Английская и французская аристократия в XIX веке: сравнительный анализ

Наконец, на бульварах к услугам парижан имелись разного рода зрелища. Наибольшее число театров находилось на бульваре Тампль.

Элегантные господа ездили по Парижу, по Елисейским полям, в Булонский лес, по Бульвару верхами. Верховой езде они учились в манежах: в манеже на улице Дюфо или в манеже на улице Шоссе-д'Антен, открытом после 1830 года графом д'Ором, бывшим главным берейтором Сомюрской кавалерийской школы, потому что манеж в Версале, единственное место, где можно было научиться французской манере верховой езды, после Июльской революции закрылся.

Первые скачки, организованные по правилам, на английский манер, состоялись во Франции в 1775 году по инициативе графа д'Артуа и несколько лет привлекали публику на равнину Саблон. Потом они перестали пользоваться успехом, и интерес к ним вновь пробудился только тогда, когда граф д'Артуа взошел на престол под именем Карла X: теперь скачки стали проводить на Марсовом поле. Но особенную популярность они приобрели после того, как в 1833 году было создано Общество соревнователей улучшения конских пород во Франции, а в 1834 году -- Жокей-клуб.

Интерес к конному спорту усилился еще в конце эпохи Реставрации. Определяющую роль здесь сыграло английское влияние: после того, как многие французские дворяне прожили некоторое время в Англии на правах эмигрантов, все английское вошло в моду.

В 1826 году жил в Париже англичанин по имени Томас Брайен, который, видя, что молодые французские модники совсем не разбираются в лошадях, решил извлечь из этого выгоду. Он организовал Общество любителей скачек и в 1827 году составил небольшой учебник, содержавший британские правила их проведения, что позволяло элегантным господам говорить о модном спорте со знанием дела. 11 ноября 1833 года было образовано Общество соревнователей улучшения конских пород во Франции при непосредственном участии Брайена.

Членами Жокей-клуба были светские люди, а не литераторы и не власть имущие. Поэтому политические споры были запрещены. Высшее общество принципиально ставило себя выше расхождений во взглядах: в Жокей-клубе можно было встретить легитимистов, таких, как маркиз де Рифодьер, который в 1832 году дрался на дуэли, защищая честь герцогини Беррийской, бонапартистов, как, например, князь Московский, сторонников герцога Орлеанского, таких, как будущий герцог де Морни.

Альтон-Ше, перечисляя преимущества кружков, прежде всего называет уверенность в том, что там можно встретить только людей из хорошего общества. Там можно играть, не опасаясь шулеров, меж тем как в другие места, например, в Парижское кафе, допускали всех без разбора. Следовательно, в Жокей-клубе было дозволено без угрызений совести разорять друзей!

Прочие достоинства были практического свойства: члены Жокей-клуба имели возможность за довольно скромную цену наслаждаться роскошью и комфортом (среди прочего, клуб располагал восемью туалетными комнатами и двумя ванными), да и кормили здесь лучше, чем в ресторане. На ужин, который для господ, которые отправлялись затем в театр или в свет, начинали подавать с шести часов, надо было записаться с утра; каждый вечер в Жокей-клубе собирались пятьдесят-шестьдесят его членов. Жизнь здесь шла в том же ритме, что и в свете. До полудня салоны пустовали; люди, стригшие купоны, приходили к трем часам. В 5 часов, когда любители прогулок возвращались из Булонского леса, в клубе собиралась целая толпа.

Общество поощрения и Жокей-клуб определенно способствовали развитию конного спорта. Первый стипль-чез состоялся в 1829 году, первые скачки с препятствиями -- в марте 1830 года. В 1830 году была расширена эспланада Марсова поля, но на скачках в те времена лошади бежали не одновременно, а по очереди. С 1833 года Общество соревнователей мечтало превратить в ипподром лужайку в Шантийи. Поскольку замок принадлежал герцогу Омальскому, спросили позволения у Луи-Филиппа, и тот отнесся к этому плану благосклонно. Итак, в 1834 году в Шантийи был открыт ипподром. Скачки в мае 1835 года имели большой успех.

В эпоху Реставрации существовало много кружков, объединявших светских господ. Но судьба двух первых -- Кружка на улице Граммона (1819 год) и Французского кружка (1824 год) -- складывалась нелегко, потому что было трудно получить официальное разрешение, и кружок на улице Граммона существовал лишь благодаря попустительству властей; в 1826 году оба кружка были запрещены. Наконец в 1828 году правительство Мартиньяка пришло им на помощь и выдало разрешения. В это время и был создан самый известный кружок -- «Союз». Его основателем стал поклонник английских нравов герцог де Гиш, руководивший также и двумя предыдущими кружками.

«Союз» стал вторым кружком на улице Граммона. С 1828 по 1857 год он занимал особняк Леви на углу улицы Граммона (дом 30) и Итальянского бульвара (дом 15), а затем переехал на бульвар Мадлен. Принимали в этот кружок с большим разбором. Вступительный взнос составлял 250 франков, ежегодный взнос -- столько же. Членский взнос в кружке на улице Граммона равнялся только 150 франков в год. Каждому кандидату требовались рекомендации двух членов клуба (для кружка на улице Граммона достаточно было одной). Прием проходил путем «общего голосования», в котором должны были принимать участие не меньше двенадцати членов. Один черный шар из двенадцати означал отказ (на улице Граммона -- три шара). В клубе числилось триста постоянных членов (в кружке на улице Граммона -- пятьсот), но иностранцы, временно проживавшие в Париже, могли стать членами на полгода, заплатив взнос 200 франков.

«Союз» был более шикарным заведением, чем Жокей-клуб, и объединял аристократов и членов дипломатического корпуса. После 1830 года он стал оплотом легитимизма: в него вступали в то время отставные офицеры королевской гвардии, сановники прежнего двора и те дворяне, которые были против новых порядков. Деловые люди из квартала Шоссе-д'Антен в кружок не допускались. Если барон Джеймс Ротшильд и был принят, то не как банкир, а как дипломат. «Союз» можно, пожалуй, назвать самым элитарным из парижских кружков.

