Национальная политика П.А. Столыпина

Размещено на http://www.allbest.ru/

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОБЛАСТНОЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ИСТОРИИ, ПОЛИТОЛОГИИ И ПРАВА

Контрольная работа на тему:

« Национальная политика П. А. Столыпина »

Научный руководитель:

доц. Дворковая М. В.

Работу выполнил: Студент з/о, III,

Артёмов Н. С.

Москва, 2015

Оглавление

Введение

Еврейский вопрос

Ограничение автономии Финляндии

Закон о земствах в Западных губерниях и «министерский кризис» 1911 года

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Пётр Аркадьевич Столыпин (2 [14] апреля 1862, Дрезден, Саксония -- 5 [18] сентября 1911, Киев) -- государственный деятель Российской империи. В разные годы занимал посты уездного предводителя дворянства в Ковно, Гродненского и Саратовского губернатора, министра внутренних дел, премьер-министра.

На Столыпина во время его политической деятельности планировалось и было совершено 11 покушений. Во время последнего, совершённого в Киеве Дмитрием Богровым, Столыпин получил смертельное ранение, от которого через несколько дней умер.

В российской истории начала XX века известен в первую очередь как реформатор и государственный деятель, сыгравший значительную роль в подавлении революции 1905--1907 годов. В апреле 1906 года император Николай II предложил Столыпину пост министра внутренних дел России. Вскоре после этого правительство было распущено вместе с Государственной думой I созыва, а Столыпин был назначен новым премьер-министром.

На новой должности, которую он занимал вплоть до своей гибели, Столыпин провёл целый ряд законопроектов, которые вошли в историю как столыпинская аграрная реформа, главным содержанием которой было введение частной крестьянской земельной собственности. Принятый правительством закон о военно-полевых судах ужесточал наказание за совершение тяжких преступлений. Впоследствии Столыпина резко критиковали за жёсткость проводимых мер. Среди других мероприятий Столыпина на посту премьер-министра особое значение имеют изменение избирательного законодательства и роспуск II Думы, положившие конец революции 1905--1907 годов, а также, конечно, национальная политика - введение земства в западных губерниях и ограничение немецкой колонизации этих земель, ограничение автономии Великого княжества Финляндского и попытки решения "еврейского вопроса". Именно этим его деяниям я и посвящу мой доклад. В первой главе я уделю внимание попыткам Столыпина решить «еврейский вопрос», во второй - его политике относительно Финляндии, а в третьей, заключительной, - законопроекту о земстве в западных губерниях и «министерскому кризису» 1911 года. В заключение я подведу итоги и дам оценку национальной политике столыпинского правительства.

столыпин реформа финляндия земство

Еврейский вопрос

Еврейский вопрос в Российской империи времён Столыпина представлял собой проблему государственной важности. Для евреев существовал целый ряд ограничений. В частности, за пределами так называемой черты оседлости им запрещалось постоянное жительство. Такое неравноправие по религиозному признаку приводило к тому, что многие ущемлённые в своих правах молодые люди шли в революционеры.

С другой стороны, среди консервативно настроенного населения и большой части представителей власти господствовали антисемитские настроения, вполне, правда, обоснованные. Во время революционных событий 1905--1907 гг. они проявились в массовых еврейских погромах. Среди главных причин погромов следует отметить торгово-промышленную деятельность евреев, сосредоточивших в своих руках значительные финансовые ресурсы в крае и имевших явные преимущества в экономической конкуренции по сравнению с русскими крестьянами, а также непропорционально высокое участие евреев в революционном движении. Все это отягощалось тем, что евреи были враждебно настроены к христианству и, исходя из своего талмудического вероучения, высокомерно относились к коренному православному населению. Не последнюю роль играли и откровенные провокации, как превентивные меры «самообороны» (например, когда в черносотенное шествие в Одессе некий Яков Брейтман бросил три бомбы); или распространение самими же евреями-революционерами антисемитских листовок с погромными призывами, с одновременным предупреждением о «готовящемся» погроме и призывами вооружаться к своим соплеменникам. Как писал в письме своей матери 27 окт. 1905 года Император Николай II, «...народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов, а так как 9/10 из них жиды, то вся злость обрушилась на тех -- отсюда еврейские погромы...».

Все это усугублялось появлением таких т. н. «черносотенных» организаций, как «Союз русского народа» (СРН), Русский народный союз имени Михаила Архангела и других. Черносотенцы отличались крайним антисемитизмом и выступали за ещё большее ущемление евреев в правах. Однако при этом они порицали погромы. Лучше всего позицию СРН в отношении еврейских погромов выразил его председатель А. И. Дубровин, который всегда лично осуждал погромы, но при этом отмечал, что «своими преступлениями [евреи] довели до преступления русский народ». А в официальном заявлении СРН от 10 ноября 1906 погромы прямо назывались «проявлениями дикого насилия и самосуда». При этом они пользовались большим влиянием в обществе, и среди их членов в различное время находились видные политические деятели и представители духовенства. Правительство Столыпина, в целом, находилось в некоторой конфронтации с «Союзом русского народа» (СРН), который не поддерживал и резко критиковал проводимую Столыпиным политику. В то же время имеются данные, говорящие о покровительстве Столыпиным черносотенцев. Показательным является письмо одесскому градоначальнику и видному представителю СРН И. Н. Толмачёву, в котором даётся самая лестная оценка данной организации.

Как мы видим, ситуация была достаточно накалена, и созрела для серьезных преобразований. Обсуждение еврейского вопроса, как и аграрной реформы, возникло не на пустом месте. Еще 1 июня 1902 г. Плеве образовал Особое совещание для разработки вопросов по пересмотру «Временных правил о евреях от 3 мая 1882 г.» Председателем совещания был назначен товарищ министра П.Н. Дурново, а одним из членов -- А.А. Лопухин (позднее он стал заметным борцом с антисемитизмом). Осенью 1903 г. министр внутренних дел В.К. Плеве предложил губернаторам представить соображения об изменениях, которые следовало бы внести в законы о евреях.

