Взаимоотношение новой власти и интеллигенции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Обращение к истории, как к прошлому, актуализирующемуся в настоящем, даёт нам зеркальное отражение современности. В данном контексте чрезвычайно интересны 1920-1930-е годы ХХ-го столетия. Этот период по праву признан одним из самых ярких и судьбоносных в жизни нашей страны. В начале 1920-х годов стремление партийно-государственного руководства к созданию новой социалистической культуры, формированию единомыслия и мобилизация масс на форсированную модернизацию всех сфер общественной жизни обусловливали возрастание роли идеологического фактора. Период 1920-1930-х годов - это время активной разработки ценностей, соответствующих новой эпохе, и вживления их в умы и сердца людей. Данный процесс происходит на так называемом «культурном фронте», и кто как не лучшие умы должны были в нём участвовать. Роль творческой интеллигенции в нём несомненна.

В условиях новой экономической политики, индустриализации, коллективизации и культурной революции, в непрекращающейся идеологической борьбе значение деятельности художественной интеллигенции многогранно и потому интересно. От нее зависели и уровень развития народа, и качественные характеристики культуры. Художественное творчество, искусство, обладает незримой, неочевидной, и в то же время уникальной способностью воздействия, причем как открытого прямого, так и латентного, на общественное сознание в целом и на отдельную личность. Власть, создавая для него ограничители, вынуждает активно искать новые пути проявления. Рассмотрение же деятельности творческой интеллигенции в контексте общественного стремления к эгалитаризму, предполагающему проведение борьбы с «мещанским и буржуазным» проявлениями, насаждениеколлективизма, подавление индивидуальности и свободы творчества, чрезвычайно интересно и актуально.

Взаимодействие интеллигенции и власти, априорно проявляющееся через противоборство и сотрудничество, порождает культурное разнообразие, и, несомненно, представляет интерес для научного исследования.

Большое значение имеет исследование этой проблемы на региональном уровне, которое позволяет показать проявление общих тенденций становления и функционирования советской интеллигенции в провинции, а также вскрыть существующие особенности данных процессов.

На протяжении всего двадцатого столетия не прекращаются споры о русской интеллигенции, ее сущности, а также роли и месте в истории России. Оценка данного явления во многом парадоксальна. На разных исторических этапах в интеллигентах видели то разжигателей революций, потрясших Россию в начале двадцатого века, жертв большевистского террора. Затем они представали подобострастными прислужниками сталинского режима и в то же время его безвинными узниками. Позднее представителей интеллигенции оценивали как беспринципных конформистов, питающихся подачками с барского стола, и наоборот - как лидеров духовного сопротивления угнетению народных масс и инициаторов общественного обновления.

О значении осознания проблем интеллигенции говорили философы разных поколений. «Мы имеем здесь дело с одной из роковых тем, в которых ключ к пониманию России и ее будущего», - писал Г.П. Федотов в 1926 г. Четыре десятилетия спустя философ - диссидент В.Ф. Кормер вторил ему: «Проблема интеллигенции - ключевая в русской истории. Она явно держит в своих руках судьбы России». Современный исследователь А.С. Ахиезер пишет: «Без осмысления места и роли этой группы нельзя понять истории России.»

* 1920-е - начало 1930-х годов - время определения властью линии своего поведения по отношению к интеллигенции, противоборства между ней и старой буржуазной интеллигенцией, зарождения новой, пролетарской, интеллигенции.

Из работ об эстетике социалистического реализма отметим: Аймермахер К. Политика и культура при Ленине и Сталине.1917-1932.М., 1998

В автореферате Волгушевой А.О. Культурная политика советской власти и художественная интеллигенция 1917-1932 гг. одной из важных проблем являлась проблема взаимоотношений партийно-государственного руководства с художественной интеллигенцией.

