Культурная жизнь Санкт-Петербурга в петровскую эпоху

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Актуальность исследования

Начало XVIII века было знаменательно для России заметными переменами и значительными достижениями. Это эпоха Петра Великого, его реформ в политике и экономике, происходили большие преобразования общественной жизни России, культуры. Российская империя выходила на один уровень с европейскими державами. Затронули преобразования и искусство. Изменились его жанровая структура, содержание, характер, средства художественного выражения. И в архитектуре, и в скульптуре, и в живописи, и в графике русское искусство приобретало черты общеевропейского пути развития. Самые значительные перемены происходили в архитектуре. Новый стиль, в котором строились города при Петре I, был не похож на старое московское зодчество. Он был очень похож на европейский, но все же это был свой, русский стиль, с отпечатком европейского искусства. Главным примером такого стиля является Петербург - новая столица России Петра Великого.

XVIII в. в культурной и художественной истории России стал переломным моментом. Именно в начале этого столетия происходят основные изменения в культурной жизни нашей страны, связанные с иностранным, а точнее, европейским влиянием на развитие основных видов искусства.

Объект и предмет исследования

Объект: Культурная жизнь Санкт-Петербурга в петровскую эпоху.

Предмет: Представления иностранцев о культурной жизни Санкт-Петербурга в петровскую эпоху.

Территориальные и хронологические рамки исследования

Территориальными рамками исследования является город Санкт-Петербург

Хронологические рамки исследования определяются 1703-1725 гг.

Цель: Определить основные представления иностранцев о культурной жизни Санкт-Петербурга в изучаемый период.

Задачи:

1. Дать характеристику культурной жизни России в эпоху Петра I

2. Изучить культурную историю Санкт-Петербурга в 1703-1725 гг.

3. Выяснить представления иностранцев культурной жизни в столице Российской империи в эпоху Петра I

Методы исследования

Исторический характер данного исследования основывается на принципах многофакторности, историзма и научной объективности. Все эти принципы, а так же поставленные задачи обуславливают применение методов:

1. Метод аналогий позволит нам восполнить нехватку информации сообщаемой в письменных источниках, а так же сопоставлять имеющуюся информацию, предоставляемую нам несколькими современниками. Особенно данный метод помогает нам при работе с историческими источниками и литературой на протяжении всей работы.

2. Историко-генетический метод позволит через выделение причинно-следственных связей определить закономерности исторических событий затрагиваемых в данной работе.

3. Идиографический метод позволит нам показать уникальность и индивидуальность описываемых событий, фактов и теоретических умозаключений.

Историография темы

Монография известного петербургского историка посвящена первоначальной истории Санкт-Петербурга. К этой теме многократно обращались историки, но Е.В. Анисимов по-новому подошел к историческому материалу. В центре книги не только история основания города, но и сам город петровского времени, вид его набережных и улиц, его жизнь. Совершая вместе с автором своеобразную экскурсию по первым улицам Петербурга, читатель познакомится с тем, как работали на стройках, какими были первые дома, набережные, какой была первая петербургская толпа, как жили первые петербуржцы своих дворцах, домах и домишках.

В книге Краснобаева, состоящей из отдельных, в значительной степени самостоятельных очерков, рассматриваются наиболее важные аспекты развития русской культуры в 18 веке. В том числе культуры Санкт-Петербурга в изучаемый период.

Работа Буганова посвящена жизни и деятельности Петра I первого российского императора, реформатора и преобразователя России. Она основана на многочисленных исследованиях и публикациях исторических источников. Использование данной монографии позволит более детально и комплексно представить дух эпохи.

Книга профессора Ленинградского университета В. Мавродина посвящена основанию и первым двадцати пяти годам существования города. Перед читателями пройдут картины строительства и обороны Петербурга, выросшего как город-крепость на отвоеванной у шведов исконно русской территории, а также образы людей, чьими руками и заботами создавался Петербург. В следующей работе Мавродина прослеживается история Русского государства на протяжении трех четвертей 18 века, раскрывается значимость петровских реформ в деле преобразования всех сторон жизни государства; рассматривается вся совокупность проблем, связанных с анализом развития общественно-политической мысли; рассказывается о грозных событиях крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева. Наиболее интересными, для нас, в этих работах является авторская позиция по вопросам прямо или косвенно касающихся тематики нашей работы.

Автор книги Ю. Овсянников известный искусствовед, лауреат Анциферовской премии за выдающийся вклад в петербурговедение, рассказывает о Петербурге как о столице русской культуры, городе, где родились великая русская литература и советское искусство, где находятся лучшие собрания мировой и национальной живописи, выдающиеся памятники архитектуры. Великолепные иллюстрации, оригинальный дизайн, высокий уровень полиграфического исполнения делают альбом прекрасным подарком ко дню рождения прекрасного города мира. Эта монография, является важной составляющей того историографического пласта, который задействован при написании данной работы

Источниковедческая база темы

В качестве источников при написании данной работы выступают воспоминания иностранцев о Санкт-Петербурге в петровскую эпоху. В сборнике документов составленных Ю. Н. Беспятых, имеется ряд источников необходимых для изучения завяленной темы. Особенно следует выделить воспоминания следующих людей: два немца (один аноним, другой - некто по фамилии Геркенс), шведский военнопленный Л. Ю. Эренмальм, шотландский офицер П. Г. Брюс, французский путешественник О. де ла Мотрэ и два анонимных поляка были внимательными и заинтересованными наблюдателями, создавшими панораму жизни Петербурга в 1710-1726 гг. - их записи, известные лишь узкому кругу специалистов, мы представляем сегодня вниманию читателей. Русские переводы публикуемых текстов сопровождаются введением научного характера и комментариями историков.

Новизна исследования

Ранний Петербург - его облик, застройка, общественная жизнь, быт и нравы первых горожан - известны нам преимущественно по описаниям, составленным несколькими западноевропейскими современниками бурных событий в России эпохи Петра Великого, посетившими берега Невы. Изучение ранней истории Санкт-Петербурга через призму воспоминаний иностранцев, позволяет по новому взглянуть на культурный облик северной столицы в эпоху Петра Великого.

