Военные трибуналы в условиях военного времени

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Военные трибуналы в условиях военного времени

В интересах укрепления государственности весьма актуальным представляется процесс реформирования судебной системы Казахстана. Однако, как показывает исторический опыт, непродуманные действия, связанные с вопросами изменения организации и деятельности органов правопорядка, могут привести к самым негативным последствиям.

Для недопущения повторения ошибок прошлого необходимо использовать богатый исторический опыт нашей страны, и в т.ч. историческое наследие советского периода. Вместе с тем, история развития и функционирования советских государственных органов находит в последнее время в основном негативную оценку в обществе. Неверная оценка того, что в действительности случилось со страной в 20 - веке, содержания и сути происшедших событий, является одной из причин кризисного состояния нашего общества, до сих пор не нашедшего ориентиров для себя на будущее. По ряду причин в большинстве современных исторических исследований преобладает видение «извне», а не «изнутри» пережитого опыта, его осмысления, происходит переписывание идеологических штампов западной историографии периода «холодной войны». Господствующей стала идентификация советского периода с историей ГУЛАГа, с прошлым, полным непрерывных страданий и жертв, причиненных обществу жестоким и репрессивным тоталитарным режимом. Поэтому исключительно важное значение приобретает именно научное изучение советской судебной системы, ее реального места и значения в механизме Советского государства. В этой связи особого внимания заслуживает опыт становления и развития военных трибуналов в годы Великой Отечественной войны, которые сыграли заметную роль в деятельности не только органов военной юстиции, но и всей советской судебной системы и до последнего времени не являлись предметом специального научного исследования. Богатый опыт борьбы с преступностью и укрепления обороноспособности государства в период военного времени и в предвоенные годы силами органов военной юстиции - военных трибуналов, как специальной ветви советской судебной системы может быть использован при развитии казахстанского законодательства о чрезвычайных правовых режимах, в которых роль органов военной юстиции - основных правоохранительных институтов в условиях военного и чрезвычайного положения в настоящий момент прописана не достаточно четко. Опыт организации и деятельности ведомственной ветви юстиции - военных трибуналов - является еще одной неизвестной ранее страницей истории судебной системы СССР.

В научных исследованиях и литературе советского периода военные трибуналы изображались исключительно в позитивном контексте коммунистической идеологии.

Обратные тенденции наблюдались в конце восьмидесятых годов 20 века - органы советской юстиции представлялись преимущественно, как некий карательный инструмент партийной верхушки для порабощения и истребления лучших кадров Советской армии и народа, насаждения, наряду с органами НКВД, атмосферы страха в обществе, «безумия доносительства и всеобщей подозрительности», а уголовные и уголовно-процессуальные нормы советского периода - как подсобный инструмент политики.

Эффективность деятельности военных трибуналов как в условиях мирного, так и военного времени обеспечивалась проведением своевременных и оперативных организационно-правовых изменений, централизованным руководством ими со стороны руководящих и директивных органов. Военным трибуналам была отведена особая роль в чрезвычайных условиях, в боевой обстановке, в решении сложных внутриполитических задач.

После нападения Германии характер этой политики меняется, при этом важную роль в ее формировании и реализации стал иметь созданный Государственный Комитет Обороны (ГКО). На содержании карательной политики в период военного времени сказывалось и введение в некоторых местностях специальных режимов и, прежде всего, в соответствии с Указом ПВС СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении». В целом же диссертант отмечает и раскрывает сложный и противоречивый характер взаимоотношений государства и населения с точки зрения реализации последним карательной политики. Так, в июне-октябре 1941 г. наблюдалось своеобразное единение власти и общества, в отличие от предвоенного периода, когда они нередко находились в состоянии конфронтации. Региональные властные структуры оказывали всяческое содействие военным комиссариатам в вопросах мобилизации и создании ополченческих формирований. Вместе с тем факты свидетельствуют и о том, что на фронте наблюдались негативные тенденции, в том числе массовая сдача советских военнослужащих в плен и дезертирство, что наложило довольно тяжелый отпечаток на содержание карательной политики советского государства, и прежде всего касается применения к ним жестких мер репрессий - речь идет, прежде всего, о расстрелах как по суду, так и перед строем по решениям командиров.

