Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина»

Реферат

на тему: «Самозванцы в истории России»

Выполнила: Шадт К. В.

Группа: Мт - 141803

Научный руководитель: Кальниченко В. С.

Екатеринбург

2014

Содержание

• Введение
• 1. Исторические личности
• 1.1 Лжедмитрий I
• 1.2 Лжепетр
• 1.3 Лжедмитрий II, (Тушинский Вор)
• 1.4 Лжедмитрий III
• 1.5 Третий Петр, (Емельян Иванович Пугачев)
• 1.6 Княжна Тараканова
• 1.7 Лже - Анастасия (Анна Андерсон)
• Заключение
• Интернет - источники


Введение

Самозванец - человек, выдающий себя за лицо, которым он не является, обычно в корыстных (мошенничество) или политических целях. Самозванцы могут выдавать себя за реального (живого или покойного) человека: так, три Лжедмитрия выдавали себя за погибшего царевича Дмитрия Ивановича,. Нередко бывают случаи, когда люди выдают себя за лицо, никогда не существовавшее: обычно это дети или иные родственники каких-либо знаменитостей. Например, Илейко Муромец во время Смутного времени выступал в образе «Петра Фёдоровича», вымышленного сына царя Фёдора.

Лица, становящиеся объектом самозванчества -- это люди, пользующиеся влиянием, известностью и интересом в то время и в том обществе, когда действуют самозванцы. Особую политическую роль самозванчество приобрело в России: череда Лжедмитриев в Смутное время, а полтора с лишним века спустя выдававший себя за Петра III Емельян Пугачёв добились значительных успехов и ввергли страну в состояние кризиса; на эти выдающиеся случаи приходятся сотни менее известных «крестьянских» и «казачьих» царей. Во все времена люди выдавали себя за тех или иных аристократов меньшего ранга, влиятельных чиновников.

самозванец лжедмитрий правление

1. Исторические личности

1.1 Лжедмитрий I

15 мая 1591 года в Угличе погиб единственный законный наследник престола, сын Ивана Грозного, Дмитрий. Обстоятельства и истинная причина смерти царевича до сих пор являются объектом споров и исследований историков. Существуют две версии происшедшего: первая состоит в том, что Дмитрий погиб в результате несчастного случая, в припадке эпилепсии наткнувшись на нож, вторая же гласит, что было совершено намеренное убийство. В списке подозреваемых организаторов убийства находятся такие известные в то время фамилии, как Годуновы, Шуйские и Романовы. Гибель Дмитрия повлекла за собой конец династии Рюриковичей и появление «боярских» царей, выбранных из среды высших бояр: Бориса Годунова, Василия Шуйского. По народному убеждению, это все были «неприродные» цари. А настоящего царевича извели бояре. Немало способствовали рождению мифа и антикрестьянские меры, принятые Борисом Годуновым: отмена права свободного перехода крестьян от владельца к владельцу в Юрьев день и указ о пятилетнем сыске беглых - эта мера была особенно неприятна казачеству.

Слухи о том, что царевич жив, появились сразу же после смерти Фёдора Иоанновича в 1598 году. Говорили, что в Смоленске видели какие-то письма от Дмитрия. Эти слухи и толки были на редкость противоречивыми. Одни говорили, будто в Смоленске были подобраны письма от Дмитрия, известившие жителей, что «он уже сделался великим князем» на Москве. Другие говорили, что появился не царевич, а самозванец, «во всём очень похожий на покойного князя Дмитрия». Борис Годунов будто бы хотел выдать самозванца за истинного царевича, чтобы добиться его избрания на трон, если не захотят избрать его самого. После избрания Бориса на трон молва о самозванном царевиче смолкла. Зато слух о спасении истинного Дмитрия - «доброго царя» - в народе получил самое широкое распространение.

16 октября 1604 года в южные окраины Московского государства вступил небольшой отряд наемного войска во главе с человеком, называвшим себя законным наследником русского престола царевичем Дмитрием Ивановичем, чудом спасшимся от смерти. Когда появился самозванный Лжедмитрий I, вольные казаки выступили на его стороне. Борису Годунову пришлось расплачиваться за политику подчинения вольных казачьих окраин. Гражданская война вспыхнула в России после вторжения в ее пределы Дмитрия самозванца с войском, набранным в Польше.

К началу 1605 г. под знаменами «царевича» собралось около 20 тыс. человек. Перепуганные власти опубликовали сразу две отличающиеся друг от друга версии о том, что мнимый Дмитрий есть некий Григорий Отрепьев, беглый монах - расстрига.

21 января 1605 г. в окрестностях села Добрыничи Камаринской волости произошло сражение между отрядами самозванца и царским войском во главе с князем Ф.И. Мстиславским. Разгром был полный: Лжедмитрий чудом спасся бегством в Путивль.

В этот критический для самозванца период 13 апреля 1605 г. внезапно умер царь Борис Годунов и на престол вступил его 16-летний сын Фёдор. Боярство не признало нового царя. 7 мая на сторону Лжедмитрия перешло царское войско во главе с воеводами Петром Басмановым и князьями Голицыными. Бояре-заговорщики 1 июня 1605 г. организовали государственный переворот и спровоцировали в столице народное возмущение. Царь Фёдор был свергнут с престола и задушен вместе с матерью.

Москва встречала Лжедмитрия как истинного государя. Ни один самозванец во всемирной истории не пользовался такой поддержкой. Каковы бы ни были обстоятельства возникновения самозванческого замысла Лжедмитрия I и кем бы он ни был в конечном счете - «природным» царевичем, Григорием Отрепьевым или каким-нибудь третьим лицом - совершенно ясно, что его поразительный успех объясняется тем, что его поддержало широкое движение, охватившее самые различные слои тогдашнего общества, и прежде всего крестьянские и казачьи массы. Широта взглядов Дмитрия, его внутренняя свобода и веротерпимость не могли не вызывать опаску у ревнителей отеческой старины. Многих удивляло и пугало «нецарское» по российским меркам поведение нового царя, его странные для Москвы причуды. Например, перед своим дворцом Дмитрий поставил изваяние медного Цербера с тремя головами - адского стража», три челюсти которого могли открываться и закрываться, издавая при этом клацающий звук. Для средневекового мышления нет ничего невыносимее, чем встреча с явлением, не укладывавшимся в рамки своих собственных представлений. Поэтому нет ничего удивительного в том, что боярская оппозиция стала обвинять царя в чернокнижии, в том, что он - чародей и еретик, заключивший союз с нечистой силой. Рассказывали, что, бежав в Польшу, монах Гришка Отрепьев обратился там в чернокнижие. «Расстригу» обвиняли в том, что он собирается ввести в России католичество. И действительно, существовал договор Отрепьева с Мнишеком, обязывавшем Лжедмитрия за год обратить православную Россию в католичество. Однако из-за несогласия духовенства и бояр дело ограничилось лишь тем, что полякам после долгих проволочек разрешили устроить лишь костёл в доме у церкви «Сретенья на переходе» близ дворца. Составить сколько-нибудь точное представление о правлении Лжедмитрия весьма трудно, так как после его смерти власти приказали сжечь все его грамоты и прочие документы. Тем большую ценность составляют те немногие экземпляры, которые случайно сохранились в глухих сибирских архивах.

