Первые шаги по реке Или (о первом пароходе на великой азиатской реке)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Первые шаги по реке Или (о первом пароходе на великой азиатской реке)

С.А. Урашев

Семиреченская область испокон веков была безлесной территорией. Та незначительная лесная площадь, клочками наблюдавшаяся на этой местности, никак не могла удовлетворить быстро прибывающее извне население - строительным материалом, топливом и пр. 10 декабря 1885 года горный инженер И.Игнатьев пишет Степному генерал - губернатору Г.А. Колпаковскому: «В виду отсутствия лесов в Семитеченской области разыскать минеральное топливо для отопления города Ветного, множества казачьих станиц, крестьянских и татанчинских селений, находящихся в Ветненском уезде является неотложной необходимостью» [1]. Илья Васильевич Игнатьев один из известнейших горных инженеров не только в Семиречье, но и далеко за его пределами, родился в 1857 году, в семье писаря Инспекторского департамента Морского министерства. В 1880 году окончил Горный институт в городе Санкт-Петербурге «По горному разряду с званием горного инженера и с правом на чин коллежского секретаря». С 1883 года - чиновник особых поручений по горной части при военном губернаторе Семиреченской области, с 1887 года - при Степном генерал - губернаторе, с 1888 года - окружной инженер Семипалатинско-Семиреченского, затем 5-го Верхнетурского горных округов. Игнатьев в 1885 году возглавлял экспедицию по изучению последствий и причин Беловодского землетрясения 22 июля 1885 года, в 1886 году - экспедицию, организованную Императорским Русским географическим обществом в составе ботаника А.Н. Краснова, художника Хлудова, топографа Александрова в целях исследования горного узла Хан-Тенгри и прилегающих районов Центрального Тянь-Шаня. В 1887 году И.В. Игнатьев участвовал в экспедиции профессора И. В. Мушкетова по обследованию последствий Верненского землетрясения 28 мая 1887 года [2].

Именно Игнатьев и геолог Горошков в 1884 году, а ранее приложив немалые усилия для изыскания каменного угля в Семиречье, великие геологи того, да и нынешнего времени - И. В. Мушкетов, Г.Д. Романовский, определили, что наиболее ближайшее месторождение расположенное к городу Верному, является на правом берегу Или у горы Калкан.

Чем Игнатьев мотивировал наличие каменного угля у горы Калакан? Вот его предположение: «Бурый уголь этого месторождения относится к одной и той же (ютской) системе с известным Кульджинскиим каменным углем и, вероятно, одновременного с ним образования. Обнажающийся близ готы Калкан пласт, сам по себе, фактического значения иметь не может (он толщиною не более ѕ аршина), но то обстоятельство, что он залегает вместе с породами Кульджинского района, заставляет предполагать, что на глубине под песчаниками, он должен сопровождаться более толстыми пластами, что видно во всех Кульджинских работах» [1, л. 1]. Кроме того, он убеждает руководство края о важности и необходимости проведения разведки угля именно здесь тем, что рядом река Или, и близки свинцовые и железные месторождения, что способствовало бы: во-первых, развитию металлургической, горно-химической и других отраслей промышленности; во-вторых, близость громадного Средне-Азиатского региона, который в немалом количестве потреблял бы эту продукцию. В заключении он просит Степного генерал - губернатора, с разрешения министра Государственных имуществ, направить его для продолжения разведки угля, вместо покойного Горошкова [1, л. 1 об.].

Надо отдать должное, Колпаковский, не откладывая важное дело в долгий ящик, обращается к К.М. Островскому - один из руководителей министерства Государственных имуществ России, - с предложением направить И.Игнатьева, «Для руководства разведками месторождений каменного угля в вышеозначенном месте Семитеченской области» [1, л. 4-5]. Просьба генерал-губернатора была удовлетворена, и И. Игнатьев был направлен к месту изыскания.

