"Осада Орешка длилась много месяцев": отражение обороны древнерусских крепостей в осажденном Ленинграде

Размещено на http://www.allbest.ru/

"Осада Орешка длилась много месяцев": отражение обороны древнерусских крепостей в осажденном Ленинграде

Во время Великой Отечественной войны Ленинград был первым советским городом, не сдавшимся врагу. Историки, писатели, военные корреспонденты активно использовали аналогии, благодаря которым «оживали» исторические параллели. 23 июня 1941 г. «Правда» бесстрастно зафиксировала: «Ленинград. 22 июня. Известный исследователь истории техники проф. В.В. Данилевский <…> занялся изучением подготовки к обороне восточной территории русского государства. Часть этой работы, охватывающая период до 1747 г. уже сдана в печать. В беседе с корреспондентом «Правды» проф.

В.В. Данилевский рассказал о первых результатах своих исследований Опыт военно-инженерной подготовки к обороне русского государства - это одна из блестящих и не оцененных в полной мере страниц истории нашего отечества» [8]. Ленинградские ученые были первыми, обратившими внимание на важность истории русских крепостей: «постройкой крепостей Петр I так разрешил военно-инженерные задачи, что его преемникам осталось только пожинать плоды» [8].

В этой связи заслуживает внимания использование овеянных веками образов героической обороны. Крепость Орешек «построена русскими <...> амбразуры (подобно таковому во всех старых русских крепостях) направлены прямо вперед и снаружи немногим лишь шире, чем изнутри, то они не особенно удобны для стреляния из них и для защиты. В одном из уголков крепости находится особая, крепко защищенная небольшая цитадель, откуда крепость может быть обстреливаема внутри. Эта крепость была взята на капитуляцию его королевским величеством шведским через полководца господина Якова Делагарди», - вспоминал Адам Олеарий, - «Нам говорили, что осажденные русские держались вплоть до последних двух человек. Когда они по капитуляции должны были выступить со всем скарбом и имуществом и со всеми находившимися при них людьми, то вышли только эти двое. Когда их спросили, где же остальные, они отвечали: остались только они одни, так как все другие умерли от заразной болезни. Вообще русских хвалят, что они гораздо храбрей и смелей держатся в крепостях, чем в поле» [13, с. 293].

Героическая оборона крепости Орешек активно использовалась на протяжении всей блокады. В журнале «Ленинград» напечатали рецензию: «Книга Шаскольского «Борьба русского народа за невские берега» [22] дает ясное представление о важнейших исторических событиях. Особенно интересна рецензируемая книга для нас, жителей Ленинграда и Ленинградской области. <…> Глубоко волнует читателя героическая оборона Орешка в 1611 г. Шведские войска под командованием известного полководца Делагарди много месяцев осаждали крепость, которой неоткуда было ждать помощи. Наконец герои Орешка подписали условие почетной сдачи. А когда ворота города раскрылись, удивленные шведские войска увидели перед собой горсточку полумертвых людей истощенных голодом и болью ран. Это была блестящая демонстрация мужества и железной воли. В те времена почетная сдача предлагалась лишь многочисленному и хорошо обеспеченному всем необходимым противнику. Шведы не подозревали, что в крепости остались одни калеки, думая, что из ворот выйдут стройные ряды воинов с развернутыми знаменами, под музыку труб и барабанов» [1, с. 14]. Исследование И.П. Шаскольского было издано в Москве до начала Великой Отечественной войны. В книжных фондах РНБ мы не смогли обнаружить издание военного времени, на которое, по-видимому, и была написана рецензия. В 1944 г. книга с аналогичным названием профессора В.В. Мавродина будет издана в Ленинграде [11].