Если охарактеризовать правление Лжедмитрия каким-то одним словом, лучше всего будет сказать - спокойное. Не отмеченное серьезными бунтами и потрясениями.

Царствование началось с милостей. Практически всех, кто был репрессирован при Годунове, вернули из ссылки, возвратили конфискованное имущество, произвели в новые чины. Реформы были обширными и толковыми. Прежде всего, новый царь объявил торговли, промыслов и ремесел, отменив все прошлые ограничения. А вслед за тем уничтожил «всякие стеснения» тем, кто хотел выехать из России, въехать в нее или свободно передвигаться по стране. Многим вернули имения, отобранные еще Иваном Грозным. Иным князьям разрешил жениться, что было запрещено в свое время Годуновыми из опасения, что слишком много станет тех, в ком течет кровь Рюриковичей. Всем служилым людям вдвое увеличили жалование, ужесточили наказания для судей за взятки и сделали судопроизводство бесплатным. В Россию стали во множестве приглашать иностранцев, знающих ремесла, которые могут оказаться полезными для Московского государства. Очень важными были новые законы о холопстве. При Годунове человек, запродавший себя в холопы, «по наследству» вместе с прочим имуществом переходил к наследникам своего хозяина, мало того, все его потомство автоматически становилось холопами. Согласно указу Лжедмитрия, эту практику отменили - со смертью господина холоп получал свободу, а запродаться в «кабалу» мог только сам, его дети оставались свободными. Кроме того, было постановлено, что помещики, не кормившие своих крестьян во время голода, не смеют более удерживать их на своих землях; а помещик, не сумевший изловить своего беглого крепостного в течение пяти лет, теряет на него все права. Из воспоминаний практически всех, как дружелюбно настроенных к новому царю, так и заядлых недругов, встает человек, крайне напоминавший молодого Петра Первого - умный, живой и любознательный, охотно перенимавший европейские новшества, доступный и простой в обращении, сплошь и рядом ломавший замшелые традиции. Лжедмитрий был совершенно не жесток, временами заходя в доброте чересчур далеко, к своей же невыгоде.

Вскоре же после венчания Лжедмитрия на царство, Василий Иванович Шуйский, развернул бурную деятельность: стал по ночам собирать доверенных лиц, главным образом из влиятельного московского купечества, убеждал их, что новый царь - самозванец, намерен продать Русь полякам, уничтожить православную веру, а посему его следует побыстрее свергнуть. Люди Шуйского попытались забросить эти идеи в массы - однако массы не проявили никакого интереса, наоборот, поспешили донести куда следует. Братьев Шуйских со товарищи быстро арестовали, однако Лжедмитрий отказался судить их сам и передал дело «собору» из духовенства, бояр и представителей прочих сословий (Петр Первый наверняка тут же приказал бы отсечь всем головы на заднем дворе, не особо и разбираясь). Собор приговорил Василия Шуйского к смертной казни, а его братьев Дмитрия и Ивана к ссылке. Лжедмитрий помиловал всех, вернул Шуйских ко двору - что его впоследствии и погубило. 17 мая 1606 года мнимый Дмитрий был убит боярскими заговорщиками. Упав с высоты и разбив себе голову, сломав ребра и ноги, его застрелили из ружья. Его короткое царствование сопровождалось непрерывной борьбой за право на самостоятельные действия. Это право активно ограничивали поляки, приведшие его на трон и считавшие его своей марионеткой, это право ограничивали боярские группировки, каждая из которых стремилась использовать царя в своих целях. Он пытался лавировать между народом и боярскими кланами, он лихорадочно искал почву под ногами, пытался опереться на народные массы, на мелкое служилое дворянство, на купцов. В итоге он не смог получить поддержки ни от кого, в результате чего так трагично закончилось его правление.

Так заканчивается правление Лжедмитрия I, русского царя, которому, чуть ли не единственному в Европе самозванцу, удалось не просто произвести возмущение, а сесть на престол и продержаться там около года, ведя при этом очень умную политику, которой восхищались не только друзья, но и недруги Лжедмитрия. Реформы, проведенные Лжедмитрием были безупречны и хороши. Правление Лжедмитрия закончено, но ответ на вопрос - кто такой Лжедмитрий I - так и не найден. Мы знаем множество фактов о Лжедмитрии, когда он пытался проложить себе дорогу к трону, когда он, будучи властителем России, вел толковую политику, которая была очень благотворна для страны людей, живущих в ней, но все же являются ли Лжедмитрий I и Григорий Отрепьев одним и тем же лицом... Дискуссии и споры о личности первого самозванца самым широким образом развернулись в России только во второй половине XIX века, правда, еще во второй половине XVIII в. Миллер занимался Лжедмитрием I, склоняясь к убеждению, что царевич был настоящий. Многие историки сто лет назад считали, что самозванец и в самом деле был чудесным образом избежавшим смерти сыном Ивана Грозного. Эта точка зрения берет начало в XVII в., когда немало иностранных авторов придерживались именно ее (Паэрле, Бареццо-Барецци, Томас Смит и др.).

1.2 Лжепетр

Из всех самозванцев начала XVII в. Лжепетр является наименее загадочной фигурой. Его истинное происхождение стало известно в октябре 1607 г. после сдачи Тулы, взятия его в плен и допроса.