Практическая значимость

Данная работа, может быть использована как дополнительный материал при изучении истории России и города Санкт-Петербурга в школе.

Структура работы

Данная работа включает в себя введение; основную часть, состоящую из двух глав, которые в свою очередь состоят из двух параграфов каждая; заключения и списка литературы. Основная часть работы строится по проблемно-хронологическому принципу.

петербург культурный пётр

Глава 1. История культуры Санкт-Петербурга в 1703-1725 гг

1.1 Особенности постройки и архитектура новой столицы

Обстановка, в которой происходило строительство Петербурга в первые годы после его основания, ведь десятки тысяч людей разной социальной принадлежности навсегда и весьма поспешно переселились в Петербург. Но в Петербурге они не имели готовых жилищ и даже самых необходимых строительных материалов. Указ Петра о запрещении каменного строительства во всей России, за исключением Петербурга, вышел только в 1714 году, поэтому в первые годы строительство велось из всяких материалов, находившихся под рукой. Дерево в бревнах и досках, глина для мазки деревянных стен и для изготовления сырцового кирпича, хворост и дерн для покрытия домов - все шло в дело. При отсутствии предварительно составленного генерального плана Петербурга такое строительство могло привести к непоправимому хаосу. Однако этого не произошло, и даже больше того - иностранцы, приезжавшие в Петербург в двадцатых годах XVIII в., с восторгом отзывались о новой петровской столице.

Среди строительных мероприятий петровского времени выделяются три главных, а именно:

1) государство приняло на себя руководство работами по осушению почвы и по прокладке улиц и набережных;

2) государство заняло опорные пункты городского плана, из которых главным был центр Петербурга;

3) чтобы обуздать стихию застройки улиц и кварталов, частным застройщикам были предложены образцовые дома с обязательством строить дом не внутри участка, а по "красной линии" улицы, что также имело важное противопожарное значение.

Примерно в это же время выходили указы Петра о переходе к регулярной застройке, о широком применении посадки новых зеленых насаждений и сохранении старых, о строительстве набережных и их укреплении, а в последующем и об их облицовке гранитом; о проведении осушительных работ, замощении и освещении улиц в ночные часы. Все это составило целый кодекс строительных правил, характерных уже для нового города, регулярного в своем существе. Отсюда становится очевидным, что петровская эпоха явилась переломным периодом в истории русского градостроительства.

Одновременно с решительным переломом во всех областях городского строительства произошли крупнейшие сдвиги и в самих художественных воззрениях русских зодчих. Для осуществления строительной программы, особенно широко развернутой в Санкт-Петербурге, требовались многочисленные архитектурные кадры. В начале XVIII в. Москва, обладавшая крупными зодчими, все же являлась хранительницей старины, и, следовательно, в новой обстановке, когда сам Петр стремился к европеизации русской культуры, было необходимо приглашение иностранцев. Снова, как и при Иване III, в Россию приезжают иностранные архитекторы. Большинство из них сосредоточилось в Петербурге, где под руководством самого Петра и Комиссии строений, возглавляемой Ульяном Сенявиным, осуществляются широкие строительные работы. Начиная с 1713 г. в Петербурге работают Шлотер, Шедель, Леблон, Матарнови и ряд других мастеров.

Сам факт приглашения иностранных мастеров архитектурного дела был вызван исторической необходимостью и в свете задач, стоявших перед Россией петровского времени, был прогрессивным явлением. В Петербург приехали сразу и итальянцы, и немцы, и голландцы, и французы, здесь они живут и работают одновременно. Они не только работали рядом, строя одно возле другого здания четырех различных стилистических типов, но зачастую работали все над одной и той же постройкой, причем каждый вносил в нее свои расовые и индивидуальные особенности. Сплошь и рядом проекты принадлежали итальянцу, постройку начинал немец, продолжал ее француз, потом вел другой итальянец, а там появлялся еще и голландец.

Отдельные иностранные архитекторы, особенно Трезини, Шедель и Леблон, сделали положительный вклад в русское зодчество. Однако нельзя преувеличивать творческого значения этих мастеров и тем более считать их проводниками западноевропейской художественной культуры, якобы воспринимавшейся в России без каких-либо существенных изменений. Следует также отметить, что далеко не все архитекторы, поступившие при Петре I на русскую службу, оправдали себя в проектной и строительной работе. Чрезмерное доверие к иностранцам со стороны Петра открывало широко двери всем желавшим ехать в Россию, и, естественно, поэтому наряду со способными людьми в Петербург попадали посредственные или вовсе никуда негодные архитекторы-самозванцы. Общеизвестна неудача Расстрелли-отца, которому пришлось отказаться от архитектурной карьеры и целиком заняться скульптурой. Но при всем при этом, все творчество архитекторов, работавших в России, не разграничивает между собой, и между их первыми и позднейшими работами, нет значительной разницы.

Так, например, Доменико Трезини, долгое время работавший при королевском дворе в Копенгагене, принес с собой в Петербург суровые формы скандинавского зодчества. Эта суровость нашла воплощение в колокольне Петропавловского собора, которая поднимается над равниной Невы подобно шпилеобразным башням Стокгольма, Таллинна и Риги. Однако в дальнейшем под влиянием русского зодчества архитектурные формы Трезини заметно смягчились.

Еще более наглядную эволюцию демонстрирует творчество Шеделя, который прожил в России 40 лет. Сравнение построек Шеделя показывает, как постепенно, но неуклонно продолжалось художественное мышление этого мастера, и как укреплялась связь его творчества с национальной русской архитектурой. Если первые работы Шеделя в Ораниенбауме и Петербурге еще примыкают к западным образцам, то его постройки для Киево-Печерской Лавры несут в себе чисто русскую мягкость и получают богатый орнамент, очень близкий к мотивам народного творчества.

