Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Размышляя о самой кровопролитной в истории человечества войне, мы невольно возвращаемся к предвоенному времени, (вошедшему в историю как предвоенный политический кризис), с тем, чтобы понять ту международную обстановку, в которой война готовилась и была развязана, в результате подготовки и частичного осуществления Германией агрессивных планов по завоеванию мирового господства при попустительстве со стороны Англии и Франции, продемонстрированном в Мюнхене.

Нужно сказать, что к середине 30-х годов в мире образовались три противостоящие друг другу силы: германский фашизм, Версальские державы, или Западная демократия, как они себя называли, и СССР. Борьба между этими тремя силами и определяла ту политику, которая могла либо предотвратить войну, либо, наоборот, к ней подталкивать. Ключ к решению задач лежал в кармане западных держав, потому что они, одержав победу в Первой мировой войне, обладали наибольшим экономическим и военным потенциалом и могли остановить эту войну при правильном понимании обстановки.

Перед ними, как они считали, стояли два врага: один враг - фашизм, другой враг - социализм. Нужно было выбрать, кто опаснее, чья угроза больше, кто может быстрее развязать войну в Европе или во всем мире. Они выбрали социализм, так как социалистическая держава противостояла способу производства, самому мировоззрению западных держав. Это была их роковая ошибка, - они как всегда боролись с прошлым и не видели настоящего.

Соглашение, подписанное в Мюнхене, было одним из наиболее ярких проявлений политики "умиротворения", проводившейся накануне 2-й мировой войны правительствами Великобритании и Франции с целью добиться сговора с нацистской Германией за счет стран Центральной и Юго-Восточной Европы, отвратить гитлеровскую агрессию от Великобритании и Франции и направить ее на Восток, против Советского Союза. Мюнхенское соглашение открыло путь ко 2-й мировой войне - наиболее губительной и самой разрушительной в истории человечества.

экономический сговор политика

1.Международные отношения 1935-1938 годов

Влияние мирового экономического кризиса 1929 - 1933 гг. на международные отношения проявилось обострением противоречий между главными капиталистическими странами: начало агрессии японских милитаристов в Китае (1931 г.), превращение Германии в главный очаг войны после прихода А. Гитлера к власти, начало агрессивных действий фашистских государств, захват Эфиопии фашистской Италией.

Первая мировая война (1914 - 1918 гг.) окончилась подписанием Компьенского перемирия 11 ноября 1918 г., когда Германия не была театром военных действий и ее армия еще не капитулировала. В результате войны изменилась расстановка сил в мире. Резко возросла роль США, которые увеличили свой промышленный потенциал, превратились в крупнейшего кредитора и стали претендовать на ведущую роль в мире. Великобритания сохранила статус великой державы, хотя и была оттеснена Соединенными Штатами на второй план. Она стремилась удержать и закрепить достигнутое, не допустить гегемонии Франции в Европе и США в мире. Франция желала экономического, политического и военного ослабления Германии вплоть до отторжения от нее ряда территорий. Свои амбиции были и у Италии и Японии. Все эти противоречия проявились в ходе работы Парижской мирной конференции. Наиболее спорными оказались вопросы о репарациях, об условиях мирного договора с Германией, о судьбе колоний Германии и территорий, ранее входивших в состав Турецкой империи, о создании Лиги Наций.

Не достигнув своих целей на Пражской мирной конференции, США предложили провести в Вашингтоне международную конференцию по ограничению вооружений. Здесь они взяли дипломатический реванш: добились расторжения англо-японского союза 1902 г., равных с английским военным флотом условий в зоне Тихого океана, политики «открытых дверей» и «равных возможностей» в Китае.

Комплекс договоров в ходе послевоенного мирного урегулирования получил название Версальско-Вашингтонской системы, которая на время сняла остроту противоречий между главными странами - победительницами и побежденными. Всемирная история Новейшего времени: справ. пособие. / Е.А.Колб, В.И.Меньковский и др.Мн.: ИП «Экоперспектива», 1998, с.42.

Официально днем начала второй мировой войны считается 1 сентября 1939 г. Но фактически реакционные круги империализма втянули мир в войну гораздо раньше - в начале 30-х годов. Первый очаг второй мировой войны вспыхнул на Дальнем Востоке еще в 1931 г., когда Япония захватила приграничные с СССР северо-восточные районы Китая - Манчжурию. Второй очаг появился в Европе в результате установления фашистских или полуфашистских режимов в ряде стран и, особенно с приходом в январе 1933 г. гитлеровцев к власти в Германии.

Уступки, на которые пошли западные державы в Мюнхене, были результатом взаимодействия множества факторов, а отнюдь не плодом продуманной и определенной политической линии. Мюнхенская конференция проходила под грохот гражданской войны в Испании, в которой именно летом 1938 года наметился перелом: франкисты прорвались к побережью Средиземного моря и отрезали республиканцев в Каталонии. Стало ясно, что падение Испанской республики вопрос ближайшего времени.

Есть мнение, что Чемберлен, проводя свою политику умиротворения, всего лишь старался выиграть время для развития военной промышленности, прежде всего самолетостроения. Англичане почувствовали, что военная авиация их слабое место, учтя как раз успехи немецкой авиации в Испании.

Во Франции же шла обычная для Республики министерская чехарда. Даладье стал премьер-министром 10 апреля 1938 года. Его предшественник Леон Блюм и бывший министр иностранных дел Поль Бонкур занимали в отношении Германии такую же воинственно-враждебную позицию, как Черчилль в Англии, и выступали за безоговорочную поддержку Чехословакии. Даладье повел другую политику, но не питал при этом никаких иллюзий. При виде толп, приветствовавших его по возвращении из Мюнхена в Париж, он мрачно пробурчал: ''Идиоты!''.

На позицию Франции влияло наметившееся сближение Германии и Италии. Еще в 1934 году эти страны были на грани войны: Муссолини выдвигал свои войска к австрийской границе, мешая Гитлеру проглотить Австрию. Но совместные действия в Испании сблизили двух диктаторов, и в марте 1938 г. Муссолини уже не стал препятствовать ''аншлюсу'', а в мае того же года состоялся официальный визит Гитлера в Италию. Поскольку к этому добавлялась еще и перспектива близкой победы Франко, перед Францией замаячила угроза возникновения трех потенциальных фронтов на ее границах, что побуждало к особой осторожности.