Самозванец поведал следующее: «Родился-де он в Муроме, а прижил-де его, с матерью с Ульянкою, Иваном звали, Коровин, без венца; а имя ему Илейка; а матери его муж был, Тихонком звали, Юрьев торговый человек. А как Ивана не стало, и его мать Ульянку Иван велел после себя постричь в Муроме, в Воскресенском девичье монастыре, и тое мать его постригли». Оказавшись почти сиротой, Илья нанялся в услужение к нижегородскому купцу Т.Грозильникову, затем был казаком, стрельцом, холопом у В.Елагина; наконец, оказался у терских казаков. Зимой 1605--1606 гг. около трехсот казаков атамана Федора Болдырина «учили думать». Они роптали на задержку жалования и голодную «нужу», говоря: «Государь [Лжедмитрий I] нас хотел пожаловати, да лихи бояре: переводят жалованье бояря, да не дадут жалования». Среди казаков возник план провозгласить одного из своих молодых товарищей «царевичем Петром», сыном Федора Ивановича, и идти к Москве -- искать милости государя. Выбор казаков пал на Илейку Горчакова, или Муромца, потому, что он был в Москве и знаком со столичными обычаями. Рожденная в казачьем кругу самозванческая легенда весьма примечательна: царевич Петр был сыном царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой, которая, опасаясь покушений брата на жизнь сына, подменила новорожденного девочкой, а Петра отдала на воспитание в надежные руки. Через несколько лет девочка умерла, а царевич странствовал, пока не попал к казакам и не объявил им о своих правах. Интереснейшим образом эта легенда преломилась в Белоруссии, где рассказывали, что царица Ирина ответила Борису, будто родила «угоде полмедведка и полчовека, втом часе тот Борис дал покой, болш о том непыталсе». Сказка о «полумедведке-получеловеке», сюжет которой совпадает с развитием событий в пушкинской «Сказке о царе Салтане», была, по-видимому, широко распространена в Белоруссии, поскольку там за царевичем Петром укрепилось прозвище Петра Медведки. Смелому предприятию сопутствовал успех. К казакам, сопровождавшим Лжепетра, присоединись новые отряды, и войско двинулось вверх по Волге. «Царевич» обратился к «дяде», который призвал его с казаками в Москву. В Свияжске казаки узнали, что Лжедмитрий I убит, и повернули к Дону. Осенью 1606 г. отряд Лжепетра находился на Северском Донце. К этому времени Юг России был охвачен восстанием против нового царя -- Василия Шуйского, возглавлявшего заговор против Лжедмитрия I. Центром восстания стал Путивль, где сидел «воевода Дмитрия» князь Г.П.Шаховской, призывавший сражаться за призрак «истинного царя», во второй раз избежавшего смерти. Г.П.Шаховской и другие руководители восстания против Шуйского находились в тупике: их сторонников уже не удовлетворяли слова, что спасшийся Дмитрий скрывается в Литве; народ хотел видеть живого государя. Венценосный вождь, хотя бы и не «царь Дмитрий», был для Шаховского как нельзя кстати. Лжепетр прибыл в Путивль в ноябре 1606 г. Молодой самозванец сильно отличался от своего предшественника. «Детина» (как его именуют официальные источники) не стремился быть похожим на царского сына. В отличие от Лжедмитрия I он был беспощаден к дворянам, попадавшим к нему в плен. В Путивле совершались жестокие казни; были казнены многие бояре и воеводы, попавшие в плен к казакам: князь В.К.Черкасский, М.Б.Сабуров, ясельничий А.М.Воейков (посланник Шуйского в Крым), князь Ю.Д.Приимков-Ростовский, Е.В. и М.В. Бутурлины и другие. Современники утверждали, что самозванец приказывал казнить в день «до семидесяти человек». В то же время самозванец не стремился к социальным переменам. В его окружении было немало знатных дворян. Воеводами Лжепетра были князь Г.П.Шаховской, боярин князь А.А.Телятевский, князья Мосальские. Подобно Лжедмитрию I и Шуйскому, Лжепетр жаловал своим сторонникам поместья, отобранные у казненных дворян.

Пока Лжепетр вершил суд и расправу в Путивле, мятежная армия во главе с воеводами «царя Дмитрия» Иваном Болотниковым и Истомой Пашковым подступила к Москве. 2 декабря 1606 г. Болотников был разбит под селом Заборьем, отступил в Калугу и сел в осаду. В начале 1607 г. Лжепетр выступил на помощь союзнику и перешел из Путивля в Тулу. На реке Вырке этот отряд был атакован боярином И.Н.Романовым. Казаки пытались загородиться обозами, отчаянно сопротивлялись, но несли большие потери. Немногие оставшиеся в живых «под собою бочки с зельем зажгоша и злою смертью помроша». Другой отряд, посланный Лжепетром в городок Серебряные Пруды, также был разбит -- царским воеводой князем А.В.Хилковым.

В мае Лжепетр предпринял вторую попытку оказать помощь осажденной Калуге. Войско возглавил князь А.А.Телятевский. 3 мая 1607 г. он разбил на реке Пчельне боярина князя Б.П.Татева, но, опасаясь столкновения с основными силами Шуйского, возвратился в Тулу. Битва на Пчельне оказала деморализующее влияние на царскую армию под Калугой, и Болотников, воспользовавшись этим, предпринял успешную вылазку и перешел в Тулу. Ослабленная армия Болотникова влилась в войско Лжепетра. Тула стала центром восстания, против которого и направил основные силы Василий Шуйский. Сражение между Телятевским и воеводами А.В.Голицыным и Б.М.Лыковым, разыгравшееся на реке Возме, было жестоким и продолжительным. Телятевский и Болотников потерпели поражение и бежали в Тулу; уцелевшие казаки засели в оврагах и соорудили острожек.

Осада Тулы началась 30 июня. Крепкие стены города и упорство осажденных успешно противостояли царской армии. Воеводам Лжепетра удалось сделать несколько успешных вылазок. Пока Шуйский стоял под Тулой, в Астрахани появился новый самозванец -- Август, «сын» Ивана Грозного и царицы Анны Колтовской, выдвинутый волжскими казаками. Он смог взять Царицын, но был отбит от Саратова. Еще большую опасность представлял человек, принявший имя «царя Дмитрия». Войско Лжедмитрия II пополнялось медленно; только в сентябре он смог во главе отрядов польских наемников, казаков и русских «воров» двинуться на помощь Лжепетру и Болотникову. 8 октября Лжедмитрий II разбил под Козельском царского воеводу князя В.Ф.Мосальского, а 16 взял Белев, но дни мятежной Тулы были уже сочтены. Через несколько месяцев осады в городе начался голод. Осаждающие запрудили реку Упу, и вода залила остатки съестных припасов. По требованию обессиленных защитников крепости вожди восстания были вынуждены вступить с Шуйским в переговоры о сдаче. Царь обещал сохранить жизнь руководителям тульской обороны, но не сдержал своего слова. И.И.Болотников был сослан в Каргополь, ослеплен и утоплен. О казни Лжепетра сохранились различные свидетельства. Краткий летописец начала XVII в. свидетельствует, что царь, «пришел к Москве, вора Петрушку велел повесить под Даниловским монастырем по Серьпуховской дороге»16. Поляк С.Немоевский сообщает, что царь «приказал связанного Петрашка на кляче без шапки везти в Москву; здесь продержавши его несколько недель в тюрьме, вывели на площадь и убили ударом дубины в лоб».

