Проблема белорусского национализма в начале ХХ в.

Белорусский национализм представлял собой явление, слабо укоренённое в ситуацию начала ХХ в. Белорусская идея, как идея отдельности белорусского народа от русского, появилась практически в самом конце XIX в., причём в головах очень ограниченного круга интеллигентов. Конечно, было бы интересно рассмотреть мотивы, которые двигали предвестниками белорусского национализма. Ведь кроме своеобразной моды на пробуждение славянских и не только славянских народов нужно было иметь в запасе и обоснования, почему именно белорусы достойны выделиться из русских как отдельный элемент. Напомним, что вся официальная наука не рассматривала белорусов как отдельный народ, а белорусские говоры как отдельный язык. Таким образом, идеи белорусского национализма вступали в противоречие не только с российской администрацией, но и академической наукой. Некоторые активные националисты в советское время стали академиками Белорусской академии наук, из чего можно сделать вывод, что их знания и опыт соответствовали статусу учёного. Однако сразу же вызывает вопросы их профессиональная подготовка. Ни один из этих академиков не имел высшего образования по профилю, а в большинстве случаев вообще не имел высшего образования. Академиками они были просто назначены, ведь кто-то должен работать в академии наук или преподавать в вузах Не хочу ставить под сомнение качество научных исследований абсолютно каждого непрофессионала. Уверен в том, что среди любителей есть люди, достойные, предрасположенные к проведению качественных научных исследований, учёные от Бога. Однако таких людей среди любителей не сотни и даже не десятки, а единицы. Поэтому состав историков и филологов ранней Белорусской академии наук и вызывает у меня определённые сомнения в их компетентности. Люди, пришедшие из политики и начавшие заниматься наукой (можно в отдельных случаях это слово взять в кавычки) ради обоснования своих политических взглядов, вряд ли смогут отойти от ремесленного подхода к исследованиям, поскольку набор методов у них ограничен, да и привыкли они делать науку не ради науки, т.е. ради нахождения истины, а ради доказательств того или другого политического лозунга, т.е. выводы научных исследований для них уже были заранее известны, нужно только найти этим выводам более-менее разумное и логичное обоснование. Причём, вряд ли эти вводы можно обозначить как гипотезу, которую выдвигает учёный и после старается подтвердить её корректность. Исторические «гипотезы» белорусских националистов были именно убеждениями, ради подтверждения которых можно было спокойно пойти на изменение текстов источника или иные ненаучные, но необходимые для обоснования «правильности» национализма действия.. Причём, кандидаты в академики с высшим образованием по профилю, научными степенями и к тому же получившие известность как профессиональные, например, филологи не были допущены в храм белорусской науки. И не потому, что были сомнения в их квалификации. Тот же академик Е.Ф. Карский работал в Петрограде - городе, который своей научной школой и качеству научных исследований превосходил Минск в десятки, если не сотни раз. Попросту такие учёные, как Карский, не соответствовали новой доктрине большевиков о праве наций на самоопределение. Карский остался верен своим научным выводам в отношении того, что белорусского языка не существует, а есть только белорусское наречие русского языка Лёсік Я. Указ. соч. С. 307-308; Луцкевіч А. Указ. соч. С. 373; Беларусізацыя. 20-я гады: Даументы і матэрыялы / Пад. агульная рэд. Р.П. Платонава і У.К. Коршука. Мінск, БДУ, 2001. С. 245, 246, 248, а также собственно работа Карского «Белорусы».. Кстати, практически все филологические кадры, которые собрал Карский для работы в открывшемся в 1921 г. Белорусском государственном университете, так или иначе отказались участвовать в исследованиях белорусского языка. Они предпочитали или переквалифицироваться или уезжать, но только не участвовать в научном обосновании того, во что не верили, и что не могло быть реальностью с точки зрения их профессионализма.

