Был ли Горбачев успешным лидером

Размещено на http://www.allbest.ru/

Был ли Горбачев успешным лидером?

Введение

«На протяжении менее семи лет Михаил Горбачев трансформировал мир. Он все перевернул в собственной стране... Он поверг советскую империю в Восточной Европе одной лишь силой своей воли. Он окончил холодную войну, которая доминировала в международной политике и поглощала богатства наций в течение полустолетия» (Уткин А. И. Россия и Запад. -М., 2001. С. 137). Эту точку аргументируют такие западные контрпартнеры советских лидеров как госсекретарь Дж.Бейкер: "Окончание холодной войны стало возможным благодаря одному человеку - Михаилу Горбачеву. Происходящие ныне перемены не начались бы, если бы не он". Постулат этой школы - один человек изменил мир. Окончание холодной войны - это вовсе не история о том, как Америка изменила изменила соотношение сил в свою пользу, а история того, как люди в Кремле потрясли базовые условия прежнего мира. В данном исследовании мы проанализируем роль Горбачева как личности в истории России, а также успешность его лидерской деятельности.

1. Основная часть

"Все дело, - пишет Ч.Табер, - в предшествующих радикальным по значимости событиям убеждениях главных действующих лиц" - именно им принадлежит центральное место в исторической драме окончания противостояния Востока и Запада. (Taber Ch. 2000. Three steps toward a theory of motivated political reasoning. Cambridge) Холодная война окончилась потому, что того хотел Горбачев и его окружение. Э. Картер также считает, что Горбачев сыграл определяющую роль, по меньшей мере, в четырех сферах: 1) изменение военной политики; когда Горбачев выступил в ООН в декабре 1988 года, всем стало ясно, что его намерения в этой сфере серьезны; 2) отказ от классовой борьбы как от смысла мировой истории, выдвижение на первый план "общечеловеческих ценностей", признание значимости ООН; 3) отказ от поддержки марксистских режимов в "третьем мире"; 4) изменение отношения к восточноевропейским странам, отказ от "доктрины Брежнева".

Возникла своего рода "доктрина Синатры", утверждающая, что советский лидер всегда "шел своим путем". Короче всех, пожалуй, выразился американец Дж. Хаф уже в ноябре 1991 года: "Все это сделал Горбачев". Холодная война не завершилась бы без Горбачева,- пишет Дж. Турпин, - "Он ввел перестройку, которая включала в себя свободу словесного выражения, политическую реформу и экономические изменения. Он отказался от "доктрины Брежнева", позволив странам Варшавского Пакта обрести независимость. Он отверг марксизм-ленинизм. Самое главное, он остановил гонку вооружений и ядерное противостояние".

Представители этой группы аналитиков сходятся в том, что Горбачев был "подлинным реформатором, но не революционером - лидером, который знал, что СССР нуждается в серьезных переменах, но который продолжал верить, что все можно сделать в пределах социализма". Многие отмечают сложность и противоречивость личности Горбачева: он не был по своей психической природе автократором, он был готов к компромиссам и отступлениям.

Отмечая критическую важность Горбачева, исследователи приходит к выводу, что причиной всего происшедшего был колоссальный пресс обстоятельств, павших на одного человека - он был задействован в столь многих областях и вопросах, что "ему стало трудно обдумывать фундаментальные проблемы с достаточной глубиной". Итак, в макрообъяснении вперед выходит фактор психики, умственной ориентации и сверхзагруженности ключевой личности. (На самом деле Горбачев и его советники пали жертвой ошибочной оценки обстановки и ошибочного планирования. Не зря Зб. Бжезинский называет Горбачева "Великим Путаником и исторически трагической личностью". В ходе финальной стадии холодной войны президент Буш и канцлер Коль сумели переиграть незадачливого советского президента. А.Саква видит главный момент во внутреннем противоречии М.С. Горбачева, в критическом столкновении двух диаметрально противоположных желаний - быть, с одной стороны, реформатором, а с другой - всеобщим примирителем. (R Sakwa ,Gorbachev and his Reforms 1985-91)

Дж. Райт убеждена, что холодную войну окончило ясно продемонстрированное советским руководством нежелание навязывать свою волю Восточной Европе. "Почему Советский Союз пришел к этому заключению - сказать трудно". Решающим в этом отношении был визит Горбачева в Югославию в марте 1988 г. - именно тогда он ясно выразил новое мировоззрение Москвы. Еще более укрепил эту ситуацию вывод части советских войск из Восточной Европы в конце 1988 года. В течение этого года Восточная Европа явственно повернула на Запад.

Признавая, что адекватная оценка роли Горбачева -- "задача будущих поколений", А. Браун, например, утверждает, что последний генсек имеет веские основания "претендовать на роль одного из величайших реформаторов в истории России" и что это человек, "оказавший наибольшее влияние на ход мировой истории во второй половине XX века" (Brown Archie. The Gorbachev Factor. Oxford University Press. Oxford. 1996, 318 p.)