Сельскохозяйственный кружок, называемый в обиходе «Картошкой», был основан в 1833 году агрономом г-ном де'Ла Шовиньером. Поначалу он назывался Сельскохозяйственной ассоциацией, потом Сельским Атенеем и наконец Сельским кружком, пока в 1835 году не получил окончательное название -- Сельскохозяйственный кружок. Размещался он в Нельском особняке на углу набережной Вольтера и улицы Бон. Этот кружок объединял людей, интересовавшихся экономикой и социальными идеями. Среди его членов мы встречаем представителей знаменитых аристократических родов, людей, прославившихся на поприще экономики и сельского хозяйства, а также людей не знатных, но «завоевавших себе место своей честностью и умом».

Сельскохозяйственный кружок сделался настоящим клубом только в 1836 году; отныне там собираются, чтобы играть, читать газеты и беседовать. В то же время кружок сделался легитимистским, методично отвергая тех, кто был так или иначе связан с новым режимом. В Сельскохозяйственный кружок входили многие политические деятели эпохи Реставрации, от барона де Дамаса до г-на де Лабуйери, включая г-на де Шастеллюкса и графа Беньо.

Сельскохозяйственный кружок отличался от других клубов лекциями, которые, начиная с 1833 года, устраивали в его стенах сначала г-н де Ла Шовиньер, а затем г-н Меннеше. На лекциях речь шла о «важных научных, экономических и художественных проблемах»: производстве сахара, железных дорогах, магнетизме, разведении лошадей, тюрьмах, Рашели и трагедии и т.д.

При Июльской монархии эволюция от высшего общества к полусвету и Бульвару ярче всего проявлялась в Жокей-клубе. Жокей-клуб имел репутацию заведения новомодного, идущего в ногу со временем. Быть может, потому, что он не был легитимистским. Вернее, быть может, он потому и не был легитимистским, что был более современным, сосредоточенным на лошадях, то есть на моде. Ни родовитость или дипломатический пост, как в «Союзе», ни интерес к сельскому хозяйству, как в Сельскохозяйственном кружке, не давали права на вступление в Жокей-клуб, -- для этого требовались «громкое имя, блестящая жизнь, любовь к конному спорту и мотовство», характерные для денди. С Жокей-клубом свет обосновывается на Бульваре. Клуб, проповедовавший стиль жизни, где главную роль играли лошади и развлечения, служил связующим звеном между высшим светом и миром театра.

Этот новый стиль общежительности еще ярче проявится в менее престижных кружках, члены которых предавались радостям Бульвара, даже не прикрываясь интересом к конному спорту или еще к чему-либо. Упомянем Малый кружок, который собирался в Парижском кафе, -- в него входил, в частности, капитан Гроноу, богатый и родовитый англичанин, который после службы под командованием Веллингтона обосновался в Париже. Членами Малого кружка были не только лица, входившие также в «Союз» и «Жокей-клуб», но и люди из самых разных кругов общества и самых разных партий: «Корни не всегда были общими, но одинаковыми были привычки, вкусы, а главное, Малый кружок мог предложить своим членам вещь далеко не самую тривиальную и не самую скучную -- атмосферу, окрашенную либерализмом».

Театр, цирк и опера. Большую роль в светской жизни аристократии играли театры.

«Считалось хорошим тоном появляться по понедельникам во Французском театре, а по пятницам в Опере, но чтобы развлечься все шли в театры на Бульваре». Хотя светские люди отдавали предпочтение музыке, они не пренебрегали и театром. В частности, они непременно покупали абонемент во Французский театр.

Во Французский театр ходили на признанных знаменитостей: Тальма, мадемуазель Марс, мадемуазель Жорж и восходящую звезду Рашель. Тальма, родившийся в 1763 году, умер в 1826 году в ореоле славы, которой он был обязан покровительству Наполеона.

Члены высшего общества интересовались романтической драмой и между 1830 и 1835 годами охотно смотрели романтические драмы во Французском театре и в театре «Порт-Сен-Мартен», который в ту пору возглавлял Арель -- друг мадемуазель Жорж, прежде руководивший «Одеоном». Были поставлены «Генрих III и его двор», «Кристина», «Антони», «Нельская башня» Александра Дюма, «Эрнани», премьера которого 25 февраля 1830 года наделала столько шума, «Марьон Делорм» и «Анджело, тиран Падуанский» Гюго, «Чаттертон» Виньи. В театре «Порт-Сен-Мартен» с успехом выступали Мари Дорваль, Бокаж и Фредерик Леметр. Фредерик Леметр в 1833 году стал играть в «Фоли-Драматик» Робера Макера -- роль, в которой он прославился десятью годами раньше, когда играл в театре «Фюнамбюль» в пьесе «Постоялый двор в Адре».

Часто зрители не досиживали до конца театрального вечера -- такими насыщенными были программы. Во Французском театре зачастую давали в один вечер пятиактную трагедию и комедию, тоже пятиактную. Единственное название значилось в афише лишь в тех случаях, когда пьеса либо принадлежала перу знаменитого и модного автора, либо обещала большие сборы.

Светские люди посещали и бульварные театры, среди которых особым успехом пользовался «Жимназ-Драматик», открытый в 1820 году. В 1824 году его удостоила своего покровительства герцогиня Беррийская: по этому случаю он был переименован в Театр Его Высочества. До 1830 года герцогиня регулярно посещала свой театр и тем самым вводила его в моду. Постоянным автором «Жимназ» был Скриб, а ведущей актрисой -- Виржини Дежазе, которая сыграла в нем семьдесят три роли. Тоненькая, быстрая, она играла расторопных субреток и травести. С 1831 по 1842 год там блистал Буффе.

В бульварные театры публика ходила на комические пьесы на Этьенна Арналя, выступавшего в грубых фарсах в «Водевиле», -- и на пародии. Успех пьесы измерялся количеством написанных на нее пародий. В этом жанре специализировался театр «Варьете» с актерами Потье, Берне и Одри.

