Помимо политических партий, прибалтийских немцев объединили «Немецкие общества». Они появились в 1906 г. и были призваны укрепить культурные и экономические позиции остзейцев, и таким образом гарантировать им дальнейшее политическое существование. Эти «общества» стали наиболее массовыми организациями прибалтийских немцев: в 1908 г. численность их членов в трех Прибалтийских губерниях достигла максимума и составила 37 тыс. человек, в то время как в 1914 г. она сократилась до 28 тыс.

Однако «Немецкие общества» не выполнили свою главную задачу - им не удалось сплотить различные социальные слои остзейского общества на основе общенациональной (всенемецкой) идеи. Прежде всего этому препятствовала традиционная ориентация прибалтийских немцев на Российскую империю и их приверженность своей политической линии, которая заключалась в отстаивании местных интересов.

Деятельность «Немецких обществ» и, в особенности их контакты с организациями «пангерманистов», вызывала у правительства подозрения в сепаратизме. Определенные опасения были также связаны с усилением экспансионистских настроений в правящих кругах Германии по отношению к Прибалтийским губерниям. В качестве ответной меры правительство попыталось в 1908 г. ослабить немецкое влияние в Прибалтике и усилить там влияние русское.

С этой целью председатель Совета министров П.А.Столыпин письмом 10.02.1908 г. предписал министрам и главноуправляющим ведомствами назначать на правительственные должности в Прибалтийских губерниях преимущественно русских. Мотивом этого, по словам Столыпина, служила обязанность местной администрации охранять на окраинах «интересы русской государственности». Назначение инородцев на эти должности теперь ставилось в зависимость от их лояльности к власти и государству, чтобы преградить «сепаратистам» доступ в органы местной администрации П.А.Столыпин - В.Н.Коковцову. 10.02.1908 г. // РГИА. ф. 1276. оп. 4. д. 20. л. 14; П.А.Столыпин - А.Н.Меллер-Закомельскому. 16.03.1908 г. // Там же. л. 41, 42..

Все это предполагалось дополнить серией мероприятий, призванных поддержать экономическую деятельность местного русского населения, его политическую и общественную инициативу, культуру и образование (оно находилось в крайне неудовлетворительном состоянии). Кроме того, правительство намеревалось развивать в крае русскую колонизацию за счет переселения колонистов из внутренних губерний на казенные земли и наделения землей русского населения Прибалтики.

Эти меры должны были прежде всего способствовать утверждению русской государственной идеи, которая, как казалось, скрепляла государство. В местном русском населении правительство видело лишь средство для достижения общегосударственных целей: в его лице оно стремилось создать прочную основу для успешного слияния Прибалтики с центром.

В силу ряда причин правительство не осуществило намеченную программу в полном объеме. В частности, данные, сообщенные главами ведомств и временным прибалтийским генерал-губернатором А.Н.Меллер-Закомельским председателю Совета министров, свидетельствовали о том, что русские составляли большинство среди чиновников ряда ведомств в крае и им принадлежала ведущая роль в административном управлении Прибалтийскими губерниями. В результате письмо 10.02.1908 г. на национальный состав местной администрации не повлияло.

В то же время планы правительства, связанные с русским населением Прибалтики, оказались практически невыполнимыми. Как выяснилось, русские не могли оказывать в крае не только определяющего, но какого-либо вообще заметного общественного влияния вследствие своей малочисленности, слабых экономических позиций и невысокого культурного уровня. Для русской колонизации в Прибалтийских губерниях отсутствовали условия, поскольку казённых земель было немного и большая часть их не подходила для поселения крестьян.

Определенную роль в том, что правительство в итоге отказалось от намеченных планов также сыграло заступничество прибалтийских губернаторов за «Немецкие общества» и остзейцев в целом. Так, эстляндский губернатор И.В.Коростовец и курляндский Л.М.Князев в отношениях соответственно 4.10. и 12.09.1908 г. А.Н.Меллер-Закомельскому отмечали, что считают подозрения остзейцев в нелояльности безосновательными ГАРФ. ф. 270. оп. 1. д. 91. л. 133; ф. 826. оп. 1. д. 242. л. 3 об..

Как представляется, все эти обстоятельства, а также понимание того, что ни в экономике, ни в политике русское население не могло соперничать с прибалтийскими немцами и, тем более превзойти их, вынудили правительство отказаться от своих первоначальных намерений.

В целом социально-политические процессы, наметившиеся в Прибалтийских губерниях в самом начале 20 в., в предвоенные годы углубились. При этом соперничество из-за ведущих позиций в крае между эстонцами и латышами, с одной стороны, и немцами - с другой, все более обострялось. Однако остзейцы сохраняли свое экономическое и политическое господствующее положение вплоть до Первой мировой войны, которая в итоге лишила их руководящей роли в Прибалтике.

В третьей главе - «Революция 1905-1907 гг. и „остзейский вопрос“» - исследуется влияние революционных событий 1905-1907 гг. на политику правительства в «остзейском вопросе».

Революция 1905 г. выдвинула прибалтийский вопрос в число первоочередных задач правительственной политики. Обострившаяся в Прибалтике ситуация требовала от правительства срочно принять меры для стабилизации обстановки и, в частности, провести в крае наиболее назревшие реформы.

