Вопросы становления цивилизации евразийских номадов (материальная культура, конь, кочевничество)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вопросы становления цивилизации евразийских номадов (материальная культура, конь, кочевничество)

Н.Д. Нуртазина

Изобретения на рубеже I-II четверти II тыс. до н.э. бронзы и псалий вместе с удилами считаются открытиями, предопределившими генезис цивилизации в древней Евразии. Жители степной Евразии приручили лошадь и создали культ этого животного. Использование лошади коренным образом изменило условия охоты в пользу человека и несравненно увеличило производительность труда. Родиной легкой боевой колесницы, в которую запрягали двух-четырех лошадей, согласно многим исследованиям, также были степи Евразии, и уже отсюда колесница попала в страны Передней Азии. Оседлание лошади (всадничество), генезис номадизма в начале I тыс. до н.э. в Великой сепии необходимо считать экономическим и технологическим прорывом. У сакских племен, Хуннов, Кок тюрков боевой конь считался священным. Боевые кони и элитные скакуны в казахской традиции не подлежали закланию и употреблению в пищу. Они умирали естественной смертью, о чем свидетельствуют образцы фольклора. Весьма оригинальны и ценны выработанные кочевниками Евразии этикетные нормы и табу, так же, как и секреты военного искусства, охоты, космологические и экологические знания

Цивилизационная характеристика каждого социума включает духовно-культурные и материально-технологические показатели. Если говорить о процессах возникновения и прогресса цивилизации в степях Евразии в древности, инновациях в материальной культуре, способах производства и т.д., то необходимо отметить, что в древнейший период важнейшим достижением эпохи неолита и энеолита стали, во- первых, доместикация лошади; во-вторых, переход к производящим формам хозяйства, в данном ареале - освоение культуры скотоводства. Сообществами, осуществлявшими эти эпохальные открытия в степях Евразии являлись представители т.н. «андроновской» и «бегазы-дандыбаевской» археологических культур (сер. IV-нач. III тыс. до н.э.).

Носители «андроновской» археологической культуры составляли единую общность на огромной территории между Волгой, Доном и Уралом на восток до Енисея и на юге до Средней Азии и принадлежали к кругу пастушеских культур. Термин «андроновцы», закрепившийся вследствие первых находок этой археологической культуры в начале ХХ в. близ села Андроново в России, создает ассоциативную связь с русской культурой, русским языком и потому, безусловно, является неудобным, неизменно требуя соответствующего пояснения в содержании научно-популярных публикаций по истории Казахстана.

Предполагается, что именно в евразийских степях произошло приручение человеком лошади, зародился культ этого животного [1, с. 30], в дальнейшем наилучшим образом сохранившийся в жизни и культуре кочевых и полукочевых тюркских народов, как казахи, туркмены, кыргызы и др. В номадологии выделяют евразийский степной тип кочевого общества, для которого характерно наряду с другими признаками преобладание в видовом составе стада овец и лошадей [2, c. 124]. Также популярен в современной научной литературе термин «конно-кочевая цивилизация евразийских номадов». Говоря об истоках и предпосылках конно-кочевой цивилизации евразийских номадов нельзя не упомянуть уникальные находки многочисленных остатков лошадей в Ботайской археологической культуре (Кокше- тау, РК), относящейся к энеолиту. На месте древнего поселения обнаружено огромное количество костей - от 70 000 особей лошади, что составляет 99,9% всего найденного на месте этого коневодческого поселения костного материала [3, c. 283-284].

Показателем материально-технических достижений культуры эпохи бронзы на территории степной Евразии была металлургия. Доместикация, а затем оседлание лошади (всадничество), изобретение колесниц и повозок, освоение и широкое использование металла, совершенствование видов оружия - все эти звенья прогресса были взаимосвязаны между собой. Освоение металла, возникновение бронзолитейного и позднее железоделательного производства были важнейшими факторами цивилизации. Древние насельники разрабатывали месторождения меди, научились получать бронзу - сплав меди и олова.

Именно на Южном Урале, Центральном Казахстане, Алтае находились ведущие центры древней металлургии. Казахстан ввиду богатства его недр полиметаллами стал одним из таких важных регионов. Речь идет об огромных объемах добычи медных руд и олова. Как установили специалисты, в районе Жезказгана в эпоху бронзы было добыто около 1 млн. тонн медной руды, выплавлено около 100 тыс. т. меди [4, с. 107]. Древние плавильщики бронзы были знакомы с секретами добычи и обработки металлов. Археологами найдены остатки различных типов медеплавильных печей, другие технические конструкции.

