Шоа в памяти Диаспоры. Исследование исторической памяти Холокоста среди студентов программы Маса-Ариэль

Размещено на http://www.allbest.ru/

Шоа в памяти Диаспоры. Исследование исторической памяти Холокоста среди студентов программы Маса-Ариэль Исследование было проведено в рамках индивидуальной научно-исследовательской программы «Ariel University Center - ATZiL Research Program» при поддержке гранда, выданного еврейским агентством «Сохнут» (индивидуальный номер 1410399). Работа проводилась под руководством профессора Ницы Давидович (Faculty of Social Sciences and Humanities, Ariel University).

Шапиро А.С.,

аспирантка кафедры философии естественнонаучных факультетов философского факультета, Одесский национальный университет им. И. И. Мечникова (Украина, Одесса)

Приводятся результаты исследования, проведенного среди студентов программы Маса-Ариэль (г. Ариэль, Израиль) с целью выявить, какое место занимает память о Катастрофе среди евреев Диаспоры. Всего в опросе участвовало 74 человека в возрасте 18-30 лет из 6 стран СНГ, участвующих в программе на основании «закона о возвращении». Его результаты показывают, что в отличие от израильтян, у которых память о Шоа занимает одну из лидирующих позиций в самоидентификации, для половины участников программы память о Шоа не является ни актуальной, ни смысло- или жизнеобразующей (за исключением тех участников, которые имели тесные связи с еврейской общиной или знали о Катастрофе «со школьной скамьи»). Открытие самой «еврейскости» часто проходит внутри программы и после четырех или восьми месяцев пребывания в Израиле участниками достигается общее ощущение связи с народом и с его историей, которое было прервано в Диаспоре. Также были выявлены следы прерывания семейной памяти и достаточно сильное ощущение влияния антисемитизма.

Память о Шоа занимает одну из четырех определяющих позиций в современной израильской самоидентичности [10; 18, с. 237-251], когда в основе национального нарратива остается актуальной память об уничтожении еврейского населения во время II мировой войны. Через целую сеть мемориальных практик, часть из которых закреплена на государственном уровне и носит статус обязательного соблюдения, память о тех трагических событиях остается непрерывно актуальной в общественном дискурсе. В первую очередь она зиждется на церемонии поминания погибших в специальный день - Йом Ха Шоа, которая была закреплена Кнессетом в 1951 и 1958 гг [17]. Ежегодная поминальная церемония начинается с заходом солнца 27 Нисана в одном из главных музеев Израиля - мемориальном комплексе Яд Вашем в Иерусалиме, где шесть выживших в Катастрофе евреев зажигают шесть свечей в память о шести миллионах погибших. В этот день в 10 утра одновременно по всей стране раздаются двухминутная сирена, под звуки израильтяне поминают погибших.

Также немаловажную роль играют преподавание в школе, начиная с младших классов [11], поездки в лагеря смерти в Польше выпускных классах [14; 18; 19], посещение Яд Вашем и других музеев памяти жертв Холокоста внутри страны и за ее пределами, встречи с выжившими, многочисленные книги воспоминаний, видеосвидетельства транслируемые по телевидению, художественные и документальные фильмы, общественные мероприятия, поминальные молитвы в синагогах и т.п.

Здесь детализированное знание о событиях, происходивших в Европе после прихода к власти нацисткой партии, и осознание масштабов Катастрофы кристаллизуются в завет «Никогда больше!» и напрямую влияют на мировоззренческую систему и ценность сохранения государства Израиль как одного из гарантов не повторения Катастрофы (Сионизм 2-го поколения) [19, с. 244].

В отличие от еврейско-израильской идентичности, память евреев современной Диаспоры СНГ о событиях 1939-45 годов, составляют не национальный исторический нарратив, а включена в общеисторический. Исключение составляют те, кто имеет тесную связь с общиной, а среди молодого поколения - те, кто получил обучение в еврейских школах «Хабад» или иешивах, где в рамках образовательного процесса Катастрофа представляется как страница общееврейской национальной истории.