В тоже время Япония расширяет агрессию в Азии - не только захватывает Корею и центральный Китай, но и вторглась 29 июля 1938 г. на советскую территорию в районе озера Хасан близ Владивостока, а весной 1939 г. напала на Монголию у реки Халхин-Гол.

В этих условиях Советский Союз проводил последовательную политику мира, направленную на создание системы коллективной безопасности и разоружение. На рубеже 20-30-х гг. СССР, не являлась членом Лиги Наций, принял активное участие в работе Подготовительной комиссии по подготовке всемирной конференции по разоружению, созданной в рамке Лиги Наций. На первом же заседании комиссии глава советской делегации М.М. Литвинов предложил тщательно разработанный проект конвенции о последовательном всеобщем и полном разоружении. Получив отказ обсуждать свое предложение на следующей сессии, СССР внес проект новой конвенции - о пропорциональном и прогрессивном сокращении вооружений. Но эта и все последующие советские инициативы были отклонены западными партнерами по переговорам. И так продолжалось в течение всего периода деятельности подготовительной комиссии и самой всемирной конференции по разоружению, которая работала в феврале 1932 г. по май 1934 г. Срыв работы конференции произошел фактически по вине Германии и Японии, которые вышли из Лиги наций. СССР же в сентябре 1934 г. по приглашению 30 государств, членов Лиги Наций, вступил в эту международную организацию с тем, чтобы использовать ее в борьбе против агрессии.

В мае 1935 г. СССР заключил договоры о взаимопомощи на случай нападения с Чехословакией и Францией, в 1936 г. - с Монголией, в 1937 г. с Китаем.

Франция - страна-победительница, сыгравшая одну из ключевых ролей в Первой мировой войне, заплатила огромную цену за возврат Эльзаса и Лотарингии, аннексированных в своё время Германской империей. Людские потери в этой войне были ужасны и Франция, ни при каких обстоятельствах, не хотела повторения этого кошмара. Она хотела одного - мира. Отгородилась линией Мажино от остальной Европы, и гори оно всё синим пламенем. Её армия по-прежнему оставалась сильнейшей в Европе, её авиация была многочисленна, её флот был силён. Более того, новый вид оружия - танки, во Франции были самыми лучшими. Но при всём этом руководство страной и армией было пропитано духом той прошедшей страшной войны и, соответственно, готовилось к ней, а не к той, которая произошла потом на самом деле. И народ Франции не согласился бы на войну за какую-то бы ни было Чехословакию, равно как за любую другую страну. Были силы и средства. Не было одного - воли к победе. Отсюда и страусиная политика - не замечать сгущающихся туч, отсюда и неприятие новых форм ведения войны - только оборона собственной территории. А, по сути - боязнь войны в любой форме, даже в том случае, если она неизбежна. Посмотрите, с какой лёгкостью и быстротой немцы разгромили сильнейшую европейскую армию! А ведь материальных средств, в плане численности и вооружения, как количества, так и качества, вполне хватало для организации отпора, даже если этого не было сделано раньше, когда Германия была несравненно слабее, чем в дни вторжения в 1940-м году. "Странная война" зимой 1939-40 гг. о многом говорит - при полном превосходстве сил - полное нежелание воевать. Миф о том, что немецкие Люфтваффе в первые дни разгромили французские ВВС мифом и остаётся - после перемирия громадное количество совершенно целой авиационной техники скопилось в североафриканских колониях и на Ближнем Востоке. Так что дело не столько в материальных потерях, сколько в организации дела. Вернее, в его дезорганизации. Без моральной стойкости армия превращается в толпу. Ровно это и произошло во время вторжения немцев во Францию. Именно из-за нежелания любой войны Франция пошла на сделку в Мюнхене. Но ведь там была не только Франция. А что же Великобритания? Империя, где никогда не заходило солнце? Здесь всё несколько по-другому.

Во времена Версальской республики в Германии казалось, что бояться особо некого, во всяком случае, в Европе. Поэтому, до прихода к власти нацистов, ничего не было сделано Великобританией для укрепления своих вооружённых сил. Флот Его Величества, вместе с ограниченными ВВС вполне справлялись с поддержанием мира в Империи, а о том, что впереди ещё одна, ещё более грозная война, никто не думал. Англичане всё-таки большие реалисты, чем французы (в области политики, по крайней мере), поэтому политика игнорирования неприятностей была им, безусловна, чужда. Уже в 1934-м году Министерство авиации приняло концепцию нового самолёта-истребителя, способного развить скорость порядка 300 миль/час. В 1935-м году Уотсон-Уатт проделал первые опыты с радиолокатором. В 1936-м году прошли его успешные испытания. Но уже в следующем, 1937-м году, в Испании, в составе Легиона Кондор генерала Гуго Шперрле появились первые немецкие Bf-109, затем бомбардировщики Не-111 разнесли в пыль Гернику, а полковник Вольфрам фон Рихтхоффен успешно отрабатывал на "испанском полигоне" взаимодействие танков и пикирующих бомбардировщиков Ju-87 Stuka. Всё это происходило непосредственно перед Мюнхеном, да и после тоже. Великобритания лихорадочно разворачивала свою программу перевооружения, но по сравнению с немцами они явно опаздывали.

Отсюда понятна обширная докладная записка Имперского комитета начальников штабов, поданная на имя премьер-министра Чемберлена, где давались рекомендации перед переговорами в Мюнхене по поводу судьбы Судетской области - ни при каких обстоятельствах, ни в каких союзах не вступать в войну с Германией, поскольку это может привести только к одному - полному поражению. Допуская в будущем возможную наступательную войну, Имперский комитет начальников штабов, тем не менее, советовал Чемберлену, (цитата): “не важно, какой ценой, мы должны быть в стороне до тех пор, пока программа по перевооружению не даст ощутимых результатов". И ещё цитата, на этот раз из дневника военного министра Великобритании Хор-Белиша: "Никто, в большей мере, чем я, не осознаёт наши сегодняшние недостатки. Начальники штабов считают, что против Германии следует предпринять наступление, но в настоящее время, это всё равно, что выйти охотиться на тигра с незаряженным ружьём"

На самом деле, повод говорить о Мюнхенском сговоре дал неумный рекламный ход премьер-министра. Вернувшись из Мюнхена, он начал размахивать ещё на трапе самолёта текстом Мюнхенского договора со словами "я привёз вам мир!". В следующем году началась война, и злорадные противники премьера припомнили ему эти слова. Но трагедия одного человека не должна заслонять сути вопроса - Мюнхенский договор был мерой вынужденной, поскольку Франция не готова была воевать морально, а Великобритания - материально. Это соглашение позволило выиграть время, а вместе с ним - и всю войну в целом.

