Образование Боспорского государства. Археология и хронология становления территориальной державы

Размещено на http://www.allbest.ru/

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ

На правах рукописи

Специальность - 07.00.06 - археология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

ОБРАЗОВАНИЕ БОСПОРСКОГО ГОСУДАРСТВА

Археология и хронология становления территориальной державы

Завойкин Алексей Андреевич

Москва, 2007

Работа выполнена в отделе классической археологии

Института археологии Российской академии наук

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук С.Ю. Монахов

доктор исторических наук Е.А. Молев

доктор исторических наук И.Е. Суриков

Ведущая организация:

Государственный Исторический музей

Защита состоится 2007 г. на заседании Диссертационного совета Д 002. 007. 01. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Институте археологии Российской академии наук

Адрес: г. Москва, ул. Дм. Ульянова 19, 4-й этаж, конференц-зал

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института археологии РАН

Автореферат разослан 2007 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета доктор исторических наук Е.Г. Дэвлет

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Состояние проблемы и ее актуальность. Важность заявленной темы в принципе не требует доказательств. В то же время актуальность ее, напротив, нуждается в обосновании, тем более, что за последние два десятилетия неоднократно предпринимались попытки всесторонне, - главным образом в рамках общих очерков, - исследовать ранний период (VI-IV вв. до н.э.) истории Боспора (Виноградов. 1983; Шелов-Коведяев. 1985; Молев. 1997; Анохин. 1999; Зубарь, Зинько. 2006; Борисова. 2006), в том числе и проблему становления Боспорской государственности. Следует, однако, подчеркнуть, что проблема образования единого государства на берегах Киммерийского Боспора в полном объеме как самостоятельная тема никогда не ставилась.

Со времени выхода в свет монографии В.Ф. Гайдукевича (1949) проблемами политической истории Боспора в основном занимались историки и, в особенности, эпиграфисты (исключительный случай - нумизмат В.А. Анохин). Роль эпиграфистов особенно показательна в последние десятилетия. В условиях дефицита письменных источников, когда обнаружение новых свидетельств античной традиции о Боспоре можно ожидать лишь как “чуда”, сравнительно немногочисленные новые эпиграфические находки, среди которых лишь единичные могут предоставить информацию, требующую существенной корректировки имеющихся исторических реконструкций (например, посвящение Левкона I с Семибратнего городища; Нимфейское посвящение 2000 г.), - усилия эпиграфистов выдвигаются на первый план.

Между тем, фонд археологических материалов за последние время вырос многократно. Классическая археология по ряду направлений (как в изучении вещевого материала, так и в области полевых исследований) добилась ощутимых успехов качественного характера, что позволило не только расширить фактическую базу, но и значительно продвинуться в области исследования хронологии. Прогрессирующая специализация археологии, однако, имеет следствием два неприятных обстоятельства: во-первых, практически невозможно одному исследователю глубоко осмыслить весь фактический материал; во-вторых, - нарастающий “разрыв” в усвоении достижений и открытий археологии специалистами других исторических дисциплин. На мой взгляд, дальнейшие успехи в области изучения раннего Боспора при неизбежном нарастании указанных процессов лежат в сфере археологической специализации его исследователей. Сказанное ни в какой мере не означает, что допустимо пренебрегать другими категориями источников. Речь лишь о том, что роль в этом процессе самого массового и разностороннего источника будет неуклонно возрастать. Иными словами, успех в исследовании истории раннего Боспора все более будет зависеть от того, в какой мере успешно данные античных авторов, эпиграфических документов и нумизматические свидетельства будут согласованы с теми сторонами жизни Боспора, которые открываются при исследовании его археологических памятников.

Не может в принципе вызывать сомнений тот факт, что столь масштабный и глубокий процесс, затрагивающий самые разные сферы общественной жизни, каким было образование единого государства, не мог не оставить следов в памятниках материальной культуры. Основная проблема их изучения в том, чтобы найти “правильный” масштаб и ракурс анализа, подобрать адекватные исследовательской задаче методы.

Цель, задачи и структура исследования. Высказанные соображения позволяют кратко сформулировать основную цель диссертационной работы и конкретные задачи, решение которых обеспечивает достижение поставленной цели (что целиком определяет и ее структуру). Главной целью исследования является всестороннее изучение процесса становления Боспорского государства с привлечением всего круга имеющихся источников. Это предполагает максимально широкое использование именно археологических источников, позволяющих затронуть ряд вопросов и тем, не нашедших отражения в других категориях источников. Помимо систематического и детального анализа важнейших для темы групп археологических памятников (города, памятники сельской территории, некрополи) принципиальное значение придается углубленному рассмотрению проблем хронологии. Значимость этого направления в исследовании определяется не только необходимостью верификации уже существующих в науке хронологических схем и отдельных датировок, но и методической задачей: возможно точные и твердые хронологические ориентиры являются, по существу, единственной универсальной базой для сопоставления информации, полученной из иных категорий источников, с данными археологическими и построения “синтетического” обобщения на историческом уровне знания.

В Первой части работы (главы 1-7) представлен детальный анализ археологических памятников с точки зрения стратиграфии и хронологии. Выявлены комплексы и контексты, которые в принципе могу быть интерпретированы в рамках реконструируемых политических событий VI-IV вв. до н.э. боспорский археологический памятник хронология

Вторая часть целиком посвящена изучению проблем хронологии. В ее первом разделе (А) рассматриваются общие проблемы хронологии и летосчисления (главы 9 и 10, сопровождаемые Приложением 1), а затем (раздел Б) систематически анализируются в хронологическом аспекте данные литературной традиции (глава 10), эпиграфических материалов по группам (глава 11) и нумизматики (глава 12). На этой основе (с учетом выводов, полученных при изучении памятников археологии) выстраивается периодизация исторического развития Боспора в VI-IV вв. до н.э., представленная в виде связного очерка истории (глава 13, сопровождаемая “Хронологической таблицей” в Приложении 2б). Это первый этап осмысления и интерпретации проанализированных источников в хронологической взаимосвязи выявленных фактов, позволяющий надежно реконструировать общий исторический контекст.

