Размещено на http://www.allbest.ru/

Процесс развития русских религиозных сект в советский период

Лимаренко А.С.

Целью работы является анализ роли русского сектантства в процессах становления государственности в Советской России: в период коллективизации; партийно-государственного строительства; распада Советского Союза.

Религиозные искания представляют собой контркультурные феномены. Можно сказать, что всякая новая культура рождается как осознание кризиса предшествующей социокультурной парадигмы. Противостояние предшествующей культуре, рождение новых ценностей и практических установок можно рассматривать как процесс, постоянно воспроизводящий себя в мировой культуре. Доказано, что контркультурные тенденции в обществе рождаются именно там, где официальная культура пытается заполнить собой все стороны "социального организма".

Советская партийная идеология автоматически рождала диссидентство. На II съезде РСДРП 1903 года Ленин рассматривал русское религиозное сектантство, как одну из движущих сил революции. В результате обсуждения его доклада была принята резолюция, написанная Лениным (с поправками Плеханова), где сектантство характеризовалось как одно из демократических течений, направленных против существующего строя; членам партии указывалось на проведение активной работы по привлечению сектантов к революционному строительству. Позднее В. Бонч-Бруевич утверждал, что "массовое сектантское движение сыграло выдающуюся роль в революции 1917 года", как в февральском, так и в октябрьском перевороте.

Революцию готовили и, отчасти, исполнили многочисленные русские секты. А шире и вернее сектантское, еретическое, раскольническое сознание народа и его лучшей части интеллигенции, отвернувшейся от христианства. По расчетам лидера кадетов П. Милюкова, к 1917 году количество русских раскольников приблизилось к 25 миллионам. Большевик

В. Бонч-Бруевич оценивал количество сектантов в 35 миллионов человек. Данное число сектантов включало старообрядцев-раскольников, отнесенных большевиками к сектантам. Согласно информации английского путешественника Уильяма Диксона, в конце XIX века к расколу принадлежали почти все крестьяне северного края, донские казаки, больше половины населения Поволжья и большая часть московского купечества. Фактически раскол составлял народную религию России, старообрядцы содержат шпионов, владеют секретными фондами, помещают своих людей при прессе, посылают ко двору агентов. Славянофил Иван Аксаков, участвуя в специальной экспедиции МВД в Ярославскую губернию в 1850-х гг., утверждал, что раскольников было три четверти от всего населения губернии. Экспедиция же обнаружила в 37 раз больше раскольников, чем числилось по официальным документам.

Автор данного исследования придерживается точки зрения О. Воробьева относительно значительного влияния русского сектантства на революцию 1917 года в России. О сектантском происхождении большевизма достаточно красноречиво говорит младогегельянское происхождение самого марксизма. Действительно, для этой идеологии история, так же, как и для мистицизма имеет свой скрытый, "диалектический" смысл, в то же время доступный ряду посвященных лиц в данном случае коммунистической верхушке.

Исследователь российского протестантизма Филатов отмечает, что по окончании гражданской войны сектанты становятся союзниками большевиков в "деле социалистического строительства". Например, большевики создали в 20-х гг. сравнительно благоприятные условия для развития протестантизма, но и тогда власти стремились поставить жизнь протестантских церквей под полный контроль. В дальнейшем надежды евангельских лидеров не оправдались. Однако в официальных выступлениях руководство ВСЕХБ все же стремилось сохранить стереотип о "золотом веке" протестантов в 20-е гг. и лишний раз подчеркнуть согласие с советской властью.

К 1924 году коммунисты даже стали говорить о "возможности блока партии с религиозными течениями". Сектанты, покинувшие Россию в революционное время, возвращались в СССР, чтобы "принять участие в строительстве новой жизни". "Теперь более чем когда-либо", писал в 1925 году руководитель секты адвентистов П. Свиридов, "своевременно и нам совершить духовный сдвиг в деле проповеди троекратной евангельской вести по обширному СССР". В 1924-1925 гг. были подписаны декларации о лояльности и сотрудничестве с большевиками баптистами, евангелистами и адвентистами. В декларации о лояльности адвентистов было сказано: "Мы убедились в том, что Бог в своем привидении расположил свое сердце и дал мудрость нашему незабываемому В.И. Ленину и его ближайшим сотрудникам в деле мудрой организации единственного в мире прогрессивного и своевременного аппарата" [1,6-7].

Ознакомившись с деятельностью сектантов, Ленин предложил Бонч-Бруевичу написать от имени Наркомзема воззвание к сектантам о привлечении их к сотрудничеству для устройства образцовых колхозов. Оно было опубликовано в 1921 году и позволяло организовывать сектантские колхозы, "чтобы призвать к творческой земледельческой работе эти народные, так называемые сектантские и старообрядческие массы".