Наконец, было еще одно место, куда охотно ходили не только люди из народа, но и люди светские, -- Олимпийский цирк. Быть может, модников привлекали технические новшества, которыми изобиловало каждое представление? Или прекрасные лошади? Ояимпийский цирк принадлежал семье Франкони. Антонио Франкони был родом из Венеции, в 1786 году он объединился с Астлеем -- англичанином, который за пятнадцать лет до того открыл в Париже конный аттракцион. В 1803 году объединение распалось, и единоличным хозяином труппы стал Франкони. В 1805 году Антонио уступил свое место сыновьям -- дрессировщику лошадей Лорану и миму Анри по прозвищу Котик. Оба они были женаты на наездницах. В эпоху Империи они представляли наполеоновскую эпопею: «Французы в Египте», «Мост в Лоди»... Во времена Реставрации номера назывались «Неистовый Роланд», «Нападение на дилижанс», а после испанской войны цирк представлял «Взятие Трокадеро». На этом представлении по приказу Людовика XVIII должна была побывать вся армия. Герцог Орлеанский охотно водил в Олимпийский цирк своих детей, тем более, что Лоран Франкони давал его сыновьям Уроки верховой езды. В 1826 году цирк на улице Предместья Тампль сгорел. Франкони заново отстроили его на бульваре Тампль, за два месяца собрав по подписке 150 000 франков.

Новый зал был огромен, в батальных сценах в нем могли выступать пять-шесть сотен человек, как пеших, так и конных. Он сообщался со скаковым кругом, предназначенным для конных аттракционов. В 1827 году управление перешло в руки сына Котика -- Адольфа. Он продолжал показывать военные эпизоды. После 1830 года он создал «Поляков» (1831 год), «Осаду Константины» (1837 год) и воспользовался приливом любви к Наполеону, который вызвало возвращение праха Императора, чтобы воссоздать великие мгновения императорской эпопеи. Представления заканчивались апофеозом в виде живых картин: изображалось прощание в Фонтенбло или смерть Наполеона.

Светские люди ходили послушать музыку в Оперу и в Итальянский театр, который также называли Оперой-буфф. В Опере пели на французском языке; спектакли шли по понедельникам средам, пятницам и воскресеньям, причем самым модным днем была пятница. В Итальянском театре по соглашению, заключенному еще в 1817 году, пели только по-итальянски и только по вторникам, четвергам и субботам. Сезон в Опере-буфф продолжался с 1 октября по 31 марта, сезон в Опере был несколько длиннее. Особенно популярной становилась Опера в апреле и в мае, когда в Париже уже почти не давали частных балов, а Итальянский театр был закрыт.

До 1820 года Опера располагалась на улице Ришелье, затем, после убийства герцога Беррийского, -- на улице Ле Пелетье. Людовик XVIII приказал разрушить здание, на пороге которого произошло преступление, и построить поблизости новое. Что до Итальянского театра, он переезжал много раз: с 1815 до 1818 года представления давались в зале Фавара, построенном в 1783 году, с 1819 до 1825 года -- в зале Лувуа, после чего итальянцы вернулись в зал Фавара, который в 1838 году сгорел. Тогда Опера-буфф заняла зал Вантадур, потом перебралась в «Одеон», а потом снова возвратилась в зал Вантадур, располагавшийся на месте нынешнего театра «Ренессанс». Зал Фавара, заново отстроенный после пожара, в 1840 году был отдан Комической опере.

Опера на улице Ле Пелетье вмещала 1054 зрителей. Место в ложе стоило 9 франков, как и во Французском театре, самым же дорогим парижским театром была Итальянская опера. -- там место стоило 10 франков. Впрочем, в эпоху Реставрации высшее общество считало, что не должно платить за свои места. Управляющий изящными искусствами Состен де Ларошфуко жаловался королю Карлу X на злоупотребления королевской свиты, разорявшие казну: «Весь двор хочет ходить в Оперу бесплатно». Он пытался бороться с привилегиями: «Мне удалось даже добиться от герцога Орлеанского, чтобы он абонировал ложу на год, это приличествует ему и выгодно нам».

Июльская монархия ограничила вход по контрамаркам. Да и король не имел права посещать театр бесплатно: он абонировал три лучшие ложи на аван-сцене и платил за это 18 300 франков я год. Высочайший пример был подан. Светские люди, как правило, вслед за Луи-Филиппом нанимали ложу на год.

Итальянский театр был более изысканным местом, чем Опера. Не за счет элегантности нарядов: дамы являлись и туда и сюда в бальных платьях и в брильянтах. Но в Итальянском театре зрители чувствовали себя в своем кругу, то есть среди истинных любителей музыки из высшего общества; в отличие от Оперы, здесь царили тишина и порядок. Опаздывать к началу спектакля, приходить ко второму действию, усаживаться в кресло с шумом, смеяться и громко разговаривать -- все эти вольности, принятые в Опере, не были в ходу в Итальянском театре. Кроме того, здесь считалось неприличным аплодировать в ложах, хлопать в ладоши мог только партер: так что атмосфера оставалась для певцов холодноватой.

Конечно, Опера-буфф была публичным местом, но пресса часто описывала ее как частный салон. Теофиль Готье прямо пишет: «Прежде, чем говорить о птицах, скажем несколько слов о донельзя богатой раззолоченной клетке, ибо Опера-буфф в равной степени театр и салон». И принимается расписывать комфорт зала Вантадур в 1841 году: перила в ложах выпуклые, мягкие, кресла упругие, ковры толстые, в фойе и коридорах много диванов. Между прочим, часть театрального убранства и вправду находилась в частном владении: это примыкающие к ложам салоны, нанятые по обоюдному согласию хозяев театра и богатых зрителей, обставленные и украшенные по вкусу нанимателей. Число лож первого и второго яруса было увеличено за счет галерки и партера.

Некоторые из этих салонов были еще роскошнее зала. В салоне г-жи Агуадо, чей муж-банкир вкладывал деньги в содержание театра, глазам представали «красивые потолок и стены, обитые бело-желтой полупарчой, темно-красные шелковые занавеси и ковер того же цвета, стулья и кресла красного дерева, бархатный диван, палисандровый стол, зеркало и дорогие безделушки».

В конце эпохи Реставрации произошло своего рода расслоение публики: аристократы предпочитали Итальянский театр, буржуа охотнее посещали Оперу. Тем более, что доктор Верой, который руководил Оперой с 1831 по 1835 год, поставил своей целью открыть ее двери для буржуазии: он хотел сделать абонирование мест одним из критериев принадлежности к элегантному обществу. За короткое время количество проданных абонементов утроилось, и чтобы получить абонемент, приходилось записываться в лист ожидания. В заключение скажу, что Комическая опера, которая ставила исключительно произведения Французских авторов (в 1836 году оглушительный успех имел «Почтальон из Лонжюмо» Адана ), не слишком привлекала высшее общество, ее охотнее посещала средняя буржуазия, считавшая любовь к иностранной музыке снобизмом.