Однако вернёмся из экскурса в белорусскую советскую гуманитарную науку к реалиям Российской империи. Итак, белорусский национализм появился как некая реальность, хотя большинство населения эту реальность не замечали или попросту о ней не знали. Представители этой реальности для своей фиксации в восприятии населения должны были, как минимум, проводить активную пропаганду своих идей. Пропаганда, конечно, проводилась, но вот её влияние на массы оставляло желать лучшего. Если судить по текстам самих белорусских националистов и их современных интерпретаторов, тогда картина влияния белорусской идеи на массы становится самой радужной. По их мнению, выходило, что крестьяне массами идентифицировали себя как белорусов, зачитывались белорусскоязычными газетами и выступали за как минимум культурную автономию. Однако, если проанализировать газету «Наша нива» и высказывания современников, картина получается отчасти другая. Например, представители польского общества в Северо-Западном крае очень критически относились к возможностям белорусского национализма и писали, что белорусские газеты не распространяются и массово лежат на складах никем не востребованные, а «Беларускі лемантар» («Белорусский букварь») не имеет спроса Смалянчук А.Ф. Паміж краёвасцю і нацыянальнай ідэяй. Польскі рух на беларускіх і літоўскіх землях. 1864-люты 1917 г. СПб.: Неўскі прасцяг, 2004. С. 345.. Националистическая пропаганда не имела успеха даже в регионах, наиболее подверженных антироссийским настроениям. Крестьяне попросту ничего не знали о существовании белорусского национализма Баршчэўскі А. Вялікая і малая айчына ва ўспрыяцці беларусаў з Усходняй Беласточчыны // Беларусіка-Albarutenika. Кн.6., ч. 1. Мінск: Нацыянальны навукова-асветны цэнтр імя Ф. Скарыны, 1997. С. 299..

Почему же местная интеллигенция, ориентированная на местных же крестьян, так и не смогла оказать на них какого-либо влияния и осталась практически незаметна для современников Кстати, если анализировать периодику русских организаций, которые исповедовали идею западнорусизма, то своими идеологическими противниками они считали не белорусские, а польские и еврейские организации, оказывавшие куда намного более серьёзное влияние на ситуацию в регионе. На белорусские группировки внимание обращалось лишь иногда, когда эти группировки слишком активно пытались критиковать действия западнорусской интеллигенции или правительственных чиновников. Белорусских националистов не видели в качестве серьёзных противников ни русские, ни польские националистические организации. . Дело в том, что белорусские националисты представляли собой образ неуспешных людей, людей, которые не смогли устроится в жизни. Подавляющее большинство будущих белорусских националистов были поляками. Тут мы имеем в виду не кровь, а сознание той среды, в которой они росли. Католическое вероисповедание и наличие корней мелкой шляхты определяли человека не как белоруса, а как поляка. Поэтому изначальное воспитание белорусских националистов было польским. Повзрослев, эти люди должны были найти своё место в жизни, но в силу ряда определённых причин, не нашли его. В итоге они оказались аутсайдерами в своей (в данном случае польской) культуре. У них был ещё один шанс укорениться в общественной структуре, отбросить свою привычную польскую культуру и попытаться солидаризироваться с русскими. Однако это также им не удалось. Кто-то, как, например, В. Ластовский, пытался это сделать, кто-то, например, Э. Пашкевич - нет. В итоге и те, и другие не попали ни в обойму «польскости», ни в обойму «русскости». И в том, и в другом случае они оказались на периферии культур, т.е. и для «успешных» поляков, и для «успешных» русских они были аутсайдерами. Однако будущие белорусы не смирились со своим положением в конце любой из структур, они попытались создать свою собственную структуру по образу и подобию тех, которые оказались более успешными. Белорусская идентичность, в отличие от польской и русской, была достаточно перспективной. Во-первых, ещё в конце XVIII в. в Восточной Европе начали зарождаться славянские национализмы, а в XIX в. этот процесс охватил практически все славянские народы. Культурные отличия белорусского населения от общерусского контекста были подготовлены начавшимися в XIX в. этнографическими исследованиями и выделением белорусов в отдельную ветвь русского народа. Однако ни наука, ни идеология того времени не заявляли о белорусах как неком самостоятельном народе. Несмотря на то, что наука не подтверждала отдельность белорусов, аутсайдеры воспользовались её данными, интерпретировав их в свою пользу. Нужно заметить, что славянские национализмы и национальные движения стремились к определённому единству, например, проводили славянские съезды. Однако место для белорусов, так же как и для украинцев, на этих съездах не оказалось. Лидеры славянских национализмов не видели особости белорусов и не приглашали их к участию в славянской работе. Белорусских националистов, конечно, это возмущало, но ничего, кроме критики такого поведения «братьев-славян» в белорусской газете «Наша нива» они предложить не смогли Наша Ніва. Першая беларуская газэта з рысункамі. [Факсімільнае выданне]. Б.м., б.г. Вып. 3. 1910 г. Б.г. С. 416.. Вообще белорусский национализм поддерживали только те, кому это было выгодно. Например, польские организации, которые ещё в 1895 г. объявили, что будут поддерживать любое проявление сепаратизма в Российской империи Мірановіч Я. Найноўшая гісторыя Беларусі. СПб.: Невский простор, 2003. С. 17.. Таким образом, польская поддержка была не актом признания, а всего лишь спонсированием противников сильной России. Видимо, именно польские националисты помогли своим белорусским коллегам начать издательскую деятельность, поскольку у самих инициаторов белорусской идеи попросту не было средств на содержание нескольких издательств и денег на путешествие за границу.