Назначение Третьей части - охарактеризовать этапы становления государства Спартокидов, рассмотренные в различных ракурсах (и тем самым, используя полученные ранее выкладки, составить разностороннее представление о важнейших чертах политического режима, установившегося на Боспоре, детализовать представления о самом процессе его образования в ходе исторического процесса). В главе 14 предложен внешнеполитический аспект: здесь исследуются внешние силы и обстоятельства, влияние которых на исследуемый нами процесс было существенным. В главе 15 предметом изучения стал правовой статус двух значительных боспорских городов (Феодосии и Горгиппии), сравнительная характеристика которых позволяет не только подойти к рассмотрению проблемы статуса полиса в составе державы Спартокидов, но и многое в ней уяснить. Углубить эти представления удается в ходе изучения процесса присоединения к государству Спартокидов эллинских и варварских территорий Прикубанья (ключевую роль в этом играет анализ титулатуры боспорских правителей - глава 16). Наконец, в главе 17 представлена попытка исторического осмысления хода и сути процесса формирования монархии Спартокидов, характеризуется государственный строй Боспора, его политико-правовое своеобразие.

В Заключении подведены общие итоги исследования, сформулированные как краткий очерк истории государственно-правовых форм в процессе их становления, начиная от зарождения тиранического режима в Пантикапее в 480/79 г. и вплоть до того момента, когда после завоевания Феодосии, Синдики и племенных земель в Прикубанье, Левкон I пышно титулует себя “архонтом Боспора и Феодосии, царем синдов, торетов, дандариев и псессов”. Установлены этапы этого сложного исторического процесса.

Хронологические рамки и периодизация определяются историческими пределами и характером процесса образования Боспорского государства. В этом процессе, начало которому было положено приходом к власти в Пантикапее в 480/79 г. до н.э. Археанактидов, можно выделить два принципиально различных периода. Первый из которых (приблизительно до 410/09-406/5 гг.) характеризуется в целом как время генезиса и стабилизации режима тирании в рамках одного полиса. Второй период, начавшийся с подчинения Нимфея, а затем - ряда полисов, расположенных на Таманском п-ове, знаменует собой начало формирования “территориальной державы” Спартокидов (пришедших к власти еще в 438/7 г. - Diod. XII. 31, 1), структура которой все более усложнялась по мере завоевания ими новых эллинских центров (Феодосии и Синдской Гавани) и племенных территорий в Прикубанье. Поэтому в качестве завершающего этапа в процессе создания Боспорского государства принят период правления Левкона I, именем которого древние авторы называли династию боспорских правителей.

В ряде случаев логика исследования потребовала достаточно далеко выходить за обозначенные временные рамки, поскольку вне более широкого сравнительного исторического фона исследуемый феномен не мог быть понят.

Источники. Принципиальная установка при выборе источников для исследования проблемы состояла в следующем. С одной стороны, использовать источники всех категорий и групп максимально широко, почти без исключений, и комплексно, поскольку лишь максимальное привлечение свидетельств различных источников позволяет гарантировать исследование от односторонности, неизбежной при использовании какой-либо одной группы материала. С другой стороны, во главу угла поставлен анализ именно археологических данных, поскольку одной из главных задач работы является попытка хотя бы частично ликвидировать тот разрыв, - что в последние десятилетия не только наметился, но и расширился, - между накоплением археологического материала и его историческим осмыслением.

Характеризуя источниковую базу в целом, необходимо сказать, что имеющиеся в нашем распоряжении источники отражают интересующую нас проблему очень неравномерно. Для VI и большей части V вв. до н.э. звнимающая нас информация может быть извлечена почти только из материалов археологи и, лишь отчасти, нумизматики. Литературные источники, отразившие прямо или косвенно процесс становления государства Спартокидов, в основном содержат информацию, датированную начиная с конца V в. до н.э. и позже. А эпиграфические документы - примерно с начала 2-й четверти IV в. до н.э. (т.е. синхронны тому времени, когда процесс становления Боспорского государства близился к завершению).

Получаемая из имеющихся источников информация по теме весьма разнообразна. В подавляющей своей массе она имеет косвенный характер. Однако массовость и разнохарактерность источников позволяют в целом ряде случаев прийти к достаточно уверенным, если и не всегда однозначным, выводам.

Методика исследования. Характер и состояние имеющихся источников играют решающую роль в выборе методики исследования. Прежде всего - это комплексный их анализ. По сути приходится говорить о решении проблемы соотносимости данных, полученных из источников различных категорий. Ключевая роль в ее решении, как было отмечено, отведена хронологическому методу: используя классические принципы и методики исторического исследования, широко применяемые в археологической науке (стратиграфический, типологический, метод синхронизации и т.п.), предпринята попытка максимально точно определить относительную и абсолютную хронологию выявленных на археологических памятниках фактов, которые в целом отражают военную и политическую ситуацию в регионе. Значительное внимание уделено выяснению хронологических позиций для информации, почерпнутой из письменных источников. В итоге хронологическая группировка датированных фактов истории Боспора VI-IV вв. до н.э. позволила предложить историческую периодизацию всего материала, в плотную подводящую к его осмыслению в интересующем нас ракурсе.

На заключительном этапе работы на первый план выступает историко-сравнительный метод и принципы конкретно-исторического подхода в изучении рассматриваемого феномена. Эти принципы позволяют наиболее адекватно и последовательно раскрыть суть процесса становления территориальной державы в его диалектическом многообразии, дают возможность избегать чрезмерного схематизма, распространенных шаблонов и схем. На стадии синтеза исторических выводов и умозаключений, исследованный материал проходил повторную апробацию в рамках построений, с различных точек зрения характеризующих важнейшие стороны и характеристики державы Спартокидов в их исторической динамике. И уже на данной основе предложена реконструкция исследуемого процесса в целом.