2.Претензии Гитлера на Чехословакию

Мировой экономический кризис вызвал новую волну фашистских движений, особенно в Западной Европе. Фашисты черпали свои силы в массовых движениях протеста. Возросла роль фашистских организационных структур, способных направить недовольство в нужное русло. Они создавали образ врага, низвержение которого открывает путь к успеху. Правящие круги в странах, не обладающих достаточными ресурсами для проведения социально-политических реформ, увидели в фашизме силу, способную сохранить их господство. Привлекал фашизм и тем, что он имел широкую социальную базу. Общими для фашистских движений в различных странах были антикоммунизм, национализм, защита капиталистических устоев крайними средствами. Особенности фашизма зависели от соотношения политических сил, наличия демократических традиций, глубины социально-политического кризиса. В Испании и Португалии сформировался так называемый иберийский вариант фашизма: в его структуре значительную роль играли традиционные реакционные элементы - крупные землевладельцы и католическое духовенство. Всемирная история Новейшего времени: справ. пособие. / Е.А.Колб, В.И.Меньковский и др. Мн.: ИП «Экоперспектива», 1998, с.44.

Выдвинув бредовые расистские идеи превосходства германской нации и мирового господства, фашисты начали усиленную подготовку к войне. Прежде всего, в октябре 1933 г. Германия вышла из Лиги наций и, растоптав условия Версальского мирного договора начала поспешно вооружаться. По Версальскому договору Германия имела право содержать 100-тысячную армию, комплектуемую на основе добровольного найма и ограниченный военно-морской флот, ее запрещалось иметь танки, тяжелую артиллерию, военную авиацию и подводные лодки. Гитлеровское правительство вводит всеобщую воинскую повинность, приступает к строительству большого военно-воздушного и надводного флотов. Если в 1933 г. военные расходы составили только 7% национального дохода Германии, то в 1936 г. - 21%, а в 1938 г. -32%. Правящие круги Англии, Франции и США не только не помешали ей в этом, а напротив предоставляли кредиты.

Последовательная миролюбивая политика СССР в какой-то мере сдерживала агрессивные устремления империалистов, способствовала росту международного авторитета СССР, но не смогла предотвратить развязывание второй мировой войны. Во многом эта трагедия произошла из-за недальновидной политики так называемых "западных демократий", главным образом Англии и Франции, которые стремились столкнуть Германию с Советским Союзом. Характерным является заявление премьер-министра Англии Болдуина, сделанное им в 1936 г.: "нам всем известно желание Германии… двинуться на Восток.… Если бы в Европе дело дошло до драки, то я хотел бы, чтобы это была драка между большевиками и нацистами".

Подобные мысли подтверждались практическими делами. В ноябре 1937 г. Англия, Франция и США дали согласие на присоединение к Германии Австрии и признали "аншлюс" (воссоединение), произведенный Гитлером 12 марта 1938 г.

Захватив Австрию, Германия приступила к осуществлению плана "Грюн" по оккупации Чехословакии. Как мы имели возможность убедиться, этот план был впервые представлен фельдмаршалом фон Бломбергом 24 июня 1937 года. Гитлер проработал его, выступая перед генералами 5 ноября. Он предупреждал тогда, что «обрушиться на чехов» следует «молниеносно» и что произойти это может уже в 1938 году.

После распада Австро-венгерской империи, Чехословакия в короткий срок превратилась в одну из наиболее процветающих стран Центральной Европы. На ее территории располагались многие важнейшие промышленные предприятия, в том числе сталелитейные заводы Шкода и военные заводы. При населении накануне Мюнхенского соглашения в 14 млн. человек, в стране проживало помимо чехов и словаков около 3,3 млн. этнических немцев. Немецкоязычное население, т. н. судетские немцы постоянно громогласно заявляли о дискриминационных мерах по отношению к ним со стороны чехословацкого правительства. Почти половину из 1 млн. безработных в стране составляли судетские немцы. Центральные власти принимали всевозможные меры, чтобы снизить накал недовольства в Судетской области: представительство в Национальном собрании, равные права в отношении образования, местное самоуправление и др., но напряжение не спадало.

В 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, судетских немцев поразил вирус национал-социализма. В том же году образовалась судето-немецкая партия (СИП). Возглавил ее учитель физкультуры по имени Конрад Генлейн. Уже в 1935 году партию тайно финансировало министерство иностранных дел Германии, причем субсидии составляли 15 тысяч марок в месяц. Через пару лет под влияние партии попало почти все население судетов, исключая социал-демократов и коммунистов. К моменту аншлюса партия Генлейна, три года исполнявшая приказы из Берлина, была готова выполнить любой приказ Гитлера.

Для получения этих приказов Генлейн через две недели после аншлюса поспешил в Берлин, где 28 марта имел трехчасовую беседу с Гитлером при закрытых дверях. На беседе присутствовали также Гесс и Риббентроп. Как следует из меморандума министерства иностранных дел, приказ Гитлера состоял в том, что «судето-немецкая партия должна выдвигать требования, неприемлемые для правительства Чехословакии». Сам Генлейн потом сформулировал приказ Гитлера так: «Мы должны всегда требовать так много, чтобы наши требования невозможно было удовлетворить». Таким образом, положение немецкого меньшинства в Чехословакии послужило для Гитлера только предлогом, чтобы захватить страну.

Об истинных целях он поведал военному руководству 5 ноября, когда обрисовывал операцию «Грюн»: уничтожить чехословацкое государство, присоединить его территорию и население к Третьему рейху. Лидеры Англии и Франции так и не поняли, что произошло в Австрии. Всю весну и почти все лето Чемберлен и Даладье - и не только они, а почти весь мир - искренне верили, что Гитлер добивается лишь справедливости для своих соотечественников в Чехословакии.

