Повседневная жизнь купечества Орловской губернии во второй половине ХІХ-начале ХХ века

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ КУПЕЧЕСТВА ОРЛОВСКОЙ ГУБЕРНИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА

М. И. Лавицкая

Культура повседневности - отрасль исторического знания, предметом изучения которой является сфера человеческой обыденности в ее историко-культурных, политико-событийных, этнических и конфессиональных контекстах. В центре внимания культуры повседневности находится реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного жизненного мира, комплексное исследование этой реальности (жизненного мира) людей разных социальных слоев, их поведения и эмоциональных реакций на события. Возникновение культуры повседневности как самостоятельной отрасли изучения пришлого - одна из составляющих историко-антропологического поворота, начавшегося в гуманитарных науках в конце 60-х гг. XX в.

Взрыв интереса к социологии повседневности и превращение ее в самостоятельное направление в рамках наук об обществе вызвали к жизни сходные изменения и в историческом знании. Французские историки М. Блок и Л. Февр предложили видеть в реконструкции повседневного элемент воссоздания истории в ее целостности. Эту задачу успешно выполняли их сторонники, представители Школы Анналов и, прежде всего, Ф. Бродель. Культура повседневности выступала в указанных трудах частью макроконтекста жизни прошлого.

Другое понимание культуры повседневности превалирует в германской, скандинавской и итальянской историографии (Д. Леви, К. Гинзбург, Х. Медик и др.). От анализа глобальных общественных структур историки обратились к малым жизненным мирам, направив все силы на изучение микроисторий отдельных рядовых людей или их групп, а через них - проблем культуры как способа понимания повседневной жизни и поведения в ней.

Общим для двух подходов в изучении культуры повседневности было новое понимание прошлого как истории снизу или изнутри, давшее голос маленькому человеку, жертве модернизационных процессов - как необычному, так и самому рядовому. Реконструкция повседневности элитарных слоев возродилась на новом витке развития науки уже после того, как возникла тема повседневности рядовых людей. Оба подхода предполагают - хотя и на разных уровнях (макроисторическом и микроисторическом) - изучение символики повседневной жизни.

Повседневная жизнь с ее повторяемостью и «некоторой рутинностью» оказывает серьезное влияние на человека, обеспечивая предсказуемость его состояний, действий и взаимоотношений с другими людьми, придает ему дополнительные силы и стимулирует творческие поиски¹. В данном случае представляет интерес повседневная жизнь одного из привилегированных сословий - купечества - во второй половине XIX - начале XX в. на примере Орловской губернии, представлявшей собой типичный аграрный регион Центрального Черноземья, отличительной особенностью которого являлось промежуточное положение между южной Россией и развитыми промышленными губерниями страны.

Исследование повседневной жизни купечества проведено по двум направлениям. В первую группу вошли вопросы гендерной истории - брак, семья, воспитание детей, взаимоотношения полов и поколений. Вторую группу составили вопросы, связанные с анализом условий быта купцов и их досугом.

Такое явление, как купеческая семья, практически не исследовалось в отечественной историографии, затрагивавшей общие проблемы социально-экономической жизни общества. Зато этот вопрос нашел отражение в художественной литературе, прежде всего в произведениях М. Горького, А. Островского, Н. Лескова. Пресловутые нравы купеческой среды воспроизводились как ложь и выдумка, позволяющие главе семьи тешить свою натуру. Очень характерен в этом отношении один из героев П. И. Мельникова-Печерского, который говорил: «Хозяин всему голова, жена и дети мои - хочу их милую, хочу - в гроб заколочу.»². Образы литературных героев стали определяющими для характеристики внутрисемейных отношений в купеческой среде, однако в последние годы появились работы, в большинстве своем пересматривающие образ купечества.

Многие исследователи, характеризуя провинциальный быт в середине XIX столетия, подчеркивали, что он мало изменился с XVIII в.³ Современниками также отмечалась главная особенность купеческих семей - патриархальность внутрисемейных отношений: «Глава семьи пользовался безграничным деспотизмом для подавления протеста со стороны членов семьи. В этой среде господствовал полный произвол, основанный на рутине, освященной веками. Были, конечно, и гуманные родители, но такие оазисы причислялись к редким исключениям»⁴.

Патриархальность основывалась на экономической, правовой, общественной и исторической стороне деятельности купечества. Все дела, дававшие коммерческий эффект, шли через главу купеческой семьи, чаще всего мужчину, но и иногда и женщину. Они объявляли перед государством размеры своего капитала и отвечали перед ним за выполнение повинностей и выплату податей, за законность своей деятельности. Таким образом, глава семьи являлся в глазах ее членов не только добытчиком средств к существованию, но и посредником между семьей и государством, своего рода гарантом принадлежности остальных членов семьи к купеческому сословию.

