Эпоха Мейдзи

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Сегодня в высокотехнологической и развитой Японии наблюдается повышенный интерес правящих кругов к использованию императора как символа национального единства и это понятно каждому невооруженным глазом. А вот ответить на вопрос, из-за чего в сейчас в Японии столь сильны монархические традиции и без идеологического давления, не так-то легко.

При попытке разобраться в этом вопросе, становится совершенно очевидно, что невозможно оценить роль императора (тэнно) в Японии с точки зрения сегодняшнего дня. Необходимо проследить, исследовать корни зарождения культа императора Японии. Практически всю историю императоры Японии представляли собой лишь культурно-религиозную власть (за редким исключением), что и определило исключительное место символики, связанной с ним, в официальной идеологии. В довоенной Японии государственный культ императора, развитый правтелями Мэйдзи на основе синтоизма, стал тем объединяющим началом, которое позволило выработать у японцев чувство единства, с ярко выраженной националистической окраской, подчас переходящей в настоящий шовинизм (1930-е годы).

Конечно, сейчас в японском обществе институт императорской власти больше не является центральным звеном политической структуры. Но идеи и ритуалы, связанные с данным институтом, продолжают играть важную роль в современном японском обществе, культивируя традиционные общенациональные ценности.

Опираясь на труды таких специалистов как Гришилева Л.Д., Мещеряков А.Н., Сила-Новицкая Т.Г., постараюсь проследить развитие культа императора с конца XIX века, до конца ХХ века. Выявить причины столь почитаемого отношения к императорской власти, и ее значимую роль на протяжении последнего столетия. Поскольку в этот период, с одной стороны, идеи «тэнноизма» (культа императорской власти) навязывались господствующими классами простому народу, но, с другой стороны культ императора изначально произрастает из присущего японцам мировоззрения, искусства, мифологии и психологии.

Первые годы эпохи Мэйдзи - основа новой японской идентичности

Эпоха Мейдзи периода 1868-1873 годов это время кардинальных перемен во всех сферах жизни японского общества, «комплекс неполноценности» в сознании людей сменился теорией японского превосходства. Данный период начался с консервативной революции Мэйдзи исин до выхода из правительства Сайго Такамори и завершился военной, календарной и другими реформами. Это было время парадоксального сочетания традиционализма и модернизации, стремительный распад феодальных отношений и зарождения новой империи.

Вследствии столкновения Японии с превосходящей в техническом и экономическом плане, цивилизацией Запада, дало началу стремительного, необходимого поиска японцами своей идентичности. В ходе ломки феодальной структуры с её социальными и региональными идентичностям, через формирование совершенно новой идеологии под видом возрождения верований древности происходило конструирование японской нации. Центром консолидаци нации стала сакральная фигура императора. Культ императора стал выразителем японского духа того времени в формуле «вакон-ёсаи» (японский дух - европейские знания).

Возвращение императору всей полноты власти - вот лозунг консервативной революции Мэйдзин исин. Фигура императора стала центром, вокруг которого сплотилась оппозиция правления сёгуна, не желающая превращения Японии в полуколонию западных стран. Но после победы консервативной революции остро встал вопрос о том, как на самом деле сосредоточить единство политической и религиозной власти в руках императора-подростка?

Ведь все предыдущие императоры никогда не обладали реальной политической властью. В сёгунаты Камакура, Муромати, Эдо, функции императоров сводились лишь к исполнению ритуалов, а авторитет всегда основывался на религиозных синтоистских представлениях о «божественной династии». Японцы считали, что императорская династия обладает особой магической силой, и общается с божествами, без чего не возможно благополучное существование государства. Миф о «божественном» происхождении императора базируется на синтоистском постулате о кровном родстве с богиней солнца Аматэрасу. Императору присущи добродетели самой богини, следовательно, правление императора изначально не может быть не праведным. Император обладает невероятной мистической божественной силой, посредством, которой, безошибочно видит истинный путь своей страны и подданных. Этот путь называется «кодо» («императорский путь»), проповедники тэннонизма («культ императора») трактовали как идеал японского государства.