Историография проблемы. Проблеме образования Боспорского государства посвящена значительная по объёму исследовательская литература. Круг вопросов, так или иначе входящих в эту важнейшую для истории региона тему, весьма обширен. В разные периоды интерес к ней то возрастал, то падал по мере того, как возникала иллюзия, что все возможное при данном объёме известных источников уже сделано и дальнейшие поиски в этом направлении чреваты лишь наращиванием необоснованных домыслов. В какой-то мере такое положение в историографии закономерно, так как прямыми источниками по проблеме становления Боспорского государства мы почти не располагаем Вернее говоря, имеющиеся в нашем распоряжении источники характеризуют этот процесс только в конце V - 1-й половине IV вв. до н.э.: по сути дела хронологическое указание Диодора Сицилийского о смене правящих династий в 438/7 г. до н. э. непосредственно ничего не говорит об образовании территориального государства, поскольку из текста совершенно не ясно, какая территория являлась в это время объектом властвования Археанактидов - Спартока I. Однако исследователи, зная немало о Боспоре IV-го века, но не имея точных сведений о времени его образования, предполагали, что в 31-й главе ХП книги Диодор как раз об этом событии и сообщается.

Эта гипотеза стала фундаментом всех последующих построений. Углубленному анализу общих оснований существующих концепций посвящен 1-й раздел историографического очерка. В нем не ставилась задача исчерпывающе охарактеризовать всю литературу, в какой-либо степени затрагивающую данный сюжет истории Боспора. Это потребовало бы не только непропорционально большого объёма Такого рода ограничение кажется тем более оправданным, что историография политической истории раннего Боспора специально исследована в диссертационной работе А.Н. Васильева (1985). и кажется непродуктивным. Более эффективным было сконцентрировать внимание на тех трудах, которые определили преобладающие, концептуальные взгляды на предмет или же наиболее полно и глубоко отразили главные тенденции исследований.

Важную роль в историографическом анализе играет рассмотрение эволюции взглядов на интересующий нас предмет С.А. Жебелева (работы 1902, 1930 и 1935 гг.): от гиперкритического отрицания историчности Археанактидов до безоговорочного признания создания ими в 480/89 г. единого государства. Заметным своеобразием отличаются взгляды на образование Боспорского государства В.Д. Блаватского (1954; 1964). Новым этапом в исследовании истории Боспора периода архаики - ранней классики стали работы Ю.Г. Виноградова (1980; 1983), которые, по моему представлению, явили собой логический предел развития “традиционного” направления. Автор, - обобщив достижения предшественников и исчерпывающе проанализировав имеющиеся источники, -создал убедительную реконструкцию политической истории Боспора ранней поры. В то же время степень зрелости господствующей гипотезы в данных работах превысила критическую отметку, за которой уже просматривается её (гипотезы) упадок, проявившийся в противоречивости частных наблюдений и общих выводов. Оригинальным вкладом исследователя стало предположение о “союзном” (симмахия и амфиктиония) характере боспорского объединения при Археанактидах под непосредственным влиянием скифской угрозы греческим центрам. В концептуальном плане целиком зависима от разработок Ю.Г. Виноградова монография Ф.В. Шелова-Коведяева (1985). Эта самая обстоятельная работа данного историографического направления знаменует собой начало его кризиса: углубленная разработка некоторых позиций, заявленных предшественником, обнаруживает непреодолимые противоречия концепции.

Основоположником “нового” историографического направления, оппонирующего доминирующей точке зрения на хронологию становления Боспорского государства и первоначальную территорию державы первых Спартокидов, стал петербургский исследователь А.Н. Васильев (1985; 1992), который в рамках диссертационной работы по историографии политической истории Боспора V - IV вв. до н.э. впервые обнаружил вопиющие противоречия между господствующей концепцией образования единого государства и реальной источниковой базой. Исследователь выдвигает тезис, согласно которому об образовании Боспорского государства следует говорить начиная с 438/7 г. до н.э., когда приходит к власти династия Спартокидов. Однако в своих полемических замечаниях А.Н. Васильев неоднократно обнаруживает слабое знакомство с данными археологии и нумизматики (что и вызвало ответную критику коллег), а кроме того, отвергая как методически неправомочную гипотезу о создании единой державы Археанактидами, ту же методическую ошибку допускает в отношении их преемников.

Завершающий этап историографии характеризуется, прежде всего, появлением монографических исследований по политической истории раннего Боспора, в которых предприняты попытки пересмотра существующих концепций (Молев. 1997; Анохин. 1999). Обе работы отличаются (хотя и в разной степени) попыткой тотальной ревизии взглядов предшественников. Однако если взгляды Е.А. Молева отличаются парадоксальным единством оригинальности (которая, впрочем, не всегда достаточно подтверждена анализом источников), с одной стороны, а с другой, - приверженностью устоявшимся стереотипам, то умозаключения В.А. Анохина полностью беспочвенны и представляют собой “игру ума”, как правило не находящую опоры в источниках.

Наконец, необходимо упомянуть диссертационное исследование В.С. Борисовой (2006), в которой констатируется назревшая «необходимость осмысления вновь полученных археологических материалов (прежде всего эпиграфических документов) боспорских городов и ближайшей варварской периферии, некоторые из которых вносят значительные коррективы в наши представления о характере раннебоспорской государственной системы». Понимая эту необходимость “в принципе”, исследовательница не смогла удовлетворить в своей работе эту насущную потребность.

(2). Подробно проанализирована единственная специальная археологическая работа по проблема образования Боспорского государства (Толстиков. 1984), целиком следующая в русле концепции Ю.Г. Виноградова. В данном разделе было важно не только рассмотреть систему аргументации автора статьи, но и уяснить, в какой мере предложенная им интерпретация археологических источников соответствует современным данным. В процессе исследования былj выяснено, что отдельные звенья в системе доказательств В.П. Толстикова не выдержали проверки временем, а сама эта система не может рассматриваться как свидетельство раннего образования единого Боспорского государства (хотя имеет, видимо, прямое отношение к установлению тирании Археанактидов в Пантикапее).

Обобщая наблюдения, полученные в ходе историографического анализа, следует сказать, что раскрытие поставленной темы на современном уровне находится в теснейшей зависимости от того, в какой мере будут привлечены новые источники, среди которых должны занять достойное место материалы археологии, которые могут послужить серьезным основанием для нового осмысления хода и характера процесса образования Боспорского государства В противном случае мы обречены лишь на дальнейшее наращивание числа умозрительных построений.

Научная новизна и практическая значимость. Диссертация представляет собой первое в историографии специальное исследование по заявленной теме. Впервые на основе системного анализа различных групп археологических источников, сведений литературной традиции, эпиграфических и нумизматических памятников предложена детальная характеристика хода и характера процесса становления структуры Боспорского государства, выявлены его этапы; дан анализ политико-административной структуры этого образования; попытка осмысления его исторического своеобразия.