Насельники древнего Казахстана освоили прядение и ткачество, производство керамики, развивали домостроительство. Среди памятников «бегазы-дандыбаевской» археологической культуры есть монументальные мавзолеи из крупных каменных плит и сырцовых блоков. Эти мавзолеи поражают своим величием и архитектурной завершенностью [5, с. 119]. Строительное искусство доказывают и мавзолеи Тагискена в низовьях Сырдарьи и Приаралья - памятники поздней бронзы: самый большой мавзолей Тагискена имеет высоту 6-8 м, он был окружен стеной 3-метровой высоты и толщины.

Степная Евразия поступательно накапливала знания и навыки в отгонном скотоводстве и мотыжном земледелии. И здесь необходимо подчеркнуть, что стремительное увеличение роли лошади в жизни древнего человека превращала культуру местных «андроновцев» в культуру коневодов. По подсчетам специалистов, мясная пища «андроновцев» (племен Казахстана эпохи бронзы) на 60-70% состояла из говядины, на 10% - баранины, а конина составляла в мясном рационе 20-30%. [1, с.33- 34]. В эпоху бронзы племена Казахстана наряду с лошадьми «монгольского типа» разводили коней элитной породы (предков современных ахалтекинцев, английских и арабских породистых скакунов), предназначавшихся для колесничьей запряжки. Именно их воспевали в своих мифах и включали в число объектов религиозного поклонения древние скотоводы Евразии. И позже скифо-сакские племена поклонялись оружию, а боевой конь считался у них священным.

Евразийские номады, прежде всего казахи и монголы, вплоть до наших дней в своих пищевых привычках и традициях предпочтение отдают мясу лошади, высоко ценят его, называют лошадь «жемчужным скотом», а конская колбаса считается у этих народов деликатесом. Сегодня в условиях глобализации мы сталкиваемся в общении с представителями разных культур, религий. При этом необходимо уважительно относиться к традициям и обычаям всех народов. В то же время мы должны уметь аргументированно доказывать важнейшие особенности и приоритеты собственной традиции. Так, нередко представители иных наций (европейцы, мусульмане Ближнего и Среднего Востока) высказывают мнение, что, мол, лошадь является лучшим и верным другом человека, кроме того - умным, редким и драгоценным животным, с этой точки зрения «съесть друга» - это вроде бы неэтично.

Затрагивая тему лошади, коня в культуре кочевников Казахстана и их поздних потомков, мы должны развеять данный миф следующими аргументами. Во-первых, нам хотелось бы подчеркнуть, что казахи, как и их предки - древние тюрки - в своей скотоводческой культуре всегда выделяли породистых, элитных коней (а значит, умных, настоящих «друзей»; из которых комплектовались боевые кони) от массы остальных лошадей. На лучших коней распространялись некоторые этические запреты.

Конечно, хорошо известен тюркский обычай захоронения с конем, принесения в жертву лошади после смерти хозяина. И все же наряду с ним (либо на определенном историческом этапе) сформировались и другие поверья и принципы. По крайней мере в поздней казахской традиции боевые кони и элитные скакуны не подлежали закланию и употреблению в пищу. К ним относились почти как к людям, и они умирали естественной смертью. Так, для примера можно привести историю знаменитого коня по кличке Кубас великого батыра Каракерей Кабанбая (Ерасыл). Согласно устной казахской историологии, Кабанбай был богатырского телосложения (чуть ли не трехметрового роста), так что не всякая лошадь могла его выдержать.

Жеребец Кубас оказался ему под стать и стал его лучшим другом; все знаменитые свои походы батыр Кабанбай прошел со своим верным конем. Батыр достиг пожилого возраста и умирал в своей постели. Враги, узнав о болезни и старости грозного казахского батыра, обрадовались ей и снова подкрались к границам казахских степей. Услышав тревожную весть, Кабеке пришел в ярость, вскочил с постели. Туго подпоясавшись, он приказал приготовить оружие и коня. Болезнь временно отступила от героя...Кабанбай батыр верхом на своем коне возглавил местных воинов-джи- гитов и дал последний решительный отпор захватчикам.