В январе 1904 г. Особое совещание собралось для рассмотрения мнения губернаторов по указанному вопросу. В состав совещания были включены несколько губернаторов и ряд высокопоставленных чиновников. В программе работы совещания значился вопрос о недостатках закона от 3 мая 1882 г., его изменениях или полной отмене. Член совещания Виленский губернатор граф К.К. Пален в записке о положении евреев в России, представленной совещанию, предложил отменить все ограничительные законы для евреев, проживающих в черте оседлости, сохранив саму черту. Бессарабский губернатор князь С.Д. Урусов, участвовавший в совещании, в своей записке высказал мнение о том, что Временные правила о евреях не дали ожидаемого результата не только для самих евреев, но и для русского общества.

Совещание решило предоставить сельским обществам право высказываться за допущение евреев в свою среду с последующим утверждением приговора губернскими властями. Таким образом, появлялась возможность жительства евреев в сельской местности. Однако, в итоге, никаких практических результатов работа Особого совещания не дала, но П. Столыпин наверняка знал о его существовании.

Отношение же самого Столыпина к евреям всегда было вполне положительным. Его дочь Мария вспоминала: «Во время обеда перед окнами столовой, в хорошую погоду, или в передней, в дождь, играл еврейский оркестр, тоже являвшийся на именины без приглашения. Папам любил заказывать музыкантам еврейский танец «майюфес», который они с особенным удовольствием и задором исполняли». А во время службы гродненским губернатором по инициативе Столыпина было открыто еврейское двухклассное народное училище.

Когда Столыпин занял высшие посты в Российской империи, то на одном из заседаний Совета министров он поднял еврейский вопрос. Пётр Аркадьевич попросил «откровенно высказаться о том, что стоит поставить вопрос об отмене в законодательном порядке некоторых едва ли не излишних ограничений в отношении евреев, которые особенно раздражают еврейское население России и, не внося никакой реальной пользы для русского населения, […] только питают революционное настроение еврейской массы». По воспоминаниям министра финансов и преемника Столыпина на посту премьер-министра Коковцова, никто из членов совета принципиальных возражений не высказал. Лишь Шванебах отметил, что «нужно быть весьма осторожным в выборе момента для возбуждения еврейского вопроса, так как история учит, что попытки к разрешению этого вопроса приводили только к возбуждению напрасных ожиданий, так как они кончались обыкновенно второстепенными циркулярами».

Согласно воспоминаниям В. Й. Гурко, после его (В. Й. Гурко) резкого выступления против законопроекта начались прения, обозначившие две противоположные точки зрения. «Столыпин поначалу как будто защищал проект, но затем видимо смутился и сказал, что переносит решение вопроса на другое заседание». На следующем заседании по предложению Столыпина Совет должен был голосованием определить общее мнение по законопроекту, которое должно было быть представлено императору как единогласное мнение правительства. В этом случае Совет министров принимал всю ответственность за решение вопроса на себя, не перекладывая его на главу государства.

«Результат получился, однако, совсем неожиданный. Большинство Совета проект одобрило, причем самое любопытное, что в числе меньшинства был Столыпин, сам внесший проект на обсуждение господ министров, а государь, невзирая на единогласное мнение Совета, не утвердил его, поступив, таким образом, как бы вопреки всему составу правительства и приняв, следовательно, всецело на себя всю ответственность за его неосуществление.

По поводу отклонения этого проекта по Петербургу ходили разные версии. Рассказывали, что тут главную роль сыграл тот самый Юзефович, который был одним из авторов манифеста об укреплении самодержавия; говорили, что сам Столыпин советовал царю его не утверждать. Были и другие версии; какая из них справедлива, я не знаю».

Однако эти туманные и неуверенные свидетельства Гурко о необъяснимых колебаниях Столыпина ничем не подтверждаются. Напротив, именно Петр Аркадьевич был инициатором создания и принятия этого документа и, как мы увидим ниже, активно защищал его перед императором. Представление царю двух особых мнений давало последнему возможность маневра.

П. Столыпин никогда прямо не говорил министрам, что возбудил вопрос с ведома и по поручению царя. Но все министры были в этом уверены: он не поднял бы такой щекотливый вопрос без предварительного согласия царя. При этом члены правительства понимали, что снятие ограничений в любом случае вызовет сильное неудовольствие правых кругов.

В ходе министерских дискуссий у П. Столыпина был в запасе помимо прочих такой простой аргумент как близкое личное знакомство с еврейским вопросом в Западном крае, о чем я уже писал выше. Поэтому он любил ссылаться на примеры из своего жизненного опыта, наглядно иллюстрировать практическую несостоятельность многих ограничений евреев в реальной повседневной жизни.

Существо предложений Совета министров сводилось к следующему:

1. Принцип частичной отмены ограничений. Не ставилась задача полного равенства, так как это можно бы решить только в общем законодательном порядке. Но даже такой подход мог принести известное умиротворение в еврейскую среду. Все льготы предлагалось утвердить на основании ст. 87 свода основных законов 1906 г. (то есть в чрезвычайном порядке)

2. Отмена ограничений передвижения евреев в рамках общей черты оседлости, в том числе разрешение жить в сельской местности. Расширение прав выбора места жительства для евреев вне черты оседлости, в частности, некоторым мастерам и ремесленникам, членам семей (кроме казачьих областей).

3. Отмена ограничений на участие евреев в производстве и торговле спиртным, в горном деле и других промыслах. Снятие ограничений на владение и аренду недвижимости евреями.

4. Отмена требования упоминать прежнюю принадлежность к иудейской вере, запрета родным следовать за ссыльными, наказаний семейству за уклоняющегося от воинской повинности. Смягчение ограничений на участие евреев в управлении акционерными обществами.

Завершался проект предложением провести его по 87 статье.

