Бородинское сражение

Итак, Жюно был отброшен войсками Багговута к Утицкому лесу. Не удалась и лобовая (седьмая по счету) атака на флеши войск Даву и Нея. Мало того, французы вновь были выбиты с курганной высоты. Понятовский, хотя и нейтрализовал Тучкова, сам тоже был нейтрализован.

Теперь Наполеон мог рассчитывать только на особую силу фронтального удара по флешам. К 11 часам 30 минутам он выставил против них 45 000 штыков и сабель Даву, Нея, Мюрата и 400 орудий. Багратион в это время имел 20 000 человек и 300 орудий. От Барклая-де Толли подходили к нему полки 4-го пехотного и 2-го кавалерийского корпусов.

Восьмая атака флешей превзошла по мощи все предыдущие. Четыре сотни французских орудий обрушились на флеши буквально море железа и огня. Защитники флешей не дрогнули. “Целые взводы падали разом, -- свидетельствовал Ф.-П. Сегюр. -- Было видно, как солдаты пытались сплотиться под этим ужасным огнем. Каждое мгновение смерть разъединяла их, но они снова смыкались по трупам, как бы попирая и саму смерть ногами”. Русская артиллерия старалась не уступить французской. “Действие с наших батарей, -- доносил Кутузову начальник артиллерии 2-й армии К.Ф. Левенштерн, -- было ужасно. Колонны (атакующих французов) приметно уменьшались, несмотря на подкрепления, одно за другим следующие; и чем более неприятель стремился, тем более увеличивалось число жертв”.

Штурмующие дивизии Даву и Нея рвались вперед, словно по приказу: “Теперь или никогда!” Впереди колонны Даву шли гренадеры 57-го полка, молча, с ружьями наперевес, не отстреливаясь, они бросились прямо на русские пушки. Сам Багратион, глядя на них, воскликнул: “Браво!”.

Атакующий порыв французов был так силен, что русские вновь уступили им флеши. Но Багратион считал, что и этот успех противника временным. Так же были настроены его солдаты, которые боготворили своего полководца и свято верили, что, пока “Багратион” жив, флеши останутся русскими. Не дав французам закрепиться на флешех, Багратион объединил 8-й корпус М.М. Борозина, 4-й кавалерийский корпус К.К. Сиверса и 2-ю кирасирскую дивизию И.М. Дуки в ударную линию колонн и сам повел ее в контратаку. В этот момент он был сражен осколком ядра, который раздробил ему голень (по одним сведениям; по другим -- берцовую кость) левой ноги.

Несколько мгновений Багратион силился превозмочь страшную боль и скрыть свою тайну от войск, чтобы не расстроить их, но, ослабев от потери крови, теряя сознание, стал падать с коня. Его успели подхватить, положить на землю. То, чего он опасался, во избежание чего пересиливал несколько секунд страшную боль, случилось: “В мгновение пронесся слух о его смерти, и войско невозможно было удержать от замешательства... одно общее чувство -- отчаяние! -- говорит участник битвы А.П. Ермолов. -- Около полудня (уже после исчезновения Багратиона) 2-я армия (то есть все левое крыло, бывшее в начальством Багратиона) была в таком состоянии, что некоторые части ее, не иначе, как отдаляя на выстрел, невозможно было привести в порядок”. Дело не только в том, что солдаты любили его, как никого из главнокомандующих ими в эту войну генералов, исключая Кутузова. Они, кроме того, еще и верили в его непобедимость. “Душа как будто отлетела от всего левого фланга после гибели этого человека”, -- говорят нам свидетели.

Контратака, начатая Багратионом, была отбита, причем выбыл из строя с тяжелой раной генерал Э.Ф. Сен-При -- начальник штаба 2-й армии.

В последнем донесение генерала Сен-При императору Александру взятие французами флешей и редутов тоже объясняется тяжкой раной Багратиона и исчезновение его, смертельно раненного, с поля.

Временно заменивший Багратиона Коновницын с боем отводил войска к Семеновской до прибытия Д.С. Дохтурова, принявший на себя командование левым флангом русский армии. Обозрев позицию, Дохтуров сел на барабан и заявил: “За нами Москва! Умирать всем, но не шагу назад!”