В книге Громова Е.С. Сталин: власть и искусство. М.: Республика. 1998 г. автор, опирается на архивные, а также мемуарные и др. материалы, анализирует суть и последствия сталинских методов руководства литературой и искусством. В книге показан, как умело Сталин использовал творческие силы и авторитет художественной интеллигенции для укрепления своей власти. Создав жесткий идеологический режим, кремлевский диктатор, к тому же не лишенный личного интереса к литературе, театру, кино, применял тонкие методы воздействия на писателей, режиссеров, художников в сочетании с преследованием и репрессиями.

В книге Латышева А.Г. «Рассекреченный Ленин» те или иные высказывания и действия Ленина рассматриваются, как правило, вне времени и пространства. Так, говоря о склонности вождя Октября к беспощадности, о его призывах к расстрелам, взятию заложников и выражая свое возмущение.

Взаимоотношение новой власти и интеллигенции

Историческая литература 1920 - начала 1930-х годов, касающаяся изучения интеллигенции в системе ее взаимодействий, уделяла внимание анализу культурной среды практически только в связи с переходом к новому типу экономического, политического устройства и социальности. Культура развивалась и изучалась в контексте общей идеологической направленности. Об этом свидетельствуют работы А. Деборина, П. Керженцева, Л. Авербаха.

В целом литература 1920-х - начала 1930-х годов сравнительно полно отражает ход экономического, политического и культурного развития. В соответствии с требованиями обществоведческого жанра и своего назначения она оправдала себя и служит ценным историографическим источником.

Специальных работ, в которых бы рассматривались взаимоотношения новой власти с представителями творческой интеллигенции и культурная политика большевиков немного, так как эта тема рассматривалась и рассматривается через призму общих проблем культуры советского периода, партийно-государственной культурной политики, различных аспектов интеллигентоведения, сюжетов, связанных с изобразительным искусством 1920-1930-х годов. Исследования же данной проблемы в Среднем Поволжье вовсе отсутствуют.

Литература первого этапа советского периода рассмотрения проблем интеллигенции по своему подходу к раскрытию историко-культурнойтематики не может быть в полной мере отнесена к исследовательским работам. Она освещала текущие вопросы экономического и культурного строительства на публицистическом и обществоведческом уровне. Зафиксированы в основном свидетельства очевидцев событий - работников государственных, партийных органов, публицистов, социологов, литературоведов, а также их оценка и понимание текущих явлений и фактов общественной жизни. Из массы работ 1920-1930-х годов в первую очередь выделяются труды руководителей партии и советского государства, а также наиболее видных партийных деятелей: В.И. Ленина, Л.Д., Троцкого, Н.И. Бухарина, Г.М. Кржижановского, А.В. Луначарского. Именно они на долгие годы определили направленность, характер и позицию авторов в изучении исследуемой темы. Труды руководителей большевистской партии выступают и как теоретические исследования, и как исторический источник, имеющий свои методологические особенности.

Если в тех или иных публикациях содержались отдельные экскурсы в прошлое, то они, в большинстве своем, вызывались «злобой дня» и представляли собой наглядный агитационный материал. Источниковой базой данной литературы являлась ведомственная статистика, партийные документы, в какой-то мере текущая периодика. Фактический материал давался без ссылки на первоисточники, что существенно затрудняет пользование им.

При этом проблемы отдельных групп гуманитарной и технической интеллигенции, как правило, особо не выделялись, а укладывались в русло их общего вклада в революционное преобразование общества, в решение политических, хозяйственных и культурных задач пролетариата.

Отдельные теоретики культурной программы большевиков, такие, как, например, М.А. Рейснер, через характер взаимоотношений партии и интеллигенции пытались глубже изучить взаимосвязь экономической жизни общества с культурным строительством. По их мнению, хозяйственные успехи создают такой психологический фон, на котором вполне возможно сформировать нужную идеологическую надстройку. Подобная точка зрения вызывала острое неприятие со стороны противников большевизма, среди которых оказалось немало крупных философов-мыслителей таких как Н. Бердяев, И. Ильин, Ф. Степун, Г. Федотов.

