Формирование и эволюция политического курса Белого движения в России в 1917-1922 годах

Несмотря на ряд новаций и прецедентов, связанных с событиями февраля - марта 1917 г., говорить о тотальной ломке российской правовой системы в данный период, не приходилось. Сохранялась система министерств и ведомств. Продолжали действовать нормы Основных законов Российской Империи. Не отменялись целиком, а лишь корректировались в сторону большей демократизации законодательные акты, относившиеся к деятельности органов самоуправления, правоохранительных органов и армии. Реформирование последних происходило особенно болезненно и не оправдывалось требованиями сохранения порядка в тылу и усиления боеспособности на фронте. Но по мере приближения событий к октябрьскому восстанию большевиков, государственная система все более деформировалась. Менялся состав правительства. Были упразднены структуры Государственной Думы и Государственного Совета. Россия была объявлена Республикой. Керенский сосредоточил в своих руках полноту исполнительной, законодательной и, став Главковерхом, - военной власти. Все больше и больше формальное право заменялось правом фактическим, или, как стало модно говорить, «революционным правотворчеством».

Объективно политическая ситуация складывалась так, что различные общественные силы могли объединиться, однако, из-за взаимного недоверия соединиться против «углубления революции» во время выступления генерала Корнилова, не удалось. Приход к власти большевиков активизировал реакционные структуры. Стали создаваться организации, опиравшиеся на идеи восстановления прерванной преемственности, «доведения страны до Учредительного Собрания», продолжалось формирование политического курса Белого движения, рост его политической активности. Но, в первые же дни в этом процессе был допущен просчет, ставший позднее одной из основных причин поражения Белого дела - очевидная недооценка своего политического противника. Подобная недооценка препятствовала объединению широкого спектра российских политических сил.

В истории Белого движения в России особое значение имеет период формирования его политической программы и основных политических центров в 1918 г. Это был год трудных поисков оптимального варианта управления, год возникновения различных политических моделей, призванных не только противостоять Советской власти, но и отражать настроения большинства населения различных регионов, обладать максимально возможной в тех условиях легитимностью. Начавшийся актом роспуска, «разгона» Всероссийского Учредительного Собрания, год завершился провозглашением «всероссийской власти», объединением большинства «областных» государственных образований.

Первой особенностью данного периода следует считать тенденцию к созданию на территории единого российского государства различных административно-территориальных единиц, каждая из которых обладала определенным статусом, наличием собственных структур законодательной, исполнительной, судебной власти, вооруженными силами, финансами, собственной геральдикой и атрибутикой. В политико-правовом лексиконе того времени они получили название «государственные образования». Общим для них было отсутствие международного признания «де-юре», за исключением признанных странами Четверного Союза (Балтийское герцогство, Литовское королевство, Украинская Держава, Грузия, Азербайджан). Это не исключало, однако, заключения между ними двусторонних дипломатических отношений (например, Всевеликим Войском Донским и Украиной), отправки самостоятельных делегаций в Париж для участия в мирной конференции (делегации от республик Закавказья, Кубани и Дона). Но среди таковых «государственных образований» лишь немногие декларировали полный суверенитет и выход из состава Российского государства. Большинство же провозглашали свою самостоятельность как временную - «до воссоздания России». Окончание этого временного периода связывалось с «ликвидацией Советской власти». Это выражалось в политических декларациях Всевеликого Войска Донского, Временного Сибирского правительства, Временного Областного правительства Урала.

«Ограниченный суверенитет» не препятствовал последующему объединению данных государственных образований в единый антибольшевистский фронт с Временным Всероссийским Правительством и всероссийскими вооруженными силами, образованными на Уфимском Государственном Совещании. Краткая история «государственных образований» в 1918 г. характерна созданием власти, путем взаимных соглашений. Предполагалось создание власти при максимально допустимом согласовании интересов. Сам по себе подобный процесс нельзя не признать результативным, так как эффективность согласованных действий могла предопределить устойчивость власти в будущем.

Вопрос о форме объединения предполагалось решить или путем создания федеративных союзов (Юго-Восточный, Доно-Кавказский Союзы), или на основе добровольного ограничения суверенных полномочий (и даже полного отказа от них). Это проявилось и в работе Уфимского Государственного Совещания, и в деятельности Временного Сибирского правительства, добивавшихся признания своего верховенства среди «государственных образований» не только Сибири, но и Дальнего Востока, Урала. Основой создания легитимной власти в 1918 г. считались также структуры местного самоуправления, принимавшие участие в формировании власти в «государственных образованиях» (пример Крымского Краевого правительства, решение об учреждении которого санкционировалось собранием земских и городских гласных в октябре 1918 г.). Это же относилось к органам земского и городского самоуправления (до истечения их полномочий 1 января 1919 г., согласно закону Временного правительства).