Выступая на XIII съезде РКП (б), Рыков заявил, что "сектантские течения", которые под "религиозным соусом" реализуют революционные задачи, необходимо использовать "всячески и целиком". Однако молодые коммунисты, во главе с Л. Троцкий, возражали против "заигрывания" с сектами. "Неожиданно для многих наблюдателей, вопрос о сектах вызвал раскол стратегических сил партии. Дискуссия развернулась на секции по работе в деревне, где за революцию о сектах выступили Зиновьев, Луначарский, Бонч-Бруевич, против линии ЦК Степанов-Скворцов, Ярославский, Красиков, Буденный. Согласно Степанову, "мы пустимся в авантюру" и будем "поощрять прозелитизм". Защиту линии ЦК в этом сложном вопросе возглавили Зиновьев, "всероссийский староста" Калинин, которые выступили за сохранение сектантских общин в деревне с дальнейшей заменой "религиозных функций" культурными, за сращивание большевизма с народной религией.

Однако эта позиция была утопичной, так как ни в 1917 году, ни в годы гражданской войны активных и организованных выступлений сектантов за советскую власть не было. Уже в конце 1920-х годов партия отрицала свою связь с сектантами. В основе "антисектантской" кампании лежали, по меньшей мере, три главные причины. Во-первых, 1928-1929 гг. у руководства партии сформировалось убеждение, что русская православная церковь больше не является, не смотря на значительное число сохранившихся приходов и верующих, серьёзным противником "новой революции". Отсюда в газеты перекочевал ряд стандартных утверждений: православные священники "ленивы, неизобретательны, безнадежно проигрывают состязание в идеологической борьбе". Совсем иное сектантство. Сектант более гибок, опытен, хитер, популярен. В возродившихся в конце 1920-х годов диспутах православные священники всегда в изложении авторов репортажей были беспомощны, зато "куда мудрее, "подготовленней и слащавее" были оппоненты-баптисты".

Соответственно и "сектантские организации" расценивались как более гибкие, изворотливые по сравнению с русской православной церковью.

К 1922 году на свободе осталось всего 4 правящих епископов во главе с митрополитом Сергием. Комментируя сложившуюся ситуацию в 1918 году, Патриарх Московский и всея Руси Тихон в своем послании в СНК пишет, что народ разделят на враждующие между собой станы, и ввергнут в небывалое по жестокости братоубийство. Таким образом, провозглашенная большевиками свобода совести, оказалась "злой шуткой" правящей власти. А. Кульский в своей работе "Толпа Розенкрейцеров" предполагает, это связано с тем, что "в протоколах одного из заседаний французских "вольных каменщиков встречается имя В. Ленина. Речь идет о выделении Лениным как главой Совнаркома значительной суммы денег на восстановление масонского храма на улице Каде в Париже". Однако эта версия не является для автора обоснованной, тем более вызывает сомнения подлинность цитируемого документа. Скорее справедлива точка зрения британских историков Бейджента Майкла, Ли Ричарда о невозможности приписать ту или иную политическую ориентацию принадлежностью к масонству.

В годы Советской власти, особенно в период коллективизации, происходит возрождение запрещенных царским правительством сект. Этот процесс пророчески предвидел Н. Бердяев. В 1916 году, в своей работе "Духовное христианство и сектантство в России" он писал: "Ощущение от совпадения духовной жизни на вершинах, на заострениях культуры и в самых низах народной жизни дает самую большую радость и надежду на грядущее религиозное русское возрождение. Религиозное возрождение может быть лишь народным". Например, совокупная численность зарегистрированных членов "сектантских" общин на начало 1925 г. составляла только в Омской губернии, являвшейся "колыбелью сектантства", 15,549 человек. В Омском округе, по данным окружного совета Союза воинствующих безбожников (СВБ), в 1929 г. насчитывалось около 10,5 тыс. членов различных сект. По данным А. Долотова, написавшего в 1930 г. с помощью чекистов книгу о сектах в Сибири, численность только зарегистрированных "сектантов" составила 29,5 тысяч.