1.3 Лжедмитрий II, (Тушинский Вор)

Пока в осаждённой Туле войска «царевича Петра», князя Шаховского и Болотникова глодали собственные сапоги, ожидая, что явится царь и выручит их из беды, долгожданный «царь Дмитрий Иванович» объявился в городе Стародубе, неподалёку от Литвы.

Кем был Лжедмитрий II точно неизвестно. Большинство исследователей сходится во мнении, что Лжедмитрий II был поповичем (сыном священника), вероятнее всего из Белоруссии, хотя возможно, что и из Стародуба. Какое- то время он учил детей у священника в Шклове, затем перебрался в Могилев, где также служил учителей детей у священника. Учительствуя, он жил в страшной бедности.

Неясны и обстоятельства появления нового Дмитрия. По одним сведения, его отправила в Московское государство жена Мнишека через своего агента Меховецкого, по другим - его нашел

в Киеве путивльский поп Воробей, специально отправленный на поиски якобы «чудесно спасшегося» царя Дмитрия Ивановича.

Из Могилёва будущий самозванец перебрался в Пропойск, где был задержан по подозрению в шпионаже. Его посадили в тюрьму, где он, неизвестно с чего, назвал себя дядей царя Дмитрия Ивановича, московским боярином Андреем Нагим. Пропойский подстароста пан Рогоза - Чечерский отпустил его. По дороге в Московское государство, в селе Попова Гора, жители, узнав о том, что ведут «дядю царя», стали его расспрашивать о царе Дмитрии. Он уверял всех, что «племянник» его жив и скоро приедет из Польши. Однако время шло, а царь все не ехал. Множество беглецов из разбитых войск Болотникова и Шаховского, узнав о том, что Дмитрий находится в Стародубе, поехали туда и потребовали показать им царя. Лже-боярину Нагому ничего не оставалось, кроме того, чтобы заявить, что царь - это он.

Вскоре из под Тулы прибыл казачий атаман Заруцкий, который сразу увидел, что перед ним самозванец, однако он признал его «настоящим» и уверил в этом стародубцев. Появление Заруцкого дало новый толчок событиям. Почувствовав под собой почву, Лжедмитрий II отправил посланца к царю Василию Шуйскому с грамотой, в которой нагло называл его изменником, похитителем престола и требовал добровольно освободить ему, Дмитрию, его «законное» место. Одновременно во главе своих войск он двинулся на Карачев и Козельск, где его ждал первый важный успех: его собранная рать разбила и пленила отряд московского войска.

Но этот успех одновременно и напугал самозванца: он увидел, в какое серьёзное дело ввязался и решил уйти сам. Лжедмитрий II тайно бежал в Орёл, где его настигло письмо предводителя польско-украинского отряда Меховецкого, бывшего в войске самозванца. Он решил вернуться к своему войску, но увидев разброд и шатание, творившиеся там, Лжедмитрий II снова бежал - на этот раз в Путивль. Но к границам России уже шли конные польские хоругви Валавского, Рожинского, Тышкевича, Хмелевского, Хруслинского, князя Адама Вишневецкого. Им нужен был только призрак царя, для того, что бы под видом «спасения России» грабить её.

На Путивльской дороге конники Валавского наткнулись на Лжедмитрия II, и он в сопровождении польских хоругвей двинулся на Москву. Под Брянском «вор» был разбит. Он ушел в Орел, куда стали прибывать все новые и новые авантюристы из Польши, с Волги и Дона, с Украины, из России.

От имени царя Дмитрия Ивановича по всей Московской земле рассылались грамоты.

Весной 1608 года, как только просохли дороги, из Москвы на самозванца двинулась царская рать под началом брата царя, Дмитрия Ивановича Шуйского. Войско Лжедмитрия II, стоявшее по разным городам, собралось в Орле и выступило навстречу московской рати. Битва состоялась 10 мая в десяти верстах от Болхова. Болховская победа необычайно подняла авторитет Лжедмитрия II. Армия самозванца, увеличившаяся за счет влившихся в нее сдавшихся московских служилых людей, двинулась на Москву через Козельск, Калугу, Можайск, Звенигород. Сопротивления нигде не было. Везде люди выходили с хлебом - солью встречать Дмитрия - законного царя, возвращающегося на престол.

1 июня рать самозванца увидела Москву, но брать штурмом полководцы самозванца не решились и отвели войско в село Тушино, где устроили обширный лагерь. Отныне и навсегда Лжедмитрий II вошел в историю под прозванием «тушинский вор». В Тушино непрерывно подходили все новые и новые полки. Города Московского государства один за другим присягали царю Дмитрию: Великие Луки, Невель, Псков, Переславль - Залесский, Углич, Ростов, Ярославль, Кострома, Вологда, Владимир, Шуя, Балахна, Муром, Арзамас, Касимов. Только Нижний Новгород, Рязань, Смоленск и Коломна отказались признавать новоявленного царя.

Не спешила признавать Лжедмитрия II и Москва. Но в Москве не любили и Василия Шуйского. Поэтому многие бояре и люди знатных фамилий увидели, что в этой ситуации можно поживиться, и стали охотно «бегать» из Москвы в Тушино, где самозванный царь охотно жаловал их вотчинами и казной.

Вдова убитого Лжедмитрия I Марина Мнишек и ее семейство, задержанные во время убийства царя Дмитрия, находились в ссылке в Ярославле. 11 сентября Марину Мнишек торжественно доставили в Тушино. С помощью убеждения и денег она согласилась участвовать в этом театре.

К тому времени в Тушинском лагере скопилось огромное войско: около 20 тысяч поляков, около 30 тысяч запорожских казаков, 15 тысяч донских казаков и, по разным оценкам, от 20 до 60 тысяч московских дворян, детей боярских и стрельцов. Во главе всего этого буйного сообщества стоял «тушинский вор». Марионетка в чужих руках, он был всего лишь носителем священного царского имени. Донские и запорожские казаки, поляки и русские «воры» грабили, насиловали, убивали, врывались в села и города, потехи ради вытаптывали посевы, оскверняли церкви, обдирали иконы, кормили собак в алтарях. Не прошло и трёх месяцев после признания Дмитрия, как русские люди возненавидели его царство.

После осады Троице - Сергиева монастыря войсками Сапеги и Лисовского от Лжедмитрия II один за другим стали отпадать русские города. Ближайшее окружение самозванца начало переговоры с королем Сигизмундом, прощупывая почву для перехода к королю. От него отреклись служившие ради подачек русские бояре, от него отреклись поляки, которым он еще недавно был нужен в качестве ширмы.