В самом начале декабря 1906 г. Столыпин направил законопроект царю на утверждение. Скорее всего, Столыпин ожидал положительного решения царя, тем более что правительственная программа от 24 августа 1906 г. получила «высочайшее одобрение». Если обещанные программой преобразования не будут осуществлены, -- было записано в проекте, -- доверие общества к правительству поколеблется. Однако опыт общения с царем показывал, что даже если премьер убеждал в чем-то царя, в решающий момент тот мог отказаться от принятого решения. Так случилось и на этот раз.

Журнал Совета Министров с этими предложениями пролежал у царя без движения довольно долго. На вопросы по этому поводу П. Столыпин отвечал министрам, что не надо беспокоиться. Только 10 декабря 1906 г. журнал вернулся к Петру Столыпину не утвержденным. Царь отказал премьер-министру и его записку следует частично процитировать, чтобы прояснить дело:

«Царское село. 10 декабря 1906 г.

Петр Аркадьевич.

Возвращаю вам журнал по еврейскому вопросу не утвержденным.

Задолго до представления его мне, могу сказать, и денно и нощно, я мыслил и раздумывал о нем.

Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, - внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям.

Я знаю, вы тоже верите, что «сердце царево в руцех божиих».

Да будет так.

Я несу за все власти, мною поставленные, перед богом страшную ответственность и во всякое время готов отдать ему в том ответ.

Мне жалко только одного: вы и ваши сотрудники поработали так долго над этим делом, решение которого я отклонил. […] Николай.».

И в этом весь Николай II, который раз за разом уходил от болезненных, но крайне необходимых решений, как страус, прятал голову в песок. И, в конце концов, сам остался без головы, погубил свою семью и всю Россию.

Причиной такого решения помимо прочего была реакция правых дворянских кругов. 14-18 ноября 1906 г. заседал второй съезд уполномоченных дворянских обществ. В это время просочились слухи о рассмотрении Советом министров проекта о расширении прав евреев. 15 ноября делегат съезда В.М. Пуришкевич заявил с трибуны съезда, что Главный совет союза обратился к своим отделам с предложением просить императора воздержаться от утверждения законопроекта. «По прошествии 24 часов у ног Его Императорского Величества было 205 телеграмм» с указанной просьбой (в союзе было 205 отделов).

Резолюция съезда выступала против уступок “еврейским притязаниям”, каждая уступка расценивалась как проявление слабости государства. В резолюции высказывалось требование производить любые изменения законов о евреях только в общем законодательном порядке, но не по 87 статье.

В.А. Маклаков по поводу упомянутого законопроекта писал, ссылаясь на письмо Николая II Столыпину, «Вот источник того внутреннего голоса, который Государя будто бы никогда не обманывал».

Столыпин расстроился, но не отступил. В тот же день он отправил Николаю II ответное письмо - образец искусной придворной переписки, где указывал: «Исходя из начал гражданского равноправия, дарованного манифестом 17 октября, евреи имеют законные основания домогаться полного равноправия»; частичная отмена ограничений дает возможность Государственной думе отложить разрешение проблемы «в полном объеме на долгий срок»; принятие законопроекта успокоит «нереволюционную часть еврейства» и избавит «законодательство от наслоений, служащих источником злоупотреблений». Затем Столыпин вновь подчеркнул мысль о царском одобрении правительственного сообщения от 24 августа, а также, что Николай II сам указывал «на неприменимость к жизни многих из действующих законов» и лишь не желал их изменения без Думы.

При полном соблюдении тайны, -- продолжал премьер, -- слухи о подготовке журнала проникли в общество и прессу, поэтому царь ставил себя в невыгодное положение, ибо Совет министров единогласно высказался за проект.

Так как о возвращении журнала царем еще никто не знал, Столыпин просил, по крайней мере, переделать «резолютивную часть журнала», а именно, испрашивать царя не на утверждение им журнала по 87 статье, а на двоякую запись -- внести ли вопрос в Думу или разрешить его по 87 статье. В том случае, -- завершал письмо премьер, -- правительство «в глазах общества не будет казаться окончательно лишенным доверия Вашего Величества, а в настоящее время Вам, Государь, нужно правительство сильное».

Видно, что, как опытный бюрократ, Петр Аркадьевич деликатно ставит вопрос так, чтобы вынудить царя изменить свое решение. Он прекрасно понимает, как воздействовать на монарха. Затем он предлагает легкий и красивый компромиссный выход из создавшегося положения. В частности, он просит царя наложить резолюцию о том, что у него нет принципиальных возражений, и он считает необходимым провести его в общем законодательном порядке, а не по ст. 87 в виду сложности вопроса, не бесспорности некоторых деталей, отсутствия необходимости спешки.

Хотя, разумеется, сам Столыпин хотел срочного проведения решений. Нельзя буквально рассматривать слова об отсрочке принципиального решения еврейского вопроса. Но такой выход позволял всем сторонам спасти лицо.

11 декабря 1906 г. Николай II согласился с компромиссным вариантом:

«Ц.С. 11 декабря 1906 г.

Из предложенных вами способов я предпочитаю, чтобы резолютивная часть журнала была переделана в том смысле - внести ли вопрос в Думу или разрешить его в порядке ст. 87. Это самый простой исход. Приезжайте, когда хотите, я всегда рад побеседовать с вами. Николай. » На законопроекте царь сделал краткую резолюцию - «Внести на рассмотрение Государственной думы».

Законопроект поступил в Думу и был отдан на рассмотрение этого «демократического» учреждения. Любопытно, что все три последующие Думы до самой революции не нашли времени обсудить этот вопрос. Дело в том, что левым было одинаково неприемлемо, как поддержать, так и отвергнуть законопроект. Поддержка «реакционера и антисемита» Столыпина в решении этого вопроса была немыслима, так как вопрос считали неразрешимым в условиях самодержавия. Но выступить против этого также было нельзя, так как выглядело бы так, что П. А. Столыпин пытается улучшить жизнь евреев, а либералы противятся такому частичному улучшению. Крайне правые также не хотели решать вопрос, но уже по другим мотивам - они такие послабления изначально не поддерживали.