После проведенных активных разработок на предполагаемом месте нахождения каменного угля, 12 сентября 1885 года Игнатьев пишет Степному генерал-губернатору: «Разведочной шахтой в предгорьях Малай Саты ртойден 26Ѕ сажень и получены отрицательные результаты. Каменного угля не найдено». Несмотря на отрицательные результаты поиска угля, Игнатьев вносит довольно дельное предложение: если продолжить разведку каменного угля шахтным способом, то работы эти будут обходиться очень дорого, особенно при устройстве водоотлива. С увеличением глубины цена шахты значительно увеличится. Чем глубже шахта, тем цена каждой сажени будет более и более увеличиваться, чуть ли не в геометрической прогрессии. Поэтому он утверждает, что заграницей, в России, да и Туркестанском крае, используется для разведки каменного угля - бурение, что дешевле и быстрее последнего способа [1, л. 9]. Тем более, на известной глубине появляется в обилии подземная вода, следовательно, работать шахтой с водоотливом на Калкане будет стоить очень дорого. Бурение, напротив, ведется легче, потому что жидкая буровая грязь легче выносится на поверхность желонкой. Тем более буровой станок может служить несколько лет, его легче переносить с одного места на другое, рабочие очень легко могут научиться им управлять. Стоимость буровой вместе с перевозкой долот и сверл диметром 2 фута в город Верный, - по мнению Игнатьева, - обойдется около 7.500 руб. и диаметром в 1 фут около 3.500 руб. [1, л. 9 об.]. Он питает большую надежду на то, что в управлении Степного края найдется такая скромная сумма на приобретение этого полезного инструмента. Если да, то уже весной 1886 года он планировал приступить к буровым работам вначале на Калкане, а затем, месяца через четыре, сделает попытку пробурить скважины на 50 сажень на СВ от города Верного, чтобы закрыть вопрос, есть ли каменный уголь поблизости этого города или нет [1, л. 10].

В скорейшем обнаружении и разработки каменного угля было заинтересовано и местное Семиреченское руководство, поскольку уголь был не только необходим как средство отопления жилых и административных помещений, как предмет торговли на внутреннем, и на внешнем рынке, для пополнения казны, но и, конечно, для военных целей. И, потому, губернатор Семиреченской области Фриде, 31 октября 1885 года, доносит Колпаковскому о том, что Игнатьев просит: «Приобрести бутовой инструмент для производства разведки каменного угля...Я полагал бы выписать этот инструмент диаматом в один фут, с отнесением потребного на это расхода до 3.500 туб. на земский кредит сметы будущего 1886 года»» [1, л. 8]. Но желание одно, а наличие денежных средств в казне, совершенно другое, и Фриде вынужден был 18 февраля 1886 года телеграфировать Колпаковскому в Санкт - Петербург, утверждая, что в «Земском кредите остатков ныне ожидать нельзя, при всей желательности каменноугольные исследования приходится отложить до увеличения земских сборов» [1, л. 21].

Но Игнатьев человек дела и уверенный в том, что недалеко от Верного все-таки есть большие запасы угля, который так необходим для безлесного края, продолжает искать новые усовершенствованные орудия производства. 16 апреля 1886 года он докладывает Колпаковскому о том, что в конторе «Ф. Иохим и К°» он обнаружил буровой инструмент для скважины, диаметром 6 и глубиною до 50 сажень. Без доставки это оборудование из Санкт-Петербурга до города Верного обойдется около 3.500 руб. Доставку же брало на себя Русское общество сухопутного и морского транспортирования кладей по 3 руб. 75 коп. с пуда в город Верный. Отдельные же части бурового инструмента привоз брал на себя горный инженер, коллежский секретарь Иван Шостковский, на которого, по мнению И. Игнатьева, впоследствии, и будет возложено производство бурения, при ассигновании сумм, на это предприятие, из министерства Государственных имуществ [1, л. 24-24 об.].

Г. А. Колпаковский, который также питал большую надежду на скорое завершение разведки и начала добычи угля, необходимого не только для области, но для всего края, принял предложение Игнатьева и 28 апреля 1886 года уведомляет из Петербурга и. д. Степного генерал-губернатора о том, чтобы к разведочной партии Шостковского присоединили одного саперного унтер-офицера, чтобы со стороны местных властей было беспрекословное содействие к переправе разведочной партии через реку Или, против Калкана, чтобы выдали инженеру Шостковскому в городе Омске топографическую карту Семиреченской области в 10-ти верстном масштабе, а из артиллерийского склада в обязательном порядке был выдан один револьвер системы Смитта и Вессона и 200 патронов к нему [1, л. 26-26 об.]. Просьба начальника края в целом была выполнена, кроме рекомендуемой 10-ти верстной специальной карты Семиреченской области, которая в отделе не нашлась. Во-первых, прежняя карта была подготовлена не полностью и, во-вторых, значительно устарела. Правда, была предпринята попытка составление новой карты области. Но литогравюра старой неполной карты была уничтожена ещё в то время, когда Семиреченская область, находилась в составе Туркестанского военного округа [1, л. 56].