Начиная с середины 1920-х годов изучение исследуемой проблемы шло в обстановке внутрипартийного противоборства. В них рассматривались преимущественно вопросы возрастания роли коммунистической партии в культурном строительстве, в развитии литературы и искусства. При этом в большинстве содержались лишь оценочные высказывания без глубоких и веских доказательств. Характерная черта этих публикаций распространение марксисткой терминологии на творчество. К числу такихработ можно отнести книгу В.М. Лобанова. Это исследование было практически единственным обобщающим трудом по данной теме в конце 1920-х годов. Написанная участником и свидетелем событий, эта работа имела двоякий характер, но впоследствии часто использовалась в качестве первоисточника. В.М. Лобанов практически обосновывает верность партийного курса на унификацию творческих объединений. С одной стороны, он резко критиковал сторонников «мягкого курса» руководства культурой, и, в частности, бывшего наркома просвещения А.В. Луначарского, плюралистическую политику Отдела Изобразительных искусств НКП. С другой - указывал на «нежизнеспособность», слабость разных «формалистических» течений и направлений в постреволюционном искусстве.

Ленин об интеллигенции

Ленин все же ясно понимал, что сколько-нибудь экономически самостоятельные интеллигенты и крестьяне в массе своей социализм строить не собираются, ибо в нем не нуждаются, и с большевиками не пойдут. Несколько позднее, в статье «Почему социал-демократия должна объявить решительную и беспощадную войну социалистам-революционерам» (1902), он выносит вердикт: «Желая опереться заодно и в равной мере и на интеллигенцию, и на пролетариат, и на крестьянство, партия социалистов-революционеров тем самым неизбежно… ведет к политическому и идейному порабощению русского пролетариата русской буржуазной демократией… Русская интеллигенция и русское крестьянство, как социальные слои, сопоставляемые с пролетариатом, могут быть опорой только буржуазно-демократического движения. Это не только соображение… нет, это, кроме того, и прямой факт, начинающий сказываться уже теперь». К этой важной мысли он будет не раз возвращаться. Свое классическое воплощение она обретет в статье «Рабочая и буржуазная демократия» (янв. 1905): «Буржуазно-демократическая сущность русского интеллигентского движения, начиная от самого умеренного, культурнического, и кончая самым крайним, революционно - теоррористическим, стала выясняться все более и более, одновременно с появлением и развитием пролетарской идеологии (социал-демократии) и массового рабочего движения». И в следующих за сим фразах он обрушивается уже не на внепартийную, а на непосредственно на социал-демократическую интеллигенцию, внутрипартийную: «Но рост этого последнего сопровождался расколом среди социал-демократов. Ясно обнаружилось революционное и оппортунистическое крыло социал-демократии, выражавшие первое - пролетарские, второе - интеллигентские тенденции нашего движения». То недоверие, которое Ленин изначально питал к интеллигенции, которое безуспешно пытался преодолеть, понимая необходимость опереться в момент подъема движения на интеллигентские слои, это недоверие нашло свое законченное выражение в приведенном здесь прямом политическом обвинении.

В своей статье «О «Вехах» Ленин не жалеет иронии, сарказма, черных красок и брани. До тех пор, пока интеллигенция казалась ему чем-то аморфным, бесхребетным, неким балластом, который не стоит серьезного внимания, ибо «у интеллигенции без масс никогда не было и никогда не будет ни парламентских, ни серьезных внепарламентских средств борьбы», Ленин не думал, что придется бороться с ней всерьез. Столкнувшись в революцию1905-1907 гг. с многочисленной, сплоченной партией, в значительной части состоящей из интеллигенции, выражающей практически полностью интересы интеллигенции и возглавляемой сплошь интеллигенцией самого высокого разбора, вождь пролетариата ожесточился. И озадачился.

