Джон Лоу

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

1. Биография Джона Лоу

2. Финансовая деятельность Лоу

3. Общая характеристика «системы Лоу»

Литература

1. Биография Джона Лоу

Джон Ло родился в Эдинбурге в семье золотых дел мастера и банкира Уильяма Ло. Мальчику было 14 лет, когда его отец умер, оставив ему огромное наследство. В 20 лет он переселился в Лондон, где окончательно прокутил состояние, доставшееся ему в наследство, и наделал массу долгов. Чтобы рассчитаться с кредиторами, Ло был вынужден продать родовое имение Лористон. Вскоре Джон за убийство на дуэли графа Уилсона был заключён в тюрьму, откуда бежал.

Сначала Джон Ло перебрался в Амстердам, где поступил секретарём к английскому регенту, чтобы ознакомиться с условиями торговли и кредита. Потом он отправился в Италию, где изучал организацию банковского дела в Риме, Венеции, Флоренции и Неаполе. Везение в картах позволило Ло вести роскошный образ жизни и сблизиться с первыми лицами европейских монархий. Эти связи он использовал, чтобы продвигать свои финансовые проекты. Ему все отказывали, пугаясь масштабности мер, предлагаемых Ло.

Вернувшись в Шотландию, в 1705 году Ло предложил местному парламенту два проекта: один был посвящён реформированию торговли, а второй -- реформированию денежного обращения. Однако эти проекты также были отвергнуты большинством членов парламента, хотя некоторые влиятельные лица государства, такие, как герцог Аргайл и др., поддерживали инициативы Ло.

В начале 1708 года Ло отправился во Францию, где благодаря своему игровому таланту привлёк к себе повышенное внимание первых лиц государства, в частности герцога Орлеанского. Но по настоянию генерал-лейтенанта полиции д'Арженсона (1652-1721) Джон Ло был выселен за пределы Франции под предлогом, что тот слишком искусен в играх, приносящих ему большие деньги.

Покинув Париж, Ло посетил ряд итальянских и немецких городов, где выступал с теми же финансовыми инициативами, которые не заинтересовали князей. После заключения Утрехтского мира Джон Ло вернулся в Париж, где вскоре умер Людовик XIV. Регентом короля Людовика XV становится Филипп Орлеанский, покровительствовавший Джону Ло. В Пале-Рояле хорошо приняли Ло, а через некоторое время он получил французское подданство. Во Франции его фамилия в XVIII в. произносилась как Лас (под влиянием шотландского варианта фамилии Laws с конечным притяжательным -s).

С этого момента, пользуясь поддержкой герцога Орлеанского, Джон Ло приступил к реализации своих финансовых и торговых проектов. В 1716 году был организован Banque gйnйrale, а в 1717 году создана международная компания. В 1718 году банк был преобразован в государственный (тогда же Ло стал министром финансов Франции). Банк выпускал бумажные деньги, не обеспеченные золотом и серебром [1] (по мнению Ло, это могло способствовать деловой активности и обогащению нации). Спекулятивный ажиотаж на акциях компании, вызванный чрезмернойэмиссией банковских билетов, и неразумная дивидендная политика привели в конце 1720 года к ликвидации всех инициатив, предложенных Джоном Ло. Джон Ло был вынужден бежать из Франции. Он поселился в Генуе. Ло надеялся в скором времени вернуться во Францию, но его планам не суждено было сбыться. В декабре 1723 года умер Филипп Орлеанский, а начавший самостоятельное правление Людовик XV не был заинтересован в планах Ло.

Умер Джон Ло в 1729 году в Венеции. Был похоронен в церкви Сан-Джеминьяно на площади Сан Марко. Когда церковь была разрушена во время наполеоновской оккупации Венеции, его прах был перенесён в церковь Сан-Моизе, где и нашёл окончательное пристанище под одной из плит у входа в церковь. Переносу праха способствовал то, что военным комендантом Венеции во время разрушения церкви Сан-Джеминьяно был один из правнуков Джона Ло, который и предпринял действия для перезахоронения останков своего знаменитого предка.

2. Финансовая деятельность Лоу

финансовый джон лоу банк

Утверждение о том, что талантливый человек талантлив во всем, еще в XVII веке, давшем миру Джона Лоу, считалось «locus communis» - «общим местом». Но что поделаешь, если столь банальная истина является лучшей характеристикой Beau Law, щеголя Лоу, как называли его друзья. Есть, правда, и другой трюизм: «Удачливый человек - удачлив во всем», который тоже в полной мере можно отнести к этому удивительному шотландцу, вошедшему в жизнь блестящим повесой, прожившим ее министром финансов самой могущественной страны континентальной Европы, и закончившим свой путь в изгнании, под градом очных и заочных проклятий.