Власть, формируемая на основе региональной избирательной практики, в условиях невозможности проведения всероссийских выборов нередко позиционировала себя как обладающая максимальной степенью легитимности. В 1919 г., это привело к трениям между политической программой, выдвигаемой руководством ВСЮР, и интересами казачьих, горских, украинских политиков, сторонников т.н. «самостийности». Но в 1918 г. формирование общего антибольшевистского движения без объединения региональных центров было невозможно. Советская власть, утвердившаяся в Петрограде и Москве, но и пыталась в высказываниях ее лидеров (В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, Г.Е. Зиновьева и др.) декларировала не только свой всероссийский, но и «всемирный» статус (как центр «мировой революции»). Белое движение развивалось с окраин. Добровольческая армия до середины лета 1918 г., несмотря на продекларированное «всероссийское значение», не имела необходимой для этого достаточно стабильной территории и завершенного административного аппарата, используя структуры военного управления. Ее признание в качестве единственного организующего центра антибольшевистского движения на Юге России сдерживалось аналогичными стремлениями со стороны региональных центров (Дона, Кубани, Украины).

Во внутреннем устройстве власти в 1918 г. имели место два варианта, а именно - единоличная власть или коллегиальная директория. Проект Директории в 1918 г. основывался не на «аппаратных» принципах управления, а исходя из необходимости «уравновесить» интересы различных политических сил. Проходившие весной 1918 г. в Москве нелегальные переговоры между представителями «Правого Центра», «Всероссийского Национального Центра» и «Союза Возрождения России» привели к компромиссу при обсуждении формы высшей всероссийской власти в виде «трехчленной Директории». В нее должны были войти представители от левых и правых политических кругов и от военных.

События на фронтах, поражения осени 1918 г., понесенные Народной армией Комитета Членов Учредительного Собрания, объективно требовали введения «твердой власти» и не способствовали упрочению «коллегиального правления», подтверждали неэффективность «демократического порядка». Укрепление Советской власти в 1918 г., построенное на жесткой вертикали подчинения, убеждало лидеров Белого дела в необходимости введения адекватной системы управления. Настойчиво выдвигалась идея «твердой руки» и т.п., которую требовалось реализовать в конкретном человеке. На роль диктатора претендовали и генерал Алексеев на белом Юге, и генерал Гришин-Алмазов в Сибири, и генерал Хорват на Дальнем Востоке, и капитан Чаплин на Севере. Выдвигались планы установления единоличной власти в лице представителя Дома Романовых (например, Великого Князя Николая Николаевича - в качестве Верховного Главнокомандующего всеми белыми армиями, с правами военного и гражданского диктатора). Но фактически в решении этого вопроса объединила всех фигура адмирала Колчака, ставшего Верховным Правителем России.

Итогом политического развития антибольшевистского движения в 1918 г. стало, таким образом, не укрепление директориальной формы правления, а введение военной диктатуры. Эта форма власти наиболее полно отвечала политико-правовой сущности Белого движения. Единоличная военная власть Верховного Правителя России адмирала Колчака, установившаяся 18 ноября 1918 г., строилась на совмещении военных и политических функций, верховной законодательной и исполнительной власти.

Другой существенной особенностью этого периода в истории антибольшевистских формирований стало стремление лидеров Белого дела максимально полно отразить в политико-правовом статусе своей государственности принцип правопреемственности и, следовательно, легальности и легитимности существования. В 1918 г. предпринимались неоднократные обоснования такой правопреемственности, исходящей от разгона Учредительного Собрания (январь 1918 г.). Стремление к правопреемственности выражалось и в продекларированных заявлениях о восстановлении законодательных норм, действовавших до 25 октября 1917 г., или даже до 3 марта 1917 г., с оговоркой, что законодательство Временного правительства может применяться в зависимости от правовых «коллизий» (Всевеликое Войско Донское).

Попытка создания «представительного фундамента» образующейся власти сводилась к необходимости созыва совещательных структур, наделенных учредительно-санкционирующими полномочиями. Была продолжена практика созыва «Совещаний», основанных на делегировании представителей от различных общественных (Ясское Совещание в ноябре 1918 г.) или территориально-административных структур, при участии партийных и общественных делегатов (1-е и 2-е Челябинские Совещания в августе 1918 г. и Уфимское Государственное Совещание в сентябре-октябре 1918 г.). Другой, альтернативной формой «суррогата представительства» явились Совещания членов разогнанного Всероссийского Учредительного Собрания (на этой основе работал Комуч). Можно было спорить о степени легальности и легитимности подобных Совещаний, однако их важность для поддержания создаваемых структур белой власти признавалась неоспоримой.

Третьей особенностью 1918 г. стало влияние иностранных государств на события российской гражданской войны. Формально акты ввода иностранных воинских подразделений на ту или иную территорию санкционировались соответствующими решениями местных структур власти (от Мурманского совета до городского самоуправления Владивостока), но фактически интервенция усиливалась и военное вмешательство приобретало характер намеренного политического диктата, связанного с установлением выгодного для стран-участниц интервенции политического режима. В развитии антибольшевистских режимов важным становилось стремление добиться их международного признания. Особое значение мог иметь акт признания образованного в Уфе единого Всероссийского правительства субъектом международного права. Но в этом процессе решающую роль играл фактор времени. Подобная «единая» власть, созданная, например, весной 1918 г., могла иметь шансы на международное признание, так как союзникам России в Первой мировой войне было важно добиться восстановления Восточного фронта против Германии. Создание же единого центра Белого движения произошло к моменту окончания военных действий в Европе, когда потребность в Восточном фронте отпала. Это повлияло на перемену отношения стран Антанты к Белому движению.