Со второй половины 1907 года до конца премьерства Столыпина в Российской империи не было еврейских погромов. Столыпин употребил также своё влияние на Николая II на то, чтобы не допустить государственной пропаганды Протоколов сионских мудрецов -- опубликованного в начале XX века спорного документа, якобы доказывающего существование еврейского заговора и получившей широкую популярность среди правых российских кругов.

При этом во время правительства Столыпина был издан указ, определявший процентные нормы студентов-евреев в высших и средних учебных заведениях. Он не уменьшал, а даже увеличивал их по сравнению с таким же указом 1889 года. В то же время, в период революционных событий 1905--1907 гг. предыдущий указ de facto не действовал, и поэтому новый как бы восстанавливал существовавшую несправедливость -- набор в высшие и средние учебные заведения был основан не на знаниях, а на национальной принадлежности.

Также при правительстве Столыпина наметился переход от религиозной дискриминации евреев к расовой. Традиционно российское право ограничивало права только иудеев, при переходе в другие конфессии ограничения снимались. Постепенно, около 1910 года, законодательство начало ограничивать права родившихся в иудейской вере, независимо от их конфессиональной принадлежности, в некоторых случаях доходя и до ограничения прав детей и внуков лиц мужского и женского пола, родившихся в иудейской вере.

Обнаружение 20 марта 1911 года в Киеве убитого мальчика Андрея Ющинского стало отправным пунктом «дела Бейлиса» и вызвало значительный подъём антисемитских настроений в стране. Киевское охранное отделение получило приказ Столыпина «собрать подробные сведения по делу об убийстве мальчика Ющинского и сообщить подробно о причинах этого убийства и о виновных в нём». Столыпин не верил в ритуальное убийство и потому желал, чтобы были найдены настоящие преступники. Этот приказ явился последним актом «еврейской политики» Столыпина. На его примере легко можно понять всю суть «еврейской политики» Столыпина. Миндлин пишет: «Этот приказ можно расценивать двояко. Газета «Русское знамя» писала, что «убитый премьер был единственным ни за какие деньги не соглашавшимся прикрыть дело Юшинского». С другой стороны, Столыпин к его чести не поддался общей истерии, не верил в ритуальное убийство и потому желал, чтобы были найдены настоящие преступники». Однако доводы его выглядят даже несколько смешно - политик и не должен «прикрывать», тем паче за деньги, какие бы то ни было несправедливости, а уж тем более убийство. В действиях Петра Аркадьевича видна неподкупная, честная служба интересам закона, государства и русского народа, вместе с тем без предвзятого отношения к другим народам и уж точно без антисемитизма.

Многие вышеперечисленные мной факты свидетельствуют, что Столыпин антисемитом не был, хоть во многих публикациях ему и приклеивают этот ярлык, не приводя при этом веских доказательств. Отсутствуют, какие то ни было бы его высказывания, свидетельствующие о наличии у него антисемитских взглядов. По мнению Столыпина, надо было отменять отжившие свое ограничения, которые все равно обходились, и вели к злоупотреблениям низших чинов администрации. То есть, можно сказать, что проводя свою национальную политику, Столыпин также боролся и с коррупцией среди чиновничества.

К вышесказанному, однако, можно добавить, что евреи совершенно не заслужили доброе к себе отношение, и его попытки провести какие-то законодательные облегчения для евреев определялись не душевной склонностью, а рассудком, сознанием, что существующее положение евреев вредно для России, что было разумно в существующих условиях. Однако давление на него правых кругов оказалось сильнее.

Подытоживая сказанное о различных аспектах «еврейской политики» Столыпина, можно утверждать, что она особого улучшения жизни евреям не принесла, а в ряде моментов ужесточила антиеврейские законы.

Ограничение автономии Финляндии

Конечно же, национальная политика столыпинского правительства не ограничивалась одними только проблемами еврейского населения России. Действовать и что-то менять приходилось во многих направлениях. Одним из таких важнейших направлений стало находящаяся в составе Российской Империи Финляндия, а точнее - её уникальный правовой статус и чрезвычайная автономия.

Во время премьерства Столыпина Великое княжество Финляндское являлось уникальным регионом Российской империи. До 1906 года его особый статус подтверждался наличием «конституций» -- шведских законов периода правления Густава III («Форма правления» от 21 августа 1772 года и «Акт соединения и безопасности» от 21 февраля и 3 апреля 1789 года), которые действовали в Финляндии до вхождения в состав Российской империи. Великое княжество Финляндское обладало собственным законодательным органом -- четырёхсословным сеймом, широчайшей автономией от центральной власти. Фактически, Финляндия имела все признаки независимого государства, связанного с остальной империей лишь унией, должностью великого князя. Т.е., по сути, феодальным пережитком, который мог практически в любой момент безболезненно для Финляндии разорваться. Ведь общими у Финляндии и империи оставались лишь глава государства - царь, он же Великий князь Финляндии. Под контролем имперских структур оставались лишь внешнеполитическое ведомство и полномочия по стратегической обороне княжества. Если сравнивать статус Финляндии на тот момент с существующими и поныне типами отношений, то мне кажется наиболее адекватным понятие "ассоциированного государства".

Перечислю остальные признаки суверенности, уже окончательно устоявшиеся в Финляндии на тот момент:

1.Финляндия обладала собственным гражданством, не совпадающим с российским подданством. Финляндским подданным был открыт широкий и свободный доступ к службе на самых ответственных государственных и военных постах империи, в то время как русские подданные не получили в Финляндии одинаковых с местными жителями прав.

2. Православный не мог преподавать историю, приобретение в княжестве русскими недвижимого имущества имело серьезные ограничения.

3. Собственное национальное почтовое ведомство, выпускавшее финские почтовые марки.

4. Железнодорожная система с колеями, отличными от российских.

