Политическое завещание кардинала герцога де Ришелье французскому королю

Целое столетие междоусобных войн и религиозных смут ослабили во Франции все внутренние связи. Аристократия, которая при Генрихе IX начала было привыкать к повиновению королевской власти, убедилась за время регентства Марии Медичи и в первые годы царствования Людовика XIII в возможности безнаказанно сопротивляться королевским декретам.

Участие наиболее видных ее представителей в интригах и заговорах против его власти, заставило кардинала прибегать к строгим карательным мерам, наглядно свидетельствовавшим, что знатное дворянство не может более рассчитывать на безнаказанность для себя и своих клиентов иначе, как при условии искреннего с ним союза и соглашения. Противники Ришелье убеждались горьким опытом, что карательные законы писаны по преимуществу именно для них.

Ришелье посоветовал королю прекратить делать уступки и взял жесткий курс на обуздание непокорных аристократов. Ему почти удалось накинуть узду на неспокойных родственников монарха, смирив их непомерную гордыню. Кардинал не стеснялся проливать кровь мятежников, не считаясь с их положением. Первыми предостережениями по адресу французской аристократии были: аресты побочных братьев Людовика XIII, двух герцогов Вандомов и казнь графа Шале. Еще более сильное впечатление произвел сметный приговор, постановленный над графом Бутвиллем из дома Монморанси. Казнь одного из первых лиц страны, герцога Монморанси, заставила аристократию содрогнуться от ужаса.

Ришелье, не терпевший никаких ограничений своей власти, всячески добивался отмены особых прав и привилегий, которыми пользовались до того времени Нормандия, Прованс, Лангедок и многие другие французские области. Заговоры и восстания, в которых принимали участие областные губернаторы, побудили Ришелье упразднить губернаторские должности, что в свою очередь значительно ослабило влияние высшей аристократии. Место губернаторов заступили королевские интенданты, непосредственно подчиненные первому министру. Чтобы вернее сломить сопротивление дворянства этим реформам, предписано было разрушить укрепленные замки, не представлявшиеся необходимыми для государственной обороны.

В "Политическом завещании" Ришелье писал, что "ввиду того, что честь для дворян должна быть дороже жизни, их следует карать скорее лишением первой, нежели последней". Однако на деле он прибегал к суровым мерам.

Надо заметить, что, чтобы восстановить уважение к закону и уверяя Людовика XIII в необходимости устранить лицеприятие в судах, Ришелье на самом деле обращался с правосудием довольно бесцеремонно. Он допускал суд правый и нелицеприятный лишь в тех случаях, когда это согласовалось с его собственными видами. Процессы против политических противников и личных врагов кардинала обставлялись сплошь и рядом так, что о каких-либо гарантиях беспристрастия не могло быть и речи. Даже в случаях действительной виновности противников Ришелье приговоры над ними имели скорее характер судебных убийств, чем законной кары. Нарушение правосудия носило зачастую характер вопиющей несправедливости, наглядными образцами которой могут служить процессы де-Ту и Урбана Грандье. Сам кардинал в своих мемуарах проводит ту мысль, что там, где дело идет о политических преступлениях, правительство ни под каким видом не может щадить своих противников. Отвадить от этих преступлений можно лишь в том случае, если виновных непременно будет постигать строжайшая кара. "Для достижения такого результата не следует останавливаться даже перед такими мероприятиями, от которых могут страдать невинные".

Ришелье оправдывает в "Политическом завещании" такой способ ведения дел: "Если во время разбора обыкновенных дел суд требует бесспорных доказательств, то совсем иначе в делах, касающихся государства; таких случаях то, что вытекает из основательных догадок, должно иногда считаться за ясные доказательства".

Это и понятно: среди забот о внутренних и внешних государственных делах Ришелье постоянно должен был помышлять о самозащите. Бесхарактерность и подозрительность Людовика XIII делали положение первого его министра до чрезвычайности непрочным. Ришелье приходилось, поэтому беспрерывно держаться на стороже и вести упорную борьбу со своими явными и тайными врагами: матерью Людовика XIII- Марией Медичи, супругой его - Анной Австрийской, братом короля - Гастоном Орлеанским и многочисленными их приверженцами. Борьба эта велась с обеих сторон самым беспощадным образом. Противники Ришелье не гнушались убийством, так что жизнь его неоднократно подвергалась серьезной опасности. Неудивительно, что и он, в свою очередь, зачастую обнаруживал крайнюю жестокость и неразборчивость в выборе средств.