Но в целом прослеживается обще образовательный комплекс мероприятий: через отмечание Международного дня памяти жертв Холокоста 27 января, установленного генеральной ассамблеей ООН; через просвещенческую деятельность израильских культурных центров при посольствах Израиля в странах СНГ и организации «Натив», как, к примеру, показ фильмов о Шоа в местных кинотеатрах, или организация различных мероприятий или поездок в рамках различных программ («Бинат Атид», «Феникс», «Цофим» и др.); через многочисленные «места памяти», такие как музеи, памятники, памятные знаки на территории Украины, Республики Беларусь, России.

Благодаря научной, образовательной и просветительской деятельности крупных исследовательских центров в России1 и Украине2 стала возможна организация преподавания истории Холоко ста в школах и университетах, а позже была закреплена через официальное включение данной темы в учебные программы: в 2003 году в России и в 2006 в Украине. Также тема Холокоста включена в общеобразовательный процесс в Республике Беларусь и Казахстане; в Молдове и Узбекистане официальных указаний о преподавании истории Холокоста нет, и предоставление этой темы в целом зависит от школы и учителей [5, с. 75, 89, 99, 106, 120-121].

Однако, несмотря на весь комплекс мер, встречаются случаи полного «вымывания» памяти об одной из самых трагических страниц в истории ХХ века, как, например, случай, который произошел в России в 2013 году с сестрами Ксенией и Евгенией Каратыгинами из Владимирской области в России, заявившими в прямом эфире, что «Холокост - это, может быть клей для обоев?» [8]. Несмотря на то, что это событие имеет косвенное отношение к проводимому исследованию, данный случай оказывается весьма показательным, поскольку часть диаспорного еврейства на практике находится в схожей ситуации незнания истории своего народа до тех пор, пока не оказывается частью образовательных программ, спонсируемых израильским правительством.

Российский научно-просветительный центр «Холокост» был открыт в Москве в 1992 г.; Фонд «Холокост. Память и предубеждение» в Москве, работает с 1997 г.; Мемориальная синагога на Поклонной горе и музей еврейского наследия и Холокоста, открытые в Москве с 1998 г.; Еврейский музей и центр толерантности недавно открытый в Москве в 2012 г.

Украинский центр изучения истории Холокоста, - создан в Киеве в 2002г.; Украинский институт изучения Холокоста «Ткума», основанный в Днепропетровске 1999 г.

Целью данного исследования является подтверждение или опровержение изначального предположения, что у части молодого еврейского населения, которая проживает в Диаспоре и не имеет глубокой связи с еврейской общиной, не ощущает своей «еврейскости» и тем самым не имеет прямого воздействия на историческую память и еврейскую самоидентификацию, у неё оказывается фактически размыта историческая память о Катастрофе. И лишь попадая на какие-то программы, типа Таглита, или Масы, молодые люди узнают историю своего народа.

Последние исследования, которые указывают на прямое влияние памяти о Катастрофе на формирование еврейской самоидентичности среди израильтян, во многом связаны с освещением влияния поездок на места уничтожения еврейского населения в Польше среди старшеклассников, которые проходят под патронатом Министерства образования с 1983года [18, с. 244, 247-248; 19, с. 276-313]. Вторым примером подобного рода исследования выступает анализ влияние поездок в Польшу среди участников программы «Witnesses in Uniform», которую Армия Обороны Израиля регулярно организовывает с 2001 года для военнослужащих и офицеров [12]. Наряду с этим существуют исследования в Канаде, Бразилии, и в целом в Европе, которые показывают общий индикатор знания или его отсутствия о Катастрофе среди подростковой и средней возрастной групп (18-30 лет) без учета национальной принадлежности опрашиваемых [16; 15; 14]. Одним из немногих социологических анализов, которые проливают свет на современную ситуацию в странах СНГ (в данном случае - Украину), является работа профессора Харьковского нац. университета им. В. Каразина Елены Ивановой, проводившей исследование региональных особенностей коллективной памяти украинских студентов в 2008 году [3]. Для понимания общего фона, касающейся памяти о Холокосте в Украине и России, оказываются крайне важны разведки Джона-Павла Химки, Анатолия Подольского и Ильи Альтмана [7; 4; 1; 2].