К сожалению, эта сторона в биографиях иностранных зодчих, работавших в России, остается еще малоизученной, но можно с полной уверенностью утверждать, что творчество иностранцев, попавших на русскую почву, не осталось неизменным. И даже больше того, оторванные от Родины и работавшие в течение многих лет в обстановке русской природы вместе с русскими плотниками, резчиками, литейщиками и каменных дел мастерами, попав наконец в страну, имевшую высокую национальную художественную культуру, эти архитекторы становились мастерами русского искусства.

XVIII век - это эпоха господства в Европе нового стиля в искусстве - стиля барокко. Определенно протянутые по фасаду линии кажутся неприятно резкими и просто непринужденными, их стараются либо перебивать другими формами, либо просто выбрасывают. Само здание уже более не кажется сложенным из отдельных камней, а точно вылитым из одного гигантского куска, скорее вылепленным, чем построенным. В погоне за живописной игрой света архитектор открывает зрителю не сразу все формы, а преподносит их постепенно, повторяя их по два, по три и по пять раз. Глаз путается и теряется в этих опьяняющих волнах форм, воспринимает сложную систему поднимающихся и опускающихся, уходящих и надвигающихся, то подчеркнутых, то пропадающих линий. Отсюда впечатление какого-то движения, непрерывного бега линий и потока форм.

Планирование и прокладка улиц и магистралей Петербурга - явление в сущности уникальное. Основная масса архитекторов их планировку объясняет влиянием западноевропейских планировочных композиций, восходящих к лучевым магистралям Версаля и Рима. Однако нетрудно доказать своеобразие петербургской планировочной системы. Сравнение лучеобразных систем магистралей Рима, Версаля и Петербурга дает возможность сделать следующие заключения: если в Риме и Версале лучевые системы обладают симметрией, при которой средняя улица становится главной, то в Петербурге такой симметрии нет. Наоборот, решающую роль в петербургской лучевой композиции играет боковой, косо направленный Невский проспект. И это направление главной магистрали вполне себя оправдывает, ибо комплексы, окружающие Адмиралтейство, как и весь центр Петербурга, не обладают симметрией.

Широко расходящиеся петербургские проспекты не дают возможности видеть их в целом. В Петербурге лучевая система рассчитана на прямо противоположный оптический эффект: если в Риме улицы ведут от планировочного узла, то в Петербурге они приводят к планировочному узлу. Великолепная Адмиралтейская башня, увенчанная сверкающей иглой, является оптической "целью" для трех петербургских проспектов и производит несравненно более сильное впечатление, чем римский обелиск или пустынный почетный двор Версальского дворца. Само закрепление башней исходной точки трех лучевых проспектов - есть русское нововведение, впервые примененное в Петербурге. Широкий веер петербургских проспектов находит полное оправдание в композиции генерального плана Петербурга, так как эти проспекты прорезают насквозь левобережную территорию города и прочно держат кольцевые магистрали в наиболее существенных местах, а именно: в точках перегиба Фонтанки и Мойки. Лучевые магистрали Петербурга чрезвычайно удобны и в транспортном отношении, на что указывает дальнейшее развитие этих проспектов.

Таким образом, лучевая планировочная система Петербурга лишь при самом поверхностном рассмотрении может показаться вариантом версальской или римской системы. На самом деле она является независимым и живым решением, целиком принадлежащим русскому градостроительному гению.

Строительство в городе в 1709 г. развивалось сравнительно медленно и только с устранением непосредственной военной угрозы темпы застройки значительно ускорились. По указу Петра для жилых домов архитектор Трезини разработал типовые проекты, ярко отразившие классовую структуру феодального общества. Дома для "именитых", "зажиточных" и "подлых" людей отличались друг от друга не только размерами, планировкой и этажностью, но и богатством архитектурного оформления их фасадов.

Учитывая большое международное значение перенесения столицы в Петербург и значение Невы как основной транспортной магистрали города, правительство указами обязывало на берегах Невы и ее главных протоков строить каменные здания. В связи с этим, на набережной от Летнего сада до Адмиралтейства строилось после 1709 г. большое количество монументальных каменных и мазанковых зданий, далеко превосходивших образцовые дома Трезини. Дома вельмож строились также на территории, расположенной от Летнего сада вверх по Неве. О характере архитектуры петровского Петербурга дают хорошее представление сохранившиеся до нашего времени архитектурные памятники того времени.

В 1716 г. начала складываться многолучевая композиция планировки улиц, ориентированных на башню Адмиралтейства. Первым лучом явилась Миллионная улица (Халтурина). Второй луч - Невский проспект - был проложен в 1711 г. для улучшения связи Адмиралтейского острова со старой дорогой, которая вела из Москвы и Новгорода к берегам Невы. Следующие три луча доходили только до реки Мойки. Последний луч (шестой) - будущий Вознесенский проспект - в то время доходил только до реки Фонтанки.

На Миллионной линии находился первый Зимний дворец Петра, построенный в 1711 г. и расширенный в 1725 г. Застройка вдоль набережной Невы и Миллионной линии тянулась до Царицына луга - современного Марсова поля - и заканчивалась у него мазанковым двухэтажным зданием Почтового двора, в котором приезжающие в Петербург могли останавливаться. Вся территория между Адмиралтейством и Фонтанкой, Невой и Мойкой была застроена и освоена. Мойку соединили с Фонтанкой, а также с Невой, для чего были прорыты три канала, получившие название Лебяжьей канавки, Красного канала и Зимней канавки.

Намеченная и прорытая сеть каналов в городе и на островах имела троякое назначение. Каналы служили на первых порах как дренажные магистрали, способствовавшие осушению территории города. Затем в основной своей массе были расширены и углублены, и стали служить постоянными транспортными магистралями, а во время наводнений - приемниками - распределителями излишков воды из Невы, тем самым, уменьшая уровень поднятия воды.

1.2 Культурная жизнь Санкт-Петербурга

Культурная жизнь столицы прежде всего определялась тем, что в ней были сосредоточены разнообразные школы нового светского типа .Задачи укрепления русского государства властно требовали крупных мероприятий в области культуры. Правительство Петра проводило их с той же энергией, с какой оно строило заводы и фабрики для снабжения армии и усиления обороны страны.

