Вече в Киевской Руси

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Вече, главнейшая форма самоуправления в Древней Руси, собрание, сходка взрослых домохозяев, жителей одного города, для решения сообща каких-либо дел, касающихся их городской жизни. Сходки эти существовали издавна, задолго до призвания князей, при первых князьях и до самых тех пор, как поднялась Москва, вобравшая в свои пределы отдельные земли или волости, на которые распадалась в древнейшее время Русь.

Вече - один из самых известных и в то же время один из самых загадочных институтов Древней Руси. Все знают, что это орган русского «народоправства». Но что касается реального наполнения данного термина в древнерусских источниках, то исследователи расходятся по целому ряду принципиальных вопросов:

· Когда возникло вече как политический институт?

· Каков был социальный состав участников вечевого собрания?

· Какие вопросы входили в сферу компетенции веча?

· Каково географическое распределение вечевых понятий?

В литературе по вопросу о вече далеко не всегда выделяются различные периоды в истории нашей страны: догосударственный период, период Киевского государства, когда вече «молчит», и период феодальной раздробленности, когда оно говорит «достаточно громко». Для того, чтобы отметить эти три периода, показать их соотношение как трех периодов, обусловливающих друг друга, но тем не менее существенно различных, несколько замечаний о древнерусском вече, мне кажется, будут не лишними. Но замечания эти играют лишь служебную роль по отношению к главам, посвященным политическому строю Киевского государства.

О древнерусском вече писали очень много. Можно сказать, что ни один историк древней Руси не обходил молчанием этот институт.

В нашей литературе имеется и ряд специальных работ, посвященных этому предмету. Однако нельзя сказать, что этот вопрос решен окончательно. В самом объемистом и полном исследовании по этому специальному предмету В.И. Сергеевича, которое по праву занимает в нашей исторической литературе первое место, как раз и выявлено было много сторон дела, требующих новых дополнительных разысканий.

В настоящей главе я не ставлю перед собой задачи пересмотра вопроса в целом. Целью данной работы является рассмотрение института вече в различные временные периоды: догосударственный период, период государства Киевская Русь и в период феодальной раздробленности.

1. Вече в догосударственный период

русь вече киевский догосударственный

Термин «вече» происходит от корня «ве», откуда «вещать», совершенно соответствующее - colloquium, parlamentum. Это - народное собрание для обсуждения и решения важных общих дел.

В качестве исходного положения следует принять определение термина «вече» как народного собрания (классового и доклассового общества) для обсуждения и решения общих дел. Предполагается - важных, поскольку по пустякам народное собрание не созывается.

Летописец XII в. говорит нам о том, что население старших областных городов «изначала» сходилось на вече «яко на думу» и принимало решения, которым потом подчинялись младшие города (или «пригороды»). Следует отметить, что народное собрание, как орган первобытной демократии, в эпоху догосударственного или племенного быта было известно всем славянским (и германским) племенам. Но с образованием государств в Средней и Западной Европе решающую роль в политической жизни начинает играть феодальная аристократия, народные же собрания в феодально-аристократической Европе XI-XII вв. или прекращаются вовсе, или не играют не какой политической роли; тогда как в Росси в это время демократический элемент в государственном управлении играет очень важную, зачастую решающую, роль в жизни всех русских земель от Киева до Новгорода и от Волыни до Ростова - Суздальской земли. Только на западной окраине русского мира, в Галиции, аристократический элемент (боярство) играет важную политическую роль.

Известия летописей о вечевой жизни на Руси многочисленны и разнообразны, хотя подробные описания вечевых собраний мы находим весьма редко. Очень часто и само слово «вече» не упоминается летописцем, а говорится лишь, что «кияне», новгородцы, полочане, володимерцы и т.д. «сдумаша» то-то, или «послаша» к кому-либо, или «реша» (сказали) то-то…

Конечно, во всех этих случаях, когда население города выступало самостоятельно и независимо от князя, мы должны предполагать предварительное совещание ли совет, т.е. вече.

В эпоху племенного быта, до образования и усиления великого княжества Киевского, отдельные племена, поляне, древляне, и др., собираются, в случаи надобности, на свои племенные собрания и совещаются со своими племенными князьками об общих делах. В X - начале XI в. с усиление центральной власти в лице великого князя Киевского (Владимира Святого и Ярослава Мудрого) эти племенные сходки теряют свое политическое значение, а с середины XI в. им на смену является активное и влиятельное вече старших областных городов.

Важнейшие периоды этого процесса представляются в следующем виде: к IX в. у народов, населяющих бассейн Волхва - Днепра, уже налицо классовый строй, остатки родового общества заметно уходят в прошлое: в нескольких местах этой большой территории уже наметились политические объединения, выросшие на развалинах племенного строя: к концу XI в. можно говорить о наличии «варварского» государства с Киевом во главе, беспрерывно и быстрорастущего в течении X в. и в начале XI в.; высшая точка развития этого государства есть в тоже время и момент созревания сил, готовых его разрушить; распад этого - лоскутного «варварского» государства обусловлены ростом отдельных его частей с крупными городами во главе: этот рост связан не только с повышением экономической силы этих городов, но и с подъемом политического значения городской массы, с которой вынуждены считаться не только верхи общества, но и размножившиеся князья: дальнейшая история частей распавшегося Киевского государства определяется соотношением классов в каждом из них.