Таким образом, всем, кто не смог проявить себя как поляк или русский, было предложено проявить себя как белорус. Чем было выгодно именно такое предложение? В первую очередь местом в новой национальной структуре. Если крестьяне являются самой низшей ступенью белорусского народа, то все, кто пытается строить эту структуру, становятся выше крестьян, т.е. маргинальная интеллигенция становится национальной, получает ведомых. А для интеллигенции забота о благе народа, даже при нежелании народа, чтобы о нём кто-нибудь заботился, является прямой обязанностью (опять же по убеждению самой интеллигенции, а не народа). Таким образом, объявив себя белорусской интеллигенцией, неудачники приняли на себя тяжкое бремя убедить народ в том, что он является белорусским.

Национализм по своей сути должен поддерживаться нацией, поскольку он очерчивает её интересы и заявляет о них. Однако в случае его зарождения любой национализм присутствует как явление маргинальное, его носители выступают против той среды, в которой были воспитаны и мышлением в категориях которой национализм был подготовлен. Именно потому изначально национализм переживает кризис становления. Он не имеет поддержки в массах, он попросту не укоренён. Таким образом, националисты вынуждены искать не столько аудиторию для трансляции своих взглядов, сколько способ достать средства на поддержание порой элементарного существования. Если среди националистов есть богатые люди, проблема с поддержанием жизни и пропагандой как-то решается, но если круг националистически заинтересованных лиц составляют только лишь аутсайдеры региональных культур, не имеющие порой средств для существования, тогда проблема ставится в другом ракурсе: национализму нужно найти силы, заинтересованные в его существовании. Белорусский национализм оказался именно перед таким фактом. Причём, сами националисты не мучались вариациями выбора, так как перспектива была одна - поляки, которые были готовы поддержать любую сепаратистскую группировку. Появление белорусского национализма вполне вписывалось в польские планы. Лидеры польских националистов были не прочь помочь «триединому русскому народу» стать тремя отдельными народами. Польские партии и организации достаточно быстро определили роль и место белорусских националистов в возрождении польского государства. Причём, желания носителей белорусской идеи их польских спонсоров в принципе не интересовали. Поляки видели роль белорусского национализма в одном: распространять своё влияние там, где в силу каких-либо причин нельзя распространить польское влияние. Пропаганда белорусского языка и распространение белорусскоязычной литературы допускались, по мысли польских националистов, лишь там, где пока польскость не была актуализирована как реальность В частности, в «Нашей ниве» встречается ряд интересных статей, в которых белорусские националисты с возмущением воспринимают высказывания польских политиков относительно роли белорусского национализма. Белорусские авторы, естественно, возмущались подобными заявлениями, но ничего поделать с этим не могли. Реальность того времени была не в их пользу.. Кроме того, в обществе Северо-Западного края ходили устойчивые слухи, утверждающие, что белорусский национализм является польским проектом, направленным на раскол русского народа, т.е. отделения белорусов в самостоятельный народ. Справедливости ради стоит отметить, что «краёвые», т.е. проживающие в Северо-Западном крае поляки воспринимали белорусский национализм как русский проект, направленный на полное обрусение уже и так сильно русифицированных местных поляков, под которыми понимались белорусы. Таким образом, общественность края не воспринимала самодостаточность белорусского национализма, связывая его появление то с польскими, то с русскими интригами Смалянчук А.Ф. Указ. соч. С. 344.. Косвенное подтверждение финансовой зависимости белорусского национализма от польских денег является и то, что на прямое обвинение в этом, белорусские националисты ответили, что это не так, но никаких опровержений обвинению не дали. Складывается впечатление, что более-менее логичного объяснения, откуда у белорусского национализма деньги на пропаганду и издательскую деятельность, не было.