Образование в новой столице имело преимущественно светский и притом ясно выраженный практический характер. Для государства, для успешного завершения борьбы за выход на морской простор, для постройки флота, для развития мануфактур нужна была не церковная, а новая реальная наука.

Значительную роль, в развитии механики и техники, играла основанная в начале XVIII в. в Петербурге токарная и инструментальная мастерские. А.К. Нартовым был изобретен токарно-копировальный станок с суппортом. Изобретение суппорта явилось важнейшим этапом технической революции в области металлообработки.

Заметное место в культурной жизни столицы принадлежало музеям. Большинство из них, возникнув самостоятельно, позднее вошло в систему Академии наук. Старейшим из музеев была Кунсткамера, первый в России научный музей.

Начало Кунсткамеры было положено Петром I. Во время поездок за границу он внимательно знакомился с музеями Западной Европы. Европейские кунсткамеры того времени ставили себе целью не столько поучать, сколько развлекать посетителей. Под впечатлением увиденного, Петр решил открыть подобное заведение и в России. Задавшись такой целью, Петр стал везде собирать различные новые приборы, инструменты, машины, чучела животных, анатомические аномалии в спирту, одежду и т.д.

Кунсткамеру, пожалуй, можно назвать первым в Санкт - Петербурге научным учреждением. Как и многие начинания Петра 1, его коллекция «редкостных предметов» вызывала недовольство в стране.

Ещё в 1698 году, когда он приобрёл в Голландии первые экспонаты, начался ропот: везёт - де царь из-за границы «безделушки всякие», чтобы создать «бесовское скопище» и смущать православную Русь.

Нашёптывали враги Петра 1, будто всё, что он привёз из-за границы - картины, оружие, инструменты, чучела животных, книги, - «мечены антихристом», и что эти предметы не держат свою тень. Как только попадает на них свет от солнца или свечи - так тень отделяется от хозяина и начинает самостоятельную жизнь.

Оттого в первые годы существования Кунсткамеры народ боялся туда ходить. Царь приказал вход сделать бесплатным. Мало того, велел каждого посетителя музея угощать водкой, вином и кофе. Допускали туда всех, кроме крестьян.

На водку и вино находились желающие. По нескольку раз в день приходили они в Кунсткамеру «просвещаться». Водку выпивали, кофе сплёвывали тут же на музейный пол и, немного постояв в одной из комнат Кунсткамеры, мчались в церковь замаливать грех. А потом снова возвращались за очередной рюмкой в музей.

Особенно всполошил народ царский указ, связанный с коллекцией, «О принесении родившихся уродов». Противники Петра порой сурово расправлялись с теми, кто не хоронил умерших уродов, а собирался отвезти их в царскую научную коллекцию.

Находились среди царских врагов смельчаки, собиравшиеся и вовсе разгромить Кунсткамеру, сжечь «бесовское скопище». Но таких быстро усмиряли кнутами и виселицами, плахой и галерами, а задуманное Петром дело хоть и с трудом, но развивалось.

В 1718 году первый в России общедоступный музей по указу Петра перевели в просторные палаты адмиралтейств - советника Александра Кикина. Сюда же перешла и первая государственная библиотека.

Вскоре музей переехал из Кикиных палат у Смольного двора в новое здание на Васильевский остров. В 1727 году перевезли коллекции Петра 1, а 25 ноября 1728 года состоялось торжественное открытие Кунсткамеры.

Многие жители Петербурга сошлись во мнении, что место для постройки музея выбрано удачно. Здание Кунсткамеры было видно издалека из разных концов города.

Михаил Ломоносов даже заметил по этому поводу, что Петр 1 хотел, чтобы на Кунсткамеру все «взирали среди своих упражнений, о науках помышляли и к ним бы любовию склонялись».

Крупнейший центр науки и просвещения, Петербург сыграл значительную роль в развитии русского языка и в особенности - в разработке его норм.

Развитие национального русского языка в XVIII в. сопровождалось, прежде всего, значительным обогащением его словарного фонда в связи с развитием производства, усложнением общественно-политической жизни и ростом знаний. Для обозначения новых технических, научных, политических, бытовых понятий нужны были новые слова. Самый простой путь решения вопроса заключался в заимствовании иностранных слов. В начале столетия этим, кстати, чрезвычайно злоупотребляли, вставляя иностранные слова к месту и не к месту: в речи, письмах, книгах.

Петр Великий, борясь за доступность и общепонятность книги, настаивал на замене в книгах церковно-славянского языка русским, т.е. на приближение книжного языка к русской речи.

В литературной жизни столицы в первой четверти XVIII в. нашли яркое отражение новые взгляды, порождаемые социально-экономическим и политическим развитием страны. С Петербургом связана деятельность самых крупных русских литераторов. Поэты славили Родину, блестящие победы русского оружия и успехи русского просвещения, они укрепляли чувства национальной гордости, звали к новым подвигам.

И театральное искусство русского народа, имевшее многовековую историю, делает значительные шаги в своем развитии. Петербургская театральная культура XVIII в. продолжала традиции, сложившиеся еще в Московской Руси. Но театр в Петербурге не повторял, а развивал эти традиции. С Петербургом связано создание нового литературно-художественного театра и новой драматургии.

Петр I видел в театре одно из средств борьбы за светскую культуру, освобожденную от церковно-схоластического влияния. Поэтому он относился к организации театра как к делу, в развитии которого государство заинтересовано не менее, чем в школах, издании книг и других культурных мероприятиях. Для создания театра была выписана немецкая странствующая труппа во главе с антрепренером Иоганном Кунстом. Но Кунст не смог подготовить ожидавшегося от него репертуара. Театральное дело берет в свои руки сестра царя Наталья Алексеевна, страстная любительница театра и главный помощник Петра I в его театральной политике.

В Петербурге спектакли начали ставиться в 1714 г. Помещался этот первый петербургский театр на теперешней улице Чайковского. Для представлений был приспособлен огромный пустой дом, где устроили партер и ложи. В театре ставились пьесы на злобу дня: о пользе учебы молодых дворян за границей, изобличении изменчивости Польши в войне со Швецией и т.д. Чтобы использовать подмостки в качестве своеобразной политической трибуны, между действиями пьесы разыгрывались короткие грубоватые интермедии. И вскоре интерес широких масс народа к театру возрастает.