Эскалация гражданской войны порождала поиск новой стратегии и тактики в решении как локальных, так и общероссийских задач. И Комитет Членов Учредительного Собрания, и Верховное Управление Северной Области, и Сибирские областники, и Уфимские демократы были вынуждены проводить политику решения конкретных, безотлагательных задач в целях достижения осязаемых практических результатов. Эти правительства и их лидеры в своей государственной деятельности отрицали прежние и выдвигали новые политические установки. Показательный пример - Временное Сибирское правительство и Верховное Управление Северной Области, сумевшие консолидировать усилия на решении ряда важных конкретных экономических и социальных задач своего края. Однако политические «пристрастия» часто расходились с требованиями реальности. Напряженная борьба на фронте, разруха в тылу, безвластие на местах - оперативное решение этих проблем тормозилось амбициозными разногласиями, некомпетентностью, несогласованностью в действиях властей (конфликты между Временным Сибирским правительством и Сибирской Областной Думой, между Временным Сибирским правительством и Комитетом Членов Учредительного Собрания, между Союзом Возрождения России и Всероссийским Национальным Центром и т.д.).

Во второй главе «Особенности политической программы третьего периода Белого движения (ноябрь 1918 - ноябрь 1919 г.)» исследуются организационные структуры Белого движения в период осени 1918-осени 1919 гг., их деятельность в условиях провозглашенного курса военной диктатуры. Продолжено рассмотрение истории общественно-политических структур, поддерживавших курс белой власти.

В 1919 г., на фоне крупных военных успехов, определилась потребность в выработке общероссийской политической программы. Эта потребность проявилась в активизации процессов государственного строительства в Белом движении, в попытках модернизировать аппарат власти, приспособить его к решению широкого спектра политических, экономических и социальных задач. Выше уже отмечалась характерная черта Российского правительства - претензия на общегосударственный масштаб при отсутствии необходимых для этого возможностей, в частности, из-за длительного «кадрового голода» на Востоке России. Не только кадровые перемены в уже существующих правительственных структурах могли улучшить политическую систему. В условиях, когда бюрократический аппарат оказывался недостаточно эффективным, предполагалось, что изменить положение сможет привлечение к управлению максимально широкого круга общественных организаций, органов самоуправления, кооперации, церковных приходов. Сотрудничество «власти и общества» выразилось в создании правительственных комиссий по образцу Особых Совещаний периода Первой мировой войны. Наследие 1917 г., выразившееся, в частности, в чрезмерной «политизированности» общественности, оказывало определенное влияние на политический курс. Многое зависело и от положения на фронтах. Когда белые армии были близки к успеху, и обозначились перспективы «раздела власти», росли интриги, стремления «захватить портфели» в правительственных структурах. В таких условиях соблюдение принципа независимости верховной власти, даже ее определенной авторитарности, представлялось необходимым. На практике принцип военной диктатуры осуществлялся не везде. Ведь даже назначение адмирала Колчака Верховным Правителем России прошло с санкции Омского Совета министров. В казачьих областях парламенты, войсковые круги и рады ограничивали власть атаманов. Слабо был выражен принцип единоличного правления и на Северном, Северо-Западном фронтах.

Процессы формирования политических структур власти в Белом движении, происходившие в период его подъема и военных успехов в овладении территориальным пространством, проводились в атмосфере уверенности в скором поражении большевиков. Последовавшие за этим периодом катастрофические для белых армий события, потеря территории и ресурсов для продолжения борьбы, изменили подход к проблемам формирования власти. Попытки решения этих проблем уже имели характер скорее выживания на окраинах бывшей Империи.

Третья глава «Переходный период в развитии политических систем Белого движения в России (декабрь 1919 - март 1920 гг.)» отражает проблемы критического для Белого движения периода. Показаны взаимоотношения белых правительств с представительными органами власти, попытки создания новых управленческих моделей, перемены в политической идеологии. Период крушения белых фронтов, несомненно, один из самых драматичных и насыщенных событиями. Этот период отличался синхронной эволюцией во всех белых регионах двух главных составляющих политического курса. Во-первых, изменился поиск оптимальной формы национально-государственного устройства и, во-вторых, были предприняты попытки создания системы представительных учреждений, направленных на взаимодействие с единоличной властью. Происходившие в ходе этой эволюции перемены, хотя и отличались внешним радикализмом, не отклонялись от принципиального положения программы Белого дела - «непримиримой борьбы с большевизмом». Суть их сводилась к смене тактики, что диктовалось необходимостью «расширения социальной базы движения» при явной недостижимости военных успехов. Необходимость опоры на «внутренние силы» диктовалась также потерей поддержки со стороны иностранных «союзников». Помощь со стороны иностранных государств теперь основывалась уже не на важности восстановления «Восточного фронта» против Германии, а на наличии политической и экономической заинтересованности в сотрудничестве с Россией. После поражения белых армий многие зарубежные политики (Д. Ллойд-Джордж, В. Вильсон и др.) высказывались о возможности внешне лояльных отношений с Советской властью (прежде всего, в сфере торговли). Если бы «поход на Москву и Петроград» успешно завершился, то единоличная «национальная диктатура», сформировавшаяся в конце 1918 г., оправдала бы свое предназначение. Данная модель была рассчитана на скорую вооруженную «ликвидацию большевизма». В ней являлись оправданными чрезвычайные полномочия военных властей. «Гражданская власть» довольствовалась совещательным статусом и надеждами не только на форсированное восстановление своих, ограниченных войной, прав, но и на «углубление демократии» после войны. Многочисленные законопроекты будущего государственного устройства России отражали подобные ожидания. Но в конце 1919 - начале 1920 гг. в общественных кругах, поддерживающих Белое движение, стало укрепляться мнение, что «национальная диктатура» не только не обеспечивает военных побед, а, напротив, тормозит сближение «власти» и «общества». Примечательно, что если в начальный период формирования Белого движения, в период его успехов 1918-1919 гг., большее значение уделялось обоснованию легальности власти (в частности, правовому обоснованию «омского переворота» 18 ноября 1918 г.), то на рубеже 1919-1920 гг. политики усиленно заговорили о важности «народной поддержки».