Синтоистские идеи «божественности императора были использованы официальной пропагандой как духовная основа для формирования ясного чувства национальной идентификации, базирующейся на почетании императора. В своей книге « Культ императора Японии» Т.Г. Сила-Новицкая приводит цитату одного из милитаристских идеологов тэнонизма генерала С. Араки (1877-1966), отвечающего на поставленный перед самим собой вопрос, с чем ассоциируется самосознание японца? « Это ничто иное, как великий идеал, представленный тремя регалиями японской династии (яшмовые подвески, зеркало и меч), которые вручила Аматэрасу при основании японского государства… Милосердие, справедливость и смелость, представленные тремя регалиями японской династии, и являются идеалом японского государства, путь которого указывался императорами… История Японии представляет собой именно движение по этому пути. Сохранить его, прославить является долгом японской нации- нации верных подданных его величества». мэйдзи японский символический императорский реформа

Все это очень сильно отличало монархию и сам принцип легитимности власти в Японии и в странах Западной Европы. Сакральность императорского рода, как центра нации даже заимствование некоторых западно-политических институтов, сопровождалось их интеграцией в традиционную систему власти и не меняло характера внутригосударственных отношений. «Божественное» сотворение Японских островов, императорской династии и самих японцев ( концепция «кокукай») и теория «государство-семья» стало основой для представления об этнической исключительности. Все это сделало культ императора формой национального самосознания. После свержения Токугавы, культ императора нельзя рассматривать лишь как насаждаемую «сверху» официальную идеологию. Не менее значимым было движение «снизу», этот культ вырастал из многовековых монархических традиций, из национальной мифологии и японского менталитета и являлся их воплощением.

Сложная задача возвращения императору положения одновременно и публичного и сакрального правителя была решена творцами Мэйдзи истин через культивирование его политического престижа на основе религиозного авторитета. В конструировании новой формы культа императора был взят курс на трансформацию традиционных стереотипов религиозного сознания масс- создание государственного синто и официальной идеологии тэнноизма. «Традиционные мифы были трансформированы официальными идеологами так, что они могли служить объединению японской нации для выполнения задач модернизации». Первым шагом в закреплении особой связи императорского дома стал изданный 13 марта 1848 г. Указ о восстановлении древнего единства религиозного ритуала и управления государственными делами- «сайсэй итти», который якобы существовал при первом императоре Дзимму. Таким образом, император сочетал полноту политической и религиозной власти, являясь одновременно и светским правителем, и верховным жрецом синто, в нем объединялось почитание и религиозное и национальное. Новое правительство Мэйдзи взяло курс не только на возврат к принципам древнего государства, но и на воссоздание (псевдо-восстановление, создание заново) его институтов - указом о восстановлении «сэйсэй итти» провозглашалось учреждение по образцу VIII века Палаты небесных и земных божеств Дзингикан.

Возврат к принципу «сэйсэй итти» сопровоздался специальной церемонией, на которой император Муцухито торжественно принес божествам Неба и Земли клятву, в которой в очень общей форме высказывались новые принципы управления государством («Клятва пяти пунктов»)

Этот религиозный обряд положил начало практике сопровождения всех важных государственных решений синтоистскими обрядами. С этого времени можно отметить параллельность принятия государственных актов и их закрепление религиозными церемониями: идеологическая политика закреплялась ритуалами на массовом подсознательном уровне, путем слияния религиозного и патриотического чувства в общественной мысли пропагандировалась идея японизма. Тэнноистская пропаганда ориентироваласьна традиционные черты социальной психологии нации (конформизм, групповая лояльность, установка на акцентирование общественных интересов в ущерб личным) и поэтому дала быстрый эффект.

Конечно церемонии были основаны на китайском церемониале, но в них стало все больше и больше появляться новых, сугубо японских признаков. Вообще для государственных обрядов синто было характерно постоянное стремление подчеркнуть древность обрядов, которое проявлялось во всем: в особенностях ритуальной одежды жрецов, в употреблении древних форм языка, манере поведения священников. При этом ритуалы, которые якобы лишь восстанавливали ритуалы прошлого, в большинстве случаев являлись вновь созданными - из 13 религиозных церемоний, проводимых лично императором 11 были введены впервые в эпоху Мэйдзи.

