Советская историография земской интеллигенции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Советская историография земской интеллигенции

(вторая половина 1950-х -- конец 1980-х годов)

Е. В. Чернышева

После уничтожения земских учреждений в 1918 г. изучение этих органов самоуправления в Советской России было заморожено вплоть до середины 1950-х гг., когда ХХ съезд КПСС поставил перед советскими учеными задачу восстановления «ленинской концепции» в истории. Историки получили разрешение на разработку новых тематических сюжетов, в том числе истории земских учреждений. В результате научного штурма начало монографическому изучению темы было положено работой В. В. Гармизы, а пионером в рассмотрении особенностей деятельности земских учреждений в регионах стал М. И. Черныш¹.

Свежие веяния, однако, мало сказались на концептуальных подходах в освещении отечественной истории дооктябрьского периода. В советской историографии продолжали господствовать парадигмы, которые поддерживали минорную или черную тональность в трактовке прошлого. Применительно к земству это выглядело так: народ бедствовал - «воротила» земства преследовали свои корыстные классовые интересы, игнорируя интересы народа или удовлетворяя их в незначительной степени; земство было озабочено интересами дворянства и буржуазии; обе земские реформы были неудачны, так как проводились с целью сохранить прогнивший самодержавный режим и отбить революционный натиск; произведя реформу, царизм тут же стал утеснять земства; некомпетентные хозяева земства и коррумпированная бюрократия третировали «третий элемент», который в массе своей имел невыносимые условия существования, они травили его и препятствовали его прогрессивной деятельности и т. д. Из описанной схемы видно, что единственным компонентом местного самоуправления царской России заслуживающим сочувствие и поддержку историков были земские служащие.

Разработка истории земской интеллигенции в советской историографии оказалась в лучшем положении, чем история самого земства. Заслуга в этом принадлежала В.И. Ленину, который в ряде своих работ оценил роль земских служащих в практической деятельности земств как выдающуюся и указал на их бесправное положение при самодержавии². Следуя этой характеристике, авторы даже самых одиозных работ о земстве считали необходимым сделать реверанс в сторону земских служа- щих³. Хотя первые специальные исследования, посвященные непосредственно процессу формирования земской интеллигенции, истории ее роста и общественно-политической деятельности появились только в конце 1960-1970-х гг., но практическая деятельность, состав и мировоззрение основных профессиональных групп земских служащих затрагивались в изысканиях, посвященных вопросам статистики, народного образования, медицины, санитарии. Традиция эта была начата еще в 1920-х гг., когда авторами работ выступали непосредственные участники в прошлом земской системы, представители «третьего элемента» .

Анализируя состав и общественно-политическую активность земских служащих, советские ученые сосредотачивались, прежде всего, на их значимости для революционного движения, что обусловливало использование в качестве основных источников нормативных актов органов государственной власти и управления царской России, непосредственно касавшихся появления земских служащих, а также регламентировавших хозяйственную деятельность земских учреждений. Это позволяло установить проявление коллективных действий, уловить характер массового движения. Открытые документы из архивов Министерства внутренних дел, Департамента полиции, губернских жандармских управлений помогали исследователям определить формы и степень участия земских интеллигентов в оппозиции. Важный комплекс данных составили источники личного происхождения. В советской России в основном издавались материалы представителей большевистского лагеря, а также тех, кто перешел на сторону советской власти, или, будучи участником освободительного движения, не дожил до победы революции, но оставил записки⁵. В 1921 - 1935 гг. в Москве выходил журнал «Каторга и ссылка», в котором были опубликованы воспоминания участников народнического движения, некоторые из их авторов в свое время соприкасались со службой в земских учреждениях. Особое значение для исследователей имели мемуары и автобиографичные статьи врачей-большевиков С.И. Мицкевича, Н.А. Семашко, З.П. Соловьева⁶.

