Русско-японская война 1904—1905 г.

Операция на р. Шахэ. Удачный для японцев исход Ляоянской операции создал для японцев положение, в котором они могли спокойно выжидать падения Порт-Артура и накоплять силы и средства. Оперативная пауза диктовалась японцам необходимостью выждать освобождения осаждавшей Порт-Артур 3-й армии и завершения нового эшелона мобилизации государства, необходимость коей диктовалась соотношением сил, выяснившимся под Ляояном. Пауза нужна была японцам и потому, что у них остро ощущался недостаток снарядов: дравшиеся под Ляояном войска опустошили свои запасы; производительность японских заводов не могла удовлетворить даже требований осады Порт-Артура; заграничные заказы опаздывали.

К началу октября силы японцев значительно выросли за счет прибывших пополнений и резервных бригад и достигали 170 тыс. Все три японские армии отдыхали, собранные на фронте 36 км, по обе стороны железной дороги, в полупереходе к северу от р. Тайдцыхэ. Фланги наблюдались: правый -- резервной гвардейской бригадой у Баньяпуза на дороге Мукден -- Беньсиху; левый -- 1-й кавалерийской бригадой. Сторожевые части японцев протягивались в полупереходе перед японским фронтом на 60 км, из района Баньяпуза к селению Чжантань на р. Хуньхэ. Столь сосредоточенное положение японцев объясняется тем, что движение по железной дороге Дальний -- Ляоян было наконец открыто, войска изголодались, и хозяйственным удобствам довольствия по железной дороге Ойяма временно, в этот восстановительный период, отдал предпочтение перед оперативными требованиями. Работы по постройке железной дороги на направлении от устьев Ялу продолжались, но как артерия снабжения это направление временно не работало.

Русская армия к моменту, когда она при отступлении достигла района Мукдена, пришла в полный порядок; как только войска выходили из района, оперативно охваченного японцами, и спокойно проводили две-три ночи, они оказывались вполне боеспособными. Первой мыслью Куропаткина было принятие группировки, обеспечивающей от [497] обхода с востока Мукденский район, где столпилась вся армия. III Сибирский корпус был направлен на 45 км восточнее Мукдена, к Фушуну, откуда пролегали хорошие дороги на Телин. На полпути на р. Хуньхэ был поставлен I Сибирский корпус, в одном переходе южнее их был выдвинут II Сибирский корпус. Небольшие пехотные части и конница Гурко, Самсонова, Ренненкампфа выдвинулись еще на один-два перехода перед фронтом и флангом этой восточной группировки.

На западе группировка была такова. X корпус укреплялся на предмостной позиции на р. Хуньхэ, южнее Мукдена; XVII корпус стоял за ним в резерве и выдвинул ряд небольших частей на переход вперед к р. Шахэ для поддержки конницы Мищенко и Грекова. Возбуждавший сомнения У Сибирский корпус расходовался на укрепление позиции западнее Мукдена, фронтом к Синминтину, и на наблюдение р. Ляохэ. IV. Сибирский корпус составлял общий резерв севернее Мукдена; этот общий резерв наращивался быстро прибывавшими I армейским и VI Сибирским корпусами. Через месяц после конца Ляоянского сражения наша армия насчитывала 270 тыс. войск; в том числе 70 тыс. представляли некрепкие и плохо обученные V и VI Сибирские корпуса. Фронт нашего охранения протягивался от Каулитуня на р. Ляохэ до Далинского перевала на 120 км.

У Куропаткина не было тех мотивов продолжать оперативную паузу, которые задерживали японцев в окрестностях Ляояна. Сухая манчжурская осень представляется выгоднейшим периодом для наступательных действий в Манчжурии. Положение Порт-Артура требовало энергичной попытки русской полевой армии выручить атаковайную крепость. Нужно было вступить в серьезный бой с японцами. Куропаткйн предпочел, чтобы японцы перешли в наступление, что позволило бы ему использовать оборонительные достоинства русских войск. По нужде ему самому приходилось перейти в наступление, но Куропаткину с самого качала хотелось, чтобы японцы вырвали у него инициативу.

Задачей наступления выдвигалась ограниченная цель -- оттеснение японцев на южный берег р. Тайдцыхэ. Выдвижение этой ограниченной цели уже компрометировало предстоящее наступление: действительно, пока противник не взят за горло и операция не нацеливается на его уничтожение, пока наступающий не грозит оборвать важнейшие [498] артерии его снабжения, до тех пор наступление оказывается в явно невыгодном положении вследствие преимуществ фронтальной тактической обороны. Решение Куропаткина выдвигало в р. Тайдцыхэ предел для всех наших обходных и охватывающих маневров и гарантировало японцам оперативно спокойный тыл.

План наступления Куропаткина вытекал из существующего развертывания русских сил. Наиболее надежные части -- I, II, III Сибирские корпуса -- находились на востоке, в горах. Переброска их на запад, на равнину являлась крайне нежелательной, так как эти корпуса уже несколько освоились с действиями в горах, и заменить их было некем. С другой стороны, V и VI Сибирские корпуса -- плохо обученные резервные части -- могли найти себе применение только на западе и только в условиях обороны. Отсюда Куропаткин пришел к решению создать четыре группы. «Восточный отряд» -- 29% всех сил, 3 лучших сибирских корпуса под командой барона Штакельберга -- должен был нанести удар в охват правого фланга японцев. «Западный отряд» -- 25%, обстрелянные X и XVII корпуса под командой барона Бильдерлинга -- должен был продвигаться вдоль железной и Мандаринской дороги, окапываясь на каждом шагу и будучи готов упорно прикрывать эти важнейшие артерии сообщений. Общий резерв -- 22%, IV Сибирский и I армейский корпуса, -- продвигался позади 15-километрового промежутка между Восточным и Западным отрядами. V и VI Сибирские корпуса (24%) расходовались для образования уступа за открытым правым флангом Западного отряда, для дальней охраны этого фланга и для этапных целей. Пассивность протягивавшегося на равнине нашего правого фланга характеризовалась тем, что лучшие силы конницы -- Ренненкампфа, Самсонова и Мищенко -- группировались на левом фланге и в центре.