Реформирование календарной системы Японии стало одним из первых мероприятий, направленных на усиление престижа императорской власти. Для придания императорскому правлению еще более убедительных внешних атрибутов всеобъемлющей власти были внесены изменения в заимствованную из Китая еще в VIII веке традиционную форму летоисчисления по девизам правления. Девиз (гэнго), который выдвигал император при восшествии на престол, представлял собой род заклинательного благопожелания, фиксировал благоприятное знамение или некую программу правления, сформулированную в терминах морали или историософии. Раньше девиз изменялся лишь тогда когда сочтет нужным сам тэнно, например во время правления Комэя( 1846-1867гг.) гэнго изменялся шесть раз. 8 сентября 1868 года Муцухито провозгласил девиз « Мэйдзи» («Просвещенное правление»), который потом вообще был неизменным до конца его правления. Решение о неизменности девиза и смене гэнго лишь при вступлении на престол нового императора было важным нововведением. Потому что неблагополучия и потрясения в стране происходили обычно при смене императорского девиза, такое решение должно было фактически гарантировать неизменную благополучность правления. Следовательно, подчеркивалась власть императора над временем и демонстрировалась зависимость всего народа и природы Японии от императора.

Изменения коснулись так же и символики. После реставрации Мэйдзи мальма как один из символов павшего режима, утратила свое значение, символ же императорского рода - хризантема превратился в государственный. Кроме того появился государственный флаг - на белом фоне красный круг, символизирующий восходящее солнце, богиню Аматэрасу и её «прямого потомка» - правящего императора. Так же назрела необходимость избавится от традиционалистической аристократии, сковывающей создаваемый новый образ императора, было принято решение о переносе столицы. «Оставить Киото, где более тысячи лет безвыездно жил микадо, это было равносильно величайшей революции». Так же было принято решение о переименовании новой столицы Эдо в Токио. Первое путешествие Муцухито в новую столицу положило начало практике постоянных поездок императора по стране ( до 163 поездок за год - при том что его предшественники за три столетия лишь трижды выезжали из столицы) Император, ранее был лишь отдаленной фигурой, предстал перед подданными одновременно и как потомок богов и как живое божество с приближением к простому народу, что еще более усилило культ обожания императора, усилило его роль в жизни рядового японца. Еще более усилило это эффект реформа одежды проведенная в начале правления Мэйдзи. С мая 1872 года император стал появляться на публике почти исключительно в военном мундире, а в 1873 году Мэйдзи лично срезал свой хвост, подав пример подданным, и с этого времени начал носить короткую прическу с пробором, усы и бородку. Символом прогрессивной «мужественной» Японии стал военный мундир императора. Таким образом, при активном заимствовании сугубо европейских атрибутов внешности, это обосновывалось обращением к японскому прошлому. Новый указ о переходе на европейскую форму одежды подкреплялся доводом о «возврате к временам предков», апелляцией к почитанию военных. Новая же армия императора, была так же создана по европейскому образцу, почти без изменений были перенесены требования самурайской этики. Офицеры, будучи самураями, по происхождению и воспитанию, принесли в новую армию все нормы морально-этического кодекса чести самурая, лишь модернизировав бусидо в соответствии с нуждами времени, заменив идеал безотчетной верности даймё на любовь к императору и «японский национальный дух».

В 1868-1869 гг. по всей Японии было построено несколько десятков мемориальных храмов, посвященных павшим японским воинам и подчиняющимся не министерству внутренних дел, а министерству армии и флота. В июне 1869 г. в Токио был основан один из таких храмов - Токё Сёконся, позднее по решению Мэйдзи переименованный в Ясукуни-дзиндзя, переводимое как «храм мира в стране». «Мирная страна» (цитата из китайского трактата Цзо Чжуаня) - показательное название для наиболее милитаризированного святилища Японии. Ясукуни сыграл важнейшую роль в религиозном и церемониальном освящении японского милитаризма. В январе 1874 г. император лично посетил церемонию посвящения павших воинов в храме Ясукуни. Как утверждает Г. Е. Светлов, «это был беспрецедентный случай в истории императорской династии, так как раньше императоры не снисходили до того, чтобы посещать святилище, в котором поклонялись не божествам, а духам погибших людей».