Зависимость жены от мужа увеличивалась еще и тем, что мужья, как правило, были намного старше своих жен. Купеческие жены, как и все женщины того времени, больше мужчин страдали, болели и умирали без квалифицированной врачебной помощи. Поэтому купцы часто оставались вдовцами и повторно женились обычно на девушках. Разница в годах в таких случаях достигала нескольких десятков лет. В списках купцов упоминались главы семейств в 50 и более лет, которые имели малолетних детей. Например, купец второй гильдии П. И. Бибиков в 57 лет имел трех сыновей в возрасте от 7 до 13 лет, второгильдеец В. П. Бухвостов имел в 60 лет четырех сыновей, и младшему из них было 2 года. 60-летний Л. Ф. Позднеев имел трех дочерей от двух лет и старше⁵. Крупный орловский предприниматель Г. В. Верижников в возрасте 58 лет был повенчан вторым браком с девицей Анной Ивановной в возрасте 22 лет, и через год у них родилась дочь Клавдия⁶.

Примеры подобного рода можно продолжать, но случалось так, что глава семейства заканчивал свои земные дни раньше супруги, и тогда она брала в свои руки семейное дело. Без ее разрешения не могли выделиться взрослые сыновья со своими семьями, она заявляла капитал и несла ответственность за выполнение гильдейских обязанностей. К числу таких женщин можно отнести купеческих вдов Г. И. Степанову, А. И. Климову, М. В. Касилову, П. Ф. Добычину, П. И. Вязмитинову, А. И. Бабаеву и некоторых других. В течение долгих лет, а то и десятилетий они умело управляли семейной коммерцией, своей деятельностью поддерживали семейные капиталы и фамильную купеческую честь.

Такому положению дел во многом способствовало семейное право России, которое выработало основные принципы брачных отношений еще в XVIII в. Главным из них было признание церковного брака единственной формой брака, и по нему жена была обязана всюду следовать за своим мужем, суд мог принудить ее к этому. В замужестве она принимала звание и сословное положение мужа, обязана была «повиноваться мужу как главе семейства и пребывать к нему в почтении и неограниченном послушании»⁷. В то же время супруги имели право вступать друг с другом в сделки и обязательства как партнеры. Имущество, приобретенное женой самостоятельно, считалось ее собственностью. В некоторых случаях женщины самостоятельно вступали в гильдии и торговали отдельно от мужей. Но все же «начальником капитала» был отец семейства, поскольку на него оформлялось купеческое свидетельство. Остальные члены семьи независимо от возраста и в соответствии со степенью родства назывались «купеческими женами», «купеческими сыновьями», «купеческими дочерьми». В торгово-промышленной деятельности все члены семейства выступали только как доверенные лица начальника капитала, хотя обладали равными сословными правами. Дочери оставались в отцовском капитале до замужества, сыновья - до тех пор, пока не пожелают отделиться. Глава семьи мог при жизни передать дело сыну вместе со званием и торговыми правами. Супруга имела право возглавить семейное дело только после смерти мужа, и такие случаи были нередки при наличии нескольких сыновей. Так, брянский купец И. С. Новиков до 1868 г. числился «в капитале матери», которая после смерти мужа продолжила семейное дело⁸. После смерти отца сыновья могли оставаться в одном деле, в обратном случае каждый из них обязан был объявить собственный капитал. Незамужние сестры оставались в капитале с братьями, но после введения категории «неторгующее купечество» зачислялись в нее вместе с вдовствующими матерями. По свидетельству современников, «купеческая семья представляет многоступенчатую иерархическую лестницу, на которой все чинно расставлено по роли, приобретенной каждым. Одна ступень непременно стоит на другой и основывает на ней большую часть своего возвышения»⁹.

Патриархальность орловских купеческих семей имела свои положительные стороны. До зрелых лет о молодом человеке отечески заботились, постепенно вводили его в курс семейных дел, давали общее и специальное образование, обеспечивали ему определенный уровень благосостояния. Купеческим дочерям готовилось приданое, с которым они могли рассчитывать на хорошую партию.

Решающим являлось слово главы семьи в деле выдачи замуж дочерей или женитьбы сыновей. Многие из купцов предпочитали выбирать жену из своего круга, что позволяло увеличить свой капитал за счет приданого, повысить репутацию и укрепить связи с важным торговым партнером. Так, в сентябре 1880 г. породнились два крупных купеческих рода - Русановых и Заседателевых. Молодые вступали в брак не по любви, а по родительской воле, которая отражала либо прихоть хозяина, либо интересы семьи в целом. На брак часто смотрели как на имущественную сделку: «Выдали замуж Катерину Львовну за купца Измайлова из Курской губернии не по любви или какому влечению, а так, потому что Измайлов к ней присватался, а она была девушка бедная, и перебирать женихами ей не приходилось»¹⁰. Семьи богатых купцов Аксеновых дружили и роднились со знатными людьми и семьями города. Скажем, дочь Якова Елена была женой Алексея - брата знаменитого С. Н. Булгакова, а Николай Аксенов был женат на дочери Ф. А. Заседателева Нине.¹¹ Клан Аксеновых держался тесно, независимо от разрастания семей, их дети и внуки процветали до 1917 г. Таким образом, нередкими были внутрисословные браки купеческих детей из верхушки орловского купечества, благодаря которым возникали новые купеческие династии. Но были и другие случаи. К примеру, первогильдейский купец И. Л. Леваков лишил сына наследства, когда он женился на дочери кухарки. Брак же одной из своих дочерей проклял, поскольку посчитал зятя недостойным (тот отличался внешней привлекательностью, дворянским происхождением и бедностью)¹².

