Московское царство

Согласно В.И. Шункову, к концу XVII века количество русских дворов в Сибири достигло двадцати пяти тысяч, по меньшей мере одиннадцать тысяч из них были крестьянскими.

Обширность территории Сибири и многократное превосходство по численности местного населения над русским требовали сильной администрации, хорошей организации связи (почтовых лошадей и станций) и соответствующих вооруженных сил.

С начала русской колонизации ключевым городом в административной системе являлся Тобольск, и поначалу все новые города и крепости, строившиеся по ходу русской экспансии, подчинялись Тобольску.

Такое административное и военное в главном городе, к которому принадлежали меньшие города, стал называться разрядом (мн. ч. - разряды, термин первоначально относился к основному управлению военной администрации только в Москве). Тобольский разряд впервые упоминается в 1601_1602 гг.

С последующим продвижением на восток возникла необходимость предоставить больше власти воеводам некоторых более отдаленных городов. В 1629 г. организовали Томский разряд. В 1638 г. воевода Якутска получил власть, соответствующую положению главы разряда. В 1676_1677 гг. был создан Енисейский разряд.

Следует отметить, что разряд, введенный как форма административного управления в Сибири, позже послужил образцом для сходных административных реформ в самой Московии. При царе Михаиле в 1636 г. сформировали разряд для охраны московско_украинской границы. При царе Алексее создали Новгородский разряд (для защиты от шведов), Севский и Белгородский - в южной Руси (против крымских татар).

До образования других сибирских разрядов Тобольск являлся административной столицей Сибири. После учреждения новых разрядов тобольский воевода потерял большую часть своей прежней власти. Москва рассматривала сибирские разряды как более или менее независимые друг от друга. Все подчинялись Сибирскому Приказу в Москве, там дела каждого разряда велись отдельно. Кроме того, каждый воевода ревностно относился к собственной власти и всегда был готов оспорить право воеводы Тобольска действовать в качестве старшего.

Несмотря на все это, географическое положение Тобольска и другие обстоятельства сами собой делали власть его воеводы большей, чем других. Во многих делах тобольский воевода оставался посредником между московским правительством и воеводами более отдаленных городов. Тобольск превратился в основную базу людских ресурсов и запасов для всей Сибири, лагерь для колонистов и ссыльных, а также в главный центр получения информации об остальной Сибири. Распределять людей, оружие, продовольствие и другие припасы было легче из Тобольска, чем из Москвы.

В связи с особым значением города, пост старшего воеводы Тобольска считался одним из самых важных в градации московских административных должностей. Его обычно выбирали из известного боярского рода, и, чаще всего, он был человеком уже прославившимся своим административным талантом и энергией.

Самым выдающимся руководителем из тобольских воевод при царе Михаиле был князь Юрий Сулешев. При царе Алексее наиболее творческий и инициативный тобольский воевода - стольник Петр Иванович Годунов, занимавший пост старшего воеводы с 1667 по 1670 гг.

Свою главную цель Годунов видел в содействии государственной власти (государевым делам) и государственным интересам (государским прибылям). Получив назначение в Тобольск, Годунов разработал широкую программу военных, административных, финансовых и экономических реформ, благодаря которым сумел решить много насущных и остростоящих вопросов. Не все его реформы были успешны, но, взятые вместе, они оказались очень важными для будущего развития Сибири.

Как только Годунов в 1667 г. прибыл в Тобольск, он приказал произвести перепись населения во всех городах и сельских районах Тобольского разряда. Целью переписи, согласно инструкции Годунова местным официальным лицам, являлось выяснить как экономическое положение и способность платить налога различных групп населения, так и обороноспособность городов, особенно расположенных в южной части западной Сибири, открытой для нападений калмыков, башкир и других противников.

Что касается военных дел, то Годунов решил не только реорганизовать вооруженные силы под своим командованием, но и построить укрепленную линию для защиты южной части Тобольской провинции (районы Шадринска и Тюмени).

Работа по возведению линии началась на востоке у городка Тарханский острог на реке Тобол. Оттуда она прошла вверх по Тоболу к Ялуторовску, а затем на запад вверх по реке Исеть, через Шадринск и Далматово к Уральской горной гряде. Общая длина линии должна была составить 472 версты. Она состояла из засек (преград из поваленных деревьев в лесных районах) и в некоторых местах из рвов и земляных валов. Между существующими укрепленными городами Дополнительно построили несколько новых крепостей. За время службы Годунова на этом посту линию полностью не закончили, однако она служила своей цели.

Сибирские вооруженные силы первоначально состояли из стрельцов, казаков и вспомогательных отрядов местных жителей. В самой Московии, начиная примерно с 1630 г., при помощи иностранных специалистов создавались новые армейские подразделения. Большую часть из них расформировали после неудачной войны с Польшей 1632_1634 гг. При царе Алексее эксперимент повторили в более широком масштабе, и отряды нового типа - рейтары (кавалерия) и солдаты (пехота) - постепенно стали основой московских армий.

В 1661 г. один из предшественников Годунова в Тобольске, князь Иван Хилков, организовал два отряда модернизированных войск, кавалерийский и пехотный. Людей набирали на месте и отдавали на подготовку к инструкторам, каких смогли найти, большинство из которых сами не имели представления о новых методах.

Эти войска стояли небольшими отрядами в городках и селениях южной части Тобольской провинции. Когда Годунов прибыл в Тобольск, количество рейтаров приближалось к семи сотням человек, солдат - к 850. Годунов нашел, что все они недостаточно подготовлены, большинство плохо вооружены, а их содержание - слишком дорого. Кроме того, Годунов понял, что и рейтары, и солдаты не соответствуют своей задаче - сражаться с калмыками или татарами. Рейтаров - тяжелую кавалерию - готовили воевать крупными отрядами: метод эффективный в войнах против Польши и Швеции, но не со степной конницей.

В связи с этим Годунов заменил два отряда одним, хорошо подготовленным подразделением легкой кавалерии - драгунами. Кавалерия драгун была более подвижной, чем рейтарская, и обучена воевагь в пешем строю, на случай если возникнет такая необходимость.