План Куропаткина, несомненно, имел заднюю мысль -- провоцировать японцев на атаку Западного отряда, что перенесло бы центр тяжести работы русской армии на оборонительные действия на равнине. При этом Куропаткин сразу же имел в виду привлечь на запад и часть хороших войск Штакельберга; чтобы сохранить возможность перебросок, он до крайней степени стеснил инициативу действий вождя нашей ударной группировки. Куропаткин писал 9 октября Штакельбергу:

«Предваряю на будущее время, что отдача по вверенным вам войскам приказов для боя, имеющих решающее значение, ранее получения [499] [500] моего одобрения главных оснований приказа не может быть допущена в видах согласования с вашими действиями действий других корпусов...»

Управление было, таким образом, централизовано в высшей степени. Такая централизация всегда создается при отсутствии доверия к войсковым массам.

В тайниках своей мысли Куропаткин, вероятно, возлагал на ударную группу Штакельберга демонстративную роль, рассматривая ее как свой скрытый резерв, и всячески тормозил ввязывание ее в бой. 6 октября группа Штакельберга вплотную надвинулась на резервную гвардейскую бригаду у Баньяпуза; естественно было бы нашей группе, располагавшей десятикратным превосходством сил и развернутой на впятеро более широком фронте, продолжать наступление и на другой день; это наступление неизбежно окончилось бы разгромом изолированной японской бригады, что явилось бы хорошим началом операции. Но Куропаткин приказал Восточному отряду посвятить день (7-го) на рекогносцировку и день (8-го) на подготовку атаки и произвести последнюю только 9 октября. В ночь на 8 октября японская -бригада спокойно ускользнула от селения Баньяпузы. Для нас этот счастливый отход японцев являлся существенной неудачей, но Куропаткин отзывался о бескровном захвате нами позиции у Баньяпузы, как о крупном успехе. Уже 8 октября, наступая дальше, Восточный отряд надвинулся и охватил главную позицию правого японского крыла, занятую только отступившей резервной бригадой гвардии и этапными войсками. Естественно было бы сразу же покончить со слабыми силами японцев.

Но Куропаткин воспретил 9 октября наступление, а на 10 октября указал атаковать лишь крайнюю оконечность японского фланга частью III Сибирского корпуса. Эта атака направлялась на очень трудно доступную гору Лаутхалазу; обрывы по 15 сажен высоты затрудняли продвижение атакующих частей; более широкого охвата не производилось, так как он был связан с переходом на южный берег Тайдцыхэ, что можно было выполнить беспрепятственно, но что вышло бы за пределы нашей слишком ограниченной операции; слабый фронт японцев, стоявший на легком рельефе, не атаковался, так как I Сибирский корпус ждал предварительного успеха III Сибирского корпуса для перехода в наступление; а II Сибирский корпус Куропаткин приказал удерживать позади в резерве. Таким образом, резко сдерживаемая Куропаткиным ударная группа оказалась не в [501] состоянии преодолеть находившиеся в горах слабые силы японцев.

Развертывание наших сил было окончено 4 октября. С 5 по 9 октября происходило наше обозначенное наступление. Пока Восточный отряд терял время в горах, Западный отряд продвигался улиткой вдоль железной дороги. Его задача заключалась в том, чтобы сначала укрепляться на р. Шахэ, затем выдвинуть авангарды на 4 км на промежуточную позицию между речками Шахэ и Шиляхэ; потом главные силы переходили на эту позицию и продолжали ее укреплять, а авангарды начинали укрепляться еще в 4 км впереди, на р. Шилихэ. В конечном счете главные силы Западного отряда выползли на р. Шилихэ, вытолкнув передовые части еще более к югу. VI Сибирский корпус еще не выдвинулся на один уровень с первыми позициями Западного отряда на р. Шахэ и находился в 12 км уступом за правым: флангом Западного отряда на р. Шилихэ. Чтобы ускорить работы по укреплению авангарда X корпуса, Куропаткин начал еще до начала столкновения расходовать части IV Сибирского корпуса -- свой общий резерв. Все внимание русского главнокомандующего было посвящено правому, оборонительному крылу, и к нему жался и общий резерв.

Важнейший период боевых столкновений пришелся на 11 -- 12 октября. Ойяма -- японский главнокомандующий -- полагал, что медленный образ действий русских имеет свою причину в том, что русское сосредоточение еще не закончено; разведка его ориентировала весьма неполно, в особенности об эшелонированных позади русских силах, на фронте же обнаружились только слабые передовые силы русских; правый фланг русских был установлен в 4 км западнее железной дороги; уступ VI Сибирского корпуса ускользнул от внимания японцев. Т1ри значительном превосходстве русских сил в горах продолжение выжидания должно было привести к разгрому слабого крайнего правого японского крыла. Поэтому Ойяма 9 октября решился на всем фронте двинуться навстречу русским и энергично их атаковать. По правому берегу р. Шахэ в охват Западного отряда направлялась лишь крайняя левофланговая (4-я) дивизия армии Оку.

Решение Ойямы броситься во встречную операцию на всем фронте представляет проявление крайней энергии; но это решение представляет ошибочный уклон, обратный ошибкам русского военного искусства -- постепенному [502] вступлению в операцию в зависимости от достижения известных предпосылок на фронте переходящих первыми в атаку войск. Встречная операция не должна рассматриваться под углом ведения встречного боя, когда все войска, находящиеся в походной колонне, бросаются вперед и стремятся скорее развернуться и произвести энергичный нажим на неприятеля. Встречная операция требует руководства и дозирования; бои на фронте встречной операции могут иметь все оттенки тактической радуги, от встречного боя и атаки укрепленной позиции до планомерной обороны. В данном случае Ойяме следовало бы придержать правофланговую армию Куроки, которая могла нарваться на крупные силы и подставить им свой фланг; а поскольку Ойяма выдвигал целью операции полный разгром медленно наступающих русских сил и оттеснение их в горы, на восток от столь важной для них железной дороги, ему следовало бы позаботиться о выделении более крупных сил для широкого и глубокого охвата русских с запада. Вместо этого Ойяма наметил лишь мелкий охват русского фланга одной дивизией и свой резерв -- 3 резервных бригады -- эшелонировал не за ударным флангом, а передал в центральную 4-ю армию Нодзу. В противоположность чересчур централизованному управлению Куропаткина, Ойяма придал встречной операции чересчур анархический характер; директивы его не останавливались даже на важнейших вопросах, предоставляя все усмотрению командующих армиями.

10 октября 1-я армия, по инициативе командующего армией Куроки, осталась в оборонительном положении. Крайнее правое крыло было усилено 12-й дивизией, которая позволила изнемогавшим резервным частям японцев сдержать обозначавшийся натиск Восточного отряда. IV и II армия, сделав небольшой переход, оттеснили передовые части Западного отряда к главным силам, на р. Шилихэ.