Но поначалу Джону страшно везло. Ему везло в отношениях с женщинами - его любили красавицы. Он был сказочно удачлив за ломберным столом и при игре в кости. Ему повезло даже на дуэли, когда убили не его, а убил он. Сомнительное везение, конечно, но смертную казнь ему заменили тюрьмой, из которой ему посчастливилось бежать, спрыгнув с 30-футовой высоты, лишь немного повредив ногу. Однако Джон Лоу остался в истории не просто как удачливый бретер и картежник, а финансист и предприниматель, на века опередивший свое время. История умалчивает о том, почему этого прирожденного счастливчика с ранней юности привлекал мир финансов, но то, что он чувствовал себя в нем, как рыба в воде, признают и критики, и поклонники его своеобразных талантов.

Родина Лоу - Шотландия, в полном соответствии с истиной, гласящей, что «пророка нет в отечестве своем», его монетарные теории не приняла. А зря. Он первым выдвинул идею о том, что настоящие деньги - это вовсе не тяжелые кругляшки из благородных металлов, а формально ничего не стоящие кредитные бумаги, выпускаемые банком в соответствии с потребностями королевства. Лоу оказался пророком, заявив однажды, что «использование банков - лучший способ для увеличения количества денег». Именно эта мысль нашла самый живой отклик во Франции, изнывавшей под бременем долгов, оставленных ей Людовиком XIV, королем-солнцем. В Париже Лоу очутился вместе с красавицей англичанкой Катрин Сеньер, сбежавшей от опостылевшего мужа, чтобы участвовать во всех рискованных операциях Джона. И удивительно, но этим иностранцам, пусть и обладающим острым умом, искрометным юмором, и изысканными манерами, в два года удалось стать самыми доверенными людьми первого лица Франции - могущественного регента Филиппа Орлеанского.

Герцог дал Джону на откуп всю финансово-кредитную систему страны и не пожалел. Поначалу не пожалел… Никто иной как Джон Лоу создает первое в мире полноценное акционерное кредитное учреждение - Всеобщий Банк, который начал выпускать банкноты, по сути, представляющие бессрочные долговые обязательства. Они очень быстро пробрели такую популярность, что, вопреки всякой галльской логике, показались скуповатым французам предпочтительнее серебряных и золотых монет. Лоу удалось выкупить чудовищные королевские долги Франции. При нем не просто оживились торговля и производство в государстве, разоренном бесшабашным Людовиком XIV, твердо уверенным, что государство - это он сам и ничто более. При Лоу королевство вступило в пору подлинного процветания. Но это стало и началом самой большой финансово-политической авантюры Джона Лоу, и его личностным крахом как крупнейшего европейского дельца.

Бывшему бретеру и игроку однажды стало невыносимо тесно в его собственном дворце генерального контролера Франции, и он создал новое гигантское предприятие - «Компанию Двух Индий». Планы грандиозные - колонизация долины реки Миссисипи, принадлежавшей в то время Франции. Кстати, именно Лоу заложил город, назвав его в честь своего патрона, - Новым Орлеаном. Как мы знаем, спустя века, самый необычный город США почти мистически повторил судьбу своего основателя. «Компания Двух Индий», на деле, быстро превратилась в столь хорошо знакомую нам финансовую пирамиду. Правда, в отличие от печально знаменитой МММ или нашего доморощенного общества «Вахид», Джон Лоу действовал куда с большим размахом и фантазией. Объединив капиталы Компании и Всеобщего Банка, он начал выпуск акций, которые реализовывал за банкноты. Те самые бумажные деньги, которые сам же печатал в огромных количествах. Но акции должны были быть привлекательными в глазах французов, и здесь Лоу оказался неподражаемым, став первым, а, может быть, и до сих пор лучшим, пиарщиком мира.