Методы сбора и обработки эмпирического материала. При разработке опроса авторы исследования выбрали принципиальную позицию, в соответствии с которой опрашиваемые студенты давали открытые анонимные ответы на поставленные вопросы. Данный подход компенсировал отсутствие каких-либо эмпирических данных, которые можно было бы брать за основу. Ввиду этого была выбрана позиция предоставления полной свободы респондентам. Негативной стороной оказалось сложность в обработке результатов ответов, а именно - необходимость классификации и вписывание в определённые рамки уникальных ответов на первый, пятый и девятые вопросы.

В случае, если открытый ответ мог подспудно содержать отношение к нескольким разделам, авторами исследования была принято решение выделять явно или косвенно обозначенную основную позицию опрашиваемых участников дабы избежать перекосов в сторону какой-либо позиции.

Опрос был разработан как поэтапный, ступенчатый переход от выражения первоначальных эмоций, которые испытывают студенты, когда слышали слово «Шоа», к глубинному осмыслению Трагедии и тому, как данное знание привело к внутреннему изменению, трансформации.

Он включал в себя 9 открытых вопросов, объединенных в шесть блоков, и строился по следующей схеме:

1) Первые эмоции;

2) Влияние ближайшего окружения: семья и школа;

3) Встреча с выжившими в гетто или лагерях смерти;

4) Паломничество: посещение Яд Вашем или лагерей смерти, мест расстрелов;

5) Современный антисемитизм;

6) Личная трансформация.

Результаты и их обсуждение

1. Чувства и эмоции.

При ответе на первый вопрос «Что ты чувствуешь, когда слышишь слова Катастрофа» наиболее часто употребляемыми словами оказались «боль» и «скорбь, печаль, траур» (по 22 упоминания). Далее с равной частотой встречались «страх» вместе с «несправедливостью и обидой за народ» (по 14 упоминаний); «негативные эмоции, дискомфорт», «жалость, сострадание», «ненависть к виновным», «чувство что это касается меня, моей семьи, моего народа» (6-9 упоминаний); «не понимание как такое могло произойти», «любовь к своего народу и гордость за него», «долг памяти» и «ничего» (в среднем по 3-4 ответа). Визуально это можно представить в виде облака слов (рис. 1):

Характеристика выборки. В качестве опрашиваемых выступили студенты программы Маса из шести стран СНГ (Украина, Россия, Молдова, Беларусь, Казахстан и Узбекистан), которые находились на одной из трех программ Маса-Ариэль (СМИ, менеджмент или индивидуальные научные исследования) на основании «закона о возвращении», и, соответственно, имели прямую связь с еврейством и, возможно, в будущем с государством Израиль в качестве новых репатриантов.

Опрос был проведен в середине программы. Всего в нем приняло участие 74 человека (65% от общего количества студентов 11-й программы) в возрасте от 18 до 30 лет (таб. 1).

Таблица 1

Распределение респондентов - студентов программы Маса-Ариэль 11, январь-май 2014

Ближайшее окружение: семья и школа. При ответе на вопрос «Говорили ли в твоей семье, что произошло с еврейском населением Европы во время IIмир. войны? Затронула ли Катастрофа твою семью?» 40% человек (28 респондентов) написали, что Катастрофа в той или иной мере затронула их семьи: от эвакуации из Украины или насильственной депортации в Германию, до лишения жизни. И в зависимости этого, колебалась амплитуда ответов о том, говорили ли в семье: от «затронула, именно поэтому не говорили» или «Язнаю об этом как «в тумане»: много об этом не говорили», до «Да, говорили много. Каждый праздник (еврейский праздник) начинается с поминания». Более подробно распределение можно посмотреть в приведенной ниже таблице (таб. 2).