Мысль о неоднородности интеллигенции приходила к нему и раньше. Теперь Ленин берет курс на раскол интеллигенции, на перетягивание в свой лагерь той части демократической интеллигенции, которой еще недавно он не слишком-то дорожил. Больше того: теперь он не гнушается и определенной частью собственно буржуазии. Он довольно-таки парадоксально пишет в статье «Новая демократия» (янв. 1913): «…Не следует забывать, что и старые разночинцы и новые, «крестьянского звания», демократическая интеллигенция и полуинтеллигенция-представляют из себя буржуазию… Буржуазия бывает разных слоев, которым свойственны разные исторические возможности… Крестьянская буржуазия и новая, «крестьянского звания», интеллигенция тысячами нитей связана с массами бесправного, забитого, темного, голодного крестьянства и по всем условиям своей жизни враждебна всякой пуришкевичевщине, всякому союзу с ней. Эта новая, более многочисленная, более близкая к жизни миллионов, демократия быстро учится, крепнет, растет. Она полна, большей частью, неопределенных оппозиционных настроений, она питается либеральной трухой. На сознательных рабочих ложится великая и ответственная задача - помочь освобождению этой демократии из-под влияния либеральных предрассудков». Ленин был убежден во враждебности сформированной до революции интеллигенции и в необходимости противостоять ей. При каждом удобном случае он напоминал аудитории, что эта интеллигенция опасна для пролетарского дела.

Собственно говоря, самый знаменитый абзац можно было бы взять эпиграфом это: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно».

Архивные тайны: Интеллигенция и власть

Понятие «философский пароход» в истории XX в. стало своеобразным символом русской эмиграции. Осенью 1922 г. на пароходах «Пруссия» и «ОбербургомистрХакен» отправились в изгнание более 200 русских политических деятелей, ученых, инженеров, писателей, кооператоров, которых, по решению партии, насильно выдворили за пределы Отечества. Эта первая массовая депортация деятелей русской культуры положила начало беспощадной борьбе с инакомыслием в коммунистической России.

Изгнание выдающихся представителей русской культуры и науки, - безусловно, трагической эпизод истории России XX в. между тем анализ с позиций сегодняшнего дня, как это и ни странно, показывает не только негативные стороны этого события. Благодаря акции большевистских лидеров остались в живых выдающиеся ученые, которые внесли существенный вклад в развитие мировой науки, техники и искусства. Примерно такой же точки зрения придерживаются и некоторые историки Русского Зарубежья: «Благодаря Ленину, Зарубежная Россия получила когорту блестящих ученых и интеллектуалов, чья деятельность, в значительной мере субсидируемая ИМКА, призвана была заложить основы культуры русской эмиграции».

«Высылка за границу была решением радикальным, но, по сравнению со смертными приговорами, выносимыми на публичных процессах, мерой «гуманной». К тому же советское правительство не могло рискнуть в 1922 г. расстрелять сто или двести виднейших представителей русской интеллигенции». Многие изгнанники, находясь за границей, вошли в число выдающихся ученых XX в.: Питирим Сорокин стал «отцом» американской социологии, Николай Бердяев оказал существенное влияние на умы всей думающей Европы, Игорь Сикорский - «пионером аэронавтики» и этот список может быть продолжен. Большинство из тех, кому большевики предложили «вежливенько» покинуть Россию, восприняли такой поворот судьбы с некоторым облегчением. Многие и до 1922 г. успели «познакомиться» с советской пенитенциарной системой. До «предложения» большевиков многие из них не собирались покидать родину, считали внутренне неприемлемой для себя жизнь на чужбине, но судьба распорядилась иначе. Находясь в эмиграции, Федор Степун в одном из очерков «Мысли о России» подробно описал свои чувства после визита в ГПУ.

