21 июля Гитлер встретился в Берлине с представителями трех видов вооруженных сил. В принципе решение об операции "Морской лев"-- вторжении в Англию -- было принято. Десять дней спустя, после дальнейшего обсуждения, был назначен день -- 15 сентября. Отношение Гитлера к предложенной операции было все время противоречивым. Это был сухопутный хищник, он уже думал о крупной кампании против России. Еще до окончания британской эвакуации из Дюнкерка он сказал Рундштедту, что теперь высвободился для "великой главной задачи -- смертельной борьбы с Россией". Упорство англичан послужило для него новым аргументом, и на совещании 21 июля он перешел от вопроса о вторжении в Англию к вопросу о русской кампании -- она сулила больше выгод; Гитлеру также казалось, что ее легче осуществить. Он заявил, что континентальный меч Англии вовсе не Франция, а Россия: "После разгрома России будут вдребезги разбиты британские надежды". Нападение на Англию было для Гитлера второстепенной операцией. Он не руководил подготовкой этой кампании лично, как делал раньше и собирался делать впредь; удалился в Бергхоф, уединенную резиденцию в горном районе, и внимательно наблюдал за подготовительными работами. [7]

Основной акцент делался на авиацию, которая должна была проводить бомбёжки и подготовить плацдарм для высадки сухопутных войск!

Начиная с 13 августа германской авиацией были атакованы аэродромы и военные базы и заводы, но во второй половине августа и в сентябре германская авиация начала ночные налеты на крупные города - Лондон, Манчестер, Белфаст, Шеффилд, Ливерпуль, Глазго, Плимут, Ковентри, Сандерленд и другие - убив около шестидесяти тысяч человек и нанеся непоправимый ущерб многим из этих городов. Особенно пострадал город Ковентри, где до сих пор можно увидеть руины разрушенного собора, оставленные в память о бомбардировках. Со своей стороны, британская истребительная авиация, состоявшая из «Спитфайров» и «Харрикейнов», развязала воздушные бои против немецких бомбардировщиков Люфтваффе, военно-воздушных сил Германии. Задействованный воздушный флот Германии состоял из более чем тысячи бомбардировщиков, поддерживаемых истребителями «Мессершмит» и «Фоке-Вульф». Гитлеровское командование планировало, что война в воздухе станет прелюдией к операции «Морской лев» - вторжению в Британию, все детали которого были уже тщательно разработаны. Но для этого надо было сломить сопротивление военно-воздушных сил Британии, иначе британские самолеты неминуемо отрезали бы гитлеровцев от линии снабжения. [13 c 252]

На бумаге немецкие военно-воздушные силы были гораздо сильнее: соотношение числа самолетов -- 2:1. Однако превосходство было кажущимся, оно лишь вводило в заблуждение. Бомбардировщики могли успешно действовать только в условиях защищенности от нападения истребителей, а число истребителей у противников было почти равным.

Операция "Орел" официально была начата 13 августа. Но плохая погода задержала атаку на два дня, так называемая битва за Англию продолжалась с 15 августа по 15 сентября. Она прошла три периода. Во время первого немцы атаковали, не имея точных задач, и понесли тяжелые потери. 15 августа лишь за один день их потери составили 75 самолетов против 34 английских. В течение второго периода немцы сосредоточили силы против передовых аэродромов Кента и достигли значительных успехов. У англичан было больше потерь, чем у немцев, и возникла опасность, что английские военно-воздушные силы будут разгромлены. 24 августа сбившийся с курса немецкий самолет по ошибке сбросил бомбы на Лондон, а на следующий день английская авиация в ответ бомбила Берлин; результатов это не дало, но рассердило Гитлера. Он нанес ответный удар, или, может быть, Геринг полагал, что настало время подвергнуть испытанию боевой дух англичан. 7 сентября немцы приступили к бомбежке Лондона. Это был третий период, с которого началась (чего никто по-настоящему не осознал) беспорядочная бомбежка городов. Ей суждено было продолжаться всю войну.