Как в области театра, так и в музыкальной жизни Петербурга XVIII в. ясно прослеживается стремление правящих кругов использовать средства искусства для укрепления авторитета государственной власти.

Музыка звучала на петровских ассамблеях, на которых дамы и кавалеры танцевали модные "галантные" танцы под аккомпанемент оркестра. Посещение ассамблей, как известно, было обязательным для столичного дворянства и рассматривалось Петром I как средство воспитательного воздействия. Подобными же воспитательными соображениями руководствовался он, заставляя петербургских дворян в виде обязательной повинности ходить на концерты инструментальной капеллы в доме тайного советника Бассевича.

Среди образованной части столичного дворянства широко развивается любительское музицирование. Распространенными в домашнем быту инструментами были клавикорды, флейта, скрипка. Исполнялись сентиментальные песенки и небольшие инструментальные пьесы преимущественно танцевального склада - менуэт, сицилионы.

Развитие живописи, скульптуры и графики в России в первой половине XVIII века также во многом было связано с молодым Петербургом, где в ту пору жили и творили многие мастера русского искусства. Сам Петребург стал настоящим городом-музеем, где было сосредоточено большинство наиболее важных художественных памятников, созданных живописцами, скульпторами и графиками в XVIII столетии.

Петр I придавал большое значение изобразительному искусству: "Без живописца и градировального мастера,- говорил он,- обойтися невозможно будет понеже издания, которые в науках чиниться будут... имеют рисованый и градированы быть". И действительно, для печатания новых книг необходимы были "градировальные мастера", т.е. мастера гравирования; для широкого строительства молодого Петербурга нужны были архитекторы, для росписи стен, потолков и создания портретов - живописцы. Поэтому еще при Петре I возникает проект создания Академии художеств. В начале XVIII века при петербургской типографии была основана рисовальная школа при Канцелярии от строений, которые сыграли большую роль в подготовке молодых художников и вообще в развитии русского искусства.

Если в древнерусском искусстве художники, как правило, старались выразить религиозные представления в абстрактных образах иконописи, то мастера XVIII века, наоборот, реальный мир, живого человека сделали основой своего искусства, источником творчества.

Много нового внесли в историю русского искусства художники-граверы, работавшие в Петербурге.

Разнообразной и обширной стала деятельность русских скульпторов и резчиков. Многие из них нашли применение своего труда на стройках Петербурга.

Одним из первых русских скульпторов, работавших в молодом Петербурге, был выдающийся зодчий и скульптор Иван Зарудный, создавший скульптурные украшения для только что построенного Петропавловского собора.

Отличительной особенностью русской портретной живописи и скульптуры было стремление художников к правдивому показу человека, несмотря ни на какие требования заказчика или условности стиля. Это было характерно для творчества всех лучших русских мастеров эпохи, и это отличало их искусство от искусства иностранцев.

Таким образом, в культурной жизни Петербурга ярко проявились замечательные успехи русской культуры первой четверти XVIII века. Передовые деятели русской культуры, преодолевая преграды, которые ставил крепостнический строй, напряженно работали над развитием русской культуры и ее распространением.

Глава 2. Иностранцы о культуре и жизни Санкт-Петербурга

2.1 Л.Ю. Эренмальм и Ф.Х. Вебер

Приехав из родного Выборга в главный город Финляндии Або (финское название -- Турку), по всей вероятности, в 1702 г. и поступив весной 1703 г. в Абоскую академию (университет), скорее всего, на юридический факультет, он учился там до 1707 г. По окончании курса Л. Ю. Эренмальм определился на гражданскую службу, а 8 января 1708 г. стал аудитором при артиллерии финляндской армии, которой командовал тогда генерал Г. Любеккер (Либеккер). В том же году Л. Ю. Эренмальм участвовал в крайне неудачном походе на Петербург, затем служил в выборгском гарнизоне и в июне 1710 г., со сдачей шведами крепости, оказался в русском плену. Будучи отправлен осенью в Петербург, он пробыл там до начала 1711 г., после чего его увезли в Москву. В июне 1712 г. швед, выкупившись, по его словам, из плена, вновь прибыл на берега Невы. С этого момента его следы теряются на довольно продолжительное время; он объявляется в Стокгольме только в 1714 г. (вероятно, где-то в России или на территории, ею контролируемой, ожидал возможности выехать в Швецию). По приезде в шведскую столицу Л. Ю. Эренмальм передал в королевскую Кансли-коллегию объемистую рукопись, посвященную России и составленную в 1712--1714 гг.

Судьба этого автографа неизвестна, но существует еще один авторский экземпляр, который Л. Ю. Эренмальм переслал спустя десятилетия своему другу. Этот экземпляр хранится теперь в Государственном архиве Швеции (Стокгольм); полный список, выполненный рукой Й. Седеръельма, есть в Библиотеке Упсальского университета (Швеция). Как сообщают сотрудники Государственного архива Швеции, сверившие стокгольмский и упсальский тексты, расхождения между ними -- лишь орфографического характера. Большая (около 300 убористых страниц) рукопись, писанная готическими буквами на шведском языке, озаглавлена была самим автором так: “Заметки о нынешней силе и мощи Русского государства -- численности населения, плодородии земли, устроенных мануфактурах, торговле, государственных доходах, имеющейся теперь сухопутной и морской милиции и некоторых иных основаниях, указанных в седьмой книге, -- составлены в плену в 1710--1713 годах Л. Ю. Мальмом”.