Лучше ли была бы их доля, останься они на родине? Уверен, что нет. Подтверждением этому являются судьбы известных политиков, философов, литераторов, жизненный путь которых окончился в тюрьмах и лагерях. В 1937 г. расстреляны П.А. Флоренский и Г.Г. Шпет, в 1938 г. - М.С. Фельдштейн, в 1952 г. умер в лагере Л.П. Карсавин. В этом плане показательна судьба русских философов - космистов, последователей федоровских идей. Из трех крупных мыслителей - А.К. Горского, В.Н. Муравьева и Н.А. Сетницкого - ни один не избежал репрессий со стороны властей. Александр Горский трижды арестовывался и умер в тюремной больнице в 1943 г. Валериан Муравьев после второго ареста умер в ссылке в 1930 г., Николай Сетницкий расстрелян в 1937 г.

Фактически лишь малый процент известных до октябрьского переворота политиков, ученых, деятелей искусства не подверглись репрессиям со стороны большевиков. Не лучше была судьба тех из них, кто все-таки после отбытия «наказания» вернулся к работе. Они были поставлены перед суровой дилеммой: либо «одобрям», либо - в лагерь.

Высылка: политический аспект

В результате бесчеловечной акции большевистских лидеров сотни людей без суда и следствия выдворили за пределы родины лишь за то, что они претендовали на право свободы мысли и свободы слова. Удар, нанесенный по интеллектуальному потенциалу России, был чудовищен по своим масштабам, по оценкам зарубежных историков в изгнании оказалось около 500 ученых. Среди тех, кто был насильно депортирован, оказались известнейшие «корифеи русского идеализма»: «Философы составляли сравнительно небольшую группу, но особенно приметную ввиду их известности и высокого интеллектуального потенциала; это были Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Б.П. Вышеславцев, В.В. Зеньковский, И.А. Ильин, И.И. Лапшин, Н.О. Лосский, Л.П. Карсавин, Ф.А. Степун, П.А. Сорокин, Г.В. Флоровский, С.Л. Франк».В числе намеченных к депортации были, кроме философов, историки, экономисты, естественники, ректоры и деканы вузов, юристы, литераторы, общественные деятели, предприниматели, в их числе: В.В. Абрикосов, Ю.И. Айхенвальд, И.А. Артоболевский, А.Л. Байков, П.М. Бицилли, А.А. Боголепов, Б.Д. Бруцкус, В.Ф. Булгаков, П.А. Велехов, Н.М. Волковысский, Д.И. Голованов, В.В. Заворыкин, Е.Л. Зубашев, А.С. Изгоев, А.С. Коган, А.А. Кизеветтер, В.М. Кудрявцев, Е.С. Кускова, Д.А. Лутохин, В.Ф. Марциновский, И.А. Матусевич, С.М. Мельгунов, В.А. Мякотин, М.М. Новиков, Б.Н. Одинцов, М.А. Осоргин, А.Б. Петрищев, А.В. Пешехонов, Р.В. Плетнев, С.Н. Прокопович, Л.М. Пумпянский, В.В. Стратонов, П.В. Трошин, С.Е. Трубецкой, А.И. Угрюмов, М.С. Фельдштейн, В.Г. Чертоков, В.И. Ясинский и др.

Из Одессы высылались профессора Б.П. Бабкин (физиолог), Н.П. Кастерин (физик), К.Е. Храневич (кооперация), Е.П. Трефильев (история), А.Ф. Дуван-Хаджи (хирург), А.С. Мумокин (государственное и административное право), Д.Д. Крылов (судебная медицина), П.А. Михайлов (уголовное право), Ф.Г. Александров (языковедение), А.В. Флоровский, ассистенты С.А. Соболь (зоолог), Г. Добровольский (нервные болезни), Г.А. Секачев; из Киева высылали академиков С. Ефимова и Корчак-Чепурковского и других в количестве 17 человек. В отличие от своих коллег в Москве и Питере они были направлены в эмиграцию другим путем: сушей до Одессы, оттуда морем - в Константинополь.

В число депортируемых попали и менее известные представители интеллигенции: врачи, агрономы, бухгалтеры, литераторы и студенты. Однако на этом власть не остановилась, гонения на инакомыслящих, в различных формах будут продолжаться и дальше.