3.Мюнхенское соглашение 1938года

• 3.1 Колебания генералов
• Планы Гитлера в отношении Чехословакии вызвали серьезный протест у самых разных групп населения, но, прежде всего у военных. Начальник генерального штаба Бек в присутствии высших офицеров осмелился предостеречь Гитлера от вторжения в Чехословакию, поскольку наверняка это вызвало бы серьезные осложнения в отношениях с Британией, Францией и Россией. В ответ Гитлер высмеял и обругал офицеров, не имевших уверенности в победе. После этого случая разрозненные группы Сопротивления объединились для выработки серьезного плана переворота с целью свержения нацистского режима.
• Главным военным руководителем Сопротивления можно считать генерала Бека. Начальник генерального штаба армии с 1935 года, он был уверен, что, несмотря на первые успехи Гитлера, время внесет свои коррективы и, как он выражался, нацизм «источится о кремневый характер немецкого народа». Но после двух выходок Гитлера - унижения Фрича обвинением в гомосексуализме и опрометчивостью стремления к военной катастрофе - он, как Канарис и многие другие, пересмотрел свои взгляды. Когда стало ясно, что Гитлер решил во что бы то ни стало захватить Чехословакию силой, Бек подал в отставку. Свой отказ от священной клятвы германского офицера, как и свое участие в Сопротивлении, он объяснял тем, что Германия оказалась «в ненормальных обстоятельствах, которые, соответственно, требовали неординарных действий». В теневом правительстве, сформированном участниками Сопротивления и призванном прийти на смену гитлеровскому режиму, Беку отводилась роль регента. Из людей невоенных, примкнувших к заговору; наиболее заметен был Карл Герделер - он должен был стать канцлером нового правительства.
• Для прямой натуры Герделера подпольный заговор был чужд, но адмирал Канарис, опытный конспиратор, кропотливо разрабатывал план переворота. Канарис действовал в тени. Он, скорее, осуществлял поддержку, нежели играл активную руководящую роль. Он осознавал, что в его положении вести себя по-другому было бы безответственно. Если бы его схвати ли, это означало бы конец абвера, а значит серьезный удар по Сопротивлению. Герделер приобретал все большее значение для Сопротивления, генерал Бек обладал выдающимся организаторским талантом, но Канарис занимал особое положение - он был защитником движения.
• После Канариса второе по значению место для Сопротивления занимал заместитель адмирала, полковник - а затем генерал - Ганс Остер. Он отвечал за контакты и координацию действий разных групп Сопротивления. Без Остера тайная работа не могла бы стать настолько эффективной, какой она была. Именно Остер собирал большую часть информации, необходимой Сопротивлению, чтобы сохранить себя.
• В тот период в планы Сопротивления не входило отстранение Гитлера. Эта идея не пришла в голову ни Канарису, ни Беку; они считали, что фюрера надо осудить, чтобы народ Германии увидел всю вереницу его преступлений. План, выработанный накануне Мюнхена, предусматривал арест Гитлера группой армейских офицеров. Ханс фон Донаньи, которого Канарис сделал главой департамента военной разведки в абвере, использовал свое положение для сбора и накопления секретной информации о преступлениях Гитлера; эту работу он начал, когда еще работал в министерстве юстиции. Этим материалам следовало сыграть решающую роль для обвинения Гитлера в Народном суде в случае, если переворот окажется удачным. Заговорщики также нуждались в поддержке Британии и Франции. Они считали, что переворот будет успешным, если перед лицом всего мира уличить Гитлера в стремлении к войне. Союзников следовало убедить в том, что между ситуацией, сложившейся вокруг Чехословакии, и вероятностью новой войны существует прямая связь, это могло создать условия для ареста Гитлера заговорщиками, ареста, который был бы совершен в интересах мира в Европе. Поэтому представители Сопротивления тайно обращались к британским властям с просьбой заявить решительный протест по поводу угрозы германской агрессии против Чехословакии.
• Каким бы пугающим ни казался Гитлер, британскому министерству внутренних дел непросто было решиться поднять шум и создать ситуацию, которая грозила если не войной, то серьезным обострением положения, даже ради создания благоприятных условий для государственного переворота в Германии.
• Следующим секретным эмиссаром, которого Бек и Канарис выбрали для поездки в Британию, стал майор Эвальд фон Клейст-Шменцин. В Лондоне Клейст-Шменцин, как до него и Герделер, прежде всего встретился с Ванситтартом. В своем докладе Чемберлену Ванситтарт признался, что чувствует тревогу в связи с ситуацией, складывающейся вокруг Чехословакии, но продолжал придерживаться мнения, что участники Сопротивления сами будут не прочь установить контроль над Судетской областью в случае отстранения Гитлера от власти. Он также думал, что, учитывая мнения эмиссаров Сопротивления, необходимо сделать скидку на их антигитлеровские настроения, которые, очевидно, он считал слишком сильными.
• Уинстон Черчилль, чье влияние как члена парламента было в то время ограничено, также имел секретную встречу с Клейст-Шмунцином. Черчилль держался очень доброжелательно, хотя Клейст - Шменцин, как и Герделер, заранее заявил, что германское Сопротивление выступает за мирное возвращение Германии Судетской области и создание на территории Польши коридора, контролируемого Германией и ведущего к Балтийскому морю (так называемый «польский коридор»). Будущий премьер-министр ответил в том смысле, что германское Сопротивление имеет право на собственную точку зрения по этому вопросу. Участникам Сопротивления Черчилль отослал письмо, согласованное с главой министерства иностранных дел лордом Галифаксом. Ключевой фразой письма было: «Я уверен, что нарушение границ Чехословакии германскими сухопутными войсками или авиацией поставят нас на грань новой мировой войны».
• Руководители Сопротивления разработали план своих действий, так называемый план Гальдера-Вицлебена-Остера. Имея на своей стороне генералов Гальдера и Вацлебена, участники Сопротивления были уверены, что располагают достаточными военными силами в районе Берлина для проведения успешного переворота. Остер сформировал маленькую ударную группу во главе с офицером абвера подполковником Фридрихом Вильгельмом Гейнцем, убежденным монархистом; перед группой поставили задачу арестовать Гитлера. План предусматривал организацию суда над фюрером, что придало бы делу законный вид; тем не менее, Гейнц вполне допускал, что при аресте Гитлер может быть убит, и, таким образом, нацисты, а в особенности СС, лишатся того символа, вокруг которого они могли бы сплотиться для контрудара.
• Составной частью плана являлось и предположение, что Британия и Франция заявят о своей решимости не допустить реализации идей Гитлера и о том, что вторжение в Чехословакию неминуемо вызовет ответную реакцию союзников. Таким образом, путч мог быть представлен как шаг, необходимый для спасения Германии от безумных планов Гитлера, от войны, к которой Третий рейх не был готов.
• 3.2 Чемберлен в Берхтесгадене: 15 сентября 1938 года