Совет министров обсудил на заседании 26.11.1905 г. положение в Прибалтийских губерниях и признал причиной возникших беспорядков то, что в крае имелось большое количество безземельных крестьян, земским делом и лютеранской церковью руководило дворянство, отстранив от этого основную часть эстонского и латышского населения, в сельских лютеранских приходах действовало право патроната Право патроната представляло собой совокупность прав и обязанностей определенного лица (владельца вотчины или казны - в казенных патронатах) в отношении церкви. Наиболее важным из них являлось т. н. право представления, т. е. право предлагать высшей духовной власти кандидата на место проповедника. Этим правом в особенности были недовольны прихожане - эстонцы и латыши, поскольку оно устраняло их от участия в избрании пастора. , и в школах не велось преподавание на местных языках.

Правительство полагало, что скорейшее решение всех этих проблем в сочетании с репрессивными мерами позволит восстановить в Прибалтике порядок. С этой целью на основании заключения Совета министров 26.11.1905 г. и в соответствии с высочайшим указом 28.11.1905 г. учреждалась должность временного прибалтийского генерал-губернатора (она просуществовала до 15.04.1909 г.) и при нем Особое совещание для разработки проектов преобразований. В его программу вошли земская, церковно-приходская, школьная и крестьянская реформы.

В работе Особого совещания участвовали представители дворянских организаций, городских дум губернских городов и крестьян, избранные в каждой из Прибалтийских губерний по двое от категории. В ходе своей деятельности с 12.06.1906 г. по 29.09.1907 г. оно разработало проекты реформ земской, школьной, крестьянского общественного управления, евангелическо-лютеранского сельского прихода и предположения по аграрному вопросу.

В основу проекта земской реформы Особого совещания лег проект лифляндской губернской подготовительной комиссии с некоторыми поправками. В соответствии с проектом совещания обязательным условием для участия в земском самоуправлении становилась уплата земских сборов. Создававшиеся земские учреждения были выборными, они наделялись широкой компетенцией, в пределах которой действовали самостоятельно и только в особо оговоренных случаях их постановления подлежали утверждению властей.

Земские органы выбирались на основе имущественно-куриального принципа. По первой курии в их выборах участвовали владельцы дворянских вотчин и земельных участков податной ценности не ниже 15 тыс. руб. и площадью не менее 200 дес. (на Эзеле 160 дес.), по второй - собственники неземельной недвижимости, оцененной не ниже 750 руб., торговых предприятий I-II разрядов и промышленных I-V разрядов, по третьей - владельцы земельных имуществ, которые не соответствовали цензу первого собрания, и арендаторы невыделенных крестьянских усадеб.

В результате основное представительство в земстве получали крупные и средние собственники, в то же время от участия в нем устранялись арендаторы квотных и шестидольных (т. е. отрезных) земель, безземельная часть населения, а также владельцы мелких торгово-промышленных предприятий. Несмотря на свои недостатки, проект в целом обеспечивал развитие местного самоуправления, поскольку изымал земское дело из компетенции рыцарств и передавал его специально создававшейся системе учреждений. Это позволяло упорядочить организацию земства и уменьшить в нем влияние дворянства.

Разработанный Особым совещанием проект реформы сельского евангелическо-лютеранского прихода в своих основных положениях также был близок к проекту лифляндской губернской комиссии. Действие реформы он распространял только на Лифляндскую и Эстляндскую губернии. Приходское устройство в них преобразовывалось на демократических началах: право патроната отменялось, и выбор проповедника переходил к представителям прихода. При этом к церковным делам допускались прихожане, участвовавшие в материальном обеспечении церкви и духовенства.

Действовавшие в приходах церковные конвенты проект заменял выборными церковными советами. Для их выборов прихожане объединялись в три курии на основании имущественного и оценочного цензов. По первой группе избирателей право голоса получили владельцы недвижимости, отбывавшей церковные повинности, земской податной стоимости не ниже 15 тыс. руб. Собственники имуществ, оцененных ниже этой суммы, и арендаторы невыделенных крестьянских усадеб принадлежали ко второй группе, причем для владельцев недвижимости, оцененной в сумму менее 1,5 тыс. руб., вводились двухстепенные выборы. К третьей группе относились прихожане, которые поземельных повинностей не отбывали, но в течение последних двух лет платили добровольные взносы не менее 50 коп. в год.

Проект совещания отменял церковно-строительную повинность и предусматривал перевод обременительных натуральных церковных повинностей в денежный эквивалент. В целом он демократизировал устройство лютеранского прихода, хотя представительство в приходских учреждениях основной части прихожан - мелких собственников, безземельных крестьян и батраков - ограничивалось. В охранительных целях оно должно было принадлежать крупным и средним собственникам.

Основу разработанного Особым совещанием проекта реформы крестьянского общественного управления составил проект эстляндского дворянского комитета, в большей степени отвечавший интересам дворянства, чем крестьян. Так, крестьяне не смогли добиться того, чтобы в состав волостного округа кроме повинностной земли были бы включены мызные земли и образована всесословная волость. Против этого выступало дворянство, стремясь сохранить независимость от волостного управления. Вопреки пожеланиям крестьян проект также сохранял прежнее устройство волостной и мызной полиции.

В интересах дворянства в целом был решен вопрос об особых привилегиях собственников дворянских вотчин, поднятый в ходе обсуждения «Предположений по вопросу о земельных отношениях». Представители крестьян требовали немедленно упразднить все эти привилегии, однако Особое совещание признало «неотложной» их отмену только в Курляндии. В остальных же Прибалтийских губерниях ликвидировать особые привилегии предполагалось только вместе с отменой всех вообще преимуществ и ограничений, присвоенных различным категориям земель.

Хотя Особое совещание не смогло удовлетворительно разрешить все поставленные перед ним вопросы, в целом со своей задачей оно справилось. Совещание разработало проекты земской и приходской реформ, которые при своей ограниченности все же способствовали развитию местного самоуправления, а также позволяли расширить представительство эстонцев и латышей в земских и церковных учреждениях, в то время как компетенция прибалтийско-немецких дворянских корпораций сужалась.