Как пишет Браун, Горбачев "обучался с поразительной быстротой", а сам "процесс обучения" играл исключительно важную роль" (с. 13). От себя добавлю, что не вина, а беда Горбачева в том, что ему не суждено было ни создать полноценный "мозговой трест", ни иметь в своем распоряжении адекватную концепцию перехода от тоталитаризма к демократии, поиски которой, кстати, до сих пор продолжаются. Как показывает Браун, попытки Горбачева найти ответы на эти вопросы у Ленина лишь привели к потере времени и затруднили разрыв с коммунистическим прошлым.

Правда, ссылаясь на самого Горбачева, Браун пишет, что уже к 1987 -- 1988 гг. тот пришел к выводу о необходимости "менять систему" и переориентироваться на ценности демократического социализма западноевропейского образца (с. 129, 155). К тезису о "замене системы" мы еще вернемся, здесь же мне хотелось бы лишь отметить, что, постулируя этот тезис, неоднократно повторяющийся на протяжении всей книги, Браун предпочитает не заострять вопрос о том, что государственный социализм советского образца, основанный на директивном, нерыночном распределении благ, органически не мог быть преобразован или "перестроен" в социал-демократизм западного типа. Механизмы рынка и рыночных отношений были напрочь противопоказаны этой системе и потому могли лишь разрушить, а не "перестроить" ее. Иначе говоря, выбор, перед которым оказался Горбачев, явился выбором не между родственными, а между противоположными системами.

Новый этап экономической реформы оказался связанным с известной программой "500 дней", и Браун справедливо характеризует его как критический для "эры Горбачева" (с. 150). В 1990 г., пишет он, в СССР не было ни командной, ни рыночной экономики, и ситуация явно выходила из-под контроля властей. Оценивая поведение Горбачева в тот период как "нерешительное", как попытки "совместить несовместимое", т.е. "рывок вперед и отступление" (с. 150--153), Браун в то же время утверждает, что в 1990 г. он в принципе принял курс "на радикальную маркетизацию и приватизацию экономики" (с. 152). Тем самым он по сути дела утверждает, что между Горбачевым и радикальными рыночниками отсутствовали принципиальные разногласия, и если бы не некоторые обстоятельства и не "непоследовательность" самого Горбачева, они могли бы действовать заодно. Представляется, однако, что подобное допущение явно противоречит не только "социалистической" или "социал-демократической" ментальности Горбачева, но и основной -- "базовой" -- позиции самого автора, который на протяжении всей книги доказывает, и вполне обоснованно, приверженность Горбачева к ценностям социализма и социал-демократии.

Действительно, оказавшись перед фактом на глазах разваливавшейся экономики, Горбачев проявил острый интерес к разработке радикальной программы преодоления кризиса и, не будучи экономистом, дал себя на какое--то время убедить, что разработанная группой С.Шаталина-Г.Явлинского программа способна спасти положение. Однако уже в скором времени он (не без помощи мощного давления извне, на что делает особый упор Браун) осознает, что ни в практическом, ни в идеологическом плане эта программа не совпадает с его собственными представлениями о будущем страны, и отказывается от нее. Иначе говоря, тактическими соображениями, с моей точки зрения, диктовался не отказ от программы, а ее принятие.

Историки питают отвращение к тем, кто сводит сложное, комплексное явление к одной простой причине. Не существует героя в единственном числе, разрушившего Советский Союз. Но если бы мне предложили выбрать наиболее значимую фигуру в этом процессе, я бы не стал отдавать предпочтение Рейгану, чья политика в большей ее части вполне укладывается в рамки холодной войны с ее традицией сдерживания, которой послушно следовали все президенты от Трумэна до Картера.

Более значима, по мнению James G. Hershberg , в этом процессе фигура Михаила Горбачева, который прошел все известные ступеньки карьеры в КПСС до самого верха - и вдруг сделал резкий поворот в сторону радикальных реформ. Горбачев, испытавший на себе влияние хрущевской оттепели 50-х годов, задолго до избрания Рейгана на президентский пост понял необходимость обновлений в застойной советской системе. Горбачев также совершил смертный партийный грех, отказавшись от целей мировой революции и классовой борьбы на международной арене в пользу аморфных, но более необходимых 'общечеловеческих ценностей'. Что самое главное, он отказался использовать имевшиеся в его распоряжении мощные вооруженные силы для сохранения контроля партии за странами Восточной Европы и за националистически настроенными республиками самого СССР, что с готовностью сделали бы его предшественники Юрий Андропов и Константин Черненко, не уйди они в свое время в мир иной.