Чтобы сократить расходы на новый отряд, Годунов установил для солдат и офицеров значительно более низкое жалованье. В качестве компенсации тем и другим дали право получить земельные участки, размер которых зависел от чина. Младшим офицерам полагалось от 9 до 24 десятин; старшим офицерам - от 27 до 90. Этот принцип применялся также к жалованьям других категорий жилых людей в Сибири.

Чтобы поддержать производство сельскохозяйственной продукции, Годунов принял меры к увеличению количества земель, обрабатываемых для государственных нужд (государева или десятинная пашня). В районах Тюмени, Тары и Пелыма провели перепись пахотных земель, чтобы предотвратить уклонение крестьян от сдачи зернового налога. Целью Годунова было сделать Сибирь производящей достаточно сельскохозяйственной продукции для того, чтобы ежегодная доставка зерна из Перми в Тобольск стала ненужной. Это ему удалось.

Ища способы увеличить государственные доходы в Тобольской провинции, Годунов приказал проверить население города Трбольска, чтобы выявить горожан, не зарегистрированных ни как служилые, ни как члены посадской (городской) тягловой общины. Таковыми являлись различные младшие родственники горожан: сыновья, младшие братья или племянники, которые, таким образом, до сих пор избегали службы или тягла (налогооблагаемого статуса).

Если в армии или администрации находились вакансии, этих младших родственников регистрировали на службу; остальных объявляли посадскими, как и младших родственников обычных посадских.

Практически на все категории населения (служилых, посадских, крестьян, казаков) наложили разного рода повинности. Работа из включала в себя постройку или ремонт речных судов и мостов, пре доставление лошадей и повозок для транспортировки соли и топлива, уборку и ремонт улиц Тобольска и так далее. Все работы были действительно необходимы, да беда в том, что людям за нее не платили. Система, выгодная для государственной казны, но ненавистная народу, привела к многочисленным жалобам на Годунова.

Значительно более конструктивными были усилия Годунова по развитию промышленности, например, строительство мастерских две изготовления канатов, веревок и такелажа; винокуренного завода и железоделательных мастерских. Кроме того, Годунов также разведал месторождение серебряной руды.

Огромное значение имела поддержка Годунова таких научных работ, как создание общей карты Сибири и сбор данных о Китае.

Годунов прекрасно понимал важность глубокого знания ресурсов и потребностей страны, за которую он нес ответственность Для широкомасштабного сбора информации он использовал официальные каналы, отсюда его инструкции подчиненным, программы переписей и т.д.

Обычно он предпринимал подобные шаги, предварительно обсудив их в узком кругу своих неофициальных советников, людей которым он доверял, хорошо знавших эту страну и живущий здесь народ. Среди членов этого неофициального кружка был стрелецкий сотник Ульян Ремезов, человек острого ума, глубоко интересовавшийся географией и историей Сибири, многие считали его волшебником.

Кроме опоры на эту группу постоянных советников, Годунов всегда стремился получить информацию и помощь от местных людей. Так, при поисках месторождений железной руды в бассейне реки Исеть, Годунов положился на монаха Далматовского монастыря - Лота, горного специалиста_самоучку.

С другой стороны, со своими подчиненными в Тобольске и других городах Тобольского разряда Годунов вел себя надменно и властно. Исполненный идеей государственного приоритета и являясь в Тобольске представителем царя, Годунов требовал полного подчинения и уважения от своего младшего воеводы, князя Ф.Ф. Бельского, секретарей (дьяков) и других чиновников администрации, а также от народа в целом. Он считал своим долгом демонстрировать государственную власть при всех официальных действиях.

Тобольские служащие жаловались, что, когда Годунов работал в своем кабинете правительственного здания (приказной избе) в Тобольске, он выставлял охрану на улице под окнами. Они должны были стоять на часах без головных уборов как зимой, так и летом. «Никто из предыдущих воевод не требовал этого».

Когда Годунов по праздникам или торжественным случаям посещал службу в соборе, он организовывал впечатляющую процессию; по таким дням на площади перед собором устанавливались десять пушек.

Из_за высокомерного поведения Годунова и его попытки сконцентрировать высшую административную власть над всей Сибирью в собственных руках, он постоянно не ладил с другими сибирскими официальными лицами, такими как князь Бельский, воевода Верхотурья - Иван Колтовский и др. Многие из них жаловались в Москву. Поначалу их жалобы игнорировались, и в июне 1668 г. князя Бельского сняли с должности и вызвали в Москву. Годунов снова мог чувствовать себя в безопасности.

Но в следующем году в Москву поступили новые жалобы. В июне 1670 г. совместная делегация от тобольских служилых людей разных категорий, татар Тобольска и Тары, а также крестьян Тобольского района отправилась в Москву протестовать против новых налогов и повинностей, наложенных на них Годуновым. Это было разинского восстания, и московское правительство внимательно относилось к настроениям военнослужащих и крестьян. В октябре Годунова освободили от должности и возвратили в Москву. Его неофициальных советников, включая Ульяна Ремезова, выслали в отдаленные города (Ремезова сослали в Березов). Большую часть финансовых мер Годунова, считаемых населением непосильными, аннулировали.

Тобольск не только являлся самым важным городом в сибирской административной системе, он также стал интеллектуальным центром Сибири.

Русское население Сибири изобиловало людьми огромной энергии, предприимчивого духа и острого интеллекта. Именно они продолжали открывать новые земли и разведывать для своей страны полезные ископаемые. Их ряды постоянно пополняли приезжающие в Сибирь по собственной воле, люди, ссылаемые в Сибирь за оппозицию к Московскому правительству или церковным властям, а также иностранные военнопленные.

Две наиболее образованные группы сибирского общества, из которых происходило большинство тех, кого мы можем назвать (с необходимыми оговорками) интеллектуалами того периода, составляли духовенство и представители администрации, воеводы и их штат, дьяки я подьячие. Однако люди пытливого ума и значительного образования (по московским стандартам того времени) встречались также среди армейских и казацких офицеров, купцов и предпринимателей (промышленников).

Среди европейцев в Сибири (преимущественно это были ссыльные, но встречались и иноземные специалисты на русской службе) были личности такого высокого ума и образования, как хорват Юрий Крижанич.