По наблюдениям Барклая-де-Толли, II армия, потеряв Багратиона, “была опрокинута и в величайшем расстройстве”. Это засвидетельствовал и Дохтуров: “По прибытии туда нашел я все в большом смятении”. Между тем французы ломились вперед, пытаясь довершить разгром русского левого фланга. Два кавалерийских корпуса -- Нансути с юга и Латур-Мобура с севера -- ударили по семеновской позиции русских. Три свежих гвардейских полка (Литовский, Измайловский и Финляндский), которые прислал из резерва сам Кутузов, героически отражали атаки французской конницы, давая Дохтурову возможность привести расстроенные войска в порядок. Правда, дивизия Фриана вновь, и теперь уже прочно, овладела Семеновской (сам Фриан был здесь ранен), но Дохтуров, отступив за Семеновскую не далее 1 км, закрепился на новом рубеже.

Мюрат, Ней и Даву, силы которых тоже были истощены, обратились к Наполеону за подкреплением для завершающего удара. Наполеон отказал. Он решил, что левое крыло русских уже непоправимо расстроено, направил свои главные усилия против центра русской позиции, чтобы прорвать его, и начать готовить решающую атаку Курганной высоты.

Ожесточение росло с каждым часом. “Еще не было случая, чтобы неприятельские позиции подвергались таким яростным и таким планомерным атакам и чтобы их отстаивали с таким упорством”, -- признавал Коленкур.

Левое крыло было сломлено. Багратион погиб. Кутузову доносили с разных пунктов битвы о тяжких потерях. Были убиты два генерала братья Тучковы, Букстевден, Кутайсов, Гончаков. Солдаты дрались с поразительной стойкостью и падали тысячами.

В результате больших потерь, понесенных в бою за Багратионовы флеши, французские войска уже не могли вести наступление в прежнем темпе. Теперь основой ударной силой стали не пехотные, а кавалерийские корпуса под командованием генералов Нансути и Латур-Мобура. Наполеон приказал атаковать им левое крыло русских, обойти его и отрезать войска находившиеся на Старой Смоленской дороге.

В первом часу дня начался бой за Семеновский овраг. Генерал Нансути с двумя кирасирскими и одной легкой кавалерийской дивизиями атаковал боевой порядок русских гвардейских полков. Французская кавалерия перешла через семеновский овраг, который южнее деревни был неглубоким, и бросилась на каре русских, построенное вдоль оврага с восточной его стороны. Но гвардейцы (Измайловский и литовский полки), подпустив врага на близкое расстояние, почти в упор расстреляли “железных” кирасир, как их называл Наполеон. Солдаты Литовского полка не раз бросались в штыки на неприятельскую кавалерию и при поддержке артиллеристов заставляли кирасир Нансути отступать за Семеновский овраг.

Генерал Коновницын в рапорте главнокомандующему сообщил об успешных действиях гвардейских полков. Он писал: “... полки Измайловский и Литовский в Достопамятном сражении 26 августа покрыли себя неоспоримою славою...”

Русские кирасирские полки (Орденский и Екатеринославский) завершили разгром тяжелой кавалерии французов. Они произвели несколько успешных атак против дивизии Сент-Жермена и вынудили ее отойти, очистив почти все поле перед оврагом. Один из эскадронов русских кирасир преследовал отступавших неприятельских кавалеристов до самого леса.

Одновременно с наступлением корпуса генерала Нансути две кавалерийские дивизии атаковали русские войска, расположенные около деревни Семеновское. Правая колонна французской кавалерии, атаковав войска 2-й гренадерской дивизии, быстро продвинулась за деревню Семеновское и оказалась в тылу у русских. Левую колонну составили полки легкой кавалерии, они перешли Семеновский овраг и атаковали войска 27-й пехотной дивизии. Но в этот момент на помощь русской пехоте подошли полки 1-й кирасирской дивизии и 4-го кавалерийского корпуса, которые решительно контратаковали противника и отбросили его за Семеновский овраг.

Таким образом, атаки значительных сил французской кавалерии, предпринятые после оставления русскими войсками флешей, не увенчались успехом. Позиция русских, занимавших высоты за Семеновским оврагом, оказалось прочной. Войска сохранили свой боевой порядок и высокий боевой дух. Становилось очевидным серьезное поражение французской армии, наступавшей главными силами на левом фланге русской позиции и сумевшей осуществить основную часть замысла Наполеона.