Англичане думали, что надвигается кризис. 7 сентября ночью прозвучал сигнал "Кромвель"-- непосредственная опасность вторжения. Отряды защитников Родины взялись за оружие. В некоторых районах звон церковных колоколов возвестил, что там немецкие парашютисты действительно приземлились. Но это была ложная тревога. 9 сентября немцы снова бомбили Лондон, хотя с меньшими результатами, чем в первом случае: прорваться смогли менее половины бомбардировщиков. 15 сентября немцы сделали последнюю крупную попытку. На этот раз для английских ВВС все обошлось хорошо: они потеряли 26 самолетов, уничтожили 60 немецких. Немецкая авиация не смогла добиться превосходства в воздухе. Всего в "битве за Англию" немцы потеряли 1733 самолета, англичане -- 915.В связи с высокими потерями авиации Гитлеру пришлось отказаться от бомбардировак и таким образам операция морской лев так и не состоялась.[7]

Таким образом, британцы отстояли независимость своего острова, обеспечив в будущем единственную в Европе базу для невероятного роста военно-воздушных сил самой Британии и ее союзника США. Но во время этих воздушных боев 1940 г., получивших название «Битвы за Британию», британцы сражались в одиночку - американское правительство не вмешивалось прямо в войну, и помогало Великобритании только предоставлением боевых судов в обмен на британские базы в Канаде и Карибском море. Победа в "битве за Англию" довершила начатое в период эвакуации из Дюнкерка -- восстановила боевой дух англичан.

Глава 2. У.Черчилль- лидер антифашисткой коалиции

Черчилль решил исправить кардинальную ошибку, допущенную Чемберленом, и опереться в войне с Германией на поддержку Советского Союза. Поэтому Черчилль летом 1940 года послал в Советский Союз считавшегося тогда левым лейбористом Стаффорда Криппса, который должен был работать над улучшением англо-советских отношений и попытаться побудить Советский Союз отказаться от нейтралитета во второй мировой войне. Советское правительство внимательно отнеслось к миссии Криппса. Неудивительно, однако, оно настороженно воспринимало попытки английских руководителей заставить СССР разорвать договор о ненападении с Германией.

Черчиллю, как воздух, нужна была война между Германией и СССР. Лишь такая война дала бы Англии мощного союзника и, следовательно, надежду не только выжить в борьбе с Германией, но и одержать над ней победу. Участие Советского Союза в войне дало бы Англии возможность продержаться до тех пор, пока, наконец, Соединенные Штаты не выступят на ее стороне. Таким образом, страшная нужда заставляла Черчилля в 1940 - 1941 гг. желать войны между Германией и СССР. Война между Германией и СССР отвечала долговременным стратегическим замыслам английских империалистов и в то же время являлась якорем спасения для Англии, которой в противном случае грозил неминуемый разгром во второй мировой войне.

Эмрис Хьюз отмечает: «Решение Гитлера напасть на Россию было для Черчилля даром богов. Это было самое лучшее известие, которое Черчилль получил на протяжении долгого времени».

Нападение на СССР изменило положение на политической арене: теперь Черчилль оказался в одной лодке со Сталиным. Это был альянс без любви с обеих сторон. Недоверия никто не скрывал, и к концу войны оно переросло в открытую вражду. Но в 1941 году они противостояли общему врагу, и Черчилль протянул Сталину руку [3, с. 144].

К осени 1941 г. стал очевиден провал гитлеровских планов «молниеносной» войны против Советского Союза, на советско-германском фронте предстояли длительные и тяжелые сражения. В борьбу втягивались все силы Германии и Советского Союза. Английское правительство сделало из этого надлежащие выводы: коль скоро на Востоке перемалываются силы врага, что снимает угрозу Великобритании, необходимо оказывать помощь Советскому Союзу на иных основаниях, чем ранее предусмотренный наличный расчет. 6 сентября британское правительство сообщило Советскому правительству, что Англия будет оказывать помощь СССР на условиях, аналогичных американскому ленд-лизу.