25 апреля 1886 года министерство Государственных имуществ сообщает в канцелярию Степного генерал-губернатора: «...Командированному в Семитеченскую область, для производства разведок месторождений каменного угля в этой области, горному инженеру коллежскому секретарю Шостковскому назначены следующие выдачи по командировке:

1) 358 туб. 66 коп. содержание по чину, за время с 20-го апреля с.г. по 1-е января 1887года,

2) 750туб. суточных за тот же сток, по 3 дубля в день,

3) 56 туб. 25 коп. квартирных за это же время, по 22Ѕ коп. в день,

4) 120 туб. на подъем.

5) 228туб. 40 коп. прогонов на две лошади от Санкт-Петербурга до Ветного

6) 600туб. на разъезды безотчетно. Из числа помянутых денег выдано Шостковскому в Петербурге: суточных за 4 месяца - 360туб., квартетных то же за 4 месяца - 27туб., на подъем - 120туб., прогонов - 228 туб. 40 коп. и на разъезды безотчетно 400ттуб.

Остальные же деньги в сумме 952туб. 19 коп., за удержанием из содержания Шостковского надлежащих вычетов в эмеритуру горных инженеров, на пенсии и инвалидный капитал, переведены на Ветненское уездное казначейство для выдачи помянутому инженеру в установленные для сего стоки» [1, л. 38-38 об.]. Мы умышленно привели подробное начисление командировочных денег инженеру И. Шостковскому, ибо в последующем мы увидим, как он нерационально использовал эти государственные средства.

Еще не прибыв к месту назначения Шостковский письмом от 29 мая 1886 г. требует (не просит, а требует) от Степного генерал-губернатора выдать ему, по приезду в город Верный, аванс 1.500 руб., якобы «На птиобтетение нужных для работ готных инсттументов, матетиалов, птипасов, найма табочшс и пт. и пт.» [1, л. 44], а 4 июня 1886 года Иван Шостковский извещает Степного генерал-губернатора о том, что он нашел человека: «Обладающего всеми познаниями, которые требуются от штейгера и, кроме того, некоторою практикою». Человек этот согласен ехать в Семиреченскую область с зарплатой 40 руб. в месяц. Им оказался прусский подданный Федор Фрезен. Шостковский просит Степного генерал губернатора выдать штейгеру. «Прогонные и суточные из города Омска в город Ветный, считая прогон на 1 лошадь» [1, л. 49]. Требование горного инженера было удовлетворено: 6 июня 1886 года Г. А. Колпаковский, находясь в Санкт-Петербурге, телеграфирует в Омск о выдаче аванса Шостковскому 1.500 руб., «Предложив расходовать согласно смете, разрешить штейгеру выдать прогоны командировочного кредита» [1, л. 53].

Прибыв к месту предполагаемой разработки каменного угля, Шостковский обратился к военному губернатору Семиреченской области с претензией на то, что «До места разведочных работ, находящегося на правом берегу т. Или в 3-х верстах от готы Б. Калкан, ведет крайне трудная и транспортирования тяжестей положительно невозможная дорога. Если и удалось возить по ней тяжести на колесах (вьюки не пригодны для перевозки строительных материалов), то, во-первых, нельзя определить стоимость перевозки, т.к. трудно будет найти возчиков, а, во-вторых, невозможно устроить правильную подвозку материалов и припасов, что вредно будет влиять на быстроту и успех горных работ» [1, л. 70].

В связи с этим он предложил для транспортирования любого груза с места разработок не на колесах, а пароходом, а для этого необходимо было договориться с Паклевским-Козелло и Норманом, - владельцами парохода на реке Или, находящийся в то время в бездействии. Норман согласился с мнением Шостковского - транспортировать груз по реке на пароходе от Калкана до выселка Илийского, но прежде его надо было спустить на воду, а это обошлось бы в 650 руб. и оплата ежемесячных по 300 руб. затрат, на ходовые расходы. «При помощи патоходного сообщения получается возможность устроить правильный и непрерывный подвоз материалов и припасов, что, конечно, отзовется благоприятно на успехах горных работ» - писал И.Шостковский [1, л. 70-70 об.]. С вышеизложенным, инженер просит военного губернатора, не отказать в разрешении и помощи необходимыми доставками и материала, и провианта пароходным сообщением между Илийском и местом производства горных работ.

Что же послужило поводом к просьбе инженера Шостковского использовать реку Или для транспортировки груза? 4 июля 1883 года Степной генерал-губернатор пишет министру иностранных дел России Николаю Карловичу Гирсу о том, что река Или и озеро Балхаш, водные пути Семиреченской области, могут иметь важное экономическое значение для края в случае организации пароходства. Действительно в 50-х годах XIX века было образовано общество Илийско-Балхашского пароходства. Но в связи с отсутствием средств, это общество прекратило свое существование так и не открыв пароходство ни по Балхашу, ни по Или. Дело лишь ограничилось тем, что местное купечество стремилось продолжить исследование возможного плавания по реке Или. Но они поручали это важное начинание совершенно незнакомым с делом лицам, и потому оно всегда завершалось безуспешно. «Но неудачи первоначальных предприятий не остановили, однако же, дальнейших попыток к исследованию» - не без гордости писал генерал Колпаковский. И неслучайно. За организацию пароходства по Или активно взялись Верненский 1 -й гильдии купец уйгур - Вали-Ахун Юлдашев, и инженер поляк - Поклевский Козелло (другое написание Паклевский - С. У.).