Итак, в течение первой половины боя неприятелю удалось захватить село Бородино и Семеновские флеши. После взятия флешей вторым центральным моментом Бородинского сражения стала борьба за так называемую курганную батарею, или батарею Раевского. После взятия деревни Бородино французами русские егеря выбили их, но затем сами были выбиты. Бородино осталось за французами, и тогда вице-король Италии Евгений перешел через реку Колочу и повел атаку на курганную батарею. Эта центральная батарея Раевского уже с 10 часов подвергалась ряду последовательных атак. В 1 часу дня Наполеон приказал возобновить атаку батареи Раевского, но неожиданный маневр Кутузова задержал эту атаку на два часа. Дело в том, что казачьи разъезды Платова разведали, что на левом берегу Колочи мало неприятельских войск. По приказанию Кутузова, Платов и Уваров переправились через Колочу, атаковали левый фланг неприятельских войск и отогнали врага к селу Беззубову. Этим и ограничился успех казаков, так как перейти плотину на реке Войне они не смогли. К тому же к реке уже спешили части, направленные Богарнэ.

В этот напряженный момент сражения в тылу наполеоновской армии началось замешательство. Когда Наполеону доложили о смятении на его левом фланге, он приостановил атаку на батарею Раевского и лично поскакал к реке Колоче. Тем временем Кутузов успел укрепить позицию, занимаемую батареей Раевского, свежими войсками. За батареей и левее ее были поставлены IV корпус и остатки VII корпуса; правее батареи и на ней самой -- VI корпус. Вовторой линии -- Преображенский и Семеновский полки, а за ними II и III кавалерийские корпуса.

Наполеон решил атаковать батарею с фронта и флангов одновременно. Первой ринулась неприятельская кирасирская дивизия Ватье под начальством Коленкура. Русской пехоте пришлось временно отойти. “После сильной канонады неприятель во многих колоннах атаковал высоту центра, опрокинул дивизию и овладел высотой и батареей, оную занимавшую”, -- писал Барклай-де-Толли.

Артиллеристы, открыв ожесточенный огонь, восстановили положение и заставили отступить неприятельских кирасиров. “Я отрядил два батальона вправо для обхода левого крыла неприятельского и еще правее выслал Оренбургский полк ударить на левый фланг неприятельской колонны. Я приказал всей находившейся на сем месте артиллерии действовать по оной же колонне. Все сии меры увенчаны желанным успехом: неприятель свергнут с высоты, артиллерия наша обратно отбита и все неуспевшие спасться бегством совершенно истреблены”.

Барклай-де-Толли, Изображение военных действий 1812 года

Тогда Наполеон под прикрытием атак кавалерии подвел пехоту вице-короля, а артиллерия усилила огонь.

Героическое сопротивление русских войск смутило Наполеона. Редуты были захвачены, левый фланг русских оттеснен, казалось, все преимущества были на стороне противника. Оставалось бросить свежие резервы и попытаться разбить русскую армию. Маршалы не раз посылали своих гонцов к Наполеону с просьбой ввести старую гвардию. Когда эти просьбы стали настойчивыми, Наполеон прискакал на Семеновские высоты, а оттуда на батарею Раевского. Перед ним лежали горы трупов, а вдали он увидел готовую к новому сражению русскую армию. И тогда он ответил маршалам: “Я не хочу истребить мою гвардию. За 800 лье от Парижа не жертвуют своим последним резервом”

К 5 часам дня натиск французских войск стал заметно ослабевать, лишь артиллерийская дуэль продолжалась с обеих сторон еще несколько часов.

Вместе с тем на Старой Смоленской дороге после длительного перерыва вновь начался упорный бой. Командир корпуса Понятовский, получив сообщение о захвате французскими войсками батареи Раевского, решил возобновить атаки на Утицкий курган. Вначале две колонны пехоты направились в обход правого фланга русских войск, расположившихся в районе кургана. Но их встретили сильным огнем и штыковым ударом полки 17-й дивизии, подошедшие Вильманстрадский и Минский полки 4-й дивизии и 500 ратников Московского ополчения. Противник не выдержал таких стремительных действий русских войск и отступил.