Здесь следовало бы остановиться на предположении Брауна о том, что если бы Горбачев на XXVIII съезде КПСС в 1990 г. пошел на раскол партии, то, несмотря на сильный риск, получил бы реальный шанс стать лидером Демократической социалистической партии (с. 207). В свете сказанного очень сомнительно, что и в подобном случае ему удалось бы удержать лидерство в процессе экономических и политических реформ. В 1989 -- 1991 гг. общественно-политическое развитие страны стали определять не партийные структуры, а идейные и политические течения и возглавлявшие их группировки. Чтобы продолжать идти в ногу со временем, Горбачеву нужно было уже не реформировать КПСС, а порвать с ней, на что, судя по всему, он оказался органически неспособен. И не из-за недостатка политической воли и смелости, которых, как показывает Браун, у него было в избытке, а в силу того самого реформаторского, а не революционного кредо, которое он усвоил и от которого не хотел отказываться.

Правда, Браун полагает, что подобного рода противоречие снимается формулами вроде такой: будучи прагматиком и убежденным эволюционистом, Горбачев превратился из реформатора советской системы в "системного трансформатора" (с. 309). Однако как можно, оставаясь реформатором-эволюционистом, стремиться к революционной смене одной (советской, государственно-социалистической) системы другой, по сути своей капиталистической? Этого автор не объясняет. Как мне представляется, дело в том, что курс на радикальную, революционную смену системы был взят уже при Ельцине. Горбачев же решил важнейшую часть этой задачи -- под его непосредственным руководством были разрушены основы прежней, партийно-советской политической и экономической системы и начали закладываться основы новой, плюралистической и рыночно-капиталистической. Однако остается неясным, хотел ли Горбачев такого исхода или же развитие пошло по пути, которого он не предвидел и который не считал оптимальным. Если он действительно стремился к политическому плюрализму и рынку на западный манер, то становятся непонятными все его "зигзаги", колебания и повороты с осени 1990 г., и перед нами предстает Горбачев, который знает, чего добивается, но боится, колеблется, ошибается и ведет себя, прямо скажем, не по-горбачевски. Если же его целью была конвергенция систем, то мы видим знакомого нам Горбачева, и все его действия объясняются не ошибками, просчетами и колебаниями, не его "чрезмерной осторожностью" (с. 213), а стремлением в изменившихся и крайне неблагоприятных условиях добиваться реализации того же гуманистического и социалистического кредо, которое он начал исповедовать, пройдя курс "ученичества" на ходу. Мне кажется, что все последующее поведение Горбачева скорее подтверждает, чем опровергает этот тезис. Одно из доказательств тому -- программа Горбачева в качестве кандидата на пост президента Российской Федерации. Содержащееся в ней положение о том, что "противопоставление "социализма" и "капитализма" утратил о смысл, изжило себя "лишь означает, что он остается верен идее конвергенции и, судя по содержанию этого документа, не имеет ни малейшего желания от нее отказываться. Можно по-разному относиться к недавнему участию Горбачева в новой президентской гонке, но тот факт, что он не изменил своих взглядов последовательного демократа и социального реформатора, внушает уважение.

Заключение

горбачев лидерский демократия советский

Когда Горбачев в 1985 году пришел во власть, он унаследовал обанкротившуюся экономику, коррумпированный политический режим, вооруженные силы, которые проигрывали войну в Афганистане, и страну, обремененную громадными затратами на империю.

Почти нет свидетельств того, что Горбачев, когда он стал Генеральным секретарем Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, являлся убежденным реформатором, хотя есть все основания считать, что он пришел к выводу о том, что для того чтобы изменить безрадостные перспективы Советского Союза, нужны важные экономические и политические реформы. Таким образом, рейгановская Америка, пытавшаяся принудить Советский Союз прекратить "холодную войну" с ее огромными затратами на вооружения, была всего лишь одной из многих проблем, с которыми столкнулся Горбачев.

Если кто-то и заслуживает признательности за прекращение "холодной войны" и (непреднамеренный) развал Советского Союза, так это Горбачев. В годы своего правления он никогда в действительности не знал, куда он хочет вести Советский Союз. Однако он сознавал, что сохранить подпиравшие советскую власть политические и экономические структуры без серьезных реформ уже невозможно. Вместо того чтобы затевать военные авантюры, как это делали в прошлом многие оказавшиеся под угрозой краха империи, Горбачев попытался у себя дома реконструировать то, что считал возможным, из идеологии, которая себя исчерпала. Он, в конечном счете, потерпел неудачу, но, надо отдать ему должное, его проигрыш был сравнительно мирным.

Когда в 1991 году распался Советский Союз, вместе с ним рухнули и последние остатки "холодной войны". Многие американцы утверждают, что политика Рейгана принудила Советский Союз к подчинению. Более трезвый анализ говорит за то, что кончина советской власти явилась следствием провала политико-экономической системы. Советский Союз просто рухнул под тяжестью собственного веса. Горбачев лишь направил его на верный путь перемен.

Библиография

1. Уткин А. И. Россия и Запад. -М., 2001Taber Ch. 2000. Three steps toward a theory of motivated political reasoning. Cambridge

2. R Sakwa ,Gorbachev and his Reforms 1985-91

3. Brown Archie. The Gorbachev Factor. Oxford University Press. Oxford. 1996

4. James G. Hershberg http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/articles/A7328-2004Jun26.html

Размещено на Allbest.ru