Деятельность Особого совещания явилась непосредственным этапом в подготовке преобразований, призванных разрешить неотложные прибалтийские проблемы. Разработанные совещанием законопроекты и его материалы Министерство внутренних дел использовало в своей дальнейшей работе над решением «остзейского вопроса», продолжавшейся вплоть до Февральской революции 1917 г.

В четвертой главе - «Политика правительства в „остзейском вопросе“ (1907-1914 гг.)» - анализируется реформаторская деятельность правительства, нацеленная на решение прибалтийских проблем в указанный период.

После того как революция 1905-1907 гг. была подавлена и порядок в Прибалтике восстановлен, «остзейский вопрос» несколько утратил для правительства свою актуальность. В результате часть намеченных для Прибалтийских губерний преобразований в 1907-1914 гг. оказалась отодвинутой на второй план. В этот период правительство непосредственно работало над решением аграрного вопроса и реформой евангелическо-лютеранского прихода в Прибалтике.

Основой проекта «Об упорядочении способов отбывания повинностей в пользу духовенства евангелическо-лютеранской церкви, о преобразовании церковно-приходских учреждений и об изменении порядка избрания пасторов в Лифляндской и Эстляндской губерниях», разработанного Департаментом духовных дел иностранных исповеданий в течение зимних месяцев 1907-1908 гг., послужил проект Особого совещания при временном прибалтийском генерал-губернаторе. Перед тем как представить правительственный законопроект на рассмотрение законодательных органов, его неоднократно обсуждали с остзейским дворянством и прибалтийскими губернаторами. При этом все попытки дворянства добиться переработки проекта в выгодном для себя духе оказались безрезультатными.

Несмотря на свою умеренность по сравнению с проектом Особого совещания, правительственный законопроект несколько расширил круг избирателей церковных старшин, предоставив право голоса различным группам арендаторов. По первой курии это право получили арендаторы земельной и неземельной недвижимости, по второй - бобыльских участков и отдельных ипотечных единиц. В то же время участие в выборах избирателей третьей курии было существенно ограничено за счет увеличения срока уплаты добровольных взносов в три раза (с двух до шести лет) и их минимальной суммы - в два (с 50 коп. до одного рубля в год). Таким образом, Министерство внутренних дел стремилось не допустить преобладания радикально настроенных безземельных крестьян и батраков в будущих церковных органах.

По-иному решался вопрос о патронате. Министерство внутренних дел считало, что его можно сохранить, отменив лишь право патронов избирать проповедников (т. н. право представления), против которого в особенности протестовали эстонцы и латыши. Вместе с тем правительственный законопроект освобождал от повинностей в пользу лютеранского духовенства казенные имущества, поскольку право на пособие от казны имела только православная церковь, и частные, принадлежавшие представителям иных исповеданий (если их не арендовали лютеране).

Министерство внутренних дел 7.12.1911 г. внесло проект реформы сельского евангелическо-лютеранского прихода в III Думу. Однако его непосредственное рассмотрение началось лишь в Думе IV созыва, после того как 10.12.1912 г. законопроект поступил в ее комиссию по вероисповедным вопросам. Поправка этой комиссии, привлекавшая имущества казны к уплате церковных повинностей, противоречила взгляду Департамента духовных дел на задачи реформы. В результате законопроект был снят с очереди на обсуждение в пленарном заседании Думы и пролежал в ней без движения почти два года - вплоть до 23.12.1915 г., когда его отозвало Министерство внутренних дел.

Существенное место в реформаторских планах правительства занимал аграрный вопрос, послуживший одной из основных причин революции 1905-1907 гг. в Прибалтике. Пытаясь смягчить его остроту, правительство предприняло определенные меры в отношении дворянского землевладения и, в частности, родовых фидеикомиссов и имений рыцарств Фидеикомисс (от лат. fideicommissum, от fides - вера, доверие, добросовестность и committo - поручаю) - родовое имущество, отчуждавшееся и передававшееся по наследству в особом порядке. В данном случае - форма наследования дворянской земельной собственности, при которой эта собственность переходила по наследству к старшему из наследников полностью (дробить и отчуждать ее части запрещалось). Имения рыцарств были пожалованы дворянским обществам для содержания чиновников дворянства..

Оно считало необходимым обеспечить поземельное устройство крестьян-арендаторов участков из состава имений дворянских обществ. В основу соответствующего законопроекта «О выкупе крестьянской земли в имениях, всемилостивейше пожалованных дворянским обществам Прибалтийских губерний» был положен закон 10.03.1869 г. о поземельном устройстве крестьян в казенных имениях Лифляндской, Эстляндской и Курляндской губернии.

Правительственный законопроект подчинял обязательному выкупу при участии казны повинностные и арендные, а также квотные и шестидольные (т. е. отрезные) земли в имениях дворянских корпораций Прибалтики. Круг их возможных покупателей был ограничен лицами крестьянского сословия с тем, чтобы обеспечить сохранение участков в собственности крестьян. При этом дворянские общества лишались вотчинных прав на выкупленные из состава их имений участки. Несмотря на протесты дворянства, Дума 2.05.1912 г. приняла этот законопроект, и 6.06. того же года он получил высочайшее утверждение.