Ленинскую линию в отношении интеллигенции продолжил и углубил И.В. Сталин. Чего стоил только один его постулат об обострении классовой борьбы при продвижении к социализму. Результат не замедлил сказаться: «С началом массовых призывов в партию уровень интеллигентности руководства страной постепенно снижается. Уже в 1925 г. в партии насчитывается около 30 тыс. полностью неграмотных, таких, которые не умели ни читать, ни писать. Среди делегатов съезда партии в 1930 г. 74,7 процента имели только начальное или неполное среднее образование. Это была уже та пластилиновая, вязкая масса, из которой при малейшем подогреве можно было лепить любые фигуры. Иммунитет партии к невежеству резко снижается. По сути дела, Сталин в интересах укрепления своей власти вел целенаправленную политику вытеснения интеллигенции из партии и из руководства экономикой страны». Данная «стратегия» в социально-политической сфере привела, по словам одного из «гостей» Лубянки к тому, что в Советской России к 1939 г. остались лишь три категории граждан: те, которые сидели, те, которые сидят и те, которые будут сидеть, четвертой - быть не может. Большевики, ценой крови миллионов своих сограждан, подтвердили федоровский постулат о том, что разум, находясь в руках одного класса, теряет доказательную силу.

Прежде чем приступить к рассмотрению документальных материалов фондов Центрального архива ФСБ России, посвященных высылке интеллигенции из Советской России в 1922 г., попробуем воссоздать картину событий тех лет и участие в них ГПУ. В начале июня на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было решено образовать комиссию в составе И.С. Уншлихта, Д.И. Курского и Л.Б. Каменева для рассмотрения списка подлежащих высылке интеллигентских группировок. Ровно за месяц до начала операции по высылке интеллигенции, 16 июля 1922 г., Ленин пишет знаменитое письмо в ЦК партии, в котором тезисно намечает основные контуры операции. Накануне столь масштабной и политически достаточно рискованной акции ГПУ по заданию Политбюро ЦК РКП(б) провело многоплановую подготовку. В конце июля 1922 г. Комиссия по высылке подготовила и представила на рассмотрение Политбюро ЦК партии списки «активной антисоветской интеллигенции», которую предполагалось выслать из страны. К проведению операции все было готово. Предварительные шаги по выявлению «инакомыслящих» были сделаны гораздо раньше.

К лету 1922 г. внутриполитическая ситуация в стране обострилась. Борьба против бывших союзников по октябрьскому перевороту 1917 г. набирала «обороты»: процессы над левыми и правыми эсерами, меньшевиками, борьба с «церковниками», связанная с подготовкой Поместного собора Русской Православной Церкви и т.п. Одновременно внимание партии привлекла ситуация в рядах «старой» интеллигенции.