Прежде всего, выясним параметры понятий интеллигенция и земская интеллигенция в советской исторической науке. Термин «интеллигенция», наполненный в царской России преимущественно идейным содержанием, в советское время подвергся значительной смысловой трансформации. Однако материализм и презентизм советских историков в подходе к изучению прошлого, заставляли их игнорировать этот факт. Отправной точкой для исследователей служило ленинское положение о том, что интеллигенция - это общественная прослойка людей, занимающихся умственным трудом. В результате такого «профессионального взгляда» земские служащие, земская интеллигенция и «третий элемент» стали понятиями идентичными. Материалы полемики, имевшей место в дореволюционной историографии, о времени формирования в земстве отряда идейных работников, отличавшихся активной общественной позицией и не отождествлявшихся со всей массой земских служащих, оказались не востребованными. Советские историки признавали, что интеллигенция в России была неоднородна по своему социальному составу, материальному положению и общественно-политической позиции. Служащих земских учреждений исследователи единодушно относили к представителям разночинской интеллигенции, часто прибавляя к ней определение «демократическая», чем хотели подчеркнуть ее преимущественно недворянское происхождение. Однако методологически разработанной теории социальной структуры, в которой бы место интеллигенции в обществе определялось четко, а термин «интеллигенция» трактовался однозначно, в советской историографии создано не было. Возможно, этим можно объяснить причисление историком Е.Г. Корниловым к земской интеллигенции учащихся земских специальных педагогических и медицинских училищ .

Советские историки были убеждены, что земская интеллигенция появилась с созданием земских учреждений, а в дальнейшем под влиянием экономического фактора происходили ее количественные изменения, повышалась квалифицированность кадров, усиливалась специализация. Авторы подчеркивали, что численный рост земской интеллигенции не был уникальным явлением: в других областях хозяйственной и культурной жизни России доля интеллигенции и ее роль после 1861 г. также значительно возрастали, происходила демократизация образованных кадров. Наиболее четко эту позицию выразила Н. М. Пирумова, написав, что «увеличением своей численности, стремлением расширить узкие для него рамки «третий элемент» был обязан не «развитию русского земства», а, прежде всего, ходу экономического развития страны, росту капитализма в сельском хозяйстве» . В таком контексте диссонансом прозвучало мнение Т. Н. Львовой, раскритикованное коллегами по цеху. По ее словам «массовое появление и консолидация земской демократической интеллигенции происходило в условиях ожесточенной реакции 80-х гг. XIX в. и разочарования в народничестве, что привело к господству в ее среде идей культурничества, «подвижнической работы на земской ниве»⁹.

Далеко не сразу в советской историографии получила признание концепция, согласно которой земская интеллигенция представляла особую социальную общность, хотя и являвшуюся частью русской интеллигенции, но имевшую, в силу специфики своей профессиональной деятельности и общественного статуса неповторимые черты. Историки Л.К. Ерман, В.Р. Лейкина-Свирская, А.В. Ушаков, исследовавшие формирование кадров российской интеллигенции и борьбу революционной ее части с самодержавием в пореформенное время, рассмотрели профессиональные группы земских медиков, учителей и статистиков отдельно друг от друга, вместе с массой других неземских работников умственного труда¹⁰. Видимо, исследователям показать переход широких слоев интеллигенции на сторону революции было удобнее, оперируя крупными категориями, а всякое углубление в детали могло привести к выводам, которые были не выгодны авторам по идеологическим соображениям.

В среде интеллигенции В.Р. Лейкина-Свирская выделяла особый слой людей, занимавшихся «высококвалифицированным умственным трудом», что находило выражение в разнообразных способах борьбы против самодержавия, включая политическую пропаганду. По мнению историка, среди земских врачей и учителей было много лиц, «стоявших на передовых позициях» в общественной борьбе. В просветительской деятельности интеллигенции, работавшей в земствах, и проходившей «в условиях самодержавия при сопротивлении властей, часто в нелегальных формах», она видела одно из важных проявлений освободительного движения¹¹. Практика рассмотрения крупных профессиональных групп интеллигенции - медицинской, учительской, и выделение в них авангарда - земских служащих соответствующей специальности - была продолжена исследователями на материалах отдельных губерний¹².