Крижанич приехал в Москву из Рима в сентябре 1659 г. и был принят правительством на службу в качестве ученого. Царь уполномочил его отредактировать и внести исправления в научный труд по славянской грамматике, а также составить словарь славянского языка. Его работа в Москве продолжалась только шестнадцать месяцев. В январе 1661 г. его сослали в Тобольск. Точная причина ссылки неизвестна, но предполагают, что в беседе с каким_то боярином он сказал нечто о царе Алексее, что боярин неправильно понял и счел оскорблением государя.

Согласно инструкциям из Сибирского приказа, Крижаничу пожаловали хорошее денежное содержание. Тобольским властям приказали использовать Крижанича «для государевых дел, к которым он подходит». Собственно, воевода позволил Крижаничу делать то, его он считает важным, и тот посвятил себя сочинительству.

Крижанич провел в Сибири пятнадцать лет, ему позволили вернуться в Москву только в 1676 г., после смерти царя Алексея. В 1677 г. он получил разрешение покинуть Русь. Крижанич отправился в Вильно, где вступил в Доминиканский монашеский орден. Он умер в Вене, во время ее осады турками, в 1683 г.

В Тобольске Крижанич завершил редакцию славянской грамматики, порученную ему еще в Москве. Кроме того, он написал собственное сочинение по славянской грамматике. Основная работа, созданная им в Сибири, касается принципов управления государством и приложения их к России. Она известна под названием «Диалоги о государственной власти», или «Политика».

Крижанич также написал несколько богословских трактатов, один из них направлен против московского правила совершать новый обряд крещения над римскими католиками, желающими перейти в православие. (Когда Крижанич писал эту работу, московский Собор 1666_1667 гг.. отменил правило). Другой труд Крижанича этого периода представляет собой выступление против староверов.

Известно, что, находясь в Тобольске, Крижанич также написал научную статью по географии и этнографии Сибири, а также небольшую работу о торговле с Китаем. Рукописи этих его трудов не обнаружены. В 1680_1681 гг., после отъезда из Московии, Крижанич написал на латыни «Историю Сибири» (также известную под названием «Relatio de Siberia»), некоторые части из которой использовал Н. Витсен в своей книге «Noord en Ost Tartaryen» (первое изд., 1692).

В Тобольске Крижанич поддерживал тесные контакты как с иностранцами, так и с русскими. Среди иностранцев, живших там одновременно с ним, было четыре монаха_доминиканца, сосланных в Сибирь в 1656 г. (они оставались в Тобольске до 1664 г.), а также много поляков и литовцев. По всей вероятности, именно благодаря кому_то из этих иностранных ссыльных, Крижанич получил возможность читать свежие немецкие газеты (они поступали в Тобольск с известным опозданием, но, судя по всему, весьма регулярно).

Из русских, кроме государственных чиновников, Крижанич был знаком с некоторыми православными священниками и с высланными лидерами староверов. Аввакум, как нам известно, отказался беседовать с ним, однако Федор и Лазарь оказались готовы обсуждать религиозные темы.

Крижанич также стал близким другом купца Афанасия Андреевича Осколкова. Осколков часто ездил по делам в Москву и мог получать из Германии книги, необходимые Крижаничу для работы. Среди других русских друзей, упоминаемых Крижаничем в своих работах, - Ульян Ремезов. Крижанич также знал нескольких ссыльных украинцев.

В целом, список друзей и знакомых Крижанича читается как справочник по интеллектуальной элите Сибири 1660_х и 1670_х гг. и показывает разнообразие ее представителей и их интересов.

Во многих отношениях проблемы интеллектуальной жизни и столкновение идей и религиозных чувств в Сибири были сходны с переживаемыми в тот период в Москве. Особенностью тобольского круга, однако, являлся острый интерес к истории и географии Сибири, монголо_тюркскому миру южнее ее границ и к Китаю.

Работы Крижанича по Сибири и китайской торговле следуют традициям предшествующего тобольского географического исследования. Важной вехой на этом пути явилась карта Сибири, составленная при поддержке тобольского воеводы Петра Годунова в 1667 г., когда Крижанич уже был в Тобольске.

Преемники Годунова продолжали собирать в Тобольске информацию по географии и этнографии Сибири. Что же касается связей с местными племенами и народами Сибири и территорий южнее ее, то следует отметить, что в 1678 г. в Тобольске было четыре переводчика с татарского языка, один - с калмыцкого и три - с остяцкого. Кроме того, было два переводчика с калмыцкого языка (и, по всей вероятности, с языка восточных монголов) для чтения официальных калмыцких документов и писем.

Карту Годунова дополнили примерно в 1672 г. Военному атташе шведского посольства в Москве в 1673 г., Э. Пальмквисту, удалось получить копии двух карт, очевидно, подкупив некоторых чиновников московского Посольского приказа.

На основе исследований, проведенных в Тобольске в 1670_х и 1680_х гг., Семен Ремезов (сын Ульяна) начал в 1690_х гг. свою работу по географии, этнологии и истории Сибири. Его замечательный «Атлас Сибири» был завершен в 1701 г.

5. Русско_китайские отношения (1667_1682 гг.)

Продвинувшись в 1650_х гг. в район Амура, русские вступили в контакт с Китаем (где к этому времени воцарилась династия Цин) и имели несколько столкновений с маньчжурскими войсками (см. главу 5).

Как русские, так и маньчжуры знали об опасности потенциального конфликта между Московией и Китаем. Чтобы избежать его, русские продолжили попытки заложить основу для договора с Китаем, который нормализовал бы русско_китайскую торговлю.

В 1668 г. в Пекин был отправлен русский торговый караван. Его глава, Сеткул Аблин, имел указания способствовать торговым отношениям между двумя странами и собрать информацию о Китае. Аблин получил аудиенцию молодого императора Кашли (годы правления 1662_1722 гг.) и разрешение продать товары (на 4 500 рублей), доставленные им в Пекин. На вырученные деньги он купил китайские товары. Когда он привез их в Москву, их оценили в 18 751 рубль. Сделка, таким образом, оказалась весьма выгодной.