Явно ощущался недостаток добровольных переселенцев в Америку, но хитрый шотландец партиями отправлял туда воров, бродяг, проституток, вообще, лиц неблагонадежных и сомнительных. Иезуиты, мечтавшие обратить в католичество индейцев, видимо, ехали сами. Однако индейцы, раздраженные иезуитами и шумными гостями, устраивавшими на них веселые облавы, оказались вовсе не радушными хозяевами. В ответ они с энтузиазмом принялись снимать скальпы с белых поселенцев, но Лоу было все нипочем. Именно он стал автором одного из самых живучих мифов, растиражированным им же через его чудо полиграфии - красочные буклеты: дикари - сущие дети, на лицо ужасные, но добрые внутри, готовы за безделушки отдать белому человеку и золото, и табак, и пряности. Силой своего воображения Лоу превратил два десятка старых торговых каравелл в огромный флот компании, уже везущий в метрополию золото и драгоценные камни, серебро и даже почему-то шелк. Наверное, действительно, что-то напутал с Индиями. Но не это главное. В ХХ веке многие из нас поверили своим, в общем-то, недалеким создателям «пирамид», приняв «мовродиевки» или членские книжки общества «Вахид» за ценные бумаги.

Что же тогда требовать от людей XVIII века? Тем более, что Лоу был по-своему гениален. Не поверил один человек. Принц Конде. Однажды он приехал в правление компании с мешками «двуиндийских» акций и потребовал обменять их на полновесное золото. Кто же откажет венценосной особе? Говорят, из здания правления принц вывозил золото телегами. За принцем побежали и знатные, и не очень знатные держатели акций. «Sic transit gloria idea! - Так проходит слава идеи!», - воскликнул бы кто-нибудь из античных ораторов или поэтов. Трест лопнул, акции превратились в бумажки, а сами бумажные деньги потеряли ѕ своей стоимости. Так что, Франция смело может оспаривать у США право на звание «родины Великой Депрессии». Все безусловные достижения Лоу были мгновенно забыты, его реформы - перечеркнуты, страна вернулась к средневековому денежному обращению золотом, а общество забилось в истерике, проявив редкую солидарность: все требовали смерти Джона Лоу.

Шотландец просил у Филиппа полтора года на завершение колонизации, но герцог Орлеанский, и тогда не потерявший веру в своего любимца, мог дать ему только несколько суток на побег из Парижа. Они оба верили, что Джон сумеет со временем вернуться, но скоро Филипп скончался от удара, предоставив мгновенно разоренного Лоу самому себе. Новые короли Людовик XV, а потом и Людовик XVI ничего не хотели менять, любили свои золотые луидоры и, как черт ладана, чурались любых новаций в финансовой сфере. Чем это закончилось - хорошо известно. Последнего из Капетов, Людовика XVI палач Самсон гильотинировал к вящей радости революционных парижан. Произошло это за двадцать лет до появления нового поколения французских ценных бумаг и через полвека после кончины в Венеции Джона Лоу, слывшего когда-то самым везучим человеком на свете…

3. Общая характеристика «системы Лоу»

Начало было положено основанием привилегированного, позднее королевского банка, к которому мы еще возвратимся. Свои дальнейшие планы Ло, по-видимому, не поверил и регенту. Передают, правда, что после их первого совещания Филипп Орлеанский, восхищенный блестящими видами на будущее, которые развернул перед ним Ло, воскликнул: "Если Бог вас послал, то оставайтесь; если же дьявол, то не уходите". Этот анекдот, хотя и не лишенный правдоподобия, вероятно, не более, как удачная выдумка. В письмах к регенту, еще предшествовавших основанию банка, Ло говорит только в общих чертах о другом "деле", которое он позднее приведет в исполнение и которое "удивит Европу переменами, произведенными к благу Франции, -- переменами, более значительными, чем вызванные открытием Индии или введением кредита". Но Ло воздерживается от дальнейшего изложения дела и просит даже о разрешении не говорить о способе приведения в исполнение банкового плана.

Пытались заглянуть глубже. Ставили вопрос: определился ли в уме Ло весь ход его операций еще в начале его деятельности или же, увлекаемый успехом и силой обстоятельств, он только впоследствии отважился на более смелые действия и более широкие предприятия? Другими словами: хотел ли Ло осуществить ряд идей или только предпринять ряд опытов? Современное ему общественное мнение, по-видимому, не имело на этот счет сомнений. Оно поспешило обозначить словом Система Ло его намерения и его деятельность. История в общем одобрила это название. Но мы не знаем, дано ли оно самим Ло? В его первых мемуарах и письмах мы, насколько помним, не встречали этого слова. Несомненно, что Ло отнюдь не отклонил этого характеристичного и лестного названия, выставляющего его многоразличные операции как нечто целое, проникнутое высшими общими основаниями. В начале его первого "письма в Mercure de France" (февраль 1720 г.) мы читаем, между прочим: "Я вижу с удовольствием, что и вы даете этому делу название Системы, которое, может быть, ни одно государство не применяло еще к своей финансовой организации. В самом деле, между тем как эта организация, даже доведенная до высокой степени совершенства великими министрами, составляет лишь лучший распорядок в деле прихода и расхода, тут следует ряд идей, поддерживающих друг друга и выдвигающих все яснее принцип, из которого они вытекают"...