Далее, как повествует устная историческая традиция народа, возвратившись в родной аул, великий полководец сразу скончался. Но интересна судьба коня батыра. После смерти Кабанбая конь Кубас долгие годы мирно пасся в табунах, стал совсем старым и слабым. По обычаям казахов такая лошадь должна была умирать естественной смертью. Никто не осмеливался зарезать и съесть благородную лошадь, принадлежавшую великому человеку. И вот однажды табунщики доложили старшине аула великого батыра, что Кубас совсем стар и уже не может встать на ноги. Аксакалы, поняв, что смерть приблизилась к старому коню, приказали, чтобы мимо лежащего Кубаса прогнали табун лошадей, выкрикивая имя покойного батыра «Кабанбай, Кабанбай!». И тогда все увидели и удивились, как старый боевой конь на миг воспрял, зашевелил ушами. Услышав священное имя своего хозяина, конь вдруг поднялся. Заржав, он поскакал было за табуном, но, упав на скаку, сразу испустил дух. (По другой, более противоречивой версии устной народной историологии, наоборот, батыр пережил на три года своего любимого коня; с почетом его похоронил на вершине горы).

Итак, мы видим, что казахи как наследники древних тюркских, кыпчакских коневодов, не ели неразборчиво всех лошадей подряд; лучших коней народ считал священными и чтил как полулюдей. В фольклоре и литературе казахов известны имена знаменитых скакунов, о которых сложены легенды и песни. Это - Байчубар, Тайбурыл, Тарлан, Кулагер и другие. Казахский народ помнит не только имена великих ханов и батыров, но и вместе с ними имена их священных коней: это, например, скакуны Алшанбоз (принадлежавший Абылай хану), Наркызыл (батыра Богенбая), Кертайлак (хана Кене), Актабан (героя Исатая) и др.[6, с. 437]

Вместе с тем следует учесть, что запреты на употребление в пищу конины в странах Ближнего Востока, Европы и др. возникли исторически и обусловлены еще тем, что в ряде регионов планеты лошадь является весьма редким, почти экзотическим животным и использовалась строго по назначению - для кавалерии. Тогда как в степях Евразии испокон веков диких лошадей водилось очень много (пример: вышеупомянутая Ботайская культура). Создавшие цивилизацию скотоводческого направления кочевники евразийских степей в течение многих веков создали из этих лошадей огромные табуны домашних коней.

Концентрация скота достигала таких размеров, что, например, у средневековых тюрков-огузов самые богатые имели до десятков тысяч лошадей. Когда умирал состоятельный человек, в его память приносили в жертву 100200 голов лошадей, как сообщал об этом Ибн Фадлан [7, с. 159-163]. Чокан Валиханов приводил примеры казахских баев, имевших табуны численностью до 25 000 лошадей. В условиях такого изобилия употребление в пищу конины не могло нанести ощутимый вред этой популяции или отрицательно повлиять на состояние кавалерии.

Стоит добавить, что современная медицина подтверждает высочайшие вкусовые качества и пользу конины для здоровья человека, поскольку это бегающее животное. Кроме того, лошадь - очень чистоплотное и чрезвычайно чуткое к загрязненной пище и воде; поэтому в лошадином мясе бывает мало токсинов, оно легкоусвояемо и менее вредно по сравнению с бараниной и тем более свининой. Широко известны лечебные свойства кумыса - кобыльего молока, которое очищает кровь, эффективно при лечении туберкулеза и др. заболеваний.

Изобретение в древности, на рубеже I-II четверти II тыс. до н.э., бронзы и псалий вместе с удилами (приспособлений, крепившихся к узде, что позволило создать конскую упряжку и создать новый вид транспорта - легкую колесницу) исследователи считают открытиями, предопределившими смену культурных комплексов. Родиной легкой боевой колесницы, в которую запрягали двух-четырех лошадей, согласно многим исследованиям, были степи Евразии, и уже отсюда она попала в страны Передней Азии. Боевая колесница была шедевром мастерства, совмещающая прочность конструкции и маневренность на большой скорости. Образцы их изображены древними художниками на скалах (петроглифы). Колесницы и повозки сохранялись и в эпоху саков. Заслуживает внимания новые виды оружия и орудий (втульчатые копья, секиры, металлические наконечники стрел), протоюрты и средства передвижения: жилища на четырехколесных телегах, грузовые повозки и телеги. номад евразия конина