5. Наличие таможенной границы, причем, княжество получило право беспошлинной торговли с Россией, в то время как российские товары облагались пошлиной.

6. Собственный банк, принимаемый сеймом бюджет и своя финансовая система. Денежные средства княжество могло хранить в зарубежных банках самостоятельно от имперских структур в Санкт-Петербурге. Окончательно автономия банка сложилась после преобразования финляндского банка в 1869 году.

Если к этому добавить, что с 1878 года Финляндия могла иметь собственную армию (на жителей Финляндии призыв в российскую армию не распространялся), то такая автономия, перерастающая уже практически в суверенитет, не могла уже служить на благо Империи и являлась фактом вопиющей несправедливости относительно других субъектов России и ее коренного населения.

Почему же сложилась такая ситуация? Дело в том, что когда по Фридрихсгамскому мирному договору 1809 г. Швеция отказалась от своей восточной провинции в пользу России, перед российской политикой в отношении Финляндии стояли две важнейшие задачи. Империи было важно обеспечить безопасность Петербурга от возможного наполеоновского вторжения, но самое главное - обстоятельства требовали от российской власти быстрого упрочения своих позиций на присоединенной территории. Эта задача не могла быть решена лишь методами военного принуждения. Необходимо было проведение либеральной политики по отношению к новой территории, которая смогла бы погасить существующее в Финляндии недоверие к новому российскому правлению, и исключило бы превращение Финляндии в центр сепаратизма. Это смогло бы гарантировать и безопасность северо-западных границ в условиях приближавшегося столкновения с Францией. Для решения этой задачи и было принято решение о проведении курса на автономию Финляндии.

Разработка политического курса Александра I в отношении Финляндии тесно связана с именем М. М. Сперанского. В конце 1808 г. ему были переданы финляндские дела, изъятые из компетенции общерусских учреждений. По мнению российского историка В.А. Корнилова, Сперанскому принадлежит ведущая роль не только в разработке отдельных государственных актов, касающихся Финляндии, но и в определении общего направления политики российского правительства. Он прекрасно понимал, что Финляндия по уровню общественного развития стояла выше, чем любая из русских губерний. В России еще господствовали крепостнические отношения, тогда как в Финляндии крепостного права не было. Мало того, уровень образованности в Финляндии был выше, нежели в Империи. Следует отметить и религиозное различие - жители Финляндии в большинстве своем были протестантами. Поэтому успешная политика России на присоединенной территории была возможна только при условии, что население княжества получило бы не меньше, а больше прав и привилегий, чем оно имело при шведском господстве. Другой путь представлял бы постоянное вооруженное подавление в течение длительного времени. Что было бы совсем не к месту, с учетом вышеуказанной причины в виде Наполеоновской империи. Тем более "под боком" у Петербурга.

В марте 1809 г., еще до заключения Фридрихсгамского мирного договора со Швецией, Александр I созвал в Борго (Порвоо) собрание представителей четырех сословий Финляндии. Император дал торжественное обещание не нарушать религии, коренных законов, прав и преимуществ, которыми пользовались подданные княжества. Таким образом, Финляндия интегрировалась в Российскую Империю с учетом собственной специфики.

Однако то, что на момент правления Александра I было хорошо и современно, к царствованию Николая II стало доставлять немало проблем. Еще в конце XIX века, энергичным генерал-губернатором Н. И. Бобриковым были предприняты попытки по интеграции Финляндии в состав Империи. Все началось с конфликта на почве закона о воинской повинности, по которому одновременно с 50 % увеличением финляндского воинского контингента предполагалось распространить на него общероссийские правила по территориальному несению службы, а именно, чтобы финляндские призывники могли отбывать повинность за пределами Финляндии. Финляндский Сейм, на рассмотрение которого был представлен данный вопрос, своего согласия не дал, а Император предпочел разрешить его в порядке единоличной воли.

Дальше - больше. Дошло до введения Бобриковым на территории Финляндии военно-полевых судов. Закончилось же все убийством генерал-губернатора летом 1904 года. А своё политическое завершение конфликт нашел в виде последствий первой русской революции - правительство было вынуждено отказаться от осуществленных законодательных перемен и вернуться к положению, существовавшему до манифеста 1899 года, что и было провозглашено манифестом 22 октября 1905 года, которым одновременно созывался чрезвычайный Сейм с поручением разработки нового сеймового устава (конституции).

Таким образом, мы, как и в «еврейском вопросе», видим, что Столыпин не первый, кто взялся за решение данной проблемы и уж точно нельзя объяснять его политику «великодержавным шовинизмом» - он всего лишь пытался решить уже давно возникшую и требующую безотлагательного вмешательства проблему, мешающую нормальному функционированию всей «имперской машины». Символично так же и то, что Столыпин выпало ограничивать автономию Финляндии, «дарованную» ей когда-то Сперанским - оба являлись виднейшими деятелями своего времени, и кто знает, как сложились бы судьбы государства, когда б им не помешали самым радикальным образом проводить в жизнь свои преобразования. И оба заслужили в своем времени высочайшую оценку - оценку политическим противником. Так, Наполеон Бонапарт познакомившись со Сперанским на Эрфуртском конгрессе, назвал его «единственной светлою головою в России». По слухам во время одной из встреч Наполеона с Александром, первый долго разговаривал со Сперанским, затем вместе с ним подошёл к русскому императору и сказал: «Ты обменяешь мне этого человека на какое-нибудь из моих королевств». О Столыпине же немецкий кайзер Вильгельм II говорил, что «если бы у него был такой Министр, как Столыпин, то Германия поднялась бы на величайшую высоту». Впоследствии, находясь в эмиграции, Вильгельм II размышлял о том, как прав был Столыпин, когда предупреждал его о недопустимости войны между Россией и Германией.