Большую роль в салонной жизни 30-х годов XIX века в Париже начинают играть частные концерты. Не следует думать, будто в салонах звучала посредственная музыка. Светские люди были истинными ценителями: «Уши эпохи стали весьма придирчивы», -- отмечает «Сьекль» 19 января 1843 года, говоря о «жажде мелодий, которая овладела салонами».

Обычно в салонах интересовались лишь признанными знаменитостями. Присутствие в салоне признанных знаменитостей играет роль приманки, поэтому хозяйки дома охотно перевоплощаются в директоров театров. В приглашениях они указывают: «Вы услышите г-на...», - точь-в-точь как на афишах спектаклей. Реже происходило обратное движение - салоны признавали таланты, которые затем получили признание на профессиональной сцене.

Выступление в салоне предоставляло знаменитостям несомненные преимущества: с одной стороны, они получали щедрое вознаграждение, а с другой, попадали в высшее общество и, возможно, испытывали иллюзию принадлежности к нему.

Но расположение высшего общества к артисту вовсе не означает, что артист этот стал его членом. Тенор Дюпре убедился в этом на собственном опыте. В 1837 году он имел огромный успех в Опере, где исполнял партию Арнольда в опере Россини «Вильгельм Телль». Дюпре решил воспользоваться обрушившейся на него славой, чтобы создать себе положение в обществе. Он открыл свой салон в 1841 году, в четверг на третьей неделе великого поста. Он ждал к себе аристократов, банкиров и артистов, но «Сен-Жерменское предместье осталось безучастным». Светские люди могли аплодировать артисту на сцене и приглашать его выступать в своих салонах, но это вовсе не означало, что они примут приглашение этой знаменитости. Ведь богач, который платит за то, чтобы знаменитый артист выступал в его доме, проявляет свою любовь к искусству, но при этом в некотором роде продолжает -- даже если ситуация уже не та, что при Старом порядке, -- традицию знати ставить актеров и музыкантов в один ряд со слугами и поставщиками.

Будучи сами приняты повсюду, знаменитые актеры и театральные антрепренеры не могли принимать у себя высшее общество, во всяком случае, дам.

Таким образом, сравнивая положение знаменитостей в эпоху Реставрации и при Июльской монархии, можно отметить, что произошли значительные перемены. Желание «света» отделить «зерна от плевел» достигло апогея.

2.2 Мода XIX века

В XIX столетии все чаще стали говорить об античности, и не только как о «старинных образцах», но и как образцах для современности. Женская мода приняла культ античности почти безоговорочно.

Дата, когда окончательно восторжествовала греческая одежда, шмиз или туника из муслина либо тонкого льняного полотна, до сих пор точно не установлена. Почву для новой моды подготовила Англия. Её вкус, организация и мода в XIX веке стали образцом, которым восхищались все европейские государства.

За долгое время своего господства шмиз подвергнется многим переменам и изменится, если так можно сказать, его «содержание». В начале XIX столетия шмиз постоянно носят с глубоким вырезом и высоко поднятым поясом, юбка по-прежнему ниспадает длинными мягкими складками, переходящими в шлейф. Около 1801 года в украшении платья еще преобладает греческий орнамент, а к 1804 году - этрусский и египетский.

Однако в этом же году шлейф исчезает, а в последующие годы на украшение шмиза начал основательно влиять готический орнамент. Декольте уменьшилось, особенно у дневных платьев, пояс несколько снизился. В последующие годы длина шмиза сокращается настолько, что сначала стали видны туфли, а после 1810 года - и щиколотка. Наиболее желаемым дополнением к женскому платью были кашемировые шали из Египта.

Женская прическа довольно долго находилась под влиянием античной моды, но в конце концов победила классическая прическа - форму головы подчеркивают гладко причесанные волосы, разделенные посередине пробором, которые укладывались в сеточку или заплетались в косы. Единственным оживляющим прическу украшением были локоны, свободно падающие на лоб. Драгоценности, которые опять начинают вызывать большой интерес, находились под влиянием античности: носили оригинальные античные камеи, а также их имитации и искусственный жемчуг.

Большой популярностью пользовались браслеты на руках и на ногах, а также перстни, ожерелья и колье, несколько раз обернутые вокруг шеи, серьги с богатыми подвесками и диадемы.

Обувь также продолжала нести отпечаток античности: она низкая, плоская, без каблука, не исключены и сандалии с переплетением из ремешков. И только головные уборы, единственный элемент одежды, находятся в стороне от античной моды - вечерние тюрбаны имеют форму шлёма.

Уже около 1813 года наблюдаются признаки отступления от этой моды. Кашемировая шаль, прежде прямоугольной формы, сменяется четырехугольной турецкой шалью. А с 1815 года изменяется и шмиз - теперь он «обрастает» разными воротничками, рюшками, воланами и ленточками. Меняется и прическа: волосы теперь разделены пробором и гладко положены по бокам. В это время мода прощается и с белым цветом - до этого времени самым излюбленным в великосветском обществе: как бальные платья, так и дорожные туалеты были белого цвета. Теперь для торжественных случаев он становится совершенно неподходящим. Входят в моду и более нарядные, тяжёлые ткани, например, бархат.

В ранневикторианский период широкие шляпы потеряли свое былое очарование, сменившись дамскими чепчиками. Столь резкое изменение пропорций головы не могло не повлиять на весь женский костюм. В моду также вошли романтичные прически из двух локонов, которые как бы окружали голову с двух сторон.

К 1845 году корсет удлинился настолько, что возник классический V-силуэт, дополняемый широкими рукавами. В результате модницы с трудом могли двигать руками, а их возможность передвижения была серьезно ограничена. Беспомощность и зависимость от мужчины делали дам викторианской эпохи еще более привлекательными в глазах их кавалеров. Цветовая гамма стала более приглушенной, на первый план вышли небольшие детали, которые позволяли коренным образом изменять внешний вид. Женская скромность подчеркивалась и белыми шарфиками вокруг шеи, а также белыми подрукавниками - «engageantes».