Сейчас можно говорить о том, что при родовом строе роль народного образования зависела от той ступени развития, на какой этот родовой строй находился в данный момент.

1. Управление племенным советом вождей, избранных родами. Эта форма господствовала по общему правилу у племен, стоящих на нижних ступенях варварства.

2. Координирование между советом вождей и высшим военачальником. Этот порядок сложился на средней ступени варварства.

3. На высшей ступени варварства наблюдается управление советом вождей, народным собранием и высшим военачальником. Этот порядок продолжал существовать до «учреждения политического общества», т.е. государства.

«По общему правилу совет был открыт для каждого частного лица, пожелавшего высказаться на нем по поводу общеизвестного дела… Но решение выносилось советом».

Так как совет избирался племенем пожизненно, но члены его могли всегда быть смещены, то естественно, в совете «народный элемент неизбежно должен был иметь доминирующее влияние».

Древнейшие и достаточно ясные сведения о политическом строе славян мы имеем у Прокопия (середина VI в.): «славены и анты, - пишет он, - не управляются одним лицом, но с давних времен живут в демократическом правлении и поэтому у них всякие дела решаются общим собранием». Об этом общем собрании (вече) Прокопий рассказывает по поводу событий, связанных с именем героического воеводы Хилвудия. Для решения вопроса собрались «почти все анты». Они решили действовать сообща. Тут же они принуждают пвсевдо-Хилвудия принять на себя роль подлинного Хилвудия и намечают поход на Византию и подунайских славян.

Маврикий (конец VI в.) характеризует славян приблизительно также: «Они не имеют правления, - пишет он, - и живут во вражде между собою: у них много начальников которые не живут в мире, поэтому полезно привлекать некоторых из них на свою сторону обещаниями, словами или подарками, в особенности ближайших к нашим границам, и тогда нападать на других славян, чтобы общая война их не спаяла и не объединила под одну власть».

У Иордана (VI в.) мы имеем очень интересное сообщение о наличии у антов князя или короля, который упоминается здесь вместе с семьюдесятью старейшинами, вождями. Остготский Винитар воюет с антами, анты его бьют, но потом им удается взять их князя Божа в плен. Этого Божа вместе с сыновьями и семьюдесятью старейшинами он распинает.

Анты, - вне всяких сомнений, славяне, жившие на территории современной Украины и севернее ее. Бож, - несомненно, военачальник значительных сил, старейшины - едва ли не вожди, избранные родами. Трудно как-либо иначе понять эти сообщения.

[10; C.52] Обратимся теперь к тому тексту легенды о призвании варягов, который сохранился в новгородском летописании. Это не первоначальный вид текста, возникшего в Киеве в 1070-х годах, а затем вошедшего в «Повесть временных лет» и в ее составе включенного в новгородский свод Мстислава около 1116 г. Впоследствии этот первоначальный текст подвергся новгородской переработке с помощью редакторского текста «Повести временных лет» 1119 г., попавшего в Новгород в конце 1220-х годов и использованного при составлении владычного свода Антония. Так или иначе, перед нами новгородская версия легенды о призвании варягов.

«Въ времена же Кыева и Щека и Хорива новгородстии людие, peкомии Словени, и Кривици, и Меря: Словене свою волость имели, а Кривици свою, а Мере свою; кождо своим родом владяше; а Чюдь своим родом; и дань даяху Варягом от мужа по белей веверици; а иже бях у них, то ти насилье деяху Словеном, Кривичем, и Мерям и Чюди. И въсташа Словене и Кривици и Меря и Чюдь на Варягы, и изгнаша я за море; и начаша владети сами собе и городы ставити. И въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в них правды. И реша к себе: «князя поищем, иже бы владел нами и рядилъ ны по праву». Идоша за море к Варягом и ркоша: «земля наша велика и обилна, а наряда у нас нету; да поидете к нам княжить и владеть нами». Изъбрашася 3 брата с роды своими, и пояша со собою дружину многу и предивну, и приидоша к Новугороду. И седе стареишии в Новегороде, бе имя ему Рюрик, а другыи седе на Белеозере, Синеус; а третеи в Изборьске, имя ему Трувор. И с тех Варяг, находник тех, прозвашася Русь, и от тех словет Руская земля и суть новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска»

2. Вече в Древнерусском государстве

Касательно возникновения и развития института князя в историографии нет таких споров, как о вече.

Под вече в Древней Руси следует понимать совещание, собрание городских людей, а собраться на вече, следовательно, означает сойтись на думу, думать, принять вечевое решение - «сдумать».

Время появления и действия вече разные исследователи понимают по-разному. В.И. Сергеевич, опираясь на Лаврентьевскую летопись, утверждает, что «вече было всегда от времени начального летописца и позднейшего, жившего в конце XII в.», однако Б.Д. Греков уверен, что в период X-XII вв. вече «мочит».

С переменами, происходившими в социальной структуре восточнославянского общества, менялась и сущность самого учреждения. Раннее «племенное» вече эпохи первобытного строя или военной демократии, видимо, серьезно отличалась от «волостного» веча второй половины XI-XII вв. Наверное, следует не согласиться с Б.Д. Грековым о временном прекращении вечевых собраний, скорее они продолжали функционировать, однако изменились. Согласно «Повести временных лет», вече собирается и в X, и в XI, и в XII вв.