7 (20) июля 1906 года, за день до роспуска Первой Государственной думы и назначения Столыпина премьер-министром, Николай II утвердил принятый сеймом новый сеймовый устав (фактически, конституцию), предусматривавший упразднение устаревшего сословного сейма и введение в Великом княжестве однопалатного парламента (также по традиции именовавшегося сеймом), избираемого на основе всеобщего равного избирательного права всеми гражданами старше 24 лет.

Пётр Аркадьевич за время своего премьерства 4 раза выступал с речами относительно Великого княжеств. В них он указывал на неприемлемость некоторых особенностей власти в Финляндии. В частности, он подчёркивал, что несогласованность и не подконтрольность многих финских учреждений верховной власти приводит к неприемлемым для единой страны результатам:

«Ввиду этого революционеры, перешедшие границу, находили себе в Финляндии, на территории русской империи, самое надёжное убежище, гораздо более надёжное, чем в соседних государствах, которые с большой охотой приходят в пределах конвенций и закона на помощь нашей русской полиции. (5 мая 1908 года)».

В 1908 году он добился того, чтобы финляндские дела, затрагивающие российские интересы, рассматривались в Совете министров. 17 июня 1910 года Николай II утвердил разработанный правительством Столыпина закон «О порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений общегосударственного значения», которым значительно урезалась финляндская автономия и усиливалась роль центральной власти в Финляндии. Согласно новому закону, Сейм по всем важнейшим вопросам как общеимперского, так и внутреннего законодательства (о печати, о собраниях, о народном образовании, о полиции и т.п.) сохранил исключительно совещательный голос. Тем не менее, непосредственно по принятии закона правительство новыми полученными правомочиями не воспользовалось, и, соответственно, продолжали действовать прежние, еще Сеймом принятые законы. Активизировалось же общеимперское законодательство в отношении Финляндии несколькими годами позже: в 1913 году, уже после убийства Столыпина. Тогда были приняты законы об ассигновании кредита из казны Великого Княжества Финляндского на нужды обороны и о равноправии русских граждан в Финляндии. Если можно так выразиться, только через столетие после присоединения Финляндии к Империи подданные остальной ее части признавались полноценными резидентами. И в этом несомненна заслуга Петра Аркадьевича, который до последнего своего дня и часа не оставлял мыслей о благе своего Отечества. По утверждению финского историка Тимо Вихавайнена, последними словами Столыпина были «Главное… Чтобы Финляндия…» -- по-видимому, он имел в виду необходимость уничтожить гнёзда революционеров на территории Финляндии.

Закон о земствах в Западных губерниях и «министерский кризис» 1911 года

Как уже стало понятно, основным направлением национальной политики Столыпина стали западные окраины Империи. Не стал исключением и закон о земствах в западных губерниях. Обсуждение и принятие этого закона вызвало «министерский кризис» и стало последней победой Столыпина, которую, по сути, можно назвать пирровой.

Краткая предыстория вопроса такова. К моменту созыва III Государственной думы в 1907 году «Положение о земских учреждениях» 1890 года действовало в 34 губерниях Европейской России. Во всех трех губерниях Юго-Западного края и в трех из шести губерний Северо-Западного края действовало особое «Положение об управлении земским хозяйством в губерниях Витебской, Волынской, Киевской, Минской, Могилёвской, Подольской» 1903 года. Вместо губернских и уездных земских собраний в земских губерниях в Юго-Западном крае были учреждены губернские и уездные Комитеты по делам земского хозяйства, а вместо губернских и уездных земских Управ -- губернские и уездные Управы по делам земского хозяйства. Эти органы состояли из коронных чиновников и земских гласных. Земские гласные, в отличие от выборных гласных в земских губерниях, также назначались министром внутренних дел.

Таким образом, земское управление хотя и существовало, но представляло собой отрасль государственной администрации, а не общественное самоуправление. По существовавшему порядку, в «неземских» губерниях и в губерниях с невыборным земством члены Государственного Совета выбирались только от землевладельцев. В губерниях Западного края абсолютное большинство землевладельцев составляли поляки, в то время как общая доля поляков в населении составляла от 1,0 % до 3,4 %, что рождало очевидную несправедливость по отношению к остальному, в основном, русскоязычному населению. Кроме того, в губерниях с правительственными земскими учреждениями уровень собираемых земских сборов был ниже, чем в губерниях с выборными земствами, соответственно ниже был и объем предоставляемых земствами социальных услуг.

Общим курсом правительства П. А. Столыпина было распространение выборных земских учреждений на те губернии, в которых они еще не были введены. Экономически развитые Юго-Западный край и Северо-Западный край, имевшие большой потенциал, были первыми на очереди. Политика географического расширения земских учреждений пользовалась поддержкой и октябристского большинства Государственной Думы.

После того, как в новом избирательном законе 1907 года было ограничено представительство польского населения на выборах в Государственную Думу, казалось закономерным провести те же принципы и в отношении выборов в земские учреждения; между тем как существующее Положение о земских учреждениях 1890 года разделяло избирателей на имущественные курии (а внутри курии землевладельцев - на дворян и «недворян»), но не по национальному признаку.

В 1909 году группа членов Государственного Совета, возглавляемая Д. И. Пихно, внесла законодательное предположение об изменении системы выборов в Государственный Совет в Западном крае, позволяющее ограничить число членов Совета польского происхождения. Законопроектом предлагалось разделить участников избирательных съездов на две курии -- русскую и нерусскую (в некоторых губерниях -- на польскую и непольскую), причем русской курии предоставить в два раза больше мест выборщиков, чем польской. Этим гарантировалась потеря поляками мест в Государственном Совете.

Законопроект получил правительственную поддержку, но Государственная Дума, также не отказывая законопроекту в поддержке, постановила (по соглашению с правительством) развить идею, а именно: новых членов Госсовета, выбираемых в 1909 году, выбрать по действующему закону только на один год, а тем временем разработать закон о введении земских учреждений в Западном крае, после чего член Государственного Совета стал бы выбираться не от землевладельцев, а от земства, как и во всех остальных земских губерниях; если закон будет гарантировать непольскому населению большинство в земских собраниях, то поляками автоматически будет потеряно место в Государственном Совете. При этом было решено ограничиться теми шестью губерниями, в которых уже существовало невыборное земство, оставив три из шести губерний Северо-Западного края (Виленскую, Ковенскую и Гродненскую) неземскими.

