Петр I и его сподвижники

Границы возможного в усилиях Толстого предотвратить нападение Османской империи на Россию тоже оказались не беспредельными, и ни какие дары и старания Петра Андреевича не могли отвести эту угрозу в 1710 году, когда султан объявил-таки ей войну. Сказанное, понятно, нисколько не умаляет значение дипломатических дарований Толстого.

В 1703 году, когда Крымское ханство требовало от Османцев объявления войны России султан, не пожелавший разрывать мир с Россией, отстранил от власти воинственного крымского хана. Для приведения крымцев в повиновение была отправлена огромная армия. Но визирь отправил янычар не для усмирения татар, а на соединение с ними, чтобы совместно выступить против России. Толстой нашел лазейку к султану и сообщил ему о намерениях визиря, тем самым Петр Андреевич спас Россию от нападения турок. Это была проба сил Толстого на дипломатическом поприще. Она завершилась его блистательной победой.

Новая напряженность в работе посла возникла в марте 1707 года, когда крымский хан, с поддержки французского посла, пытался помочь Станиславу Мщинскому, напасть на Россию. Но и в этом инциденте Петр Андреевич одержал верх.

Он нашел способ вручить султану письмо с опровержением доводов посланий двух королей Карла XII и Станислава Лещинского и разоблачением интриг крымского хана и французского посла. Царь по достоинству оценил успех своего посла. 20 мая 1707 года Петр Андреевич получил письмо Г. И. Головкина с извещением о пожаловании ему "за усердную службу и труды" вотчины. Высокая оценка Петром деятельности Толстого придала ему сил и уверенности в себе.

В июле этого же года опять ситуация обострилась в столицу прибыл эмиссар от шведов и поляков с письменными и устными предложениями, но Толстому удалось благодаря продажности османских правителей, перехитрить его, и тот был выслан из Османской империи.

В начале 1708 года Толстой получил из Москвы пакет с тремя документами: копией письма гетмана Мазепы, сопроводительным письмом Головкина, с выражением недовольства службой посла, и царским указом. В Москве считали, что получаемая от Толстого информация не отражала истинного положения дел в Стамбуле. Мазепа в своём письме приводил доводы, что Османцы собираются напасть на Россию. Но в тоже время Петр Андреевич заверял Москву, что всё в порядке. Толстой методично, шаг за шагом опровергал утверждение Мазепы от первого до последнего. Этот эпизод высвечивает ещё одну черту характера Петр Андреевич мужество в защите собственного мнения. Недоразумение было устранено. Толстой продолжал доносить об отсутствии признаков подготовки к войне. В 1708 году деятельность Петр Андреевич внесла вклад в сохранение мира на южных рубежах в то время, когда страна остро нуждалась в мире: шведы колесили по земле Украины, и в любой момент, объединившись с татарами и турками, могли обрушиться на русскую землю.

Османцы осознавали, что Пётр, одолев шведов, двинет свою армию против них. Поэтому турки исподволь мобилизовали свои ресурсы и проявили глубокую заинтересованность в затягивании Северной войны. Пока Петр Андреевич удерживал султанский двор от вступления в войну и действовал так успешно, что удостоился новой похвалы царя, шведская армия была разгромлена под стенами Полтавы. С августа 1709 года в русско-османских отношениях наступил новый этап. В донесениях Толстого появились тревожные вести об интенсивной подготовке империи к войне.

Во второй половине 1709 года османы с большей готовностью внимали мифу шведского короля о существовании 50-тысячной армии и нелепым заявлениям обанкротившегося гетмана о поддержки украинским народом его предательских начинаний, чем призывам посла России соблюдать "мир и любовь". Но на сей раз, к декабрю 1709 года, Петр Андреевич удалось установить мир. Подтверждением взаимного доверия служили также согласованные условия выдворения из владений султана шведского короля. Через 10 месяцев победу торжествовали недруги России. Первым симптомом возникновения напряженности была смена визиря. В наспех написанном письме в ожидании, что с минуты на минуту в покои ворвутся янычары, Петр Андреевич извещал: "... и я, чаю, что уж больши не взмогу писать". Главная новость, которую посол спешил сообщить русскому правительству, состояла в том, что султан принял решение "войну с нами начать ныне через татар, а весною всеми турецкими силами". Итак, войны, в конечном счете, избежать не удалось. Но уже то обстоятельство, что русско-османский конфликт разразился после Полтавы и блистательных побед в Прибалтике, а не до них, само по себе уменьшило испытания, выпавшие на долю России. Этим наша страна в известной мере обязана усердию Петра Андреевича Толстого. Сохранение мира было главной, но не единственной задачей русского посла в Стамбуле. Второе поручение царя, по своей значимости намного уступавшее первому, заключалось в установлении торговых отношений между двумя странами на договорной основе.