11 октября 2-я и 4-я армии вели наступление против Западного отряда. Так как здесь наши силы были упорядоченно развернуты, то японцы в этот день не достигли успехов. Однако положение становилось угрожающим, так как XVII корпус, чтобы удержаться на р. Шилихэ, ввел в бой почти все свои резервы, а на продолжение его фланга вышла 4-я японская дивизия. Вместо того, чтобы готовиться к отражению нависшего охвата, командование XVII корпуса бросило 6 свежих батальонов под командой полковника Мартынова в блестящую ночную атаку на [503] утраченное днем на фронте корпуса селение Ендониулу. Занимавший это селение японский полк, охваченный ночью с трех сторон, был наполовину переколот, селение осталось за нами, положение на фронте было восстановлено, но оголенный фланг корпуса, растратившего свои резервы, вопиял о своей беззащитности. X корпус занимал свой фронт только авангардом генерала Рябинкина, который лишь с крайним напряжением сил мог держаться против IV японской армии. Хуже складывались наши дела в центре, где не было планомерного развертывания IV Сибирского и I армейского корпусов. Положение их как общего резерва являлось, очевидно, фикцией; обстановка, естественно, требовала их вступления в бой в промежутке между Западным и Восточным отрядами; вместо того чтобы дружно вступить в бой на этом участке, корпуса выделяли отдельные полки и бригады с 1-2 батареями для занятия той или иной горы. Горная, пересеченная местность содействовала дроблению русских сил и затрудняла взаимную поддержку отдельных отрядов. А против отдельных русских отрядов здесь дружно наступали большая часть 1-й армии (2-я и гвардейская дивизии) и значительная часть 4-й армии (10-я дивизия, резервные бригады). При поддержке массированной артиллерии японская пехота на глазах у массы наблюдателей преодолевала под огнем русской пехоты обширную (до 2 км) равнину долины Шилихэ; огневой бой наступающих цепей складывался очень быстро -- например 7 минут огня с главной стрелковой позиции на дистанции 700 м; иногда русская пехота начинала отступление, когда японские цепи приближались к ней на 300 м, но иногда русские держались упорно, что не мешало японцам; врываться в их окопы; оглушенные канонадой, изолированные, не поддержанные достаточно серьезно своей артиллерией, не получающие помощи от соседей, слабые русские отряды, на которые разбились I армейский и IV Сибирский корпуса, вынуждены были после частичных рукопашных схваток отходить. В дневных столкновениях штыки, однако, почти не работали; даже там, где обе стороны оказывались внезапно в 20 м одна от другой, столкновение решалось огневым боем в упор. Неудача одного изолированного отряда вынуждала и другие к отступлению, несмотря на упорство, с которым сражались русские. Японцам здесь в общем удалось продвинуться на 4 км. III Сибирский корпус и отряд Ренненкампфа неуспешно штурмовали Лаутхалазу. Отход IV Сибирского корпуса в центре привел [504] барона Штакельберга к решению перейти к обороне. Когда это решение было уже принято, I Сибирский корпус произвел в ночь на 12 октября частичную фронтальную атаку, имевшую успех, оставшийся только эпизодом, так как ударная роль Восточного отряда была кончена.

12 октября было тяжелым днем для русского оружия. Охват правого фланга Западного отряда еще накануне, очевидно, назревал, и барон Бильдерлинг просил об использовании VI Сибирского корпуса, стоявшего на уступе, чтобы отразить его. Куропаткин обещал. Но командир VI Сибирского корпуса, генерал Соболев, явно неуверенный в своих резервистах, отказался двинуться вперед. По мнению Соболева, задачу по обеспечению фланга Западного отряда VI Сибирский корпус выполнит лучше всего, если Западный отряд отойдет назад и сблизится с ним. Соболев выдвинул лишь авангард, который начал укрепляться в 8 км за флангом Бильдерлинга; когда же XVII корпус, глубоко охваченный 4-й дивизией с запада, начал отступать, расстреливаемый японцами с фланга, Соболев выслал на помощь один Куликовский полк, который, не зная местности, достаточно мужественно блуждал в густом резервном порядке под шрапнельным огнем японской артиллерии, потерял свыше тысячи человек и вернулся, оставаясь только потерпевшей стороной, не обидев ни одного японца. Судя по тактической подготовке Куликовского полка, прав был и Куропаткин, и в особенности Соболев, упорно не выдвигавший вперед на помощь товарищу свою тяжеловесную пехоту из окопов. XVII корпусу не удалось задержаться на промежуточной позиции. Остатки его полков, храбро отбивавшие наступление на р. Шилихэ, пока оно оставалось фронтальным, собирались на р. Шахэ. X корпус, более удаленный от района охвата и серьезно не атакованный, отошел в порядке.

Бывший общий резерв, беспорядочно развернутые I армейский и IV Сибирский корпуса находились теперь в 12 км впереди Западного отряда. На них устремились с запада, юга и юго-востока яростные атаки большей части 4-й и 1-й японской армии. 4-я армия вложила всю свою энергию в ночную атаку 10-й дивизии на Двурогую сопку, занятую одним русским полком с батареей. В этом ночном бою потери японцев достигали только 1300 человек, русских -- 800 человек. Сопка осталась за японцами.

Но моральное истощение от ночного боя 10-й дивизии было таково, что ее пришлось вывести в резерв; серьезного участия в [535] [536] боях до конца операции она не приняла, а заместившие ее резервные бригады не могли продвигаться вперед.

Крупную опасность для нашего центра представляла гвардейская дивизия, 12 октября очень успешно теснившая IV Сибирский корпус и начинавшая его охватывать с востока.

Восточный отряд прекратил атаки и группировался для начала отхода.

Несмотря на успешный в общем ход боев, японский главнокомандующий пришел 12 октября к убеждению, что поставленная им цель -- общий разгром русской армии -- недостижима. Общее направление линии фронта, имевшее 11 октября направление с северо-запада на юго-восток, начало выправляться в северном направлении. Хотя охват Западного отряда и удался, но сзади, на уступе, обнаружились густые массы VI Сибирского корпуса; японский охват имел, очевидно, скорее тактический, чем оперативный размах, и сам собой ликвидировался при успехе над правым флангом XVII корпуса. Лучшие японские части понесли крупные потери и измотались. Снарядов оставалось мало. Предстояло продолжить паузу, начатую после взятия Ляояна. Поэтому Ойяма отдал приказ, что преследование русских должно быть ограничено южным берегом р. Шахэ. Оперативное напряжение пошло на убыль.