Вечером 27 декабря 1609 года Лжедмитрий II переоделся в крестьянское платье и бежал из Тушинского лагеря. Свое бегство самозванец объяснял тем, что король польский Сигизмунд якобы потребовал от него Северскую землю, желая обратить ее в католичество, но, получив отказ, склонил тушинское войско к измене. Вскоре до Тушинского лагеря докатились слухи о том, что Лжедмитрий II находится в Калуге. Первыми к нему ушли казаки. 10 февраля 1610 года из Тушино в Калугу бежала и Марина Мнишек.

Между тем, шедший к Москве король Сигизмунд в битве под Клушином разгромил московскую рать Василия Шуйского. В Калуге решили, что время действовать пришло. Армия «вора» остановилась у стен Москвы, в селе Коломенском. А в Кремле бояре сводили счеты с Василием Шуйским. С одной стороны, на Москву шел король Сигизмунд, с другой - «вор». Сил для сопротивления не было - все сколько-нибудь боеспособные войска полегли под Клушином.

Во имя восстановления порядка в государстве решено было пойти на «нулевой вариант»: Москва низложит Шуйского, в Калуге низложат Лжедмитрия II, а затем все вместе выберут нового царя. Василий Шуйский был низложен, однако сторонники Лжедмитрия II отказались низложить своего «царя».

Москва растерялась: надежды на «нулевой вариант» рухнули. Оставалось только идти на поклон к польскому королю. Одновременно гетман Жоклевский от имени короля Сигизмунда начал переговоры со служившими у Лжедмитрия II поляками. «Тушинский вор», узнав о намерении Жоклевского во что бы то ни стало схватить его, бежал с отрядом донских казаков. Фактический переход Московского государства под руку польского короля вызвал восторг далеко не у всех. И так получилось, что в эти дни символом сопротивления польским оккупантам стал лжецарь «Дмитрий Иванович».

Воспрянув духом, Лжедмитрий II начал тайно посылать послов в Москву, пытаясь найти сторонников среди бояр. Но, увы, «тушинскому вору» явно не под силу было встать во главе патриотов - он мог быть только предводителем «воров», чьи интересы были ему гораздо ближе.

10 декабря 1610 года Лжедмитрий II отправился на Оку на прогулку. Его сопровождал небольшой отряд русских и татар. Внезапно ехавший рядом с санями крещеный татарин князь Петр - Араслан Урусов ударил Лжедмитрия II саблей и рассек ему плечо. Скакавший с другой стороны саней его младший брат вторым ударом отсек голову самозванцу. Считается, что татары убили Лжедмитрия в отместку за то, что он убил касимовского хана Урмамета.

Иван, сын Лжедмитрия II и Марины Мнишек, родившийся через несколько дней после смерти отца и попавший на страницы истории под прозвищем Воренок, был казнен в 1614 году как особо опасный государственный преступник: четырехлетнего ребенка повесили.

1.4 Лжедмитрий III

Весной 1611 года в Ивангороде появился еще одни человек, называвший себя царем Дмитрием. Его источники обычно именуют «вором Сидоркой», хотя по

другим сведениям, это был московский дьякон Матвей из какой-то церкви за Яузой. Из Москвы этот «вот» сначала перебрался в Новгород, где на рынке попытался выдать себя за царевича, но был опознан и с позором изгнан. Из Новгорода он убежал в Ивангород и там 23 марта объявил, что он - спасенный Дмитрий. Лжедмитрий III вступил в переговоры со шведским комендантом Нарвы Филиппом Шедингом, однако король послал к Лжедмитрию III своего посла, который узнал в нем самозванца. После этого шведы прекратили всякие контакты с ним.

Между тем «вор», собрав вокруг себя войско из всевозможных «партизан», 8 июля подошёл к стенам Пскова. В стан Лжедмитрия III стали перебегать некоторые псковские жители. В это время до самозванца дошли слухи, что к Пскову приближаются шведские войска. Испугавшись «вор» ушел со своей ратью в Гдов, где шведы все же настигли его.

Шведский генерал Горн отправил Лжедмитрию III послание, в котором писал, что не считает его настоящим царем, но так как его «признают уже многие», то шведский король даёт ему удел во владение, а за это пусть он откажется о своих притязаний в пользу шведского принца, которого русские люди хотят видеть своим царем. Лжедмитрий III, играя в «законного царя», с негодованием отверг это предложение. Под его предводительством казаки сделали удачную вылазку и прорвались через шведское окружение. В бою «вор» был ранен. Его отвезли в Ивангород, где он узнал о том, что московские казаки признали его своим царем. Вдобавок казаки прислали ему на подмогу Ивана Лизуна - Плещеева и атамана Казарина Бегичева с казачьим отрядом. Плещеев, знавший в лицо Лжедмитрия II, публично признал в «воре Сидорке» царя Дмитрия Ивановича.

Псковичи отправили Лжедмитрию III в Ивангород о готовности принять его. Но его царствование в Пскове длилось недолго и оставило у жителей города самые тяжелые воспоминания. Добравшись до власти, «вор» начал распутную жизнь, совершал насилия над горожанами и обложил население тяжелыми поборами. Отстали от «вора» и стоявшие под Москвой казаки.

Псковичи уже готовы были восстать и низвергнуть очередного «Дмитрия», но «вор», смекнув, что дело его худо, в ночь на 18 мая бежал из города. За ним бросились в погоню, привезли в Псков и посадили в тюрьму. 1 июля 1612 его повезли в Москву.

По дороге на обоз с «вором» неожиданно напал польский отряд Лисовского , в результате чего Лжедмитрий III был убит.

Есть и другое свидетельство. Лжедмитрия III все-таки доставили в Москву и там казнили.

1.5 Третий Петр, (Емельян Иванович Пугачев)

В VXIII веке в России продолжали появляться самозванцы, принимавшие имена русских государей, наследников престола или членов царствующих династий.

Многократно «оживали» царевич Алексей, сын Петра I, и рано умерший от оспы Петр II. Восемь раз «поднимался из гроба» Иван Антонович, младенцем низложенный Елизаветой Петровной и убитый стражей при попытке гвардейского поручика Мировича освободить его из Шлиссельбургской крепости в 1764 году.

Время от времени являлись и те, кто возлагал на себя имена фигур совершенно мифических, никогда не существовавших в реальности,-например, «брата» царевича Алексея «царевича Петра Петровича», или какого-то совсем уж фантастического «сына» императрицы Елизаветы Петровны от ее тайного брака с английским королем.