После почти десятилетнего отсутствия в моду вновь вернулись изысканные кашемировые шали. Однако на этот раз они были гораздо шире и почти полностью закрывали обнаженные женские плечи. Верхняя юбка постепенно утратила свою былую круглую форму, став гораздо шире и приняв вид колокола. К 1850 году в моду вошло слово «кринолин» обозначавшее верхнюю женскую юбку. Разумеется, и кринолин и открытая женская грудь были обязательны для высшего класса, тогда как представительницы низшего общества никогда не могли себе позволить настолько обнажиться на публике.

60-е годы XIX века стали переломными в истории развития мировой моды, превратив ее в настоящую индустрию. Столь значительные изменения произошли во многом благодаря изобретению швейной машины, а также появлению искусственных красителей. Одновременно возникло и институционально оформилось одно из основных направлений развития современной моды - от кутюр. Отныне модные тенденции перестали быть некоей застывшей и медленно меняющейся формой, превратившись в нечто гораздо более динамичное и креативное.

Канула в лету знаменитая куполообразная юбка-кринолин, ей на смену пришла гораздо более элегантная вытянутая форма. Впрочем, само понятие «кринолин» задержалось в моде на достаточно продолжительный срок благодаря необычайной популярности создателя высокой моды Чарльза Ворта. Сам Ворт считал кринолин достаточно громоздким и непривлекательным сооружением, но поскольку его имя прочно ассоциировалось именно с этим аксессуаром, он продолжал экспериментировать с формой, создавая все более изысканный образ. В результате через несколько лет верхняя юбка значительно приподнялась и была собрана в элегантные складки чуть ниже пояса.

К 1867 году кринолин окончательно исчез с модного горизонта и ему на смену пришли турнюры, по поводу которых карикатуристы не преминули зло пошутить, сравнив модниц с важно шагающими гусынями. Эксперименты с верхними и нижними юбками буквально захватили практически все слои английского общества. В результате к 1878 году дамы весьма отдаленно напоминали своих предшественниц ранневикторианского периода.

Тонкий изящный силуэт с длинным шлейфом окончательно победил массивные формы. Отныне дизайнеры стали обращать особое внимание на фигуры заказчиц, придавая последним желаемое изящество, что означало дальнейшее совершенствование мастерства кутюрье, который зачастую должен был превратить гадкого утенка в настоящую принцессу...

Бесспорно, что Англия была наиболее удачлива в области мужской моды. Её творцами были лорды, артисты и денди. Лорд Кэтогэн оказал влияние на всю Европу своей прической, лорд Спенсер своим жилетом, лорд Кэррик своим плащом с несколькими воротниками.

Английский костюм для верховой езды переняли молодые люди всей Европы, преобразовав его в светский костюм редингот (redingot), который вскоре стал самой современной и модной одеждой. Английские лорды и денди ввели в моду и новые цветовые комбинации, прически и плащи, соответствующие их прихотям.

Однако буквально в течение десяти лет мужские костюмы упростились. Одежду денди сменил строгий костюм. Теперь главным требованием стали, прежде всего, хороший покрой и элегантность, а не великолепие и роскошь. Примерно около 1800 года брюки удлинились и обычно их заправляли в высокие сапоги (типа сапог для верховой езды), фрак, как правило, был обычно темных тонов. От бывшей эпохи остался, собственно, только узорчатый цветной жилет. У рубашек - высокие воротники и галстук. Волосы, как бы естественно завитые, прикрывали лоб и виски - это было типично для послереволюционной моды, часто отпускались бакенбарды.

Мужская мода Англии принимала эти перемены нерешительно и медленно. Но, безусловно, это был рубеж, когда мужской костюм начинает оформляться в его современную форму, а это означает, что он переходит от многочисленных деталей и модной эксцентричности к простоте и единообразию, а линии и отдельные части одежды уже не подлежат быстрым переменам. Мужская мода окончательно освобождается от влияния придворного церемониала, совсем исчезает парик и напудривание волос, а также треугольная шляпа, кружевное жабо и манжеты. Панталоны до колен используются только в качестве придворной одежды, в повседневной жизни от них отказались.

Универсальной одеждой становится фрак, который носят во всех случаях. Необходимой составной частью нового костюма становится цилиндр. Исчезают броские и роскошные материалы, какими в прошлом были, например, бархат и узорчатые шелковые ткани. Мужская одежда шьется теперь из простых шерстяных материалов. Основное внимание теперь уделяется совершенству покроя и обработке костюма. И с течением времени окончательно взял верх идеал неброской элегантности, полная противоположность существующей до сих пор яркости и модной эксцентричности. Однако это не означает, что мужской костюм совсем отказался от красок. Наряду с черным цветом очень популярными были коричневый, синий, зеленый и серый цвета. Единственным украшением одежды остается игла в галстуке и карманные часы с цепочкой. Создается тип скромно, но идеально одетого мужчины.

Одежда денди, несмотря на внешнюю простоту и неброскость, была очень дорога. Покрой их одежды, где мог быть использован и корсет, должен был быть совершенным. Поэтому стало модным иметь «своего» портного и шить у него. В каждом центре моды было несколько таких портных-поставщиков, которые способны были выполнить заказы своих требовательных заказчиков. Одновременно с упрощением общего вида костюма возрастает роль галстука (шейного платка), который становится единственным наиболее броским украшением одежды. Но мало кто по-настоящему владел искусством завязывания галстука.

Элегантный мужчина должен был ежедневно несколько раз переодеваться, его рубашка всегда должна была быть белоснежной. В одном руководстве, относящемся к тому времени, сказано, что элегантному мужчине еженедельно требуется двадцать рубашек, двадцать четыре носовых платка, десять видов брюк, тридцать шейных платков, дюжина жилетов и носков.

В викторианскую эпоху господствующим направлением в искусстве становится романтизм. Его эстетический идеал -- сильная личность, жаждущая свободы, борьбы, действия. Характерным для романтизма была идеализация прошлого, главным образом средневековья Тревельян. Дж. Социальная история Англии. М., 1959, с.146.

Во внешнем облике и костюме человека влияние романтизма создало образы возвышенные, страстные, мечтательные, одухотворенные. В мужском костюме, который по ассортименту и основным формам остается неизменным, большое значение придается дополнениям, дорогостоящим шерстяным, тонким льняным тканям. Для бальных фраков используют бархат, для жилетов -- разноцветную парчу. В моду возвращается средневековый плащ и длинные остроконечные туфли.