Самолет Чемберлена приземлился в аэропорту Мюнхена в полдень 15 сентября. Оттуда премьер-министра доставило в Берхтесгаден. Гитлер не встретил высокого гостя на вокзале в Берхтесгадене, но приветствовал его, стоя на верхних ступеньках лестницы дома в Бергхофе.

Фюрер и премьер-министр поднялись на второй этаж, в кабинет Гитлера. Гитлер начал свою речь как обычно. Он пустился в разговоры о том, как много сделал он для Германии, для дела мира, для англо-германского сближения. Теперь на повестке дня стояла одна проблема, которую он намерен решить «так или иначе». Три миллиона немцев, проживающих в Чехословакии, должны «вернуться» в лоно рейха.

«... Он сказал, что ему сорок девять лет и что он хочет, если Германии суждено быть вовлеченной в мировую воину из-за Чехословакии, провести страну через кризис, будучи еще в расцвете сил... Конечно, ему будет жаль, если из-за этой проблемы вспыхнет мировая война. Но даже такая опасность не поколеблет его решимости... Он готов к любой войне, даже мировой, ради достижения своей цели. Остальной мир пусть делает, что хочет. Он же не отступит назад ни на шаг».

Чемберлен не имел возможности вставить хотя бы слово. Но он решил вмешаться: «Если фюрер намерен решить этот вопрос с позиции силы, даже не дожидаясь его обсуждения, то зачем он позволил мне приехать? Я даром потеряю время».

Немецкий диктатор заявил, что они могли бы обсудить этот вопрос: а вдруг есть мирный способ его решения? И сразу выпалил свое предложение: «Согласится Англия на отделение Судетской области или не согласится... на отделение на основе права на самоопределение?..»

Чемберлен не возмутился. Он выразил лишь удовлетворение по поводу того, «что они перешли наконец, к делу». Согласно отчету Чемберлена, сделанному по памяти, он ответил, что не может сказать ничего определенного, пока не проконсультируется с кабинетом и правительством Франции. Согласно версии Шмидта, который вел стенограмму параллельно с переводом, Чемберлен действительно так сказал, но добавил, что лично он признает принцип отделения Судетской области, но «должен вернуться в Англию, доложить об этом правительству и заручиться его поддержкой». К концу встречи Чемберлен вынудил Гитлера пообещать, что до следующей их встречи он не предпримет никаких военных действий, -- Чемберлен все еще верил обещаниям фюрера.

Пока британский лидер пребывал в плену иллюзий, Гитлер продолжал военные и политические приготовления для нападения на Чехословакию. Война виделась грубой и жестокой, по крайней мере, со стороны Германии, и задачей доктора Геббельса было оправдать излишнюю жестокость. Ложь планировалась очень тщательно. 17 сентября Гитлер откомандировал офицера ОКБ Генлейну для оказания помощи в создании «судетского добровольческого корпуса». Вооружить корпус предстояло австрийским оружием. В основную его задачу, согласно приказу Гитлера, входило создавать «напряженную обстановку и вступать в стычки» с чехами.

День 18 сентября, когда Чемберлен был занят тем, что склонял свой кабинет и французов принять предлагаемую им тактику уступок, для Гитлера и его генералов тоже выдался крайне напряженным. Был издан приказ о боевой готовности для пяти армий, которые имели в своем составе 36 дивизий. Кроме того, Гитлер утвердил список офицеров на командные посты в десяти армиях. Продолжались также и политические приготовления нападения на Чехословакию. Трофейные документы министерства иностранных дел Германии изобилуют сообщениями об усилившемся нажиме на правительства Венгрии и Польши присоединиться к грабежу Чехословакии. Подвергалось нажиму даже правительство Словакии. 20 сентября Генлейн убеждал словаков «более жестко» сформулировать свое требование о предоставлении автономии. В тот же день Гитлер принял премьер-министра Венгрии Имреди и министра иностранных дел Каню, которых отчитал за нерешительную позицию, занимаемую Будапештом.

Гитлер дал понять венграм: что бы ни решил Чемберлен, сам он не намерен долго мириться с существованием Чехословакии. Что же касается британского премьер-министра: «Фюрер сказал, что предъявит Чемберлену свои требования совершенно откровенно. По его мнению, только действия армии могут дать удовлетворительный результат. Однако существует опасность, что Чехословакия все требования примет».

Последнее соображение не давало покоя фюреру во время его встрече ничего не подозревающим британским премьером.

22 сентября всю Европу охватило напряжение. Именно в этот день Чемберлен снова собрался на встречу с Гитлером. Теперь необходимо рассказать, чем же занимался британский премьер в промежутке между встречами с ним.

Вернувшись в Лондон вечером 16 сентября, Чемберлен собрал своих министров, чтобы ознакомить их с требованиями Гитлера. Из Праги был вызван лорд Ренсимен, рекомендации которого хотел услышать кабинет. Рекомендации эти были удивительными. Он выступал за передачу Судетской области Германии без плебисцита. Он горячо рекомендовал пресекать легальными методами любые антигерманские выступления в Чехословакии «со стороны партий или отдельных лиц». Он настаивал, что Чехословакия, даже оказавшись беззащитной перед Германией, тем не менее должна «дать гарантии соседям, что она ни при каких обстоятельствах не нападет на них и не предпримет других агрессивных действий и соответствии с условиями договоров с другими государствами». Несмотря на то что мысль Ренсимена о возможном нападении Чехословакии на нацистскую Германию была в сложившейся ситуации до смешного нелепой, она произвела впечатление на британский кабинет и способствовала принятию предложения Чемберлена согласиться с требованиями Гитлера Несмотря на то что с рекомендациями Ренсимена кабинет был ознакомлен вечером 16 сентября, сам доклад был представлен только 21 сентября, а опубликован 28 сентября, когда в свете развития событий уже имел интерес чисто академический. Уилер-Беннет замечает, что создается впечатление, будто некоторые части доклада написаны после 21 сентября. Когда Ренсимен покидал утром 16 сентября Прагу, никто -- ни Гитлер, ни судетские лидеры - не шел так далеко, чтобы настаивать на включении Судетской области в состав Германии без плебисцита. (Уилер-Беннет. Мюнхен. Текст доклада Ренсимена; Британская белая книга.)..