Советским историкам было свойственно создавать теоретические конструкции, а потом считать их объективной реальностью. Как неудачную можно оценить попытку Л.К. Ермана разделить всю интеллигенцию на три профессиональных слоя: служащие в области материального производства; в области культуры; в государственном аппарате и аппарате управления капиталистическим хозяйством. В результате такого искусственного членения, земская интеллигенция оказывалась раздробленной. Земские служащие, работавшие в сельском хозяйстве - агрономы, землемеры, ветеринары - попали в первую группу. Народные учителя и земские медики - во вторую. Абстрактные служащие в земстве по найму (автор не конкретизировал их профессиональную принадлежность) - в третью. Абсурдность схемы дополнялась тем, что земских служащих Л.К. Ерман считал «элементом паразитическим» поскольку они якобы «работали в государственном аппарате царизма»¹³. Согласно схеме А.В. Ушакова, интеллигенция состояла из четырех социальных групп «соответственно четырем классам русского общества (помещики, буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат)». «Третий элемент», под которым автор подразумевал только статистиков, он причислял к мелкобуржуазной демократической интеллигенции, участвовавшей в революционном движении .

Первым из советских историков, кто предпринял попытку рассмотреть историю становления и развития земской интеллигенции как особой социальной группы на материалах Московской губернии и показать отношение московской земской интеллигенции к общественному движению в стране, была Т.Н. Львова. И хотя ее публикация насыщена цитатами из произведений В.И. Ленина, затушевывающими собственную позицию автора, но выводы, сделанные Т.Н. Львовой, стали во многом путеводными для последующих разработчиков темы. Согласно этому исследованию, «третий элемент» по своей общей культуре и образованию «стоял несравненно выше выборных земских деятелей»; он выступал инициатором и исполнителем всех прогрессивных земских начинаний; процесс консолидации земской интеллигенции в Московской губернии, «как в самой передовой», происходил в 1870-е гг.¹⁵ Оценки Т.Н. Львовой, на наш взгляд, находились в русле дореволюционной народнической, а не марксистской историографии. Еще дальше в развитии «народнической» концепции истории формирования и революционной деятельности земской интеллигенции в 1870-е гг. пошел в своей кандидатской диссертации Е.Г. Корнилов, которого ошибочно называют «пионером изучения земской интеллигенции в отечественной историографии»¹⁶.

Е.Г. Корнилов утверждал, что основные профессиональные отряды земской интеллигенции сформировались в 70-е гг. XIX в. под влиянием революционного народничества, и тогда же шло «последовательное усиление их влияния на практическую деятельность земств, которая уже в это время достигла значительного объема» . Это положение вызвало справедливое возражение наших предшественников. Современный историк В.А. Горнов замечает, что такие отряды земских служащих, как агрономы, ветеринары, инженеры, не могли оформиться в 1870-е гг. - «спрос на квалифицированных специалистов в этих сферах сформировался позднее»¹⁸. К этому можно прибавить, что земская статистика в 1870-е гг. только зарождалась, экспертов были единицы; учителя отличались крайне низкой квалификацией, к тому же в их среде отмечалась большая текучесть кадров, что мешало сплочению группы. Но самое важное, что проигнорировал Е.Г. Корнилов, это идеология революционного народничества. В революционном движении 1870-х гг. не шла речь о культурной деятельности, целью было скорейшее разрушение существующего строя с его церковными, политическими, гражданско-бюрократическими, земскими и прочими учреждениями и установление социализма.