Автор принялся за труд о России из сугубо патриотических побуждений: его намерением было занять годы плена с их неизбежным вынужденным бездельем сбором информации об экономике и военных силах России, чтобы впоследствии предоставить шведскому правительству комплекс столь необходимой информации о стране, с которой Швеция находилась в состоянии затяжной войны. Сочинение состоит из Предисловия и семи глав, названных автором книгами, посвященных разным сторонам российской действительности. Оно является единственным подробным описанием страны на начало 1710-х годов, вышедшим из-под пера современника-западно-европейца. Насыщенная важнейшей и, как показывает сплошная проверка достоверности, почти всегда точной информацией, эта рукопись должна стоять в ряду самых ценных иностранных сочинений о Русском государстве эпохи Петра I. Здесь не место для развернутой характеристики всего обсуждаемого сочинения; мы посвятили ему несколько работ. Кроме того, оно изучено нами в подготовленной к печати специальной монографии. За последней, седьмой, книгой помещено в качестве приложения “Описание города Петербурга, вкупе с несколькими замечаниями”, публикуемое здесь. Л.Ю. Эренмальм, готовя рукопись для шведского правительства, уже был знаком с “Точным известием...” и отозвался о нем следующими словами: “Напечатанное в 1713 году описание города Петербурга может быть названо довольно точным, но приведенные там суждения о министрах представляют весьма незначительную ценность”. 12 Это подтверждение надежности важно само по себе как единственное свидетельство заинтересованного современника, тоже побывавшего на берегах Невы в те самые годы. Мнение о невысоких достоинствах характеристик, данных немцем российским деятелям, здесь звучит глухо, но Л.Ю. Эренмальм в основном тексте трактата сам предложил гораздо более развернутые характеристики, которые с большим основанием могут быть названы уникальными, не имеющими себе равных среди прочих подобных современных эпохе изображений (таковы созданные шведом характеристики Петра I, А.Д. Меншикова, Б.П. Шереметева, Ф.М. Апраксина, М.М. Голицына, К.И. Крюйса, Я.В. Брюса и др.). Без сомнения, весьма сдержанная оценка характеристик, помещенных в издании 1713 г., имеет свой резон: ведь мы уже знаем, что анонимный немецкий автор составлял свой труд по заданию русских властей. Первоначальным намерением шведа было рассказать на страницах трактата о нескольких главнейших городах России, однако позднее он отказался от такой мысли, и Петербург стал единственным городом, получившим под пером Л.Ю. Эренмальма систематическое изображение: “Я решил полностью во всех частях описать только Петербург, поскольку местоположение этого города многим неизвестно, а рассказы о нем столь различны, и поэтому он заслуживает быть отмеченным, ибо здесь со временем будет, вероятно, стапель и склад для крупнейшей в России торговли; само описание находится в конце этого трактата”. 13 И еще: “Это место заслуживает... наибольшего размышления из-за происшедших там больших изменений, а также тех последствий, которые может повлечь за собой переход его к России”. 14 Особо отметим замечательное совпадение: шведский военнопленный первый раз находился в Петербурге одновременно с автором “Точного известия...” -- тоже с осени 1710 по начало 1711 г. Похоже, что, будучи знаком с “Точным известием...”, Л. Ю. Эренмальм намеренно избежал многих повторов, но привнес дополнительно ряд деталей и наблюдений, опущенных или упущенных предшественником. Относительно первого немецкого описания С. П. Луппов справедливо заключил: особенное его значение состоит в том, что оно знакомит с городом в момент завершения первого этапа его строительства (по определению И. Э. Грабаря -- “деревянного”); 15 второй этап начался именно в 1710--1711 гг., когда после Полтавского триумфа, позволившего уверенно рассчитывать на благоприятный исход Северной войны и сохранение отвоеванной Ингерманландии (Ижорской земли), приступили к проведению мероприятий по регламентации застройки города. 16 Эта оценка может быть отчасти распространена и на составленное Л.Ю. Эренмальмом описание. Вполне естественно, что впечатления шведа от юного города на Неве оказались шире рамок собственно описания, приложенного к трактату. На его страницах мы встречаем многочисленные сведения о Петербурге, о находившихся там деятелях, об общественной, культурной жизни и многом другом. Точно так же дело обстоит с “Преображенной Россией” Ф.-Х. Вебера, где сведения о Петербурге далеко не исчерпываются приведенными в заимствованном (в основных частях) у Геркенса описании. Однако при всей бесспорной ценности таких сведений, там и сям рассыпанных по немецкому и шведскому сочинениям, ознакомление с ними не предусмотрено задачей настоящей книги.

Точно так же дело обстоит с “Преображенной Россией” Ф.-Х. Вебера, где сведения о Петербурге далеко не исчерпываются приведенными в заимствованном (в основных частях) у Геркенса описании. Однако при всей бесспорной ценности таких сведений, там и сям рассыпанных по немецкому и шведскому сочинениям, ознакомление с ними не предусмотрено задачей настоящей книги. В Швеции Л.Ю. Эренмальм едва ли не сразу поступил на гражданскую службу -- стал личным секретарем президента Кансли-коллегии Арвида Горна (Хорна, Хурна). Биографы Л.Ю. Эренмальма не без основания полагают, что предоставлению этой должности совсем еще молодому человеку немало способствовала посвященная России рукопись -- ведь шведские правящие круги остро нуждались в достоверной систематической информации о Русском государстве, а добыть ее было весьма затруднительно.

В конце 1719 г. наш автор был возведен в дворянское достоинство, с которым и получил фамилию Эренмальм (можно думать, что эта высокая честь была оказана тоже не без связи с огромным и небезопасным трудом, вложенным в трактат о России). Род Л.Ю. Эренмальма стал № 1759 в “доме дворянского сословия” Шведского королевства. Затем Л.Ю. Эренмальм длительное время энергично занимался общественной и государственной деятельностью, постепенно поднимаясь по служебной лестнице, пока наконец 22 января 1747 г. не был назначен на очень высокий пост ландсхёвдинга (губернатора) лена (губернии) Або--Бьернеборг. Правда, спустя считанные месяцы он по политическим мотивам подал в отставку, затем прожил на покое еще почти три десятка лет и скончался в Або 21 сентября 1774 г. Это был разносторонне образованный человек, обладавший незаурядными способностями, к тому же истинный патриот, не жалевший сил для блага родной страны. По мнению М. Г. Шюбергсона, Л. Ю. Эренмальма “следует расценивать как одного из наиболее достойных памяти людей [в Финляндии] прошлого столетия”.