Одну из своих непосредственных задач правительство видело также в том, чтобы обеспечить поземельное устройство крестьян - арендаторов участков в дворянских фидеикомиссах Прибалтийских губерний. Разработанный в Министерстве юстиции проект закона позволял, с согласия местных дворянских учреждений, отчуждать из состава фидеикомиссов не только крестьянские, но и квотные и шестидольные земли, причем покупать их разрешалось лишь крестьянам и Крестьянскому поземельному банку.

Министр юстиции И.Г.Щегловитов 13.10.1910 г. внес в Думу проект закона «О разрешении владельцам фидеикомиссных земских имений в губерниях прибалтийских отчуждать входящие в состав сих имений крестьянские земельные участки, а также земли квотные и шестидольные». Дума приняла его 28.04.1912 г. и 25.06.1912 г. соответствующий закон вступил в силу.

Менее удачной в рассматриваемый период оказалась попытка правительства решить вопрос об отрезных землях. По указу 18.02.1893 г. Министерству внутренних дел было поручено разработать законопроект об обращении этих земель к их законному назначению (т. е. о переводе в разряд крестьянских), однако его подготовка в силу различных причин затянулась.

В итоге 15.12.1912 г. министр внутренних дел А.А.Макаров представил на рассмотрение Совета министров первую редакцию законопроекта «Об обращении квотных и шестидольных земель в губерниях Лифляндской и Эстляндской в разряд крестьянских земель». Между тем Совет министров 1.03.1914 г. одобрил лишь его третью редакцию, более умеренную в отличие от первой.

В частности, если по проекту 1912 г. все квотные и шестидольные земли (как «свободные», так и использовавшиеся помещиками) переводились в разряд крестьянских, то его окончательная редакция предполагала перевести в этот разряд лишь те отрезные земли, которые сдавались в аренду в качестве крестьянских хозяйств. Квотные и шестидольные земли занятые промышленными и иными хозяйственными предприятиями помещиков под действие закона не подпадали. Реформа не распространялась на Эстляндскую губернию, где не вполне разграничивались крестьянские и мызные, а также крестьянские и шестидольные земли. Этот законопроект Министерство внутренних дел внесло в Думу 20.03.1914 г. и спустя два года - 14.03.1916 г. его отозвало.

Осталась нерешенной и проблема церковных земель в Прибалтике. Министерство внутренних дел 20.03.1909 г. представило в Думу проект закона, позволявший крестьянам-арендаторам в пасторатских имениях Пасторатские имения были предоставлены лютеранской церкви для содержания проповедников. приобретать посредством обязательного выкупа отрезные, а также повинностные и арендные крестьянские земли, который остался нерассмотренным.

Вторая редакция этого законопроекта была более умеренной - обязательный выкуп в ней заменило добровольное соглашение сторон (более выгодное для продавца, чем для покупателя). Министерство внутренних дел 9.01.1914 г. внесло его в Думу и через два года - 14.03.1916 г. отозвало вместе с проектом об обращении квотных и шестидольных земель для переработки на новых принципах.

В 1907-1914 гг. правительству в целом не удалось достичь существенных результатов в решении «остзейского вопроса». Законы 6.06.1912 г. о выкупе крестьянской повинностной и арендной земли в имениях рыцарств и 25.06.1912 г. о продаже крестьянских земель из состава фидеикомиссов хотя и несколько расширяли крестьянское землепользование, но кардинально аграрный вопрос решить не могли. В то же время не получили законодательной санкции и остались нереализованными более важные по своему значению законопроекты о выкупе квотных и шестидольных, а также пасторатских земель и проект реформы лютеранского прихода. В целом правительство в рассматриваемый период не смогло осуществить в Прибалтике ни одного из намеченных радикальных преобразований.

Пятая глава - «Политика правительства в отношении немецкой школы Прибалтийских губерний» - посвящена рассмотрению правительственной политики применительно к немецким учебным заведениям Прибалтики.

Под влиянием революции 1905-1907 гг. правительство отказалось от ограничительной политики по отношению к национальной школе в Прибалтийских губерниях. Новое направление в его школьной политике ознаменовали решения Комитета министров 10.05.1905 г. и последовавшие за ними законы 19 и 26.04.1906 г., которые позволили создать в Прибалтике частную школу с преподаванием на национальных языках и вновь открыть немецкие дворянские гимназии.

Употребление местных языков в учебном процессе расширил циркуляр, изданный 9.10.1906 г. попечителем Рижского учебного округа Д.М.Левшиным. В соответствии с ним, в городских и сельских начальных школах Прибалтийских губерний, при однородном национальном составе учащихся, разрешалось преподавать на их родном языке в первые два года обучения. В результате в городских начальных школах впервые стали использоваться эстонский и латышский в качестве языков преподавания, за исключением Ревеля (где губернское правление не позволило образовать однородные по национальному составу классы, и потому обучение там продолжалось на русском языке). Вместе с тем с 1906/07 учебного года практически во всех гимназиях, реальных и городских училищах, в которых учились эстонцы, факультативно преподавался эстонский язык.

В целом законодательство 1905-1906 гг. дало возможность населению Прибалтики получать образование на родном языке, устранив тем самым одну из серьезных причин недовольства правительственной политикой в крае. Отказ от политики принуждения в отношении прибалтийской школы способствовал тому, что инородческие учебные заведения Прибалтики проявляли со своей стороны инициативу в изучении русского языка.

Начиная с 1908 г., наблюдаются попытки правительства ограничить права, предоставленные в 1905-1906 гг. прибалтийской инородческой школе, причем инициаторами этого нередко выступали представители местной училищной и губернской администрации.