[1; C.199-200] В X в.существование Киевского государства тоже у нас не вызывает никаких сомнений. Тут, как мы уже видели, налицо власть киевского князя с подчиненными ему князьями и боярами. Имеется при князе совет старейшин, в экстренных случаях, быть может, в городах собирается и вече, но, во всяком случае, это уже не то вече, о котором упоминал Прокопий.

Власть киевского князя слишком сильна, город политически еще слишком слаб, чтобы рядом с нею могло процветать городское вече. Если не считать исключительных случаев. Они имеются в описание двух осад городов печенегами (Киева в 968 г. и Белгорода в 997 г.) в отсутствии князей с их дружинами.

Под 968 г. описывается осада печенегами Киева в то время, когда Святослав с войсками воевал в Болгарии Дунайской. В описании этой осады не разу не упоминается вече, но оно как бы подразумевается. Осажденные оказались в безвыходном положении. «И въстужиша людье в граде и реша: «несть ли кого, иже бы могл на ону старну дойти и рещи им: аще не подступите заутра, предатися имамы печенегом». И рече один отрок: «аз преиду»; и реша: «иди». Перед нами народное совещание, на котором обсуждается тяжелое положение киевлян и способы спасения. Другой подобный случай - осада печенегами Белгорода. Сообщения о событиях 997 г., несомненно легендарного характера. Оба события записаны позднее, уже в XI в. Во втором случае вече называется полным своим именем.

В рассказе об осаде Белгорода отмечены некоторые черты городского строя X в., надо думать, сильно переплетенные с фактами того же рода XI в. Тут мы имеем старейшин градских и людей - горожан. Не трудно заметить руководящую на вече роль старейшин градских. Белгород - это княжеский любимый город-замок. Осада его печенегами происходит в отсутствии князя и дружины. Горожанам пришлось выдержать осаду и проявит инициативу. Собирается вече: оно выносит решение о необходимости сдачи города. Один старец, не бывший на вече, но имевший свой собственный план защиты города, желает приостановить решение вече и обращается с этой целью у «старейшинам градским». Старейшины с радостью отменяю это решение. («Они же ради обещашася послушати»). Надо думать, что если они с такой легкостью отменяю решение веча, то, очевидно, они, во-первых, очень активно участвовали в решение первого решения, и, во-вторых, имели силу привести отмену решения. Для суждения о вече с этими фактами, конечно, необходимо считаться, но с серьезными оговорками. Необходимо также обратить внимание на другую сторону дела: если бы был здесь в это время князь с дружиной, едва ли вообще понадобилось собирать вече. Князь с дружиной действовали бы по собственной инициативе, как это вытекает из аналогичных случаев.

Вечевое собрание древлян, согласно «Повести временных лет», вместе со своим князем Малом решает, как поступить при повторном сборе дани киевским князем Игорем. «Слышавше же древляне, яко опять идеть (Игорь), сдумавше со княземъ своимъ Маломъ». В летописи прямо говорится о созыве веча князем в 6523 (1015) г. - Ярослав Мудрый, перебивший накануне новгородцев, получил известие о том, что власть в Киеве захватил Святополк Окаянный. «Заутра же собрав избыток новгородеци, Ярославъ рече: «О, люба моя. Дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе.» Утери слез, рече им на вече: «Отец мой умер, а Святополк сидить Кыеве, избивая братью свою.» И реша новгородци: «Аще, княже, братья наша исчезна суть, може по тобе бороти».». По свидетельству Лаврентьевской летописи, на вече 1147 г. «Придоша Кыян много множество народа и седоша у святое Софьи слышати. И рече Володимир к митрополиту: «Се прислал брат мои два мужа Кыянина, ато молвят братья своеи.» И выступи Добрынъка и Радило и рекоста: «Целовал мя брат, а митрополиту ся поклонял, и Лазаря целовал, и Кыяны все.» Рекоша Кыяне: «Молвита, с чим вас князь прислал.» Она же рекоста: «Тако молвит князь. Целовала ко мне крест Давыдовичи и Святослав Всеволодичь, ему же аз много добра створих, а ноне хотели мя убити лестью. Но Бог заступил мя и крест честный, его же суть ко мне целовали. А ныне, братья, поидета по мне к Чернигову, кто имеет конь ли не имеет. То бо суть не менье одиного хотели».».

После смерти Ярослава (в 1024 г.), когда Русская земля разделилась на несколько княжеств, вече главных волостных городов нередко выступает в качестве носителя верховной власти в государстве. Когда князь был достаточно сильным и популярным (вроде Владимира Мономаха), вече бездействовало и представляло и представляло князю ведение правительственных дел. Только в Новгороде и Пскове вече сделалось постоянно действующим органом государственного управления, в остальных областях оно обычно не вмешивалось в правительственную деятельность князя в нормальное время. Зато чрезвычайные случаи, как перемена на княжеском престоле или решение вопросов о войне и мире, вызывали властное вмешательство вече, и голос народного собрания в этих делах был решающий.

По мнению же Д.Б. Грекова вече перестает действовать как орган государственной власти. Он утверждает, что в X в. при наличии князя в городе вече не встречается. При князе всегда существует совет старейшин города, или иначе, старцев градских, бояр и дружину.