Значение такого формата церемонии можно оценить лишь в контексте того обожания императора, которое в японской армии должен был чувствовать каждый. Такое государственное и общенациональное почитание для многих было более чем достаточным стимулом воевать и погибать за императора и Японию

Становление «символической императорской системы»

Разгром японского милитаризма в 1945 г., последовавшие за ним демократические преобразования общества означали существенный подрыв официальной идеологии тэнноизма. В первый послевоенный период под воздействием небывалого подъема демократического движения под контролем американских оккупационных властей проводился курс на искоренение главных проявлений милитаризма и тэнноизма, на развенчание мифов о «божественном» происхождении императора и Японии.

Эти меры предусматривались в Потсдамской декларации 1945 г., а также во врученной 15 декабря 1945 г. японскому правительству директиве оккупационных властей об отделении синтоистской религии от государства. Среди шагов, предпринятых по реализации курса союзников-победителей, направленного против милитаризма и тэнноизма, в первую очередь нужно назвать отречение императора от «божественного» происхождения в его новогоднем обращении к народу 1946 г., демократическую реформу образования, отменившую «моральное воспитание» в духе тэнноизма в школах, наконец, принятие новой, демократической конституции в 1947 г., передавшей суверенитет в стране народу. Власти императора, согласно конституции, был придан номинальный характер -- она была ограничена статусом «символа государства и единства нации» (о послевоенном статусе императора.

Это послужило в дальнейшем основанием для обозначения в японской литературе послевоенного государственного строя «сётё тэнносэй» -- «символическая императорская система».

Так, директива об отделении синто от государства оставляла возможность по-прежнему изображать императора духовным главой страны, давала ему право совершать в сопровождении государственных чиновников паломничества в синтоистские храмы, хотя формально и в качестве частного лица. Отречение императора от своего «божественного» происхождения начиналось с длинной цитаты из «Клятвы» императора Мэйдзи 1869 г., которая, по словам Хирохито, должна была послужить впредь «основой национальной политики»

К весне 1946 г. наметился поворот к сворачиванию многих направлений демократической перестройки Японии. В апреле 1946 г. в штаб генерала Макартура поступил секретный приказ Комитета координации иностранных, военных и морских дел в Вашингтоне, в котором указывалось на опасность укрепления позиции коммунистов в случае установления в Японии республики и давались инструкции по сохранению императорского строя. Макартуру приказывалось «тайно содействовать популяризации личности императора не как существа божественного происхождения, а как человека» В научных кругах развернулась дискуссия по поводу «ко кутай», основными оппонентами в которой выступали профессора Сойти Сасаки, указывавший на изменения в характере «кокутай» , и возражавший ему Тэцуро Вацудзи. Вацудзи, как и другие поборники сохранения «кокутай», уклоняясь от четкого определения этого понятия и пользуясь его многозначностью, доказывал, что новый статус императора вполне в русле довоенных традиций.

Император, писал Вацудзи, символизирует не политическое, а культурное единство японского народа, который составляет «культурное сообщество в языке, истории, обычаях и других проявлениях культурной жизни» С весны 1946 г. началась контролируемая правительством деятельность по восстановлению престижа императора, по приспособлению его к новой роли в новых условиях. Марк Гейн записал в своем дневнике после того, как он стал свидетелем массовой истерии во время одной из первых встреч императора Хирохито с простыми японцами 26 марта 1946 г.: «Это был памятный день, ибо я своими глазами наблюдал политическую реставрацию в действии. Смысл существования императора как божества был сведен на нет в день капитуляции. Теперь группа старых, проницательных людей, окружавших императора, создавала новый миф -- миф о демократическом монархе, заботящемся о благе своего народа...». Процесс возрождения тэнноизма после вступления в силу конституции 1947 г. можно разбить на три основных этапа.