Создатели конно-кочевой цивилизации Евразии были прекрасными мастерами, освоившими различные ремесла. Другим аспектом культурно-цивилизационного развития в прототюркский период является генезис городов. Протогорода - предшественники городов были на территории Евразии уже в эпоху бронзы. Сенсационным стало открытие в Южном Урале и сопредельных регионах Казахстана «страны городов», датируемое рубежом III-II тыс. до н.э. Примерами монументальной архитектуры являются Аркаим, Кент и др. Они имели своеобразную застройку, инфраструктуру: оборонительные сооружения, водоснабжение, святилища, развитые ремесленные центры. Уникальным образцом протогородов Евразии должен быть назван Аркаим (XVIII-XVI вв. до н.э.), который был одновременно храмом, крепостью, ремесленным центром и жилым поселком. Общая площадь памятника составляет 20 тыс. кв. м.

Говоря о факторах цивилизационного развития в степной Евразии, следует признать уникальную стимулирующую роль Великого шелкового пути [8, с. 17-28]. Этот трансконтинентальный маршрут впервые соединил дальневосточный и средиземноморский очаги древних цивилизаций и проходил через Центральную Азию. Начинается генезис этого великого маршрута с путешествия за Великую Стену Чжан Цяня в сер. II в. до н.э., который дошел до территории современного Афганистана.

Представляя собой систему торговых караванных путей, связывавших вплоть до XVI в. н. э. главные культурно-хозяйственные регионы Евразии - Китай, Центральную Азию, Индию,

Средний и Ближний Восток, Средиземноморье и Европу - Шелковый путь оказал неоценимую услугу в цивилизационном развитии номадов Казахстана в качестве катализатора межкультурного обмена и инноваций. Через Семиречье и Сыр-Дарью, как известно, проходила главная трасса данной международной торговодипломатической артерии.

В целом, общепризнанно, что культурные контакты и обмен опытом - необходимое условие социального прогресса, тогда как изоляция, особенно если это касается номадических обществ, часто приводит к стагнации. Не говоря о Центральной Азии, даже население далекого Алтая и Сибири в те времена имело контакты с древними цивилизациями Передней Азии. Согласно исследованиям, древняя тюркская Сибирь была более тесно связанной с Западом, чем с Востоком (Китай и др. страны). У берегов Байкала, на Ангаре, Лене сходились и расходились пути древних культур Востока и Запада.

Культурные связи с Ираном, Китаем, Парфией, Кушанской империей и другими древними цивилизациями не могли пройти бесследно для степняков Евразии. Не исключается и обратное влияние: так, одним из путей распространения бронзы в древней Евразии был путь из Семиречья в западный Китай. Потребность в бронзе была одним из факторов, повлиявших на возникновение Шелкового пути. Цивилизация Степи оказала влияние на развитие ранней китайской цивилизации, дав ей металлургию, лошадь и колесницы с запряженным конями. Китайцы хорошо знали древних насельников Казахстана: саков (сэ, сэйчжун), усуней (усунь) и канглы (кангюй, канцзюй), хуннов (сюнну); в ранние эпохи северных кочевников называли собирательным именем «ху» (дунху - восточные «варвары», юечжи - западные), позже китайские летописи писали о «туцзюе» - древних тюрках эпохи Великого Каганата.

Появление всадничества и кочевничества сыграло революционную роль в формировании и укреплении основ цивилизации на пространствах Евразии (сакская и тюркская эпохи). В результате произошла серьезная социальнокультурная трансформация: сформировалась мобильная конно-кочевая цивилизация евразийских номадов. Генезис номадизма в начале I тыс. до н.э., будучи обусловлен главным образом аридизацией климата в центральноевразийской ойкумене, стал в конце концов экономическим и технологическим прорывом, так как его следует понимать не просто как своеобразный производящий тип экономики, но и оптимальный, своевременный ответ социума на вызов природно-географического и социально-демографического фактора.