Со старейшинами и боярами Владимир решает вопрос о принятии христианства, по совету старцев и бояр он отправляет послов в Византию для ознакомления с христианским культом, перед ними же, старцами и боярами, отчитываются эти послы в исполненном поручении, князь со старцами и боярами решает вопрос о преимуществах вир перед местью. Летописец, подводя итоги политической деятельности Владимира, говорит о нем так: «Бе бо Владимир любя дружину и с ними думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем». Но нельзя все-таки сказать, что народ безмолвствует даже в это время наибольшей силы княжеской власти в Киеве. Мы уже видели, как этот народ вел себя в осажденном печенегами Киеве в 968 г. «Люди» киевские активно участвуют в различных киевских событиях, хотя и не играют здесь решающей роли. Под 983 г. в летописи записан рассказ о двух варягах-христианах, сыне и отце, погибших вследствие нежелания отца выдать своего сына в жертву языческим славянским богам. По предложению «старцев и бояр» был брошен жребий, который и выпал на юношу-варяга. Когда же отец его решительно отказался принести в жертву своего сына, посланные от «старцев и бояр» обращаются к «людям» (»… шедше поведаша людем»), и эти «люди», «вземше оружие, поидоша на нь (варяга) и роззяша двор около его».

Конечно, это не вече. Это не народное собрание, но все же - народная масса, энергично реагирующая на создавшееся положение. Под 987 г. сообщается в летописи аналогичный факт. «Старцы: и бояре» сообщают свои впечатления о религиях разных стран и народов в присутствии князя и народа: «и бысть люба речь (их) князю и всем людем», конечно, тем, которые здесь присутствовали в это время. Конечно, и здесь нет никакого веча. Это люди, которых часто приглашал к себе Владимир. Под 996 г. летопись рассказывает, как Владимир праздновал крупные события своего княжения: после постройки Десятинной церкви он «створи праздник велик в то день боляром и старцем градским…», после победы над печенегами он «сотвори праздник велик, варя 300 провар меду, и созываше боляры своя и посадникы, старейшины по всем градом и люди многыъ, на «Успенье св. богородица, и ту пакы сотворяше праздник велик», сзывая «бещисленное множество народа…» «И тако по вся лета творяше». Нужно помнить, что рассказы эти не современны своим сюжетам. Кого подразумевать под этим народом, мы точно сказать не можем. Ясно все-таки, что это - не бояре, не старейшины, не посадники, т.е. не верхи киевского общества, а городские люди, очевидно, те самые, которые несколько позднее будут говорить с князьями иным языком и при иных политических условиях. Необходимо здесь подчеркнуть, что даже самый сильный из князей этого периода нашей истории считается с городской массой и, повидимому, не считаться не может. Так дело обстояло в Киеве. Но не будем забывать, что «империя Рюриковичей» - империя «лоскутная», т.е. не спаянная в единый крепкий организм, не монолитная и в смысле этническом и в смысле стадиальности развития своих частей.

У соседних древлян, например, в том же Х в., по-видимому, родо-племенной строй не был еще совсем изжит. Древлянские князья X в. еще очень похожи на вождей и военачальников периода высшей ступени варварства. «Деревская земля» (под этим термином можно разуметь народное собрание), а не деревские князья посылают к Ольге своих послов. Совещание вождей и народного собрания здесь весьма вероятны. О том же, как будто, говорит и множественность равноправных князей у древлян («наши князи добри суть…»). Если мы и можем здесь подразумевать вече, то оно имеет характер старого народного собрания периода высшей ступени варварства. Весьма вероятны такие же собрания и у других более отсталых племен, включенных в состав Киевского государства. Так, например, еще в XII в. черниговские князья Давидовичи «созваша вятиче» 2 для привлечения их к совместным действиям.

Эти народные собрания древлян надо отличать от совещаний Киевского князя с боярами. Первые - это еще не изжитые остатки родового строя периода высшей ступени варварства, вторые - следствие укрепления княжеской власти, отделения власти от народных масс, уже успевших выйти из рамок родового общества. Нас не должно смущать то обстоятельство, что оба явления наблюдаются параллельно в одно и то же время. Наша страна и в этот период времени была огромна и в смысле стадиального развития в отдельных своих частях пестра.

Летопись очень редко дает нам полную картину вечевых собраний. Только под 1147 г. мы находим в летописи довольно подробное и красочное, приводимое ниже, вечевого собрания в Киеве: «Князь Изяслав заключил с черниговским князем союз против своего дяди Юрия Владимировича Суздальского и просил киевское вече оказать ему военную помощь; киевляне не советовали ему воевать против своего дяди и верить черниговским Олеговичам; нм заявили: «Княже, ты на нас не гневайся, не можем мы поднять руки на Мономахово племя. А вот на Олеговичей, так мы готовы идти хоть и с детьми». Тогда Изяслав собрал охотников и выступил в поход. На походе он узнал, что черниговские князья ему изменили и вступили в переговоры с его главным неприятилем Юрием. Тогда Изяслав поспешил послать двух гонцов - мужей-киевлян Добрынку и Радила - к своему брату Владимиру, оставленному им в Киеве, к митрополиту Климу и киевскому тысяцкому Лазарю. Посланные от имени Изяслава сказали Владимиру: «Брате, поезжай к митрополиту и созови всех киевлян, чтобы эти мужи рассказали про обман черниговских князей». Владимир поехал к митрополиту, и они созвали киевлян. И собрались киевляне «много множества народу» перед храмом Св. Софии и здесь уселись на площади. Добрынка и Радила выступили вперед перед народом и сказали (обратившись к Владимиру): «Целовал тебя брат, а митрополиту кланялся, и Лазаря (тысяцкого) целовал и всех киевлян». Тогда киевляне сказали: «Говорите с чем вас князь прислал?». Они ответили: «Так молвит князь: целовали ко мне крест черниговские князья… а ныне убить обманом хотели меня. Вы мне говорили, что не можете поднять руки на Мономахово племя, на Юрия, а против Ольговичей готовы идти и с детьми, так вот теперь, братья, исполните свое обещание, идите со мной к Чернигову на Ольговичей, собирайтесь от мала до велика, у кого есть конь, тот на коне, у кого нет, те в ладьях, потому что те не меня одного хотели убить, но и вас всех искоренить», - «Кияне же рекоша: «ради идем по тебе и с детьми, якоже хощещи» (Лаврентий и Ипполит 1147 г.).