Фридрих Христиан Вебер (Weber; ? -- 1739) -- ганноверский резидент при русском дворе в царствование Петра Великого. После того как ганноверский курфюрст Георг стал английским королём, представлял в Петербурге интересы английского двора.

1714 год -- Вебер прибыл в Петербург и пробыл там до 1717 года, когда отправился в Ганновер для получения инструкций. Вернувшись в Петербург в том же году, он пробыл в России ещё два года и выехал окончательно за границу в октябре 1719 года. Сообщаемое во всех сочинениях, в которых говорится о Вебере, известие, что он после кончины Петра провёл ещё несколько лет в России, не подтверждается никакими данными. Значение посольства Вебера в дипломатическом отношении весьма невелико, но мы обязаны ему одним из замечательнейших источников для характеристики петровских реформ; записки его о России, вышедшие под заглавием «Das Verдnderte Russland», в 3-х томах, в 1721, 1739 и 1740 годах, обратили на себя уже внимание современников. Первая часть вышла четырьмя изданиями (1721 и 1729 г., в Ганновере, 1738 и 1744 г. во Франкфурте и Лейпциге) и была переведена несколько раз на французский и английский языки. Сочинение это есть сборник самых разнообразных сведений о России того времени.

Обходя молчанием политические и военные события, автор в первом томе, излагая события до 1720 года, обсуждает значение петровской реформы, которой придаёт громадное значение; второй том обнимает историю последних лет петровского царствования; третий -- 1725--1730 годы. Сочинение это, благодаря знакомству автора со всеми выдающимися русскими людьми того времени, даёт нам интересную картину внутреннего преобразования России. Особенно важное значение имеет, однако, лишь первый том, так как второй и третий писаны автором не на основании личных наблюдений. В 1880 году профессор Э. А. Герман издал донесения Вебера (хотя далеко не все), хранящиеся в ганноверском архиве: «Zeitgenцssische Berichte zur Geschichte Russlands. Peter der Grosse und der Zarewitsch Alexei, vornehmlich nach und aus der gesandschaftlichen Correspondenz Friedrich Christian Webers» (Лейпциг). Заглавие не вполне точно, так как, кроме дела царевича Алексея, в донесениях этих затрагивается и многое другое. Они служат как бы дополнением к запискам Вебера, заключая в себе данные для политической истории России. Кроме массы драгоценных данных для истории отношений между Петром и Алексеем мы находим много сведений об отношениях России к Англии, о быте и учреждениях русских, о взглядах общества и народа на петровскую реформу и т. д. В общем, мнение Вебера о Петре и России более оптимистично в его большом труде, чем в донесениях. Первый том сочинения Вебера, за исключением интересного предисловия и приложений, переведён на русский язык Барсовым, в «Русском Архиве» 1872 г.

2.2 П.Г. Брюс и О. де ла Мотре

Свою долгую и богатую событиями жизнь П. Г. Брюс описал в воспоминаниях, охватывающих время с 1704 по 1745 г.; в 1782 г. их опубликовала его вдова на английском языке под названием “Мемуары Питера Генри Брюса, эск[вайра], офицера на службе Пруссии, России и Великобритании, содержащие известие о его путешествиях по Германии, России, Татарии, Турции, Вест-Индии..,”. Спустя два года увидел свет немецкий перевод с этого издания. Интересно, что П. Г. Брюс, родившийся в Вестфалии и служивший в прусской армии, считал родным языком немецкий, на нем вел свои записки и только в 1755 г., на склоне лет, перевел их на английский. Российскую часть мемуаров использовал для “Истории царствования Петра Великого” Н. Г. Устрялов, нашедший в них ряд неточностей. Однако вместе с тем исследователь относил шотландца к “наиболее замечательным” “иноземцам, служившим в России и писавшим о Петре Великом по возвращении в отечество”. Скорее всего, прав автор восьмого выпуска “Библиографических отрывков”, так объяснивший природу допущенных П. Г. Брюсом промахов: "...первоначальные его заметки были описываемы, вероятно, вкратце, а впоследствии, при переводе их, сведении в одно целое и изложении событий в большей подробности, легко могла ему изменить память”.

Добавим, что стремление к “большей подробности” побудило шотландца и произвести некоторые заимствования из труда современника Ф.-Х. Вебера; мы учтем это в комментарии. П. Г. Брюс, оставивший пространные и содержательные воспоминания о своем пребывании в России, много места уделил описаниям городов, быта и нравов населения, перипетиям службы, в том числе Персидского (1722 -- 1723 гг.) похода, предложил развернутые характеристики видных российских деятелей, сцены из придворной жизни и многое другое. На невских берегах он впервые появился весной 1714 г. и прожил здесь, по-видимому, два года: 25 марта 1716 г. он, по собственным словам, отправился с армией в Западную Европу.

Пробыв за пределами России полтора года, в октябре 1717 г. шотландец вернулся в Петербург и, насколько можно судить, надолго не отлучался из города до самого конца 1721 г., когда был вызван в Москву. Оттуда совершил путешествие на юг -- в Персидский поход и вернулся в старую российскую столицу в феврале 1724 г. Спустя три месяца П. Г. Брюс выехал из Москвы вслед за царем, направлявшимся в Петербург, однако из Новгорода повернул на Ригу, а там сел на судно и 17 августа 1724 г. достиг Шотландии. Публикуемая в настоящем издании часть мемуаров датирована автором 1714 -- 1716 гг., но текст содержит и сведения, заставляющие внимательно разобраться в хронологических рамках запечатленной шотландцем информации о Петербурге и его жизни. Наблюдения, необходимые для временных привязок, мы сделали в комментарии к переводу.

Устанавливается, между прочим, что самые поздние сведения о городе на Неве у П. Г. Брюса относятся ко времени не ранее осени 1723 г. Значит, кое-какие (единичные) факты были получены из вторых рук. Указанное обстоятельство побудило нас поместить текст шотландского офицера между двумя польскими -- 1720 и 1726 гг. Основное содержание рассматриваемого текста не относится к топографии и общему облику города. Гораздо более в нем привлекают живые и явно оригинальные картины петербургского быта, взаимоотношении между людьми, оказавшимися в поле зрения и интересов любознательного иноземца.