В 40--50-е годы в мужском костюме побеждает функциональность, целесообразность форм, утверждается мешковатый силуэт. Фрак становится парадной одеждой. В каждодневной одежде его заменяет сюртук, более удобная закрытая одежда с застежкой на пуговицы. В 60-х годах сюртук заменяют пиджаком (в прошлом часть охотничьего костюма), который вместе с брюками и жилетом начинают делать из одной ткани. Еще раньше в верхней мужской одежде появляется пальто, короткое, прямого силуэта. Цветовая гамма ограничивается темными (синим, коричневым, зеленым, черным) цветами. Рисунок ткани -- клетка, узкая полоска. В летнем ассортименте допускались серый, белый и кремовый цвета.

С этого времени изменения в мужской моде касаются в основном формы деталей (воротников, лацканов), длины и ширины низа брюк, застежки (двубортной или однобортной), степени прилегания по основным линиям силуэта. Ассортимент, форма и цвет одежды окончательно стабилизируются.

Основным головным убором остается цилиндр. Обувью -- сапоги и закрытые туфли черного цвета. На протяжении 70--80-х годов происходят дальнейшие стандартизация и стабилизация мужских костюмов, расширение ассортимента изделий по назначению.

Изменения, диктуемые модой, касаются частностей. Усиленно развивается промышленное массовое производство мужской одежды, которое к концу XIX века окончательно вытесняет индивидуальное.

XIX век вполне можно считать «колыбелью» многих нынешних стилей: именно в конце теперь уже позапрошлого столетия зародились все те тенденции, которыми многие модные дизайнеры руководствуются и по сию пору. Разумеется, мода XIX столетия не обошлась без революций, подарив миру и самых первых кутюрье. Уже довольно долго главным средством для внесения моды были различные журналы мод. С 1829 года журнал Эмиля Жирарди "La mode" всегда был лидером среди подобной литературы. Здесь вся информация придерживалась общественно-философского стиля изложения. А главное все сопровождалось изображениями, которыми занимался Поль Гаварни - знаменитый художник во Франции. С первым журналом в иллюстрации моделей мог соперничать другой Венский журнал. Здесь их выполнял профессор Королевской академии искусств Франц Штебер.1830 г. для многих стран Европы стал временем, когда романтизм стал преобладающим стилем в искусстве. Здесь очень ценились такие качества, как сила личности, стремление к свободе, борьба за нее и т.д. Средневековые времена для романтизма стали идеальной моделью жизни. Романтизм преобразил внешность людей и придал им черты страсти, возвышенности, так же ценилось богатство души и мечтательность. Костюм для мужчин не меняется конструктивно, однако, много внимания уделяется различным дополнительным элементам. Применяются ткани из дорогой шерсти или тонкого льна. Бальный фрак выполнялся бархатом, а жилет шили из парчи разных цветов. Так же характерным для средневековья было возвращение плащей и туфлей с острыми длинными носами. Женские костюмы в основном всегда носили с жестким корсетом, делающим талию очень узкой, а рукава от верха до локтя были невероятно широкими. Уровень плеча заниженный, а юбка достигала щиколоток и была достаточно широкой. Платье шилось из атласа светлых оттенков и бархата. Ленты и кружева с оборками являются основными украшениями такого платья. На голове - объемный головной убор с двумя или тремя перьями страуса или цветами. Присутствовали и драгоценности. Одежда мужчин и женщин романтизма имеет общие характерные черты: плечи, расширенные рукава, широкие бедра и обтянутая грудь с талией.

Во второй половине 19 века женская одежда кардинально изменилась. Внешний облик женщины этих времен определялся исключительно их родом занятий в обществе буржуазии. Занятий у женщин было не много: развлечения в светском обществе и искусство. Они являлись лицом достижений своего мужа. Так оценивался его достаток, положение в обществе, поэтому всевозможным дорогим украшениям уделялось максимально возможное внимание. От этого сильно пострадала практичность и удобство одежды. Ткань применялась только дорогая, отделывались платья огромным количеством украшений. Мода менялась весьма резко с целью шокировать. Эклектика - это сочетание различных стилей. Этот принцип применяется во всем искусстве буржуазии XIX в. Здесь и античные времена, и готический стиль, и барокко, и ткани с орнаментом и т.д. В 40-50-х гг. женский костюм обрел четко пропорциональный силуэт. Больше естественности придается линиям тела. Резко изменилось представление о красоте прически - теперь это пробор с опускающимися по обе стороны лица волосами. Характерные черты - это хрупкая тонкая шея, и плавно переходящие в узкий рукав плечи.

Корсет гармонирует с юбкой, которая имела своеобразный каркас из конского волоса. Такой подход позволил создать юбку до 3 м в диаметре. Такие гигантски юбки увешивались воланами, каймой, фестонами и т.д. В целом этот период историки описывают как второе рококо. Для женщин ассортимент одежды был так велик, что костюмы подразделялись даже на утренние, для прогулок, обеденные и вечерние. Всевозможные дополнительные элементы, как зонтик или перчатки, а так же ювелирные изделия. Шляпки так и сохранились капорными с довольно высокой тульей. Обувью служили в это время туфли на низком каблуке и квадратным носом.

В период с 70-х по 80-е годы мужские костюмы подразделяются по случаям, когда их необходимо надевать, а так же все более строго стандартизируются формы. Мода этого времени диктует перемены лишь в мелочах. Этот век завершается вместе с практически полным отказом от индивидуального пошива одежды на заказ. Все больше делается упор на массовость, ведь текстильная промышленность теперь может обеспечить такие объемы выпуска мужской одежды. Женская же одежда вновь меняет общее представление о моде, при этом выбор применяемых тканей становится гораздо шире. В моду входит дорогое красивое белье.