Если в 1918 - 19 гг. проведение выборов, хотя бы на уровне низовых звеньев, считалось несвоевременным и опасным, то теперь избирательные кампании в пределах земских и городских единиц, считались вполне приемлемым способом усилить легитимность. Когда элементы представительной власти уже имелись, их привлекали к управлению. Формы участия были различны: от коалиционных правительств, до создаваемых заново исполнительных и законодательных органов. В белой Сибири, под влиянием политически активного земства и кооперации, проекты созыва Областной Думы, сменились планами созыва Земского Собора. Существенные изменения коснулись порядка выборов и полномочий Государственного Земского Совещания, получившего право законодательной инициативы. На белом Юге, где с 1917 г. большое значение имели национальные проблемы, выдвигались идеи федерации и даже конфедерации (Юго-Восточный Союз, проект Северо-Кавказского Союза). Менялся аппарат исполнительной власти, перестроенной на основе коалиции с казачеством, наметились перспективы сотрудничества с самоуправлением (модель Южно-русской власти, включающей Законодательную Комиссию). На Севере система управления области стала строиться на основе губернского земства.

В этих условиях терял свое прежнее значение лозунг «Единой, Неделимой России» в его национально-государственном содержании. Актуальными признавались задачи создания федеративного государства. Федерация не исключалась и ранее, летом 1919 г., но лишь как отдаленная перспектива российской государственности. Теперь же востребованными считались модели власти, сочетавшие широкие права региональных структур управления, при сохранении их относительного единства. Исполнительная власть также трансформировалась во всех белых регионах. Усиливались начала коллегиальности в управлении («власть военная» ограничивалась «властью гражданской»). С ослаблением роли «национальной диктатуры» резко снизилась роль межпартийных и надпартийных коалиционных общественных объединений (Всероссийского Национального Центра на Юге, Союза Возрождения России на Севере), теряли свое влияние на политику белых правительств. Заменой общественным организациям становилось также земско-городское самоуправление, которое, при всем разнообразии политических пристрастий (от социалистических до националистических), представлялось более надежным союзником. На практике же оказалось, что местное самоуправление не стало опорой белых режимов, а потребовало структурных изменений в системе управления (примеры: Земско-Городское Совещание в Северной области, оппозиционные сибирское и приморское земства). Декларации белых правительств в данный период не просто подтверждали «неотчуждаемость захваченных крестьянами земель», но и гарантировали их закрепление в собственность. Провозглашались демократические принципы и в рабочей политике. Смена тактики приводила к переменам в формах борьбы с Советской властью. Большее внимание уделялось поддержке антибольшевистских восстаний, менялось отношение к повстанческому движению, горским повстанцам, карельским «сепаратистам». Позднее белые правительства пытались не просто установить с ними боевое взаимодействие, но и старались (правда, во многом, декларативно) гарантировать выполнение их требований. Однако, как показали последующие события, данные расчеты не оправдались. Повстанческое движение не смогло сосредоточиться вокруг окраинных центров Белого движения.

Четвертая глава «Завершающий период военно-политической истории российского Белого движения (Таврия, Забайкалье, Приморье. Март 1920 - ноябрь 1922 гг.)». Исследуется формирование новых региональных военных диктатур и их взаимодействие с представительными структурами власти. После неудач военных походов, ориентированных на взятие Москвы и Петрограда, белые режимы были вынуждены сосредоточиться на окраинах бывшей Империи. Это привело к заметным переменам в тактике продолжавшейся «борьбы с большевизмом». В новых условиях невозможно было планировать широкомасштабные наступательные операции, а приходилось ограничиваться удержанием оставшихся территорий. С другой стороны, не менее важной представлялась вероятность «падения Советской власти» под действием «внутренних» факторов, прежде всего, из-за роста повстанческого движения крестьян и казачества. Появилась также надежда на «эволюцию Советского режима» в сторону «здоровой, национальной государственности». Правда, в 1920-1922 гг. она была еще весьма неопределенной и стала доминирующей в эмиграции и внутри антисоветски настроенной части интеллигенции, оставшейся в большевистской России.