Наш вывод относительно достоинств этого источника состоит в том, что П. Г. Брюс оставил интересный и содержательный документ, имеющий значение для дальнейшего изучения истории раннего Петербурга. Помещенные в “Мемуарах” сведения вполне достоверны. Труд был опубликован спустя почти 60 лет, и следовало считаться с возможностью более поздних вставок, основанных на вторичных источниках. Однако таковых мы не обнаружили вовсе (исключая, разумеется, упоминания о некоторых событиях, случившихся в России после отъезда из нее автора; они свидетельствуют о неутраченном интересе шотландца к стране, где он провел 13 лет жизни). При условии внимательного отношения к датировке того или иного наблюдения мемуариста в пределах десятилетия изложенные им сведения вполне надежны и могут быть полезны исследователям.

Обри де Ла Моттре (Aubrey de la Mottraye; 1674--1743) -- французский дворянин-гугенот, агент шведского короля Карла XII, известный своими странствиями по Европе. Он посетил Швецию, Лапландию, Пруссию, Францию, Испанию, Италию, Грецию, Россию, долгое время базировался в Турции[1]. В русскоязычных источниках также проходит под именами «Абри де Ламоттре» или «Обри де ла Мотрэ».

Точный год рождения неизвестен, хотя можно встретить утверждение, что он родился в Париже в 1674 году. После издания эдикта Фонтенбло веротерпимости во Франции пришёл конец и гугеноты стали массово покидать родину. Ла Моттре уехал из Парижа в 1696 году, три года спустя прибыл в Смирну, откуда в июне 1699 перебрался в Константинополь. Здесь он проживал до отъезда в Швецию в 1714 году. В 1711 году Ла Моттре становится агентом шведского короля Карла XII и совершает через Крым и Тамань поездку на Северный Кавказ (до Астрахани и обратно) Большой интерес представляют его заметки о черкесах. Позднее по поручению Карла XII посетил Венгрию, Голландию, Германию, Англию и снова Турцию. В 1714 году Ла Моттре объехал всю Швецию вплоть до самых северных ее областей (Лапландии). После смерти Карла XII дипломат поселяется в 1718 г. в Голландии, а затем в Англии, в интересах которой он продолжает свою дипломатическую деятельность, совершая ряд новых поездок по Европе (во Францию, Германию, Польшу и Россию).

В 1724 г. Ла Моттре на английском языке издает в Лондоне два тома своих «Путешествий по Европе, Азии и части Африки». Третий том он издал через девять лет. Через 3 года книга была переиздана в Гааге с дополнениями (на французском), содержащими описание путешествия в Крым и на Северный Кавказ. Биографы характеризуют его как «правдивого рассказчика, но весьма поверхностного наблюдателя». В 1726 г. Ла Мотрэ приехал в Петербург, где написал и позже (1732) опубликовал “Путешествие на английском и французском О. де ла Мотрэ по различным провинциям и местностям герцогской и королевской Пруссии, России, Польши и т. д...”., где России он посвятил главу третью.

Заключение

Сегодня нам кажется, что жестокое Петровское предписание строить новую столицу «на европейский манер» объясняется лишь его влюбленностью в Голландию, да эмоциональным стремлением вовлечь Россию в русло единой с Европой цивилизацией. В этом большая доля правды, но не вся правда. Человек государственного ума и хозяйского взгляда на ход событий, он имел в виду и истину сугубо земную: не только скупец, но и невежда платит дважды. Бесценен европейский опыт градостроительства, все то, что веками было апробировано, отвергнуто, изжито естественным путем или утвердилось естественно творческом состязании.

Зодчие разных стран, разных школ и творческих индивидуальностей ехали созидать новую российскую столицу. Теперь мы по праву можем называть её культурной столицей России. Именно в этом городе сосредоточено самое большие количество музеев, парков и памятников архитектуры. Город и по сей день поражает приезжих своим великолепием. Однако такая роскошь была достигнута высокой ценой. Ведь место, где сейчас воздвигнут город, был очень болотистый, и большая влажность почвы не позволяла строить большие каменные сооружения, т. к. они бы просто ушли в землю вследствие ее рыхлости. Однако Петр I не отказался от своей идеи построить крупный порт с выходом в Балтийское море, и начались активные работы по осушению болот. Этот труд был очень тяжелым, множество крестьян участвовало в осуществлении задачи. И по сей день экскурсоводы, начиная экскурсию, говорят о том, что Питер стоит на костях людей. Необходимо отметить, что на протяжении всего процесса исторического развития человечества на жертвенный алтарь прогресса было положено немало человеческих жизней.

Петровские преобразования в сфере культуры, быта и нравов носили ярко выраженный политический характер, вводились зачастую насильственными методами. Во главу угла этих реформ были поставлены интересы государства, которое строилось по жесткому плану монаршей воли. Чисто внешние атрибуты Петровской эпохи, проявившиеся в декретивном введении европейских обычаев и нравов, в отрыве от вековых традиций русской культуры должны были подчеркивать принципиальные отличия созданной за четверть века Российской империи - великого государства европейского типа.

Несмотря на всю противоречивость личности Петра и его преобразований, в отечественной истории его фигура стала символом решительного реформаторства, плодотворности использования достижений Запада и беззаветного, не щадящего ни себя, ни других, служения Российскому государству. У потомков Петр I, практически, единственный среди царей по праву сохранил дарованный ему при жизни титул Великого.

Список использованных источников и литературы

1. Беспятых, Ю.Н. (сост.) Петербург Петра I в иностранных описаниях М.: Наука, 1991. - 284 с.

2. Анисимов, Е.В. Юный град. Петербург времён Петра Великого СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - 366 с.

3. Буганов, В.И. Петр Великий и его время М.: Наука, 1989. - 192 с.

4. Краснобаев, Б.И. Очерки по истории русской культуры 18 века. М.: Просвещение, 1972г. - 335 с.