13 октября обстановка сложилась частью в пользу русских. Восточный отряд в предыдущие дни атаковал правое крыло японцев с целью оказаться на "фланге японцев, повернуть и устремиться вдоль их фронта в западном направлении. Восточному отряду продвинуться вперед не удалось, но отход русского центра под натиском японцев создавал ту самую обстановку, к которой стремились русские. Большая часть армии Куроки увлеклась на север; гвардейская дивизия, наступавшая особенно запальчиво, подставляла Восточному отряду не только свой фланг, но даже тыл. Маневр Восточного отряда мог бы получить теперь решающее значение. Препятствием этому маневру являлось желание Куропаткина выделить из состава Восточного отряда крупный резерв и передвинуть его позади фронта для непосредственной поддержки центра и правого крыла.

Маневр Восточного отряда получил поэтому только микроскопическое осуществление.

II Сибирский корпус, по приказу Штакельберга, образовывал на высотах юго-запада Баньяпузы фланговый арьергард, обеспечивавший отход I и III сибирских корпусов; [507] на последних, впрочем, никто не покушался, так как ,12-я дивизия, резервная гвардейская бригада и этапные части, составлявшие крайнее правое крыло японцев, были настолько потрясены нашими атаками, что не последовали за отходящими русскими и остались на своих позициях до конца операции. Оборотившись флангом и тылом к позиции II Сибирского корпуса, японская гвардия ожесточенно теснила части IV Сибирского корпуса и конницы Мищенко. Удалось уговорить Штакельберга двинуть вперед одну бригаду II Сибирского корпуса. Она совершила прогулку в тыл японской гвардии, не настаивала на получении всех выгод, вытекавших из положения, почти не вступала в бой. Но эта прогулка произвела паническое впечатление на японское командование. Японская гвардия откатилась на 4-7 км назад. Ойяма на поддержку гвардии отправил на восток большую часть 5-й дивизии с левого фланга IV армии, что крайне ослабило эту армию, а также одну резервную бригаду. В ожидании новых сюрпризов Ойяма не решился использовать в операции переброшенную из Японии и кончавшую сосредоточение к копям Янтай 8-ю дивизию; она осталась не израсходованной в общем резерве до конца. Но у нас правый фланг и центр были потрясены настолько, что переполох в японской гвардии был нами использован только для безболезненного; отвода центра из его выдвинутого положения к реке Шахэ.

В ночь на 14 октября японские резервы перебрасывались на восточный участок поля сражения, а Куропаткин направлял 22 батальона и 4 батареи, взятые из Восточного отряда, в {армейский резерв на западный участок. Это движение резервов в противоположных направлениях ликвидировало тот перевес, который японцы приобрели на западе. 14 октября 3-й дивизии японцев еще удалось атакой на рассвете прорвать X корпус в направлении на Шахепу, а 4-й дивизии -- успешно отразить густые атаки VI Сибирского корпуса, наконец раскачавшегося перейти в наступление. Чтобы разгрузить тяжелое положение 3-й японской дивизии в образованном ее прорывом мешке у Шахепу, отряд генерала Ямала -- остаток 5-й дивизии (5 батальонов, 30 орудий) -- утром 16 октября отбросил слабые силы русских, еще державшиеся на Новгородской сопке, южнее р. Шахэ. Но Куропаткин бросил в ночь на 17 октября против отряда Ямада 25 батальонов своего, вновь образованного резерва. Мы выбили японцев с Новгородской сопки и захватили у них в ожесточенном ночном бою 14 орудий [508] и 1 пулемет. Отряд Ямада находился всего на 2-3 км перед стыком 2-й и 4-й японских армий. И хотя охват отряда Ямада русскими начался засветло, на глазах японского фронта, никто, не пришел ему на помощь -- таково было истощение японцев.

Операция, начатая Куропаткиным 5 октября, привела к ряду упорных боев с 9 по 17 октября. Эти бои расползлись в пространстве на 60 км по фронту и во времени на 9 дней. Русские потеряли 40 тыс. убитыми и ранеными, японцы -- 30 тыс. Дорога русской армии, шедшей на выручку Порт-Артуру, оказалась прегражденной. Но ни большое количество сил, принимавших участие в этих боях, ни проявленное ими упорство, ни стратегическое значение исхода их не позволяют 1нам объединить их под понятием сражения. Сражения давались раньше на более тесных пространствах и протекали гораздо скорее, вследствие чего составляющие их бои были связаны воедино гораздо крепче. Сражения минувших эпох не знали таких перегруппировок, какие имели место на р. Шахэ; после Солъферино теория принципиально не допускала смены войск в бою; еще Ляоян, казалось, подтверждал правильность этих положений, но операция на р. Шахэ показала ложность этого утверждения и открыла собой ряд бесчисленных перегруппировок Мировой и Гражданской войн. Несмотря на неловкое маневрирование обеих сторон, на операции на р. Шахэ лежит удивительный отпечаток современности.

После операции на р. Шахэ Куропаткин полагал продолжать наступление; японцы и русские лежали на расстоянии ближнего ружейного огня, окопы с обеих сторон имели только слабое развитие, ни один фланг не был уперт ни в препятствие, ни в нейтральную территорию, -- и все же самое настойчивое желание наступать оказалось неосуществимым; обе стороны в состоянии истощения остались неподвижными одна перед другой, и началась позиционная борьба. Причины последней лежат, таким образом, не в том, что фронт армии пересекает весь театр войны, опирается обоими флангами в нейтральные территории или моря, а в том истощении фронта, которое заставляет отказаться от преследования позитивных целей и апеллировать для дальнейшего продолжения войны к новым мобилизациям, военным и экономическим напряжениям общей базы. В тактическом отношении ряд успешных фронтальных дневных и ночных атак и глубоких прорывов, осуществленных в операции на р. Шахэ, совершенно развеял [509] тот мираж неуязвимости фронта, который был создан столкновением невысококвалифицированных армий в Англо-бурскую войну. Но вместе с тем операция на р. Шахе свидетельствует и о скромном значении большей части тактических прорывов; в масштабе современной операции тактические прорехи на фронте ликвидируются очень быстро, пока имеются налицо резервы, если нет предпосылок решительного морального или материального превосходства одной из сторон.