Не меньше возражений вызывает другое утверждение Е.Г. Корнилова о том, что земские служащие «часто действовали вопреки намерениям консервативно настроенного помещичьего большинства земских собраний», и поэтому «земской демократической интеллигенции принадлежит заслуга, как выдвижения, так и претворения в жизнь проектов организации медицинского и школьного дела, проведения статистических исследований»¹⁹. Такое утверждение можно было сделать, не зная или намеренно игнорируя действовавшее в то время законодательство. Распорядительная власть в земстве принадлежала земскому собранию, которое определяло численность служащих, их профессиональный состав, степень квалификации, размер заработной платы, характер и направление практической деятельности, формы ее организации. Ничто не препятствовало собранию, по ходатайству управы, уволить служащего, если деятельность его признавалась нежелательной. Другое дело, что земства прибегали к такой мере не часто. Самая крупная и едва ли не единственная, по свидетельству современников, серия сокращений земских служащих имела место в 1906-1907 гг., что было вызвано политическими и финансовыми причинами²⁰. Нужно признать правоту с В.А. Горнова, который пишет, что «стратегия земской деятельности разрабатывалась представителями «второго элемента» - земскими гласными», в то время как «третий элемент» претворял в жизнь меры по подъему культуры и быта народа²¹. Однако несмотря на ряд ошибочных выводов, сделанных

Е.Г. Корниловым, именно благодаря его многочисленным публикациям в советской историографии «получила прописку» история земской интеллигенции как самостоятельная исследовательская проблема.

Существенный вклад в освещение вопросов формирования и общественно-политической деятельности земской интеллигенции внесла Н.М. Пирумова . Она использовала комплекс разнообразных источников и сделала новые выводы и обобщения. Важнейшая особенность, дающая основание рассматривать земскую интеллигенцию как отдельную группу, по словам автора, заключалась в общественном характере ее профессиональной деятельности: «. эта группа интеллигенции не состояла на государственной службе». Историк отмечала, что профессиональные отряды земской интеллигенции возникли не одновременно: ранее всего, к концу 70-х гг., сложилось объединение земских врачей; к началу 80-х гг. - учителей, «после того как появились подготовленные земствами учительские кадры»; к середине 80-х гг. - статистиков. Н.М. Пирумова не считала всю земскую интеллигенцию априори революционной и на первый план в ее общественной и практической деятельности выдвигала культурничество. Общие выводы автора были эклектичны, на них сказались новые веяния периода перестройки и традиция советской исторической школы. С одной стороны, поддерживая известную антитезу, сформировавшуюся еще в либерально-демократических кругах дореволюционной России и противопоставляющую власть и интеллигенцию, Н.М. Пирумова писала, что вклад «третьего элемента» в общественную борьбу, состоял «в его действенной профессиональной работе в народе, приводившей к повышению грамотности, улучшающей медицинское обслуживание, содействующей росту сознания крестьян». С другой стороны, в духе марксизма-ленинизма, она заключала, что «земские служащие в массе своей оказались земству «посторонними», поскольку классовые интересы бессословной земской интеллигенции и земских гласных были различны»²³.

В социальном облике земского интеллигента для советских историков важнейшей была его политическая ориентация, которая ценилась неизмеримо выше профессионализма. Например, сложно представить, чтобы земские врачи, описанные в работах Е.Г. Корнилова, А.В. Ушакова, Г.С. Кузьминой, одновременно успешно лечили больных и в то же время занимались пропагандистской деятельностью и даже «принимали активное участие в рабочих и крестьянских выступлениях, а нередко и возглавляли их».