Ленинградские историки М.А. Тиханова и Д.С. Лихачев тоже обращали внимание гарнизона города-крепости на исторический опыт: «когда после жесткой осады пала Корела (Кексгольм), то из трех тысяч жителей в ней осталось в живых всего 100 человек. В Орешке (Шлиссельбург) после штурма живыми оказалось всего 2 человека из гарнизона» [19, с. 41]. Блокированные гарнизоны сдаются лишь тогда, когда почти все их защитники пали в неравной борьбе: «Осада Орешка длилась много месяцев <…> посрамленные солдаты Де-ла-Гарди неоднократно отбрасывались с большим уроном от стен русской крепости <...> только тогда, когда всякое сопротивление оказалось невозможным, гарнизон крепости сдался, но при почетном условии свободного пропуска в Россию <...> к удивлению шведов, из крепости вышло, сгруппировавшись вокруг знамени, лишь несколько худых, истощенных людей. Это было все, что осталось от героического гарнизона Орешка. Все остальные погибли на стенах крепости, или умерли от ран, болезней и голода. Русская крепость сдалась лишь тогда, когда ее некому стало защищать» [11, с. 25]. Много лет спустя Владимир Васильевич Мавродин рассказывал студентам про нелегкое время, когда создавались подобные работы: «делились кусочком хлеба, - нет! Продовольственными карточками, теплом желанной печки, как мы поддерживали друг друга, как навещали своих учителей наши студенты, одетые в солдатские шинели, оставляя незаметно сухари и тарелки с кашей и унося взамен тяжелую весть о гибели многих видных ученых» [6, с. 6-7].

В 1943 г. ориентированный на массового читателя журнал «Огонек» обратился к опыту прошлого: «Железные когти блокады сдавили горло великого города на Неве. Немецкий стервятник вцепился в Шлиссельбург - древний русский Орешек; но этим орешком он и подавился. Здесь разжались его стальные когти. Героические традиции петровской гвардии, штурмовавшей Нотебург, воскресли в подвигах советской гвардии. Снова в дыму и огне русский гвардеец Парамонов первым вступил на отвоеванный левый берег Невы и слава петровских пушкарей зазвучала в грохоте орудий сталинских артиллеристов» [18, с. 10]. Подтверждали созданный историко-символический образ «ключ - города - Орешка» и фотодокументы, опубликованные в журнале «Ленинград»: «Южнее Ладожского озера наши войска, перейдя в наступление против немецко-фашистских войск, после семидневных напряженных боев прорвали блокаду Ленинграда… в освобожденном Шлиссельбурге восстанавливается нормальная жизнь - связисты восстанавливают постоянную связь, в город возвращаются жители» [21, с. 5].

Почти полностью соответствовали православному канону обороны крепостей публикации в советской печати: «Ленинград 21 августа (ТАСС) В грозный военный лагерь превратился Ленинград <…> Каждый завод Ленинграда - могучий бастион в системе обороны города» [4]. «Когда враг в августе стал подходить к городу Октября, десятки тысяч моряков пошли на передовые рубежи, став плечом к плечу с Красной Армией и рабочими отрядами города. В те дни моряками балтийцами была дана знаменитая клятва: «Пока бьется сердце в нашей груди, пока видят глаза, пока рука держит оружие, - фашистам не бывать в городе Ленина». Сильнейшая крепость СССР - Кронштадт, вместе с балтийской эскадрой и дальнобойными морскими батареями создала непроходимый огневой барьер перед немецкими дивизиями, пытавшимися «с хода» ворваться в Ленинград. Уже в боях 5 - 7 сентября в зоне фортов южного берега - немцы, впервые в истории тотальной войны были остановлены моряками и на ряде участков отброшены» [3, с. 1]. «Кронштадт держал и держит немцев и финнов на их прошлогодних сентябрьских рубежах. За год враг не смог сделать ни шагу вперед. Огонь морской артиллерии размалывает ежесуточно сотни немцев и финнов» [3, с. 2]. «Ленинградцы, сражаясь насмерть, знают, что Ленинград - важнейший узел обороны страны. Он защищает с севера Москву и пути на Волгу, он защищает Север и Арктику, он защищает Балтийское море» [20, с. 2]. «Основа города - крепость! Помни об этом товарищ, гражданин. Ты не просто «житель». Ты воин величайшей крепости России, крепости, которая стоит на исторически-центральных важнейших путях России» [2, с. 3]. «Первое поражение Гитлера было делом рук Ленинграда.» [2, с. 4].