«Окраинный характер» Белого движения делал необходимым решение региональных проблем. Но принципиально важным отличием от периода «областничества» 1917-1918 гг. было то, что белые режимы продолжали декларировать не региональные, а общероссийские лозунги. Даже тогда, когда речь шла, например, о выборах в местные представительные структуры, таковые провозглашались «образцом» для будущей России (земство в Таврии 1920 г., Приамурское Народное Собрание 1921 г., Приамурский Земский Собор 1922 г.). Почти повсеместно произошел отказ от «непредрешения» основных положений аграрно-крестьянской, национальной политики. Распространилась идея создания неких «островов», подобных белому Крыму или Приморью, где будет осуществляться политика, которая привлечет «все помыслы и силы стонущего под красным игом народа», как говорил об этом Правитель Юга России генерал Врангель. Не исключалась и возможность признания таких центров самостоятельными субъектами международного права.

Но единства в отношении к Белому делу в Зарубежье не было. Франция, заинтересованная в сохранении и укреплении своего авторитета страны-победительницы в Европе, поддерживала создание системы т.н. «Малой Антанты» (Прибалтийские республики, Польша, Румыния). В нее мог бы включиться и белый Крым, при условии его международного признания. Начало этому было положено признанием Францией Правительства Юга России де-факто. Фактическую помощь со стороны Японии в это время использовали белые правительства на Дальнем Востоке. Признание, хотя и условное, способствовало бы поддержке антибольшевистских государственных образований со стороны иностранных государств, облегчало бы получение финансовой помощи, поддержки оружием, предметами первой необходимости. Такая политика способствовала бы консервации белых режимов на относительно длительное время.

В Таврии деятельность нового Главнокомандующего ВСЮР генерала Врангеля определялась как «левая политика правыми руками». Речь здесь шла о политике, проводимой т.н. «цензовиками», то есть политическими и государственными деятелями дофевральской России. Как и в 1918-19 гг., в общественных кругах стали обсуждаться перспективы восстановления монархии. Врангеля подозревали в излишнем стремлении к «бонапартизму». Что касается будущей Конституанты (Учредительного Собрания, Национального Собрания или Земского Собора), то ее значение как всероссийского органа власти по-прежнему подчеркивалось, однако суть оной все более отличалась от первоначального учредительно-санкционирующего характера. Ввиду уже начатых белыми правительствами реформ, в ее работе предопределялось все меньше учредительного и все больше санкционирующего предназначения, когда законодательные акты, уже принятые прежде белыми правительствами, получали бы одобрение того или иного представительного Собрания. При всем двойственном отношении среди руководства Белого движения к «общественному влиянию», к представительной власти, игнорировать их роль в 1920-22 гг. было уже невозможно. Главным становился вопрос не о том, быть или не быть представительным структурам, поскольку существование последних являлось императивным требованием, а об их составе и реальной компетенции. Считалось, что состав будет определяться избирательным законом, в котором усилится представительство «несоциалистической», цензовой общественности. На этом принципе предполагалось построить деятельность собраний и в белом Крыму, и в Приморье (хотя опора на «несоциалистическую общественность» не исключала участия «социалистических элементов» - в том случае, если они стояли на антибольшевистских позициях).

В заключении рукописи диссертации и двухтомной монографии, изданной в 2008-2009 гг. (третья книга в печати) содержатся общие выводы по результатам исследования. Политика Белого движения имела целью создание условий и предпосылок для образования всероссийской государственной системы, ориентированной на соблюдение правопреемственности, исходившей не только из программных установок Временного правительства, но и в значительной степени - от «дофевральской» и «дооктябрьской» России. Наиболее заметно это проявилось в формировании системы исполнительной власти, ориентировавшейся на период «Думской монархии», и судебной власти, опиравшейся на традиции судебных уставов 1864 г. Отсутствовала вместе с тем определенность в вопросе форм правления и государственного устройства будущей России, поскольку ее заменял принцип «непредрешения». Позиция непринятия правомочности Учредительного Собрания 1917 г. отражала признание невозможности считать «Всероссийской Конституантой» структуру, выборы в которую прошли после установления Советской власти. Восстановление прерванной политико-правовой традиции посредством созыва нового Собрания, призванного утвердить новые Основные законы, стало центральным пунктом белых программ.

Для достижения провозглашенных целей требовалось наличие эффективно действующей системы организации армии и тыла. Эволюция политического курса и государственного строительства в Белом движении показывала приоритетное значение принципа единоначалия в общей структуре власти. Военный единоличный правитель - диктатор - устанавливал основы законодательства, определял общее направление политического курса, подбирал кадры для реализации намеченных целей. Примером являются режимы Колчака, атамана Семенова, генералов Деникина и Врангеля. Исполнительно-распорядительная власть имела главенствующее значение, но она стремилась также к созданию представительных структур. Делалось это, в значительной степени, под воздействием положения на фронтах, роста повстанческого движения в тылу, требований «демократизации», предъявляемых со стороны правительств иностранных государств. Власть стремилась к сотрудничеству с «общественностью» преимущественно по экономическим, финансовым вопросам. Примерами подобных представительных структур были Государственное Экономическое Совещание в Сибири в 1918-19 гг., Финансово-Экономическое Совещание, созванное Врангелем в Крыму, Краевое Народное Совещание в Чите в 1920 г.

