должны были выступать в роли "пожарников", ликвидируя те или другие проблемы, но организовать планомерную и продуманную работу они не могли. Это подтверждают политические донесения. В частности, указывалось, что комиссар части 4050 Соколов бывает в кубриках только для того, чтобы кого-нибудь "продраить". Краснофлотцы этой в/ч открыто говорили, что не верят в способность комиссара говорить по- человечески. Политрук сводной роты 4004 Гузенко на вопрос, что ему мешает заниматься плановой политической работой, заявил: "Политработой заниматься не мог, так как я занимаюсь налаживанием дисциплины в роте" [7. Л. 44]. Нередко недостатки работы политработников приводили и к более серьезным последствиям. Так, в директиве ПУбалта № 00524 от 21 мая 1939 г. приводились примеры трех случаев самоубийств 2 краснофлотцев и одного командира ВВС КБФ, которые произошли во многом из-за некомпетентности и формального исполнения своих обязанностей политическим составом.

Политорганы продолжали фиксировать негативные высказывания личного состава. В целом по 1939 г. эти высказывания можно разделить на несколько групп. Прежде всего, необходимо выделить заявления, связанные с трудным положением дома. С ними выступали в основном краснофлотцы, призванные из деревни:

• В/ч 4047 к/ц Поваляев, вернувшись из отпуска, вел разговоры: "Прямо скажу, колхозники живут плохо, нет мануфактуры, все обносились. Кто плохо жил, тот и сейчас живет плохо";

• К/ц Бухтияров ВЛКСМ: "Семья сидит без хлеба";

• к/ц Рыбаков: "Мать пишет, что хлеба нет, дров нет, колхоз в помощи отказывает";

• к/цы Седелкин и Иванов утверждают, что их семьи в колхозах живут плохо, хлеба нет, колхозы не помогают;

• к/ц Соклов получил письмо, что семью выселяют с хутора.

Характерно, что военкомы частей при этом часто заявляли, что

виновником сложившего положения краснофлотцы считают руководство колхозов, а не политическое руководство страны. Политические органы флота неоднократно обращались с письмами к руководству колхозов, откуда поступали жалобы, но, естественно, результаты были далеко не всегда. Следующая группа, это высказывания отражающие недовольство службой:

• курсант Востриков утверждал: "В армии много бездушных чиновников, здесь правды не добьешься!";

• к/ц Лужин из 18 А.Б. жаловался: "Нас здесь запрягают вести непосильную работу";

• к/ц Асташко, член ВЛКСМ, в присутствии молодых краснофлотцев говорил: "Служба в РККФ равняется тюрьме";

• в в/ч 4047 очень много краснофлотцев высказывали недовольство в связи с караульной службой.

Военные комиссары частей старались по каждому такому высказыванию провести беседу с говорившим. Почти в каждом случае имелась какая-то конкретная причина недовольства. Например, в случае с краснофлотцем Востриковым было неправомерно затянуто рассмотрение его заявления о направлении на учебу. В общем, остроту проблем удавалось снять, тем более что это было не более чем обычное "скучание службой". Иногда оно принимало характер призывов к снижению дисциплины: к/ц Авдеев в/ч 7004 говорил сослуживцам: "Для меня командиры не авторитет. Я в гражданских условиях пил водку и здесь буду пить, никто мне не запретит".

Ну и, наконец, самая немногочисленная группа высказываний, по мнению политорганов, носящих политический характер: краснофлотец Шишкин 1 МТАП распространял политические анекдоты, а кр/ц Моисеев из 18. А.Б. шуточно ответил младшему командиру: "Служим фашистскому народу!", при этом тут же оговорился, что так, наверное, говорят в Германии. Как видим, последняя группа носит откровенно несерьезный характер, да и количество подобных заявлений в целом по ВВС КБФ на порядок меньше, чем в первых группах [7. Л. 5-93].