Полученные в работе выводы могу быть широко использованы в обобщающих научных исследованиях как непосредственно связанных с политической историей Боспора и Северного Причерноморья, так и в разработках теоретического плана, касающихся изучения политических форм в античном мире эпох классики - эллинизма. Полученные в диссертации выводы представляют интерес при написании курсов (спецкурсов) по античной истории и археологии Северного Причерноморья.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы по теме диссертации получили последовательное отражение в опубликованных статьях и монографии автора (41 работа), а также в многочисленных докладах, прочитанных: на заседаниях отдела классической археологии ИА РАН (в котором выполнялась работа), на международных, всероссийских и региональных конференциях (в гг. Москве, С.-Петербурге, Керчи, Казани, Пскове; ст. Тамани).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются цель и основные задачи исследования, его хронологические рамки, дана общая характеристика источниковой базы и методики, анализируются основополагающие исследования по теме и намечены перспективы дальнейших работ.

Часть первая

Археологические памятники (стратиграфия и хронология боспорских поселений и погребальных памятников VI - IV вв. до н.э.).

Глава 1. Пантикапей. Рассмотрение материалов археологических исследований Пантикапея позволяет установить, что уже в ранний период своей жизни (VI-V вв.) полис, основанный в 1-й четверти VI в. до н.э., выделяется динамичностью своего развития и относительным богатством. Ранняя и долгое время единственная в регионе чеканка серебряной монеты - лишнее тому подтверждение. Явные следы активной политической жизни пантикапейской общины в VI-V вв. читаются в слоях и сооружениях памятника: архитектурное оформление акрополя с общественными сооружениями (в том числе, строительство монументального храма Аполлона) и его оборонительной системой, а также отмеченный В.П. Толстиковым перерыв в развитии застройки центральной части городища в начале 2-й четверти V в. до н.э. Следы в слоях этого времени насильственных разрушений и пожара, находки в нем предметов вооружения (Толстиков. 2001а; Толстиков, Журавлев, Ломтадзе. 2003) говорят о военном конфликте. Однако эти данные все же не позволяет делать выводы, выходящие за рамки истории самого Пантикапея. Новые материалы (укрепления акрополя и слой разрушений сооружений II строительного периода) скорее заставляют думать что внешняя опасность, приведшая к дестабилизации ситуации в регионе, могла стимулировать тиранический переворот в Пантикапее. Но уже с середины того же столетия он продолжил динамичное развитие.

Во второй половине V в. до н.э. в застройке центрального района некоторые изменения отмечены только для последней фазы: сооружение «здания с андроном» (Толстиков. 2001а), в котором его исследователи не без оснований видят остатки древнейшей резиденции Спартокидов (Сатира I - Левкона I).

Строительные остатки Пантикапея IV в., времени расцвета города, сохранились относительно плохо. Но и того, что дошло до наших дней, достаточно, чтобы отметить новый этап в истории города. В середине - 3-й четверти IV в. на акрополе, на месте предшествующей застройки сооружается грандиозный дворцовый ансамбль боспорских правителей (Толстиков. 2000; Толстиков. Ломтадзе. 2001). Рядом с ним строится дворцовый антовый храм (Толстиков, Виноградов. 1999). Начаты масштабные работы по террасированию склонов г. Митридат во 2-й половине IV в. «Пантикапей… значительно разросся. Вполне вероятно, что тогда в городскую черту были включены ранее незастроенные части южного склоне Первого Кресла Митридатовой горы» (Блаватский. 1964. С. 60; 1951), а также участки у восточной подошвы Первого Кресла и, возможно, далее прежней черты на север. Значительные работы проводились для усиления оборонительных сооружений пантикапейского акрополя (Блаватский. 1964) в последней четверти IV в. Найденные фрагменты архитектурных деталей в совокупности с данными литературной традиции и эпиграфических памятников позволяют говорить о значительном строительстве общественных и культовых зданий и сооружений (Блаватский. 1964; 1957).

Феодосия. Единственный эллинский город, присоединение которого к державе Спартокидов путем активных военных действий с несомненностью подтверждается письменными источниками. Однако степень изученности городища не позволяет проследить последствия Боспоро-феодосийской войны. Единственный комплекс, относящийся близко к данному времени (2-я четверть - середина IV в.), к сожалению, издан не полно. Настаивать на том, что пожар, уничтоживший открытое на Карантинном холме здание - следствие нападения неприятеля, учитывая ограниченную площадь раскопа, невозможно.

Нимфей. Изучение археологических контекстов этого боспорского города a priori представляет большой интерес для нашей темы: история присоединения Нимфея к державе Спартокидов получила отражение в письменной традиции. Помимо информации об “измене Гилона”, сдавшего город Сатиру I в последние годы Пелопоннесской войны (ок. 410-405 гг.; Шелов-Коведяев. 1985; Кошеленко, Усачева. 1992), мы располагаем также и свидетельством нумизматического источника. В последней четверти V в. Нимфей чеканит серебряную монету, эмиссия которой прекращается не позднее конца V в. Иными словами, можно с уверенностью говорить, что в конце V в. в судьбе суверенного полиса произошли решительные перемены.

Раскопки на акрополе Нимфея выявили катастрофические события (разрушения жилых домов и святилищ) во 2-й четверти - середине (прим. 370-360-е гг.) IV в. При этом разрушенные здания не восстанавливаются, но в скором времени (в пределах 2-й половины IV в.) здесь сооружается оборонительная стена, “сократившая” территорию города. Эта ситуация находит параллель в Мирмекии. А с другой, - контрастирует с ситуацией, установленной в Фанагории, которая при подобных обстоятельствах лишается городских укреплений. Если верна датировка и мотивация этих событий, предложенная М.М. Худяком (1962. С. 32), то материалы из контекстов разрушений Нимфея должны быть синхронны событиям Боспоро-феодосийской войны.