Первый этап можно условно обозначить временными рамками конца 40-х годов -- первой половины 60-х годов. Это был период наиболее низкого падения престижа императора. В целом с точки зрения возрождения тэнноизма это двадцатилетие можно охарактеризовать как время поиска новых средств, форм и методов использования «символической императорской системы» и их апробирования в официальной политике идейно-психологического влияния на массы. Идеологическое оформление культа императора не принимает форму развернутой концепции, а ограничивается лишь популяризацией «нового» образа императора, непричастного к политике, стоящего над всеми классами и слоями японского общества.

Изыскивались пути к налаживанию и укреплению модифицированных по сравнению с периодом милитаризма связей между отрекшимся от «божественного» происхождения императором и его бывшими подданными, превратившимися в суверенных граждан. В стране исподволь создавались условия для возрождения культа императора, но не «божественного» верховного правителя, окруженного мистическим ореолом, неприкосновенного, отделенного от простых японцев системой табу, обеспечивавшей «поклонение на почтительном расстоянии», как это было до 1945 г., а «скромного, близкого к народу конституционного монарха». Так, для создания среди населения образа «народного» императора в 40--50-е годы организуется целая серия прерванных в период оккупации поездок императора в сопровождении членов его семьи по стране, включая самые отдаленные ее уголки. Император, начав свое путешествие в 1949 г. с провинции Фукуока, завершил его в 1954 г., посетив Хоккайдо.

С 1 января 1948 г. вновь вводится практика общения с народом, когда на Новый год и в свой день рождения император с императрицей и другими членами семейства приветствуют всех являющихся с поздравлениями в императорский дворец в Токио. Средствами массовой информации широко освещались возобновленные в 50-е годы традиционные дворцовые поэтические состязания, обставляемые с особым церемониалом торжественные приемы в императорском дворце знаменитых деятелей культуры и искусства, наиболее видных из которых император собственноручно награждает специально учрежденными почетными орденами.

Главным направлением возрождения тэнноизма в первые послевоенные годы было движение за восстановление синтоизма в статусе государственной религии. Поскольку синтоизм всегда делал упор не на догматику, а на ритуальную сторону, то сохранение после поражения в войне многих обрядов синтоизма, которые, как мы видели, служили распространению в массах культа императора, милитаристских шовинистических настроений, рассматривалось синтоистскими деятелями как важнейшая гарантия успешной деятельности по возрождению политической роли синтоизма. после окончания оккупации Японии в 1952 г. император стал публично выступать как символ независимой Японии. Кульминацией усилий в данном направлении стал «первый бум императорской семьи», начавшийся церемонией совершеннолетия и введения в сан наследного принца Акихито в 1952 г., когда синтоистскому обряду был, по существу, придан официальный статус. С этого момента молодой кронпринц должен был, по замыслу властей, выступать символом возрождения Японии.

Поднятию престижа императорского дома служила и шумная идеологическая кампания, развернутая в 1959 г. пропагандистскими службами Управления императорского двора и средствами массовой информации по указанию правительства в связи со свадьбой принца Акихито и получившая название «второго бума императорской семьи», или «бума Митти» (по имени невесты -- Митико). Синтоисткий ритуал «касикодокоро омазно ги», во время которого «ками» императорской фамилии оповещались о женитьбе наследного принца, был подан как дело государственной важности.

«Символическая» монархия, используя этот бум, стала вновь завоевывать социальную опору в массах. В результате был практически преодолен кризис императорской системы, возникший в первые послевоенные годы: «символическая» монархия упрочила свои позиции. Одновременно под прикрытием пропаганды «неполитической роли императорской семьи» уже в первой половине 50-х годов, в условиях общего поворота к реакции после начала войны США против Корейской Народно-Демократической Республики (1950 г.), постепенно шаг за шагом император берет на себя многие политические функции, выходящие за рамки его обязанностей чисто процедурного порядка, предписываемых конституцией. В частности, приветственное слово императора (окотоба) во время церемонии открытия сессии парламента все более наполняется реальными политическими оценками В 1955 г. при Либерально-демократической партии (ЛДП) был основан комитет по пересмотру конституции, одной из основных его задач провозглашалось наделение императора прерогативами высшей политической власти. Важнейшим направлением деятельности правящих кругов по реанимации культа императора было целенаправленное воздействие на сознание народа через сферу идеологии.