Но как настойчиво ни пытался Толстой заключить торговый договор, сделать это ему не удалось. В общем, целом при знакомстве с содержанием и формой переговоров на конференциях с османскими министрами, создаётся впечатление о Толстом как о человеке многоликом, умевшим быть предупредительным, деликатным и спокойным и в тоже время нестабильным и твёрдым, напористым и жестоким.

Петр Андреевич вернулся из Османской империи в 1714 году. Два года он служил в Посольской канцелярии, в эти годы внешнеполитическое ведомство не совершало ни одной памятной акции. Лишь в 1717 году Толстому было поручено дело доставки сына Петра на родину из Австрийской империи, куда Алексей сбежал. Австрийский цесарь Карл VI не желал выдавать царевича вопреки его воле. Но это заявление можно было игнорировать, ибо и Толстой, и австрийские министры понимали, что упрямство цесаря чревато нежелательными последствиями - вторжением русских войск в Силезию или Богемию и пребыванием их там до тех пор, пока царь не получит сына. Благодаря точным данным о местонахождении царевича и веским доводам Толстому удалось встретиться с Алексеем 26 сентября. Но только 3 октября Петр Андреевич обманом удалось заставить Алексея дать согласие на возвращение в Россию. Толстому также удалось избежать встречи Алексея с Карлом VI, так как Петр Андреевич боялся, чтобы царевич не изменил своего намерения возвратиться в Россию. Но цесарь заподозрил неладное в поведении Алексея и повелел Брюннскому губернатору, встретиться с Алексеем и спросить у него, по своей ли воле тот возвращается к отцу. Но стараниями Толстого добиться от царевича правильного ответа Брюннскому губернатору не смог. После этого путь до Москвы не сопровождался больше никакими инцидентами. После этого началось знаменитое следствие по делу царевича. Тактическим руководителем следствия был царь, а человеком, вытягивающим показания из подследственных, был Толстой. Усердие Толстого в деле царевича Алексея было вне всяких сомнений. Благодаря проявленному рвению Петр Андреевич стал пользоваться у царя большим, чем раньше, доверием.

В награду за блестящее завершение дела царевича П.А. Толстой получил чин действительного тайного советника и 1318 крестьянских дворов. Так же Толстой был назначен президентом Комеруколлегии, а позже - сенатором. Затем он получил должность начальника Тайной розыскной дел канцелярии. Эта канцелярия расследовала политические дела, основными методами дознания были пытки. Петр Андреевич не проявлял ни малейшего сердоболия и отзывчивости на чужую беду, и сам участвовал в пытках. Начало блистательному взлету карьеры Толстого положило расследование им дела царевича Алексея. С тех пор известная настороженность Петра по отношению к Толстому исчезла, и он находился в числе немногих лиц, которых царь в последние годы жизни приблизил к себе и которым давал ответственные поручения. Перечисленные признаки роста влияния Толстого не идут ни в какое сравнение с тем, что произошло 28 января 1725 года, когда умер Петр Великий. Екатерина была обязана восшествием на престол двум сановникам покойного супруга - Меньшикову и Толстому.

В апреле 1727 года по делу Дивеера о заговоре против воли её императорского величества Толстой, как один из участников этого заговора, был сослан в Архангельск. Конечно же, в этом деле не обошлось без Меньшикова. По его приказу было возбуждено дело, так как заговорщики затрагивали его личные интересы. После полутора лет ссылки Петр Андреевич Толстой умер там же в Архангельской губернии в Соловецком монастыре.

Жизнь Толстого примечательна во многих отношениях. Петр Андреевич был единственным сподвижником Петра, который начинал свою карьеру его противником, а заканчивал его верным слугой. Чтобы совершить подобную метаморфозу, надобно было преодолеть косность и консерватизм среды, на которую он поначалу ориентировался. В ряды сподвижников Петра Толстой влился в зрелые годы, и, несмотря на это, он с усердием стал постигать новое, причем в процессе не обучения, как то делали его более молодые современники, а переучивания. Это всегда сложно и трудно.