Полковник М.В. Люшковский руководствовался теми же правилами, что и старомосковские книжники: «Город жил и работал несмотря ни на что. Город-фронт держал инициативу в своих руках. В 1941 и в 1942 гг. войска Ленинградского фронта перемалывали дивизии врага, срывая его неоднократные попытки к штурму. Сорок одна дивизия германо-фашистских и белофинских солдат перемолота перед укреплениями города-крепости. В январе 1943 года Ленинградский фронт прорывает блокаду в районе Шлиссельбурга. Враг сосредоточил двойное количество сил и средств для обороны своих позиций по сравнению с его обычными уставными нормами. Но это ему не помогло. Дивизии Ленинградского фронта, опираясь на свои укрепления, вдохновляемые Андреем Александровичем Ждановым, руководимые генерал-полковником товарищем Говоровым, берут штурмом «неприступные» немецкие позиции и тем прорывают оборону Ленинграда. Искусство сражаться в современной войне опирается, в первую очередь, на наличие современного вооружения - простого, удобного в действии и безотказного. Это вооружение было создано ленинградской военно-оборонной промышленностью. <…> Ленинград - это крепость, вооруженный лагерь, где каждый житель является бойцом. Каждый ленинградец сейчас обеспечивает победу, работая на фабрике, на заводе, строя оборонительные сооружения. Но, если враг предпримет новую попытку захвата нашего города, все его население возьмется за винтовку, автомат, пулемет, гранату, станет в ряды бойцов фронта и усилит их своим энтузиазмом и боевой выучкой, которое оно получило в часы между работой и кратковременным отдыхом. <…> В Великой Отечественной войне с германским фашизмом Ленинград первый остановил врага и тем самым подорвал иллюзии о «непобедимости» германо-фашистской армии. Ленинград является главной опорной точкой всего нашего тысячекилометрового фронта. Он охраняет наши северо-западные границы, нашу Балтику. Ленинград является важнейшей опорной базой Балтийского флота. Город-крепость Петербург-Петроград-Ленинград был, есть и будет неприступным для врагов» [10, с. 14].

В статье «Город славы», посвященной 240-летию Ленинграда, «гордости нашей родины» отмечалось: «Как символ стойкости и величия Советской страны стоит сейчас неприступной крепостью прекрасный город» [7, с. 1].

В трудах военных корреспондентов население города-символа не делилось на военное и гражданское, подобно гарнизонам древнерусских крепостей: «Николай Семенович показывает мне свою новую, недавно выпущенную Военным издательством в Москве книгу. Называется она «Ленинградский год»… Эта книжка - художественный дневник жизни и борьбы фронтового Ленинграда. <…> Образ героического Ленинграда, силу духа его мужественных жителей лучше и полнее всех передает в своем творчестве Николай Тихонов… Николай Семенович и Мария Константиновна почти безвылазно прожили в своем родном Ленинграде все время войны и вражеской блокады, перенесли много трудностей и лишений. Поэтому вывести их чем-либо из равновесия так же трудно, как трудно нарушить спокойную уверенность бывалых солдат, закаленных в огне войны» [5, с. 13].

В 1942 г. советские историки писали: «Город Ленина не забывает и славных традиций военного прошлого древней Руси. Его сыны обороняют свой город еще более стойко, мужественно, самоотверженно, чем это сделали героические люди древней Руси, умело отражавшие врага в случаях осады, разбивавшие его и никогда не склонявшиеся перед врагом» [19, с. 100].

16 февраля 1942 г. ленинградка С.К. Островская прокомментировала подобного рода публикации в своем дневнике: «Ах, любезный читатель, как трудна и неинтересна своей ужасающей, каждодневной подробностью такая жизнь! Хорошо говорить о героических защитниках города и о героическом и стойком настроении его несчастных жителей когда не живешь в таком городе и сам не переживаешь их героических и стойких настроений иначе, как с точки зрения иностранного обсерватора многодумного парткома или <…> исторической литературы. Тогда все это и героично, и стойко, и необыкновенно. Но так, нет, нет любезный читатель, не завидуйте им и нам, кому выпало на долю жить в осажденном и голодном городе…» [15, л. 11 (об)].