В западной части южного склона плато Нимфея, открыт монументальный архитектурный комплекс пропилеев (Соколова. 1997; 2000; 2001; Долинская. 1998). Посвятительная надпись Теопропида позволила отнести строительство пропилеев ко 2-й четверти IV века, а учитывая исторический контекст, - скорее к 360-м гг. до н.э. (Завойкин. 2004). Одновременно производится террасирование склонов. «Строительство, проводившееся с размахом, может являться свидетельством “целевой программы” восстановления города после событий смутного времени начала IV в. до н.э. - войн Спартокидов за Феодосию, отмеченных в Нимфее множественными разрушениями и пожарищами» (Чистов. 2001. C. 126).

Глава 2. Мирмекий. Является одним из наиболее основательно изученных городов Боспора. Это объясняется как масштабами и систематичностью его раскопок, так и сравнительно небольшими размерами памятника. Уже в 3-й четверти VI в. до н.э. его акрополь защищает оборонительная стена (Вахтина, Виноградов. 2001). Оценивая первые полвека жизни города, Ю.А. Виноградов (1992) отмечает динамичное развитие Мирмекия, его расцвет. В конце 1-й четверти V в. ситуация резко изменяется, что, вероятно, связано со скифской агрессией. Следы этих обстоятельств обнаружены на памятнике (разрушаются наземные постройки, слои золы, многочисленные находки бронзовых наконечников стрел и др.) (Виноградов Ю.А. 1992; Виноградов, Тохтасьев. 1994; Гайдукевич. 1987; Бутягин. 2004).

«Очевидно, вскоре после разрушения, т.е. в конце первой трети V в. до н.э. в Мирмекии была возведена оборонительная стена», которая отсекала его юго-западную, прилегающую к акрополю часть города (площадь его в это время заметно сократилась). Лишь в «в 3-й четверти V в. до н. э. ранняя городская стена Мирмекия в известном смысле теряет свое оборонительное значение» (Виноградов Ю.А. 1992; Виноградов, Тохтасьев. 1989; Чистов. 1999). В это же время над остатками разрушенного общественного здание начинает формироваться насыпь Зольника I (до рубежа V/IV вв. до н.э. (Чистов. 2004)).

На рубеже V-IV веков вся территория города обносится новыми оборонительными стенами (Гайдукевич. 1952б; Виноградов, Тохтасьев. 1994; Виноградов Ю.А. 1992).

В числе строительных комплексов IV в. до н.э. здание с алтарем и известковыми полами, перекрывшее Зольник I, с помещениями LV-LVI, в котором был спрятан клад с кизикинами (Гайдукевич. 1987; Чистов. 2004; Бутягин, Чистов. 2004); открыты остатки здания в юго-западной части городища, погибшего в пожаре (Виноградов Ю.А. 1992). В тот же период гибнет в пожаре каменно-сырцовая постройка XXVI. К тому же времени относится яма-погреб для хранения амфор (Виноградов Ю.А. 1997; Чистов. 1999). Все это заставляет всерьез ставить вопрос о военных событиях, вплотную затронувших город во 2-й четверти - середине IV в. до н.э.

Тиритака. Городище было заселено эллинами около середины VI в. до н.э. В 1-й половине V в. ввиду надвигающейся опасности “городок” окружается оборонительными стенами. В систему оборонительных линий оказались включены окраинные жилые постройки, что, вероятно, свидетельствует о спешности строительных работ и отсутствии значительных средств.

Последующие страницы истории Тиритаки подтверждают, что угроза не была мнимой. Во 2-й четверти V в. до н.э. поселение подверглось военному нападению. Пожарище, перекрывающее архаический дом (ок. 540-470/80 гг.), в купе с находками многочисленных наконечников стрел с наружной стороны крепостных стен и дома говорят о том, что неприятель если не овладел Тиритакой, то, во всяком случае, осаждал ее.

В конце IV - начале III вв. до н.э. на смену ранним скромным оборонительным сооружениям приходят монументальные укрепления с башнями. Городок превращается во внушительную крепость на южных подступах к столице Боспорского государства (Гайдукевич. 1952а).

Порфмий. Поселение возникло во 2-й половине VI в. до н.э. Вскоре оно было защищено не очень значительными (1,10 м) оборонительными стенами. Быть может, постройке крепостных сооружений предшествовал пожар. Стены эти существовали с конца VI по 1-ю треть V в. до н.э. Однако эти оборонительные рубежи не спасли от разрушений (пожара ?) жилища порфмеитов (Вахтина, Виноградов. 2001).

Новая оборонительная стена (стена 5А) возводятся в Порфмии в конце V в. К ней примыкают стены жилых домов. Один из них, построенный одновременно со стеной 5А, сохранил «следы большого пожара, от которого, видимо, и погибла постройка» (Кастанаян. 1972) во 2-й четверти IV в.

Крепостная стена продолжала выполнять свои функции до середины III в. до н.э., когда Порфмий постигла очередная катастрофа, после которой по единому плану здесь возводится мощная крепость с башнями.

Парфений. По мнению Е.Г. Кастанаян (1958), жизнь на поселении протекала с V в. до н.э. Единственное, что можно сказать о памятнике, судя по мощному слою, в IV-III вв. поселение переживает расцвет. В позднеэллинистический период (точнее определить невозможно; быть может одновременно с Порфмием?) в его судьбе происходят существенные изменения.

Китей. В 3-й четверти V в. на месте более раннего небольшого поселения (Кидеаки ?), очевидно, выходцами из Нимфея, был основан Китей - небольшой городок, ставший центром сельскохозяйственной округи, посреднической (?) торговли и центром культовым.

Нынешнее состояние памятника и открытые строительные остатки наводят на мысль, что наиболее ранние сооружения Китея (до середины IV вв.) не сохранились ввиду интенсивного разрушения берега. В конце IV - 1-й половине III веков поселение получает оборонительные стены и становится значительным укрепленным центром в системе боспорской фортификации. Не исключена вероятность, что первые свои стены (от которых сохранился цоколь северо-восточной башни «С») Китей получил еще во 2-й половине IV в., а в 1-й половине III в. они были основательно перестроены. Косвенно в пользу этого говорит то, что отмечен неизвестным автором перипла 2-й половины IV в. (Рs.-Scyl. 68). Хотя Пс.-Скилак ориентировался лишь на географическое положение называемых им поселений, мало обращая внимания на их внешние признаки, в ряду перечисленных им городов лишь наиболее значительные (Феодосия, Китей, Нимфей, Пантикапей, Мирмекий).