Операция на р. Шахэ блещет десятками крайне поучительных тактических эпизодов; большое распространение в ней нашли ночные бои; однако результаты даже успешнейших ночных атак имели определенно местный характер; после ночной успешной атаки войска повсюду, переходили к обороне; войска, захватившие ночью какой-либо важный объект, усталые, перемешавшиеся, наутро оказывались не в силах развивать свой успех далее; огромное истощение японских войск к концу операции в значительной степени объясняется широким тактическим использованием ночи -- или для подхода к русским окопам на дистанцию ближнего ружейного огня или для производства штыковой атаки. В дальнейшем течении войны японцы реже обращались к приемам ночного боя.

Мукденская операция

Позиционное затишье, установившееся после операции на р. Шахэ, продолжалось до середины января. Капитуляция Порт-Артура 2 января не оставляла никакого сомнения в том, что в ближайшее время находившиеся против на р. Шахэ японские армии усилятся 3-й армии, освободившейся от осады Порт-Артура. Куропаткин решил перейти в наступление до прибытия 3-й японской армии, а чтобы задержать переброску последней к Ляояну, бросил в рейд на Инкоу конницу -- 71 эскадрон и сотен, 22 конных орудия, 4 конно-охотничьих команды под начальством генерала Мищенко. Наша конница, обремененная большими обозами, в промежуток от 81до 16 января совершила пробег к городу Инкоу, который взять не удалось, и вернулась обратно. Средняя величина переходов равнялась только 33 км; на питавшую японские армии железную дорогу выходили только немногие разъезды, которым удалось произвести крушение двух поездов и (свалить несколько телеграфных столбов; капитальные сооружения остались в полной исправности; было разогнано несколько тыловых команд и захвачен небольшой транспорт. Результаты рейда были жалкие; даже если бы и удалось [510] захватить станцию Инкоу и разрушить ее, что было поставлено целью рейда, то и это был бы удар по воздуху, так как порт Инкоу замерз и станция Инкоу не работала. В промежуток от 24 до 28 января состоялся очень неуверенный переход наш в наступление, приведший к боям в районе селения Сандепу. Энергичное развитие активных действий могло бы привести к разгрому японских армий до подхода к ним 3-й армии. Наступлению не благоприятствовал 20-градусный мороз; зима была бесснежная, почва глубоко промерзла, новые окопы возводить было почти невозможно -- их приходилось в земле вырубать, как в скале.

Огромное значение при этом жестоком морозе приобрели населенные пункты, около которых сосредоточивались усилия обороны и атаки, а к борьбе за населенные пункты русская армия была особенно слабо подготовлена: артиллерия не имела гранаты, рядовой боец был плохо индивидуально подготовлен, младшие начальники почти не проявляли инициативы, старшие начальники, под влиянием испытанных неудач интриговали. Основной причиной неуспеха являлась боязнь фронтальных атак: наш план предусматривал полное бездействие фронта, пока обходящие части -- I Сибирский и VIII армейский корпуса, конница Мищенко -- не добьются успеха против слабого левого японского крыла; такой способ наших действий позволил японскому командованию направить все резервы, даже часть резерва 1-й правофланговой армии Куроки, на защиту узкого атакованного участка. Наша тяжелая артиллерия разгромила выселки перед селением Сандепу -- главным опорным пунктом японцев, а само селение оставила нетронутым; только после неудачи штурма был использован привязной воздушный шар для съемки района Сандепу и был составлен для атаки блестящий план действий тяжелой артиллерии. В течение 4 дней на жестоком морозе охватывающие части наши замерзли и вымотались, и Куропаткин был вынужден ликвидировать наступление, использовав едва ли и десятую часть имевшихся у него сил и средств. Всякое наступление, начатое без бесповоротной решимости победить или умереть, получает неустойчивый характер и вырождается в жалкую форму. Разновременный приступ к операции, нагромождение предпосылок успеха одних частей для вступления в бой других, сошедшие благополучно для нас при переходе через Балканы, сказались здесь самым злостным образом. Потери при этой наступательной попытке доходили, [511] несмотря на небольшое количество вступивших в бой войск, до 12 тыс. русских и 9 тыс. японцев.

Во второй половине февраля 1905 г. началась окончательно решившая участь войны Мукденская операция. Русские силы достигали 330 тыс. бойцов, японские -- 285 тыс. Против 200 японских пулеметов мы располагали только 56 пулеметами; правда, наши пулеметы были лучшего образца Максима, а у японцев более слабые, французской фирмы Гочкисса. Эти пулеметы французская фирма предложила сначала купить нам, и только после того как Главное артиллерийское управление, дружившее с английской фирмой Виккерса, отказалось от них, они достались японцам. Технически наши артиллеристы, может быть, были правы, но стратегически -- ниже всякой критики; пулеметы производились в ту эпоху во всем мире лишь десятками, на 2-3 заводах, и скупить все пулеметы на мировом рынке мы могли бы с ничтожными финансовыми жертвами. Против 892 слабых японских полевых и горных орудий мы располагали 1 089, несравненно более могущественными; против 160 японских тяжелых орудий мы располагали 240 тяжелыми орудиями; и японская и наша тяжелая артиллерия представляла по преимуществу старые осадные орудия, стреляющие с платформы и потому очень мало подвижные. Тяжелая артиллерия -- оружие преимущественно наступления; тогда как японцы смогли использовать свои тяжелые орудия, -- хотя, по недостатку их подвижности, в центре, а не на решающем охватывающем крыле, -- мы были обречены снять нашу осадную артиллерию с фронта против Сандепу и без выстрела отправить ее, как барахло, в тыл. В коннице превосходство было на нашей стороне -- 150 эскадронов и сотен против 66 японских. Но русскую конницу нужно было уметь заставить драться; этим искусством обладал Мищенко, но он лежал раненый в тылу, и отчасти -- Ренненкампф; но последний был отозван командовать сводным пехотным корпусом на крайний левый фланг против новой V японской армии, производившей чрезвычайно энергичную демонстрацию. Haша конница, оставшаяся без вождей, фактически участия в операции не приняла; на нее приходится менее 0,1 % понесенных в операции потерь. Японская же конница очень активно работала на обходящем крыле и, сверх того, бросила в наш глубокий тыл 2 эскадрона, которые вызвали панику в тылу и сумели подорвать небольшой железнодорожный мост; последний был в несколько часов восстановлен, но для усиления тыловых гарнизонов (50 тыс. [512] железнодорожной охраны) Куропаткин направил еще до 7% своих сил (8 батальонов, 36 орудий, 34? сотни, 10 тыс. пополнений), что почти совершенно сравняло численность русских и японцев в предстоявшем решительном столкновении{117}.