Второй на очереди стояла задача усмирения гугенотов, со времен Генриха IV пользовавшихся большими правами. Французские протестанты представляли собою государство в государстве. Владея в силу Нантского эдикта многими крепостями, важнейшими из которых были Ла-Рошель и Монтобан, гугеноты являлись не только религиозной сектой, но вместе с тем также и политической партией, не стеснявшейся искать для себя союзников за границей. Гугеноты, по сути, создали на территории Франции настоящие маленькие государства, готовые в любой момент выйти из повиновения.

Ришелье считал, что настала пора покончить с гугенотской вольницей. Подходящий случай не замедлил представится. В 1627 году обострились отношения с Англией, обеспокоенной начатым Ришелье строительством флота. Политики туманного Альбиона решили вызвать смуту во владениях соседа, подняв мятеж на Ла-Рошели. С английским десантом французская армия справилась достаточно легко, а вот осада мятежной крепости затянулась на целых два года. Наконец, в 1628 году, сломленные голодом и потерявшие всякую надежду на помощь, защитники крепости сложили оружие. По совету Ришелье король даровал прощение оставшимся в живых и подтвердил свободу вероисповедания, лишив гугенотов лишь привилегий. Протестантский Лангедок утратил свои вольности в 1629 году. Никаких религиозных гонений не последовало. Кардинал Ришелье оказался слишком политиком, чтобы пытаться навязать стране религиозную однородность - химеру, которую отстаивал Рим. Однако благодаря такой тактике кардинал нажил себе врагов среди служителей церкви.

Когда речь шла об интересах государства, вопросы вероисповедания как бы отходили для него на второй план. Кардинал говорил: "И гугеноты, и католики были в моих глазах одинаково французами". Так вновь министр ввел в обиход давно забытое за распрями слово "француз", и закончились религиозные воины 70 лет раздиравшие страну.

Ришелье беспощадно боролся с протестантами во Франции, как с политической партией, поскольку существование сильной религиозно-политической партии, являвшейся государством в государстве, составляло для Франции серьезную хроническую опасность. Но в области религии Ришелье был толерантен.

Английский историк Юм говорит: "Падение Ла-Рошели закончило во Франции период религиозных войн и было первым шагом на пути к упрочению ее благоденствия. Внутренние и внешние враги этой державы утратили могущественнейшее орудие для нанесения ей вреда, и она, благодаря разумной и энергичной политике, начала постепенно брать верх над своей противницей-Испанией. Все французские партии подчинились законному авторитету верховной власти. Тем не менее, Людовик XIII, одержав победу над гугенотами, выказал чрезвычайную умеренность. Он продолжал относиться с терпимостью к протестантскому вероисповеданию. Франция была тогда единственным государством, в котором веротерпимость признавалась законным порядком вещей".

Действительно, история должна подтвердить, что Ришелье в век инквизиции отличался такой религиозной терпимостью, какая даже и в наше время встречается далеко не повсеместно. Сам он говорит в своем "Политическом Завещании": "Я не считал себя в праве обращать внимание на разницу в вероисповедании. И гугеноты, и католики были в моих глазах одинаково французами".

Кардинал Ришелье, несомненно, обладал большой дозой веротерпимости, дозволявшей ему поддерживать в Германии протестантов непосредственно в ущерб интересам католической церкви. Если в самой Франции он вел войну с гугенотами, то руководился при этом чисто политическими побуждениями. Враги кардинала объясняли его веротерпимость полнейшим равнодушием к религиозным вопросам, и, может быть, в данном случае не особенно ошибались.

Интересно отношение кардинала Ришелье к папской власти. Иезуит Санктарель обнародовал сочинение: "Об ереси и расколе", в котором между прочим утверждалось, будто папа имеет законное право низводить с престола императоров и королей в наказание за дурные поступки, или в случае непригодности к выполнению монарших обязанностей. Ришелье, находя эту теорию оскорбительной для авторитета королевской власти, препроводил книгу Санктареля на рассмотрение парижского парламента, который присудил сжечь ее рукою палача на Гаевской площади.