Интересы коммерческих дел требовали концентрации капиталов, а главы купеческих семейств часто сомневались в деловых качествах своих отпрысков или не хотели выпускать дело из своих рук. Поэтому зачастую купеческие сыновья до старости оставались в звании купеческого сына, не смея по разным причинам выйти из родительской воли. Некоторые из них только к 40 годам становились самостоятельными хозяевами. Это стало одной из причин того, что купечество было преимущественно пожилого и среднего возраста. Например, известный брянский вино- заводчик К. В. Филимонов в 1885 г. просил Брянскую городскую управу отчислить от семейства своего сына Алексея 39 лет с женой Евдокией 29 лет с их детьми¹³.

Купеческая семья представляла собой уникальное явление, поскольку являлась своеобразной семейной фирмой. В организации торговли участвовали все члены семьи. Жена была осведомлена обо всех торговых делах мужа, что подтверждает традиция переписки на период разлуки супругов. К примеру, елецкий купец Михаил Ростовцев в 1914 г. писал своей жене: «Милая, дорогая моя, Шурочка! Торговые дела неважные, покупают исключительно только на элеваторе с возов, купцы боятся ссыпать, как бы у них не стали отбирать по цене ниже покупной. Думаю этими днями съездить в Старый Оскол за крупой, а потом поеду на Ростовскую линию за пшеницей. Желаю тебе здоровья и всякого благополучия. Любящий и всей душой преданный Тебе, Твой Михаил Ростовцев»¹⁴. Подобные примеры в немалой степени отражали реальные чувства писавших, позволяя восстановить психологический микроклимат их семей, полный согласия и любви. Тон каждой купеческой семье задавал ее глава, по большей части мужчина, но порою и женщина. От характера этого главы зависел и весь уклад семейной жизни. «Там, где темперамент и прочие личные свойства главы создавали атмосферу добродушия всей семье жилось легче; но там, где самодур-отец или “злыдня” - мать держали в капризных руках бразды правления, вся жизнь домочадцев была одним сплошным мучением»¹⁵.

Для купеческих семей характерно большое количество детей, поскольку видели в них продолжателей рода и опору в старости. По закону родители были обязаны заботиться о здоровье и нравственности детей. В свою очередь дети должны были добросовестно выполнять все поручения родителей, опасались попасть в немилость и потерять долю наследства или приданого. Воспитание детей основывалось большей частью на религии и правилах веры. «Отец, сам скептически относившийся в душе к религии, однако, был неумолим с семьей, когда дело заходило об исполнении церковных обрядностей. Подрастающее поколение у большинства родственных и знакомых купеческих семей жило и развивалось при подобных же условиях. Та же постоянно окружавшая нас атмосфера обрядов религии и всевозможных суеверий и предрассудков, в которой мы жили полудикарями, полуварварами, трепеща видимых и невидимых, небесных и адских сил»¹⁶.

В выходные дни, как правило, купцы с семьями отправлялись на церковную службу. «Наш народ набожный, к церкви божьей рачительный, и по всему этому народ в свою меру художественный: благолепие церковное и стройное «органистое» пение составляют для него одно из самых высоких и чистых его наслаждений. Где поют певчие, там у нас собирается чуть ли не половина города, особенно торговая молодежь: приказчики, молодцы, мастеровые с фабрик, с заводов и сами хозяева со своими половинами, - все собьются в одну церковь»¹⁷.

Среди купеческого сословия по Орловской губернии в 1897 г. только 60,74 % мужчин и 38,66 % женщин получили начальное образование и выше, в том числе в университетах обучалось 0,38 % и 0,02 %, в высших учебных заведениях - 0,09 % и 0 %, в средних специальных заведениях - 0,92 % и 0,10 %, в средних заведениях - соответственно 6,11 % мужчин и 11,34 % женщин¹⁸. Общая образованность пореформенного купечества Орла была довольно низкой, причины которой часто исходят из особенностей сословного мировосприятия. В сознании человека традиционного общества все было иерархизировано, каждое сословие должно было заниматься тем, что было изначально предопределено. Низкая степень образованности характерна и для купечества других регионов России, в частности купечества Курской губернии, Калужской губернии, Южного Урала¹⁹.

Чтением восполнялись пробелы образования. Особое значение в чтении купцов во второй половине XIX в. приобретает журналистика. В списке периодических изданий, выписываемых купечеством Орловской губернии в 1875 г., чаще всего встречаются следующие наименования: «Орловские губернские ведомости», «Московские ведомости», «Русские ведомости», «Сын Отечества», «Биржевые ведомости». Все перечисленные издания, за исключением «Сына Отечества», освещали внутреннюю жизнь государства, публиковали справочную информацию, уделяли большое внимание сообщениям о судебных разбирательствах и описанию происшествий. В первую очередь читательской аудитории предлагались материалы о событиях экономической жизни страны, проблемах науки и просвещения, самоуправления и благоустройства. Кроме этого купечество выписывало специальные «духовные журналы» («Душеспасительное чтение» и «Духовная беседа»), в которых печатались серьезные исследования по древнерусской литературе и статьи по изъяснению Святого Писания. Правда, общее количество выписываемых журналов было невелико - всего 9 на губернию. Значительной популярностью пользовались издания развлекательного плана: «Воскресный досуг», «Дело и отдых», «Иллюстрация» и др. Эти еженедельники, предназначенные для семейного чтения, сочетали текст и иллюстрацию (пейзажи, репродукции картин, портреты и т. п.). Содержание было разносторонним: злободневная информация соседствовала с научно-популярной и художественной.