Через номадизм стало возможным хозяйственное освоение ранее неиспользуемых огромных степных пространств. Интерес ученых вызывает и традиция облавной охоты кочевников Евразии, которая серьезно повлияла на генезис номадического хозяйства, а с другой стороны - на дальнейшее совершенствование военного дела. Важнейшим изобретением кочевников- прототюрков была юрта как уникальная модель разборного жилища; широко распространяется юрта уже в VII-VI в. до н.э. [5, с. 120]

Новый скотоводческий тип хозяйства в рамках конно-кочевой цивилизации оказался рентабельным, высокопродуктивным, производя больше прибавочного продукта и обеспечивая излишек, что, в свою очередь, стимулировало процессы социо- и политогенеза. Пастбищное кочевое скотоводство позволяло значительно увеличивать поголовье скота, сводя к минимуму трудовые затраты на его содержание. Таким образом, массы молодых мужчин освободились от труда, составив «касту» профессиональных воинов. Постепенно нарастала военизация кочевого быта, усиливалась воинственность и частота военно-политических конфликтов. Таким образом, всадничество явило собой новый военно-политический механизм [9, с. 58]. «Использование лошади коренным образом изменило условия охоты в пользу человека и несравненно увеличило производительность труда» [3, с. 287].

Если говорить о роли лошади в истории человечества в философском ключе, то необходимо сказать, что благодаря лошади человек оторвался от привычной почвы, ему открылись дали и свобода передвижения, возможность создания новой, превосходящей прежнюю боевой техники. Возник слой аристократов-воинов, способных приручить лошадь и подчинить ее своей воле, проявить личное мужество наездника и воина. В истории Евразии и всего древнего и средневекового мира кочевники всегда выступали трансляторами культурных ценностей и технологических новшеств, инициаторами диалога этносов и цивилизаций.

Быстрая и маневренная конница евразийских номадов, вооруженная легкими луками с трехгранными стрелами стала грозной силой для окружающих соседей. В древности завоевания и связанные с ними миграции усиливали интеграцию народов и культур, ломали устаревшие стереотипы, мертвую неподвижность некоторых обществ. Именно неоседлый образ жизни стимулировал миграцию населения, которая, в свою очередь, являлась катализатором этнических, и в частности, этногенетических процессов, развивавшихся особенно интенсивно в пределах контактов между оседлым скотоводческим и оседло-земледельческим населением.

Кочевые народы были создателями оригинальной военной системы, с помощью которой на протяжении ряда веков они получали бесспорное военно-политическое превосходство над своими противниками. Как считают специалисты, возможно, родиной сложносоставного лука следует считать пограничные районы Южной Сибири и Центральной Азии [10, с. 4748], затем лук скифского типа быстро распространился по всей Евразии. В конце I тыс. до н. э. возникает и лук хуннского типа, послуживший основой для различных типов луков в тюркской среде.

Еще на заре сако-скифской эпохи происходит увеличение производства оружия и повышение его качества: бронзовых наконечников стрел, копий, ножей, кинжалов. Многие изобретения (железной сбруи, видов оружия, секретов металлообработки и др.) принадлежали прототюркам Евразии. Саки использовали различные виды рубяще-колющего оружия: короткие кинжалы, мечи, секиры, носили панцири из пластин. Кочевая сарматская культура характеризуется копьями конической формы, особыми шлемами и кольчугами.

Именно в военно-технической области быстро и заметно шел и идет процесс инноваций, заимствований и взаимовлияний. Хун- ны, в нач. I тыс. до н.э. населявшие Внутреннюю Азию, также вносили вклад в цивилизацию коневодов. Они освоили металлургию бронзы и железа, металлообработку, колесные повозки и всадничество. Хунны имели навыки военного дела, стенобитную технику, что позволяло им успешно брать укрепления и города.

К настоящему времени открыто множество памятников материально-культурного наследия саков Казахстана: это поселения, древние строения, места очагов, оружие, предметы быта, ювелирные изделия. В них найдено множество наконечников стрел, копий, ножей, мотыг, топоров, молотков, глиняной посуды. В захороненных вместе с костями людей обнаружены различные предметы обихода, в более поздних могильниках - бронзовые изделия, золотые и серебряные украшения.