Почти одновременно с атакой правой колонны неприятельских войск значительные силы пехоты и кавалерии Понятовского обрушились на курган с левого фланга и тыла. Вначале русские войска успешно сопротивлялись, но вскоре Багговут, узнав, что армия отошла за Семеновский овраг, приказал оставить Утицкий курган, так как защита этого опорного пункта на крайнем левом фланге позиции теряла теперь всякий смысл. К тому же разрыв между войсками, защищавшими Семеновский овраг, и отрядом Багговута оказался довольно значительным, и противник мог отрезать войска, расположенные в этом районе, от главных сил русской армии. Генерал Багговут отвел свои войска по Старой Смоленской дороге и расположил их несколько восточнее Утицкого кургана, на возвышенности в верховье Семеновского ручья, примкнув к левому флангу II армии.

Выводы: Кто победил?

Наступал вечер. Величайшая битва всей наполеоновской эпопеи шла к концу, но как назвать этот конец? Это не было ясно ни Наполеону, ни маршалам. Они на своем веку видели столько настоящих, блистательных побед, как никто до них не видел, но как назвать победой то, что произошло только что в этот кровавый день 7 сентября? Бюллетень можно было написать какой угодно. Вот что писал, например, Наполеон императрице Марии-Луизе на другой день после битвы: “Мой добрый друг, я пишу тебе на поле Бородинской битвы, я вчера разбил русских. Вся их армия в 120 000 человек была тут. Сражение было жаркое: в два часа пополудни победа была наша. Я взял у них несколько тысяч пленных и 60 пушек. Их потеря может быть исчислена в 30 000 человек. У меня было много убитых и раненых”.

Но ведь никаких “тысяч пленных” Наполеон тут не взял: пленных было всего около 700 человек. А письма к Марии-Луизе были тоже своего рода маленькими “бюллетенями”, рассчитанные на широкую огласку, и церемониться с истиной в них так же приходилось, как и в больших бюллетенях.

Чувство победы решительно никем не ощущалось. Маршалы разговаривали между собой и были недовольны. Мюрат говорил, что не узнавал весь день императора. Ней говорил, что император забыл свое ремесло. С обеих сторон до вечера гремела артиллерия и продолжалось кровопролитие. Очевидцы не могли забыть бородинских ужасов. “ Трудно себе представить ожесточение обеих сторон в Бородинском сражении, -- говорит основанная на показаниях солдат и офицеров “ История лейбгвардии Московского полка”. -- Многие из сражавшихся бросали свое оружие, сцеплялись друг с другом, раздирали друг другу рты, душили один другого в тесных объятиях и вместе падали мертвыми. Артиллерия скакала по трупам. как по бревенчатой мостовой, втискивая трупы в землю, упитанную кровью. Многие батальоны так перемешались между собой, что в общей свалке нельзя было различить неприятеля от своих. Изувеченные люди и лошади лежали группами, раненые брели к перевязочным пунктам, покуда могли, а выбившись из сил, падали, но не на землю, а на трупы павших раньше. Чугун и железо отказывались служить мщению людей; раскаленные пушки не могли выдержать действия пороха и лопались с треском, поражая заряжавших их артиллеристов; ядра, с визгом ударяясь о землю, выбрасывали вверх кусты и взрывали поля, как плугом. Пороховые ящики взлетали на воздух. Крики командиров и вопли отчаяния на десяти разных языках заглушались пальбой и барабанным боем. Более нежели из тысячи пушек с обеих сторон сверкало пламя и гремел оглушительный гром, от которого дрожала земля на несколько верст. Батареи и укрепления переходили из рук в руки. Ужасное зрелище представляло тогда поле битвы. Над левым крылом нашей армии висело густое черное облако дыма, смешавшегося с парами крови; оно совершенно затмило свет. Солнце покрылось кровавой пеленой; перед центром пылало Бородино, облитое огнем, а правый фланг был ярко освещен лучами солнца. В одно и то же время взорам представлялись день, вечер и ночь”. Ветеран Наполеоновских войн генерал Ж. Рапп выразился с солдатской прямотой: “Мне еще не доводилось видеть такой резни”. “На всей нашей линии кипело ужасное побоище, -- вспоминает адъютант Барклая-де-Толли, будущий декабрист А. Н. Муравьев. -- Бой пехотный, ручной, на штыках, кавалерийские атаки, кавалерийский огонь... так что выстрелы из орудий не прекращались во весь день ни на минуту. Убитые и раненые падали с обеих сторон, по ним скакали орудия и кавалерия и давили раненых; груды, горы убитых лежали на пространстве четырех верст”.