О Китее второй половины V - 1-й половины IV в. мы почти ничего не знаем, кроме как о его раннем святилище - зольнике.

Акра. В последние годы устоялось мнение, что деревня Акра “в пантикапейской земле” тождественна поселению у с. Заветное, расположенному между Нимфеем и Китеем (Strabo XI. 2, 8; Ps.-Arr. 76). По мнению А.В. Куликова, изучаемый им памятник был «не рядовым сельским поселением, а городищем с регулярной застройкой, мощными оборонительными сооружениями и, главное, с культурными слоями, формировавшимися непрерывно... с конца VI в. до н.э. по IV в. н.э.» (2001. С. 259, прим. 2). Тот же автор полагает, что и количество, и хронологический диапазон нумизматических находок с памятника свидетельствуют в пользу городского статуса поселения, с развитым обменом и обширными внешними связями (к 2001 г. учтено более 400 монет; Куликов. 2001). На основании анализа нумизматической коллекции А.В Куликов говорит о вхождении Акры в состав Боспорского государства «уже в первые десятилетия IV в. до н.э.» (2001. C. 273). Вывод представляется преждевременным и неподкрепленным необходимыми материалами. К сожалению, археологические данные (не опубликованы) с этого памятника не позволяют рассуждать на тему о статусе поселения и его истории.

«Зенонов Херсонес». Поселение (“Зенонов Херсонес” Клавдия Птолемея, III. 6, 4), судя по наиболее ранним находкам в слое над материковой скалой, возникло не ранее 1-й четверти V в. до н.э. (Масленников. 1992; Абрамов, Масленников. 1991). Древнейшие строительные остатки относятся к финальному периоду второго слоя (2-я четверть V - рубеж V-IV вв.). «...Где-то на рубеже V и IV вв. до н.э. или немного позже на городище имели место какие-то разрушения, сопровождавшиеся пожаром. Не исключено, что именно с этим можно связать... находки наконечников стрел скифского типа, датируемые, кстати, временем не ранее указанного, а также человеческий костяк...» (Масленников. 1992. С. 141).

Следующий период жизни поселения (2-я четверть IV - начало III вв.) характеризуется мощными отложениями в зольнике и менее значительными слоем на самом городище. В слое этого времени отмечены находки наконечников стрел. Из строительных сооружений открыты остатки двух помещений в юго-восточной части городища.

«Значительные перестройки на городище происходят в начале III в. до н.э., что выразилось, прежде всего, в возведении первых не вызывающих сомнение оборонительных стен, выявленных достоверно» (Масленников. 1992. С. 142).

Киммерик (европейский). Поселение на «холме А» возникает в 1-й половине V (скорее - 2-й четверти), а жизнь на нем завершается не позднее середины IV в. до н.э. Прекращение жизни на поселении в IV веке позволило И.Т. Кругликовой предположить: «Может быть, оно погибло от землетрясения, но, возможно, оно было покинуто в связи с изменением политической обстановки. В IV в. до н.э. происходила война Боспора с Феодосией... Может быть, Киммерик тоже был завоеван боспорскими царями в то же время и вошел в состав Боспорского царства. Не исключено, что именно с этим событием связано перенесение центра поселения на западный склон г. Опук, сопровождавшееся, вероятно, ростом города и его округи» (Кругликова. 1958. С. 243; 1975. С. 39).

Во 2-й половине IV в. до н.э. в двух км к западу от него, близ берега древнего залива появляется новое поселение (известны только находки). В III-II вв. недалеко от “Большого” и “Змеиного” холмов располагалось другое поселение. Примерно с рубежа н.э. на этих холмах (одновременно с возведением фортификационных сооружений на плато г. Опук и ее склонах), защищенных крепостными стенами, возникает небольшой городок, названный поздними античными авторами Киммерик.

Глава 3. Фанагория. Полис был основан в середине 540-х гг. до н.э. Новейшие материалы раскопок на «Верхнем городе» (исследования В.Д. Кузнецова) позволяют говорить о разрушениях, которым город подвергся в конце VI в. до н.э. (масштаб этих событий остается не ясен).

На рубеже 1-й и 2-й четвертей V в. до н.э. наблюдается значительное расширение территории города (В.С. Долгоруков (1990) говорит о двукратном увеличении площади), возведение на его «Южном городе» глиноплетневых построек, перекрывших периферийную часть раннего некрополя (Долгоруков, Колесников. 1993); а на «Верхнем городе» фиксируется масштабная перестройка (новый тип сооружений).

Во 2-й четверти того же столетия в центральной части городища выявлено прекращение жизни (и последующая засыпка) котлованов ранее возникших построек, в засыпи фиксируются следы пожара и бронзовые наконечники стрел, склад амфор. К тому же времени относятся и выкрытые на «Центральном раскопе» остатки построек, погибших в пожаре, в слое которого найдены предметы вооружения; а также, по-видимому, обнаруженный на одном из береговых раскопов В.Д. Блаватским амфорный склад (Кобылина. 1983).

На южной окраине следы разрушений данного периода не прослеживаются. В 3-й четверти V в. до н.э. здесь наблюдается “нормальная” жизнь греческого города: возводятся новые сырцово-кирпичные дома. Правда, в 430-х гг. этот район города обносится оборонительной стеной.

Слои V и IV го вв. до н.э. разделены в Фанагории горизонтом, характеризуемым разрушением построек, которое сопровождается пожарищами и многочисленными находками наконечников стрел. После катастрофы в конце V в. до н.э. застройка на «Южном городе» возобновляется спустя лет 25-50. Именно с этого момента в Фанагории наблюдается массовое строительство домов на цоколях из керченского известняка, получает распространение и керамическая кровельная черепица.

На рубеже V-IV вв. Фанагория лишается относительно недавно построенных городских оборонительных стен, которые вновь возводятся более полтора столетий спустя. (Одновременно с этим прекращается и чеканка городской серебряной монеты; последующие эмиссии монеты Фанагории начинаются синхронно восстановлению крепостных рубежей).