Боеспособность русской армии была несколько подорвана началом революционного движения в тылу и низким качеством поступившего массового пополнения; некомплект достигал 22% офицеров и 13 % солдат. Но и в японской армии были свои минусы: 41% ее состава представляли резервные части, пригодные главным образом лишь для обороны; японская пехота сравнялась в численности с русской только путем расширения состава рот до 300 человек; только 263 японских батальона противостояли русским и включали то же количество бойцов, как и 377 русских.

Силы русских были поделены на 3 армии, силы японцев -- на 5 армий. Но русские армии не имели при централизованном управлении Куропаткина никакой самостоятельности и питались из одной и той же артерии снабжения железной дороги, проходившей через станцию Мукден. К югу от р. Хуньхэ от нее отделялась фушунская ветка, питавшая при помощи двух отходивших от нее конных узкоколеек 1-ю армию. 3-я армия, центральная, была развернута по обе стороны магистрали и питалась с ее головной станции. Для снабжения 2-й армии от станции Суятунь, в полупереходе от фронта, была проложена особая железнодорожная ветка к Даваньганьпу и, сверх того,, специально для обслуживания осадных батарей -- конная узкоколейка, отделявшаяся от той станции и пролегавшая в 3-4 км позади фронта. Таким образом, веер путей, снабжавший весь фронт, растянувшийся по воздуху на 135 км, расходился от магистрали на удалений 20 км от фронта, что делало наш тыл оперативно крайне чувствительным. Японский же тыл представлял более богатые возможности. Правофланговая 5-я японская армия имела слабую, но [513] самостоятельную артерию снабжения, направлявшуюся от Чхосана на среднем Ялу к Цинхечену. Следующая, 1-я армия Куроки имела от устьев (Ялу до Сиоматуня солидную узкоколейку. 4-я армия питалась с ветки к Янтайским копям и в отношении снабжения почти сливалась со 2-й армией, находившейся на левом крыле и питавшейся с магистрали. Обходящая 3-я армия, прибывшая из Порт-Артура, первоначально привязывалась также к магистрали, но южнее Тайдцыхэ; узкая полоса театра войны, до р. Ляохэ, за которой начиналась нейтральная китайская территория, не позволяла подготовить для III армии самостоятельной линии снабжения. Но японцы подготовили почву, чтобы начасть пользоваться проходившим по нейтральной территории железнодорожным направлением Инкоу -- Каупанцзы -- Синминтинь; по этой железной дороге китайцы согласились доставить часть военного снабжения 3-й армии как частный груз. Таким образом японцы получили широко охватыющее базирование.

У нас шла подготовка к повторению набело неудавшейся операции к Сандепу, когда японцы захватили инициативу и начали свой маневр. Неблагоприятным обстоятельством для противодействия ему было густое занятие нами фронта и слабость резерва главнокомандующего. При переходе к позиционной войне, по мере усиления укреплений на фронте обеих сторон, создается возможность более жидкого занятия фронта, чем в маневренной войне; усиление резервов является необходимым и потому, что чем сильнее и недоступнее фронт, тем более чувствительными становятся скрытые и явные фланги.

Между тем, перейдя к позиционной борьбе, наши войска занимали весь фронт еще более компактно, чем в момент окончания операции на р. Шахэ, так как участки фронта оставались почти те же, а части войск получили крупные пополнения, и число стрелков в них удвоилось. Помимо 7% войск, находившихся в дальнем тылу, фронт поглощал 73% огромной массы русских войск, и в резерве Куропаткина находилось только 20% (XVI армейский корпус без одной бригады, I Сибирский корпус, одна дивизия VI Сибирского корпуса). Нам пришлось поплатиться за то, что командующие армиями и командиры корпусов прятали войска на своих участках, желая быть лично застрахованными против всяких случайностей, и неохотно отдавали силы в резерв главнокомандующего; авторитет последнего был уже существенно подорван. [514]

Мукденская операция растянулась на время свыше 3 недель; бои происходили на протяжении 150 км по фронту. Ее можно разбить на три периода: первый период, 9 дней -- демонстрация на востоке; второй период, 9 дней -- с 27 февраля по 7 марта, решительная борьба на фронте японского охвата на западе; третий период, 4 дня -- выход русских из операции.

Демонстрация велась японским правым крылом в составе 5-й армии и половины 1-й армии. Чтобы произвести на русских впечатление, что сюда направляются все силы, осаждавшие Порт-Артур, в состав 5-й армии была включена 11-я дивизия, участвовавшая в осаде. Демонстрация велась с огромной энергией. Японцам удалось потеснить наш Цинхеченский отряд в окрестности Мадзюндяна, почти на два перехода назад. 10 дней продолжались ожесточенные атаки. На фронте III Сибирского корпуса ряд укреплений был нами потерян. Двойные шпионы, на жалованье у японцев, сообщали нашей разведке о сосредоточении на востоке [515] японских масс. Куропаткину представлялся в таком случае прекрасный выход -- перейти в решительное наступление всеми силами на западе, где пролегали важнейшие сообщения; продвижение японцев на востоке еще долго могло нас не смущать, не грозило нашей железной дороге и только ухудшало условия транспорта для японцев. Но Куропаткин решил действовать более осторожно и ответить на нажим японцев на востоке соответственным усилением там наших войск; таким образом, он дался в обман. Помимо 13 батальонов резерва, которые 1-я русская армия нашла в своем составе, генерал Куропаткин бросил на восток частью из своего резерва, частью с крайнего правого фланга, из состава 2-й армии, 42 батальона, 128 орудий, в том числе и лучший I Сибирский корпус; Куропаткин собирался уже отправить на восток и остаток своего резерва -- 1? дивизии XVI корпуса, когда выяснилась истинная картина японского наступления. Для приведения в порядок Цинхеченского отряда Куропаткин отозвал с запада генерала Ренненкампфа и обезглавил тем нашу конницу. Через 10 дней после начала наступления, к 27 февраля, японская демонстрация была в состоянии издыхания: потери были громадны, истощение людей полное, слабый тыл не в силах был питать слабевший фронт, окрепший русский фронт не пускал японцев продвинуться ни на шаг.