Досуг купечества в середине XIX столетия ограничивался рамками семьи и был достаточно традиционным. Автор «Русских очерков» П. Вистенгоф отмечал: «Многие купцы богомольны, держат строго посты и живут скромно в своих имениях. Они очень любят хорошие барыши от торговли, пиво, чай, мед, а преимущественно лошадей и дородных своих жен. Жены большей частью сидят дома, занимаются хозяйством, а в свободное от занятий время забавляются кушаньем разного рода варений, мармелада, моченых яблок, употреблением разного рода наливочек и чрезмерным распиванием чаев»²⁰. Замкнутость была отличительной чертой жизни не только орловских купеческих семей. Говоря о торговом сословии на Южном Урале в конце 70-х гг. XIX в. современник писал, что «купечество держится особняком, и в общество, и в собрание является из них лишь несколько дам очень состоятельных и очень хорошеньких.»²¹

О благополучной семейной жизни купечества говорили также веселые и шумные семейные торжества: дни рождения, именины, новоселья, свадьбы, крестины. Свадьбы обычно играли в период с Рождества до масленицы, большая их часть приходилась на январь. «Когда намерены были женить сына, назначали несколько домов, где есть невесты, посылали свата или сваху к родителям невесты просить позволения посмотреть ее. На гляденье со стороны жениха приезжали отец, мать и ближайшие родственники, а у невесты собирались ее родные. Если смотрины удовлетворили родителей, жениха и невесту, то начинались переговоры опять через сваху о деньгах, даваемых за невестой. В случае положительного решения вопроса требовали рядную на остальное приданое невесты. По получении рядной записи начиналась торговля о прибавке разных вещей. Когда все решено, стороны назначали день сговора. В сговор все угощение было за счет жениха, ужин - от родителей невесты. В оставшееся время до свадьбы жених ездил к невесте каждый день и всегда привозил конфеты и фрукты для ее подруг, которые приготовляли приданое. Родственники оповещались о дне помолвки пригласительными билетами»²².

Важным семейным торжеством знаменовалось рождение младенца, при этом обычно извещали родных и устраивали крестины. Обряд крещения совершался поутру, за ним следовал обед с пирогом. Все присутствующие на крестинах присылали родильный хлеб-соль и на блюдо под ними клали деньги.

Хождение в гости, и приглашение гостей были одной из самых распространенных форм досуга купечества. Это была наиболее приятная и доступная форма межсемейного общения, освященная древним обычаем гостеприимства. «В торжественных случаях отец и мать приглашались младшей ветвью на обеды с коммерческой и административной знатью, и мои родители, обладавшие уменьем наблюдать и не без юмора передавать увиденное, картинно описывали, как на длинном-предлинном столе всю середину занимал какой-нибудь замечательный осетр пудов этак от двенадцати, а вокруг сего Левиафана трудились, запивая его шампанским, кроме самого радушного хозяина и его жены, губернатор Николай Васильевич Левашов, местный архиерей Макарий и заезжавший порою в Орел граф Рейтерн. Но если через младшую ветвь Русановых наша семья соприкасалась с верхами коммерческого мира, то обыкновенный круг наших знакомых составляли такие же средние купеческие семьи, а в некотором почтительном отдалении родственники из мещан, слившиеся с людьми, которые непосредственно зависели от отца и кормились различными делами и делишками, входившими в сферу торгового притяжения нашего дома. Большинство средних купеческих семей состояло из скопления людей разного пола и возраста, связанных между собою почти исключительно интересами хозяйства и питания да некоторыми старинными традициями»²³.

Особое место в проведении досуга у купечества занимали совместные трапезы: в трактирах - у мелкого и среднего купечества, в ресторанах - у богатого. Трактир для купца был не только местом, где можно было хорошо поесть и выпить (хотя гастрономический культ был достаточно высок в этой среде). Здесь часто совершались сделки и крупные дела по коммерческой части. По воспоминаниям своего внука, орловский купец Д. С. Русанов вел двойную, резко разграниченную жизнь. «С купцами, в практическом обиходе, он был купцом, выл с ними по-волчьи на ярмарках, в трепальном заведении, в лавке, в точности изучив все достойные краснокожего хитрости и уловки тогдашней патриархальной, наполовину плутовской русской торговли. Вне деловых сношений он не любил встречаться с собратами, гордо заявлял: «я выше этого» и часы отдыха и развлечения, к несчастью, все больше и больше переходившего в кутежи, любил проводить в кругу культурных людей»²⁴. Но, как правило, посещение трактиров не приветствовалось местным обществом. Так, «ежели какому молодому человеку случится быть в трактире и после вздумает он жениться, то за него ни за что не отдадут никакой девки, а только говорят: “Ох, матушка, он трактирщик, в трактире был!” В меньшем презрении была певчая, здесь можно было выпить, закусить и послушать песенников, курить же здесь отнюдь не дозволялось»²⁵. Во многом разгульной жизни способствовал тот факт, что провинциальный город был небогат развлечениями. Более того, ресторанные кутежи купечества являлись «своеобразной заявкой на собственный стиль и манеры поведения. При этом в обычные дни те же кутилы жили весьма экономно и скромно»²⁶.