Вряд ли среди дипломатов, которыми располагал царь в самом начале XVIII века, можно было найти более подходящую кандидатуру на должность русского посла в Стамбуле, чем Петр Андреевич.

Вряд ли кто-либо мог проявить столько настойчивости, изворотливости и гибкости, как Толстой. Здесь важен итог его нелегкой службы, выразившийся в том, что ему удалось предотвратить выступление против России Османской империи в тот период Северной войны, когда это выступление таило для нашей страны наибольшую опасность.

Другая, не менее важная заслуга толстого за время пребывания в Османской империи состояла в том, что с его именем связано утверждение нового статуса посла как постоянного представителя России при султанском дворе. В итоге престиж России был поднят на более высокую ступень.

В 1717 году после бегства царевича Алексея во владения императора Священной римской империи, Петр Великий, куда большим выбором дипломатов, чтобы отправить кого-либо из них для розысков беглеца и возвращения его в Россию, чем в начале века, в его распоряжении находились Борис Иванович Куракин, Петр Павлович Шафиров, Василий Лукич и Григорий Федорович Долгорукие и многие другие, но царь поручил это сложное и деликатное дело тоже Петру Андреевичу Толстому. И в данном случае он вряд ли мог сыскать лучшего исполнителя своей воли. Толстой мог быть и вкрадчивым, и суровым, и мягким, и твердым, и резким, и обходительным, то есть обладал качествами, использование которых обеспечило в тех условиях успех. У Петра не было оснований быть недовольным трудами своего эмиссара - он действовал напористо и в то же время без шума и, с одной стороны, своими действиями не вызвал дипломатических осложнений с венским двором, а с другой - уговорил царевича вернуться в Россию.

Алексей Васильевич Макаров

Жизнь Макарова, внешне не броская, без ярких всплесков. Алексей Васильевич не купался в лучах славы, не давал он и сражений, не вёл успешных переговоров, не сооружал кораблей и не командовал ими. Макаров вносил вклад и в победы русского оружия, и в успешные действия русской дипломатии, и в строительство регулярной армии и флота, и в новшества культурной жизни страны. Короче, он участвовал во всех преобразовательных начинаниях царя. К этому его обязывала занимаемая должность: он являлся кабинет-секретарём Петра. Макаров следовал за Петром повсюду. Образно говоря, он был тенью царя, его памятью, глазами и ушами. Как и Пётр, Алексей Васильевич работал, не зная устами, с полной отдачей сил. Царю, бесспорно, импонировали спокойствие, уравновешенность, благоразумие и пунктуальность кабинет секретаря. Макаров принадлежал к числу сподвижников Петра, которые, подобно Меньшикову, Девиеру, Курбатову и многим другим, не могли похвастаться своим родословием. Круг обязанностей Кабинета был достаточно широк. Они включали в себя переписку с русскими послами и агентами за границей, с губернаторами, коллегиями, Синодом и Сенатом; заботы о найме иностранных специалистов и отправке русских людей за границу; руководство строительством царских дворцов, устройством парков. Кабинет ведал содержанием придворного штата, расходами на Кунсткамеру, выдачу вознаграждений за монстров. Важной прерогативой Кабинета являлся прием челобитных на царское имя. В кабинете отложились множество документов военного содержания. Наконец, в последние годы жизни царя немало сил Кабинета поглощало написание "Гистории Свейской войны".

Карьера Макарова не вздымалась по вертикали, как, например, у Меньшикова. Напротив, восхождение к власти у него протекало медленно, не осложняясь, впрочем, ни падениями, ни крутыми подъёмами. И всё же две вехи на его долгом пути можно отметить. Первый раз это случилось в 1711 году, во время Прутского похода, и затем повторилось в 1716-1717 годах, когда они совершали путешествие за границей. Месяцы, проведённые вместе, сблизили царя с Макаровым. Пётр в полной мере оценил многие достоинства своего кабинет-секретаря: трезвую голову и ясный взгляд, способность трудиться, не покладая рук, быть слугой верным и надёжным.