Известный исследователь истории дореволюционного Казахстана П. Г. Галузо в своем произведении: «Уйгурское и дунганское крестьянство в дореволюционном Семиречье» дал весьма нелесную характеристику Вали-Ахун Юлдашеву. Он писал: Юлдашев во время переселения уйгур и дунган из Кульджи в Семиречье использовал различные уловки для личного обогащения, такие как: воспользовавшись продажностью русских чиновников, 20 подвод превращал в несколько сотен; «Пользуясь тяжелым положением переселенцев, он покупал у них на правом берегу Или хлеб за бесценок и продавал его на левом берегу и в Семитечье по взвинченным ценам»; китайцы через посредство Вали-Ахун Юлдашева скупали в казну все дома уходящих дунган, что принесло им и ему немалый барыш. С переселением в 1882 году был основан г. Джаркент (ныне Жаркент), и здесь Юлдашев «Построил несколько десятков домов для правительственных учреждений и квартир чиновников, открыт колониальный магазин... Постепенно вся экономическая жизнь северной части уезда сосредоточилась в его туках... Он построил мечеть, которая вместе с его дворцом в 40 комнат составляла действительно достопримечательность Джаткента. Правда, злые языки говорят, что. Построив мечеть, он собрал с таранчей около 10.000 рублей и покрыл свои расходы» [3]. Но в данном контексте Вали-Ахун Юлдашев интересен нам тем, что сколотив определённый капитал, он решил использовать его на поиски подземных богатств, не только для своих собственных меркантильных интересов, но и для экономического обогащения края. 28 мая 1884 года он обращается к Степному генерал-губернатору с просьбой заняться в Семиреченской области поиском и разработкой золотосодержащих россыпей и пород, а также добычею других металлов и минералов [4], и, кроме того, способствовать развитию приграничной торговли с Китаем, для чего решено было организовать пароходство по самой многоводной реке в Средне-Азиатском регионе.

Каким же образом поляк Поклевский оказался в городе Верном, центре Семиреченского края?

Из политических ссыльных, находившихся в Семиреченском крае, наиболее крупной и значимой фигурой является, пожалуй, Ян Козелл-Поклевский. Козелл-Поклевский Ян (Иван Иванович) - прапорщик лейб-гвардии Гатчинского полка, родился в 1837 году (а не в 1839 году, как писал Н. П. Ивлев - С. У.), в семье католика. После окончания 1856 году школы гвардейских подпрапорщиков, он в 1857 году поступает учиться в инженерную Академию, которую заканчивает в 1859 г.

В революционную организацию, действовавшую в Академии генерального штаба с 1857 года, кроме З. Сераковского, Ян-Онуфрия Станевича, В. А. Обручева, В. М. Аничкова, входили Юзеф Галензовский и Ян Козелл-Поклевский [6]. Во время восстания 1863 года, Поклевский был один из руководителей повстанцев в Литве. После восстания, боясь расправы над ним и его семьей, эмигрировал во Францию 7.

Известный исследователь истории Семиречья и города Верного В. Н. Проскурин в небольшой статье: «Как французы в край семи рек ходили», пишет: «После поражения антифашистского движения он (Поклевский - С.У.) эмигрировал в Париж, где вошел во франко-польский комитет для раздачи пособий жертвам, их семьям, принимавшим участие в вооружённом мятеже. После Седанской битвы поступил на службу французскому правительству. Прошёл путь от командира бригады до помощника начальника штаба 24-го корпуса. С окончанием франко-прусской войны он оседает в Париже, посещает эмитантский кружок. Здесь его знают давно, еще с 1861 года, когда Ян Паклевский в ожидании теволюции имел встречи с руководителем польского восстания 1863 года З.Сетаковскиим. Дым Отечества оказался слаще воздуха Елисейских полей, и он принимает трудное решение вернуться в Россию. На родине легендарного полковника повстанческих отрядов Скала и бывшего французского генерала разжаловали до рядового казака Семитеченского войска» [8].