Таблица 2

Обсуждение Катастрофы в семейном кругу

Отдельно следует отметить ответы на поставленный вопрос как, например «Мы не говорили об этом, так как не так давно узнали о своем «еврействе» и эта тема нас не задевала» или «Члены моей семьи очень слабо ощущают свою связь с еврейством и поэтому у нас эта тема почти не обсуждалась».

Что же касается непосредственно школьного образования, то 58% (43 человека), указали, что данная тема присутствовала в рамках школьной или университетской программ. Из них 15 человек указали, что данная тема лишь вскользь упоминалась (20% от общего количества респондентов). Отрицали наличие данной темы в образовательных программах 31 респондент (42%): из них лишь двое указали, что данная тема ни разу не упоминалась.

При этом большинство из ответов акцентировали внимание на том, что «в рамках школьной программы» данная тема «затрагивалась чисто формально и мимоходом», «очень бегло» или «только в общих чертах в рамках истории II мировой войны/ВОВ/фашизма», с единственным указанием, что «во время II мировой войны погибло очень много людей с бывшего Советского Союза», что еще раз подтверждает преемственность советской концепции представления жертв Второй мировой войны [9].

Также неоднократно встречались такие ответы, как «я учился(ась) в общеобразовательной, не-еврейской школе, и поэтому эта тема не затрагивалась», что очень четко говорит о понимании Катастрофы, как исключительно еврейской трагедии, которая не имеет отношение к национальной или региональной истории. Особенно важно это понимание по отношению к выходцам из Украины, на территории которой оказалось второй по количеству мест массовых уничтожения. Одни из таких ответов: «Учился в обычной, не еврейской школе. Вопрос истребления евреев затрагивался, но не раскрывался в том объеме, в котором он открывается в еврейской школе» или «Яучилась в школе, не имеющей отношения к еврейству», в противоположность ответам: «Я учился в еврейской школе, так что знаю об этом много, с 1-го по 11 класс». Всего указали, что они учились в еврейской школе 5 человек или 7%.

Встречи с выжившими. 28 человек или 39% от 72 опрошенных респондентов указали, что встречали выживших в Катастрофе или свидетелей тех событий. Соответственно 44 человека (61% указали), что им не доводилось лично видеть. Вследствие того, что вопрос был поставлен размыто, несколько человек указали, что они встречали ветеранов, которые застали те трагические события: «Мне случалось видеть и слышать ветеранов войны, прошедших концлагеря, но их национальная принадлежность не обсуждалась. Это были просто люди, прошедшие войну». Шестеро респондентов указали, что «это была моя бабушка/ дедушка», еще несколько человек написали, что во время пребывания на одной из программ (Таглит или Маса), встречались с выжившими.

Мемориальный комплекс Яд Вашем.

При ответе на данный вопрос, 73 респондента (99%) указали, что они посещали мемориальный комплекс Яд Вашем, при этом 11 человек (15%) отметили, что были там более одного раза. Лишь один респондент обозначил, что ему не приходилось посещать данный комплекс. Такой большой процент людей отчасти объясняется тем, что посещение музейного комплекса Яд Вашем является обязательным событием в рамках программ Таглит или Маса, который не предусматривает отказа участника.

Формулировка второй части вопроса отчасти перекликалась с первым, где респондентов просили описать эмоции, которые они испытывали, находясь в мемориальном комплексе. В результате, большая часть ответов во многом дублировалась с уже описанными чувствами в первом вопросе, а именно: ужас, шок, боль, печаль, грусть, внутренний дискомфорт, фрустрацию, обиду и непонимание «как такое могло произойти» и «как целая нация самостоятельно отправилась на заклание»; «тяжесть на сердце», жалость и сострадание, «радость, что это позади» и «бессилие от невозможности что- то изменить», «отвращение к тем, кто это сделал» и «гордость за тех, кто выжил», а также то, что «с каждым посещением Яд-Вашема я принимаю эту историю все ближе к сердцу».