Чем обширнее становились обязанности Кабинета, и чем больше поступало донесений, реляций, ведомостей, челобитных и прочих документов, тем весомее становилась роль Алексея Васильевича. Царю естественно было не под силу самому разобраться в массе входящей корреспонденции. Предварительный ее просмотр и систематизацию, а также определение важности существа дела производил кабинет-секретарь; он же докладывал о ней Петру, он же отвечал сам или готовил проекты ответов, подписываемых затем царем. В промежутке между этими заботами Макаров выслушивал повеления Петра, управлялся с финансовыми делами Кабинета и даже выкраивал время для управления собственными вотчинами.

Трудно себе представить, когда он успевал все это делать. Сил у Макарова должно было быть чуть больше, чем у простого смертного. Это "чуть больше" и превращало Макарова в помощника, крайне необходимого царю. Правда, Алексей Васильевич имел сотрудников, но независимо от них он тянул такой воз и с такой щедростью растрачивал энергию, что это возводило его в ранг незаурядных людей.

Многие челобитчики научились обходить петровские указы, каравшие за подачу царю прошений: они обращались с просьбами не к царю, а к Макарову, что бы тот исхлопотал у монарха положительное решение вопроса. Почти все просили кабинет-секретаря донести свою просьбу до царя” во благополучное время”. И Макаров терпеливо его выжидал, тем самым, предотвращая вспышку царского гнева по поводу предоставляемых ему донесений, содержащих плохие вести для него. Стоит упомянуть о деле Курбатова, обвинявшегося в казнокрадстве. Роль Макарова в этом деле была крайне сложной и требовала от него не только ловкости, но и отваги. Ему приходилось лавировать между противоборствующими силами - Меньшиковым и Курбатовым, с каждым из которых он находился в приятельских отношениях. Кроме того, Макарову надлежало считаться и с самим царём, внимательно следившим за ходом следствия и считавшим Курбатова казнокрадом. Во время следствия Алексей Васильевич делал всё возможное, чтобы облегчить судьбу приятеля. Но старания кабинет-секретаря оказались тщетными, и веру царя в виновность Курбатова он не поколебал. Также были наиболее известные дела Ершова и Кикина, в которых Макаров выступил в роли заступника обвиняемого. В общем целом служба Макарова на посту кабинет-секретаря была весьма необходимой и полезной для Петра.

Звёздный час Макарова, как и Меньшикова, наступил в годы непродолжительного царствования Екатерины I. Алексей Васильевич был вторым после Меньшикова человеком, к предложениям которого императрица прислушивалась и выражала готовность согласиться с ними. При Екатерине Кабинет, а вместе с ним и кабинет-секретарь достигли наивысшего авторитета и влияния. Но со смертью Екатерины судьба Кабинета, как и его секретаря, была предрешена. Неделю спустя после похорон императрицы, 23 мая 1727 года, Верховный тайный совет принял два указа, которыми положил конец существованию Кабинета и назначал Макарова президентом Камер-коллегии. Таким образом, Алексей Васильевич был удалён от двора. Портрет Макарова будет выглядеть ущербным, если не оставить его хозяйственную деятельность. Алексей Васильевич принадлежал к типу помещиков, представленных такой колоритной фигурой, как Меньшиков. Конечно, земельные богатства Макарова не шли ни в какое сравнение с владениями Шереметьева и особенно Меньшикова. Тем не менее, Макарова можно отнести к помещикам выше среднего достатка. С Меньшиковым Макарова сближает не только практичность, но и происхождение вотчинного хозяйства. Оба они начинали с нуля, не имея ни земли, ни крестьян. Превращение сына вологодского посадного человека в помещика плод собственных усилий и предприимчивости Макарова. В нем чиновник, знавший себе цену на бюрократическом поприще, бок о бок уживался с расчетливым дельцом, умевшим округлять свои богатства. К концу жизни Макаров стал довольно крупным помещиком. Он владел не менее чем полутора тысячами крепостных крестьян. Девиз хозяйственной деятельности Макаров сформулировал сам: "а … люди ж всякого себе добра ищут, что нам можно делать". Слово у него не расходилось с делом. Кабинет-секретарь, действительно, всю жизнь был озабочен поисками для себя "добра", то есть повышения доходности вотчин.

Безусловно, Алексей Васильевич брал взятки, иначе он не был бы сыном своего века. Но брал он, видимо, в таких размерах, что этого рода поступки, считавшиеся в те времена обычными, не привлекали внимания трёх следственных комиссий и изветчиков, сочинявших доносы.