Советское правительство уже 3 сентября поставило вопрос об открытии «второго фронта» в Европе, что дало бы возможность оттянуть с советско-германского фронта 30--40 вражеских дивизий. Из Лондона поступил отказ. 13 сентября И. В. Сталин пишет Черчиллю: «Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25--30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками на территории СССР по примеру того, как это имело место в прошлую войну во Франции. Это была бы большая помощь». И это предложение было отклонено. Черчилль разъяснил мотивы этой позиции британскому послу в Москве Криппсу. В телеграмме от 5 сентября он пишет: «Ничто из того, что мы могли бы сделать сейчас или в прошлом не могло бы повлиять на ужасное сражение на русском фронте». И в другой телеграмме несколько спустя: «обвинения, что мы готовы «сражаться до последнего русского солдата», на меня совершенно не действуют... Но было бы глупо посылать в виде символической жертвы две или три английские или англо-индийские дивизии в глубь России для того, чтобы их окружили и искрошили там. У России никогда не было недостатка в людских ресурсах, и сейчас у нее имеются миллионы обученных солдат, для которых требуется современное вооружение». Едва ли есть необходимость морализировать по поводу действий Англии в коалиционной войне, государственная «мудрость» Черчилля определялась давней британской политикой воевать чужими руками. В. И. Ленин в «Тетрадях по империализму» приводил слова Бисмарка о том, что «Англия в войне употребляла европейские государства как «отличную пехоту».( В. И. Ленин, Тетради по империализму, стр. 69,)

29 сентября -- 1 октября в Москве состоялась конференция представителей СССР, США и Англии. 1 октября было подписано трехстороннее соглашение -- протокол о поставках. США и Англия обязались направлять Советскому Союзу ежемесячно 400 самолетов, 500 танков, автомашины, алюминий и некоторые другие виды военных материалов. Американский представитель Гар-риман от имени США и Англии подтвердил «получение от Советского правительства крупных поставок советских сырьевых материалов, которые значительно помогут производству вооружения в наших странах».

30 октября США открыли Советскому Союзу кредит в 1 млрд. долларов. 7 ноября Рузвельт распространил закон о ленд-лизе на Советский Союз, сообщив администратору по ленд-лизу: «Сегодня я выяснил, что оборона СССР важна для обороны Соединенных Штатов». С 22 июня прошло уже почти пять месяцев. До конца 1941 г. американские поставки по ленд-лизу составили 545 тыс. долларов, или 0,1% от всех поставок по ленд-лизу. Между тем, как писал начальник штаба американской армии генерал Маршалл, в 1941 г. «решающим фактором для страны было время... Советский Союз купил... это время для нас ценою своей крови и отваги».[10]

Британский премьер, почувствовав, что назревает недовольство советского руководителя по поводу затяжки открытия второго фронта, прибыл в СССР в августе 1942 г. Черчилль решил, что должен лично объяснить Сталину невозможность открытия второго фронта в 1942 г. Он прекрасно понимал, что, по его собственным словам «вез лед на Северный полюс». В ходе переговоров возникло большое напряжение. Более того, Черчилль дал понять, что на открытие второго фронта не следует рассчитывать ранее 1944 года [5, с. 90].

По возвращению из Москвы Черчилль,8 сентября 1942 года произнёс речь в британском парламенте, в которой охарактеризовал Сталина такими словами: «России очень повезло, что когда она агонизировала, во главе ее оказался такой жесткий военный вождь. Это выдающаяся личность, подходящая для суровых времен. Человек неисчерпаемо смелый, властный, прямой в действиях и даже грубый в своих высказываниях… Однако он сохранил чувство юмора, что весьма важно для всех людей и народов, и особенно для больших людей и великих народов. Сталин также произвел на меня впечатление своей хладнокровной мудростью, при полном отсутствии каких-либо иллюзий. Я надеюсь, что заставил его поверить в то, что мы будем верными и надежными соратниками в этой войне но это, в конце концов, доказывается делами, а не словами»[16 ]

Черчилль желал, чтобы Советский Союз истек кровью на войне и к моменту победы настолько ослабел, что не в состоянии был бы играть первостепенную роль в Европе и во всем мире. В ответ на открытие второго фронта на востоке следовало вновь открыть фронт на западе, чтобы помочь русским, которые одни несли всю огромную тяжесть борьбы с вермахтом в ожидании того, что он будет взят в клещи.

Он хотел оставить русских одних сражаться против немцев. В этом случае и те, и другие вышли бы из войны истощенными, каким бы ни был ее исход. Черчилль, казалось, поймал Сталина в западню. Он полагал, что Англия, наконец, достигла цели всей своей политики, проводившейся ею со времени появления Советского Союза на международной сцене в качестве великой державы.