Согласно сформировавшейся в советской историографии концепции земская интеллигенция по своей политической направленности, как и демократическая интеллигенция в целом, занимала «промежуточное», неустойчивое положения и могла колебаться между революцией и реакцией. На разных исторических отрезках за нее вели борьбу народники, либералы, социал-демократы. В этой связи задача разработчиков темы состояла в том, чтобы показать закономерный переход основной массы земской интеллигенции на сторону социал-демократии и выявить многочисленные факты, которые бы это подтверждали. Для советских историков земский служащий либо «стоял на передовых позициях» и разделял революционное мировоззрение, меняя его согласно основным этапам освободительного движения (в 1870-е гг. революционно-народническое, в 1890-е - марксистское, начиная с 1900-х гг. - большевистское), либо проявлял несознательность, трусость, реформизм, являлся пессимистом и «много ораторствовал» . По мнению историков только «прогрессивную» земскую интеллигенцию отличали такие качества, как самоотверженность и бескорыстность в работе, высокое сознание своего долга, борьба за улучшение условий жизни трудящихся масс. Как будто земский врач, или учитель, веривший в Бога и почитавший царя, не мог быть честным, порядочным и самоотверженным тружеником. Но в советской историографии изучалась только та часть земских служащих, которая участвовала или гипотетически могла участвовать в оппозиционном движении, и на которую в свое время возлагали политические надежды большевики, все остальные участники событий рисовались реакционной массой. Выстраивание четкой линии от революционных народников к марксизму, сопровождалось снисходительным и даже негативным отношением к практическому народничеству и, тем более, либерализму, который объявлялся идеологией соглашательства и половинчатых мер.

Рассмотрение мировоззрения достаточно крупной общности людей являлась и является весьма сложной исследовательской задачей. Советские историки традиционно недооценивали значение идей в общественной жизни. Вместо изучения групповых представлений различных профессиональных отрядов земских служащих, и самоидентификации земской интеллигенции в целом, они сделали упор на определение ее численности, выяснение социального состава и материального положения. В исследованиях подчеркивалось, что именно эти факторы помогали уяснению причин тяготения земской интеллигенции к оппозиции. Недворянское происхождение и обездоленное материальное положение значительной части земской интеллигенции рассматривались, как важнейшие гарантии сочувствия делу революции. Согласно анализу основных профессиональных групп земских служащих, проведенному Е.Г. Корниловым, земская интеллигенция в своем большинстве «состояла из выходцев из семей мещан, мелких чиновников, сельского духовенства, крестьян», по подсчетам Н.М. Пирумовой выходцы из крестьян и мещан составляли 60 % служа- щих²⁶. Именно поэтому, считали историки, земская интеллигенция «нещадно эксплуатировалась капиталистами и царизмом», в то время как особенности труда и социальное происхождение делали ее близкой к простому народу. Общепризнанным стало признание за земской интеллигенцией демократизма, авторы указывали на ее постоянный и непосредственный контакт с народными массами. То, что земская интеллигенция была разделена внутри себя на страты, существенно отличавшиеся в социальном и имущественном отношении, учитывалось мало. Считалось, что всех земских служащих объединяло негативное отношение к самодержавию. В результате проблема того, как строились и видоизменялись отношения различных социальных групп внутри земской интеллигенции, оказалась наименее изученной советскими историками.

Типичными для советской методологии являлись и распространенные попытки развести результаты практической деятельности буржуазно-помещичьих земств и демократической земской интеллигенции. Так, историк медицины М.М. Левит писал: «Несмотря на то, что земская медицина развивалась в недрах земства, их ни в коем случае нельзя отождествлять» . Разумеется, что такая идеологическая установка препятствовала комплексному и всестороннему рассмотрению как успехов, так и просчетов в деятельности земских органов.

Проблема масштаба революционности и степени политической активности земской интеллигенции затрагивалась в трудах Е.Г. Корнилова, А.В. Ушакова, Н.М. Пирумовой, В.Р. Лейкиной-Свирской, Л.К. Ермана на общероссийском материале, в работах Т.П. Прокофьевой, К.К. Тарасова, Г.С. Кузьминой, Т.Н. Львовой, А.Н. Лиленковой - на региональном. Не обошли своим вниманием эти вопросы историки медицины - И.Д. Страшун, П.Е. Заблудовский, Л.О. Каневский, Л.Н. Карпов, М.М. Левит и статистики - А.И. Гозулов. Исследователи высказывали свое мнение по вопросу о степени участия земской интеллигенции в общественном движении в разные исторические отрезки времени.