Паклевского ищет и находит выход: он принимает от купцов и мещан заказы на составление технических проектов зданий - благо город Ветный стал застаиваться и заказчиков оказалось много» - пишет крупнейший исследователь Семиречья Н. П. Ивлев. Всё это дало возможность накопить определенные средства. Он, на эти сбережения, проявив кипучую энергию, организует в Верном камено-тесную мастерскую с бригадой наемных рабочих. Мастерская оказалась прибыльной, и он открывает подобную в Каскеленском ущелье, тем самым освобождает семью от материальной нужды.

Военный губернатор привлекает Ивана Ивановича к разработке проекта оросительной системы городских улиц. Головной арык (ныне проходит по проспекту Абая), а от него распределительная система арыков вдоль северного направления созданы с участием Поклевского. Семиреченская администрация буквально эксплуатировала его обширные инженерные знания, используя личную готовность Поклевского выполнять любой инженерный труд - его финансовые затруднения и общественное положение полуссыльного.

Он строит в Верном гостиный двор (на месте нынешнего «Зеленого базара»), арыки и на них мостики из гранита, мосты на реках: Чу, Талгар, Аягуз, церкви и казенные здания в некоторых населенных пунктах Семиреченской области. Например, в Талгаре им было построено здание школы [7].

Но в данном случае нас более интересует Ян Поклевский, как один из первопроходцев по реке Или на собственном пароходе. Талантливый инженер Поклевский, тщательно изучив реку Или, пришел к выводу: на этой реке возможно судоходство. К этой идее он привлекает Верненского купца 1-й гильдии Вали-Ахун Юлдашева, который не только дает согласие, но и делает существенные денежные вливания. 21 июля 1881 года Поклевский и Юлдашев шлют телеграмму из Кульджи Туркестанскому генерал-губернатору, в которой сообщают, что они на свои средства выписали из Англии речной винтовой, железный пароход и думают в следующем, 1882 году, приблизительно в мае месяце, пройти по реке Или. Авторы проекта утверждали, что пароходство по Или-Балхашу сблизит с Иртышем, удешевит содержание войска, перевозы новобранцев, в случае войны окажет огромные услуги правительству, и, помимо того, они могут заняться перевозкой пассажиров, различных товаров: рыбы, угля, расширят торговлю на Или.

29 июля 1881 года генерал-лейтенант Г. А. Колпаковский, который тоже был заинтересован в установлении дипломатических, торговых отношений с Китаем, в ответе Поклевскому, по поводу устройства пароходного движения по Или, возражений по данной проблеме не имел, и даже находил полезным, но предупреждал: «Китайцы могут наделать затруднений плаванию по принадлежности им части теки, предотвратить и устранить, которые я едва ли буду в состоянии»» [9].

Весной 1882 года пароход названный - «Колпаковский», - в честь первого военного губернатора Семиреченской области, был спущен на воду у Илийского выселка, и 21 апреля отплыл вверх для исследования верхнего и среднего течения реки Или. Пароходовладельцам было разрешено доставить и продать китайцам, закупленный хлеб в количестве 20.000 пудов. Сделано это неслучайно. Дело в том, что судно должно было пройти часть водного пути Или, которая принадлежала китайцам. Что было довольно рискованно. Но поскольку зерно предназначалось солдатам китайской армии, то местная русская администрация рассчитала, такой груз, весьма необходимый Китаю, не будет «торпедирован», и беспрепятственно пройдет по Или в китайских водных пределах. Действительно 4-го мая пароход без всяких осложнений, причалил к Суйдунской пристани, благополучно разгрузился и 20 мая 1882 г. вернулся в Илийский выселок [9].

Успешное завершение первого плавания выдвинула ряд предположений. Во-1-х, вполне может расшириться поток товаров транспортируемых из России в Семиречье, и в верхне-Илийскую часть области; во-2-х, эксплуатация водного пути может осуществиться без глобальных расходов со стороны казны, что «Принесёт пользу краю в торговом и промышленном отношениях»»; в-3-х, возрастет торговый оборот с пограничными провинциями Западного Китая; в 4-х, развитие пароходства по Балхаш-Илийскому водному пути, помимо того, будет иметь важное значение для края потому, что Илийская долина заселена весьма трудолюбивым народом - казаками, крестьянами, казахами, дунганами, уйгурами, который способен сделать из него цветущий и богатейший оазис.

Окрыленный этими планами Степной генерал-губернатор Г.А. Колпаковский, в том же письме от 4 июля 1883 года, не без восторга пишет министру иностранных дел Н.К. Гирсу: «В какой мете, возможно, будет воспользоваться новым водным путем для административных целей, вопрос этот выяснится после окончания исследования о возможности плавания по нем пароходов с баржами. Намеченные мною предположения имеют цель доставить казне ежегодные весьма значительные сбережения» [9 л. 21-22 об.].