В самом начале царствования Анны Иоановны карьера Макарова круто оборвалась. Он оказался не у дел. Имя Макарова было предано забвению. С 1731 года Алексей Васильевич находился под следствием, причём следствия накатывались одно за другим, подобно волнам, обрушивая на его голову непрерывные испытания. Они тянулись на протяжении томительного долгого десятилетия. В эти годы он стал жертвой "остермановщины" и предстаёт как трагическая личность. Макаров принадлежал к числу первых русских людей поднявших голову против немецкого засилья.

Внимательно присмотревшись к деятельности Алексея Васильевича, можно без труда обнаружить в ней скрытое от поверхностного взгляда огромное внутреннее напряжение, которое он с достоинством выдержал. Он послужил России хорошую, добросовестную службу. Вряд ли Пётр мог бы найти другого столь уравновешенного, благоразумного и исполнительного кабинет-секретаря.

Яркие индивидуальности, составлявшие единую команду.

Подведем итоги. Сразу же оговоримся, что в них отражены наиболее яркие черты соратников Петра, ибо опираясь на изучение биографии не всех сподвижников царя-реформатора, а только наиболее выдающихся личностей. Известный историк первой четверти первого столетия, которого я уже упоминал во вступлении к работе, Карамзин писал о людях боровшихся за власть после смерти Петра: "... пигмеи спорили о наследии великана". Тем самым он выразил негативной отношение к сподвижникам царя. Вряд ли можно согласиться с подобной оценкой тех, кто сотрудничал с Петром в годы тяжелой Северной войны и одерживал в ней победы, участвовал в административных реформах и поднимал культурный уровень страны, закладывал основы регулярной армии и создавал военно-морской флот, утверждал величие России на международной арене.

Подобно тому, как Петр не похож по складу своей натуры на царя Алексея Михайловича, так не похожи соратники Петра на бояр, и окружавших трон его родителя. Но сподвижники Петра не схожи и с людьми, находившимся у подножия трона, скажем, Екатерины II или Александра I. Главное, что отличало Меньшикова Шафирова, Ягужинского, Шереметьевых и Куракиных, с одной стороны, и от Потемкиных и Новосильцевых, Воронцовых Строгановых - с другой, состояло в отсутствии традиции.

Отсчет времени, когда началось формирование личности в России, следует вести со знаменитой Табели о рангах 1722 года, хотя идеи, в ней заложенные, начали внедряться Петром задолго до ее обнародования. Петр, нарушая традиции и преодолевая сословную замкнутость, комплектовал ряды своих сподвижников, как мы знаем не только из людей "породных", но и бывших холопов, посадских и иностранцев.

Когда присматриваешься к деяниям Петраи его сподвижников, обращаешь внимание на то, сколь основательно опережал свое время царь идеей всеобщего блага, которой он служил. Из этого отвлеченного понятия соратникам царя было ближе и роднее благо - личное. Суровые меры Петра оказались бессильны преодолеть казнокрадство, прежде всего тех, кто вышел из низов. Шереметьев, Голицин и прочие аристократы не были уличены в этом пороке. Князь Матвей Петрович Гагарин, повешенный за казнокрадство, являл собою исключение.

Четыре очерка, входящих в реферат, посвящены биографиям четырех несхожих людей. Самой яркой фигурой среди них был, бесспорно, Александр Данилович Меньшиков. Он был, наверное, самым выдающимся сподвижником Петра. Необычным был путь восхождения его к могуществу, славе и богатству; пирожник стал вторым лицом в государстве. Незаурядными были дарования этого человека, в полной мере раскрывшихся на военном и административном поприщах. Не оставляет равнодушным падение князя, последние годы жизни, проведенные в полной безвестности в далеком Березове. Интересен Меньшиков, прежде всего, как личность - личность нового времени, пробужденная к жизни реформами царя-преобразователя.

Этот деловитый делец занимал совершенно исключительное положение в кругу соратников Петра. Человек темного происхождения, "породы самой низкой, ниже шляхетства", по выражению князя Б. Куракина, едва умевший расписаться в получении Жалования и нарисовать свое имя и фамилию, почти сверстник Петра, сотоварищ его воинских потех в Преображенском и корабельных занятий на голландских верфях, Меньшиков, по отзыву того же Куракина, в милости у царя "до такого градуса взошел, что все государство правил, почитай, и был такой сильный фаворит, что разве в римских гисториях находят". Он отлично знал царя, быстро схватывал его мысли, исполнял самые разнообразные его поручения, даже по инженерной части, которой совсем не понимал, был чем-то вроде главного начальника его штаба, успешно, иногда с блеском командовал в боях. Смелый, ловкий и самоуверенный, он пользовался полным доверием царя и беспримерными полномочиями, отменял распоряжения его фельдмаршалов, не боялся противоречить ему самому и оказал Петру услуги, которых он никогда не забывал.