Известно, что Черчилль противился открытию второго фронта на западе, он хотел создать другой фронт, на Балканах, не для того чтобы помочь русским на восточном фронте, а с целью упредить их в случае возможного наступления в этом направлении.

Черчиллевская стратегия «второго фронта», по видимости коварная, была успешной, поскольку этот фронт был открыт лишь в начале последнего года войны. Но в действительности она оказалась драматическим бумерангом. Черчилль должен был с ужасом констатировать непредвиденное явление: за два года, в течение которых он срывал открытие второго фронта, мощь Красной Армии выросла и окрепла в борьбе.

Таким образам чётка видно что Черчилль проводил расчётливаю политику в отношении с СССР, исходя из своих личных убеждений и интересов Великобритании. Он не испытывал симпатий к СССР, но волей обстоятельств принял единственно верное решение о сотрудничестве.

2.2 Отношения с США

Черчилль полностью отдавал себе отчет в том, что, оставаясь в одиночестве, Англия обречена на неминуемое и быстрое поражение. Черчилль предпринимал лихорадочные меры по приобретению новых союзников. Германия показала себя как страшный и мощный враг, поэтому и союзники нужны были равной или превосходящей мощи. Только два таких государства не участвовали в то время в войне. Это Советский Союз и Соединенные Штаты Америки. В их сторону и обратил Черчилль свои взоры. Он сохранил и расширил личную переписку с президентом Рузвельтом, в которой обсуждались важнейшие вопросы англо-американских отношений и положения в мире.[ 3 С.144]

Документам закрепившем отношения союзников стала подписание Атлантической хартии состоявшиеся 9--12 августа 1941 г. на борту американских и британских кораблей в гавани Арджентия (Ньюфаундленд).

14 августа правительства США и Англии огласили декларацию, состоявшую из 8 пунктов, которая получила название «Атлантической хартии». Это был весьма расплывчатый по содержанию документ. Его основные положения сводились к следующему: руководители США и Англии заявили, что они будут добиваться окончательного уничтожения нацистской тирании, они не стремятся к территориальным или иным приобретениям, но не согласятся на территориальные изменения, которые не находятся в соответствии со свободно выраженной волей соответствующих народов. Рузвельт и Черчилль заявили об уважений США и Англией права народов избирать форму правления по собственному желанию, о необходимости дать всем странам доступ на равных основаниях к торговле и мировым источникам сырья и о том, что после уничтожения нацистской тирании люди должны жить, не зная страха и нужды. Наконец, в Атлантической хартии содержались широковещательные декларации о послевоенном периоде -- обеспечение «свободы морей», отказ государств от применения силы и избавление народов от бремени вооружений. На бумаге, таким образом, был изложен ряд демократических принципов, но все зависело от того смысла, который вкладывали в Атлантическую хартию правящие круги США и Англии. [4 c.196]

Послевоенный мир, по мнению Рузвельта, должен был быть американо-английским. Черчилль предложил упомянуть в Атлантической хартии о создании международной организации после войны. Рузвельт воспротивился, указав, что «не будет поддерживать создание новой ассамблеи Лиги Наций, во всяком случае он не будет делать этого некоторое время, пока международные полицейские силы, созданные США и Великобританией, не получат возможности действовать». Черчилль на конференции отстаивал интересы' британского империализма, -- ссылки на свободу морей и равные возможности, на которых настаивали США, предвещали наступление американских монополий на позиции Англии. Американцы дали понять своим английским партнерам, что они не являются «добрыми дядюшками» и поддерживают Британскую империю отнюдь не для того, чтобы вернуть её старым владельцам. Гопкинс, участвовавший в конференции, констатировал: «Первые признаки разрыва между союзниками по послевоенным вопросам имели место не между СССР и западными державами, а между США и Британией по вопросу о самой Атлантической хартии». По возвращении в Англию Черчилль поторопился заверить правящие круги Великобритании, что Атлантическая хартия не подрывает основы ее колониального господства. Выступая в палате общин 9 сентября 1941 г., он подчеркнул: «...Декларация ни в какой степени не меняет различных политических заявлений, делавшихся время от времени относительно конституционного правления в Индии, Бирме или в других частях Британской империи». [15 c.67]