Но радужные мечты губернатора Степного края не могли в то время быть осуществлены. 18 декабря 1883 года Поклевский шлет из Борохудзира в Омск телеграмму, в которой констатирует: Вали-Ахун и он растратили все средства - на устройство парохода, на исследование Или, на перевозку мастеровых, на закупку железа для увеличения парохода, на постройку паровой баржи и пр. Помимо того, китайцы, несмотря на требования Российского консула в Кульдже, не расплатились полностью за привезенный хлеб и другие продукты; Ташкентское интендантство признало у них долг, и потому не выдаёт кредита; со всех сторон теснят кредиторы и, погрязнув в долгах, вынуждены распустить артель, а сам он желает уехать из Семиречья, потеряв плоды долголетних трудов [9, л. 26-27].

Финал этой водной одиссеи таков. 12 ноября 1893 года управляющий канцелярией Степного генерал-губернатора Владимир Лосевский телеграммой делает запрос у Вали-Ахуна, который проживал в Джаркенте: «Где находится проход «Колпаковский», каком состоянии», на что Юлдашев телеграммой 1 декабря того же года ответил: часть пароходного имущества находится в мастерской города Семипалатинска, корпус с котлом пылится в Джаркенте, все в исправности. Если нужно, то можно привести все в действие [9, л. 28-29]. Но, как известно, река Или так и не стала водной артерией для транспортировки грузов.

По запросу Шостковского, об использовании водного пути по Или для транспортировки груза, исполняющий обязанности Степного генерал-губернатора И. Ф. Бобков, ратуя за рациональное использование казенных средств дал ему, через военного губернатора, весьма резкий, ответ: «Притязания Шостковского не основательны. Он с местностью незнаком, благоволите разъяснить ему, что сухопутное сообщение через Тургутек затруднений не представляет, и будет гораздо дешевле. Об удобствах сообщения не может быть и течи - понятие слишком условное, растяжимое. Необходимо соблюдать экономию по долгу присяги, укажите ему и предупредите, как человека молодого неопытного, что он должен дать основательный отчет каждой копейке ввиду начета со стороны контроля» [1, л. 68]. Для подтверждения того, что финансовые расходы горным инженером находятся под контролем областной администрации, 5 августа 1886 года Фриде А.Я. телеграфирует в Омск: «Шостковскиим на разведочные работы израсходовано 9.704 коп. По составленной ими смете, определён расход на три месяца 438.411 коп. Смета областным правлением была рассмотрена и отправлена в Омск» [1, л. 74].

Не приступив ещё к разведке каменного угля на Калкане, Шостковский в рапорте от 16 октября 1886 года, через военного губернатора, просит начальника Степного края Г. А. Колпаковского: «Для общего вывода результатов разведочных на уголь работ в Семитеченской области и для сравнения геологических условий залегания углей в этой области с таковыми же условиями Кульджинских углей, было бы крайне полезно осмотреть Кульджинские рудники и изучить геологические разрезы их шахт». В связи с этим он просил дать ему командировку на 10 дней в Кульджу. А для этого снабдить его: прогонными от города Верного до Кульджи и обратно, суточными по норме Горного департамента, переводчиком китайского языка, китайским паспортом и бумагами, могущими облегчить доступ на рудники и пользование всеми материалами, выработанными практикою рудника [1, л. 108]. Помимо того, об этой командировки был информирован Кульджинский консул, который обещал оказать полное содействие в просимом.

Что же касается прогонных, суточных и прочих сумм, то Шостковскому было сказано - использовать их из тех средств, которые были выданы ему до 1 января 1887 года на обследование угольного разреза в Семиреченской области. Прогонные же он может использовать от Хоргоса до Кульджи и обратно. Но Шостковский отказался от этих условий, утверждая, что: «Разъездные и суточные, выданные ему Готным департаментом, имеют строго определённое назначение - разведать некоторые означенные пункты Семитеченской области... Его постоянные тазъезды по области совершенно исчерпали этот источник, и потому поездку в Кульджу, несмотря на его большой интерес, на его личные средства неосуществима». Но Фриде, дабы не останавливать полезную поездку Шостковского в Кульджу, просил Г. А. Колпаковского, выдать ему на проезд из города Верного до Хоргоса и обратно, а также суточные на 10 дней по 3 рубля в сутки, на время пребывания его в Кульдже. В ноябре 1886 года просьба Шостковского была удовлетворена и он получает прогоны и суточные на 10 дней из кредита на геологические исследования по Семиреченской области, на проезд в Кульджу и обратно для осмотра им Кульджинских шахт [1, л. 108-110].