Правительство приступило к разработке соответствующего законопроекта. Законопроект, по тому же принципу, что и предшествующие законы о выборах в Думу и Госсовет, был построен на разделении избирательных съездов и собраний на два национальных отделения, так чтобы непольское отделение избирало большее количество земских гласных. Так как именно в крупном дворянском землевладении в Западном крае преобладали поляки, правительство было вынуждено отказаться от принципиально важных преференций для крупных землевладельцев (составлявших основу Положения 1890 года по отношению к Положению 1864 года), и принять всесословную систему земских выборов, с двумя куриями: цензовой курией (имущественный ценз по земле, любым другим имуществам и уплачиваемым налогам) и курией сельских обществ. Необычайно усложненная и запутанная система организации выборов имела целью не только уничтожить значение поляков в земских собраниях, но и не сделать это за счет увеличения числа гласных от крестьян, выдвигая вперед мелких и средних собственников. Также было предложено зарезервировать определенное количество мест гласных за заведомо лояльным православным духовенством.

Законопроект был внесен в Думу 20 января 1910 года. Дума рассматривала законопроект в комиссии по местному самоуправлению до апреля 1910 года, после чего он был вынесен на Общее собрание Думы. Интерес к законопроекту был настолько велик, что его принятие заняло 13 заседаний Общего собрания. Законопроект был одобрен Думой 1 июня 1910 года, после чего, по установленному законом порядку, он последовал на рассмотрение Государственным Советом.

П. А. Столыпин изначально был убежден, что рассмотрение в Госсовете не создаст существенных затруднений. Половина Совета состояла из членов по назначению, по умолчанию занимавших сторону правительства; среди второй, избиравшийся, половины преобладали члены правой, проправительственной ориентации.

Затем произошло неожиданное. 4 марта 1911 года, в промежуточном заседании Госсовет 92 голосами против 68 проголосовал за поправку, которой отменялись национальные курии. Весь смысл правительственного законопроекта был перечеркнут.

Причиной такого неожиданного голосования была деятельность лидеров правого крыла Госсовета П. Н. Дурново (предшественника Столыпина на посту министра внутренних дел) и В. Ф. Трёпова. Они неожиданно развернули активную, но скрытую агитацию против законопроекта среди членов Госсовета. В обоснование своей позиции Дурново составил специальную записку для Николая II. В. Ф. Трёпов, добившись приёма у императора, высказал позицию правых и задал вопрос: «Как понимать царское пожелание, как приказ, или можно голосовать по совести?» Николай II ответил, что, разумеется, надо голосовать «по совести». Трёпов и Дурново восприняли такой ответ как согласие императора с их позицией, о чём незамедлительно проинформировали других правых членов Государственного совета.

Основная аргументация противников законопроекта не вполне соответствовала их правой политической ориентации. Дурново и Трёпов, очевидно, считали, что с устранением крупных собственников -- поляков земства лишатся наиболее консервативных и культурных участников; политика борьбы с поляками не должна ни при каких условиях перетекать в политику борьбы с крупным землевладением. Таким образом, курс поддержки крупного землевладения был сочтен правой фракцией Госсовета более важным, чем националистический курс.

И хотя позиция противников законопроекта имела в своей основе рациональные политические соображения, их деятельность была организована как интрига: предложение провалить правительственный законопроект не обсуждалось в заседаниях открыто, членов Совета убеждали голосовать «против» кулуарно.

Все последующие события имели характер острого политического кризиса.

Утром следующего дня Столыпин отправился в Царское Село, где подал прошение об отставке, объяснив, что не может работать в обстановке недоверия со стороны императора. Николай II говорил, что не хочет лишаться Столыпина, и предлагал найти достойный выход из создавшегося положения. Столыпин поставил царю ультиматум -- отправить интриганов Трёпова и Дурново в длительный отпуск и провести закон о земстве по 87-й статье. Царь не дал незамедлительного ответа, и, как обычно, взял время на размышления. Столыпин объявил о своем решении другим министрам, подробно объяснив мотивы. Стали распространяться слухи об отставке Столыпина и назначении на пост премьер-министра В. Н. Коковцова.

Близкие к Столыпину люди пытались отговорить его от столь жёсткого ультиматума самому царю. На это он отвечал: «Пусть ищут смягчения те, кто дорожит своим положением, а я нахожу и честнее и достойнее просто отойти совершенно в сторону. <…> Лучше разрубить узел разом, чем мучиться месяцами над работой разматывания клубка интриг и в то же время бороться каждый час и каждый день с окружающей опасностью».

Судьба Столыпина висела на волоске, и только вмешательство вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, убедившей своего сына поддержать позицию премьера, решило дело в его пользу. В воспоминаниях В. Н. Коковцова приводятся её слова, свидетельствующие о глубокой благодарности императрицы к Столыпину: «Бедный мой сын, как мало у него удачи в людях. Нашёлся человек, которого никто не знал здесь, но который оказался и умным, и энергичным и сумел ввести порядок после того ужаса, который мы пережили всего 6 лет тому назад, и вот -- этого человека толкают в пропасть, и кто же? Те, которые говорят, что они любят Государя и Россию, а на самом деле губят и его и родину. Это просто ужасно».

10 марта Николай II объявил Столыпину о готовности разрешить политический кризис на его условиях. Дума была распущена на 3 дня, закон проведён по 87-й статье, а Трёпов и Дурново отправлены в отпуск. Государственный Совет, уже осведомленный об указе, в заседании 11 марта демонстративно отклонил законопроект полностью. В. Ф. Трёпов подал в отставку с государственной службы. Дума, проголосовавшая ранее за указанный закон, восприняла форму его принятия как полное к себе пренебрежение. Лидер «октябристов» А. И. Гучков в знак несогласия покинул пост председателя Государственной думы. Отношения с законодательным органом Российской империи у Столыпина были испорчены.