2 января 1942 г. в «Правде» была опубликована заметка «Наука побеждает смерть»: «Ленинград. 1 января. Ленинградский ордена Ленина институт усовершенствования врачей им. С.М. Кирова широко известен в нашей стране. <… > В суровые военные дни сотрудники кафедры профессора Коган [9] разработали и применили новые методы лечения гнилостных ран. Кафедра профессора Самарина стала широко пользоваться стрептоцидом для лечения инфицированных ран» [12].

В семейном архиве моего коллеги много лет хранится неопубликованный блокадный дневник его деда, доктора медицинских наук, профессора Николая Николаевича Самарина. В день, когда военный корреспондент передавал свою заметку в «Правду», профессор Н.Н. Самарин записал в дневнике: «1-I-42 г., четверг. Новый год. С утра было все как всегда, однако с наступлением сумерек начались несчастья. Электрический свет угас и угас стойко. В отделениях воцарилась полная мгла. Ни свечей, ни лампочек - ничего; выданное сестрам оливковое масло не горит. Мы с женою просидели весь вечер с маленькой керосиновой самодельной лампочкой без стекла. Читать едва можно. Лучше всего раскладывать пасьянс - «дипломат», этим благородным занятием я и развлекался до полуночи. Примерно около 12-и час[ов] ночи была объявлена воздушная тревога, но у нас на Васильевском острове она прошла совершенно незаметно, ни выстрелов, ни взрывов не было слышно» [17. Л. 54-55].

Скорее всего, Н.Н. Самарин так и не узнал о публикации в «Правде» - зимой 1941-1942 гг. ленинградское радио работало нерегулярно, газеты не доставлялись подписчикам. В своем дневнике о заметке в «Правде» он ничего не пишет. В день ее выхода, 2 января 1941 г. Н.Н. Самарин совершал утренний обход. Было темно и холодно и профессор «распорядился разрешить больным таскать в отделение их собственные одеяла». Когда дали свет - «прооперировал ущемленную грыжу у старушки» [17. Л. 56]. 6 января 1942 г. скупо заметил: «ни в газетах, ни по радио не видно ничего хорошего: нет ничего, на что можно было бы надеяться» [17. Л. 57] По-видимому, речь в данном случае шла о сводках советского информбюро. И, возможно строки «советская наука в сочетании с самоотверженной заботой о раненых побеждает смерть» [12] на глаза ему не попались. «В Ленинграде есть раненые, я хирург, поэтому я должен быть с ними» - рассуждал профессор Н.Н. Самарин - «Капитан всегда последним покидает корабль. Тов. Жданов не бежал из Ленинграда. Тов. Сталин не покинул Москвы» [17. Л. 55]. Похожая точка зрения прозвучит впоследствии и в официальном тексте ленинградского писателя Николая Тихонова [16. Л. 6].

Большинство ленинградцев считали себя частью крепостного гарнизона и мыслили аналогично. Хотя признавали и иное. «Трудно штатскому человеку жить в осажденном городе, который к тому же назван фронтом» [14. Л. 114], - записала 20 ноября 1941 г. в своем дневнике С.К. Островская.

С позиции канонов «классической» обороны древнерусских городов Ленинград идеально подходил для создания образа «города - крепости». Не случайно первый шаг для возрождения традиции сделали ленинградские историки, не случайно эту традицию подхватили писатели, военные корреспонденты и журналисты. Восстановление старого и создание нового оборонительного канона шло параллельно друг другу, огромную роль при отражении прорыва блокады сыграло обращение к незримой ассоциативной связи между «старым» Орешком и «новым» Шлиссельбургом.

оборона крепость осада древнерусский

Размещено на Allbest.ru