Но японская демонстрация уже сделала свое дело -- разжижила русские силы на противоположном крыле, где предстояли решительные действия. Тем не менее трудно рекомендовать демонстративное наступление в большом масштабе, как средство подготовки операции. Слишком: много отдается на произвол случайности, слишком много энергии теряется даром, и усложнившаяся операция может получить развитие, совершенно чуждое ожидаемому нами. В данном случае демонстрация отчасти объясняется трудностью обходного движения III японской армии в узкой полосе между русским флангом и нейтральной границей. Но если бы эта армия для решительного удара, вместо 3 дивизий, 2 резервных бригад, 2 кавалерийских бригад, могла быть увеличена вдвое за счет назначенных для демонстрации сил, операция получила бы более стройный и выдержанный характер. Японцам удалась их хитрость, но зато на участке решительных действий у них резко почувствовался недостаток сил.

26 февраля начался маневр 3-й армии; в течение 3 дней он развивался и привел к развертыванию ее у Сыфонтая [516] с продолжением оперативного охвата правого русского фланга на 10 км, в глубину; русская конница без боя уходила перед японцами; но так как русские загибали назад свой правый фланг, уклоняясь от охвата, то охватывающее движение японцев продолжалось на пространстве между р. Хуньхэ и Пухэ. Куропаткин спешил собрать крупные силы на северном берегу р. Хуньхэ, на удобной позиции от селения Салинпу до селения Тутайцзы. I Сибирский корпус был спешно возвращен назад; был сформирован новый резерв главнокомандующего в составе 3 сводных дивизий от X корпуса, от VIII корпуса, от XVII и I армейского корпуса.

Эта «творческая» организационная деятельность по составлению сводных резервов, включавшая в них и маршевые роты, продолжалась Куропаткиным весьма активно в течение всей операции; она влекла к ломке постоянной организации, к путанице, но, главное, не могла обеспечить немедленного притока свежих сил; сводные резервы собирались медленно.

Под рукой у Куропаткина был только XVI корпус, уменьшившийся до состава одной дивизии: одна бригада была командирована в тыл из-за появления там японских разъездов, а другая бригада выдвинута по мандаринскому большаку, идущему из Мукдена в Синминтинь, к селению Каолитунь, на р. Ляохэ; последняя командировка бригады генерала Биргера была вызвана слухами о появлении японцев в Сияминтине; действительно, оттуда японцы подготавливали снабжение продовольствием охватывающих частей 3-й японской армии.

На фронт Салинпу -- Тутайцзы двинутые Куропаткиным резервы могли начать подходить только 3 марта, одновременно с выходом из него частей 3-й японской армии. Развернуться здесь мы могли бы только в условиях встречного боя. Таковой и был начат XVI корпусом утром 3 марта. В течение дня он мог быть усилен еще 2 дивизиями, а к ночи мы располагали бы и I Сибирским корпусом. Командование севернее р. Хуньхэ объединял командующий 2-й армией генерал Каульбарс, оставивший свой штаб (начальник штаба генерал Рузский) при остатках 2-й армии на южном берегу р. Хуньхэ и прибывший осуществлять командование севернее р. Хуньхэ всего с одним офицером генерального штаба; а войска в его распоряжении к утру 4 марта должны были собраться в количестве 112 батальонов и 366 орудий, значительной частью в импровизированных сводных соединениях. Встречный бой не входил в багаж представлений о военном искусстве, которым располагал [517] барон Каульбарс; для последнего встречный бой представляя только беспорядок, только возможность, предоставляемую неприятелю, бить нас по частях. Поэтому барон Каульбарс приказал XVI корпусу оборвать начатый встречный бой и отходить от Салинпу к Юхуантуню. На линии Мадяпу -- Юхуантунь -- Хоуха имелась укрепленная позиция, прикрывавшая Мукден с запада и северо-запада. Сбор войск на этой позиции действительно являлся обеспеченным, но она вовсе не преграждала путей для развития охвата 3-й японской армии. Загиб этой позиции ставил наши войска внутрь дуги, описываемой японским охватом, что представляло большую опасность.

Насколько наши начальники плохо отдавали себе отчет в опасности этого внутреннего оперативно-тактического положения, являвшегося первым шагом к допущению тактического окружения,. видно из поведения генерала Биргера. 3 марта он возвращался из Каулитуня к своему корпусу, который вел тогда встречный бой у Салинпу. У селения Тафаншин дорога к Мукдену оказалась прегражденной генералу Биргеру кавалерийской бригадой, охранявшей левый фланг 3-й японской армии. Положение Биргера представляло огромные оперативные выгоды, так как он оказался в охватывающем японский охват положении. Надо было бы всячески усилять его бригаду, придать ей всю нашу бездействующую конницу, находившуюся поблизости; его бригада должна была стремиться во что бы то ни стало сохранять свои сообщения непосредственно на север или северо-восток, к Телину, так как она представляла именно тот драгоценный уступ, которого не хватало русской группировке. Биргер это не понял. Он вел бой не с тем, чтобы нанести японцам частное поражение, а только с тем, чтобы самому пробиться в Мукден; а пробиваться -- это плохая тактика. Биргеру не удалось открыть себе прямой путь в Мукден; тогда в ночь на 4 марта он двинулся обходными, северными путями; его бригада частью разбрелась; все же 5 марта большая часть его бригады собралась внутри охваченного японцами пространства, близ Мукдена. Биргер увеличил собой количество окружаемых войск, но чувство локтя было восстановлено, что очень радовало как Биргера, так и Каульбарса.

В связи с отходом севернее р. Хуньхэ наш фронт южнее Хуньхэ также загнулся теперь от селения Мадяпу на станцию Суятунь и селение Шахепу. Охватывающее движение 3-й армии энергично поддерживалось фронтальными атаками [518] частей 1-й, 4-й и 2-й армий, одержавших только небольшие успехи в западном секторе, между р. Хуньхэ и железной дорогой, где мы сражались уже не на заблаговременно укрепленном фронте. Сокращение линии нашего фронта южнее Хуньхэ, позволившее Куропаткину выделить большие силы генералу Каульбарсу, позволило и японцам перевести 2 дивизии 2-й армии на левый берег Хуньхэ; это Открывало возможность 3-й охватывающей японской армии продлить свой охват далее на север. Ойяма, ввиду очевидной пассивности русских южнее р. Хуньхэ, получил возможность усилить 3-ю обходящую армию и своим резервом -- 3-й дивизией. Первоначальный охват 3-й армии оказался недостаточно глубоким. Перед ней обнаружилась сильно занятая укрепленная позиция русских. Недостаточность сил, направленных первоначально в охват, теперь приходилось искупать очень деликатным, медленным маневром -- распространением вдоль русского фронта на север. Оставив жидкую завесу перед фронтом Каульбарса, местами даже допустив разрывы на фронте, командующий армией генерал Ноги выводил отдельные части с фронта и передвигал их позади боевой линии на север; каждый день приносил нам удлинение японского левого фланга; заботу о прорывах, оставляемых южнее, генерал Ноги возлагал на армию Оку и прибывавшие подкрепления.