Как и в других соединениях флота, в ВВС КБФ остро стояли материальные проблемы. Политорганы докладывали, в частности, что краснофлотцам первого года службы не выданы зимние шапки, что многие краснофлотцы не довольны выдаваемой обувью [7. Л. 43] Приказы командующего ВВС КБФ содержали отметки о грязи в помещениях личного состава, обращалось внимание и на отдельные случаи вшивости краснофлотцев. В частности, эти факты были отмечены в 4-й АЭ 1 МТАП (командир капитан Баканов и военком ст. политрук Соколов) [5. Л. 43].

Однако, и это отмечают все исследователи, недостаток опыта и отмеченные нами проблемы ни в коей мере не снижали моральный уровень личного состава авиации флота. Весь летный состав горел желанием проучить врага, и часто уже в ходе боевых действий, как мы увидим в дальнейшем, командирам и политработникам придется сдерживать молодых летчиков, рвавшихся помериться силами с врагом. Командир 1-й авиаэскадрилии 13-го авиаполка капитан Т.Ф. Каменский в этой связи вспоминал: "Я получил на формирование новой части необлетанную молодежь. Люди пришли из военных школ, серебряные крылышки на рукавах черных морских пальто удостоверяли, что они летчики, на вопрос "хотите обедать?" или "не пора ли вам в кубрик спать?" они вместо "да" отвечали не без шика "точно", словом, выглядели вполне бывалыми летчиками. Разумеется, каждый из них считал себя способным на любое, самое дерзкое межпланетное путешествие, но практика ограничивалась скромными школьными полетами; отрядной, боевой слетанности не было" [4. Л. 1].

Таким образом, на основании вышесказанного мы можем сделать несколько выводов.

Во-первых, морально-политическое состояние личного состава ВВС КБФ перед боевыми действиями представляется нам многоуровневым. С одной стороны, оно являлось достаточно устойчивым, особенно когда речь шла о боевых действиях, маневрах и походах. Командованием ВВС флота и политическими органами в этом направлении была проделана большая работа. В целом политическую работу с личным составом ВВС флота следует признать успешной. Основные задачи политработниками были выполнены, что особенно важно в преддверии военного столкновения с Финляндией и в условиях разгоравшейся в Европе Второй мировой войны.

Укрепление материальной базы Балтийского флота и его воздушной составляющей благотворно сказалось на моральном со - стоянии личного состава, в том числе и летчиков.

Однако в повседневной жизни авиации флота наметились серьезные проблемы. В значительной степени они были вызваны той негативной информацией, которая поступала на флот с "гражданки". Проявлением этих проблем стали пьянство, недисциплинированность. Уже в мирное время они значительно снижали боеготовность авиации флота, приводили в высокой аварийности, различным чрезвычайным ситуациям. Необходимо было повысить уровень профессиональной готовности многих командиров и особенно политработников. С началом боевых действий можно было ожидать усугубления ситуации, и как следствие снижения боеготовности ВВВС КБФ в целом, что в условиях боевых действий было недопустимым.

Список литературы

1. Григорьев Н., Чуковский Н. Крылатая Балтика. - М., 1940

2. Подводные лодки. Свыше 300 подводных лодок всех стран мира / пер. с англ. А. Николаева. - М., 2003.

3. Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. р. 61. Оп. 4. Д. 16.

4. РГА ВМФ. Ф. р. 62. Оп 5. Д. 3.

5. РГА ВМФ. Ф. р. 62. Оп. 2 с. Д. 49.

6. РГА ВМФ. Ф. р. 62. Оп. 2 с. Д. 55.

7. РГА ВМФ. Ф. р. 62. Оп. 5. Д. 2.

8. Советско-финляндская война 1939-1940: в 2-х т. Т. 1 / сост. П.В. Петров, В.Н. Степаков. - СПб., 2003.

9. Тиркельтауб С.В. Против Финляндии. Советская морская авиация на Балтике в войне 1939-1940 гг. - СПб., 2006.

Размещено на Allbest.ru