Особое внимание обращалось на восстановление роли традиционных культурных ценностей, соответствующие реформы в области образования, создание необходимого общественного мнения при помощи средств массовой информации. В связи с заключением японо-американского «договора безопасности», ознаменовавшего окончание оккупации страны, все чаще стали раздаваться голоса, выступавшие с призывом к возрождению национализма. Начавшееся после отмены ограничений, наложенных оккупационными властями, заметное оживление традиционной японской культуры и резкое усиление интереса к классическим формам национальной культуры было использовано властями для пробуждения националистических настроений среди народа.

С начала 60-х годов было вновь введено табу на критику императора и «символической императорской системы». Отныне любое сообщение, статья или книга, касавшиеся в той или иной мере личной жизни императора и членов императорской семьи или их общественной деятельности, подвергались строгой цензуре Управления императорского двора, канонизировавшего образ императора. В японской литературе это явление получило образное название «табу на хризантему» (кику-но табу).

В первой половине 60-х годов вновь на авансцену политической жизни выходит император, личный авторитет которого благодаря принятым в предыдущее десятилетие мерам был в значительной степени восстановлен, а наследный принц начинает играть вспомогательную роль. Второй этап возрождения тэнноизма, с середины 60-х до конца 70-х годов, характеризовался прежде всего политикой консерваторов, направленной на ритуализацию общественной жизни и узаконение тех ее проявлений, которые могли служить культивированию поклонения императору. Правящей ЛДП удалось восстановить законодательным путем ряд праздников, имеющих в своей основе ритуалы государственного синто и связанных с культом японской государственности. В первую очередь было возобновлено празднование 11 февраля под новым названием --«кэнкоку кинэмби» («день основания государства») -- довоенного «кигэнсэцу», сыгравшего столь заметную роль в распространении тэнноистских верований среди самых широких масс народа Празднование «дня основания государства» 11 февраля каждого года расширило возможности пропаганды тэнноизма и милитаризма среди населения Японии.

Во время церемонии, как и до войны, исполняются гимны «кимигаё» и «кигэнсэцу», славящие «идеальный государственный строй, увенчанный императором», и воспевающие доблести японской нации церемония празднования 11 февраля вводится и в японских школах. Министерство просвещения составило специальную инструкцию, которая предписывает закрывать в этот день школы, разъяснять детям значение праздника. Министерство также сочло «желательным», чтобы во время празднования вывешивались национальные флаги, а школьники пели гимны «кимигаё» и «кигэнсэцу» в 1958 г. курсе «морального воспитания» явно начал усиливаться акцент на привитие почтительного отношения к императору.

Содержание курса «морального воспитания» стало определяться положениями «Программы формирования желательного образа человека», утвержденными Центральным советом по образованию, во главе которого стоял Масааки Косака, один из идеологов «философии мировой истории» в годы милитаризма, отстаивавший наиболее открыто расистские идеи. Упор в этой программе делался на воспитание у японского народа «любви к своей стране -- самой органичной и сильной общности», а для этого прежде всего японцы должны были осознать важность роли императора как символа государства и единства нации Во второй период возрождения тэнноизма (середина 60-х -- конец 70-х годов) были восстановлены также некоторые церемонии довоенного синтоизма, связанные с культом японской государственности.

Так, в октябре 1973 г. в храме Исэ была проведена церемония «сэнгу» (осуществляется каждые 20 лет по поводу возведения на новом месте «внутреннего святилища» -- «найку»), а третья дочь императора принцесса Кадзуко Такацукаса отправляла во время «сэнгу» синтоистское богослужение как высшая священнослужительница Исэ.