Можно упомянуть такие памятники, имеющие огромное значение для реконструкции древней истории Казахстана и сопредельных регионов Евразии, как Пазырык, Майэмир, Чиликты, Бесшатыр, Берел, Иссык, Тасмолинские комплексы, Тагискен, Уйгарак, Аралтобе и др. Часть памятников древних саков - это захоронения сакских вождей. Они встречаются на берегах рек Талас, Чу, Или, на склонах Илийского и Джунгарского Алатау, в Кегенских и Нарынкольских предгорьях. Сенсационным открытием своего времени стал памятник Берель - сакский курган VI в. до н.э. (Алтай).

В Берельском кургане археологами найдены такие произведения звериного стиля, как позолоченные грифоны, покрытые золотом деревянные скульптурные изображения тигров- грифонов, баранов, лосей, оленей, много других украшений. Самым интересным является захоронение 17 лошадей в полном убранстве, которое сохранились благодаря вечной мерзлоте. Находки подтверждают знакомство древних насельников Евразии с секретами мумификации с помощью искусственного льда, приемами трепанации черепа и т.д.

Гордостью конно-кочевой цивилизации Евразии является анималистическое искусство (т.н. звериного стиля). Атрибуты роскоши кочевников сводились к одежде и украшениям, к аксессуарам снаряжения и конской сбруи. Поэтому такие предметы, как застежки и пряжки, подвески для сабли, элементы лошадиной сбруи были специально предназначены для стилизации. Формы животных и мифологических существ придавали ручкам кинжалов, ножкам котлов, конским украшениям пряжкам, серьгам и бусам. Это искусство носило прикладной характер и одновременно религиозно-магическое значение (выполняя тотемно-магическую функцию).

В содержании искусства предполагалась постоянная группа изображаемых животных. Это

· лось, олень, лошадь, горный баран и козел, хищники (лев, тигр, барс), хищные птицы, реже

· кабан, сайга. Звери изображаются отдельно или в сложных композициях, сценах смертельной схватки, борьбы. Особенно это было характерно для искусства номадов. Многие исследователи считают искусство саков Евразии местным, оригинальным, хотя не исключаются факты взаимовлияний и заимствований (от персов, йонницев).

Правильно считать искусство звериного стиля синтезом, сплавом самобытных и заимствованных традиций. Такие образы, как лев, орел- грифон, мотив древа жизни - «священного дерева», цветок лотоса и др. могли быть заимствованиями из персо-ассирийской культуры. Мотив свернувшегося в кольцо хищника кошачьей породы также считается заимствованным из Передней Азии. В свою очередь, рогатые львиные грифоны персы переняли из Ассирии и Вавилона.

Евразия, вероятно, заимствовала из Передней Азии, основную идею воплощения в искусстве звериных образцов, заимствовала художественный стиль [9, с. 111]. В то же время кочевники творчески перерабатывали это искусство и вкладывали в него свое этническое видение. Ряд ученых считают, что скифское искусство возникло на севере Центральной Сибири (именно - Алтай и верховья Енисея), а затем подверглось ассирийскому, иранскому влиянию. В изображениях скифо-сакских мастеров больше жизни и экспрессии, что точно передает дух номадизма. В целом, весомый вклад племен Евразии позволяет утверждать, что здесь сформировалась независимая школа данного искусства - «евразийский звериный стиль».

Само искусство «звериного стиля» эволюционировало в ходе истории: рождались оригинальные идеи и сюжеты, совершенствовались приемы орнаментации, со временем нарастала стилизация и схематизация в изображении животных вплоть до перехода в беспредметный орнаментализм. Анималистическое искусство пережило этапы: архаичный (VII-VI и нач. V в. до н.э.), переходный (V и нач. IV в. до н.э.), наивысшего расцвета (IV в. до н.э.), затем упадка и трансформации (конец IV- нач. III в. до н. э.).

Судя по археологическим находкам, у древних хуннов также было развито очень оригинальное искусство - в основном пряжки и пластины для пояса, застежки и пуговицы из бронзы со стилизованными анималистическими мотивами или с характерными плавными окончаниями узора. Его часто называют «ордосским искусством» по названию племени, которое жило в излучине Желтой реки, к северу от Шаньси, где обнаружено особенно много находок.

В 1972 г. на территории Внутренней Монголии, при раскопках кургана Алусай было обнаружено 218 золотых изделий общей массой более 4 тыс. граммов, среди которых обращает внимание золотая диадема (корона) высотой 7,1 см и диаметром 16,5 см., украшенная в зверином стиле. Изображение орла на короне символизировало высокий статус ее обладателя и имело религиозно-символическое значение. Как определили специалисты, корона принадлежала хуннскому вождю [11, c. 21].