Уншлихт 27 августа посылает отчет о первых результатах по изъятию антисоветской интеллигенции в ЦК партии и СНК. 2 сентября ГПУ направляет «тов. Яковлевой» списки арестованных по Москве и Петрограду, высылка которых отложена вплоть до особого распоряжения. В тот же день заместитель начальника IV отделения СО ГПУ Н.И. Зарайский докладывает начальнику СО ГПУ о мероприятиях по подготовке к высылке интеллигенции за границу, проводимых в Петроградском губотделе ГПУ. В рапорте сообщается об отправке в Москву анкет, фотографий на высылаемых, а также расписания пароходного сообщения с Германией. 7 сентября 1922 г. Зарайский докладывает зампреду ГПУ Уншхлиту о количестве арестованных в ходе операции, включая сведения по Украине. Сообщаются сведения отдельно по городам: Москве (подлежало аресту 100 человек, из них 33 - студенты), Петрограду (подлежало аресту и высылке 51 человек, арестовано - 35 человек), Харькову (подлежало аресту 12 человек, арестовано - 10), Екатеринославу (арестовано 9 человек), Одессе (подлежало аресту 18 человек, арестовано - 17) и Киеву (подлежало аресту 29 человек, арестовано - 20). Уточняются условия высылки арестованных: под конвоем или без, каким количеством партий высылать, предполагаемые маршруты отправки и их обоснование (высказывается соображение об отправке через Ригу, чтобы в Питере «не блудили» в ожидании парохода). Пофамильно перечисляются арестованные врачи, которые направляются в адмссылку в «Восточные губернии» - Киркрай, Оренбургскую губернию и Туркестан. Информирует о результатах работы Комиссии по пересмотру списков под председательством Ф.Э. Дзержинского от 31 июля 1922 г.: освобождено от высылки по Москве и Петрограду - 7, задержана высылка - 7, предано суду «по обвинению в принадлежности к антисоветской организации» в Петрограде - 5 человек. На этом, в основном, массовая операция по депортации «антисоветской интеллигенции» была завершена. Однако «точечные» аресты профессуры в Петрограде продолжались. Так, 4 сентября 1922 г. был арестован заведующий библиотекой «Дома Литераторов» В.П. Ирецкий, 5 сентября 1922 г. - по так называемому «общему делу Объединенного Совета ВУЗ» - профессор Географического института В.П. Палетика⁶⁴.

Параллельно с арестами и высылкой интеллигенции власть обратила свой взор на подрастающее поколение - на студентов ВУЗов, посчитав, что «буржуазная зараза» проникла и в их ряды. Наряду с организационными мерами (принятие новых правил приема в высшие учебные заведения, ужесточающих требования к социальному происхождению учащихся), применялись и «силовые», в том числе аресты среди студентов.

Заключение

большевистский интеллигенция высылка

В числе высланных в 1922 г. был замечательный публицист и философ Ф.А. Степун. Специалисты, занимавшиеся изучением вопроса о высылке «антисоветской» интеллигенции в 1922 г. из Советской России, отмечали, что сами насильно депортированные весьма скупо рассказывали об этом эпизоде. Не был исключением в этом отношении и Ф.А. Степун. В воспоминаниях, опубликованных в 1956 г., Степун подробно изложил свои показания на допросе в сентябре 1922 г.: «1) Как гражданин Советской Федеративной республики я отношусь к правительству и всем партиям безоговорочно лояльно; как философ и писатель считаю, однако, большевизм тяжелым заболеванием народной души и не могу не желать ей скорого выздоровления;

2) Протестовать против применения смертной казни в переходные революционные времена не могу, так как сам защищал ее в военной комиссии Совета рабочих и солдатских депутатов, но уверенность в том, что большевистская власть должна будет превратить высшую меру наказания в нормальный прием управления страной, делает для меня всякое участие в этой власти и внутреннее приятие ее невозможным;

3) Что касается эмиграции, то я против нее: не надо быть врачом, чтобы не покидать постели своей больной матери. Оставаться у этой постели естественный долг всякого сына. Если бы я был за эмиграцию, то меня уже давно не было бы в России».

Несмотря ни на что Россия жила, во всем чувствовался пульс новой жизни, разбуженной революцией. Даже те, кто не поддерживал новую власть, констатировал глубокие, позитивные перемены, произошедшие в народе: «Вспоминается группа деревенской молодежи, с которой наше «трудовое хозяйство» все самые голодные годы занималось предметами, философией и театром, готовя их к поступлению на «рабфак», читая лекции о Толстом и Соловьеве и ставя с ними Островского и Чехова. При этом, однако, ни тени заносчивости, наоборот - величайшая скромность и трогательная благодарность. В самую горячую пору приходили они по праздникам «откосить» нам за преподанные им геометрию, алгебру, немецкий язык. Назвать эту молодежь большевистскою было бы, конечно, совершенно неверно, но все же: появилась ли бы она в деревне и без большевистской бучи - еще очень и очень большой вопрос».

Размещено на Allbest.ru