Уже в первой половине XIX в. среди орловского купечества быстро распространяется увлечение пить чай. Удовольствие это было для того времени довольно дорогим, и в чаепитии выразилось отличие купцов от простых горожан и крестьян. Затем, правда, с появлением дешевых сортов чая, потребление этого напитка в Орле стало повсеместным. В середине XIX в. только купцы могли позволить себе выпивать огромное количество чая. Чаепитие становилось для купечества жизненной необходимостью, обставлялось своеобразным этикетом. Чай пили не менее 2-4 раз в день, как в бедных, так и в богатых домах. В конце XIX в. чаепитие становится непременным атрибутом отдыха, семейных вечеров, деловой беседы и т. п. Н. Д. Русанов отмечал: «В городах, на постоялых дворах, у мещан, а тем более у купцов, чаепитие распространено до невместимости, до пресыщения, если бы можно им пресытиться, но это напиток, который пьют без меры и с удовольствием»²⁷. Кроме чая пили и другие напитки: квас, пиво, компоты, кисели. При этом в отличие от крестьянских семей купечество предпочитало покупное, а не самодельное пиво.

Большой популярностью у купечества пользовались карты, картежная игра была главным времяпрепровождением даже во время семейных праздников. И если у большинства это увлечение не выходило за рамки семейного круга, то у некоторой части купечества игра в карты превращалась в особое пристрастие. «Русские ведомости» 25 мая 1872 г. рассказывали о последних событиях в Орловском купеческом клубе: «Преферанс с митральезой начинает вытеснять все другие карточные игры. В эту игру резалось на днях несколько человек, среди которых были и два наших героя. Нужно было записывать взятки, и эта доля выпала господину С., но в силу каких-то соображений взятки вздумал присвоить себе Б. За это С. возложил своей десницей печать на лицо Б., но, не довольствуясь этим, поразил его еще и стулом. Когда С. снова поднял стул, последовал страшный удар грома. Удар был так силен, что стул выпал из рук героя».²⁸

Долгое время орловские купцы были верны старинным обычаям в проведении досуга, в своих увлечениях и пристрастиях. По своей сути они были глубоко народными и имели форму азартных соревнований, демонстрации своей силы и молодечества. Кроме холодного расчета в коммерции нужно было иметь смелость, часто принимать рискованные решения, уметь постоять за себя не только перед грозным чиновником, но и перед лихими людьми на большой дороге. Поэтому купцы были любителями, ценителями, а то и участниками молодецких забав: кулачных боев, единоборств, поднятия тяжестей, лошадиных бегов и т. д. Спортивный азарт был как бы продолжением азарта коммерческого.

Желанным событием городского быта для купечества были ярмарки. В Орле по желанию купечества в 1850 г. были открыты три основные ярмарки: хлебная - на Курской площади, с 8 сентября по 1 октября, лесная - на Полесской площади, на 2 и 3 неделе Великого поста и пеньковая - на Кромской площади, с 5 по 7 неделю после Пасхи²⁹. Открытие летней ярмарки происходило 10 мая 1859 г., а осенней - 8 сентября того же года. Как правило, сроки проведения ярмарок привязывались к традиционным русским календарным праздникам. «Под Новый год торговля производилась целый день. Часов с четырех дня начиналось катание на Московской улице, которое начиналось с первого дня Рождества Христова и оканчивалось на прощеный день масленицы. На катанье выезжали богатые и бедные горожане: богатые - на своих лошадях, а бедные нанимали извозчиков. Всевозможные развлечения (выступления фокусников, акробатов, кукольников) создавали праздничную атмосферу»³⁰. По окончании торгового дня все участники ярмарки перебирались в харчевни и трактиры.

В конце XIX в. в организации досуга орловского купечества значительную роль играли добровольные объединения в клубы, в основе создания которых лежала естественная потребность людей в общении. Одной из таких организаций было Орловское купеческое собрание. Согласно Уставу «Орловское купеческое собрание имело целью доставить своим членам возможность проводить свободное от занятий время в обществе, пользоваться удовольствиями, чтением русских и иностранных газет и журналов, а равно и книг из библиотеки при Собрании. Для достижения изложенной цели Собрание, кроме ежедневных вечерних собраний для одних мужчин, назначало балы, маскарады, семейные вечера, обеды, музыкальные и литературные вечера. Действительными членами Собрания могли быть только лица торгового сословия. Лица, коим не исполнилось еще совершеннолетия, и молодые люди, продолжающие курс наук в каком-либо учебном заведении, в члены Собрания не допускались, но имели право быть гостями»³¹. Все это свидетельствует о возрастании престижа учреждений, в которых купцы общались на досуге, приобретая культурные навыки.