Что касается внешней политики, то Ришелье оставил Францию могущественным и прочно централизованным государством, обладавшим хорошо организованной армией, сильным флотом и значительными государственными доходами. При нем французы утвердились в Гвиане и в Вест-Индии, вернули себе Канаду, овладели островом Бурбоном и завели колонии на Мадагаскаре.

В ходе войны была реализована идея кардинала о введении Франции в "естественные границы": произошло долгожданное объединение всех исторических территорий - Лотарингии, Эльзаса и Руссильона, которые после стольких лет борьбы вошли в состав Французского королевства.

В своем "Политическом завещании" ришелье дает такое определение: "Цель моего пребывания у власти заключалась в том, чтобы возвратить Галлии границы, предназначенные ей природой, вернуть галлам короля-галла, поставить на место Галлии Францию и повсюду, где была древняя Галлия, установить новую".

Следует подчеркнуть глубокий и основной смысл слов кардинала Ришелье: "установить новую Галлию". Именно в этих словах определяется не только территориальный и расово-языковой редукционизм понятия "нация", но также впервые провозглашается современный политический волюнтаризм и искусственного установления чего-то нового, взамен органически сложившемуся прежнему положению.

Ришелье большое внимание уделял креплению границ и обороноспособности государства. В "Политическом завещании" он пишет: "Еще я знаю, что многие государи потеряли государства свои и подданных от того, что не содержали сил, нужных к своему охранению, боясь отяготить народ свой, а некоторые подданные впали в рабство к своим неприятелям тем, что желали много вольности у своего природного государя, - но есть некоторая мера, которой без прегрешения преступить не можно".

По мнению Ришелье, "Государь должен быть силен крепостью границ своих". И далее: "Граница, довольно укрепленная, способна лишить неприятелей хотения к предприятиям против государства, или по крайней мере, остановить их набеги и стремление, если они столь смелы, что придут отверстою силою".

По мнению Ришелье, "Самое сильнейшее государство в свете не может похвалиться, чтоб владело надежным покоем, если оно не в состоянии защитить себя во всякое время от внезапного нашествия и от нечаянного нападения. Сей ради причины надобно, чтоб великое королевство имело всегда на содержании некоторое число военных людей, достаточное для предупреждения предприятий, которые зависть и ненависть учинить могут противу благосостояния его и великости".

Важно отметить, что при Ришелье французы утвердились в Гвиане и в Вест-Индии, вернули себе Канаду, овладели островом Бурбоном и завели колонии на Мадагаскаре: "Сила оружия требует не токмо чтоб Государь был крепок на сухом пути, но еще б был многолюден и на море. Море есть могущество из всех наследств, которого все самодержавцы по большей части добиваются, а однако на оное права каждого меньше всех ясны".

Для владычества на море, справедливо полагал Ришелье, необходима военная мощь: "Одним словом, древние права сего владычества суть сила, а не доказательство, надобно быть сильны, чтоб вступаться в сие наследство".

Что касается финансовой части "Политического завещания", то седьмой раздел девятой главы, озаглавленный "О могуществе государя", посвящен финансам и имеет подзаголовок: "Здесь показано, что золото и серебро являются одной из главных и наиболее необходимых сторон могущества государства".

"Казна есть сердце государства, да и воистину она есть Архимедово орудие, которое будучи укреплено твердо, дает способ ворочать всем светом, - пишет кардинал. - Чтоб не быть принужден брать великие налоги, надобно меньше тратить, и нет лучше способу, чтоб сделать расходы умеренными, как изгнать всякое мотовство и запретить все способы, ведущие к сему концу. Я знаю, что в великом государстве надобно всегда быть казне в запасе, дабы его поспешить в непредвидимых случаях; но сей скоп должен быть соразмерен достатку государства и числу золотой и серебряной монеты, которая ходит в государстве...".

По мнению Ришелье, "Надобно быть щедры в употреблении казны, когда польза всенародная того потребует... Часто виданы такие Государи, которые от желания своих денег, потеряли и деньги свои и государство вообще".

В целом вывод Ришелье таков: "Как нельзя считать хорошим государя, берущего от своих подданных больше, чем следует, так нельзя считать всегда наилучшим и того из них, который берет меньше, чем следует". Кардинал считал, что в необходимых случаях можно изыскивать средства и с других слоев населения (например, при нем платила налоги церковь, владеющая ј земель в королевстве): "Как у раненого человека сердце, ослабевшее от потери крови, привлекает к себе на помощь кровь нижних частей организма лишь после того, как истощена большая часть крови верхних частей, так и в тяжелые времена государства монархи должны, поскольку это в их силах, воспользоваться благосостоянием богатых прежде, чем чрезмерно истощать бедняков".