3. После распада Киевской Руси (с XII в.)

По мере упадка Киева как политического центра, объединяющие значительные пространства, по мере усиления отдельных частей империи Рюриковичей, в этих последних поднимается политическое значение крупных городов, способы играть роль местных центров и отстаивать независимость своей области от притязаний старой «матери городов русских». В этих городах возрастает значение вечевых собраний, с которыми приходится считаться и пригородам и князьям.

Самым главным и обыкновенным предметом компетенции вечевых собраний было призвание, или принятие, князей и изгнание князей, не угодных народу. «Князь в мирное время всегда вступал на стол с согласия народа, которое выражалось в крестном целовании и в торжественном посажении его народом на стол» (Сергеевич). Обыкновенно обе стороны ограничивали обоюдным крестным целованием, в котором они обещали соблюдать верность друг другу, «любити и добра хотети». Но иногда обе стороны заключали при этом какое-либо дополнительное условие.

Вот несколько примеров о замещениях престола в Киеве. В 1068 г. киевляне заставили своего князя Изяслава бежать из Киева, освободили из заключения полоцкого князя Всеслава и посадили его на княжение в Киеве. В 1113 г., по смерти Святополка Изяславича, «совет створиша кияне, послаша к Владимиру (Мономаху), глаголюще: «пойди, княже, на столотен и деден»; через некоторое время киевляне послали к Владимиру второе посольство, с настойчивым приглашением занять киевский престол для предотвращения мятежа в народе. В 1146 г. великий князь Киевский Всеволод Ольгович (из нелюбимых киевскому населению черниговских князей), желая передать престол брату своему Игорю, пригласил киевлян целовать к нему крест еще при своей жизни. По смерти Всеволода «Игорь еха в Киеву и созва кияне вси на гору, на Ярославль двор, и целовавши ему хрест»; но потом киевляне созвали другое вече «и послаша по Игоря, рекуче: «княже, поеди к нам». Игорь, вместе с братом своим Святославом поехал, остановился дружиною поодаль, а брата Святослава послал на вече. Киевляне стали жаловаться на тиуна Всеволода, Ратшу и на другого тиуна вышгородского, Тудора, и сказали: «Ратша разорил («погуби») Киев, а Тудор Вышгород; так теперь, князь Святослав, целуй нам крест, с братом своим, что если кого из нас обидят, то ты разбирай дело» («ты прави»). Святослав отвечал: «Я целую вам крест за своего брата, что вам не будет никакого насилия, а тиун вам будет по вашей воле» (т.е., очевидно по избранию веча). Сказавши это, он сошел с коня и целовал крест на вече; киевляне тоже все сошли с коней и целовали крест, говоря: «Брат твой князь и ты». После этого Святослав, взявши лучших мужей-киевлян, поехал с ними в Игорю и сказал ему: «Брат, я поклялся им, что ты будешь судить их справедливо и любить». Игорь сошел с коня и целовал крест «на всей их воле» (т.е. принял все их условия).

Однако, несмотря на заключенный договор, весьма скоро «не угоден бысть киянам Игорь», и они послали своих послов в Переславль к князю Изяславу, приглашая его на княжение в Киеве: «Пойди, княже, к нам, хоще тебе». Изяслав выступил с воеском из Переславля к Киеву, и тогда послали к нему своих послов «черные клобуки» и все Поросье, затем также жители киевских пригородов Белгорода и Васильева, с тою же речью: «Пойди, ты наш князь, а Ольгович нехочем». Наконец, приехало еще одно посольство от киевлян с повторным приглашением: «Ты наш князь, поезжай к нам, не хотим переходить к Ольговичам как по наследству». Когда Изяслав с войском приблизился к Киеву, киевляне открыто перешли на его сторону. Игорь Ольгович был разбит и взят в плен, «Изяслав же… с великою славой и честью въехал в Киев, и выидоша противу ему множество народа,… и приеха к Святой Софии,… и седе на столе деда своего и отца своего» (Ип. 1146). И впоследствии, когда неблагоприятные повороты военного счастья вынуждали Изяслава уйти из Киева, киевляне при первой возможности снова призывали к себе своего любимого князя, а после его смерти (1154 г.) киевляне «посадиша в Киеве» его брата Ростислава.