Другим вариантом организации власти являлась «диктатура снизу», при которой установление единоличного управления происходило с санкции уже существовавших представительных структур. Подобного рода примеры: Уфимская Директория, получившая власть с санкции Уфимского Государственного Совещания; Южно-русское правительство, утвержденное Верховным Кругом Дона, Кубани и Терека; власть Правителя Приамурского Края генерала Дитерихса, получившего власть от Приамурского Земского Собора; власть казачьих атаманов, избиравшихся на представительных собраниях (Рады, казачьи Круги). Наконец, третьим типом организации власти следует считать некий «синтез», сочетание форм двух вышеназванных типов «диктатур», когда верховная власть принадлежала единоличному правителю, но его полномочия ограничивались представительными органами или достаточно полномочным правительством. Примеры подобного рода: Правительство Северо-Западной области и «диктатор» генерал Юденич; Земско-городское Совещание и «диктатор» генерал Миллер на белом Севере в начале 1920 г.; Российское правительство, созываемое Государственное Земское Совещание и Верховный Правитель Колчак в Сибири в конце 1919 г.; Краевое Народное Собрание и Главком атаман Семенов в Забайкалье летом-осенью 1920 г. Однако подобные варианты правления носили временный характер, не отличались достаточной стабильностью. Наиболее приемлемыми формами государственного устройства России признавались автономия (в политических программах 1918-1919 гг.) или федерация (в политических программах 1920-1922 гг.). Возврат к унитарному варианту исключался. Но если для Польши и, в конечном счете, для Финляндии декларировалась «независимость», то в отношении остальных «государственных образований» предстоял долгий путь переговоров, компромиссов, соглашений и договоренностей по вопросам разделения полномочий между центром и регионами (федерализации) или установления границ, «раздела государственного долга» (признание независимости).

В истории гражданской войны нужно учитывать и существование реальной альтернативы белой государственности - Советской власти. Углубленное изучение политико-правовой эволюции Советской власти в годы гражданской войны должно стать предметом новых исследований в отечественной историографии с учетом изменившихся направлений методологии, с открытием новых источников.

политический курс белое движение

По теме диссертации опубликованы следующие работы

I) монографии, учебные пособия

1. Цветков В.Ж. Белое дело в России. 1919 г. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). М., 2009, 636 с. 40 п.л.

2. Цветков В.Ж. Белое дело в России. 1917-1918 гг. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). М., 2008, 520 с. 33 п.л.

3. Цветков В.Ж. Белые армии Юга России. 1917 - 1920 гг., М., 2000, 168 с., 13 п.л.

4. Лубков А.В., Цветков В.Ж. Белое движение в России: его программа и вожди. 1917-1922 гг. // Учебное пособие. М., 2003, 192 с. 13 п.л. (авторский вклад 7 п.л.).

5. Чураков Д.О., Цветков В.Ж. Россия в годы «второй смуты», 1916 - 1922 гг. Учебное пособие // М., 2000. 40 с. 2,5 п.л. (авторский вклад 1,2 п.л.).

II) научные статьи

1. Цветков В.Ж. Петр Николаевич Врангель. // Вопросы истории, № 7, 1997, с. 54-81. 2 п.л.

2. Цветков В.Ж. «Добровольческая армия не пропустит в горы ни одного фунта хлеба». // Военно - исторический журнал. № 4, 1999. С. 54-64. 0,5 п.л.

3. Цветков В.Ж. Белое движение в России. 1917 - 1922 гг. // Вопросы истории, № 7, 2000, с. 56-74. 1 п.л.

4. Цветков В.Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения. 1918 - 1922 гг. // Вопросы истории, № 10, 2001. с. 121-137. 1,5 п.л.

5. Цветков В.Ж. Николай Николаевич Юденич. // Вопросы истории, № 9, 2002, с. 37-60. 1,5 п.л.

6. Цветков В.Ж. Новые публикации источников по истории Белого движения в России (1917-1922 гг.). // Отечественная история, № 2, 2004, с. 155-159. 0,4 п.л.

7. Цветков В.Ж. Продовольственная политика деникинского правительства // Вопросы истории, № 5, 2004, с. 112-127., 0,5 п.л.

8. Цветков В.Ж. Лавр Георгиевич Корнилов // Вопросы истории, № 1, 2006, с. 55-85, 2 п.л.

9. Цветков В.Ж. Эволюция репрессивного законодательства белых правительств. // Вопросы истории, № 4, 2007, с. 16-26. 1 п.л.

10. Цветков В.Ж. Аграрно-крестьянская политика Белого движения в России. // Новый исторический вестник, № 1 (15), 2007. с. 116-130.1 п.л.

11. Цветков В.Ж. Месть и закон. Белое движение: политика и право // Родина, № 3, 2008, с. 14-18. 0,5 п.л.

12. Цветков В.Ж. Земская реформа правительства генерала П.Н. Врангеля (июнь - октябрь 1920 г.) // Новый исторический вестник. 2008. № 1 (17). с. 198 - 205. 0,5 п.л.

13. Цветков В.Ж. Капкан тифлисского коварства. Особенности политического курса Белого движения в отношении Грузии в 1918-1920 годах // Родина, № 11, 2008, с. 7-13, 1 п.л.

14. Цветков В.Ж. «Месяц действий» белого подполья // Родина, № 12, 2008, с. 48-52, 0,8 п.л.