Другим средством развлечения и отдыха являлись государственные и религиозные праздники. Государственными праздниками в это время считались события, связанные с важными моментами в жизни Дома Романовых, в частности коронация, вступление в брак, рождение наследников. Как показывают источники, в организации торжеств роль купечества была неодинакова. Так, во многих из них представители торгового сословия становились зрителями, а их участие ограничивалось праздничным богослужением и развлечениями во время народных гуляний³². В качестве владельцев домов орловские купцы участвовали в украшении своих жилищ еловыми ветками и иллюминационными огнями во время праздников³². Во время приезда царствующих особ орловское купечество активно участвовало в их приеме и чествовании. Одним из таких событий стало пребывание государя наследника великого князя Михаила Александровича 26 августа 1903 г.: «Около здания Городской думы ожидала депутация из городского головы, членов управы и гласных. Его Высочество, выйдя из экипажа, подошел к депутации, причем городской голова Карпов имел счастье поднести хлеб-соль на изящном резном ореховом блюде, сопровождая подношение следующей речью: «С глубоким, неизгладимым чувством сердечной радости орловское городское общество видит приезд Вашего Императорского Высочества и в лице своих представителей, городской управы и гласных городской думы, просит милостиво принять эти хлеб-соль как знак искреннейшей любви и вернопреданности». Его Высочество милостиво благодарил городского голову и членов управы, подав каждому из них руку, так же как и близстоявшим гласным. Затем Его Высочество последовал на осмотр сельскохозяйственной выставки»³³. Очевидно, купцы оказывались активными участниками всех государственных праздников и были одной из активных групп населения.

Особенности материальной культуры купечества можно выявить на примере жилых построек, утвари, одежды. Памятники материальной культуры позволяют воссоздать жизненное пространство, в котором существовали представители купеческого сословия.

Жилище - это то место, где разворачивается частная жизнь человека и где он наиболее полно выражает свое мироощущение. Недаром один из исследователей интерьера назвал свою книгу «Философия обстановки»³⁴. Образ жизни, характер ежедневных забот и мироощущение обитателей дома отражаются в убранстве комнат дома. О жилищах купцов Орловской губернии второй половины ХVIII в. можно узнать из материалов фондов городских дум, орловского губернского архитектора и периодической печати. В одних случаях постройки только упомянуты, в других - говорится о материале этих построек, в третьих - описываются детали конструкции и интерьера купеческих жилищ.

Собственный дом занимал особое место в жизни купечества, поскольку считался символом богатства и мерилом общественного положения. О финансовом благополучии владельца свидетельствовал и престиж владения каменным домом. Поэтому состоятельные купцы имели, как правило, каменные двух- или трехэтажные особняки, располагавшиеся на главных городских улицах. Примером могут служить план дома орловского купца Е. Н. Кулабухова, находившегося по Кромской улице под № 5, и проект каменного трехэтажного дома ливенского купца М. П. Чибисова в первом квартале под № 12³⁵. Жилище крупного купечества выделялось особенностями своей архитектуры (богатым декором, нарядным фасадом), что заметно оживляло улицы Орла. Среди таких домов следует назвать дом купца К. Л. Мартынова. Рядовое купечество обычно владело одноэтажными каменными и деревянными домами. Типичным примером может служить дом И. Н. Левашова на Московской улице. Это был одноэтажный дом с двумя балконами.

Каждый домовладелец обязан был мостить и содержать в исправности мостовую перед своим владением, причем за степенью этой исправности следила местная полиция. Сохранилась «повестка домовладельцу купцу Н. П. Литвинову от пристава» следующего содержания: «Мостовая против вашего дома на Кромской улице испорчена и требует перемощения, в противном случае последует взыскание в виде штрафа»³⁶. Кстати, такая повестка не единственная.

Богатому купечеству принадлежали целые усадебные комплексы, совмещающие жилые дома, магазины, лавки и хозяйственные строения. Например, усадьба елецкого купца Д. Кванина включала людскую избу, амбар, погреб и сарай. Усадьба ливенского купца Н.И. Лешкевича представляла из себя «глубокий двор с удобным размещением складов, пекарни и жилой части»³⁷. Важный элемент купеческой усадьбы составляла баня. В это время собственная баня являлась признаком респектабельности и зажиточности. Кроме того, во второй половине XIX в. богатые купцы обзаводятся загородными имениями. Занятие сельским хозяйством не являлось приоритетной сферой интересов купечества, и большинство имений использовалось им для нужд собственного дела. Например, купец Н. Е. Филиппов имел в 30 верстах от Дмитровска имение с количеством земли 675 дес. 950 саж. Сюда входили лес, сенокос, фруктовый сад и распашная земля. Кроме того, 3 амбара, 2 сарая, конюшни, скотный двор, крупорушка, молотильные машины³⁸.

Из описей имений конца XIX столетия очевидно, что интерьер многих купеческих домов имел традиционный характер. Обязательным элементом был красный угол, унаследованный городским жилищем от крестьянской избы. Причем чем богаче был купец, тем большее количество икон находилось в его доме. Другой характерной чертой купеческого жилища стало наличие большого количества мебели. В домах купцов средней руки наблюдается сочетание предметов простой деревянной и современной мебели, а в домах состоятельных представителей присутствуют лишь предметы современной обстановки. В доме купца М. В. Кубышкина находилось 12 венских стульев, овальный стол, 3 мягких дивана, обитых шелком, комод, гардероб³⁹. В наиболее солидных домах частью интерьера были голландские печи. Также обладание драгоценностями являлось показателем достатка купеческой семьи.