Так, попечитель Рижского учебного округа С.М.Прутченко сообщал в отношении 26.06.1908 г. министру народного просвещения А.Н.Шварцу об «опасных» для интересов государства тенденциях в деятельности инородческой школы Прибалтики. Главную опасность он видел в том, что количество частных учебных заведений с преподаванием на местных языках значительно превысило число правительственных школ, ослабив тем самым политическую и культурную роль местной русской школы РГИА. ф. 733. оп. 175. д. 324. л. 126 об..

Особое внимание к проблемам национальной школы Прибалтийских губерний проявила третья Государственная дума. Однако решить их ей не удалось во многом из-за позиции правительства, стремившегося ограничить преподавание на национальных языках. В этой ситуации внесенный 26.06.1908 г. в Думу фракцией октябристов законопроект, позволявший ученикам прибалтийских дворянских гимназий сдавать часть выпускных экзаменов на немецком языке, был заведомо обречен.

Однако эти скромные пожелания остались без удовлетворения: Министерство просвещения отказалось разрабатывать соответствующий законопроект. Не выработала его и думская комиссия по народному образованию, в которую 29.05.1909 г. с этой целью было передано законодательное предположение.

Не получил законодательного утверждения и законопроект «О введении в частных учебных заведениях Прибалтийского края по ведомству Министерства финансов и Главного управления Землеустройства и Земледелия преподавания на местных языках», внесенный в Думу 29.03.1910 г. кадетами А.Я.Террасом и М.Шульценбергом. Его отклонил 1.07.1910 г. Совет министров из-за несоответствия одобренному им ранее проекту правил о частных учебных заведениях, классах и курсах Министерства народного просвещения.

Этот же законопроект, представленный 1.02.1913 г. в четвертую Думу под несколько измененным названием (вместо «по ведомству Министерства финансов» значилось «по ведомству Министерства торговли и промышленности»), вновь не был одобрен Советом министров. В связи с тем, что он не соответствовал разработанному Главным управлением землеустройства и земледелия законопроекту о подведомственных ему частных учебных заведениях.

Начиная с циркуляра 27.10.1912 г. министра народного просвещения Л.А.Кассо, вводившего новые правила преподавания Закона Божия инославных исповеданий, употребление национальных языков в школе ограничивается. По указу 17.04.1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» обучать Закону Божию следовало на родном языке учащихся, который определялся по письменному заявлению родителей или опекунов. Циркуляр Кассо отменил этот порядок и обязал руководство учебных заведений непосредственно определять родной язык учеников «на основании всех фактических данных, имеющихся по сему предмету». Мотивом при этом послужило стремление Министерства просвещения оградить национальные меньшинства от возможной «полонизации» и «германизации». Устраняя, как казалось министерству возможности для манипуляций «сепаратистов», циркуляр вместе с тем открывал простор для произвола учебного начальства.

Вопрос о соответствии циркуляра Л.А.Кассо действовавшему законодательству в 1913 г. рассматривала Дума и не нашла в нем противоречия указу 17.04.1905 г. Она поддержала точку зрения Министерства народного просвещения, признав верными соображения, которые побудили его издать этот циркуляр. В целом Дума разделяла политику Л.А.Кассо по отношению к национальной школе.

Еще одной ограничительной мерой в отношении национальных языков стала отмена 27.08.1913 г. попечителем Рижского учебного округа А.И.Щербаковым циркуляра Д.М.Левшина. В результате данное этим циркуляром разрешение преподавать в начальной школе на национальных языках в течение первых двух лет обучения было ликвидировано. Действия Щербакова вызвали возмущение в Прибалтийских губерниях и, вероятно, вследствие этого циркуляр Левшина продолжал применяться на практике, а 30.03.1915 г. был официально восстановлен.

Начало Первой мировой войны сопровождалось репрессивными мерами в отношении учебных заведений с немецким языком преподавания. В августе 1914 г. были закрыты школы при «Немецких обществах», а 12.07.1916 г. Совет министров постановил запретить начиная с 1916/1917 учебного года преподавание на немецком языке в учебных заведениях по всей Российской империи.

Прибалтийско-немецкому дворянству не удалось отстоять немецкий язык обучения в дворянских гимназиях, в связи с этим лифляндское рыцарство решило закрыть свои учебные заведения. В то же время эстляндское дворянство согласилось с тем, чтобы в период войны преподавание в его гимназиях велось по-русски, но просило разрешить в начальных классах пользоваться родным языком как вспомогательным средством. Министерство народного просвещения со своей стороны пошло ему в этом отношении навстречу.

В целом к началу 20 в. правительство отказалось в своей школьной политике от ограничительного направления конца 80-х гг. 19 в. События первой русской революции вынудили его коренным образом пересмотреть эту политику и сделать некоторые уступки в отношении прибалтийской школы. Между тем с 1908 г. либеральный курс 1905-1906 гг. постепенно сменяется консервативным направлением. Однако вернуться к школьной политике, проводившейся в национальных регионах в эпоху Александра III, консервативным и правым кругам не удалось.

Так, несмотря на циркуляр 27.10.1912 г., разрешивший преподавать инородцам Закон Божий по-русски, и аннулирование 27.08.1913 г. циркуляра Д.М.Левшина, в Прибалтийских губерниях продолжала действовать частная инородческая школа с национальными языками преподавания. Правительственная политика по отношению к немецким учебным заведениям как в Прибалтике, так и во всей Российской империи изменилась в период Первой мировой войны. В условиях военного времени она приобрела репрессивный характер.

В шестой главе - «Политика правительства в „остзейском вопросе“ (1914 - февраль 1917 г.)» - исследуются попытки правительства решить «остзейский вопрос» в указанный период.