Роман Э. Золи "Дамское счастье" дает хорошее представление разнообразие Французских тканей, белья и кружевных изделий. Здесь описаны виды атласов (атлас а-ля рэн, атлас ренессанс и другие), шелк ("Зеленый Нил", "Индийское небо", "Майская роза", "Голубой Дунай"). Ткань более плотной структуры - это атлас мервейё и шелк дюшес, которые, как правило, были мягче и теплее по цвету и делались волнистыми. Низ костюма был отделан узорами из тяжелой ткани, такой как дамА, парча, а так же шелк с вшитым жемчугом. Обрамление этих узорчатых деталей платья выполнено бархатом разных цветов, основой которого был тот же шелк или атлас. Центральная часть отдела содержала выставку из шелка летнего варианта. Здесь переливались все цвета радуги. Нежнейшие тона превращали этот зал в место, где восходит солнце. Футляры из материала нежнее облака, сюра - самая легкая ткань, китайский шелк атласной выделки, как нежнейшая кожа молодых китайский красавиц. Понже из Японии, тюсор и кора из Индии. Естественно, здесь присутствовал лучший шелк Франции. Его текстура была в мелкую клеточку, полосатый, а так же с различными изображениями цветов. Французский шелк погружал посетителей в представление, будто женщина в платье с оборками майским утром вышла подышать свежим воздухом в парк. Колонны зала увешены кружевами мехельнска и валансьенска, а прилавки несли на себе блонды из Испании, такие легкие, как слабый ветерок. Аппликации из Брюсселя, покрытые узорами больших цветов на фоне нежных кружев ручной работы. Дорогие красивые ткани вместе с кружевами идеально сочетаются с оригинальной модной отделкой. Каркас платья претерпевает изменения в форме. Пышные округлости, диктуемые предыдущей модой, сменились относительно узкой и прямой юбкой. Верх - это облегающий лиф с длинными рукавами из гладкой ткани. Юбка - прямая с треном - это складки ткани в виде банта. Также трен выполнялся драпировкой на турнюре, обычно, чуть ниже делался из складок, которые часто с изнаночной стороны закреплялись тесемкой. Боковые швы юбки довольно часто делались в виде сосборена. Интересным элементом была верхняя юбка. Она была пришита поверх основной юбки в нижней части лифа. Верхняя юбка обязательно была окантована, покрыта вышивкой, плиссирована и с массой кружевных элементов с бантами. Задняя часть верхней юбки укорочена для того, чтобы был виден трен. При этом всем великолепии, фигура женщины в корсете походила на русалку. В целом женский костюм был сделан в декоративных целях. Разнотипные и разноцветные ткани с множеством украшений и дополнений - это все про женскую одежду этого времени.

Новые решения в проектировке костюмов рождаются ближе к концу 70-х гг. Теперь больше внимания обращается на одежду для народных масс, где преобладают восточнее мотивы. Новым так же стал морской стиль. Но это вовсе не означало тотально подражание стилю. Элементы прошлой моды и новые решения переносились на новую модную одежду, создавая совершенно другой стиль и образ. Женская домашняя одежда становится все больше похожа на современный домашний халат с рукавами в виде кимоно. Развитый спорт к концу века накладывает свой отпечаток на специфическую спортивную одежду. Для мужчин появляются такие элементы, как укороченные брюки (похожи на современные гольфы), курточки из легких тканей, удобные рубашки разных расцветок и мягкая шапка. v Специально для женщин созданы различные костюмы для спорта. Это свободные брюки и широкие юбки вместе с коротким жакетом. Главный принцип здесь, при разработке костюма, это отсутствие излишеств, удобство и целенаправленность для конкретного вида спорта. Блузка, юбка и жакет - это самый популярный набор английского костюма для женщин. Белый поставленный воротник взят из мужского костюма, галстук и манжеты - это и есть все украшения такого строгого делового платья.

В 90-е годы появляется новый современный стиль модерн. Он зародился на основе полного отрицания искусства буржуазии и предложил миру новый взгляд на моду. Новые костюмы говорили о том, что красота - это, прежде всего, чувства. Только с их помощью можно ощутить настоящую красоту. Платье модерн выглядело примерно так: лиф довольно узкий, переходящий в тонкую талию; юбка расклешенная; рукава спускались от зауженного плеча и были узкие внизу с широким откатом; воротник закрытый и высокий. От корсета и здесь не отказались, однако он был сделан для того, чтобы придать фигуре s-образную линию. В таком корсете у женщины была поднята грудь, узкая талия и плоский живот. Главная особенность стиля - это прогиб линии спины от талии. Все декоративные элементы, изгибы и швы повторяли такой изгиб. Подобный прием в истории модной одежды очень часто встречается в разные времена для создания эксклюзивный стиль, который соответствовал представлению модной одежды на конкретный период. Шляпы на момент перехода к новой моде были высокими с маленькими полями, но с увеличением в высоту прически становятся похожими на небольшие наколотые накладки с всевозможными украшениями в виде цветов или чучел птиц. Обязательными элементами являлись перчатки, сумки и муфты. Видов обуви было масса: это высокие прошнурованные ботинки (так же был вариант на пуговицах); туфли имели большее разнообразие в видах. Их делали из окрашенной кожи с шелком, а в качестве украшений применяли банты, розетки, пряжки и все это крепилось на платформе с высоким изогнутом каблуке.

В 70-х гг. Франция становится свидетелем появления Домов моды знаменитых модельеров - профессионалов в своем деле. Один из таких кутюрье Ворт предложил проводить регулярно выставки и показы мод. Этот же модельер Ворт в Париже в 1865 г. организовал фирму "От кутюр". Эта фирма занималась пошивом модельной одежды массово. Это значит, что костюмы шились на модели. Некоторые костюмы особой высокой моды продавали для дальнейшего копирования. Появление манекенщиц на подиумах показа мод означало, что многие стали стараться копировать этот образ. Чтобы распространять актуальную моду придумали еще один весьма эффективный способ - показ готовой одежды. Высокопоставленные личности становятся регулярными посетителями таких демонстраций.

английский французский аристократия элита

Глава 3. Моральные принципы и устои аристократической элиты

В Англии тех лет счастье отождествляется с созерцательностью, эстетика - с нравственностью, чувственность - с жеманством, патриотизм - с лояльностью, любовь - с браком. Жизнь становится малокровной.

Стефан Цвейг

В XIX веке, когда Европа ещё только вступала в век революций, англичане уже поставили под ним жирную точку. «Славная революция» 1688-1689 годов окончательно утвердила в Великобритании режим парламентарной монархии с ограниченной властью короля, учредила невиданные по тем временам гражданские свободы, сплотила нацию землёй, верой, языком и законом. Весь следующий век Британия копила, прибирала к рукам, развивалась и процветала. В начале XIX века, одолев Наполеона и оттеснив вечную соперницу Францию на второе место, Британия сделалась самой могущественной и богатой страной мира. Всё было схвачено, за всё уплачено, над Британской империей «никогда не заходило солнце». Как ядовито выразился австрийский писатель Стефан Цвейг, «Британия перестала заглатывать и начала переваривать».