Что князь принадлежал к деятелям крупного масштаба, явствует из значимости его поступков - не в манере светлейшего было мельчить и довольствоваться малым. Размах, как свойство широкой натуры князя, виден во всем: и на театре военных действий, где он никогда не ограничивался полумерами, и в отношениях со своими недругами, где он был неумолим, и в сооруженных по его заданию дворцах, по всей пышности и размерам превосходивших все, что в то время было сооружено в новой столице и ее пригородах, и в его самом длинном и пышном, уступавшем лишь царскому титуле, и в захватывающей воображение роскоши, и в казнокрадстве, и в безграничном честолюбии. Заслуги Меньшикова в преобразовательных начинаниях Петра Великого вряд ли можно переоценить. Даже если бы эти заслуги ограничивались только воинскими подвигами князя, то просто их перечисления достаточно, чтобы увековечить его имя: Калиш, Лесная, Батурин, Полтава, Переволочна, Штеттин - вот главные победы князя в северной войне. Если в двух из них он делил радость триумфа с Петром, то в остальных он руководил операциями самостоятельно, показав при этом недюжие способности военачальника. Но он проявил себя, как мы узнали из очерка о нем, не только на поле брани, но и как крупный государственный деятель. Что касается Меньшикова в правительственном механизме, то природа сохранившихся источников такова, что, пользуясь ими, невозможно вычленить его роль как сенатора или даже руководителя Военной коллегии. Если течение дел журчало по привычному бюрократическому руслу и не вызывало осложнений, то, как говорится, за лесом не видны деревья, участие каждого сенатора или члена коллегии скрыто общим решением. Исключение составляет знаменательная свара в Сенате в 1722 оду, когда за скупой регистрацией перебранки можно восстановить ход разыгравшегося скандала и роль в нем отдельных сенаторов. Именно поэтому в реферате отмечена роль князя в строительстве Петербурга и ничего не сказано о Меньшикове-сенаторе, равно как и о Меньшикове - президенте Военной коллегии. Слабость Меньшикова на виду, как на виду и его вклад в победы Северной войны, в создании регулярной армии и флота, в строительстве и благоустройстве новой столицы. Алчность светлейшего, его порою затмевавшая рассудок страсть к стяжанию способны в известной мере "подмочить" репутацию князя. Но в жизни выдающейся личности привлекает, прежде всего, ее реальный вклад во славу России, разумеется, России той поры, с ее социальными порядками. Вклад его велик, и потому потомки помнят имя Меньшикова.

Не менее яркой личностью является и Петр Андреевич Толстой. Он вызывал чувство глубокой неприязни у Андрея Артамоновича Матвеева, сына боярина Артамона Сергеевича, убитого стрельцами во время бунта 15-17 мая 1682 г. Одним из виновников гибели его отца был Толстой, действовавший в интересах Милославских. И тем не менее Матвеев-младший характеризовал Петра Андреевича как человека острого ума. Репутацию умного, ловкого и проницательного деятеля Толстой сохранил и к исходу своей жизни. Французский посол Кампредон не жалел хвалебных эпитетов в его адрес: "Это человек даровитый, скромный и опытный"; "Это лучшая голова России"; "Толстой самый доверенный и бесспорно самый искусный из министров царицы"; "Это человек тонкого ума, твердого характера и умеющий давать ловкий оборот делам, которым желает успеха".

Кампредона можно было бы заподозрить в предвзятости, ибо он, как и прочие иностранные послы в Петербурге, не скупился на похвалы тем русским государственным деятелям, которые охотно шли ему на уступки. Но из очерка о Толстом нам известно, что дела Петра Андреевича подтверждают, а не опровергают характеристику Кампредона. Толстой служил делу Петра верно и преданно и без оглядки отдавал этой службе все свои недюжинные дарования.