Но никто в этом отношении не мог сравниться с императором Петроп III, свергнутым с престола женой, Екатериной II. Его смерть породила целый сонм самозванцев, которые с угрожающей регулярностью то и дело объявлялись в народе до тех пор, пока одному из них не удалось до основания потрясти всю Российскую империю.

Емельян Иванович Пугачев родился в 1742 г. в „доме деда своего" в станице Зимовейской на Дону, в той самой, где за сто лет до него родился Степан Тимофеевич Разин. Отец и дед Пугачева быди рядовыми („простыми"), бедными казаками. С детства Пугачев оборонил за отцом землю", в 17 лет он начал казацкую службу, а через год женился на казачке Софье Дмитриевне Недюжевой. Пугачев участвовал в войне с Пруссией, где проявил „отменную проворность".

В 1768 г. началась война с Турцией. В команде полковника Е. Кутейникова он получает за храбрость младший казацкий офицерский чин хорунжего. Пугачев принимает участие в ряде сражений с турками, в том числе и в бою под Вендорами под началом П. И. Панина.

В конце августа (1772 г.) под видом выходца из Польши Пугачев получает в Дебрянском форпосте паспорт на жительство в России. С новым паспортом Пугачев отправился в Самарскую губернию, затем на Дон и на Иргиэ, а оттуда под видом богатого купца в конце ноября 1772 г. прибыл под Яицкий городок . На Яике Пугачев впервые назвался именем Петра III и предложил казакам денежную помощь для отхода на Кубань. Казаки соглашались, тем не менее просили отсрочить время окончательного решения до Рождества. Пугачев отправился на Иргиз, но по дороге был арестован, на него донес его попутчик. Взятый под стражу, Пугачев был доставлен в Казань. В начале июня в Казани было получено послание из Петербурга, в котором по именному указу Екатерины II надлежало арестованного „наказать плетьми" и отправить в Сибирь, „где употребить его на казенную работу . давая за то ему в пропитание по три копейки в день. Но Пугачев снова сбежал из под стражи. А вскоре на Таловом умете (постоялом дворе) близ Яика объявился „Петр III". К „государю" стали прибывать казаки. Верили ли первые соратники Пугачева, что он действительно Петр III? Нет, в это они не верили. Как показал на допросе Следственной комиссии один из ближайших соратников Пугачева И. Зарубин-Чика, он прямо спросил у „Петра III" о его происхождении и получил вполне определенный и правдивый ответ, что „император" из донских казаков, знали об этом и другие казаки, но для них это не было столь важно. „Лишь бы был в добре . к войсковому народу" -так считали казаки .

с 17 сентября 1773 г. по 8 сентября 1774 г., ведется война, он громит отдельные отряды правительственных войск и берет штурмом города и крепости. Только переброска крупных сил во главе с боевыми генералами, в числе которых был и А. В. Суворов, не успевший, впрочем, сразиться с бунтовщиком, позволяет правительству сначала обратить повстанцев в бегство, а затем и разгромить их окончательно.

Но, несмотря на переход отдельных частей на сторону самозванца, большая часть донских казаков не поддержала его. Поражение под Царицыном окончательно решило судьбу Пугачева. Остававшиеся до этого верными ему яицкие казаки выдали своего предводителя правительству.

Жестокие пытки сломили волю Пугачева, а суровый приговор -- четвертование -- вновь напомнил о временах Разина. Единственное снисхождение к судьбе поверженного противника -- это приказание палачу сначала обезглавить преступника и уже мертвому отрубить руки и ноги, тем самым уменьшив страшные муки.

И теперь еще есть записи стариков, которые видели эту казнь и сохранили живое воспоминание о последних минутах злодея, так долго ужасавшего их. Им казалось, что голос его был страшен даже тогда, когда он, стоя на эшафоте, должен был отвечать на вопросы исполнителей приговора и громко перед всем народом объявить, что он беглый донской казак Зимовейской станицы Емелька Пугачев. После нескольких земных поклонов золотоверхим соборам и церквам московским Пугачев поклонился на все стороны и сказал: «Прости, народ православный, отпусти, в чем я согрубил пред тобою…прости, народ православный!»

Это были последние слова преступника. Через несколько мгновений его не стало, но воспоминания о нем (не смотря на то, что Екатерина II и ее окружение постарались уничтожить саму память о самозванце. Его семье запрещено было носить фамилию Пугачева, дом в Зимовейской станице был сожжен, пепел развеян, место огорожено, сама станица перенесена на другой берег Дона и переименована в Потемкинскую. Даже река Яик переименована в реку Урал, Яицкий городок -- в Уральск, а Яицкое Казачье войско -- в Уральское) еще долго пугало не только детей, случайно видевших его, но даже и взрослых, и слово «Пугачевщина», означая время его страшного бунта, всегда будет выражать одну из ужаснейших эпох отечественной истории.

1.6 Княжна Тараканова

Происхождение ее загадочно, настоящая фамилия неизвестна. В разных странах появлялась под разными именами. Отличаясь редкой красотой и умом, имела массу поклонников, которых часто доводила до разорения и тюрьмы. Позднее выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита А Г. Разумовского, претендуя на российский престол. По указанию Екатерины II адмирал Орлов- Чесменский доставил ее в Россию, где она была заключена в Петропавловскую крепость. Умерла 4 декабря 1775 года от чахотки, скрыв тайну своего рождения даже от священника.

В октябре 1772 года в Париже объявилась молодая очаровательная женщина Она много путешествовала. Фамилию дама часто меняла: представлялась госпожой Франк, Шель, Тремуй, султаншей Али Эметти, принцессой Волдомирской, принцессой Азовской, Бетти из Оберштейна, графиней Пиннебергской или Зелинской и, наконец, Елизаветой, княжной всероссийской. Вокруг нее всегда было множество мужчин.

Что бы привязать к себе одного из своих любовников, она сказала, что она -- дочь русской императрицы Елизаветы Петровны! И что ее сослали в Сибирь, потом похитили и увезли ко двору персидского шаха, после чего она наконец попала в Европу...

Во время визита к своей сестре Иозеф-Фридерик-Поликсен в Бартенштей-не Лимбург услышал, что Али -- дочь императрицы Елизаветы и казацкого гетмана Разумовского. Какой-то поручик так расписал сказку о ее происхождении, что при дворе князя Гогенлоэ-Бартенштейн все внимали ей, затаив дыхание. Князь Лимбург-Штирумский, судя по всему, ни на миг не усомнился в искренности ее слов. Он даже поклялся, что впредь будет покровительствовать внучке Петра Великого везде и во всем, ибо, по его мнению, только она по праву достойна короны Российской империи.