Все это позволяет уверенно говорить, что рассмотренные выше комплексы представляют собой материальное свидетельство военно-политических событий, произошедших в последней четверти V в. и сыгравших поворотную роль в судьбе полиса (Завойкин. 2004в).

Глава 4. Синдская Гавань/Горгиппия. Возникло поселение, судя по наиболее ранним находкам, примерно в середине - 3-й четверти VI в. до н.э. Отличительная особенность культурных слоев «Пред-Горгиппии», во-первых, -относительно худшая сохранность остатков 2-й половины V в. до н.э., по сравнению с более ранними; во-вторых, - почти все выявленные строительные горизонты сопровождаются следами пожаров (Алексеева. 1990а,б; 1997; 2003).

К I строительному периоду (2-я половина VI в) относится дом с помещениями 22 и 23.

Во П период (конец VI - середина V вв.) исследованный участок городища неоднократно застраивался и перестраивался (выделяются несколько строительных горизонтов, частично перекрывающих друг друга). Горизонт II-А (конец VI - 2-я четверть V в.): полуземлянки 15 и 23, сооруженные в конце VI - начале V в., прекращают функционировать и засыпаются не позднее 2-й четверти V в. В это же время над ними возводится наземный дом 1 на широких каменных цоколях. К тому же времени относится и “ров” - траншея, вскрытая в материке, засыпается которая во 2-й четверти V в. Горизонт II-Б (2-я четверть V в.): полуземлянки 15 и 23 были перекрыты многокамерным домом 1, находки из помещений которого не выходят за рамки данного периода. Поверх засыпанного “рва” возводится помещение 33, южнее “рва” возводится дом 8. Позднейшие находки, связанные с ним, также относятся ко 2-й четверти V в. Горизонт II-В (2-я четверть - середина V в.). В той же 2-й четверти V в. до н.э. большой дом 1 был перекрыт домом 2 (помещение 9). Судя по датирующим находкам и планиграфии, одновременен ему и дом 3 (помещение 12). Можно предполагать, что тогда же время строится дома 4, «6» и 7.

Ш строительный период (2-я половина V в.). К данному периоду, вероятно, может быть отнесен дом 11 (перекрывающий дом 7 и, в свою очередь, перекрытый строительными остатками IV-го периода); а также, возможно, дом 14 (перекрывший дом 13). В этот же период функционирует вымостка 183-183А и расположенный рядом с ней дом 9. В пределах 2-й половины V в. укладывается период жизни и гибели дома 12, пришедшего в середине - 3-й четверти V в. на смену дому 8.

IV строительный период (1-я половина IV в.). К данному строительному периоду относятся дома 15 и 16, перекрывшие дома 11 и 7. Комплексы полуподвальных помещений 38 и 32 этих домов, чрезвычайно обильные керамическими находками, представляют для нашей темы особый интерес. Во-первых, они могут быть датированы довольно точно (ок. 370-360 гг. до н.э.). Во-вторых, - они завершают историю «Пред-Горгиппии». Образование обоих комплексов связано с разрушением строений в пожаре.

Со временем территория города разрасталась, в том числе в восточном-юго-восточном направлении, где во 2-й четверти IV в. перекрыло древний некрополь. В этой части городища («Заповедник») строительство велось по единой градостроительной схеме, притом в отличие от традиционной ориентировки домов углами по сторонам света, здесь дома ориентированы по сторонам света стенами. В древней части города ориентировка углами сохраняется до конца античной истории.

Этот факт позволяет говорить, что застройка площади «Заповедника» - следствие не постепенного роста территории города, а масштабного и единовременного акта. Зная, что на это же время приходится переименование города в Горгиппию, допустимо предположить, что появление нового района города связано с расселением здесь нового контингента поселенцев (уже в рамках внутренней боспорской колонизации).

Начинается иная эпоха истории древнего города под новым названием (Завойкин. 1998; 2002). Как бы ни назывался город - предшественник Горгиппии, и каковы бы ни были обстоятельства его присоединения к державе Спартокидов, можно с достаточным основанием говорить, что эти события приходятся на период не ранее 2-й четверти IV в. (ок. 370-360 гг. до н.э.).

Глава 5. Гермонасса. Слой времени основания поселения в 1-й половины VI в. до н.э., исследован на Восточном раскопе (3еест. 1974; 1961). “Следы городской жизни” этого времени представлены хозяйственными ямами 2-й четверти VI в. Их перекрывает мусорный слой 2-й половины столетия и жилая постройка с печами, хозяйственными и зерновой ямами конца VI - начала V в. Каменный фундамент здания с остатками сырцовой кладки 1-й половины V в. был открыт на Нагорном раскопе (Коровина. 1992). В целом строительные остатки V века сохранились плохо.

Слои VI-V вв. изучались и на Северном раскопе, где их мощность была наибольшей в сравнении с последующими, как и на других участках памятника. «Весь материал... подтверждает мнение И.Б. Зеест об интенсивной экономической жизни Гермонассы в доархеанактидовское время...» (Коровина. 1992. С. 27; Финогенова. 2005). Древнейшие сооружения представлены здесь горелым слоем - по-видимому, глинобитный пол и остатки стен из тростника, обмазанного глиной. Эта конструкция была углублена в материк. Постройка, судя по упомянутым находкам, была возведена еще в 1-й половине VI в. и погибла в пожаре (Финогенова. 2005). В конце VI в. до н.э. на этом месте строится новый дом на каменных фундаментах, ориентированных СВ - ЮЗ. К западу выявлены остатки еще одного дома того же времени. А к северу от него - угол кладок, ориентированных по сторонам света. В свое время И.Б. Зеест (1977) обратила внимание, что для древнейшего периода характерна ориентировка улиц по оси СВ - ЮЗ. Для конца VI - начала V в. выделяется не менее двух строительных горизонтов, но сохранность сооружений плохая. Можно лишь отметить, что между перестройками не было “разрыва” и ориентация их сохранялась традиционной (Финогенова. 2005).

В середине V в. на месте предшествующих построек возводится дом с подвалом, стены которого сложены из сырцовых кирпичей. «Дом погиб в пожаре... фрагменты амфор... датируют объект третьей четвертью V в. до н.э.» (Финогенова. 2005. С. 428).