Первая мировая война вновь выдвинула «остзейский вопрос» в центр внимания правительства. Угроза германского вторжения и аннексии Прибалтики придавала ему особую остроту и вынуждала правительство активно искать пути решения прибалтийских проблем.

Для стабилизации положения в Прибалтийских губерниях В.Ф.Джунковский в секретном докладе 20.09.1914 г. министру внутренних дел и П.Г.Курлов в отчете 18.10.1915 г. об исполнении обязанностей особоуполномоченного по гражданскому управлению Лифляндской, Курляндской и Эстляндской губерниями предлагали ускорить разработку земской и церковной реформ, а также безотлагательно осуществить другие преобразования, призванные ликвидировать привилегии остзейского дворянства.

С этой целью в феврале 1915 г. Министерство внутренних дел возобновило подготовку реформы сословных учреждений прибалтийско-немецкого дворянства (собственно, ее разработка началась еще в 1902-1904 гг., но не была закончена). Намеченная реформа должна была устранить местные особенности в организации прибалтийских дворянских обществ и подчинить их деятельность контролю правительства.

«Проект положения о дворянстве Лифляндской, Эстляндской и Курляндской губерний», подготовленный в Министерстве внутренних дел, распространял общероссийское законодательство о дворянстве на Прибалтийские губернии. Сословные органы остзейского дворянства - конвенты, комитеты и ландратские коллегии ликвидировались, а ландтаги заменялись уездными и губернскими собраниями. Их компетенцию предполагалось ограничить только сословными делами, лишив рыцарства всех их привилегий - права управлять лютеранской церковью, руководить сельскими школами и земством и т. д. Однако эта реформа не была реализована.

Ослабить экономическое влияние дворянства была призвана отмена т. н. особых привилегий владельцев дворянских вотчин. Разработанный Особым совещанием под председательством товарища министра юстиции А.Н.Веревкина соответствующий законопроект ликвидировал особые права собственников дворянских вотчин, которые присваивались всем землевладельцам независимо от их сословия. В связи с перерывом в работе Государственной думы этот закон был принят в порядке статьи 87 Основных государственных законов и вступил в силу 10.07.1916 г.

В порядке чрезвычайного законодательства 25.10.1916 г. было отменено и право мызной полиции, также принадлежавшее к числу привилегий прибалтийско-немецкого дворянства. C ликвидацией этого института охрана порядка и безопасности на территории мызных земель, в пасторатах и смешанных имениях (они состояли из казенных и частновладельческих земель) переходила в ведение общей полиции. Это позволяло обеспечить единство полицейской власти на театре военных действий.

Разработанная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий новая редакция проекта приходской реформы сохраняла общую схему организации прихода такой же, как в проекте 1911 г. - общее собрание прихожан, церковный совет как распорядительный орган и церковное попечительство как орган исполнительный.

В остальном же первая и вторая редакции существенно различались: редакция 1916 г. распространяла преобразование на все Прибалтийские губернии, включая Курляндию, отменяла право патроната и куриальную систему выборов церковных старшин. Она ликвидировала все церковные повинности и расширяла употребление эстонского и латышского языков в приходских учреждениях. Между тем эта реформа не получила законодательного утверждения, как и подготовленные в Департаменте духовных дел реформы городских и смешанных приходов и органов управления евангелическо-лютеранской церкви.

В рассматриваемый период правительство пыталось решить аграрный вопрос в Прибалтийских губерниях. В феврале 1915 г. Министерство внутренних дел приступило к подготовке законопроекта об обязательном выкупе в Прибалтике при посредничестве казны всех непроданных на тот момент крестьянских и отрезных земель.

Подготовка этого преобразования проходила весьма активно - в 1915 г. его разработкой занимались три совещания: при Министерстве внутренних дел под председательством товарища министра Н.В.Плеве и два междуведомственных - под руководством Н.В.Плеве и управляющего земским отделом министерства А.Н.Неверова. Всего было выработано пять редакций «Проекта закона о некоторых изменениях и дополнениях узаконений об устройстве быта крестьян Прибалтийских губерний», однако ни одну из них Министерство внутренних дел не считало окончательной. В результате, подготовленный к 15.12.1915 г. в черновом варианте проект представления в Совет министров по этой реформе на его рассмотрение так и не поступил.

Первая мировая война оказала определяющее влияние на разработку правительственных преобразований для Прибалтики. Условия военного времени вынудили правительство пойти навстречу требованиям эстонской и латышской национальной оппозиции и внести достаточно радикальные поправки в готовившиеся проекты реформ.

Однако на практике все его реформаторские намерения свелись к отмене в порядке чрезвычайного законодательства особых привилегий владельцев дворянских вотчин и мызной полиции. Завершить подготовку реформы сельского лютеранского прихода и законопроекта об обязательном выкупе правительство не смогло, в то время как разработку земской реформы оно отложило до окончания войны. Оккупация части Прибалтики Германией осложняла осуществление этих преобразований и в целом ставила под вопрос необходимость их дальнейшей подготовки.

В заключении подведены итоги исследования и сформулированы его основные выводы.

На рубеже 19 - 20 вв. правительство пересмотрело свою политику в «остзейском вопросе». Оно отказалось от унификации Прибалтийских губерний и, перейдя к практике «сосуществования» с прибалтийскими немцами, стремилось поддерживать сложившийся в крае к тому времени «статус-кво».

В целом в начале 20 в. постоянного внимания «остзейскому вопросу» правительство не уделяло и обращалось к прибалтийским проблемам лишь в критические моменты под давлением обстоятельств - в период революции 1905-1907 гг. и Первой мировой войны. Это в итоге и привело к более чем скромным результатам его прибалтийской политики.