Но так ли безосновательно ее утверждение, что она родилась от морганатического брака императрицы Елизаветы Петровны с Алексеем Разумовским?

Однажды простому казаку Алексею Разуму улыбнулась удача -- он поступил певчим в церковную капеллу при императорском дворе. Елизавета заметила пригожего молодца, и вскоре он стал ее любовником. А немного спустя казак уже был камергером, генерал-майором, обер-егермейстером, генерал-аншефом, кавалером ордена Андрея Первозванного, графом Священной Римской империи и фельдмаршалом! Впрочем, несмотря на все чины и регалии, Алексей оставался человеком вполне здравомыслящим, он часто говаривал своей августейшей возлюбленной: "Елизавета Петровна, ты вольна величать меня хоть фельдмаршалом, хоть кем угодно, однако ж ты не в силах сделать так, чтобы слуги и рабы твои воспринимали меня всерьез"

Венцом удач Разумовского -- отныне его уже звали Разумовский -- стал его тайный брак с Елизаветой. Но были ли у них дети? Мнения историков на сей счет расходятся Шарль де Ларивьер, к примеру, считает, что "у них было по меньшей мере двое детей, и после рождения они получили имя и титулы князя и княжны Таракановых".

А между тем князь Лимбургский постепенно становился рабом своей страсти. Ослепленный любовью, он не заметил, как в окружении княжны появился поляк по фамилии Доманский. Он был молод, хорош собой, обладал живым умом и отличался завидной храбростью, причем не только на словах, как многие, а и наделе. В 1772 и 1773 годах Польша переживала кризис, который, впрочем, ей так и не было суждено преодолеть. Екатерина II навязала полякам в короли своего фаворита Станислава Понятовского. У власти он держался исключительно благодаря покровительству русских. Большая часть польских дворян, грезивших об аристократической республике, взяла в руки оружие, чтобы защищать независимость своей родины. Но полки Станислава и Екатерины разбили повстанцев в пух и прах. А тем из них, кто выжил, пришлось покинуть Польшу.

Граф Огинский обосновался в Париже, а князь Карл Радзивилл, вильненский воевода и главный предводитель конфедератов -- так называли польских дворян, восставших против Станислава Понятовского, ставленника Екатерины II, -- предпочел поселиться в Мангейме. Они не скрывали своего стремления -- при первой же возможности вновь выступить с оружием в руках против Станислава. Рихтер рассказал Михаилу Доманскому, своему новому хозяину, о княжне. И Доманский влюбился в нее без памяти. Ради нее он бросился в омут сумасшедшей политической авантюры. Но после того как в жизни княжны появился Доманский, ее поведение резко изменилось.

До сих пор она вела себя как отъявленная авантюристка. Теперь же она и вправду возомнила себя претенденткой на престол. Такая перемена произошла с ней не случайно. Польские эмигранты хорошо понимали: единственное, что могло спасти Польшу, -- это отстранение Екатерины от власти. Княжна участвовала во всех сборищах польских эмигрантов.

Элеонора сообщила князю Лимбургу, что намерена покинуть Германию, потому что ее ожидают в Венеции. Она была с ним нежна, но во всем, что касалось ее амбиций, держалась твердо и решительно. Как-то она показала ему письмо, полученное якобы от сподвижницы Радзивилла, где было написано, что Людовик XV одобряет ее намерение отправиться в Константинополь и заявить о своих правах на российский престол. К тому же в Венеции ее уже ждал Радзивилл. Князь Лимбург поклялся, что будет любить "Элеонору" до конца своих дней, и, снарядив для нее величественный кортеж -- на что ушли немалые деньги, -- проводил ее до Де-Пона. Больше того, он даже признал за нею право, в случае своей безвременной кончины, взять титул княжны Лимбург-Штирумской и закрепил это на бумаге.

Так что княжна, прибыв 13 мая 1774 года в Венецию, уже представлялась как графиня Пиннебергская -- так называлось одно из поместий князя Лимбурга. Ее встретил сам Радзивилл -- он нижайше поклонился новоявленной русской императрице. Гондола доставила княжну в ее резиденцию - в особняк французского посольства. Документы свидетельствуют о том, что Версаль почти признал новоявленную дочь Елизаветы. Претендентка уведомила Лимбурга, что Франция отозвалась одобрительно о ее намерении поехать с Радзивиллом из Венеции в Стамбул, чтобы оттуда объявить Европе свои права на русскую корону и, после нового восстания в Польше и обострения турецкой войны, свергнуть с трона Екатерину II. Это было в мае 1774 года. 9 мая она написала Огинскому письмо, в котором просила его прибыть в Венецию, чтобы принять участие вместе с нею и князем Радзивиллом в путешествии на Босфор.

Между тем графиня Пиннебергская, надежно обосновавшись во французском посольстве, начала устраивать приемы. Она же быстро растратила свой капитал, ее начали одолевать кредиторы. И вот в один прекрасный день княжна без малейших колебаний велела собрать весь свой скарб и подалась в Рагузу. Перед отъездом она созвала польских дворян. На этом импровизированном совете выступил Радзивилл -- он выразил надежду в скором времени увидеть княжну на российском престоле. Княжна встретила его речь благосклонно и обнадежила присутствующих заявлением, что сделает все возможное, чтобы наказать виновных и отомстить за все злодеяния, совершенные против Польши.

Франция по-прежнему оказывала ей покровительство. Французский консул в Рагузе предоставил в ее распоряжение загородную резиденцию. И снова в ее салоне стали собираться аристократы со всей Европы. Никто из них ни на миг не сомневался в справедливости ее притязаний -- они искренне верили, что недалек тот день, когда княжна, несчастная жертва политических интриг, заменит нечестивую Екатерину на российском престоле. А княжна подолгу рассуждала о некоем всеевропейском союзе, дипломатическом паритете и насущно необходимых реформах. Судя по всему, она довольно хорошо знала жизнь русского народа и неплохо разбиралась "во всем, что имело касательство к Востоку". Иные в этом все же сомневались. Тогда княжна призвала к себе Радзивилла и показала ему бумаги -- духовное завещание Петра I, акт последней воли своей матери, по которому она являлась законной наследницей престола, письма. Поляк не удивился и признанию княжны, что Пугачев -- как раз в,это время он, подобно урагану, опустошал российские губернии -- никакой не Петр III, а ее родной брат...