Страна расправила плечи и застыла. Пришло время заняться самою собой, привести внутреннюю жизнь в идеальное состояние, отвечавшее её мировому первенству и внешнему могуществу. То есть - настала эпоха величайшего национального самодовольства и самомнения. Опорой викторианства служили три столпа - монархия, церковь, семья.

Исконное значение слов «леди» и «джентльмен» - «дворянка» и «дворянин». Не меняя сути, эти термины в викторианскую эпоху стали обозначать женщину и мужчину, безупречных во всех отношениях. Джентльмен - это человек, способный достойно вести себя в любых обстоятельствах, способный найти выход из любого затруднительного положения, а в безвыходном положении способный пожертвовать своим достоинством во имя спасения достоинства других.

Рафинированное викторианское джентльменство требовало, во-первых, изощрённого семейного и социального воспитания, а во-вторых, особой системы условностей и ритуалов, то есть кодекса социального поведения. Совершенно то же самое определяло и положение викторианской леди - с поправками на более скромные женские возможности при абсолютном господстве мужчин.

В общественном положении и поведении викторианца многое, если не всё, определялось происхождением, религиозной принадлежностью и состоятельностью. Надо было родиться на острове или в колониях, иметь чистую английскую кровь (допускались только слабые примеси французской, немецкой и голландской), быть прихожанином «высокой» англиканской церкви, иметь годовой доход, достаточный для содержания собственного дома с прислугой (в крайнем случае - просторного наёмного жилья) и собственного экипажа для заграничных путешествий. Иноземец, всю жизнь проживший в Англии, совершивший во славу страны множество военных подвигов, женатый на англичанке и пожертвовавший миллион фунтов в государственную казну - мог быть принят в высшем обществе и удостоен всяческих похвал, но назвать его настоящим викторианским джентльменом ни у кого язык бы не повернулся: иностранец, что с него взять…

Некоторые барьеры преодолевались, некоторые были непроницаемы. Например, высшая титулованная аристократия оставалась замкнутой корпорацией, недосягаемой из-за высокородного происхождения. А вообще викторианское общество по вертикали и горизонтали разделялось таким количеством градаций, слоёв, группировок и сообществ, что наше современное сознание перед попытками уразуметь эту картину просто пасует.

Над страницами викторианского неписаного кодекса социального поведения следовало бы обнажить голову, ибо он являл собою декларацию всех мыслимых человеческих и христианских добродетелей. Но недостижимость идеала, благие намерения и моральный утопизм этого кодекса превратили английское общество XIX века если не в ад, то в достаточно неудобное для жизни место.

Нравственный максимализм плохо сочетается с повседневностью. Жизнь постоянно требует компромиссов, и это противоречие быстро вырабатывает в человеке привычку к двойному стандарту, к двуличию, лицемерию и ханжеству. В английском обществе, основанном на сочетании личной свободы каждого с жёсткой сословной разделённостью всех, лицемерие органически сделалось средством поддержки своего общественного положения, всеобщим правилом игры в высших и средних слоях. Обычной манерой поведения образцового викторианца были холодная чопорность и церемонность, не всегда отряхиваемые прочь даже на пороге родного дома и в своей семье. Тревельян. Дж. Социальная история Англии. М., 1959, с 215

Разумеется, только совсем наивные и недалёкие люди могли ставить условности выше реальности. Большинство викторианцев прекрасно знало: условности и предубеждения - одно, реальная жизнь - другое, она не совсем похожа на этикетные представления о ней. Но поскольку восстать против условностей значило вычеркнуть себя из общества, то приходилось «соответствовать» и жить при всепроникающем двойном стандарте, постоянно оглядываясь и всегда играя некую социальную роль.

Карикатурно-книжные образы типичных англичан викторианской эпохи - сухопарый джентльмен в цилиндре и визитке, старая карга в чепце с оборками, юная девица с глуповато-овечьим выражением лица, почтительно-пришибленный молодой человек - более карикатурны, чем жизненны, но доля гротескной правды в них велика.

Расцвет викторианских нравов пришёлся на 1840-1870-е годы. В последующие два десятилетия оно начало быстро выдыхаться, хотя ещё имело силы больно кусать отступников и крамольников (пример - судьба писателя Оскара Уайльда). После кончины королевы Виктории преодоление худших сторон викторианского наследия пошло семимильными шагами.

О худших сторонах помянуто не случайно - были и лучшие стороны. Викторианский культ точности, обязательности, порядочности и честности иногда был неплохим подспорьем и надёжной основой человеческих отношений, особенно в чрезвычайно запутанной системе английского права с её множеством лазеек для мошенников и негодяев.

По иронии судьбы едва ли не последним викторианцем оказался Невилл Чемберлен, британский премьер-министр в 1937-1940 годах. Даже в годы Второй Мировой войны он мыслил категориями предыдущего века, чем едва не довёл страну до национальной катастрофы, потворствуя политике Гитлера и ища примирения с ним. До конца своих дней он придерживался бытовых привычек и личного гардероба во вкусе 1890-х, что засвидетельствовано фото- и кинохроникой Мюнхенского совещания глав великих держав 1938 года. Рядом с примундиренными Гитлером и Муссолини и одетым в стильный новомодный костюм французским премьером Даладье британский премьер - в цилиндре и куцем сюртучке, в манишке со стоячим крахмальным воротничком, при галстуке-бабочке - выглядит живым анахронизмом и воскресшим покойником. Всеобщая история искусств, т. 2, М, «Искусство», 1960, с.625

Наименьших успехов викторианство достигло в этике отношений полов и семейной жизни. Доказательство - статистический факт: в 1840-1870-х годах около 40% англичанок так называемого «среднего класса» всю жизнь оставались незамужними. Причиной была не нехватка лиц мужского пола, а противоестественная, жёсткая и ригористичная система моральных условностей и предубеждений, создававшая тупиковые ситуации для многих, кто желал устроить личную жизнь.