«Остзейский вопрос», как показано в работе, не получил своего решения в силу ряда объективных и субъективных причин. Одна из основных состояла в приверженности правительства традиционной политической линии в национальных регионах, в том числе и в Прибалтике, нацеленной на сотрудничество с местной элитой и, в частности, с прибалтийско-немецким дворянством. Отказаться от этой политики окончательно и провести намеченные для решения «остзейского вопроса» реформы правительство так и не смогло.

Эти реформы должны были изменить сложившийся в Прибалтийских губерниях баланс политических сил. Они лишали прибалтийско-немецкое дворянство его руководящей роли в крае, и вместе с тем укрепляли политические позиции эстонцев и латышей. Правительство же опасалось эстонского и латышского сепаратизма, кроме того не считало эстонскую и латышскую буржуазию и интеллигенцию своим равноправным политическим партнером в регионе. С помощью реформ оно стремилось усилить свое влияние в Прибалтике, чтобы не допустить развития там сепаратистских тенденций и гарантировать целостность государства.

Решению остзейских проблем не способствовало и резко отрицательное отношение прибалтийско-немецкого дворянства к реформаторским намерениям правительства в Прибалтийских губерниях. Необходимость постоянно преодолевать сопротивление рыцарства этим намерениям создавала для него в целом определенные трудности при разработке реформ для Прибалтики.

Распространенное в исторической литературе мнение о том, что свою политику в крае правительство якобы проводило исключительно под влиянием прибалтийско-немецкого дворянства, применительно к началу 20 в. не находит подтверждения в документальных источниках. По сложившейся традиции, при подготовке преобразований для Прибалтийских губерний их проекты направлялись рыцарству для ознакомления, однако его мнение правительство редко принимало во внимание. Оно больше не считалось с остзейскими привилегиями и в основном проводило прибалтийскую политику по своему усмотрению без особой оглядки на дворянство.

Главные цели своей прибалтийской политики в начале 20 в. правительство видело в том, чтобы повысить роль центральной власти в крае путем сокращения привилегий остзейского дворянства, а также способствовать урегулированию местных социальных и межнациональных конфликтов. Ставя перед собой эти цели, оно прежде всего стремилось завершить начатую в конце 19 в. административную унификацию Прибалтики и гарантировать в ней социальную стабильность в интересах безопасности государства.

Политика правительства в Прибалтийских губерниях также определялась потребностью модернизировать государственное управление и, в частности, придать ему единообразие на всем пространстве империи. Ликвидация административных особенностей Прибалтики, по его мнению, обеспечила бы полное и окончательное слияние края с Россией, став важным шагом на пути к единству империи.

Между тем правительство отнюдь не стремилось к «административной русификации» Прибалтийских губерний. Реформы, сократившие участие остзейского дворянства в местном управлении в конце 19 в., преследовали совсем иную цель: они были призваны интегрировать Прибалтийские губернии в единое административное пространство Российской империи.

Употребление понятия «культурная русификация» применительно к реформе прибалтийской школы в конце 80-х - начале 90-х гг. 19 в. также неправомерно, поскольку реформа была продиктована в первую очередь намерением сблизить окраинные и коренные губернии, распространив общероссийскую школьную систему и на Прибалтику. В обеспечении «должного места» русскому языку в прибалтийской школе правительство видело важное средство поддержания государственного единства и противодействия германизации эстонского и латышского населения.

Немаловажное влияние на правительственную политику в Прибалтике оказывал внешнеполитический фактор. Так, одной из причин унификационных мероприятий 1870-х - конца 1880-х гг. в Прибалтийских губерниях послужили опасения правительства относительно возможного роста остзейского сепаратизма в связи с возникновением единой Германской империи. Усиление интереса германских правящих кругов к прибалтийским немцам в период и после революции 1905-1907 гг. наряду с активной деятельностью в крае «Немецких обществ» также привело к ответным мерам со стороны правительства и, в частности, к появлению 10.02.1908 г. предписания П.А.Столыпина о преимущественном назначении русских на правительственные должности в Прибалтике.

Насколько политика правительства в «остзейском вопросе» определялась тем, как развивались взаимоотношения между Россией и Германией, в полной мере продемонстрировала Первая мировая война. Собственно, ее начало практически не оставило правительству шансов провести реформы: условия военного времени и оккупация части Прибалтики исключали возможность их эффективно реализовать. В итоге «остзейский вопрос» наряду с прочими окраинными «вопросами» получил свое окончательное решение уже в других исторических условиях.

прибалтийский губерния остзейский революционный

По теме диссертации опубликованы следующие работы

1. Андреева Н.С. Прибалтийские немцы и российская правительственная политика в начале XX в. СПб.: «Мiръ», 2008. 310 С. (19,5 п. л.).

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов диссертационного исследования:

2. Андреева Н.С. Роль прибалтийско-немецкой политической эмиграции в антироссийской пропаганде Германии (1914 - февраль 1917 г.) // Исторические записки. 2001. № 4 (122). С. 255-270 (1 п. л.).

3. Андреева Н.С. Кто такие «остзейцы»? // Вопросы истории. 2001. № 10. С. 173-175 (0,7 п. л.).

4. Андреева Н.С. Статус немецкого дворянства в Прибалтике в начале XX в. // Вопросы истории. 2002. № 2. С. 44-61 (1,5 п. л.).

5. Андреева Н.С. «Остзейский вопрос» и Первая мировая война // Россия и Балтия: эпоха перемен (1914-1924). М., 2002. С. 26-47 (0,9 п. л.).