Британские начальники штабов изложили на конференции свои стратегические планы, которые исходили из того, что против Германии следует усилить блокаду, воздушную и морскую войну, но не начинать широких операций на суше, пока не сломлена воля противника к борьбе. «Мы не намерены, -- указали британские военные, -- создавать огромные пехотные армии, подобные тем, что были в 1914--1918 гг. Силы, которые мы применим, будут состоять из бронетанковых дивизий с самой современной техникой. В дополнение к ним надо тайно вооружить и снарядить местных патриотов, чтобы в нужный момент они могли поднять восстание». Американские начальники штабов уклонились от обсуждения военных вопросов. Хотя политически британская стратегия отвечала задачам истощения Германии и СССР, с военной точки зрения она приобретала смысл в том случае, если основное бремя сухопутных операций в коалиционной войне нес Советский Союз. Это в свою очередь неизбежно поднимало вопрос о материальной помощи Советским Вооруженным Силам. Было решено провести в Москве трехстороннее совещание о совместном использовании экономических ресурсов государств -- противников держав «оси». Советское правительство согласилось на созыв такого совещания.

24 сентября на межсоюзной конференции в Лондоне Советский Союз присоединился к Атлантической хартии, оговорив, что практическое применение ее принципов «неизбежно должно будет сообразовываться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или другой страны». В этот крайне тяжелый период войны Советское правительство подчеркнуло верность ленинским принципам внешней политики. В отличие от расплывчатых формулировок Атлантической хартии в советской декларации от 24 сентября указывалось: «Советский Союз в своей внешней политике руководствовался и руководствуется принципом самоопределения наций... Советский Союз отстаивает право каждого народа на государственную независимость и территориальную неприкосновенность своей страны, право устанавливать такой общественный строй и избирать такую форму правления, какие он считает целесообразными и необходимыми в целях обеспечения экономического и культурного процветания всей страны». Таким образом, Советское правительство ясно заявило, что оно не поддерживает колониальной политики империалистических держав. Если составители Атлантической хартии носились с планами американо-английского господства в мире, то советская декларация предлагала основывать международные отношения на системе «коллективных действий против агрессоров».

Присоединение Советского Союза к Атлантической хартии усилило демократический характер провозглашенные принципов, сковало маневры реакционных сил в США и Англии. [2]

1 января 1942 г. в Вашингтоне была подписана «Декларация 26 государств». США, Англия, СССР, Китай и каждое из государств, поставивших свои подписи под документом, подтверждали верность Атлантической хартии и обязывались «употребить все свои ресурсы, военные или экономические, против тех членов Тройственного пакта и присоединившихся к нему, с которыми это правительство находится в войне». Государства, образовавшие Объединенные Нации, обязывались сотрудничать друг с другом и не заключать сепаратного мира с врагом. Декларация Объединенных Наций явилась формальным завершением образования антигитлеровской коалиции. Однако основное бремя войны по-прежнему нес Советский Союз. Как признал Рузвельт 6 мая 1942 г.: «С точки зрения большой стратегии этой весной и летом трудно указать на какой-либо иной факт, кроме самого простого: русские армии убивают больше солдат держав «оси» и уничтожают больше фашистской военной техники, чем все остальные 25 Объединенных Наций, вместе взятые». Народные массы во всех странах антигитлеровской коалиции приветствовали героическую борьбу Советского Союза. В официальных заявлениях правительств США и Англии также не было недостатка в высоких оценках роли СССР в войне.

Следующем важным событием в отношениях союзников стала Тегеранская конференция состоявшаяся в Тегеране 28 ноября -- 1 декабря 1943. Основными на конференции были военные вопросы, в особенности вопрос о втором фронте в Европе, который, вопреки обязательствам США и Великобритании, не был открыт ими ни в 1942, ни в 1943. Однако в ходе переговоров обнаружилось различие точек зрения глав правительств США и Великобритании о месте, масштабах и времени вторжения союзников в Европу. Рузвельт заявил, что он считает необходимым выполнить решения Конференции глав правительств США и Великобритании в Квебеке (Канада, август 1943) о вторжении в Европу через Ла-Манш около 1 мая 1944 (план «Оверлорд»). Черчилль пытался подменить открытие второго фронта во Франции развитием операций в Италии и на Балканах, чтобы таким путём обеспечить оккупацию Центральной и Юго-Восточной Европы англо-американскими войсками, а вопрос о сроках начала операций через Ла-Манш передать на рассмотрение «военных специалистов». В результате дискуссии 30 ноября 1943 от имени делегаций США и Великобритании на Тегеранская конференция 1943 было заявлено, что операция «Оверлорд» намечается на май 1944 и будет проведена при поддержке десанта в Южной Франции. Сталин в свою очередь заявил, что советские войска предпримут наступление примерно в это же время с целью предотвратить переброску германских сил с Восточного на Западный фронт. На Тегеранская конференция также обсуждались вопросы послевоенного устройства мира и безопасности народов.[ 12]