Но русские не думали не только бежать, но и отступать. Русская армия, половина которой осталась лежать на Бородинском поле, и не чувствовала и не признавала себя побежденной, как не чувствовал и не признавал этого и ее полководец.

Проиграв впервые за свою полководческую деятельность генеральное сражение, Наполеон признал это впоследствии, заявив: “Русские стяжали право быть непобедимыми... из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвою выказано (французами) наиболее доблести и одержан наименьший успех”.

Сам Кутузов спустя несколько дней после сражения написал своей жене: “Я, слава богу, здоров, мой друг, и не побит, а выиграл баталию над Бонапартом”.

Широко бытует мнение, что “не Наполеон, а Кутузов диктовал условия” Бородинской битвы, причем Кутузову ставиться в заслугу даже тот факт, что он почти весь день провел на одном месте, за линией своих резервов, тогда как Наполеон именно потому, что “стремился лично обозревать поле сражения и в критические моменты сам направлялся к месту возникновения опастности”, якобы “ терял инициативу”, “подчинялся направляющей сражение воле Кутузова”. Факты говорят о другом: Наполеон диктовал ход сражения, атакуя все, что хотел и как хотел, а Кутузов только отражал его атаки, перебрасывая свои войска из тех мест, где не было прямой опасности, в те места, которые подвергались атакам.

Бородино иногда сравнивали с битвой при Прейсиш-Эйлау. Черты внешнего сходства были лишь в том, что, как и при Эйлау, по окончании Бородинского сражения каждая из сторон считала себя победительницей. Но на этом, пожалуй, внешнее сходство между двумя сражениями кончалось. Различия были не только в том, что руководство русской армии на Бородинском поле было в руках крупнейшего после Суворова русского полководца -- мудрого и многоопытного М.И. Кутузова, а под Эйлау армией командовал несопоставимый с ним Бенигсен, различие было и не в масштабах битвы и тех последствиях, которые они имели для последующего хода событий. Различие было прежде всего в историческом значении этих сражений.

Эйлау в конечном счете осталось эпизодическим крупным сражением, не давшим Наполеону победы и не изменившим даже хода кампании 1807 года; оно не оказало влияния на последующую судьбу наполеоновской империи. Бородино было переломным сражением, битвой великого исторического значения. 7 сентября на берегах Колочи переломилась судьба Наполеона, судьба империи, судьба народов Европы.

“Наполеон испытывал, -- писал Л.Н. Толстой, -- тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, -- а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным”.

Существуют различные мнения о том кто же все-таки победил в этой битве, многие историки спорят по этим вопросах в своих книгах. Я считаю, что в Бородинском сражении в материальном смысле победил Наполеон, так как у него осталось больше, в процентном отношении, войск. Но эта победа была Пирровой -- он не смог сломить дух русской армии, дух русского народа. Как никто и никогда не смог его сломить: ни татаро-монголы, ни поляки, ни Гитлер. И даже когда русские несли поражение, они выходили из боя победителями. Бородинская битва была великая моральная победа русских.

Список использованной литературы:

1. “На поле Бородинском” Л.П. Богданов. Москва, Военное издательство,1987.

2. “1812 год” Е.В. Тарле. Москва, издательство ”Пресса”, 1994.

3. “Народное ополчение в отечественной войне 1812 года” В. Бабкин. Москва, Издательство ”социально-экономической литературы”, 1962.

4. “Гибель наполеоновской армии” П.А. Жилин. Москва, издательство “Наука”, 1974.

5. “1812 -- великий год России” Н.А. Троицкий. Москва, издательство “Мысль”, 1988.

6. “Изгнание Наполеона” Ф.А. Гарин. Московский рабочий 1948.

7. “Наполеон Бонапарт” А.З. Манфред. Москва, издательство “Мысль”, 1971.

Размещено на Allbest.ru