В 1670 и 1671 гг. Пекин посетили русские купцы с товарами, а в 1674 г. в Китай отправился большой торговый караван, в который входили Филатьев и около сорока других русских купцов. Помощнику Филатьева, Г. Никитину, позже суждено было стать одним из ведущих русских оптовых торговцев. Хотя торговые связи приносили доходы обеим сторонам, маньчжурское правительство все еще с подозрением относилось к намерениям русских в амурском регионе. В Пекине решили переселить тунгусов и другие местные племена Даурии с территорий вблизи от русской границы вглубь Китая, чтобы создать нейтральную зону южнее реки Амур. С оборонными целями и на случай возможной войны с Московией, Маньчжурию поделили на три военных района с центрами в Мукдене, Айгуне и Нингуте.

Население Даурии было очень недовольно насильственным выселением на юг. Большинство с неохотой подчинилось, а тунгусский князь Гаитимур ушел со своим родом на русскую территорию и в 1667 г. признал сюзеренитет царя Алексея. Маньчжурское правительство потребовало его выдачи, но русские власти отказали. Статус Гантимура заметно осложнил русско_китайские отношения последующих лет. В 1685 г. Гантимур принял христианство и был крещен Петром. Он получил дворянский титул и вошел в высшую группу - московское дворянство. Его потомки известны как князья Гантимуровы.

Окончание польской войны (1667 г.) и подавление восстания Разина (1671 г.) позволило московскому правительству уделить больше внимания продвижению русских интересов на Востоке.

Кроме того, в 1670_х гг. ситуация в Европе не способствовала русской торговле с Западом. Третья англо_датская война длилась с во 1674 г. Война Голландии против Франции продолжалась до 1679г.

После отставки Ордина_Нащокина царь Алексей доверил руководство иностранными делами Артамону Матвееву, в 1672 г. получившему чин окольничего, а в 1674 г. ставшему боярином.

По совету Матвеева правительство решило предпринять новую попытку расширить русскую торговлю с Китаем и Индией. В 1675 на Восток отправили два московских посольства: одно - в Индию, возглавляемое М.Касимовым, и другое - в Китай, под руководством Николая Гавриловича Спафария (Николае Спафар Милеску).

Николае Милеску,.молдавский дворянин греческого происхождения, родился в 1636 г. Он получил прекрасное образование в высшей школе в Константинополе (Большой Школе), основанной патриархом Кириллом Лукарием (1621_1638 гг.) Кроме двух родных языков, румынского и греческого (как современного, так и древного, классического), Милеску овладел церковно_славянским (позже также и русским), латинским, турецким, итальянским и немного арабским. Он начал свою политическую карьеру при моадавском князе (господаре) Георгии Стефане (1653_1658 гг.). Это был бурный период в истории Молдавии и Валахии (обе являлись вассальными княжествами Турции), полный интриги смен правителей. Милеску достиг придворного чина спафара (носителя меча), название которого соединилось с его именем (на русском - Спафаряй). В 1664 г, вышел из игры и переехал в Германию. Скоро он нашел место при эмигрантском дворе своего первого патрона Георгия Стефана, который к тому времени поселился в Штеттине (тогда находившемся под шведским владычеством).

В 1665 г. Георгий Стефан отправил Спафария с дипломатической миссией в Париж просить короля Людовика XIV дать указание французскому послу в Константинополе сделать попытку убедить султана восстановить Стефана на молдавском престоле. Шведский король поддержал просьбу Георгия Стефана. Людовик XIV согласился с ней, однако это посредничество результатов не принесло. Тогда Георгий Стефан решил обратиться за помощью к парю Алексею. В 1668 г. царь пригласил его, его жену и их свиту (включая Спафария) приехать в Москву, но как раз в это время Стефан скончался. В 1669 г. его вдова Стефания одна прибыла в Москву. Это случилось вскоре после смерти царицы Марии, первой жены Алексея. При московском дворе задумали интригу с целью выдать румынскую красавицу за царя, однако из этого ничего не вышло. Стефания поселилась в одном из московских монастырей без принятия пострига.

Смерть Георгия Стефана оставила Спафария без господина, и он вернулся в Молдавию. Пострадав от интриг соперников, он отправился в Константинополь. Там, в январе 1677 г., патриарх иерусалимский Досифей посоветовал ему искать места в Москве и дал рекомендательное письмо к царю Алексею. Спафарий воспользовался помощью Досифея. Избегая румынские княжества, он ехал через Венгрию и Польшу. 23 мая у Смоленска Спафарий вступил в пределы Московии.

В Москве способности Спафария и его достижения в языках произвели благоприятное впечатление на Матвеева, и он назначил его постоянным переводчиком московского Посольского приказа. Вдовствующая княгиня Стефания, очевидно, тоже поддержала Спафария.

Спафарий стал близким другом Матвеева, который часто приглашал его к себе в дом принять участие в беседах с другими учеными Друзьями. Спафарий читал Матвееву или обсуждая с ним многие религиозные и исторические книги. Больше того, Матвеев назначил Спафария наставником своего сына Андрея, будущего сподвижника Петра Великого.

Когда, в 1674 г., было решено отправить посольство в Китай, Спафария назначили его руководителем, отмечая его отличное знание латинского языка и возможность справиться с поставленными задачами. К тому времени стало известно, что в Китае находится миссия иезуитов. Иезуиты служили учителями и личными советниками императора, который стремился не слишком распространяться о них, поскольку для большинства китайцев они оставались «западными варварами» (русских в Китае называли «северными варварами»).

Иезуиты долгое время старались наладить сухопутный путь из Европы в Китай либо через Персию, либо через Московию. Поэтому появление Спафария в Пекине было для них приятным событием. Главой иезуитской миссии в Китае с 1666 г. являлся бельгиец Фердинанд Вербиест.

Сам Спафарий и московский Посольский приказ тщательно готовились к этому путешествию. Спафарию предоставили всю информацию о Китае, имевшуюся в распоряжении Посольского приказа, а также материалы о Сибири и путях в Китай, собранные в Сибирском приказе.

Спафарий, таким образом, ознакомился с докладом Байкова. Кроме того, Крижанич прислал Спафарию, через А.Д. Осколкова, свою записку о Сибири и заметки о торговле с Китаем.