Поле деятельности Петра Андреевича - дипломатия. Занятие этим ремеслом не всегда предполагало наличие чистых рук. В ход пускалось все, что обеспечивало успех: обман, шантаж, подкупы, вероломство, лицемерие и даже убийство. После того, как узнаешь о том, как он использовал все рычаги давления на царевича Алексея, чтобы добиться от него согласия вернуться в Россию, или о том, как он скупал оптом и в розницу османских министров, может создаться впечатление, что Толстой был злодеем или, во всяком случае, человеком, лишенным элементарной нравственности. Нельзя, однако, игнорировать то обстоятельство, что Толстой-дипломат, как и русская дипломатия в целом, всего лишь постигал азы европейской дипломатической службы, весьма не разборчивой в средствах достижения цели. Петр Андреевич руководствовался не своекорыстными, а государственными интересами, и его действия вознаграждались в той мере, в какой они способствовали укреплению либо мощи государства, либо позиции монархов.

В ином ракурсе выглядит Толстой в общении с Петром и его министрами, а также в семейном кругу. Здесь он был и преданным слугой, и добрым порядочным семьянином, заботливым супругом и отцом.

Иные черты были присущи Борису Петровичу Шереметьеву. По своему мироощущению, привычкам это был человек XVII века, волей судьбы заброшенный в бурное время петровских преобразований. Он и не порвал с прошлым, и полностью не воспринял настоящее, точнее не смог превозмочь себя, чтобы органически слиться с этим настоящим. Из XVII века он прихватил черты патриархального воеводы и представления о военном искусстве, определяющим признаком которого являлось не умение, а число. В петровское время он приобрел навыки в создании и управлении регулярным войском, более мобильным и боеспособном, чем поместная конница прошедшего века. В сплаве этих двух качеств и формировался полководец Шереметьев. Его главная сфера деятельности - поле брани, и Россия была обязана первыми победами.

Присущее Шереметьеву сочетание названных выше качеств определяло отношение царя к своему фельдмаршалу. Оно никогда не было теплым, и в то же время его нельзя назвать враждебным. Борис Петрович с завидным терпением переносил постоянные понукания царя, чаще всего являвшиеся результатом его медлительности, иногда брюзжал, но никогда не уклонялся от любых поручений царя и с чувством долга их выполнял. Последнее обстоятельство необходимо подчеркнуть в связи с тем, что в литературе бытует пущенная князем Щербатовым молва о словах, будто бы сказанных Борисом Петровичем, когда он отказался участвовать в суде над царевичем Алексеем: "... служить своим государям, а не судить его кровь моя есть должность".

Письма Шереметьева кабинет-секретарю Макарову, князю Меньшикову, генералу Апраксину и самому царю дают основание отклонить версию Щербатова: на подобную демонстрацию фельдмаршал был не способен не только на исходе своих сил, но и в годы их расцвета.

В отличие от Меньшикова, Толстого и Шереметьева, пользовавшихся большей или меньшей самостоятельностью и силой обстоятельств вынужденных иногда принимать собственные решения, Алексей Васильевич Макаров подобных трудностей не испытывал: он всегда был при Петре, неукоснительно следовал за ним, куда бы тот ни направлялся, хотя бы на курорт.

Конечно же, могучая фигура Петра заслоняла Макарова, но, присмотревшись к деятельности его кабинет-секретаря, можно без риска ошибиться сказать, что Алексей Васильевич принадлежал к числу самых доверенных лиц царя и был непременным его помощником во всех его начинаниях. Если Петра его можно сравнить с маховым колесом, приводящим в движение весь правительственный механизм, то Макаров выполнял функции приводного ремня.

Через руки Макарова проходили все донесения Петру, равно как и указы, исходившие от царя, каких бы вопросов они не касались: военных, дипломатических или относившихся к внутренней жизни страны. И все же главным поприщем, где Макаров, проявлял необыкновенное трудолюбие, феноменальную работоспособность и высочайшую степень организованности, значительно облегчал титанический труд Петра, был "распорядок".

Петр, поучая как-то своего сына, заявил, что управление страной складывается из двух забот: "распорядка и обороны". Шереметьев, Меньшиков и Толстой подвизались в области "обороны", полем деятельности Макарова был "распорядок". Яркие и не похожие индивидуальности, они дополняли друг друга, создавая, выражаясь спортивным языком, единую команду. В конечном счете, деятельность каждого из них, направляемая твердой рукой Петра, была подчинена его воле.