В "Политическом завещании" Ришелье давал советы и относительно управления государством. Ришелье придавал такое значение искусству работы с советниками, что особо остановился на этом вопросе в своем "Политическом завещании" Людовику XIII. Он призывал выказывать консультантам доверие, проявлять щедрость и поддерживать их открыто, чтобы они не опасались козней интриганов: "Поистине те государства суть благополучнейшие, в коих государства и советники мудры. Польза народная должна быть единым упражнением Государя и его советников...".

"Столь много приключается бедствий от неспособности определенных к главным должностям и к важнейшим делам, - сетовал Ришелье, не понаслышке знакомый с королевскими фаворитами, плевшими заговоры и пытавшимися проводить собственную политику, - что государи и участники управления дел их не могут довольно иметь тщания в том, чтоб каждый определен был к должностям, которые ему свойственны".

Особенно Ришелеь выступал против фаворитизма, с которым ему приходилось бороться: "Временщики тем наипаче опасны, что возвышенные счастьем, редко употребляют рассудок... Многие государи погубили себя тем, что предпочли особенные свои угодности пользе народной".

В целом Ришелье заключает: "Нет поветрия столь способного к разорению государства, как льстецы, клеветники и некоторые души, которые иного намерения не имеют, как токмо сочинять умыслы и сплетни при дворах их".

Итак, можно заметить, что в "Политическом завещании" отражены взгляды Ришелье на основные направления внутренней и внешней политики государства: его взгляды на роль аристократии, фаворитизм, финансы, а также религиозные и внешнеполитические вопросы.

Заключение

Редко кто из государственных деятелей может похвастаться осуществлением всех своих замыслов. "Я обещал королю употребить все мои способности и все средства, которые ему будет угодно предоставить в мое распоряжение, на то, чтобы уничтожить гугенотов как политическую партию, ослабить незаконное могущество аристократии, водворить повсеместно во Франции повиновение королевской власти и возвеличить Францию среди иностранных держав" - так определял Ришелье задачи своего правительства в "Политическом завещании". И они были выполнены. Вопреки окружавшей его ненависти и обвинениям в стремлении к личной выгоде Ришелье все свои силы отдавал служению Франции. Перед смертью на предложение простить своих врагов он ответил: "У меня не было других врагов, кроме врагов государства". Кардинал имел право на такой ответ.

Ришелье оставил нам важный памятник своей деятельности, где отражены его взгляды на внутреннюю и внешнюю политику - "Политическое завещание". Во внутренней политике он устранил всякую возможность полномасштабной гражданской войны между католиками и протестантами. Ему не удалось покончить с традицией дуэлей и интриг среди провинциальной знати и придворных, но благодаря его усилиям неповиновение короне стало считаться не привилегией, а преступлением против страны. Все это нашло отражение в изученном источнике.

Неуклонное служение ясно осознанным целям, широкий практический ум, ясное понимание окружающей действительности, умение пользоваться обстоятельствами - все это обеспечило за Ришелье видное место в истории Франции.

Приоритетом внутренней политики стала борьба с протестантской оппозицией и укрепление королевской власти, главной внешнеполитической задачей повышение престижа Франции и борьба с гегемонией Габсбургов в Европе.

Посвятив всю свою жизнь возвышению Франции, Ришелье оказался, пожалуй, одним из самых непопулярных политиков за всю историю страны. И, однако, сегодня мы можем сказать, что министр принадлежит к числу наиболее ярких, значительных и трагических фигур истории. Дальнейшее изучение "Политического завещания" должно лишь подтвердить этот факт.

Литература

1. Политическое завещание кардинала герцога де Ришелье французскому королю // Андреев А.Р. Гений Франции, или Жизнь кардинала Ришелье. М., 1999. С. 164.

2. Андреев А.Р. Гений Франции, или Жизнь кардинала Ришелье. М., 1999.

3. Люблинская А.Д. Франция при Ришелье: Французский абсолютизм в 1630-1642 гг. Л., 1982. С. 97.

Приложение

Рис. Кардинал Решелье

Рис. Монета Людовик XIII и Решелье

Рис. Решелье на Ла-Рошели

Размещено на Allbest.ru