Поэтому можно согласиться только с большими оговорками с одним из новейших биографов шотландского финансиста, А. Кошю (Cochut), выражающегося более остроумно, нежели правдиво: "обновитель, прославившийся своей Системой, в сущности никогда не имел системы". Конечно, справедливо, что "он нигде не изложил теории, на которую можно было бы смотреть, как на полное и точное выражение его убеждений"; правильно и дальнейшее замечание Кошю: "Ло не был теоретиком, а эмпириком. Многие явления, объясненные и систематизированные позднее светилами политической экономии, Ло уловил, благодаря подвижному, изобретательному уму, редкому дару наблюдения и необыкновенной проницательности, но он никогда не отличался бескорыстной любознательностью, любовью к отвлеченной истине, свойственной философу". Это не дает никоим образом права считать Ло простым "faseur", хотя бы и высшего разряда, наделенным "превосходством неоспоримой гениальности"; затем вовсе нельзя утверждать, что только после падения Ло "общество убедилось в том, что он действовал согласно установленной доктрине и подобрало из его статей ряд аксиом, в которых нашло принцип, обусловливавший его действия".

В этом слишком крайнем воззрении заключается понятная и не совсем безосновательная реакция против преувеличений в противоположном направлении: слово система часто употреблялось позднее в высшем и более притязательном смысле, чем самим Ло и его современниками. От Кольбера (который тоже имел свою систему!) до Ло прошло 30 лет. В продолжении всего этого времени, ознаменованного деятельностью финансовых контролеров: Поншартрэна, Шамильяра и Демарэ, в государственном и хозяйственном управлении Франции не замечается ни малейшего признака принципа, руководящих идей, последовательности. Как мы уже раньше заметили, жили со дня на день; взимали сборы везде и всякими способами, ежемесячно обращались то к тем, то к другим вспомогательным и крайним средствам и почти никогда не выходили из дилеммы насилия и обмана. Намерения и деятельность Ло стояли неизмеримо выше, чем этот эмпиризм самого низкого сорта; у Ло были идеи, которые он хотел осуществить, план, который он старался выполнить, и, наконец, его стремления не ограничивались одним настоящим. В сравнении с предыдущей пагубной сумятицей, в подобной деятельности можно было, конечно, усмотреть систему, но все же в ней нельзя было признать того внутреннего единства, того гармонического сочетания, той строгой последовательности, которых мы потребовали бы ныне от государственного деятеля, имеющего притязание на славу изобретения и осуществления системы.

Следует ли нам после этой более скромной характеристики Системы говорить, что мы не видим в шотландце апостола, каким намеревались его изобразить в новейшее время? Луи Блану хотелось видеть в нем предшественника социалистических финансовых чудодеев нашей эпохи. Стремления Ло были направлены, главным образом, к освобождению неимущих от гнета имущественного неравенства, от "тирании капитала". Бумажные деньги должны были низшим классам оказать ту услугу, которую другие сословия извлекают из обладания благородными металлами и другими реальными богатствами. Эпоха равенства должна была начаться с равноправия у кассы банка; освобождение же масс -- с улучшения их финансового положения; это же улучшение предполагалось провести созданием новых богатств, предназначавшихся преимущественно "обездоленным" классам. Когда мы позднее увидим Ло "за делом", то ясно скажется, насколько он заслуживает этого демократического возвеличения. Поражает прежде всего то, что он сам нигде не заявляет на него притязаний. В продолжение его пятилетней активной финансовой деятельности (1716--1721) и двадцатишестилетней литературной, хотя бы и случайной (1701-1724), он ни разу не выставляет этой демократической стороны своего дела. Однако, он мастерски умел описывать самыми блестящими красками, часто с зазывающим красноречием рекламы, те преимущества, которые сулило его дело регенту, государству, торговле и промышленности.

Джон Ло не принадлежал к тем людям, которые боятся высказать оригинальную мысль или новый взгляд на вещи. Его молчание, казалось бы, тем более непонятнее, что именно для этой идеи время было крайне благоприятно, так как, действительно, при регентстве, -- как правильно выставляет на вид Луи Блан, -- стали преобладать народные элементы. Впрочем, Баугильбер, Вобан и Фенелон изобразили уже с такой живостью и силой страдания низших классов, что Ло, без сомнения, возвысил бы значение и привлекательность своих планов, если бы доказал или хотя бы только намекнул, что они признаны или пригодны для устранения народной нищеты. Откуда же и зачем это упорное молчание, если бы он имел подобную мысль, или если бы она действительно была началом, отличавшим его творение?