Несмотря на все эти рассуждения, следует отметить, что польские партии всех направлений рассматривали территорию, на контроль над которой претендовал белорусский национализм, частью будущей Польши. Белорусские националисты не могли этого не знать, но продолжали сотрудничать с поляками. Складывается впечатление, что белорусы попросту не могли поступать по-другому, в противном случае они лишились бы единственного источника финансирования. То, что белорусский национализм находился на балансе у польских националистов, подтверждает тот факт, что в период русско-японской войны поляки получали деньги от японской разведки и на встречах революционеров, проводимых японской разведкой, белорусские националисты находились именно по приглашению польской стороны Павлов Д.Б., Петров С.А. Японские деньги и русская революция / Тайны русско-японской войны. М.: Издательская группа «Прогресс», 1993. С. 80.. Таким образом, в период войны белорусские националисты сотрудничали с противником, что, наверное, по всем законам трактуется как измена родине. Во время первой русской революции, в Северо-Западном крае был выпущен ряд антиправительственных листовок, подписанных Польской социалистической партией и Белорусской социалистической громадой. Причём подпись Громады обычно шла после подписи польских социалистов Улёткі 1905-1907 гадоў // Цётка. Выбраныя творы / Уклад., прадм. В. Коўтун; камент. С. Александровіа і В. Коўтун. Мінск: Беларускі кнігазбор, 2001. С. 227-228. Кроме того, ряд листовок выпускался собственно белорусскими националистами.. Складывается впечатление, что белорусский национализм сомневался в своей политической дееспособности без поддержки со стороны. Это подтвердилось после спада революции. Белорусская социалистическая громада не пережила её и фактически распалась, возродившись только после февраля 1917 г., когда любые оппозиционные взгляды стали нормой.

Таким образом, на основании пока косвенных данных можно судить о том, что белорусский национализм сотрудничал со своим идейным противником - польским национализмом, который рассматривал белорусскую активность только с инстументарной точки зрения. Белорусские националисты, скорее всего, понимали это, но не могли противостоять такому положению вещей, поскольку при любой попытке вести себя без оглядки на поляков, можно было лишиться донора. Прямо заявлять о финансировании поляками белорусского национализма вряд ли пока представляется возможным и не столько из-за слабости аргументации, сколько из-за политической конъюнктуры. Так как «белорусское национальное движение» и «белорусское возрождение» стали своеобразными символами, и объявление их не самодостаточными явлениями, отражающими чаяния белорусского народа, а всего лишь инструментом политики соседей разрушат один из идеалов.

Размещено на Allbest.ru