Премьер Даладье и его министр иностранных дел Жорж Бонне прибыли 18 сентября в Лондон для консультаций с британским кабинетом. Никому и в голову не пришло пригласить представителей Чехословакии. И англичане, и французы хотел и любой ценой избежать войны, поэтому очень быстро договорились о совместных требованиях, которые предстояло принять Чехословакии. Все территории отходили к Германии «для поддержания мира и охраны жизненных интересов Чехословакии». В свою очередь Англия и Франция выражали согласие объединиться для «международной гарантии новых границ… на случай неспровоцированной агрессии». Этой гарантии предназначалось заменить договоры о взаимопомощи, которые Чехословакия имела с Францией и Россией. Для французов это был чудесный выход из создавшегося положения. Под руководством Бонне они ухватились за такое решение.

Итак, в полдень 19 сентября английский и французский послы в Праге вручили англо-французские предложения чешскому правительству. Предложения эти были отвергнуты на следующий день. При этом пророчески объяснялось, что принятие таких условий поставит Чехословакию «рано или поздно в полную зависимость от Германии». После напоминания Франции о ее договорных обязательствах и о последствиях, с которыми она столкнется в случае, если Чехословакия примет требования, следовало предложение передать судетский вопрос в арбитраж в соответствии с германско-чешским договором от 16 октября 1925 года.

В Лондоне и Париже при получении чешских нот протеста особого удовольствия не испытали. Чемберлен созвал заседание своего кабинета и установил постоянную телефонную связь с Парижем для консультаций с Даладье и Бонне в течение всего вечера. Договорились, что оба правительства усилят нажим на правительство Чехословакии. Чехам нужно сказать, что если они будут упорствовать, то на помощь со стороны Англии и Франции могут не рассчитывать.

К этому времени президент Бенеш понял, что его предают те, кого он считал своими друзьями. Он предпринял последнюю попытку выяснить отношения хотя бы с Францией. Чуть позднее, он потребовал, чтобы доктор Крофта поставил перед Лакруа жизненно важный вопрос: намерена Франция выполнить свои союзнические обязательства перед Чехословакией в случае нападения на нее Германии или нет? В 2 часа 15 минут 21 сентября Ньютон и де Лакруа подняли президента Бенеша с постели. Они убедили его отозвать свою ноту протеста, заявляя при этом, что если англо-французские предложения не будут приняты Чехословакией, то в случае нападения на нее Германии она будет противостоять ей в одиночку.

Весь следующий день Бенеш ходил разбитый. Он созвал свой кабинет, лидеров политических партий и командование армии. Они проявили стойкость перед лицом опасности, но пали духом, узнав о предательстве друзей и союзников. А что же Россия? Именно в этот день советский наркоминдел Литвинов выступал в Женеве с речью, в которой заявил, что Россия намерена соблюдать свои обязательства в отношении Чехословакии. Бенеш вызвал русского посла в Праге, и тот подтвердил все сказанное народным комиссаром по иностранным делам. В Чехословакии с сожалением констатировали, что Россия сможет прийти на помощь только в том случае, если так же поступит и Франция. А Франция их предала 26 апреля 1938 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР, изложин фор-мулировку договора, определяющую условия, при которых СССР и Чехословакия были обя-заны оказывать помощь друг другу, сделал следующее важное заявление: «Разумеется, пакт не запрещает каждой из сторон прийти на помощь, не дожидаясь Франции» (Калинин М. О международном положении, М., 1938, с. 14), В сложившейся конкретной ситуации требовалось официальное обращение правительства Чехословакии к правительству СССР с просьбой об оказании такой помощи. Однако правительство Бенеша предпочло капитулиро-вать. (Взлет и падение 3 рейха. / У. Ширер, М.: «Эксмо», 2004, с.415.)..

Поздно вечером 21 сентября правительство Чехословакии капитулировало и приняло англо-французские условия. «У нас не было иного выхода, так как мы остались одни», -- с горечью отмечалось в правительственном коммюнике по этому поводу. Бенеш в частном порядке объяснял это проще: «Нас подло предали». На следующий день кабинет подал в отставку. Генерал Ян Сыровы, генеральный инспектор армии, стал главой нового «правительства национального единства».

3.3 Чемберлен в Годесберге: 22-23 сентября

Несмотря на опасение по поводу оппозиции проводимой им политике у себя на родине, в Годесберге Чемберлен пребывал в прекрасном настроении. Он приехал, чтобы удовлетворить все просьбы Гитлера, высказанные в Берхтесгадене, и даже больше. Оставалось договориться только о деталях.

Вечером премьер-министр направился в гостиницу, где его ждал Гитлер. На сей раз говорил только Чемберлен, по крайней мере, сначала. Приблизительно в течение часа Чемберлен рассказывал о «трудных переговорах», которые он с большим успехом провел не только с английским и французским кабинетами, но и с Чехословакией, в результате чего последняя согласилась принять требования Гитлера.

Потом он говорил о том, что нужно предпринять, чтобы эти требования были выполнены. Следуя совету Ренсимена, он готов был отдать Судетскую область Германии без плебисцита. Что касается других территорий, то их судьбу предстояло решить комиссии из трех человек -- представителей Германии, Чехословакии и какой-нибудь нейтральной страны. Более того, договоры Чехословакии о взаимопомощи с Францией и Россией, которые очень не нравились Гитлеру, заменялись международной гарантией против неспровоцированного нападения на Чехословакию, которой в будущем «надлежит стать полностью нейтральной». «Правильно ли я понял, что правительства Англии, Франции и Чехословакии согласны передать Судетскую область Германии?» -- спросил Гитлер. Его поразило, что уступки столь велики и что пошли на них так быстро. «Да», -- ответил, улыбаясь, премьер-министр. «Мне ужасно жаль, -- заявил Гитлер, -- но в свете событий последних дней предложенное решение уже утратило всякий смысл».