Только в одном случае Ло выражается в духе историка революции, а именно в письмах, помещенных им в выпусках Mercure de France с февраля по апрель. Раздраженный против realiseurs, подрывавших его дело после того, как они на нем нажились, он ополчается против последних с необычной горячностью и к числу отчаянных средств, которыми он хочет побороть или наказать новых миллионеров, относится также подстрекательство бедняков против богачей. Это социалистическое настроение мимолетно; в последующих защитительных статьях оно отсутствует точно так же, как и в том, что Ло обнародовал перед периодом своего блеска и после него. Так что, в сущности, Луи Блан черпает всю "Философию системы" исключительно из газетных статей Ло, которые были наименее обдуманы и написаны под влиянием видимого раздражения016.

Мы же, однако, не можем признать Ло не только социально-демократическим апостолом, но и утопистом, каковым хотели его выставить более умеренные поклонники. "Ло, -- по словам одного французского критика и экономиста, -- ставил своей целью успех идеи, а не свое личное счастье. С самого начала он вложил в дело часть своего личного состояния; позднее он рискнул всем и все потерял, служа идее, проекту осуществления общественного кредитного предприятия. Сила убеждения и бескорыстие цели, бесспорно, доказываются тем, что, будучи вдвойне миллионером, Ло рискнул и пожертвовал своим состоянием, тогда как ничто к этому его не побуждало. Ло был в восемнадцатом столетии более королем утопии, чем королем ажиотажа"... Портрет сильно польщен и забыты две несоответствующие ему черты. Во-первых, Ло, действительно, вложил полмиллиона при основании банка, но это был только вклад, который он надеялся вернуть с крупным барышом. На подобные утопии вполне способны и финансисты нашего времени, признаваемого себялюбивым и материальным; менее же всего они могут возбудить удивление или вызвать восхищение человеком, обратившим в продолжение 20 лет игру в ремесло, почти в цель своей жизни. В тот же момент, когда рухнувшая Система погребла под своими бумажными развалинами сотни людей, мнивших себя накануне миллионерами, а проснувшихся нищими и распространила всеобщее бедствие по всей стране, Ло был еще счастливым обладателем многих великолепных дворцов в Париже и нескольких прекрасных поместий в провинции. Он приобрел их во время Системы и главным образом на счет барышей, извлеченных им из Системы, -- так как уплаченная за эти богатства цена раз в десять превышала его первоначальное состояние.

Правда, что он покинул Францию без всяких средств, но это произошло не вследствие его самопожертвования и бескорыстия, а от излишней самонадеянности: он думал во Франции прочно основать свою будущность и свое благосостояние и поэтому он, вместо того, чтобы отослать свои деньги за границу, купил недвижимую собственность, которую и конфисковали. Это доказывает только, что в своих частных делах он мог ошибиться в расчете, но мы напрасно будем искать здесь утописта, жертвующего ради идеи всем своим состоянием.

Вследствие этого мы не считаем Ло ни простым прожектером, до чего его низводит Кошю, ни социально-демократический апостолом, каковым хотел бы его представить Луи Блан, а вместе с тем мы оспариваем и среднее мнение, признающее в нем утописта в лучшем значении слова, как это полагает Бодрильяр. Вот что мы находим нужным заявить с самого начала для определения нашей точки зрения. Пока мы можем высказать только этот отрицательный приговор; лишь в последовательном развитии настоящего очерка окажется возможным положительно определить: кто был Ло, чего Ло хотел и чего он достиг. С этой целью мы должны рассмотреть его сочинения и его деятельность в их взаимном соотношении и подвести итоги. Так как мы верим в существование системы -- в какой именно мере, это выяснится позднее, -- то мы, понятно, прежде всего, у самого Ло будем искать разъяснения руководивших им начал.

Литература

1. Горн. Джон Ло. Опыт исследования истории финансов / Пер. с нем. И. Шипова, с предисловием Н. Х. Бунге. СПб., 1895.

2. Интернет источник: http://www.peoples.ru/undertake/finans/john_law/

3. Ло, Джон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). -- СПб., 1890--1907.

4. Интернет источник: http://uptothetop.biz/istorii-uspekha/dzhon-lou-finansovii-prorok-ili-otpetii-moshennik.html

Размещено на Allbest.ru