В начале 1929 г. были раскрыты общины скопцов в Урицком районе Ленинградского уезда (40 человек), в Ленинграде (27 человек), в Москве и под Москвой (село Черкизово), в Саратове, во многих городах Сибири, на Дону. В Ленинграде на фабрике имени Желябова была своеобразная ячейка из оскопившихся работниц. В доме пророчицы Тупиковой жили обычно 20 женщин, готовящихся к оскоплению, "приближенных". Всего в то время насчитывалось около 2 тысяч скопцов, объединенных централизованной организацией. Руководителем организации был бывший торговец Д. Ломоносов, проживавший в Москве. Ленинградскими общинами управляла Е. Тупикова. Д. Ломоносов в период нэпа открыл москательную торговлю, но его постиг ряд неудач, а затем полное разорение. Е. Тупикова до революции имела капитал в 35 тысяч рублей, занималась ростовщичеством. Большинство других руководителей скопцов также бывшие торговцы, в деревне зажиточные крестьяне. Проповеди скопцов в этот период носили монархическую окраску. На собраниях "корабля" в 1929 г. говорили: "Скоро будет царь, воссядет на престол российский, будет творить волю Господню <. > Даст он верующим и имущим царство небесное и полную свободу. Советская власть пришла от антихриста, и властвовать ей дано очень короткое время". "Воссядет царь со славой, с небесной державой, даст детинушкам волю, полную свободу, разрешит явную торговлю, а злых антихристов неугодных Богу коммунистов посадит в неволю".

Руководители секты, чтобы избежать наказания, принимали соответствующие меры. Оскопление производил обязательно неизвестный новичку человек, часто из другого города. Кроме того; новичок давал клятву держать втайне обстоятельства оскопления и вообще всю деятельность секты. На одного из скопцов, узнавшего имя своего "оскопителя", было совершено за короткий срок три покушения. Выхода из секты не было, и человек постепенно смирялся со своим положением, начинал сам охотиться за жертвами. Советская власть скопцов не трогала до тридцатых годов, когда прокатилась волна "процессов над ними". Позже появляются духовное скопчество, девственники и т.п. Безбожие рассматривается как путь к подлинному Богу, или, как его называют, "Богу богов". В московской секте есть двое, оскопленные по всем правилам секты еще 30-е годы, некие "Иван Калистратович и баба Оля". Возможно, они занимают значимое место в общине и являются руководителями секты. Можно предположить, что количество последователей секты скопцов по России (с учетом пожилых приверженцев секты, посвященных в нее в 30-е годы) составляет от нескольких десятков человек до 100-150 человек. Достоверная информация о деятельности секты скопцов отсутствует, поэтому можно только предполагать, что там происходит, основываясь на исторических данных.

русская религиозная секта советский

Исследователи советского сектантства структурируют русские и новые секты следующим образом (по А. Белову, М. Теплякову):

1) колеблющиеся между религией и атеизмом;

2) убежденные верующие, для которых вера в Бога стала сознательным убеждением;

3) фанатики, которые представляют собой сравнительно небольшую группу верующих;

4) течения отечественного происхождения этнического характера (молокане, духоборы), которые быстрее "подошли к своему закату", чем секты протестантские.

А. Белов, А. Демьянова считают, что в целом, в гораздо большей степени изменилось сознание русских сектантов отдавая дань некоторым традициям, они проявляют равнодушие к религии. Важную роль в этой трансформации играет отсутствие воспроизводства сектантской идеологии в молодых поколениях. Более того, советские сектоведы утверждают, что исследования показали низкий образовательный уровень большинства членов сектантских общин, как правило, проживающих в сельской местности. "Современный верующий, входящий в состав сектантских объединений, имеет мало общего с сектантом, которого можно было встретить еще несколько десятилетий назад, а тем более в дореволюционные годы. Сегодня это человек, который, хотя и не освободился от религиозных предрассудков, чаще всего честно выполняет свои гражданские обязанности. В сознании верующих все в большей степени будут находить место рационалистические, трансформироваться, практически сходить "на нет" [2,11-12].

Е. Ярославский, характеризуя портрет современно ему сектанта, отмечал, что "в сектантстве мы имеем значительный элемент крестьянства, который ищет выхода из религиозного мировоззрения. Но он сейчас еще не нашел настоящей линии и пока "находит" ее в сектантстве" [3,41-42].

А. Клибанов указывал, что "численный рост сектантства в 1917-1928гг. не был характерен для всех видов сектантства. Христоверие, субботничество, духоборчество, молоканство не росли. Это были секты, пришедшие в упадок" [4,64-65].

В советский период появляются хорошо законспирированные новые, по своей природе секты. Важнейшая особенность нового сектантства его обращение к повседневной действительности. Если религиозные и мистические учения прошлого подчеркивали свое неприятие греховного "мира", то "советское" сектантство, приспособляясь к запросам современников, утверждает, что религиозный опыт совпадает с самой жизнью дом, быт, работа, дети соприкасаются с религией. Такой "религиозный опыт придает всему конкретному, что переживается в будничном опыте абсолютное измерение, соотносит каждую "единичность с Единым". Данная позиция выгодна для сектантов, поскольку позволяет привлечь к себе как можно больше людей, не желающих порывать со своим привычным образом жизни.