25 февраля 1675 г. Спафарий получил царские инструкции посольству. Три дня спустя царь подписал свое письмо императору Канси.

В послании китайскому императору царь Алексей предлагал установить между Московией и Китаем дружественные дипломатические отношения и экономические связи. Он информировал императора, что письма, ранее полученные из Пекина, в Москве прочесть не смогли, из_за отсутствия в московском Посольском приказе переводчика с китайского языка. Царь просил богдыхана (так русские называли императора) простить его, если его титул был неправильно сформулирован, так как полный титул был Москве неизвестен.

В инструкциях Спафарию приказали записывать в посольский дневник всю информацию о путях в Китай. Кроме этого, Спафарий должен был выяснить, существует ли путь из Китая в Индию, собрать информацию о шахе Индии, его имени, вероисповедании и узнать, как к нему обращаются соседние правители.

Особые задачи посольства состояли в проведении переговоров о репатриации русских, захваченных китайцами в плен, о регулярном обмене посольствами и о свободе торговли между двумя странами. Дело Гантимура намеренно исключили из списка проблем для обсуждения с китайцами.

Штат Спафария состоял из двух дворян, двух служащих Посольского приказа, греческого специалиста по драгоценным камням и другого грека, специалиста в медицине и лекарственных травах. Посольство имело с собой компас и астролябию. Среди книг, которыми снабдили Спафария, находились отчеты двух датских миссий в Китай. Посольство также везло подарки китайскому императору и высшим официальным лицам и товары для торговли.

4 марта Спафарий со своими людьми и военным эскортом выехал из Москвы в Тобольск, куда они прибыли 30 марта.

Спафарий провел там больше месяца, заканчивая последние приготовления к путешествию в Китай и собирая дополнительную информацию. Он привез с собой из Москвы четыре письма, ранее полученные из Пекина, которые никто не смог прочесть, и в Тобольске нашел человека более или менее знакомого с маньчжурским языком, которому удалось прочитать два из них.

Спафарий сразу же нанес визит Крижаничу, и в течение пяти недель, пока Спафарий оставался в Тобольске, он видел Крижанича каждый день. Они вместе обедали и ужинали. Крижанич переводил Спафарию с датского на латинский доклад посольства Питера ван Хоорна в Китай в 1666 _1668 гг., который Спафарий привез из Москвы. Крижанич также дал пояснения к своим заметкам о Китае и китайской торговле и подготовил записку о наилучших путях в эту отдаленную страну.

Бухарские купцы в Тобольске рекомендовали Спафарию ехать в Пекин через калмыцкие степи (путь, избранный Байковым в 1654 г.).

Крижанич указал Спафарию на недостатки этого пути и советовал ехать через Нерчинск и Даурию. Русские купцы, с которыми консультировался тобольский воевода, придерживались того же мнения, что и Крижанич (возможно, именно от них Крижанич получил свою информацию). Воевода убеждал Спафария последовать их (и Крижанича) совету, что Спафарий и сделал. Он выступил из Тобольска 2 мая 1675 г.

5 сентября посольство добралось до Иркутска. Там власти сообщили Спафарию о продолжающейся миграции даурских племен из пределов Китая в Московию. Спафарий встретился с князем Гантимуром, который сказал ему, что ни при каких условиях не желает возвращаться на китайскую территорию. Спафарий заверил Гантимура, что царское правительство никогда не выдаст его китайцам.

Информация об эмигрантах из Китая, полученная Спафарием в Иркутске, сделала для него очевидным, что эта проблема осложнит программу переговоров с китайской стороной.

Из Иркутска Спафарий отправился в Нерчинск и прибыл туда 4 декабря. Через две недели посольство выступило в Пекин. На пути китайские власти задержали Спафария более чем на месяц. Наконец, 15 мая 1676 г. посольство въехало в столицу Китая. Спафарию и его штату отвели неудобные помещения в ветхих зданиях. Снаружи выставили китайскую охрану. Спафарий отметил, что чувствует себя, как в тюрьме.

Это было обычное начало. Однако, когда начались переговоры, они протекали более гладко, чем в случае с Байковым. Узнав, что Спафарий владеет латынью, император Канши назначил иезуита Вербиеста переводчиком переговоров. Предполагалось, что он будет лишь рупором китайских чиновников, ответственных за переговоры, но на самом деле его роль оказалось более значительной, в некоторых случаях он служил почти посредником. Вербиест также перевел Спафарию два оставшихся китайских послания царю.

Вербиест и Спафарий понравились друг другу. Вербиест был рад возможности побеседовать на латыни с новым человеком (в Пекине кроме него, было только четыре иезуита, с кем он мог говорить по латыни). Он также желал через Спафария установить связь с московским правительством.

Способность Спафария говорить по_латыни с ученым советником произвела благоприятное впечатление на императора, а также на китайских официальных лиц.

И китайский мандарин спросил Вербиеста - действительно ли может посланник говорить с ним? - и тот ответил, что действительно, и весьма хорошо. Тогда они спросили посланника, нравится ли ему переводчик, и полностью ли они понимают друг друга. И посланник попросил их поблагодарить богдыхана за то, что он прислал такого человека, который не только может устно передать все дела двух государей, но и может перевести, слово в слово, их титулы и письма.

Между официальными переговорами Спафарий и Вербиест имели время поговорить друг с другом наедине.

Иезуит сказал посланнику, что рад сделать для царя все, что в его силах, во имя Господа; он знал, что богдыхан будет спрашивать обо всем, особенно о Русской империи - действительно ли она такая большая, как на карте? И он [Вербиест] посожалел, что такой великий монарх должен был присылать свое посольство, потому что китайцы были варвары, не оказывающие почестей посланникам, как уже случилось с португальцами и датчанами; более того, присланные им подарки они называют и записывают как дань; а в письмах говорят, как хозяин со своим слугой; и в других случаях поступают неуважительно.

Как и у Байкова, первые осложнения возникли по поводу царского письма и подарков императору. Асканиама настаивал на том, чтобы Спафарий все отдал ему для передачи императору. Спафарий отказался подчиниться.