Из более раскрытых ответов, можно выделить ряд наиболее показательных: «Это место приносит тяжелую душевную травму, когда ты видишь одежду маленьких детей-заключенных, когда наглядно показывают, как сжигали евреев и насколько они истощены»; «Каждый раз ... ощущение вселенской несправедливости по отношению к евреям, а также к другим меньшинствам и маргиналам. [Они] Напоминают о том, что сейчас мы ушли не далеко»; «Чувство общности, ответственности, важности помнить, чувство мужества с которым люди воспринимали происходящее, и единения со всеми»; «Это действительно подавляющее чувство, несущее в себе память о жизни и смерти людей, о безвозвратно потерянном и ушедшем»; «С каждым посещением Яд- Вашем . все более глубокое чувство боли и осознания этой Катастрофы. Яд-Вашем - это место, где я могу почувствовать эту катастрофу так, как я ее никогда не почувствую!»; «Это было одно из самых эмоциональных переживаний в моей жизни».

Критическое отношение к посещению музейного комплекса, в целом высказали лишь трое респондентов: «Там было очень грустно, интересно и возникло смутное ощущение, что евреи «гордятся» этим происшествием. Не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что нельзя грустить в таком масштабе» и «Мне было больно за погибших. Но у меня складывается впечатление, что современный музей Яд-Вашем и вообще общество больше давят на жалость по этой теме».

Также отчасти разнились ответы, описывающие эмоциональную составляющую подачи информации экскурсоводом от «эмоциональной сухости., чтобы и так непростые факты о войне и Шоа не приводили людей в состояние истерики» до «тяжелой атмосферы, [которую] вначале ее нагнетают гиды и те, кто был раньше».

Бывшие концентрационные лагеря массового уничтожения и/или места массовых расстрелов.

И если сравнивать соотношение количества респондентов между обязательным посещением мемориального комплекса Яд Вашем и относительно «добровольным» экскурсиям/визитам многочисленных мест уничтожения евреев, мы видим прямую пропорциональность. Так всего 6 человек или 8% указали, что им доводилось посещать бывшие концентрационные лагеря массового уничтожения. 67 респондентов, или 92% от общего количества опрашиваемых, сказали, что не были в подобных местах. Из них пять человек высказали сожаление по данному поводу, трое указали, что они преднамеренно отказались, и двое высказали свое намерение поехать в ближайшее время. Из описаний «как это посещение поменяло твое представление о произошедших событиях», одним из ответов был эмоциональный всплеск: «Жуткие воспоминания. Там земля выжжена и ничего не растет, до сих пор. И дышать нечем, вообще нечем».

Из-за того, что при формулировании вопроса были допущены неточности и включение части ответа в вопрос, не исключено искажение полученных результатов. В частности, это видно из ответа на вопрос о посещении бывших мест расстрелов. Так, за исключением одного респондента из Республики Молдова, никто из опрашиваемых не указал, что когда-либо был в одном из наиболее знаковых мест - Бабьем Яру, включая принявших участие в опросе киевлян, которые учились в еврейской школе.

Влияние антисемитизма. Следующий пласт вопросов был связан с выяснением, сталкивались ли респонденты в стране проживания с антисемитизмом, какова была их реакция на услышанное, пытались ли они противостоять ему. Опрос показал, что 46% или 34 человек сталкивались с его современным проявлением в той или иной форме. Еще трое человек (4%) указали, что лично никогда не сталкивались, но по рассказам родителей, друзей или знакомых знают о его проявлениях. 50% опрошенных (37 человек) указали, что никогда не чувствовали антисемитизма по отношению к себе или своим близким. Если связать это с географией проживания участников опроса, мы увидим следующий результат: (таб.3)