Но вот Петра не стало. Наступила пора безвременья, когда государственная телега в силу инерции продолжала двигаться в раз заданном направлении. Страна, подобно путнику, израсходовав ресурсы во время продолжительного и изнурительного похода, как бы сделала привал, решила передохнуть, чтобы собраться с новыми силами и вооружиться новыми идеями.

При Петре его сподвижники блистали, после его смерти блеск потускнел, и создается впечатление, что вместо личностей выдающихся у трона стали копошиться заурядные люди, лишенные государственной мудрости. Они продолжали дело Петра, скорее всего, в силу инерции, как отмечалось выше, чем вследствие творческого восприятия полученного наследия и четких представлений, как им распорядиться. Более того, современники стали свидетелями острого соперничества за власть, начавшегося у еще неостывшего тела Петра и продолжавшегося свыше полутора десятка лет.

Эта метаморфоза была обусловлена абсолютистским режимом, признававшим покорность и слепое повиновение и ограничивавшим проявление у соратников Петра инициативы, воли и самостоятельности не только в действиях, но и в мышлении. Режим воспитывал деятелей особого рода, главным достоинством которых являлась исполнительность. Петр умел подавить соперничество и противоречия между своими соратниками в самом зародыше. Свары выносились наружу лишь изредка как это, например, случилось в Сенате в 1722 году, когда царь, предводительствуя войсками, отправился в Каспийский поход. После смерти Петра соперничество в борьбе за власть стало нормой жизни.

Абсолютистский режим уготовил сподвижникам Петра еще одну общность, относящуюся к их судьбам: почти все они плохо кончили. Вспомним трагическую судьбу Меньшикова, или Толстого, скончавшегося ссыльным на Соловках, опалу Макарова и завершение жизненного пути на эшафоте Голициным и Долгоруковым. По трупам соперников уверенно и медленно продвигался к вершинам власти лишь ловкий Остерман. Система правления имела самое прямое отношение к этим падениям, ибо самодержавный строй ставил, как возвышение, так и опалу государственных деятелей в прямую зависимость от личных качеств монархов: их способностей, вкусов, представлений о своей роли в государстве. Совершенно очевидно, что бездарным наследникам Петра оказались не ко двору его незаурядные сподвижники.

При Петре никто из них не осмеливался навязывать ему свою волю и править страной его именем. При ничтожных приемниках Петра Великого такие возможности появились. Короче, с соратниками Петра, многих из которых можно назвать людьми одаренными, произошло то же самое, что и с маршалами Наполеона, низведенными до положения заурядных людей после того, как их гениальный повелитель сошел с исторической сцены.

"... История вся слагается именно из действий личностей, представляющих из себя несомненно деятелей", - писал В.И. Ленин. В этом реферате мы проследили жизненный путь четырех "несомненно деятелей". Их жизнеописание поучительно в нескольких аспектах. С одной стороны, каждый из них - Меньшиков, из пирожника ставший великим князем, аристократ Шереметьев, представитель посада Макаров и потомок помещиков средней руки Толстой - служил одному классу - дворянство, вождем которого являлся Петр Великий. Само собою разумеется, что их служба в условиях того времени укрепляла позиции этого класса в феодальном обществе России.

С другой стороны, надобно подчеркнуть социальную среду, из которой царь рекрутировал сподвижников. Она была очень разнородной, в ней присутствовали люди даже из "подлых" сословий, как я уже отвечал в начале реферата. В связи с этим вспомним вещие слова К. Маркса: " Чем более способен господствующий класс принимать в свою среду самых выдающихся людей из угнетенных классов, тем прочнее и опаснее его господство".

Важный итог деятельности "птенцов гнезда Петрова" состоит в том, что каждый из них вносил свою лепту в укрепление могущества России и превращение ее в великую европейскую державу.

Список литературы

петр царь меньшиков шереметьев

1. Павленко Н.И. Птенцы гнезда петрова. - М.: Мысль, 1985.

2. Павленко Н.И. Полудержавный властелин. М.: Современник, 1988.

3. Ключевский В.О. Петр Великий, его наружность, привычки, образ жизни и мыслей, характер.// Исторические портреты, М.: Правда, 1990.

4 Ключевский В.О. Петр Великий среди своих сотрудников.// Исторические портреты, - М.: Правда, 1990.

5. Соловьев С.М. Птенцы Петра Великого.// Чтения и рассказы по истории России, М.: Правда, 1989.

Размещено на Allbest.ru