Наконец сошлись на компромиссном решении. Спафарий вручает послание царя и подарки большому совету высших чиновников (Колай) в императорском дворце. Император будет сидеть на троне за занавеской. Спафарий, таким образом, будет избавлен от исполнения низкого поклона (кэтоу). Церемония произошла 5 июня 1676 г., и конфликта избежали, однако более серьезные споры вызвал статус Гангимура. Китайцы сделали его выдачу условием заключения договора о дружбе с Московией. Спафарий категорически отверг предъявленное требование.

Несмотря на это, 15 июня богдыхан пригласил Спафария на чайную церемонию. Разговоров не велось. Когда же закончилась официальная часть приема, последовало некоторое замешательство. «Многие родственники царя и придворные не могли отвести взора от мантии посланника из соболей с золотом и украшений и орнаментов на всем его костюме.» Образовалось, судя по всему, настоящее столпотворение, поскольку, как отметил в своем отчете Спафарий, «было трудно пройти сквозь них к воротам, где ждали лошади».

Великолепный наряд Спафария произвел на китайцев такое сильное впечатление, что император приказал придворному художнику написан" его портрет. Спафарий попросил сделать ему копию портрета, но, по_видимому, не получил ее, так как в его отчете о ней не упоминается.

16 июня китайские официальные лица сообщили Спафарию, что император дал разрешение посольству русских продать свои товары и купить взамен китайские. Русским, однако, позволили иметь дело лишь с ограниченной группой китайских покупателей - родственниками императора, высшими чиновниками и несколькими купцами. Продажа и купля продолжались весь июль, но в своем отчете Спафарий жаловался, что «мандарины и все переводчики и все [китайские] купцы договорились между собой, какие цены они дадут за ваши товары, и какие товары каждый из них будет брать».

19 июля богдыхан дал Спафарию аудиенцию. Кроме высших чиновников, присутствовали два иезуита. По их совету Спафарий согласился преклонить колени, когда император спросил его, через одного из иезуитов, о здоровье Его Величества, Государя Всея Руси. Спафарий ответил в соответствии с русской дипломатической формулой для этого случая. Затем император спросил его о его собственном возрасте, и Спафарий ответил, что ему сорок лет. Вторым вопросом императора, заданным Спафарию, был следующий: «Хан слышал, что ты ученый человек, и он желает знать, изучал ли ты философию, математику и тригонометрию?»

Спафарий ответил, что может претендовать на некоторое знание, о чем могут засвидетельствовать иезуиты, с которыми он чато беседовал.

9 августа Вербиест сказал Спафарию, под клятвой секретности, «что хан намерен начать с царем войну, если тот не выдаст Гантимура; он также планирует захватить пограничные крепости. Албазин и Нерчинск». Китайцы «знают, что сейчас гарнизоны там небольшие, а Москва далеко, тогда как они сравнительно близко, но тем не менее они планируют ждать, пока количество их войск на границе возрастет». Таким образом, хотя Спафарий и знал о главном препятствии для заключения мирного договора с Китаем, он не мог его устранить.

13 августа Спафарию вручили подарки императора для царя, хотя Спафарий и отказался встать при этом на колени, через три дня одарили Спафария и членов его миссии. Тогда же Спафария известили, что ему дозволяется оставаться в Пекине не более семи дней.

29 августа его пригласили во дворец, где ему должны были объявить императорское решение. Когда Спафарий прибыл, один из высших чиновников сказал, что он и его люди должны слушать решение на коленях.

И он не хотел. Но тогда московские дворяне, и боярские дети и казаки стали просить его встать на колени и сами поклонились. Поэтому посланник положил свою подушку перед собой и преклонил колена.

Придворный тогда объявил:

Хан выбрал не писать никакого ответа царю, и тому две причины: во_первых, потому что вы были непокорны, отказавшись принять подарки для вашего государя на коленях... во_вторых, даже если бы хан [император] и соблаговолил написать царю, все, что он хочет, - это получить Гантимура [что Спафарий отказался пообещать].

1 сентября Спафарий покинул Пекин. Хотя договоре Китаем и не был подписан, посольство Спафария дало свои результаты. Он собрал обширную информацию о Китае, его правительстве, системе управления и политических целях на Дальнем Востоке. На китайского императора и придворных произвела сильное впечатление личность Спафария, и благодаря этому они получили полное представление о Московском царстве и людях его населяющих.

Как нам известно, важным источником информации о Китае оказался для Спафария Вербиест. По всей вероятности, Спафарий, в свою очередь, передал Вербиесту значительную информацию о Московии, хотя, по очевидным причинам, не упомянул об этом в своем отчете.

Как остроумно заметил Джозеф Себес, участие иезуитов в ранних русско_китайских дипломатических отношениях - поразительный исторический феномен. Поистине удивительно, что небольшая группа европейцев, иностранцев и для Руси, и для Китая, миссионеров, с трудом выносимой, если не преследуемой в обеих странах, сыграла роль посредников в чрезвычайно важных дипломатических миссиях между этими двумя великими державами.

Спафарий просил Вербиеста найти для него латинско_китайскую грамматику. Он сказал, что таковой не написано, но дал Спафарию свои карты Китая, Atlas Sinensis, а также экземпляр описания Китая иезуитом Мартини в его Novus Atlas Sinensis, впервые напечатанный на латыни в Амстердаме в 1655 г. Вербиест также дал Спафарию для царя свою книгу по астрономии в Китае, и направил царю послание, которое просил Спафария сохранить в тайне. «Никто не должен знать [о нем], даже его братья иезуиты, потому что эти люди очень подозрительны, и он боялся».

В своем письме Вербиест, сравнивая свой жребий со жребием Овидия, превозносит царя, предлагает ему свои услуги и просит назначения на должность переводчика к Его Величеству, поскольку он знает восемь языков. Он также с похвалой отозвался о мастерстве и достоинстве Спафария при исполнении дипломатической миссии.

В ответ за услуги и подарки, Спафарий отдал Вербиесту, по его просьбе, икону Архангела Михаила, в окладе из серебра и золота, для иезуитской церкви в Пекине.

