Ряд благоприятных условий избавления Туниса от гнета колониализма сделал возможным принятие более быстрых, чем в остальном Магрибе, мер по дальнейшему преобразованию государственных институтов после достижения политической независимости. Установление однопартийного режима и практическое слияние партии и государства было двумя сторонами одного процесса. Каналы партийной карьеры в рамках Нового Дустура (Социалистической дустуровской партии) потеряли всякое самостоятельное политическое значение, но вместе с тем роль партии как механизма отбора лояльных кадров госаппарата возросла. Сформировавшийся властный механизм представлял собой модель "государства-партии". В Тунисе речь шла не о том достаточно распространенном случае, когда действующий режим и лицо, облеченное высшей властью, конструируют себе в опору псевдомассовую партию, но о такой ситуации, когда крупная партия выдвинула своего устойчивого лидера. Такая система была продуктом взаимодействия конституционных норм и политической практики, т.к. президент республики полностью контролирует депутатский корпус через механизм партийной дисциплины, возглавляя правящую партию. Партия, проникавшая во все слои и группы тунисского общества, могла, используя организационный принцип централизма, сдерживать развитие внутрипартийных кланов и фракций, препятствовать распространению оппозиционных руководству идей и при помощи аппарата государства выражать интересы самых различных групп населения. Приход к власти Бен Али сопровождался действительно важными изменениями во внутриполитическом положении в стране, однако действия второго президента Туниса при всей их видимой направленности на осуществление глубокого реформирования политической сферы содержали в себе тенденцию сохранения уже сложившейся системы государственного управления. Привлекая к сотрудничеству оппозиционные партии и жестко контролируя их деятельность, тунисский президент в значительной мере укреплял в стране позиции традиционно правившей сахельской элиты.

В Алжире отсутствие сложившейся развитой системы государственного управления и сплоченной элиты, также как и элемент стихийности в образовании новых форм государственной власти (система самоуправления) обусловили выдвижение на авансцену политической жизни военных - участников национально-освободительного движения при сотрудничестве массовой организации - ФНО. Таким образом, партийная и военная самоорганизации малоимущих масс населения предшествовала появлению на политической арене представителей состоятельных слоев. В дальнейшем, патриотическое объединение времен национально-освободительной войны было преобразовано в механизм государственно-политической властной структуры, в рамках которой сосуществовали различные социально-политические силы и интересы. Однако основная цель - превращение ФНО в эффективный политический механизм (теоретически и юридически обоснованная и закрепленная во всех партийно-правительственных программах и документах), не была реализована. Процесс трансформации блока разнородных социально-политических сил привел, в конечном итоге к его расколу и дальнейшим попыткам создать новый механизм власти. В этих условиях легитимизация главы государства происходила за счет его героического исторического прошлого, а институты верховной власти функционируют благодаря поддержке армии и системе распределения доходов от продажи углеводородного сырья. Функционирование политической системы Алжира в последние десятилетия свидетельствует о сохранении тенденций и внутренних механизмах его структуры, сложившихся и функционировавших на предыдущем этапе истории страны.

Отсутствие сильных партий, обладающих эффективными методами взаимодействия с исполнительной властью, приводит к ограничению каналов для самовыражения населения, которое выливается в уже сложившуюся форму общения с властью через бунт, а правящий в Алжире режим обеспечивает сохранение власти за счет контроля и распределения доходов от сырьевых ресурсов посредством административного аппарата, поддерживаемой армией.

6. Рассмотрение вопроса о природе и характере власти в мусульманском обществе, о соотношении на практике светской и духовной сторон общественной жизни позволило показать, как идеология влияла на политику. Магистральной линией такого влияния стало "общинное" представление о власти, разработанное в рамках классической суннитской концепции халифата. Подход современных арабских государствоведов, историков и политологов к мусульманскому учению о власти продолжает испытывать заметное влияние именно этой концепции, которая наиболее отчетливо проявилась там, где государственные структуры функционировали в существенной степени автономно от общества при отсутствии элементов преемственности властных институтов. Именно эта концепция становилась, своего рода, "приводным ремнем", связывавшим институты власти с обществом, и играющая аналогичную роль в настоящее время.

В Алжире тенденция к осуществлению "общинного" представления о власти нашла свое отражение в процессе формирования новых органов управления в государстве Абд аль-Кадира, частично заимствованных затем французами.

"Общинные" традиции нашли свое продолжение в ходе национально-освободительной борьбы и в теориях "исламского социализма", явившегося результатом опосредованного влияния европейского идеала демократии, приверженцем которого стала магрибская элита после достижения политической независимости. Однако в Тунисе и Марокко эта идеология приобрела значительно больше националистических черт, в то время как в Алжире она оказалась под сильным воздействием ислама.

Идеология марокканских националистов, при всех их персональных различиях и личных склонностях, формировалась вокруг взаимосвязанных лозунгов: приверженность исламу и защита трона как эмблемы единства Марокко. В рамках этой идеи произошло сплочение наиболее влиятельных сил национального движения. Сущность выдвинутых в дальнейшем самим королем принципов "марокканского социализма" заключалась в обосновании с помощью мусульманских ценностей необходимости регулирования политических и социально-экономических процессов в Марокко.