С 4 по 11 февраля 1945 года проходила Ялтинская конференция глав правительств СССР, США и Англии. Основными вопросом обсуждения стало устройства после военной Германии, а также было достигнута договорённость с СССР о вступлении в войну с Японией через два-три месяца после завершения военных действий в Европе что существенно укрепило антигитлеровскую коалицию, а также приблизило полную победу во второй мировой войне.

В отношениях с США Черчилль был более открытый, так как именно американцев он считал своими союзниками. Он рассчитывал что после победы над фашизмам, им удастся победить и большевизм. По этому и желал более тесного сотрудничества двух государств.

2.3 Деятельность кабинета внутри страны

Черчилль всё больше концентрировал власть в своих руках. Это вызывало большое недовольство. Премьер-министр по своему усмотрению перетасовывал военный кабинет. Роль кабинета, не говоря уже о роли парламента, в управлении страной сокращалась. «К концу 1942 г., - замечает Хьюз, - Черчилль в действительности стал фактическим диктатором Англии».

В разгар военных действий такое положение казалось естественным, но по мере приближения победы оно вызывало всё большее раздражение.

В декабре 1944 г. была опубликована статья Герберта Уэллса под заголовком «Черчилль должен уйти». «Уинстон Черчилль, - писал Уэллс, - ныне являющийся будущим английским фюрером, представляет собой личность с набором авантюристических идей, ограниченных возможностями английской политической жизни. Он никогда не обнаруживал широты мышления или способности к научному подходу, равно как и данных в области литературного творчества. Когда английский народ был сыт унижениями в связи с неуемной политикой находившейся у власти старой консервативной шайки, задористость Уинстона выдвинула его на первый план. Страна хотела бороться, а он любил драку. Из-за отсутствия лучших оснований он стал символом нашей воли к борьбе. Эта роль уже изжила себя… Черчилль выполнил свою задачу, и уже давно пришло время для того, чтобы он ушел в отставку и почил на лаврах, пока мы не забыли, чем ему обязаны»[1, с. 341].

Конечно, подобная оценка слишком пристрастна и сурова, но она убедительно показывает, как в Англии постепенно нарастало критическое отношение к Черчиллю. В какой-то момент на завершающем этапе войны рост его популярности замедлился, а затем начался и обратный процесс. Последние месяцы войны, бесспорно, прошли под знаком именно такого обратного процесса.

Победа Советского Союза в войне с Германией вызвала огромный рост симпатий к делу социализма. Англия не явилась в этом смысле исключением. В этой стране тяга к социализму всегда была очень мощной. Консерваторы же, атакуя лейбористскую партию в ходе избирательной кампании, обвиняли ее, прежде всего в том, что она является социалистической партией. Такое обвинение могло дать лишь обратный результат по сравнению с тем, к которому они стремились.

Черчилль обрушился с нападками личного характера на лидеров лейбористской партии. Он заявил, что «лейбористская партия является опасным вызовом свободе и авторитету английского народа», что ее победа на выборах означала бы в конечном счете установление таких порядков, какие Гитлер ввел в Германии. Он утверждал, что лейбористское правительство, «руководя жизнью страны и ее промышленным аппаратом, не сможет допустить выражения свободного, остро и энергично сформулированного общественного неудовольствия его деятельностью».

Подобное выступление против лейбористов были второй тактической ошибкой Черчилля в избирательной кампании 1945г. Черчилль не уловил настроений, царивших в стране. Он всю жизнь был очень далек от рядовых избирателей, и они это чувствовали.