Повод конфликта в исторической перспективе не представляется значительным. Сам же конфликт оставил достаточно глубокий след в истории.

Благожелательные и конструктивные отношения между большинством Думы и правительством, налаживаемые Столыпиным и октябристскими лидерами с момента созыва III Думы, были подорваны; отношения с Госсоветом испорчены непоправимо. Ухудшилось отношение к Столыпину со стороны различных общественных кругов и прессы. По словам В. Н. Коковцова: «Но со всех сторон … я слышал один и тот же отзыв -- Столыпин был неузнаваем. Что-то в нем оборвалось, былая уверенность в себе куда-то ушла. Он и сам, видимо, чувствовал, что все вокруг него, молча или открыто, настроены враждебно.». Среди современников было широко распространено мнение, что позиции Столыпина пошатнулись непоправимо, и он был убит в сентябре 1911 года буквально накануне уже предрешенной отставки. Возникшая подозрительность октябристов (прежде всего А. И. Гучкова) и их союзников по отношению к правительству и царю в дальнейшем только усиливалась, дойдя к концу 1916 года до враждебности и участия в подготовке революции.

Заключение

В заключение о Столыпине и его национальной политике можно определенно сказать, что она всегда проводилась на пользу и укрепление самодержавия и русского народа. Об этом говорят и многие положительные оценки современников. Например, в 1911 году В. В. Розанов, тяжело переживавший убийство П. А. Столыпина, в статье «Террор против русского национализма» писал: «вся Русь почувствовала, что её ударили… пошатнувшись, она не могла не схватиться за сердце». И в другом месте: «Что ценили в Столыпине? Я думаю, не программу, а человека: вот этого „воина“, вставшего на защиту, в сущности, России». Философ И. А. Ильин и после смерти П. А. Столыпина считал, что «государственное дело Столыпина не умерло, оно живо, и ему предстоит возродиться в России и возродить Россию». В 1928 году в Харбине вышла книга Ф. Т. Горячкина «Первый русский фашист Пётр Аркадьевич Столыпин», в которой автор, член партии «православных русских фашистов», рассказал, что представляет собой это политическое течение, и заявил, что Столыпин «даже гениальнее современного Бенито Муссолини. Этот русский колосс, этот гениальный государственный деятель». Также положительно оценивают деятельность Столыпина многие видные общественные и политические деятели современности.

Не стоит воспринимать Столыпина, как «обер-вешателя, погромщика, который подготовил себя к министерской деятельности истязанием крестьян, устройством погромов, умением прикрывать эту азиатскую „практику“ -- лоском и фразой», антисемита и ненавистника всех нерусских народов Империи. Петр Аркадьевич порою действовал жестко по отношению к национальным меньшинствам, но если смотреть на дело отстранённо и беспристрастно, его законодательные инициативы всегда были выдержаны в весьма демократическом духе - что отмена ограничений для евреев, что закон о земствах в западных губерниях - он был вполне справедлив, учитывая, что поляки составляли там от 1,0 % до 3,4 %, что рождало очевидную несправедливость по отношению к остальному, в основном, русскоязычному населению. Да и ограничение автономии Финляндии - казалось бы, вот где можно упрекнуть Столыпина в "великодержавном шовинизме"! - явилось, в том числе, и уравнением в правах остального населения России с финнами, до того находившимся в Империи на исключительном положении. Как я уже писал ранее, только через столетие после присоединения Финляндии к Империи подданные остальной ее части признавались полноценными резидентами.

Итак, можно смело утверждать, что в вопросах национальных Пётр Аркадьевич Столыпин - честный и справедливый политик и в тоже время верный сын своего Отечества и народа, действовавший всегда энергично и созидательно на пользу последних. Здесь уместно будет еще раз привести фразу Вильгельма II, сказанную им о Столыпине: «если бы у меня был такой Министр, как Столыпин, то Германия поднялась бы на величайшую высоту».

Список использованной литературы

1) журнал «Красный архив».

2) «Союз русского народа». Электронная еврейская энциклопедия.

3) Бок М. П. «Воспоминания о моем отце П. А. Столыпине».

4) Коковцов В. Н. «Из моего прошлого. Воспоминания 1903--1919 гг.».

5) Гурко В. И. «Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника».

6) Столыпин П.А. Переписка.

7) Труды второго съезда уполномоченных дворянских обществ 31 губернии.

8) Маклаков В. А. «Вторая государственная дума: Воспоминания современника».

9) Миндлин А. Б. «Еврейская политика Столыпина».

10) Albert S. Lindemann, Richard S. Levy. «Antisemitism: A History».

11) «Городовое положение для городов губерний Царства Польского».

12) Полное Собрание Законов Российской Империи.

13) Фёдоров Б. Г. «Столыпин как историческая личность», альманах «Лебедь».

14) Алкар Дмитрий. «Финляндия в составе Российской Империи».

15) История России с начала XVIII до конца XIX века (под ред. А. Н. Сахарова).

16) Сидоровнин Г. П. В трудах и борьбе. // Пётр Аркадьевич Столыпин: Жизнь за Отечество: Жизнеописание (1862--1911).

17) Корево Н. «Сеймовый устав для Великого Княжества Финляндского высочайше утвержденный 20 июля 1906 года. С приложением и алфавитным указателем».

18) П. А. Столыпин. Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете, сайт lib.ru.

19) П. А. Столыпин. Программа реформ. Документы и материалы в 2 томах.

20) С. Г. Павлович. Новые споры // Пётр Аркадьевич Столыпин: Жизнь за Отечество: Жизнеописание (1862--1911).

21) Тимо Вихавайнен. Stalin ja suomalaiset. Журнал «Нева».

22) Статистический ежегодник России. 1913 г. -- Центральный статистический комитет МВД.

...