После посещения трех Кульджинских шахт, Шостковский 15 ноября 1886 года сделал отчет. При активном содействии российского консула, он осмотрел три каменноугольные шахты на Гонсуле (две устроенные и одна - только что устраивающаяся). Инженера заинтересовала последняя шахта, поскольку она позволила исследовать свежие породы, недавно добытые из шахты, а также породы, добывавшиеся в его присутствии. Помимо прочего, он внимательно осмотрел все старые отвалы, находящиеся при шахтах и пришел к выводу, что породы Гонсульских рудников аналогичны породам, полученным от разведочных шурфов и буровых скважин на Калкане. Затем Шостковский делает подробное описание шахтного устройства и небезынтересный вывод: «Это устройство представляет идеал простоты, но и несовершенства» [1, л. 125-126 об.]. В чем это прослеживается? Шахта служила только для подъема угля. Спуск и подъем рабочих производился при помощи шахтного штрека с довольно крутым уклоном. Добыча угля производилась без всякой системы и самым хищническим способом. Не соблюдалась даже элементарная техника безопасности в шахтах, вследствие чего несчастные случаи были довольно часты, поглощая много жертв. Для горнорабочих можно считать счастливым то обстоятельство, что на Гонсульских шахтах не было гремучего газа, вследствие чего, рудничные пожары случались в них весьма редко [1, л. 127].

Вот какие числовые данные Гонсульских шахт, представил в своем отчете Шостковский:

«Глубина рудников от 25-27саж.

Пройдены три пласта каменного угля:

· й толщиною около 2 атшин (на глубине около 22 сажен),

· й - от 3-4 аршин и й -рабочий пласт, толщиною около 15атшин.

Есть ещё 4-й пласт весьма мощный, с углем прекрасного качества, но толщина его пока не определена.

Первые два пласта содержат уголь плохого качества и потому не разрабатываются.

В каждом руднике добывается окало 4.000 пудов угля в сутки. Работают день и ночь в 2-е смены, по 100 чел. в каждую смену. Рабочий получает 1 рубль за каждую кубическую сажень добытого им угля.

Инструментами для добычи угля, служат лопата, и род кайлы с лопастью [1, , л. 127 об.-128].

Степной генерал-губернатор внимательно ознакомился с отчетом Шостковского о его поездке в Кульджу, для осмотра китайских каменноугольных копей. В нём утверждалось, что породы тамошних рудников аналогичны породами, полученными из разведочных шурфов и буровых скважин на Калкане. Залежи каменного угля в этих рудниках встречаются на большей глубине, чем глубина, до которой доведен Калканский разведочный шурф, так что при дальнейшем углублении, - по мнению инженера, - можно ожидать обнаружение залежей угля [1, л. 135 об.]. иль каменный уголь пароход

Но в подготовку разведочных работ на горе Калкан вмешался довольно значимый случай. Еще в 1884 году, горный инженер Горошков заложил в 30 верстах от местечка Бота-Бору, разведочную шахту, [1, л. 135] в которой, как оказалось, впоследствии, имелись большие запасы угля. Местные казахи, вместо традиционного кизяка, использовали его для варки пищи. В ноябре месяце 1886 года, военный губернатор Семиречья, доносит начальнику края Г. Колпаковскому, а тот, в свою очередь, 24 декабря того же года информирует министра Государственных имуществ В. И. Вишнякова о том, что в Верненском уезде на урочище Бота-Бору, казахами открыты залежи каменного угля. Генерал-майору А. Фриде было предложено возложить на горного инженера Шостковского проверку находке угля казахами, и доставить его образцы на экспертизу. Предварительное исследование этих залежей решено было произвести зимой, в виду того, что на Бота-Буру и его окрестностях казахи кочуют только в зимние месяцы, остальное же время года местность эта никем не заселена и проезд становится крайне затруднительным, так как ни почтовых, ни земских сообщений здесь не имелось [1, л. 214-214 об.]. От этой командировки Шостковский отказался, и потому генерал Фриде был вынужденным командировать на Бота-Бору штейгера Федора Фрезен. Штейгер Фрезен, после возвращения с урочища Бота-Буру, Верненского уезда, составил подробный отчет, в котором утвердительно заявил о наличии каменного угля в этом урочище. Основные запасы угля находятся у лога Сарыбастау на равнине в верстах 40 от Балхаша и в 30-35 верстах от низовья Бота-Бору. Около Сарыбастау нет ни ключей, ни колодцев, ни казахов. Фрезен брал туда юрту у казахов, стоящих на соленом озере «Кашкарбай туз» (около Бота-Бору) [1, л. 185 об.]. Канцелярия Степного генерал-губернатора, прекрасно понимая о значимости этого открытия утверждала, что «При существовании на Или пароходства, пристань для которого можно будет устроить на озере Ала-Коль, не представит никаких затруднений», по доставке угля на территорию Семиречья, и в другие регионы, где он необходим [1, л. 157].