Но победа в войне для английского избирателя была уже делом прошлого. Англичан интересовало будущее. Они хотели голосовать за человека, который выиграет мир, и не были уверены, что Черчилль является именно таким человеком.

Консерваторы вели избирательную кампанию, делая главный упор на критику своих политических противников. Они по существу не выдвинули никакой позитивной программы [5, с. 371].

У Черчилля не было ни малейшего сомнения в том, каков будет вердикт избирателей. Он был уверен, что консерваторы получат большинство в новой палате общин.

Голосование проходило 5 июля, но объявление результатов было отложено на три недели, чтобы учесть голоса солдат, находившихся за пределами Англии. Черчилль представлял Англию во время открытия Потсдамской конференции стран-победительниц, решавших судьбу послевоенного мира. Как свидетельствуют архивные документы, именно Черчилль был инициатором созыва Потсдамской конференции. Он считал, что от этой встречи, зависит будущее мира. Одно их двух, - говорил премьер, повысив голос, - или мы сможем договориться о дальнейшем сотрудничестве между тремя странами, или англо-американский мир будет противостоять советскому миру, и сейчас трудно предвидеть могущие быть результаты, если события будут развиваться по второму пути». Участники Потсдамской конференции согласились сделать перерыв, чтобы Черчилль мог присутствовать 26 июля в Лондоне при объявлении результатов голосования. Он обещал вернуться через 48 часов.

Желая Черчиллю счастливого пути, Сталин спросил, что он думает об исходе выборов. «Победят консерваторы», - ответил тот с абсолютной уверенностью. Так думали и все члены английской делегации.

« Я лег спать с глубоким убеждением, что английский народ позволит мне продолжить работу», - писал Черчилль. Но утром он проснулся с «почти физическим чувством боли», инстинктивно поняв, что проиграл: «Конец великим событиям, благодаря или вопреки которым я так долго поддерживал свой высокий духовный полет! Передо мной падение!»

Случилось, однако, так, что его партия потерпела на выборах сокрушительное поражение. Лейбористы получили 393 места в палате общин, а консерваторы вместе с примыкавшими к ним - лишь 213.

Это был тяжкий и совершенно неожиданный для Черчилля удар. В день его высшего торжества, когда он выступал в ореоле славы вождя английского народа, который привел к победе, когда казалось, что авторитет его достиг апогея, избиратели отвергли Черчилля и его партию.

Черчилль никогда не понял и никогда не простил английскому народу то, что произошло с ним на выборах 1945 года. Он был убежден, что английский народ совершил величайшее безрассудство, отстранив от власти его и партию консерваторов. Особенно остро Черчилль переживал то, что солдаты в основной своей массе проголосовали против консерваторов, тогда как он считал, что зарекомендовал себя в годы войны, прежде всего как великий военный лидер. По этому поводу он процитировал Плутарха: «Неблагодарность по отношению к своим великим людям есть характерная черта сильных народов».[17 c.461]

Вместо возвращения в Потсдам Черчиллю пришлось направиться во дворец и вручить королю отставку своего правительства. Король предложил ему орден Подвязки, но экс-премьер счел момент не подходящим для принятия наград.

На продолжение Потсдамской конференции поехал уже новый премьер-министр Англии Клемент Эттли. Он предлагал ехать вместе с ним и Черчиллю. Но самолюбие не позволило Черчиллю присутствовать на конференции в качестве бывшего премьер-министра.

Вечером он по радио прощался с нацией: «Я благодарю британский народ, от имени которого действовал в эти опасные годы, за то, что он бесстрашно меня поддерживал и мне, своему слуге, давал многочисленные доказательства дружбы».

Более грубо ни один заслуженный политик на пике своей славы не был изгнан со службы, более стойко ни один не переносил удар. Конечно, выборы были вовсе не вотумом недоверия персонально Черчиллю, это в первую очередь было стремление к обновлению Великобритании, к социальному равенству, против закостенелой структуры старого общества. Тем не менее, этот день оказался самым горьким в жизни Уинстона Черчилля [1, с. 373].

Уинстон Черчилль возглавил страну в самое тяжёлое для неё время. Благодаря его политики стране удалось сохранить свой суверенитет, и быть в числе стран победивших фашизм. Однако когда угроза войны миновала, страна не поддержала его на выборах, так как хотели перемен в после военной жизни общества.

Заключение