15. Цветков В.Ж. Монархисты+масоны= Мифы и реалии Русского политического совещания в Париже // Родина, № 4, 2009, с. 16-18, 0,8 п.л.

16. Цветков В.Ж. Аграрная политика белогвардейских правительств Юга России (1918-1920 гг.) // Научные труды МПГУ имени В.И. Ленина., М., 1996., с. 93-101., 0,6 п.л.

17. Цветков В.Ж. «Свобода торговли» или «хлебная повинность» (особенности продовольственной политики деникинского правительства. Лето-осень 1919 г. // Научные труды МПГУ имени В.И. Ленина. М., 1997. С. 59-67., 0,8 п.л.

18. Цветков В.Ж. Разгромили атаманов, разогнали воевод. О последнем Земском Соборе // Родина, № 11, 1997, с. 42-45, 0,5 п.л.

19. Цветков В.Ж. Вторая Кавказская война // Родина, 1998, № 2, с. 23-26, 0,8 п.л.

20. Цветков В.Ж. Участие крестьянских общественных организаций в аграрной политике белогвардейских правительств юга России. (1919-1920 гг.). // Научные труды МПГУ, М., 1999, с. 122-128., 0,3 п.л.

21. Цветков В.Ж. «...Добровольческая армия идет на Ингушетию не с миром, а с войной». Публикация и комментарии документов.// Военно-исторический журнал, №1, 1999, с. 31-41., 0,5 п.л.

22. Цветков В.Ж. «...Добровольческая армия идет на Ингушетию не с миром, а с войной». Публикация и комментарии документов.// Военно-исторический журнал, №2, 1999, с. 52-62., 0,5 п.л.

23. Цветков В.Ж. «Экономическое чудо» по Колчаку. // Родина, № 5, 2000, с. 142-145. 0,5 п.л.

24. Цветков В.Ж. Мятеж. Чехословацкий корпус на полях Гражданской войны. // Родина, № 6, июнь 2001 г., с. 55-61., 1 п.л.

25. Цветков В.Ж. Белая Гвардия. // Родина, № 11, 2000, с. 39-43., 1 п.л.

26. Цветков В.Ж. «Забытый фронт» (К истории Белого движения в Туркестане. 1917-1920 гг.). // «Гражданская война в России (события, мнения, оценки). Памяти профессора Ю.И. Кораблева. М., 2002., с. 569-580., 0,5 п.л.

27. Цветков В.Ж. Мундир английский, погон российский. Британия и «русская Смута». // Родина, № 5-6, 2003. с. 99-104., 1 п.л.

28. Цветков В.Ж. Генерал-лейтенант А.Г. Шкуро // «Белое движение. Исторические портреты. Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, П.Н. Врангель… М., 2003, с. 303-347., 2,2 п.л.

29. Цветков В.Ж. Генерал-лейтенант К.К. Мамантов // «Белое движение. Исторические портреты. Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, П.Н. Врангель… М., 2003, с. 347-393., 2,5 п.л.

30. Цветков В.Ж. Генерал-лейтенант барон П.Н. Врангель. // «Белое движение. Исторические портреты. Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, П.Н. Врангель… М., 2003, с. 439-485., 2 п.л.

31. Цветков В.Ж. «Белогвардейская альтернатива». Как собирались обустроить Россию Колчак, Деникин и Врангель. // Родина, № 4, 2004, с. 22-25, 0,5 п.л.

32. Цветков В.Ж. Генерал Дитерихс, последний защитник Империи // «Генерал Дитерихс», М., 2004, с. 9-86, 4,2 п.л.

33. Цветков В.Ж. Генерал от инфантерии Н.Н. Юденич. // «Белое движение. Исторические портреты. А.В. Колчак, Н.Н. Юденич, Г.М. Семенов… М., 2004, с. 402-457., 2 п.л.

34. Цветков В.Ж. На сопках Монголии. Белое дело барона Унгерна. // Родина, № 1, 2005, с. 49-57. 0,5 п.л.

35. Цветков В.Ж. Политика Добровольческой армии на Северном Кавказе летом 1919 - весной 1920 гг. // Нажмуддин Гоцинский: недописанная история. Махачкала, 2005, с. 132-150, 0,5 п.л.

36. Цветков В.Ж. «Заграница нам поможет?» Финансовые проекты Белой России. // Родина, № 5, 2005, стр. 98-103. 0,5 п.л.

37. Цветков В.Ж. Белое движение // Большая Российская энциклопедия, в 30 томах. М., 2005. Т. 3. С. 229-230, 0,2 п.л.

38. Цветков В.Ж. Эволюция программы реформ в политической деятельности правительства Врангеля в 1920 г. // Крым. Врангель. 1920 год. М., 2006, с. 64-82, 0,7 п.л.

39. Цветков В.Ж. Временное Сибирское правительство // Большая Российская энциклопедия, в 30 томах. М., 2006. Т. 6. С. 23., 0,1 п.л.

40. Цветков В.Ж. Разработка модели Национального Учредительного Собрания в программе Белого движения в 1919 году // «Вестник Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина. № 1/14, 2007, с. 34-38, 0,5 п.л.

41. Цветков В.Ж. «Откуда есть пошло» Белое движение. // Родина, № 3, 2007, с. 15-20, 0,7 п.л.