Поляки, ненавидевшие Екатерину и Россию, возлагали большие надежды на помощь Турции. Но эти надежды развеялись после подписания русско-турецкого мирного договора. В сложившейся политической ситуации авторитет княжны стал заметно падать. Поползли слухи -- самая настоящая авантюристка. Радзивилл и его ближайшие сподвижники демонстративно покинули Рагузу и вернулись в Венецию. И самозванке пришлось жить только на собственные средства и те, что перепали ей от Доманского.

Вскоре ей стало известно, что в Средиземном море находится русская эскадра и что командует ею Алексей Орлов, брат Григория, фаворита Екатерины. Ходила молва, будто он впал в немилость императрицы всея Руси. Княжна написала Орлову, признавшись, что она -- истинная российская государыня, что Пугачев -- ее брат, а турецкий султан считает законными все ее притязания. Она также обещала сделать Орлова первым человеком на Руси -- ежели, конечно, тот встанет на ее сторону и поможет ей взойти на престол. Но ответа она так и не получила.

А тем временем за нею по пятам, как когда-то в Париже и Венеции, толпой следовали кредиторы. И, как в Париже и Венеции, княжна предпочла скрыться. Чуть позже она объявилась в Неаполе, в английском посольстве. Английский посол сэр Уильям Гамильтон и его супруга, леди Гамильтон, встречали гостью с распростертыми объятиями и обхаживали ее как настоящую царицу.

6 декабря 1774 года княжна приехала в Рим. Обязанности секретаря, казначея, мажордома здесь исполнял ксендз Ханецкий, который отлично знал папскую резиденцию. Он снял дом за пятьдесят, а карету за тридцать цехинов в месяц. Увы, но авантюристке не удалось заручиться поддержкой Ватикана и польского резидента.

Между тем в Санкт-Петербурге Екатерина II, до сих пор лишь презиравшая самозванку, теперь уже буквально рвала и метала. Пришло время раз и навсегда покончить с интриганкой, которая становилась уже не на шутку опасной. Кому же доверить столь необычное и деликатное поручение? Екатерина решила не колеблясь -- только Алексею Орлову. Она отправила ему послание, от 12 ноября 1774 года, Орлову предписывалось "схватить самозваную внучку Петра Великого любой ценой -- хитростью или силой".

Орлову предстояло начать игру. Его флагман бросил якорь в Ливорно. Княжна покинула Рим и остановилась в Пизе. Она едва сводила концы с концами. И вот в один прекрасный день она получила великую весть: к ней направляется кортеж адмирала Орлова. Адмирал просит принять его. Представ перед претенденткой на престол, Орлов тут же отвесил ей нижайший поклон и всем : своим поведением дал понять, что признает в ней настоящую княжну. Он стал бывать у нее чуть ли не каждый день. И всякий раз княжна подолгу рассказы вала ему о своих пожеланиях, надеждах и видах на будущее. Адмирал выслушивал и согласно кивал. Он даже признался ей в страстной любви и выразил готовность вести ее к алтарю. Она не согласилась... Привела доводы. Ее ждут нелегкие испытания. В знак расположения она подарила Орлову свой портрет. В ответ адмирал пообещал взбунтовать флот. Через неделю Орлов-Чесменский предложил княжне отправиться на корабле в Ливорно, чтобы наблюдать за морскими маневрами.

22 февраля на адмиральском корабле "Исидор" самозванка была арестована. Ее доставили в Россию и заключили в Петропавловскую крепость.

Вести дознание по делу лжеимператрицы было поручено фельдмаршалу 1 князю Голицыну. Он представил императрице отчеты, основанные на признаниях самой

Так в чем же призналась самозванка?

Зовут ее Елизавета, ей двадцать три года; она не ведает ни своей народности, места рождения, не знает она и кто были ее родители. Шестилетним ребенком ее вывезли в Лион, а после полугодового пребывания в этом городе в Киль. Воспитывалась она под наблюдением госпожи Перет или Перон (точно не помнит) и крещена она по православному обряду; не припомнит, когда и в чьем присутствии. Когда она спрашивала, кто ее родители, от нее отделывались лишь утешением, что скоро они приедут. О пребывании в столице Гольштинии у Азовской принцессы остались лишь туманные воспоминания.

Когда ей исполнилось девять лет, воспитательница и еще одна женщина, уроженка Гольштейна по имени Катрин, вместе с тремя незнакомыми мужчинами увезли ее в Россию, через Ливонию. Это случилось в 1761 году, сразу I после смерти Елизаветы Петровны, императрицы российской. Минуя Петербург и прочие города, они двинулись по направлению к персидской границе. Всю дорогу она болела, и ее пришлось оставить в какой-то деревушке -- ее ( название она не помнит. Как ей кажется, ее просто пытались отравить. Она тогда сильно страдала, все время плакала и спрашивала, почему ее оставили в этой глуши. Пятнадцать месяцев она провела в одиночестве. Она постоянно плакала, жаловалась. Но все было напрасно. И лишь потом из разговоров крестьян поняла, что ее держат здесь по приказу покойного императора Петра III...

Но вот наконец ей вместе со служанкой и одним крестьянином удалось бежать -- и через четыре дня они пешком добрались до Багдада. В Багдаде они повстречали богатого перса по имени Гамет, тот пригласил их к себе в дом, обращался с ней по-отечески ласково и заботливо. Вскоре она узнала, что в этом же доме скрывается всемогущий князь Али, обладатель огромного состояния в Исфахане. Несколько позднее князь Али, услышав ее историю, обещал помочь ей и увез с собой в Исфахан. Там он обходился с нею как со знатной особой. Поверив в ее высокое происхождение, князь не раз говорил ей, что она наверняка дочь усопшей императрицы Елизаветы Петровны -- впрочем, то же самое говорили и все, кто ее видел. Правда, многие спорили насчет того, кто был ее отцом. Одни считали -- Разумовский, иные полагали, что совсем другой человек, но имени его почему-то не называли. Князь Али, взяв ее под свое покровительство, заявил, что не пожалеет всех своих богатств, чтобы доказать ее высочайшее происхождение. В Исфахане она прожила до 1768 года. Однако вскоре в Персии опять случилась великая смута, и князь, не желая подвергать свою жизнь опасности, решил покинуть родину и податься в Европу. Она согласилась отправиться с ним, но лишь при одном условии -- если они минуют Россию, ибо ей тоже не хотелось рисковать жизнью. Но Али успокоил ее, сказав, что в Астрахани она переоденется в мужское платье, и таким образом они спокойно смогут пересечь всю Россию. В сопровождении многочисленной свиты они покинули Исфахан и в 1769 году прибыли в Астрахань; Али -- под именем знатного персидского вельможи Крымнова, а она -- как его дочь.