Бургибизм складывался постепенно, вырастая из практики франко-тунисских отношений. Его характерной чертой стала политическая гибкость, способность к широкому маневрированию и продуманным компромиссам. Начиная с деятельности младотунисцев, становление национально-освободительного движения в этой стране было ориентировано на культурно-просветительский реформизм и современную систему ценностей. Партия смогла найти массовый эквивалент националистической идеологии, сплачивающий самые широкие слои населения; через партию же происходило восприятие идеи нации. Хабиб Бургиба не апеллировал к исламской основе социализма, напротив, он приписывал мусульманской этике крайний индивидуализм. Социализм отождествлялся с практикой государственного регулирования экономики и различными способами развития кооперативного движения. Доктрина тунисского социализма признавала принципы неприкосновенности частной собственности. Социализм отождествлялся с государственным регулированием, основной целью которого было достижение экономического прогресса. Бургибизм вписывается в историю Туниса, в тенденции развития его государственности и политической культуры, существовавшие в Тунисе. Заслуга лидеров партии, которые придерживались западных представлений о государстве, состояла в том, что они, в конечном итоге, отделили идею нации от идеи религиозной общины. Дустуровский социализм был призван обслуживать власть бюрократии и лично власть главы государства, на котором замыкалась вся схема власти.

Основным руслом формирования алжирского национализма стала освободительная борьба, как таковая, с ее объединительными тенденциями, культом воинственных традиций свободолюбивых племен и романтизацией былой мощи арабо-берберских государств Магриба, державших в трепете всю средиземноморскую Европу. Но важнейшим фактором социально-идеологического единения всех алжирских мусульман стал ислам. В дальнейшем, в алжирском учении о социализме ислам занимал значительное место. Религиозный аспект борьбы за национальное освобождение в Алжире имел гораздо большее значение, чем в других странах Магриба, став фактически символом сохранения алжирской индивидуальности. Идеология в Алжире, при отсутствии других механизмов воздействия на общество, превращалась в важный инструмент осуществления поставленных целей. После достижения политической независимости руководство страны стремилось придать политической власти символику исполнителя "священной воли". Исламская доктрина в конечном итоге стала естественной базой идейно-теоретических разработок социально-экономических и политических проблем, а религия стала выступать не как форма и средство общения с массами, а как содержание и база идейно-теоретической платформы.

Элитарное взаимодействие между правящей элитой и обществом в Алжире вновь вызвало к жизни исламскую концепцию власти, вооружившись которой исламская партия начала борьбу за власть уже в конце ХХ века. Новая роль ислама в обществе и государстве была официально закреплена в конституции Алжира 1989 г. и ее дополненном варианте 1996 г., на базе которых идет строительство современных государственных институтов.

В списке использованных источников и литературы в систематизированном виде представлены: источники (1. Каноническая литература;

2. Архивные материалы, официальные государственные документы, речи и выступления глав государств;

3. Труды арабских мыслителей, государствоведов, политических и религиозных деятелей;

4. Мемуары, официальная переписка, воспоминания и записки путешественников), исследования, монографии, статьи (по общим вопросам, по Алжиру, Марокко, Тунису), периодические издания и электронные ресурсы на русском, французском, английском и арабском языках.

Апробация исследования. Изучению проблем эволюции института верховной власти в арабских странах было посвящено 15 лет; по мере накопления материала публиковались результаты изысканий, различные аспекты которых изложены в 7 монографиях и многочисленных статьях общим объемом около 200 п. л.

Результаты исследований обсуждались и излагались на международных и общероссийских конференциях, симпозиумах, круглых столах (в частности, "Ислам и современные международные отношения" - международная научная конференция, 9-10 ноября 2000 г., Дипломатическая Академия МИД РФ, Комитет мусульман Азии и Африки); "Мир и Россия на пороге XXI века" - вторые Горчаковские чтения МГИМО, 23-24 мая 2000 г.; "Модернизация Арабского мира в контексте аналогичных процессов в России, странах Востока и Восточной Европы (начальный этап XIX - начало ХХ в.) - научная конференция 26-27 сентября 2006 г. Институт Востоковедения РАН, Институт стран Азии и Африки МГУ; "Религия в современной системе международных отношений: либерализм и традиционное самосознание" - международная научно-практическая конференция, 24-26 ноября 2006 г. Санкт-петербургский государственный Университет; "Исламоведческие исследования в современной России" - международный научно-практический симпозиум, 19-20 февраля 2009 г. - Казанский Государственный Университет) и многих других.

Результаты исследований вошли в курсы лекций и учебные программы: "Политические системы и политический процесс в арабских странах" на 4 курсе факультета Международных отношений, а также при чтении лекций по курсам "Социально-политическая мысль в странах Востока", "Исламский мир в мировой и региональной политике" и "Этноконфессиональные конфликты на Востоке" на 1 и 2 курсах магистратуры по Регионоведению МГИМО (У) МИД РФ; а также используются в учебном процессе на Кафедре политологии современного Востока при чтении курса лекций "Правовые системы арабских стран" на 4 курсе Факультета истории, политологии и права Российского Государственного Гуманитарного Университета.

По теме диссертации опубликованы работы