Такие же смены происходили и на северо востоке тогдашнего русского мира, на земле Ростовско - Суздальской. В 1157 г. после смерти Юрия Владимировича в Киеве, «ростовцы и суздальцы сдумавше вси, пояша Андрея сына его старейшего и посадиша и (его) в Ростове на отни столе и в Суздали, занеже бе любимвсеми за премногую его добродетель». События, которые произошли в Ростовско - Суздальской земле после убиения Андрея Боголюбского (1175 г.), предстовляют яркую картину весьма активного участия местного населения в замещении княжеских «столов».

По смерти Андрея жители важнейших городов Суздальской земли съехались во Владимир и постановили пригласить на княжение в Суздальскую землю племянников Андрея - Мстислава и Ярополка Ростиславовичей; послы от веча должны были сказать избранным князьям: «Поезжайте к нам княжить, а иных мы не хочем». Ростиславовичи приехали и вокняжились в Суздальской земле, но жители города Владимир решили посадить у себя особого князя - Михаила (Михалка), брата убитого князя. Ростиславовичи осадили Михаила в его городе и вынудили его уехать из Владимира, «и провод иша его володимирцы с плачем». Потом владимирцы решили заключить мирный договор с Ростиславовичами крестным целованием, яко не створити има в городе никакого зла, выидоша с кресты противу Мстиславу и Ярополку из города». После этого «ростовцы посадиша у собе Мстислава на столе дедни и отни», «а Ярополка князя посадиша володимирцы в городе Володимери на столе, в Святой Богородицевесь подряд положше», т.е. заключив с ними надлежащий договор. Скоро, однако, молодые князья вызвали против себя недовольство владимирского населения, потому что их посадники «многу тяготу людям сим створиша продажами и вирами», а сами князья осмелились даже взять золото и серебро из храма «Святой Богородицы Владимирской». Возмущенное население владимирское начало собираться и выражать недовольство: «и почаша володимирцы молвити: «мы есмы вольная князь приняли к собе, и крест целовали на всем (т.е. мы приняли князей добровольно и заключили с ними договор под присягой), а они точно не в своей волости княжат, точно не хотят долго сидеть у нас, грабят не только всю волость, но и церкви, так промышляйте, братья!»… После того, как владимирцы безуспешно жаловались ростовцам и суздальцам («являющее им свою обиду»), они послали своих послов в Чернигов к Михалку, приглашая его снова во Владимир на княжение и обещая ему вооруженную поддержку против племянников. Михаил с братом Всеволодом пришли в Суздальскую землю с войском и при помощи владимирцов победили и прогнали Ростиславовичей - «Михолко же поехал во Владимир с честью и славою великою». Летописец отмечает радость и гордость владимирцев, когда эти «новые, мезинные люди» одержали победу над гордым ростовским боярством и посадили у себя избранного ими князя. «Потом же прислашася Михалкови князю Суздальцы, рекуще: «Мы, княже, на полку том с Мстиславом небыли (т.е. не сражались на стороне Мстислава), но были с ним боляре; а на нас лиха сердца не держи (не гневайся), но поеде к нам». Михалко же и еха в Суздаль, а из Суздаля Ростову, и сотвори людям весь наряд, и утвердився крестным целованием с ними, и честь возма у них и дыры многи у Ростовцев».

Великий Новгород. Затронем эту тему отдельно, т.к. вече в данной области просуществовало аж до Московского государства.

У Новгорода не было своих постоянных князей. По идее общее достояние княжеского рода, владеемое по очереди старшими его представителями, великими князьями, он стал ничьим на деле. Выбирая князей по произволу на условиях найма и корма, он был всем чужой, и все князья были ему чужие. По мере того как устанавливались у него договорные отношения к князьям, новгородский князь постепенно выступал из состава местного общества, теряя органические связи с ним. Он со своей дружиной входил в это общество лишь механически, как сторонняя временная сила. Он и жил вне города, на Городище, как называлось его подворье. Благодаря тому политический центр тяжести в Новгороде должен был с княжеского двора переместиться в среду местного общества, на вечевую площадь. Вот почему, несмотря на присутствие князя, Новгород в удельные века был собственно державной общиной. Далее, в Новгороде мы встречаем то же военное устройство, какое еще до князей сложилось в других старших городах Руси. Новгород составлял тысячу - вооруженный полк под командой тысяцкого. Эта тысяча делилась на сотни - военные части города. Каждая сотня со своим выборным сотским представляла особое общество, пользовавшееся известной долей самоуправления, имевшее свой сход, свое вече. В военное время это был рекрутский округ, в мирное - округ полицейский. Но сотня не была самой мелкой административной частью города: она подразделялась на улицы, из которых каждая со своим выборным улицким старостой составляла также особый местный мир, пользовавшийся самоуправлением. С другой стороны, сотни складывались в более крупные союзы - концы. Каждый городской конец состоял из двух сотен. Во главе конца стоял выборный кончанский староста, который вел текущие дела конца. Но он правил концом не один, а при содействии коллегии знатных обывателей конца, которая составляла кончанскую управу. Эта управа была исполнительным учреждением, действовавшим под надзором кончанского веча, имевшего распорядительную власть. Союз концов и составлял общину Великого Новгорода. Таким образом, Новгород представлял многостепенное соединение мелких и крупных местных миров, из которых большие составлялись сложением меньших.