6. Андреева Н.С. Прибалтийско-немецкое дворянство и политика российского правительства в начале XX в. // Вопросы истории. 2008. № 1. С. 103-111 (0,6 п. л.).

7. Андреева Н.С. Плагиат как норма? // Вопросы истории. 2008. № 10. С. 163-173 (1,3 п. л.).

8. Андреева Н.С. Донесения французских дипломатов в МИД Франции об общественно-политической ситуации в прибалтийских губерниях Российской империи (1905-1917 гг.) // Отечественные архивы. 2009. № 3. С. 63-70 (0,5 п. л.).

9. Андреева Н.С. Еще раз о плагиате // Вопросы истории. 2009. № 8. С. 166-173 (0,7 п. л.).

10. Андреева Н.С. «Нынешние волнения помещиками крайне преувеличены»: Донесение лифляндского губернатора М.А.Пашкова Николаю II. 1905 г. // Исторический архив. 2009. № 5. С. 114-118 (0,3 п. л.).

11. Андреева Н.С. «Остзейский вопрос» в реформаторских планах правительства (1900 - февраль 1917 г.) // Исторические записки. 2009. № 12 (130). С. 203-217 (0,7 п. л.).

12. Андреева Н.С. Русское общество Прибалтийских губерний в политических планах правительства начала XX в. // Клио. 2009. № 3 (46). С. 83-86 (0,4 п. л.).

Другие публикации:

13. Андреева Н.С. Бреверны // Немцы России: энциклопедия. Т. 1. М., 1999. С. 248-250 (0,1 п. л.).

14. Андреева Н.С. «Невозможно из немца сделать русского…» (Из истории национальной политики российского правительства в Прибалтике начала XX в.) // Русское прошлое. 2001. Кн. 9. С. 106-132 (0,7 п. л.).

15. Андреева Н.С. «Остзейский вопрос» и опыт его разрешения в начале 20 в. // Проблемы национальной идентификации, культурные и политические связи России со странами Балтийского региона в 18-20 вв. Самара, 2001. С. 36-58 (0,1 п. л.).

16. Андреева Н.С. Прибалтийские губернии в административной системе Российской империи начала 20 в. // Пространство власти: исторический опыт России и вызовы современности. М., 2001. С. 217-234 (0,9 п. л.).

17. Андреева Н.С. «Остзейский вопрос» во внутренней политике российского правительства (начало XX в.) // Cahiers du Monde Russe. 2002. № 43/1. P. 67-102 (2 п. л.).

18. Андреева Н.С. [Рец.:] Andreas Renner. Russischer Nationalismus und Цffentlichkeit im Zarenreich 1855-1875. Kцln, Weimar, Wien, 2000. (Beitrдge zur Geschichte Osteuropas / Hrsg. von D.Beyrau, B.Bonwetsch, D.Geyer, M.Hildermeier. Bd. 31). 447 S. // Ab Imperio. 2002. № 3. С. 615-621 (0,4 п. л.).

19. Андреева Н.С. В.Н. фон Ренненкампф и ее воспоминания // Зарубежная Россия. 1917-1939. Кн. 2. СПб., 2003. С. 59-67 (0,6 п. л.).

20. Андреева Н.С. Новая книга по истории национальных отношений в Российской империи // Новый часовой. 2004. № 15-16. С. 434-438 (0,4 п. л.).

21. Андреева Н.С. Мейендорфы // Немцы России: энциклопедия. Т. 2. М., 2004. С. 443-444 (0,1 п. л.).

22. Андреева Н.С., Ганелин Р.Ш. Карл фон Сиверс в Эстонии. Документы и материалы // Нестор. 2005. № 3. С. 104-121 (1 п. л.).

23. Андреева Н.С. Правительственные планы реформ в Прибалтике в начале XX в. // Общество и власть: Материалы Всероссийской научной конференции. СПб., 2005. С. 4-17 (0,7 п. л.).

24. Андреева Н.С. Остзейцы // Три века Санкт-Петербурга: энциклопедия: в 3-х т. Т. 2: Девятнадцатый век. Кн. 4. СПб., 2005. С. 788-789 (0,2 п. л.).

25. Андреева Н.С. События в Прибалтике начала XX в. по материалам архива МИД Франции // Новый часовой. 2006. № 17-18. С. 82-90 (0,8 п. л.).

26. Андреева Н.С. К вопросу о реформе лютеранского прихода в Прибалтийских губерниях в начале XX в. // Отечественная история и историческая мысль в России XIX-XX вв.: Сб. статей к 75-летию А.Н.Цамутали. СПб., 2006. С. 305-313 (0,6 п. л.).

27. Андреева Н.С. Из истории Государственной думы Российской империи: «Остзейский вопрос» // Государство и общество в России XV - начала XX в. Сб. статей памяти Н.Е.Носова. СПб., 2007. С. 421-430 (0,5 п. л.).

28. Андреева Н.С. К вопросу о «русификации» немецкой школы Прибалтийских губерний // Политика. Общество. Человек. К 85-летию доктора исторических наук, профессора А.З.Ваксера. СПб., 2008. С. 313-320 (0,4 п. л.).

29. Аndreeva N.S. The Baltic German Nobility and Russia's Policies in the Early 20th Century // Social Sciences. A Quarterly Journal of the Russian Academy of Sciences. Vol. 39. 2008. № 3. P. 43-52 (0,8 п. л.).

30. Андреева Н.С. Русское общество Прибалтийских губерний в начале XX в.: правительственный взгляд // Власть, общество и реформы в России в XIX - начале XX в. СПб., 2009. С. 169-178 (0,5 п. л.).

Размещено на Allbest.ru