При раскопках памятников, принадлежащим усуням и кангюй, также находят различные золотые украшения, серьги, кольца. В одном из курганов найдена интересная пряжка с изображением головы льва, проглатывающего птицу. Усуни и канглы были прекрасными ремесленниками; у них было развито гончарное, ткацкое, кожевенное, кузнечное, ювелирное ремесла. Безусловно, нельзя отрицать культурные влияния из Китая и Ирана, эллинистической культуры Средней Азии через контакты по Шелковому пути. Например, в курганах канглов найдена чашечка из нефрита, свидетельствующая о связях с Китаем.

Номадологи признают этнопсихологические особенности ранних кочевников, то есть фундаментальные признаки, характеризующие их ментальность. Древние номады (саки, гунны, тюрки) ценили и сами выработали в себе физическую и нравственную выносливость, свободолюбие, храбрость, воинскую доблесть; они были мобильными и открытыми к инновациям, не любили застой и статику, консервативную привязанность к определенному месту жительства.

Если обратиться к духовным ценностям конно-кочевой цивилизации, то весьма оригинальны и ценны выработанные кочевниками Евразии этикетные нормы и табу, развитая система функционирования и поддержки сложных этногенетических взаимоотношений и знания генеалогий, практика строгих экзогамных браков (запрещающая браки до седьмого колена), не говоря о секретах военного искусства, ведения охоты на диких животных, космологических, экологических знаниях и др.

Искусство красноречия и поэзии было поставлено в кочевой тюркской культуре на небывалую высоту. Классик тюркологии В. Радлов писал, что среди тюркских народов именно казахи и киргизы отличаются необыкновенным умением говорить; что кочевники смотрят на ритмическую речь как на высшее искусство в мире. При этом у них сильно распространено искусство импровизации. Татарский ученый Садри Максуди также подчеркивал, что в отличие от других тюркских народов именно у казахов и кыргызов сохранилось импровизаторство и особая склонность к поэзии. Духовная культура тюрков-кочевников представляла гармоничный сплав древних мифологических сказаний, фольклора, прежде всего героического эпоса, историко-генеалогических и литературных произведений, ораторского искусства и музыкально-песенного творчества

Итак, несмотря на то, что к началу XXI века в мировой историографии преодолены многие отрицательные стереотипы относительно номадов, утверждать о том, что тема конно-кочевой культуры евразийских номадов исследована до конца нет оснований. Исторический опыт номадизма все еще нуждается в дальнейшем исследовании. Это касается и особой ментальности номадов как трансляторов культурных инноваций, интеграторов, экологической культуры и др. В современной историографии признается, что создатели конно-кочевой цивилизации были одним из «главных агентов культурной диффузии и крос-культурных контактов в Евразии» [12].

Литература

1. Кузьмина Е.Е. Древнейшие скотоводы от Урала до Тянь-Шаня. Фрунзе, 1986- 132 с.

2. Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. Алматы, 2000 - 604с.

3. Зайберт, Виктор. Ботайская культура. Алматы, 2009- 576 с.

4. История Казахстана с древнейших времен до наших дней. Т.1, Алматы, 1996-544 с.

5. Маргулан, Алькей. Сочинения. Т. Алматы, 2010. - 472с.

6. То?табай, Ахмет. ?аза? жыл?ысыны? тарихы - Алматы, 2010 - 496 б.

7. Материалы по истории туркмен и Туркмении. - Т. - Москва-Ленинград, 1939 - 612 с.

8. Байпаков К.М. Великий Шелковый путь в Центральной Азии // Материалы научно-практической конференции «Шелковый путь и Казахстан» (Алматы, 2-3 сентября 1998 г.). - Алматы, - С.17-28.

9. Археология Казахстана. Алматы, - 265 с.

10. Кушкумбаев А. К. Военное дело казахов в XVH-XVIH веках. Алматы, 2011-172 с.

11. Тарихи-м?дени ж?дігерлер. ?аза?стан тарихы туралы ?ытай деректемелері. 2 том. Алматы, - 80 б.

12. Вклад кочевников в развитие мировой цивилизации. Сб. материалов международной научной конференции.- Алматы, 2009. - 345 с.

Размещено на Allbest.ru