Таким образом, традиционность и утилитарность большинства имеющихся в доме предметов были характерными чертами интерьера купеческих домов в конце XIX столетия, что отражало отношение купечества к миру вещей. В то время у богатого купечества появляются вещи, не имевшие прямого хозяйственного назначения, но призванные украшать жилище. Купеческие строения отличаются рациональностью и крупными размерами, что обусловливалось функциональными потребностями зданий. Основательные постройки гильдейцев подчеркивали своеобразие купеческого быта, который еще сохранял черты патриархальности. Построенные здания являлись также свидетельством благополучия купца, вызывали доверие у кредиторов и деловых партнеров, то есть несли еще и необходимую для дела производственно-представительскую функцию. Внешние формы быта провинциального купечества устойчиво сохраняли формы, восходящие к зажиточному крестьянству. Это выражалось и в сохранении «красного угла» как основного элемента интерьера.

Важным элементом быта является одежда, которая указывает на национальную и сословную принадлежность человека и его имущественное положение. В литературе встречается указание на существование какой-то специфической купеческой одежды. Так, английский путешественник У. Маккензи отмечал, что «русский купец никогда не высказывал желания быть не тем, чем он есть. Он обыкновенно носит платье, указывающее на его социальное положение»⁴⁰. Однако в действительности предметы повседневной одежды купечества были те же, что у крестьян и мещан, только богаче и лучше по качеству и больше по количеству. Такую же тенденцию отмечает исследователь оренбургского купечества Е. Н. Банникова⁴¹. Своеобразие купеческого костюма заключалось не в том, что купцы носили какие-то особые вещи, которых, кроме них, не носил никто, а в сочетании вещей. Некоторые из них были заимствованы у «господ», другие имели крестьянское происхождение, но отличались от своих народных образцов качеством и дороговизной.

В парадных случаях купцы вынуждены были отдавать дань европейской моде, облачаясь в сюртуки, жилетки, туфли, а иногда и во фраки и цилиндры. Но лучше и естественнее они чувствовали себя в сапогах с высокими голенищами, картузе и в длиннополых, утепленных, из толстого сукна сюртуках. Орловский старожил Д. И. Басов в своих «Записках» дал яркое описание костюма «именитых» представителей этого слоя орловского населения. «Первостепенные» или «именитые» (богатые) купцы летом появлялись на орловских улицах в подпоясанных кафтанчиках «с валиками», поверх одетой «свите хорошей» и «поярчатой шляпе», обшитой «бахромкой», с большими «крыльями», обутые в «большие сапоги». Зимой шляпа заменялась «небольшим треушком», иногда «бобровым», кафтан уступал место «полушубку с серебряными пуговками», «свита» - лисьей шубе⁴². В целом одежда орловских купцов мало отличалась от одежды провинциального российского купечества. Например, в Рыбинске, одном из центров хлебной торговли, купцы носили «длинный сюртук при жилете, рубаху с косым воротом, шаровары, а то и брюки, заткнутые в сапоги с высокими голенищами. На голове принято было носить низкие картузы»⁴³.

Реконструкция различных сторон повседневной жизни купечества продемонстрировала сложносоставность культурного облика сословия. Устойчивыми чертами, проявлявшимися во всех сферах жизнедеятельности, выступали ориентация на народную культуру и присутствие дворянских идеалов. На протяжении пореформенного времени орловское купечество постепенно отходило от народных обычаев и традиций и вырабатывало свои ценностные ориентации, нормы поведения и образ жизни. Своеобразие купеческого быта, сохранявшего черты консерватизма, подчеркивают архитектурный облик купеческих домов и одежда представителей сословия. В традиционном купеческом досуге, проявлявшемся в частых застольях, чаепитиях и гуляньях, прослеживаются новые явления, связанные с организацией увеселений и праздников в масштабах города и стремлением представителей сословия к социальной и культурной самоорганизации, результатом чего стало их активное участие в создании купеческого собрания.

Орловское купечество имело низкий образовательный ценз. В пореформенный период в среде купечества губернии меняется отношение к образованию, хотя основная масса представителей данного сословия продолжала сохранять традиционный подход к образовательной сфере. Представители купеческого мира постепенно изживали взгляд на ненужность и вредность образования. В купеческой читательской среде уживались сторонники совершенно различных изданий, что свидетельствовало о неоднородности этого общества.

Особенности купечества, связанные со степенью образованности данной группы населения, необходимыми в данной среде навыками и умениями, специфической настроенностью, своеобразием поведения, внутрисемейных отношений и т. д. позволяют говорить о собственной культуре этой социальной группы, то есть о купеческой субкультуре. Купечество Орловской губернии в своей повседневной жизни имело схожие черты с купечеством других губерний Центральной России, но отличалось от купечества Южного Урала, тем, что было более связано с привилегированным дворянским сословием, больше ориентировалось на его вкусы и пристрастия и в меньшей степени сохраняло в себе крестьянские и мещанские черты в культуре, быте, образе жизни.

Примечания

купечество досуг брак семья

1 Шпак, Л.И. Социология повседневности / Л. И. Шпак. - Кемерово, 2001. - С. 15.

2 Мельников-Печерский, П. И. В лесах. Кн. / П. И. Мельников-Печерский. - Саранск, 1993. - C. 125.