В начале ноября Спафарий добрался до Селенгинска, где провел зиму и подготовил отчет царю. Из Селенгинска он выехал 3 мая 1677 г. и 7 июня прибыл в Енисейск. Там его остановил енисейский воевода, Михаил В. Приклонский, предъявивший указ даря Федора, по которому Спафария, всех членов его посольства, а также их личные вещи обыскал таможенный офицер и его люди. Посольскую казну, вместе с личными ценностями Спафария и других, воевода забрал в таможню, опечатал и отослал в Москву.

Царь Алексей скончался 30 января 1676 г., и престол унаследовал старший из сыновей от первого брака Федор. Перемена на троне принесла с собой перемену в политике. Под давлением клана Милославских Матвеева арестовали и выслали. Среди выдвинутых против него обвинений было и то, что Спафарий тайно читал ему «черную книгу» о магии. Обвинение, очевидно, основывалось на извращении того факта, что Спафарий действительно читал и обсуждал с Матвеевым книги ученых. Некоторые из них были на латыни, которую Спафарий трактовал Матвееву.

В любом случае, было установлено, что Спафарий является близким другом Матвеева, и опала Матвеева не могла не сказаться на отношении нового правительства и к Спафарию тоже. Более того, определенные члены посольства Спафария выдвинули против него обвинения, такие как, например, в продаже некоторых царских подарков богдыхану в своих интересах и передаче китайцам копий карт России. Принесение православной иконы в дар иезуитской церкви в Пекине расценивалось как унижение православия.

Спафарий возвратился в Москву 3 января 1678 г. и был подвергнут допросу в Сибирском приказе. По поводу передачи иконы архангела Михаила иезуитам, он объяснил, что казаки и другие русские, оказавшись в Пекине, ходят в иезуитскую часовню, поскольку там нет другой христианской церкви, и хорошо, что теперь они смогут помолиться перед православной иконой. Все другие обвинения в свой адрес Спафарий категорически отверг. Дело прекратили, а Спафария восстановили в его должности по Посольскому приказу. Однако до 1683 г. он не был вознагражден за свою миссию в Китай.

Вдобавок к отчету о миссии, Спафарий составил для царя систематическое «Описание Китая». Обе эти работы Спафарий написал в Сибири вовремя обратного путешествия: «Описание» датировано 17 ноября 1677г. В России оно вызвало большой интерес, и в конце XVII и в XVIII вв. с него сделали много рукописных копий. Книгу впервые напечатали в 1910 г. Ее считали оригинальной работой Спафария до 1919 г., когда Джон Ф. Баддели доказал, что основная ее часть является переводом текста Novus Atlas Sinensis (1655 г.) иезуита Мартини, экземпляр которого Спафарий получил от Вербиеста. Только две главы о путях из Сибири в Китай и некоторые другие небольшие места написаны Спафарием.

Отчет Спафария содержит точную и важную информацию об условиях, на которых маньчжурское правительство заключит с Москвой, как мы сказали бы сегодня, пакт о ненападении, и о твердом намерении Китая обеспечить свое господство в Даурии, если московское правительство не примет их условий.

Двумя основными условиями являлись выдача Гантимура и предписание казакам Амурского региона не причинять ущерба подданным Китая. К этому, 1 сентября 1676 г., китайские сановники добавили, что следующему русскому посланнику или менее значительному послу "следует сказать, чтобы он подчинялся нам во всем. Под этим требованием, по всей видимости, подразумевалось строгое подчинение китайскому протоколу.

С этим предупреждением о серьезности ситуации в районе Амура московское правительство встало перед дилеммой: либо принять китайские условия и выдать Гантимура, либо заниматься необходимой подготовкой к обороне Даурии и посылать туда дополнительные войска. Однако положение Москвы не позволяло ей принять ни тот, ни другой курс.

Выдача Гангимура означала бы нарушение царского слова, а одним из основных принципов московского государственного права являлось то, что «царское слово - твердо». С практической точки зрения, предательство Гантимура подорвало бы веру всех сибирских народов в обещания московского правительства.

Принятие другого курса - наведения соответствующего боевого порядка обороны Даурии - было невозможно из_за опасной ситуации в южной Руси и на Украине, тяжелой войны с Турцией, которая началась в 1677 г. и продолжалась до 1681 г. Затем, в 1682 г. восстали стрельцы в Москве, а между 1682 и 1689 гг. окружение царевны Софьи и князя В.В. Голицына состояло в Христианской лиге против Турции, и преимущественное внимание Москвы снова сосредоточилось на юго_западных границах Московии.

Тем временем китайцы принимали всяческие меры, чтобы увеличить свои силы в Маньчжурии и укрепить собственный контроль над монгольскими племенами.

В 1683 г. маньчжуры окружили у Айгуна небольшой отряд казаков и большую часть людей взяли в плен. В 1685 г. маньчжурская армия, численностью 2_5 тысяч человек и хорошо вооруженная артиллерией, была отправлена к Албазину. Казацкий гарнизон под командованием воеводы Толбузина насчитывал лишь 450 человек.

Маньчжуры появились перед Албазином 13 июня и два дня спустя начали бомбардировку крепости. Казаки сопротивлялись несколько дней, за которые потеряли сто человек. Тогда священник, Максим Леонтьев, попросил Толбузина пойти с маньчжурами на соглашение. Китайский командующий согласился позволить русским отступить в Нерчинск.

Однако около сорока казаков предпочли сдаться маньчжурам и взяли с собой священника Леонтьева. Их доставили в Пекин, где из них и казаков, захваченных у Айгуна в 1683 г., создали отряд личной охраны императора, известный как Русская Компания. В этом императорский двор следовал традициям монгольских императоров ХШ и XIV вв.

Китайское правительство также отвело русским бывший буддистский храм, чтобы устроить там православную церковь. Максим Леонтьев стал ее первым приходским священником.

Маньчжуры разрушили Албазин и отошли. Русские вернулись и восстановили крепость. В 1686 г. китайцы снова напали на нее. Осада продолжалась десять месяцев. В 1687 г. китайский император приказал своим войскам снять осаду из_за событий в Монголии: начавшейся там междоусобной войны между двумя соперничающими монгольскими ханами, один из которых оказывал маньчжурам мощное сопротивление.

Затем во враждебных действиях последовал перерыв, и каждая сторона начала прощупывать другую на предмет заключения мирного договора. В результате предварительных переговоров было решено созвать совещание русских и китайских полномочных представителей на границе между двумя странами.