Доктор Шмидт вспоминал, что при этих словах Чемберлен даже подскочил от удивления и гнева, его совиное лицо покраснело. Чемберлен увидел, что его «дом мира», с таким трудом построенный за счет Чехословакии, рассыпается, словно карточный домик. Однако фюрера не трогали беды британского премьер-министра. Он выдвигал требование немедленной оккупации Судетской области Германией, причем проблема эта «должна быть решена окончательно не позднее 1 октября». Под рукой оказалась карта, на которой фюрер отметил, какие именно территории подлежат немедленной оккупации.

После этого Чемберлен отправился в свою резиденцию, чтобы решить, что же делать. В тот вечер после консультаций со своими советниками и телефонных разговоров с французским правительством он нашел решение: правительства Англии и Франции сообщат чешскому правительству, что «не берут на себя ответственность советовать ему не проводить мобилизацию» Мобилизации в Чехословакии началась 23 сентября, в 10.30 утра. (Взлет и падение 3 рейха. / У. Ширер, М.: «Эксмо», 2004, с.417.)..

В 7.20 вечера генерал Кейтель позвонил по телефону из Годесберга в штаб сухопутных войск: «Дату (день «X») пока точно назвать нельзя. Продолжайте подготовку согласно плану. Операция «Грюн» начнется не раньше 30 сентября».

Перед Адольфом Гитлером стояла дилемма. Его цель заключалась в том, чтобы «военными действиями уничтожить Чехословакию», о чем Чемберлен, конечно, не знал. Принять англо-французский план, с которым Чехословакия согласилась, хотя и неохотно, означало не только получить Судетскую область, но и нанести ощутимый удар Чехословакии, поскольку она становилась беззащитной. Но это не были военные действия. Фюрер же намеревался не только унизить президента Бенеша, но и доказать бесхребетность правительств западных стран. Для этого была необходима именно военная оккупация. Она могла оказаться и бескровной, как в случае с Австрией, но непременно должна была осуществиться. Он жаждал взять реванш над выскочками чехами.

23 Чемберлен написал Гитлеру письмо. Он передаст новые требования Германии чешскому правительству, но не уверен, что оно их примет. Более того, он не сомневается, что правительство Чехословакии будет сопротивляться немедленной оккупации. Но он готов предложить Праге, до практического присоединения ее к рейху, предоставить судетским немцам право поддерживать там закон и порядок.

О таком компромиссе Гитлер не хотел и слышать. Он послал ответ, опять перечислив все притеснения, которым будто бы подвергались немцы со стороны чехов. Он отказался умерить свои требования и заявил, что «речь теперь, вероятно, идет о войне». Ответ Чемберлена был краток. Он попросил Гитлера изложить все требования на бумаге и приложить карту, а на себя взял роль посредника в передаче этих требований Праге. «Я не вижу, что еще могу сделать, находясь здесь, -- заявил он. -- Я намерен возвратиться в Англию».

Перед отъездом он еще раз встретился с Гитлером. Встреча состоялась в 10.30 вечера 23 сентября. Гитлер представил свои требования в виде меморандума и приложил карту. Чемберлен был поставлен в жесткие временные рамки. Чехословакия должна была начать эвакуацию населения с территорий, отходящих к Германии, в 8 часов утра 26 сентября, то есть через два дня, и завершить ее 28 сентября.

«Но это же ультиматум!» -- воскликнул Чемберлен. «Ничего подобного!» -- живо возразил Гитлер. Когда Чемберлен заметил, что это нельзя назвать иначе как немецким словом «диктат», Гитлер сказал: «Это вовсе не диктат. Взгляните на документ, он озаглавлен словом «меморандум»».

В этот момент адъютант принес фюреру срочную телеграмму. Гитлер пробежал ее глазами и передал переводчику Шмидту: «Прочтите господину Чемберлену». Шмидт прочитал: «Только что Бенеш объявил по радио всеобщую мобилизацию в Чехословакии». Потом заговорил Гитлер: «Теперь вопрос, конечно, закрыт. Чехословакия и не подумает отдать Германии какие-либо территории». «Чехи первыми объявили мобилизацию», -- сказал Гитлер. Чемберлен возразил: «Первой объявила мобилизацию Германия...» Гитлер отрицал, что в Германии была проведена мобилизация.

Переговоры затянулись до утра. В конце концов, Чемберлен спросил, является ли меморандум Гитлера его последним словом. Когда Гитлер ответил, что да, премьер-министр сказал, что нет смысла продолжать переговоры. Он сделал все, что мог, но его попытки не увенчались успехом. Он уезжает с тяжелым чувством, потому что надежды, с которыми он приехал в Германию, разбиты.

Немецкий диктатор не хотел, чтобы Чемберлен пошел на «уступки». «Вы один из немногих, для кого я когда-либо делал подобное, -- с живостью заметил он. -- Я готов установить окончательную дату для эвакуации чехов -- 1 октября, если это упростит вашу задачу». Сказав это, он взял карандаш и сам исправил дату. В действительности это не было уступкой, ведь 1 октября было давно назначенным днем «X» Меморандум предписывал вывести все чешские войска, в том числе полразделения по-лиции, к 1 октября с больших территорий, заштрихованных на карте красным цветом. Судьбу территорий, заштрихованных зеленым цветом, предстояло решить в ходе плебисцита. Все военные сооружения на этих территориях предписывалось оставить нетронутыми. Коммер-ческие, транспортные материалы, особенно подвижной состав железных дорог, передавались немцам неповрежденными. Наконец, не должны были вывозиться продукты питания, това-ры, скот, сырье и т. д. Сотни тысяч чехов, проживавших в Судетской области, лишались права забрать с собой свой скарб или корову. (Взлет и падение 3 рейха. / У. Ширер, М.: «Эксмо», 2004, с.419.).. Это, казалось, подействовало на премьер-министра. Тем не менее он добавил, что не готов принять или отвергнуть предложения, а может только передать их.