Систематически культивировать обновленную тэнноистскую символику призвана была и система летосчисления «гэнго» по эрам правления императоров, которая была законодательно закреплена в 1979 г., несмотря на многочисленные протесты демократической общественности. В выступлениях лидеров движения за «гэнго» содержались высказывания, разоблачавшие связь отстаиваемого ими законопроекта с попытками упрочить положение института императорской власти. Так, во время одной из бесед Кадзуто Исида (бывший председатель Верховного суда), возглавлявший Народный конгресс за легализацию «гэнго», заявил, что она «послужит объединению народа под эгидой императора».

Принятие закона о летосчислении «гэнго» стало вслед за возобновлением празднования «дня основания империи» еще одним шагом к возрождению тэнноизма. С конца 70-х годов в истории тэнноизма наступает качественно новый этап, когда японское правительство пытается сконструировать в русле традиционных ценностей целостную идеологическую платформу национального единства. При этом в новых идеологических построениях можно проследить возрождение некоторых идейно-мифологических комплексов довоенного тэнноизма, но подвергшихся переработке в соответствии с сегодняшними задачами японского буржуазного общества. В послевоенный период, до 80-х годов, правящие круги обходились социальной мифологией, в основном заимствованной у западных идеологов консерватизма. Они лишь добавляли определенные элементы японской специфики к распространенным в западных капиталистических странах духовным фикциям, предназначенным для обработки массового сознания в духе «социальной гармонии».

С 60-х годов в японской буржуазной идеологии получили хождение консервативные концепции «общества средних классов», «качества жизни», «участия в управлении» и т.п. Они содержали в себе и элементы «умеренного» национализма, поскольку, как правило, служили доказательству преимуществ характера общественных отношений в Японии перед «западной» традицией. Разработкой же традиционных мифологических конструкций, рассчитанных преимущественно на психологические методы воздействия, занимались обычно неофициальные консервативные идеологи. Иными словами, реальная официальная политика по возрождению тэнноизма не подкреплялась развернутым идеологическим обоснованием.

Впервые на официальном уровне идеологически целостную систему национального единства, базирующуюся на тенноистских традициях, попыталась дать «теория японской культуры». Свое название эта теория получила в связи с тем, что в докладе Комиссии по изучению политических проблем при кабинете премьер-министра Охира (1980 г.). содержался призыв возродить «непреходящие ценности традиционной японской культуры» и тем самым превратить остававшиеся 20 лет XX в. в «эпоху культуры». С приходом в 1982 г. на пост премьер-министра Ясухиро Накасонэ, отстаивавшего каноны традиционализма, националистические тенденции в общественной жизни усились, интенсифицировалась идеологическая обработка населения при помощи официальных националистических стереотипов, с тем чтобы добиться единства масс на националистической платформе. Подъем официальной пропагандистской активности сопровождался централизованными шагами, направленными на формирование идеологической базы проводившейся политики.

В больших масштабах была развернута тэнноистская пропаганда во время празднования 60-летия правления императора Хирохито в 1985--1986 гг. 13 ноября 1985 г. в Токио состоялось «праздничное собрание народа», на котором присутствовало около 12 тыс. человек. Было проведено широко практиковавшееся до второй мировой войны «поклонение на расстоянии» императорскому дворцу, когда все присутствующие застыли в долгом почтительном поклоне. Затем с речью, выдержанной в духе довоенного культа императора, выступил Мунэнори Токугава (член оргкомитета по празднованию 60-летия Сева), возвеличивший деяния императора за всю историю его правления как главы государства и заявивший в заключение, что «божественные» добродетели японского императора «глубоко запечатлены в сердцах людей всего мира».