3 Банникова, Е. В. Купечество Южного Урала в первой половине XIX в. : дис. канд. ист. наук / Е. В. Банникова. - Оренбург, 1999; Брянцев, М. В. Культура русского купечества: Воспитание и образование / М. В. Брянцев. - Брянск, 1999;

4 Кусова, И. Г. Рязанское купечество: очерки истории XVI - начала XVIII в. : дис. ... канд. ист. наук / И. Г. Кусова. - Рязань, 1996; Лернер, Л. А. Частная жизнь русского провинциального купечества в ХІХ в. (на примере Курской губернии) : дис. ... канд. ист. наук / Л. А. Лернер. - Курск, 2003;

5 Макитрин, К. М. Самарское купечество в конце XIX - начале XX в. : дис. канд. ист. наук / К. М. Макитрин. - Самара, 2005; Пашкова, О. Н. Купечество Южного Урала во второй половине XIX в. : дис. . канд. ист. наук / О. Н. Пашкова. - Оренбург, 2002.

6 Плетнев, И. Т. Воспоминания шестидесятника / И. Т. Плетнев // Наша старина. - 1915. - № 8. - С. 642.

7 Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 593. Оп. 1. Д. 883. Л. 4, 11, 15.

8 Там же. Л. 25.

9 Свод законов Российской империи. Т. 10, ч. - СПб., 1832. - С. 123.

10 Государственный архив Брянской области (ГАБО). Ф. 2. Оп. 1. Д. 85. Л. 9.

11 Ушаков, А. С. Наше купечество и торговля с серьезной и карикатурной стороны / C. Ушаков. - М., 1866. - С. 42.

12 Лесков, Н. С. Леди Макбет Мценского уезда / Н. С. Лесков // Собр. соч.: в 5 т. Т. 2. - М., 1981.- С. 129.

13 См.: Строев, М. Купечество в зеркале истории / М. Строев // На берегах Быстрой Сосны. - 2000. - № 7. - С. 12-13.

14 См.: Иванова, Т. Олигарх позапрошлого века / Т. Иванова // Просторы России. - 2004. - № 47. - С. 3.

15 ГАБО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1435. Л. 6.

16 Заусайлов, В. А. Купеческий Елец /

A. А. Заусайлов. - Елец, 2004. - С. 102.

17 Русанов, Н. С. На родине : воспоминания / Н. С. Русанов. - М., 1931. - С. 272.

18 Там же. - С. 178.

19 Там же. - С. 185.

20 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Орловская губерния. Т. XXIX. - СПб., 1903.

21 Лернер, Л. А. Частная жизнь...; Пашкова, О. Н. Купечество Южного Урала...; Обнорская, Н. В. Купечество Ярославской губернии в конце XVIII - начале XX в. : дис. канд. ист. наук / Н. В. Обнорская. - Ярославль, 2000.

22 Вистенгоф, П. Русский очерк. 40-50-е гг. ХІХ в. / П. Вистенгоф. - М., 1986. - С. 112.

23 Лобысевич, Ф. И. Город Оренбург : ист,- стат. очерк / Ф. И. Лобысевич. - СПб., 1878. - С. 21.

24 См.: Еремин, И. Орловские купцы / И. Еремин // Орлов. правда. - 1990. - 5 авг. - С. 4.

25 Русанов, Н. С. На родине... - С. 207.

26 Там же. - С. 215.

27 Пясецкий, Н. Г. Забытая история Орла / Н. Г. Пясецкий. - Орел, 1993. - С. 241.

28 Кащеева, Е. В. Купеческое застолье как форма сословного общения и проведения досуга // Сохранение и возрождение фольклорных традиций : сб. ст. - М., 1998. - С. 42.

29 Русанов, Н. С. На родине... - С. 286.

30 Орлов. губерн. ведомости. - 1872. - № 75. - С. 3.

31 См.: Памятная книжка Орловской губернии на 1860 год. - Орел, 1861. - С. 42.

32 Орлов. библиофил. - Орел, 1896. - С. 149.

33 Устав Орлов. купеч. Собрания. - Орел, 1899. - С. 9.

34 См.: Орлов. губерн. ведомости. - 1897. - № 27. - С. 5.

35 Памятная книжка Орловской губернии на 1903 год. - Орел, 1904. - С. 92.

36 См.: Володина, Т. И. Русский интерьер / Т. И. Володина. - М., 2000.

37 ГАОО. Ф. 592. Оп. 1. Д. 1562. Л. 5, 12.

38 ГАОО. Ф. 849. Оп. 1. Д. 146. Л. 10.

39 ГАОО. Ф. 592. Оп .1. Д. 879. Л. 22.

40 См.: Сборник статистических сведений по Орловской губернии. Т. 8. - Орел, 1895. - С. 299.

41 ГАОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 5689. Л. 23.

42 Маккензи, У. Россия. Т. 1 / У. Макензи. - СПб., 1880. - С. 374.

43 Банникова, Е. В. Купечество Южного Урала. - С. 165.

44 Басов, Д. И. История города Орла / Д. И. Басов // История русской провинции. - 1995. - № 4. - С. 35.

45 Бойко, В. П. Томское купечество в конце XVIII - XIX вв.: Из истории формирования сибирской буржуазии / В. П. Бойко. - Томск, - С. 175.

Размещено на Allbest.ru