42. Цветков В.Ж. Особенности антисоветской разведывательной работы подпольных военно-политических структур Белого движения 1917-1918 гг. // «Исторические чтения на Лубянке. 1997 - 2007», М., 2008, с. 36-50., 0,5 п.л.

43. Цветков В.Ж. Возникновение и деятельность «самочинных» структур контрразведки на белом Юге России в 1918-1920 гг. // Исторические чтения на Лубянке, 2007, М., 2008, с. 54-65., 0,5 п.л.

III) тезисы докладов на научных конференциях

44. Цветков В.Ж. Пропаганда аграрной политики деникинского правительства (1919 г.) // Гражданская война и культура. Материалы международной научной конференции. 19-20 марта 1996 г., М., 1996., с. 118-122, 0,3 п.л.

45. Цветков В.Ж. Влияние Верховного Правителя России адмирала А.В. Колчака на формирование аграрной политики деникинского правительства (лето-осень 1919 г.) // История «белой» Сибири. Тезисы второй научной конференции (4-5 февраля 1997 г.)., Кемерово, 1997., с. 145-148., 0,3 п.л.

46. Цветков В.Ж. Формирование и боевые действия Сибирского казачьего корпуса (август - сентябрь 1919 года) // Катанаевские чтения - 98, Материалы докладов второй всероссийской научно-практической конференции. Омск, 1998, с. 256-259, 0,2 п.л.

47. Цветков В.Ж. Профессор А.Д. Билимович - «экономист Белой России» // «Россия в ХХ веке: проблемы изучения и преподавания. Материалы научной конференции. Москва, РГГУ, 2 декабря 1998 г. с. 68-71. М., 1999., 0,2 п.л.

48. Цветков В.Ж. Провинциальные газеты белого юга России как исторический источник. 1919 - 1920 гг.// «Точное гуманитарное знание. Тенденции, проблемы, методы, результаты». Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Москва, 4-6 февраля 1999 г. М., 1999. с. 148-149., 0,1 п.л.

49. Цветков В.Ж. Рабочий вопрос и Белое движение. // Рабочий класс в процессах модернизации России: исторический опыт. М, 2001. с. 66-72., 0,2 п.л.

50. Цветков В.Ж. Влияние «Великой войны» на формирование идеологии и политической практики Белого движения. 1917-1922 гг. // «Россия в мировых войнах ХХ века». Материалы научной конференции. М., 2003. с. 161-169. 0,5 п.л.

51. Цветков В.Ж. Разработка проектов рабочего законодательства на белом юге России в 1919 г. // «Рабочий класс и рабочее движение России: теория, история, современность. М., 2003, с. 137-147., 0,2 п.л.

52. Цветков В.Ж. Новые источники и историографические подходы в изучении Белого движения в России // Гражданская война на Востоке России: новые подходы, открытия, находки. Материалы научной конференции в Челябинске 19-20 апреля 2002 г. М., 2003, с. 10-23. 0,5 п.л.

53. Цветков В.Ж. Военно-политическое положение Белого дела в Монголии в 1918-21 гг. // «История Белой Сибири». Материалы 6-й международной конференции 7-8 февраля 2005 г. Кемерово. 2005 г., с. 238-241, 0,4 п.л.

54. Цветков В.Ж. Военно-политическое значение Северо-Западного фронта в российском Белом движении в 1918-1920 гг. // «Белое движение на Северо-Западе и судьбы его участников», Псков, 2005, с. 27-44., 0,5 п.л.

55. Цветков В.Ж. Сотрудничество военных ведомств Великобритании с Белым движением в России в 1918-1920 гг. // «Последняя война Российской Империи». Материалы международной научной конференции 7-8 сентября 2004 г. М., 2006, с. 209-216., 0,5 п.л.

56. Цветков В.Ж. Формирование и эволюция политической модели представительной власти в Белом движении на Востоке России в 1917-1922 гг. // «Сибирь в период гражданской войны. Материалы международной конференции, 6-7 февраля 2007 г., Кемерово, 2007, с. 126-129, 0,5 п.л.

57. Цветков В.Ж. Определение политико-правового статуса Белого движения в годы гражданской войны в России. // Русский исторический процесс глазами современных исследователей. Материалы межвузовской научной конференции. Ключевские чтения - 2007, М., МПГУ, 2007., с. 314-324., 0,8 п.л.

58. Цветков В.Ж. Проблемы создания легитимных центров Белого движения в первые месяцы после установления советской власти (1917-1918 гг.).// 1917 год в судьбах России и мира; Архангельск, ПГУ им. М.В. Ломоносова. - 2007.; с. 139-142., 0,3 п.л.

59. Цветков В.Ж. Проблема эволюции политико-правового статуса антибольшевистских структур в 1918 году // 1918 год в судьбах России и мира: развертывание широкомасштабной Гражданской войны и международной интервенции; Архангельск, ПГУ им. М.В. Ломоносова, 2008. с. 192-197, 0,5 п.л.

60. Цветков В.Ж. Специфика политической модели Северо-Западного правительства в 1919 г. // Белое Движение на Северо-Западе России и судьбы его участников. Материалы 3-й Международной научной конференции, Псков, 2009, с. 153 - 163, 0,5 п.л.

Размещено на Allbest.ru