Совокупная воля всех этих союзных миров выражалась в общем вече города. По происхождению своему новгородское вече было городским собранием, совершенно однородным со сходами других старших городов Руси. Можно было бы предполагать, что больший политический простор позволял новгородскому вечу сложиться в более выработанные формы. Однако в рассказах древней новгородской летописи вече благодаря этому простору является только более шумным и произвольным, чем где-либо. В устройстве его до конца вольности города оставались важные пробелы. Вече созывали иногда князь, чаще который-нибудь из главных городских сановников, посадник или тысяцкий. Впрочем, иногда, особенно во время борьбы партий, вече созывали и частные лица. Оно не было постоянно действующим учреждением, созывалось, только когда являлась в нем надобность. Никогда не было установлено постоянного срока для его созыва. Вече собиралось по звону вечевого колокола. Звук этого колокола новгородское ухо хорошо отличало от звона церковных колоколов. Вече собиралось обыкновенно на площади, называвшейся Ярославовым двором. Обычным вечевым местом для выбора новгородского владыки была площадь у Софийского собора, на престоле которого клали избирательные жеребьи. Вече не было по составу своему представительным учреждением, не состояло из депутатов: на вечевую площадь бежал всякий, кто считал себя полноправным гражданином. Вече обыкновенно состояло из граждан одного старшего города; но иногда на нем являлись и жители младших городов земли, впрочем только двух, Ладоги и Пскова. Это были или пригородские депутаты, которых посылали в Новгород, когда на вече возникал вопрос, касавшийся того или другого пригорода, или случайные посетители Новгорода из пригорожан, приглашенные на вече. В 1384 г. пригорожане Орехова и Корелы прибыли в Новгород жаловаться на посаженного у них новгородцами кормленщика - литовского князя Патрикия. Собрались два веча, одно за князя, другое за пригорожан. Это было, очевидно, обращение обижаемых провинциалов за управой к державной столице, а не участие их в законодательной или судебной власти веча. Вопросы, подлежавшие обсуждению веча, предлагались ему со степени князем или высшими сановниками, степенным посадником либо тысяцким. Вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением жизни или конфискацией имущества и изгнанием (поток и разграбление Русской Правды). Вече постановляло новые законы, приглашало князя или изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало их споры с князем, решало вопрос о войне и мире и т.п. В законодательной деятельности веча принимал участие и князь; но здесь в компетенции обеих властей трудно провести раздельную черту между правомерными и фактическими отношениями. По договорам князь не мог замышлять войны «без новгородского слова»; но не встречаем условия, чтобы Новгород не замышлял войны без княжеского согласия, хотя внешняя оборона страны была главным делом новгородского князя. По договорам князь не мог без посадника раздавать доходных должностей, волостей и кормлений, а на деле бывало, что вече давало кормления без участия князя. Точно так же князь не мог отнимать должностей «без вины», а вину должностного лица он обязан был объявить на вече, которое тогда производило дисциплинарный суд над обвиняемым. Но иногда роли обвинителя и судьи менялись: вече привлекало на суд пред князем неудобного областного кормленщика. По договорам князь не мог без посадника давать грамот, утверждавших права должностных или частных лиц; но нередко такие грамоты исходили от веча помимо князя и даже без его имени, и только решительным поражением новгородской рати Василий Темный заставил новгородцев в 1456 г. отказаться от «вечных грамот».

На вече по самому его составу не могло быть ни правильного обсуждения вопроса, ни правильного голосования. Решение составлялось на глаз, лучше сказать на слух, скорее по силе криков, чем по большинству голосов. Когда вече разделялось на партии, приговор вырабатывался насильственным способом, посредством драки: осилившая сторона и признавалась большинством. Это была своеобразная форма поля, суда божия, как сбрасывание с волховского моста осужденных вечевым приговором было пережиточной формой древнего испытания водой. Иногда весь город «раздирался» между боровшимися партиями, и тогда собирались одновременно два веча, одно на обычном месте, на Торговой стороне, другое - на Софийской; но это были уже мятежные междоусобные сборища, а не нормальные веча. Случалось не раз, раздор кончался тем, что оба веча, двинувшись друг против друга, сходились на большом волховском мосту и начинали побоище, если духовенство вовремя не успевало разнять противников. Такое значение волховского моста как очевидца городских усобиц выразилось в поэтической форме в легенде, занесенной в некоторые русские летописи и в записки одного иностранца, бывавшего в России в начале XVI в., барона Герберштейна. По его рассказу, когда новгородцы при Владимире Святом сбросили идол Перуна в Волхов, рассерженный бог, доплыв до моста, выкинул на него палку со словами: «Вот вам, новгородцы, от меня на память». С тех пор новгородцы в урочное время сходятся с палками на волховском мосту и начинают драться как бешеные.

4. Социальный состав вече

Идеализация вечевого строя была характерна для В.О. Ключевского, полагавшего, что главной силой, на которую опиралось вече, были массы торговцев и ремесленников города. Похожие мысли высказывались и М.Н. Покровским. Считал Древнерусские княжества республиками, историк писал, что они начали аристократией происхождения, а кончили аристократией капитала, но и в промежутках прошли стадию, которую можно назвать демократической. В середине XII в. хозяином русских городов являлся действительно народ.