Серьезный этап формирования политики СССР по отношению к социальному институту религии приходится на вторую 1980-х гг. XX в когда новое руководство КПСС во главе с М.С. Горбачевым объявило о смене политического курса под идеологическими лозунгами "нового мышления", "перестройка" и "гласности".

В области государственно-религиозных отношений возникла борьба за властные полномочия между различными уровнями власти, за право ослабить отношения господства и подчинения между союзным и республиканским Советами.

По-прежнему политика Советского государства в отношении социального института религии строилась на марксистско-ленинском понимании общественной сущности религии и отношений государства и церкви, основанных на таких работах К. Маркса как "Экономическо-философские рукописи 1844г.", "Критика гегелевской философии права", "Критика Готской программы" и трудах В.И. Ленина: "Социализм и религия", "Об отношении рабочей партии к религии" и др. [5,14-15]. Их теоретические положения заложили основы политики Советского государства и были закреплены в первых его правовых актах и в своей основе воспроизводились вплоть до исчезновения СССР [6,38-39].

В перечень основных политико-правовых принципов входили: полное отделение церкви от государства, лишение церкви всех государственных функций и материальной поддержки, отношение ко всем религиозным общинам как к частным объединениям, запрет религиозным обществам владеть собственностью, лишение религиозных общин прав юридических лиц. Государству в лице его органов и должностных лиц запрещалось свою деятельность сопровождать религиозными обрядами и церемониями, в том числе, религиозными клятвами и присягами. Отношения Советского государства к социальному институту религии можно характеризовать в терминах абсолютного господства государства над церковью.

В период Великой Отечественной Войны и до середины пятидесятых годов XX в. характер подобных отношений ослабевал, потом в конце пятидесятых начале шестидесятых вновь усиливался, но фактически никогда не прекращался. Качественные изменения в партийно-государственной политике КПСС и Советского государства по отношении к религии были связаны с разрешением публичного празднования Русской Православной Церковью тысячелетия крещения Руси. После встречи Генерального секретаря КПСС М.С. Горбачева с Патриархом Московским и всея Руси Пименом в апреле 1988г. и особенно после сентябрьского Пленума ЦК КПСС этого же года, рассмотревшего вопросы церковно-государственных отношений, начали регистрировать новые приходы, передавать им храмы. В газетах, журналах появились материалы без набора антирелигиозных клише.

Всесоюзное общество "Знание" подготовило цикл лекций и публикаций, посвященных юбилею, православной культуре и искусству, религиозной нравственности.

Так начался процесс политической демократизации религиозной жизни общества. Однако, несмотря на ослабление идеологического и организационного давления, в основном, и особенно на местах, сохранилась инерция политико-правовых целей, принципов и практики их реализации предшествующих десятилетий.

В конце восьмидесятых годов политические силы, которые боролись с КПСС, все активнее стали вовлекать в сферу политической борьбы религиозные вопросы. В первую очередь они обещали полную религиозную свободу.

В эти годы возникают общественно-политические движения и политические партии религиозной направленности, такие как движение православной общественности "Церковь и перестройка", "Христианско-демократический союз Новая демократия", "Христианско-демократический союз России". Исламский спектр религиозно-политических движений того времени составили партии: Исламская партия возрождения, Исламско-демократическая партия (Башкирия, Татарстан), Исламская демократическая партия (Дагестан) и др.

Представители религиозных партий и движений ставили перед властью задачи: запретить вмешательство государственных управленческих структур во внутреннюю деятельность религиозных общин, принять новый закон о свободе совести, предоставить религиозным организациям право на участие в разработке этого закона и др. Эти партии и движения становятся заметным фактором политической активности. В СССР возникли клерикализации большинства политических и общественных движений и политизации некоторой части религиозного населения и их объединений.

Участие значительной части представителей власти всех уровней в религиозных праздниках, лоббирование интересов определенных конфессий свидетельствует о том, что процесс клерикализации распространился на органы государственный власти.

В государственных органах различных уровней власти стали формироваться различные структуры по взаимодействию с религиозными объединениями.

С распадом СССР, образованием стран СНГ политико-правовой процесс в сфере государственно-церковных и церковно-общественных отношений перешел в стадию конкретизации конституционных целей и принципов в сфере религиозной жизни общества.

В этот период начинается демократизация партийно-государственных и религиозных отношений, с последующим вовлечением эти отношения заканчиваются полным разрушением советской модели политико-правового регулирования, связанных с религиозной сферой жизни общества.

Таким образом, контркультуные феномены (русского религиозного сектантства) на этапе становления советской власти гармонично включились в партийное и революционное строительство.

Литература