Освещение политической активности земской интеллигенции в советской историографии имело свои особенности. Формами такой активности считались пропаганда и агитация среди крестьян, поддержка и участие в движении революционного народничества в 1870-е гг., постепенный переход на сторону социал-демократов, начиная с 1890-х гг. Важнейшими факторами, способствовавшими высокой политической активности земских служащих, считались крестьянские волнения и «хождение в народ» революционных народников в 1870-е гг., размах пролетарского движения и агитация большевиков в 1890-1900-е гг. Г.С. Кузьмина, А.В. Ушаков, К.К. Тарасов акцентировали внимание на фактах неоднократного обращения большевиков к земским служащим с листовками и прокламациями с целью вовлечения их в революционное движение на стороне пролетариата. Историки доказывали, что к началу первой русской революции методами партийной агитации удалось достичь перехода значительной части земского интеллигентского социума на сторону большевиков²⁸. Авторы утверждали, что влияние эсеровской идеологии на мировоззрение земской интеллигенции если и имело место, то было внешним, формальным и являлось следствием, как недостаточности работы большевиков, так и мелкобуржуазной психологии земских служащих.

Таким образом, за тридцать пять лет, прошедших после ХХ съезда КПСС, советские исследователи раскрыли отдельные аспекты истории формирования и становления основных профессиональных групп земской интеллигенции, их социальный состав и материальное положение. Историки осветили общественнополитическую, главным образом революционную деятельность земской интеллигенции, выяснили персоналии наиболее активных участников оппозиционного движения. Первые шаги были сделаны в воссоздании картины деятельности интеллигенции в регионах страны, в научный оборот были вовлечены новые материалы. Основными центрами разработки проблемы стали Москва, Поволжье и Урал. В то же время советская историография так и не смогла создать достоверную и всестороннюю картину истории земской интеллигенции. В работах, в основном, был охвачен период с момента создания земских учреждений до 1905 г., следовательно, история земской интеллигенции после первой русской революции оказалась не изученной. Исследования середины 1950 - конца 1980-х гг. представляют ценность лишь в плане анализа отдельных моментов истории земской интеллигенции, содержащихся в сочинениях историков той поры, требующих, однако, тщательной проверки и переосмысления с учетом новых данных. Что касается общей концептуальной оценки истории земской интеллигенции, данной в советской историографии, то она сохраняет свое значение в плане истории развития идей и представлений об одном из значимых отрядов русской интеллигенции.

Примечания

земской интеллигенция историография служащий

1 См.: Гармиза, В. В. Подготовка земской реформы 1864 г. / В. В. Гармиза. - М., 1957; Черныш, М. И. Развитие капитализма на Урале и Пермское земство / М. И. Черныш. - Пермь, 1959.

2 См.: Ленин, В. И. Третий элемент / В. И. Ленин // Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 5. - С. 327-335. (Статья была опубликована во внутреннем обозрении журнала «Заря», ₃1901.)

3 См.: Шефер, А. Л. Органы «самоуправления» царской России / А. Л. Шефер. - Куйбышев, 1939. - С. 32, 52, 54.

4 См.: Малиновский, Н. А. Народные учителя в революционном движении / Н. А. Малиновский. - М., 1922; Цветков, И. Л. К истории учительского движения в России / И. Л. Цветков // Учитель и революция. - М., 1925. - С. 153-178; Кауфман, А. А. Статистическая наука в России / А. А. Кауфман. - М., 1922; Воблый, К. Г. Статистика / К. Г. Воблый. - Киев, 1924; Лукомский, М. Я. Строительство рабочей медицины / М. Я. Лукомский. - М., 1925; Якобсон, С. А. История земской хирургии в Московской губернии / С. А. Якобсон. - М., 1930; Игумнов, С. Н. Очерк развития медицины в губерниях, вошедших в состав УССР, в Бессарабии и Крыму / С. Н. Игумнов. - Киев, 1940; Баткис, Г. А. Организация здравоохранения / Г. А. Баткис. - М., 1948; Писарев, Б. П. Из истории земской санитарной организации Московской губернии: дис. ... канд. мед. наук / Б. П. Писарев. - М., 1951.