Отказ Шостковского исследовать угольные запасы Бота - Бору был неслучайным. Он решил вернуться в Петербург, о чем откровенно телеграфировал высшему начальству из Верного в Омск: «Птошу Ваше Высокопревосходительство о выдаче подорожной прогонов. Желаю совсем возвратиться в Петербург». С боку на этой телеграмме, вероятно рукой Г.Колпаковского, 19.01.1887 был написан жесткий, не терпящий возражения отзыв: «До получения ответа от министра, не могу разрешить Шостковскому выдать прогонные в Санкт-Петербург. Сиим ему телеграфировано» [1, л. 143]. Колпаковский, да и другие руководители края, не без сожаления расстались с неудачным инженером, так как, по их мнению, во-первых, Шостковский не смог установить доброжелательных отношений с местным административным чиновничеством, и, во-вторых, как горный инженер не справился с порученным ему заданием.

Крупнейший русский геолог, известный исследователь Верненского землетрясения 28 мая 1887 года И. В. Мушкетов, тоже дал весьма нелестную характеристику И. Шостковскому: «Считаю долгом сообщить, что разведки Шостковского на Калкане производились не национально и ничего не выяснили... Я поражён был невежеством этого инженера, и крайне удивляюсь как он, имея на туках подобную инструкцию, составленную мною совместно с Романовским, мог так дурно произвести разведки. На Калкане необходимо продолжить разведки на уголь, чтобы выяснить, наконец, это месторождение» [1, л. 238, 240].

Поэтому министр Государственных имуществ предложил приискать другого инженера, «Который обладал бы достаточною опытностью для самостоятельного ведения бутовых работ, в отдаленном крае, где при всякого рода затруднениях могущих возникнуть на практике, он поставлен в необходимость разутешить их собственными силами» [1, л. 206-206 об.]. Таким горным специалистом оказался инженер Брусницын, который уже 7 июня 1887 года телеграфировал начальнику Степного края о прибытии из Петербурга, для исследования каменного угля в Семиречье [1, 232-233].

Мушкетов знал Брусницына, как специалиста, который имел не только большой практический опыт, но и как умелого руководителя, исследователя, спроектировавшего новый план разведок, кстати, одобренный великим геологом. «Надеюсь, такой опытный инженер, как Брусницын, сделает национальные разведки и выяснит Калганское месторождение», - писал И.В. Мушкетов [1, л. 240 об.].

штейгер - мастер, ведающий рудничными работами.

штрек - горизонтальная подземная горная выработка, не имеющая выхода на поверхность и расположенная по простиранию месторождения полезного ископаемого.

Литература

1. Центральный Государственный архив РК (далее ЦГА РК). Ф. 64. Д. 4150, л. 1.

2. И вздрогнула земля. Из истории землетрясений в Семитечье. 1885-1912 гг. Сборник документов и материалов. Министерство связи и информации РК, комитет информации и архивов, национальный центр источниковедения. Составитель Самигулин ИJM. Ответственный редактор Жанаев Б.Т. -Алматы, 2011. - С. 629-630.

3. Галузо П.Г. Уйгутское и дунганское крестьянство в дореволюционном Семитечье. //Вопросы истории Казахстана XIX - началаXX века. - Алма-Ата: Издательство АН КазССР, 1961. - С. 111-112. 203 с.

4. ЦГА РК. Ф. И-64. Оп. 1. Д. 4118, л. 1.

5. Сапатгалиев Г.С., Дьяков В.А. Общественно-политическая деятельность ссыльных поляков в дореволюционном Казахстане. - Алма-Ата: Издательство «Наука» Казахскоой ССР, 1971. - С. 170. 252 с.

6. Смитнов А.Ф. Зыгмунд Сетаковский. В кН: За нашу и вашу свободу. Гетои 1863 года. -M.: Издательство «Молодая Гвардия», 1964. - С. 30. 446 с.

7. Ивлев Н.П. Находки краеведа. - Алма-Ата: Издательство «Казахстан», 1977. - С. 82. 151 с.

8. Интернет.

9. ЦГА РК. Ф. И-64. Оп. 1. Д. 4870, л. 20-20 об.

Размещено на Allbest.ru