Русскую делегацию возглавлял боярин Федор Алексеевич Головин. Он выехал из Москвы 26 января 1686 г. и в следующем году прибыл в Селенгинск, где остановился, чтобы обменяться с китайцами курьерами. Наконец было решено, что переговоры пройдут в Нерчинске.

Совещание началось 12 августа 1689 г. Маньчжурская делегация состояла из семи высших чиновников. В делегацию в качестве советников входили два иезуита, Т. Перейра и Ф. Гербилон; они сыграли в переговорах одну из ведущих ролей.

Договор заключили 27 августа. Его текст был написан на трех языках - русском, маньчжурском и латинском. По его условиям, русские сохраняли Нерчинск; русский гарнизон отходил из Албазина, а его крепость должна была быть разрушена.

6. Церковный раскол

За пятнадцать лет между Церковным Собором 1667 г. и смертью царя Федора московскому правительству приходилось преодолевать один кризис за другим - восстание Разина, проблемы на Украине, война с Турцией, крестьянские волнения.

Хотя и с большими трудностями, Москва постепенно их преодолевала. Русская экспансия в Сибири продолжалась, пока не была остановлена китайцами в районе Амура. Несмотря на все тяготы крепостного права, производство сельскохозяйственной продукции росло. Промышленные предприятия разного рода, руководимые западными специалистами или их русскими учениками, приобретали все большее значение. Обученные регулярные отряды постепенно превращались в основу русских вооруженных сил. И, несмотря на попытки боярской аристократии получить большее влияние в правительстве, продолжался процесс бюрократической централизации.

Тогда как многие социальные и политические конфликты - реальные и потенциальные - были взяты под контроль, конфликт в психологическом отношении нации к государству и церкви не только оставался неразрешенным, но и, по сути дела, углублялся.

Церковь переживала двойной кризис: никонианцев и староверов. Правительство и официальная церковь пытались заставить замолчать богословскую оппозицию староверов суровыми наказаниями, налагаемыми на их лидеров.

Однако опасность ситуации для стабильности правительства лежала не столько в богословии староверов, сколько в сочувствии и поддержке, которые их движение завоевывало в различных слоях населения, чьи требования были не просто религиозными, но также социальными и политическими. Хотя и религиозная по своему нахождению и сути, оппозиция староверов к власти потенциально составляла ядро широкого народного движения.

Староверы продолжали традиции национальной Русской церкви, считая себя единственно истинными православными. Хотя они не отрицали (сначала, по крайней мере) необходимости церковной иерархии и церковной дисциплины, для них никонианцы являлись разрушителями устоявшихся канонов.

Однако, поскольку народная оппозиция церковным властям развилась внутри церкви, ею не могли управлять ни никонианские, ни старообрядческие иерархи, точно также ее не могло удовлетворить традиционное высокое богословие. Многие люди начали поиски прямого пути к Богу без посредничества официальных иерархов или. обряда. Это направление мысли привело к интересу и поддержке народом различных радикальных религиозных течений, таких как капитоны, чье движение зародилось в 1630_х гг. Капитоны отрицали необходимость государства и его институтов (см. главу 3), в их движении присутствовали апокалиптические и эсхатологические мотивы. В 1645 г. один отшельник объявил, что новый царь Алексей - «Антихристово отродье».

Осенью 1651 г. против Капитона и его последователей приказали принять жесткие меры, но они рассеялись по лесам. К 1664 г. большое количество Капитонов сосредоточилось в лесах между Шуей и Вязниками (в районе между Суздалем и Нижним Новгородом). Московское правительство, занятое конфликтом царя с Никоном, мало обращало внимания на их действия.

На основе протокола допроса приверженца Капитона Вавилы проведенного в конце 1665 г., дознаватель сообщил властям, что в лесах поселились «неизвестные люди, духовные и миряне». Они говорят, что Благодать ушла из церкви; они сами не посещают церковные службы и запрещают другим. Когда новый человек приходит к ним, он получает кусок хлеба в качестве символа обращения в их веру и перестает ходить в церковь.

Рядом с капитонами жили староверы, монахи и миряне. Некоторые из них полностью порвали с официальной церковью, другие посещали церковь, если священник соглашался вести службу по старым (дониконианским) книгам. Они могли даже исповедоваться такому священнику и принять от него причастие. В противном случае они бойкотировали службу.

Митрополит Илларион Рязанский предупреждал высшие церковные и государственные власти о том, что эти лесные жители представляют угрозу как для церкви, так и для государства. «Они стараются спастись от Антихриста и его предтеч [подразумевая царя, патриарха и их служащих]. Они объявляют, что в этом году наступит конец света. Что же касается монахов, живущих на берегу озера Кшара, то они побуждают народ не дожидаться прихода Антихриста, а умирать от голода. Много 'мужчин, женщин и девушек сгинули подобным образом».

Шведский дипломатический представитель в Москве, Лиленталь, в докладах своему правительству утверждал, что в лесах вокруг Костромы и Казани собралось шесть тысяч религиозных раскольников, и что они часто захватывают в церквах иконы, приносят их в леса и сжигают; они плохо относятся также и к [никонианским] священникам.

Правительство отправило в район Суздаля и Нижнего Новгорода карательную экспедицию под командованием полковника Авраамия Лопухина и Артамона Матвеева, их солдаты и стрельцы прочесали леса, сожгли скиты и арестовали всех раскольников, которых сумели изловить. Сам Капитон умер до прихода Лопухина, так, во всяком случае; тому было доложено. Захватили нескольких ведущих последователей Капитона, включая Вавилу, которого "за его глупость'' сожгли на костре. Многих других посадили в тюрьму или сослали. Ещё большему количеству людей удалось спастись.

Некоторые раскольники предпочитали покончить с собой, чем попасть в руки стрельцов. В Вологодской земле четыре человека сожгли себя в 1666 г., и так же поступили несколько монахов в районе Нижнего Новгорода. Они называли подобное действие «очищением опвем». Это оказалось началом ужасной практики принесения себя в жертву, позднее распространившейся как среди Капитонов, так и в группах непримиримых староверов.

...