В оценки природы, компетенции состава вече советскими историками имеются существенные расхождения. Одни (Б.Д. Греков, М.Н. Тихомиров, И.Я. Фроянов) считали вече такой формой государственного управления, при котором к ниму открывался доступ низов, другие (С.В. Юшков, В.Т. Пашуто, В.Л. Янин и др.) видели в нем узкоклассовый орган, находившийся в руках феодалов.

Летописи, рассказывая о важнейших государственных делах, нередко указывают на участия в них «нищих и худых», «всех людей», т.е. представителе угнетенного сословия. Слишком доверятся этим сведения не следует. Как справедливо отмечал В.Т. Пашуто, это лишь приняты в Древней Руси литературно-церковный оборот. «Смешно даже предположить, что в стране где законом была Русская правда, нищие и убогие решали, кому занять княжеский стол Осмомысла» - писал Пашуто. В.Л. Янин, изучив историю новгородских государственных институтов в связи с историей классовой и внутриклассовой борьбы, пришел к обоснованному выводу, что общегородское вече было узкоклассовым органом, в котором нет места «всему Новгороду». Оно объединило лишь крупнейших феодалов и было не народным собранием, а собрание класса, стоящего у власти. Аналогичным было и киевское вече - считал Толочко П.П.

Янин писал: «Пока не проведены достаточно широкие раскопки в разных концах города, вопрос можно только ставить, но решить его еще нельзя. Речь идет о том, жило ли основное население Новгорода по усадьбам феодалов или же оно имело собственные дома и не так зависело от бояр, как жители их усадеб. А от его решения зависит и наше представление о структуре политического строя Новгорода, о социальном составе его веча. Если новгородцы жили по феодальным усадьбам или на земле, принадлежащей боярским родам, то трудно себе представить, чтобы усадьбовладельцы и зависимые от них жители их усадеб принимали равноправное участие в вечевых сходках, что вече было органом не одних землевладельцев, а всего новгородского населения.

Еще И. Первольф отмечал, что древнепольское великое вече означало съезд князя и кметей до XV в., что в других местах в сходках участвовали с правом голоса господари - хозяева, родовые или семейные начальники, «как это водится до сих пор в сельских сходках», остальные же члены общины присутствовали, по всей вероятности, без права голоса. То же было и в адриатическом Поморье, где «участие простого народа в вече или соборе устранили властели». Скандинавские тинги в XII-XIII вв. также состояли из представителей населения, а не из всей его совокупности.

По-видимому, все это приложимо и к новгородскому вечу тем более, что оно, будучи органом федерации разноэтничных компонентов, не могло иметь иного характера, кроме представительного от сословия родовой аристократии или от класса крупных владельцев земли. В то же время, однако, вряд ли можно сомневаться, что в целом государственный строй Новгорода сохранял несравнимо больше черт демократии, нежели монархический строй княжеств. Даже в XV в., когда боярская олигархия торжествовала полную победу, новгородцы всех сословий считали вечевой строй знаменем своей древней вольности, сбереженным в ходе антикняжеской борьбы. Только наличием таких демократических черт можно объяснять специфическое для Новгорода широкое распространение грамотности, а также особую политическую активность всех слоев его населения».

Заключение

Под вече большинство исследователей понимают совещание городских людей. Но большинство склонно считать. Что вече существовало всегда, даже в период военной демократии, поскольку его отсутствие обозначало бы нехарактерно высокое для этой эпохи развития других политических институтов. Достаточно трудно определить состав участников вече. Проведение вече совсем не хаотично, а вполне упорядоченно. Оно происходит с соблюдение традиций и правил: сошедшие рассаживаются, ожидают начала собрания, которым руководит князь, митрополит, тысяцкий. Вече участвовало в решении широкого круга проблем: вопросы войны и мира, судьбы княжеского стола и администрации, вопросы, связанные с денежными сборами среди горожан, распоряжения городскими финансами и земельными ресурсами. Неясно только, всегда ли вече занималось подобными проблемами, или источники зафиксировали случаи исключительные, связанные, как правило, с чрезвычайными ситуациями.

Таким образом, в пересмотре материала о народных собраниях, мы должны придти к основному выводу, что эти народные собрания у нас, как и везде, имеют свою историю. Эта история неразрывно связана с этапами жизни нашей страны. Периоды в истории веча - это» периоды в истории народов, образовавших Киевское государство и его переживших.

Список литературы

1. Греков Б.Д. - Киевская Русь - М.: Госполитиздат, 1953. - 569 с.

2. Данилевский И.Н. - Древняя Русь (IX-XII вв.) глазами современников и потомков. М., 1998.

3. Карамзин Н.М. - История государства Российского Т.1. - М., 1990. - 640 с.

4. Ключевский В.О. - Русская история - М.: Эксмо, 2010. - 704 с.

5. Толочко П.П. - Древняя Русь: Очерки социально-политической истории. - К., 1987. - 246 с.

6. Пушкарев С.Г. - Обзор русской истории - СПБ.: Издательство «Лань», 1999. - 431 с.

7. Рыбаков Б.А. - Мир истории. Начальные века русской истории. - М.: Мол. Гвардия, 1987. - 351 с.

8. Сергеевич В.И. - Вече и князь // Русские юридические древности. - Т.2. - М., - 1867. - 224 с.

9. Фроянов И.Я. - Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. - Л., 1980. - 256 с.

10. Янин В.Л., Алешковский М.Х. - История СССР, №2, М - Л., 1971, стр. 32 - 61.

Размещено на Allbest.ru