5 См.: Аптекман, О. В. Общество «Земля и воля» 1970-х гг. / О. В. Аптекман. - Пг., 1924; Синегуб, С. С. Записки чайковца / С. С. Синегуб. - М.; Л., 1929; Белоконский, И. П. Дань времени. Воспоминания / И. П. Белоконский. - М., 1928; Варзар, В. Е. Воспоминая старого статистика / В. Е. Варзар. - Ростов н/Д., 1924; Веретенникова, А. И. Записки земского врача / А. И. Веретенникова // Новый мир. - 1956. - № 3. - С. 205232; Елпатьевский, С. Я. Воспоминания за пятьдесят лет / С. Я. Елпатьевский. - Л., 1929; Кибардин, Л. М. Полвека. Воспоминания старого врача / Л. М. Кибардин. - Ярославль, 1967; Красноперов, И. М. Записки разночинца / И. М. Красноперов. - М.; Л., 1929; Фигнер, В. Н. Запечатленный труд: в 2 т. / В. Н. Фигнер. - М., 1964; Филатова,

А. В. Воспоминания учительницы: 1874-1907 / А. В. Филатова. - М., 1929; Чарушин, Н. А. О далеком прошлом / Н. А. Чарушин. - М., 1926.

6 См.: Пекарский, Э. К. Отрывки из воспоминаний / Э. К. Пекарский // Каторга и ссылка. - 1924. - № 4. - С. 82-84; Никифорова-Манцева, О. А. М. В. Девель / О. А. Никифорова-Манцева // Каторга и ссылка. - 1927. - № 6. - С. 134-136; Мицкевич, С. И. Революционная Москва (1888-1905 гг.) / С. И. Мицкевич. - М., 1940; Мицкевич, С. И. Записки врача-общественника (1888-1918 гг.) / С. И. Мицкевич. - М.; Л., 1941; Семашко, Н. А. Избранные произведения / Н. А. Семашко. - М., 1956; Соловьев, 3. П. Пятидесятилетие земской медицины / 3. П. Соловьев // Вопр. здравоохранения. - М.; Л., 1940. - С. 17-28; Соловьев, 3. П. Здравоохранение в дореволюционной России / 3. П. Соловьев // Строительство советского здравоохранения. - М., 1932.

7 См.: Корнилов, Е. Г. Земская демократическая интеллигенция и ее участие в революционном движении 70-х гг. XIX в.: автореф. дис. . канд. ист. наук / Е. Г. Корнилов. - М., 1973. - С. 1-2.

8 Пирумова, Н. М. Земская интеллигенция и ее роль в общественной борьбе до начала XX в. / Н. М. Пирумова. - М., 1986. - С. 118.

9 Львова, Т. Н. Земская демократическая интеллигенция Московской губернии и ее участие в революционном движении 1870 - начала 1890-х гг. / Т. Н. Львова // Уч. зап. МГПИ. - М., 1965. - Т. 229. - С. 357. Замечания на статью см.: Пирумова, Н. М. Земская интеллигенция... - С. 102.

10 См.: Ерман, Л. К. Состав интеллигенции в России в конце XIX - начале ХХ века / Л. К. Ерман // История СССР. - 1963. - № 1. - С. 161-177; Ерман, Л. К. Интеллигенция в первой русской революции / Л. К. Ерман. - М., 1966; Ушаков, А. В. Революционное движение демократической интеллигенции в России (1895-1904 гг.) /

А. В. Ушаков. - М., 1976; Лейкина-Свирская, В. Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX в. / В. Р. Лейкина-Свирская. - М., 1971.

11 См.: Лейкина-Свирская, В. Р. Интеллигенция в России... - С. 18, 144, 159, 171, 255, 277.