«В IV-III вв. до н.э. по непонятным причинам на данном участке архитектурные остатки почти не сохранились, хотя западнее, на Нагорном и Северном раскопах были открыты монументальные сооружения как общественного, так и частного характера (Коровина. 2002. С. 51-64)». Но «…если в IV-III в. до н.э. северо-восточный участок не был застроен, то к концу эллинизма жизнь на нем постепенно начинает активизироваться» (Финогенова. 2005. С. 428-429).

Патрей. Судя по наиболее ранним находкам, поселение возникло во 2-й четверти - середине VI в. до н.э. (вплоть до начала III в. до н.э. занимало западную половину городища) (Абрамов. 1999; 2004). К большому для нас сожалению, слои 2-й половины V и IV вв. сохранились плохо и почти не исследовались.

Раскопками Б.Г. Петерса и А.П. Абрамова открыты остатки сырцовых стен домов (четыре строительных периода), ориентированных по оси север - юг (с конца VI до середины IV в. до н.э.). Отмечено, что стены ранее 2-й половины IV в. (последние возводились на каменных цоколях) строились непосредственно на поверхности материка или же укладывались на сырцовые кладки предшествующего строительного периода.

Выделяются два катастрофических для истории города горизонта: последней четверти VI в. до н.э. (слой пожарища, находки наконечников стрел, оставленные склады амфор (Абрамов. 2006; Таскаев. 1999) и 2-й четверти V в. до н.э. (слой пожара, склады амфор, клад монет из затопленной части (Абрамов. 1993а; 1994; 1999; Абрамов, Болдырев. 2001)). «Однако поселение достаточно быстро восстанавливается» (Абрамов. 1999. С. 17-18).

Анализ статистического распределения амфорных складов (наземной и затопленной части памятника) отчасти восполняют лакуну данных по периоду, почти не представленному в слоях городища. Четко прослеживаются два пика: во 2-й и 4-й четвертях V в. до н.э.

Кепы. Боспорский город, основанный милетянами во 2-й четверти VI в. (Кузнецов. 1992; 1991а,б; Сокольский. 1963а), к началу IV в. до н.э. уже входил в состав государства Сатира I (Aesch. III. 171-172). Нашло ли изменение статуса Кеп в конце V в. отражение в археологических материалах? К сожалению, слои и строительные остатки доэллинистической эпохи сохранились фрагментарно, что объясняется неоднократными перепланировочными работами (Кузнецов. 1992).

Наиболее ранние строительные остатки и слои (2-й половины VI в. до н.э.) были вскрыты на верхнем плато городища. Работы на Западном (А) раскопе позволили Н.И. Сокольскому утверждать, что «во второй половине VI в. до н.э. город на верхнем плато занимал уже значительную территорию и жил интенсивной жизнью. Можно твердо говорить о том, что в середине VI в. до н.э. Кепы как город или постоянное поселение уже существовали» (Сокольский. 1963а. С. 100-101; cр.: 1962б. C. 83).

Около четырех десятков архаических ям в материке было вскрыто В. Д. Кузнецовым в северо-западном углу городища. По наличию в заполнении ям следов пожара и хронологии находок выделяется серия ям, связываемая с перепланировкой в 3-й четверти VI в. (Кузнецов. 1992). В некоторых из них найдены наконечники стрел. Следующая серия ям (с находками конца VI - начала V в.) следов пожарища не имеет, но связывается исследователем с перепланировкой рубежа VI-V вв. и сопоставляется с гибелью в пожаре дома, раскопанного Н.И. Сокольским в 1970 г.

В 1970 г. были раскопаны остатки слоев и строений из сырцового кирпича: заглубленная в материк подвальная часть дома (Сокольский. 1973б; 1975). Исследователь выделяет три строительных периода в жизни здания. Во втором подвал был разделен на четыре отсека, в одном из которых обнаружен склад амфор, последняя партия которых датируется 2-й четвертью V в. до н.э. По мнению Н.И. Скольского, дом перестал существовать около середины V в. до н.э.

К сказанному о данном периоде жизни города мало что можно добавить. Находки мраморной головки куроса ок. 530-510 гг. (Сокольский. 1962а; 1963а) и граффито конца VI в. с посвящением Афродите (Сокольский. 1973б) предполагают высокий уровень культурной и религиозной жизни города уже в период поздней архаики.

О Кепах 2-й половины V -IV вв. известно меньше. Н.И. Сокольский по этому поводу отмечал: «Материалы исследований указывают на наибольший расцвет Кеп не в IV в., как это обычно для городов европейского Боспора, а скорее в III-II вв. до н.э.» (Сокольский. 1963а. С. 105). Трудно сказать, насколько такой вывод правомочен, если слои (без строительных остатков) IV в. выявлены только на Западном раскопе небольшими пятнами, мощностью не более 0,1-0,5 м (Сокольский. 1961а; 1961б). На других участках слой IV века не представлен. Вероятно, правильнее сказать, что мы не располагаем данными по этому периоду истории города (тем более, что и по III-II вв. материалов мало).

«Тирамба» (пос. Пересыпь). Поселение было основано на рубеже VI-V вв. до н.э. (Коровина. 1963; 1968). А.К. Коровина полагает, что «вероятно оно возникло в результате прихода сюда греков из уже основанных на Боспоре городов, скорее всего Фанагории» (Коровина. 1968. С. 63).

Раскопки в центральной части останца городища проводились на площади всего 150 м2 (Коровина. 1968). Столь незначительный объем работ в периферийной части поселения, к сожалению, не позволяет сказать о нем много. А.К. Коровина (1968) выделяет пять слоев. Первый архитектурных остатков не содержал (три ямы конца VI-V вв.). Второй отделяется от предыдущего прослоем пожарища. К слою относится черепяная вымостка. Основную массу находок составляет керамика конца V-IV вв. А.К. Коровина отмечает две особенности керамического комплекса: 1) преобладание изделий “фанагорийских” мастерских; 2) «большое количество лепных горшков и мисок, наиболее близкие аналогии которым мы находим в Прикубанье...» (Коровина. 1968. Рис. 4). Третий слой содержал каменные цоколи сырцовых стен, группы камней и галечные вымостки. Слой датируется концом IV-III вв. (Коровина. 1968. С. 60)...