Успех маневра Ноги, представлявшего своеобразный фланговый марш перед фронтом Каульбарса, был возможен только при условии полной пассивности русских. Самый вялый переход в наступление сковал бы японцев, лишил бы их возможности совершать боковые движения перед нашим фронтом, позволил бы нам выиграть время и упорядочить отпор. Японцы были уже сильно истощены. Куропаткин понимал это и в промежуток от 5 до 7 марта настойчиво требовал от барона Каульбарса, располагавшего большими силами, перехода в наступление.

Каульбарс мог бы перейти в наступление, только ударив на японцев на всем фронте. Но боязнь фронтальных атак заставила его изобрести сложный план выигрыша у японцев фланга на севере и контр-охвата японцев нашим правым флангом. Каульбарс считал крайний фланг Ноги еще у Салинпу, а он был уже у Ташичао, протянувшись почти на переход дальше. Каульбарс хотел нанести главный удар своим правым флангом, но направлял резервы на левый, где генерал Церпицкий хотя и успешно отбивал отчаянные атаки дивизий Оку, нагромождавших на замерзшей земле [519] бруствера из своих трупов, но молил о помощи. Сам переход в наступление, согласно приказу Каульбарса, должен был состояться 6 марта, но был обставлен предпосылками: движение фронта зависело от успеха движения крайнего правого фланга ударной группы. На крайнем фланге наступал 1-й Восточносибирский стрелковый полк. Ему нужно было продвинуться до селения Ташичао, на 5 км вперед, чтобы создалось исходное положение для движения других частей в атаку. А так как этот прекрасный полк, несмотря на поддержку его б другими батальонами, смог только овладеть селением Цуанванчэ, т. е. пройти лишь половину указанного ему для занятия исходного положения пути, то общий переход в наступление так и не состоялся. А продвинуться 1-й Восточносибирский полк не мог, так, как при полном бездействии на других участках, японцы легко сосредоточили против единственно наступающего русского участка достаточные резервы. В штабе Куропаткина понимали причины неудачи и составили доклад:

«Надо просить командующего 2-й армией [барона Каульбарса], чтобы он дрался действительно армией, а не очередными войсками на глазах прочих войск, стоящих, как говорят, свидетелями, прямо в изумлении от неполучения не только приказаний, но и разрешения идти вперед».

7 марта обстановка складывалась по-прежнему выгодно для перехода войск барона Каульбарса в наступление, но последний, отчаявшись в успехе наступления, отдал приказ о переходе всего фронта севернее р. Хуньхэ ,к обороне. Между тем 3-я армия Ноги, взяв направление к северу, оторвалась весьма значительно от 2-й армии Оку, остававшейся близ р. Хуньхэ. Для заполнения этого промежутка была предназначена прибывшая из общего резерва 3-я дивизия. Весь фронт, занятый русским XVI корпусом y Юхуантуня (около 4 км), был поручен одной (5-й) бригаде 3-й дивизии под командой генерала Намбу. Последний решил выполнить свою задачу активно, атаковал на рассвете 7 марта и при поддержке огня 6 батарей овладел на фронте XVI корпуса южной частью селения Юхуантунь и тремя фанзами (домами) южнее -- участком 6 наших рот. Вместо того чтобы сосредоточивать свое внимание на общих вопросах руководства, высшее начальство приковало в этот день свое внимание на изгнание японцев из Юхуантуня, где они приблизились на 6 км, к станции Мукден. Против бригады Намбу сосредоточилось всего 35 батальонов с 13 батареями. Дома, из которых отстреливались японцы, [520] расстреливались нашей артиллерией; шрапнель не давала видимого действия против крепких каменных стен; 2 скорострельных орудия и 2 старых поршневых пушки, имевшие гранаты, были перекачены на руках на полсотни шагов и в упор громили занятые японцами строения. К вечеру уцелевшие 437 японцев из бригады, насчитывавшей утром 4 200 человек, отступили; наши потери здесь достигали 5400 убитыми и ранеными.

Этот ожесточенный эпизод исчерпал энергию Куропаткина. Если не было сил двинуть Каульбарса вперед, а линия японского окружения надвигалась уже на севере на железную дорогу, то было ясно, что следует ускользать из японского кольца, пока еще пути на север не были заграждены. Начался третий период -- выход русских войск из операции. В ночь на 8 марта русские покинули ту часть основного фронта, которую еще удерживали, и отошли на р. Хуньхэ. Фронт Каульбарса, обеспечивавший отход с запада, был продолжен отрядом генерала Лауница, достигшим постепенно силы в 46 батальонов и 128 орудий, собранных с разных сторон; еще севернее завесу перед 3-й японской армией продолжал отряд генерала Мылова (23 батальона, 80 орудий); еще севернее, к станции Хушитай собирался отряд генерала Зарубаева -- новых 37 батальонов и 112 орудий. Всего Куропаткин собрал к северу от Хуньхэ, против японского охвата 218 батальонов и 686 орудий, -- подавляющие, но вконец перепутанные силы, которые успешно отражали все попытки японцев прорваться к железной дороге. Однако выделение этих огромных резервов преимущественно из нашего центра, так как левое крыло, пользуясь своей удаленностью, сил на запад почти не давало, привело остатки нашей 2-й армии, 3-ю армию и правое крыло 1-й армии в полное расстройство. Уже 7 марта, с налету, японцы прорвали наш фронт на р. Хуньхэ у селения Киузань. Упадок духа, характеризующий армию, сознающую, что операция проиграна, сказался в том, что прорыв японцев не вызвал контратак с нашей стороны. На следующий день отступление русских продолжалось; оно было осложнено новым прорывом, непосредственно восточнее Мукдена. За исключением основной массы 1-й русской армии, спокойно отходившей от Фушуна к Телину, остальные силы русских должны были протискиваться на узком пространстве вдоль железной и мандаринской дорог. Южная часть войск генерала Каульбарса оказалась в наиболее критическом положении; японцам удалось отрезать остатки трех полков и [521] захватить в городе Мукдене толпу отбившихся мародеров. Главные же наши силы, под прикрытием находившихся в порядке арьергардов, отходили к Телину, обращаясь по пути в потерявшую всякую дисциплину я организацию толпу.