Пропагандистская кампания в связи с празднованием 60-летия правления императора явно преследовала цель поднять на более высокий уровень почитание императора в самых широких слоях населения. В политических целях эту церемонию использовали также и неофициальные реакционные организации. Так, почетный член Комиссии по празднованию 60-летия правления его императорского величества Сюнъити Касэ (бывший посол Японии в ООН) заявил: «Развивая движение народа за празднование годовщины правления, мы способствуем решению задачи по пересмотру конституции»

Заключение

Таким образом, культ императора в Японии в ранний период Мэйдзи стал средоточием традиционалистской идеологии, но при этом именно через сакральную фигуру императора происходило приобщение японцев к западным достижениям, благодаря чему модернизация не вызвала отторжения в обществе. Почитание императора, сочетавшее и религиозное, и национальное чувства, стало мощным средством консолидации японской нации в первые годы Мэйдзи. Религиозная мифология тэнноизма ориентировалась на воспитанное веками синтоистское мифомышление как основу национальной идентичности. В тэнноизме связь подданных с императором была представлена и как главное проявление «национального духа», и как сакральный центр синто, основа «уникальной государственной сущности» - кокутай. Вера в «божественность» императорского рода, в отеческое отношение императора ко всем подданным стала основой для ощущения японцами своего единства и появления в последующем теории японского превосходства. Традиционные мифы синто, близкие и понятные массам, были наполнены новым смыслом и трансформированы государственными идеологами так, что могли служить объединению японской нации вокруг сакральной фигуры императора.

Хотя массовое сознание японцев после поражения в войне претерпело значительные изменения в условиях капиталистической трансформации общественной структуры и под воздействием широкого влияния западной культуры, все же рано говорить о радикальных мировоззренческих сдвигах у рядового японца, сознание которого хранит еще множество традиционных социопсихологических установок. Ощущаются и неизжитые пока долговременные последствия интенсивной довоенной тэнноистской обработки населения. Сказывается также сохранение патернализма в различных сферах общественной жизни, прежде всего в трудовых отношениях. Все это делает массовое сознание современных японцев питательной почвой для распространения новой мифологической символики императорского культа.

Список литературы

1. Мещеряков А.Н. Открытие Японии и реформа японского тела (вторая половина XIX-начало ХХ века)// Новое литературное обозрение.-2009.-№ 100.-С. 246-265.

2. Мещеряков А.Н. Основные параметры японской цивилизационной модели/ История и современность 2006.-№1.-С. 98-128

3. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика.-М.:Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990.-206с.: С 19.

4. Сила-Новицкая Т.Г. Идеология « Императорского пути» и массовое сознание/ Т.Г. Сила-Новицкая // «Дух Ямато» в прошлом и настоящем.- М.: Наука, 1989.-С. 42-67.- С. 46

5. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика.-М.:Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990.-206с.: С 53.

6. Сила-Новицкая Т.Г. Идеология «Императорского пути» и массовое сознание/ Т.Г. Сила-Новицкая // «Дух Ямато» в прошлом и настоящем.- М.: Наука, 1989.-С. 42-67.- С. 53.

7. Мещеряков А.Н. Основные параметры японской цивилизационной модели/ Мещеряков А.Н./ / История и современность, 2006.-№1.-С.98-128./ С. 116.

8. Мещеряков А.Н. Император Мэйдзи и его Япония.М.,2009. С. 228

9. Богданович Т.А. Очерки из прошлого и настоящего Японии. СПб., 1905. С. 237

10. Гришелева Л.Д. «Дух Ямато, в прошлом и настоящем».- М.: Наука, 1989. С. 125

11. Светлов Г.Е. Путь богов (Синто в истории Японии).-М., 1985. С. 157.

12. Латышев И.А. Роль императора в системе господства правящих кругов Японии. -- Правящие круги Японии: механизм господства. М., 1984 с. 176--189;

13. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика. -- М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990

14. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика. -- М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990

15. Латышев И.А. Роль императора в системе господства правящих кругов Японии. -- Правящие круги Японии: механизм господства. М., 1984

16. Курицын А.Н. Управление в Японии. Организация и методы. М., 1981

17. Латышев И.А. Роль императора в системе господства правящих кругов Японии. -- Правящие круги Японии: механизм господства. М., 1984

18. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика. -- М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990.

Размещено на Allbest.ru