12 См.: Кузьмина, Г. С. Медицинская интеллигенция Саратовской губернии в первой русской революции / Г. С. Кузьмина // История партийных организаций Поволжья.

13 Вып. 8. - Саратов, 1978. - С. 31-50; Тарасов, К. К. Народные учителя Тверской губернии в общественном и революционном движении перед первой российской революцией (1895-1904 гг.) / К. К. Тарасов // Революционное движение демократической интеллигенции России в период империализма: сб. науч. тр. - М., 1984. - С. 35-57.

14 См.: Ерман, Л. К. Состав интеллигенции. - С. 162-163, 165, 169.

15 См.: Ушаков, А. В. Революционное движение... - С. 5-6, 99-104.

16 См.: Львова, Т. Н. Земская демократическая интеллигенция. - С. 355-356.

17 Горнов, В. А. Историография истории земства России: отечественные исследования второй половины 1940-х - начала 1990-х гг. / В. А. Г орнов. - Рязань, 1997. - С. 43.

18 Корнилов, Е. Г. Земская демократическая интеллигенция... - С. 12.

19 Горнов, В. А. Историография истории земства... - С. 41.

20 Корнилов, Е. Г. Земская демократическая интеллигенция... - С. 13, 23; Корнилов, Е. Г. Земские статистки и служащие земских управ в революционном движении 70-х гг. XIX века / Е. Г. Корнилов // Общественно-политическая мысль и классовая борьба в России в XVIII-XIX вв. - Горький, 1973. - С. 101; Корнилов, Е. Г. Земские медики в революционном движении 70-х гг. XIX в. / Е. Г. Корнилов // Уч. зап. МГПИ. - М., 1971. - Т. 439. - С. 136.

21 См.: Веселовский, Б. Б. История земства за 40 лет. Т. IV. / Б. Б. Веселовский. - СПб., 1911. - С. 49, 63, 75.

22 Горнов, В. А. Историография истории земства России... - С. 42.

23 Пирумова, Н. М. Земские гласные и «третий элемент» // Пирумова, Н. М. Земское либеральное движение / Н. М. Пирумова. - М., 1977. - С. 74-127; Пирумова, Н. М. Земская интеллигенция в 70-е годы XIX в.: ист. зап. / Н. М. Пирумова. Т. 106. - М., 1981. - С. 127-169; Пирумова, Н. М. Земская интеллигенция и ее роль в общественной борьбе до начала XX в. / Н. М. Пирумова. - М., 1986; Пирумова, Н. М. Списки земских служащих конца XIX - начала ХХ в. / Н. М. Пирумова // Археогр. ежегодник. - М., 1981. - С. 110-122.

24 Пирумова, Н. М. Земская интеллигенция и ее роль в общественной борьбе до начала ХХ в. / Н. М. Пирумова. - М., 1986. - С. 63, 223, 234.

25 Кузьмина, Г. С. Медицинская интеллигенция Саратовской губернии в первой русской революции / Г. С. Кузьмина // История партийных организаций Поволжья. Вып. 8. - Саратов, 1978. - С. 37-38; Корнилов, Е. Г. Земские медики. - С. 136-153; Ушаков, А. В. Революционное движение... - С. 51.

26 См. характеристику земского врача-культурника И. И. Моллесона: Черныш, М. И. Развитие капитализма на Урале и Пермское земство / М. И. Черныш. - Пермь, 1959. ₂-₆ С. 219.

27 Корнилов, Е. Г. Земская демократическая интеллигенция. - С. 1; Пирумо- ва, Н. М. Земская интеллигенция... - С. 231.

28 Левит, М. М. Что сделала и чего не смогла сделать земская медицина: К 100-летию земской медицины / М. М. Левит // Совет. здравоохранение. - 1964. - № 7. - С. 66.

29 Кузьмина, Г. С. Медицинская интеллигенция... - С. 38; Ушаков, А. В. Революционное движение... - С. 101, 117; Тарасов, К. К. Народные учителя... - С. 53.

Размещено на Allbest.ru