Как только премьер-министр вернулся в Лондон, он сразу сделал то, чего, как он заявлял Гитлеру, делать не собирался: стал убеждать британский кабинет принять новые требования нацистов. Однако неожиданно ему пришлось столкнуться с сильной оппозицией. Чемберлен не смог уговорить свой кабинет. Не убедил он и французское правительство, которое 24 сентября отвергло Годесбергский меморандум и в тот же день объявило частичную мобилизацию.

Когда в воскресенье, 25 сентября, в Лондон прибыли французские министры во главе с премьером Даладье, английское и французское правительства узнали, что Чехословакия отклонила Годесбергские предложения Ответ Чехословакии -- документ трогательный и пророческий. В нем говорилось, что Годесбергские предложения лишают ее «гарантий на существование как нации». (Взлет и падение 3 рейха. / У. Ширер, М.: «Эксмо», 2004, с.420.).. Франции не оставалось ничего, кроме как подтвердить свою верность союзническим обязательствам и обещать прийти на помощь Чехословакии в случае, если она подвергнется нападению. Но Франции нужно было знать, как поведет себя Англия. Чемберлен согласился сообщить Гитлеру, что если Франция в силу союзнических обязательств по отношению к Чехословакии окажется в состоянии войны с Германией, то Британия будет считать себя обязанной поддержать ее.

После отъезда Чемберлена, немцы пребывали в мрачном расположении духа. Теперь, когда они стояли практически на пороге войны, эта перспектива перестала им нравиться, по крайней мере, некоторым из них.

Воскресный день 25 сентября выдался чудесный. Несмотря на сообщения о ярости, охватившей Гитлера по поводу отвергнутого Годесбергского ультиматума, в Париже, Лондоне и Праге не чувствовалось, что наступил кризис, да и в Берлине не было заметно никакой военной лихорадки.

На следующий день произошли внезапные перемены к худшему. В пять часов утра сэр Гораций Вильсон привез в канцелярию письмо Чемберлена, в котором премьер-министр сообщал, что Прага посчитала Годесбергский меморандум «абсолютно неприемлемым». Гитлер, по воспоминаниям переводчика, неожиданно вскочил и закричал: «Нет никакого смысла вести дальнейшие переговоры!» -- после чего бросился к двери. Фюрер вскоре сел в кресло, но во время чтения письма часто восклицал: «С немцами обходятся как с грязными неграми... 1 октября я поставлю Чехословакию на место!»

Чемберлен предлагал свой план. Так как Чехословакия готова отдать Гитлеру то, что он требует, а именно Судетскую область, необходимо срочно организовать встречу чешских и немецких представителей и «договориться о способе передачи территории». Чемберлен добавлял, что ему хотелось бы, чтобы на этой встрече присутствовали представители Англии. Гитлер ответил, что готов вступить в переговоры с чехами, если они примут Годесбергский ультиматум, только что ими отвергнутый, и согласятся на оккупацию Судетской области немецкими войсками 1 октября. Он заметил, что положительный ответ должен быть получен в течение сорока четырех часов, то есть к двум часам дня 28 сентября.

27 сентября он во второй раз принимал Горация Вильсона. Вильсон не менее британского премьера был склонен отдать Гитлеру Судетскую область, если только немецкий диктатор возьмет ее мирным путем. Британское правительство предлагало взять на себя «моральную ответственность» за то, чтобы обещания Чехословакии были выполнены «справедливо, полностью и быстро». Однако Гитлера оно не заинтересовало. Теперь все зависело от чехов: они могли принять или не принимать его предложения. Если они не примут его предложения, он уничтожит Чехословакию. С явным удовольствием он прокричал свою угрозу несколько раз.

Вероятно, это вывело из себя даже спокойного Вильсона. Он поднялся и сказал: «В таком случае я уполномочен премьер-министром сделать следующее заявление: «Если Франция вследствие своих союзнических обязательств окажется в состоянии войны с Германией, то Соединенное Королевство сочтет себя обязанным поддержать Францию». Когда сэр Гораций заметил, что только от Гитлера зависит, начнется война или нет, разгоряченный фюрер воскликнул: «Если Франция и Англия хотят напасть на нас, пусть нападают! Сегодня вторник, в следующий понедельник мы уже будем в состоянии войны!»

Многое произошло в Берлине -- и не только в Берлине -- в течение того дня, 27 сентября. В час дня, сразу по прибытии Вильсона, Гитлер издал «совершенно секретный» приказ, в котором ударным частям предписывалось покинуть места проведения учений и выйти на рубеж атаки на чешской границе. Через несколько часов был издан приказ о дальнейшей скрытной мобилизации. В ходе ее было сформировано пять новых дивизий для размещения на западной границе.

Несмотря на то, что Гитлер продолжал военные приготовления, события, произошедшие в течение этого дня, заставили его заколебаться. Чтобы повысить боевой дух населения, Гитлер приказал по окончании рабочего дня, когда сотни тысяч берлинцев выйдут из своих контор на улицу, провести в центре Берлина парад моторизованной дивизии. Затея эта обернулась полным фиаско, берлинцы не желали, чтобы им напоминали о войне.

Очередные вести, поступавшие в канцелярию из-за границы, тоже не радовали. Из Будапешта сообщили; правительства Югославии и Румынии предупредили правительство Венгрии, что в случае нападения ее войск на Чехословакию они предпримут против Венгрии военные действия. В результате война могла распространиться на Балканы, а это в планы Гитлера не входило.

Новости из Парижа оказались и того хуже. От немецкого военного атташе пришла телеграмма, в которой он сообщал, что объявленная во Франции частичная мобилизация сильно смахивает на мобилизацию всеобщую и что «к шестому дню мобилизации можно ожидать развертывания первых 65 дивизий на границе с Германией». Этой силе, насколько было известно Гитлеру, Германия могла противопоставить лишь 10--12 дивизий. Половина из них состояла из резервистов, а их боеспособность вызывала тревогу. Более того, по мнению военного атташе, для Германии оставалась реальной угроза подвергнуться немедленному нападению из Нижнего Эльзаса и Лотарингии в направлении Майнца при первых же попытках с ее стороны предпринять военные действия. И, наконец, как докладывал атташе, итальянцы не делают абсолютно ничего, чтобы сковать французские войска на итало-французской границе. Казалось, что и доблестный союзник Муссолини покинул Гитлера в решающий момент.