К началу 1942 г. германская армия вышла к Кавказу, рвалась к Сталинграду. Наступал критический момент во всей военной кампании. Напряжение достигало апогея во всех сферах человеческой жизни в нашей стране. Принимаемые советским командованием меры, в том числе по повышению морального духа военнослужащих, были недостаточно эффективны. Сталин как главнокомандующий и в целом советское руководство были поставлены перед тяжелейшим выбором по выбору дальнейших методов ведения войны в те решающие дни. И этот выбор был сделан. Его сущность отразил известный приказ наркома обороны СССР №227 от 28 июля 1942 г., получивший неофициальное название «Ни шагу назад!». Сталин потребовал паникёров и трусов уничтожать на месте «всеми имеющимися средствами, как наземными, так и воздушными». Далее диссертант раскрывает содержание и других подобных приказов и делает вывод, что данные приказы представляет собой квинтэссенцию карательной политики советского государства военного времени применительно к обстановке боевых действий, и дает оценку этим документам, которая дана в положениях выносимых на защиту. Если на фронтовых территориях карательная функция государства проявлялась в наибольшей мере, что вполне естественно, то в целом в стране и в тылу она имела более мягкий характер. При этом во всех случаях карательные меры облекались в формы правовых актов, которые не отличались соблюдением установленных правил правотворчества применительно к боевой обстановке, но в целом выдерживались применительно к сферам, прямо не связанным с фронтовыми делами. В этой связи если рассмотреть новеллы в уголовном законодательстве военного времени, то все они усиливали наказание, что было характерной чертой карательной политики государства для тыла. Так, согласно Указу ПВС СССР «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий» от 26 декабря 1941 г. самовольный уход их с работы приравнивался к дезертирству и наказывался лишением свободы на срок от пяти до восьми лет. Причем такие дела были отнесены к компетенции трибуналов, что свидетельствует о том, что такого рода преступления посягали на интересы государства. Еще одной характерной чертой было значительное ужесточение мер репрессий к членам изменников Родины, а также к несовершеннолетним - диссертант рассматривает и оценивает соответствующие решения государства.

В судебной системе периода военного времени ведущее место стали занимать военные трибуналы и, прежде всего, это касалось прифронтовой территории. Далее подробно раскрываются структура военных трибуналов, их полномочия, которые были скорректированы в связи с начавшимися военными действиями. В целом систему военных трибуналов, осуществлявших правосудие в период Великой Отечественной войны, составляли:

1. 1) военные трибуналы Красной армии и Военно-морского флота;

2. 2) военные трибуналы НКВД;

3. 3) военные трибуналы железнодорожного и водного транспорта;

4. 4) военные трибуналы, созданные на базе местных народных судов в силу чрезвычайной обстановки военного времени;

5. 5) военно-полевые суды.

Вся система военных трибуналов по-прежнему возглавлялась Верховным судом СССР в лице его Военной коллегии, которая действовала в качестве:

· а) суда первой инстанции по наиболее важным делам особой подсудности;

· б) кассационной инстанции для военных трибуналов округов, флотов и отдельных армий в местностях, не объявленных на военном положении;

· в) надзорной инстанции по делам всех военных трибуналов, кроме трибуналов железнодорожных и водных путей сообщения, в отношении которых аналогичные функции выполняли Военно-железнодорожная и Военно-транспортная коллегии Верховного суда СССР.

Право надзора над нижестоящими военными трибуналами было предоставлено военным трибуналам округов и фронтов. Высшими надзорными функциями обладал Пленум Верховного Суда СССР. Организационное руководство всей системой трибуналов осуществлялось Наркоматом юстиции СССР.

Характерным является то обстоятельство, что принцип выборности судей военных трибуналов в период войны не осуществлялся, кадровые вопросы решались в административном порядке. При этом с начала военных действий статус действующих тогда военных трибуналов был изменен в сторону придания им дополнительных полномочий.

Так, в соответствии с Указом ПВС СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении» в изъятие из действующих правил о рассмотрении судами уголовных дел, в местностях, объявленных на военном положении, все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, передавались на рассмотрение военных трибуналов. Кроме того, военным властям предоставлялось право передавать на рассмотрение военных трибуналов дела о спекуляции, злостном хулиганстве и иных преступлениях, предусмотренных Уголовными Кодексами союзных республик, если командование признавало это необходимым по обстоятельствам военного положения. В Указе оговаривалось также, что он распространяется на местности, где в силу чрезвычайных обстоятельств отсутствуют местные органы государственной власти и государственного управления СССР.В военное время не была упразднена существовавшая система гражданских судов, не были внесены и коренные изменения в правовые основы их деятельности, то есть продолжали, как и ранее, функционировать народные, областные, верховные суды союзных республик. Вместе с тем, их полномочия в период Великой Отечественной войны были ограничены территориально и компетенционно. Кроме того, в военный период продолжали функционировать внесудебные органы НКВД-НКГБ, которые также рассматривали дела по преступлениям против государства; эти внесудебные органы не входили в официальную судебную систему, однако объем дел был очень большим.

Если рассматривать Положение о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий, которое было утверждено Указом ПВС СССР от 22 июня 1941 г., то можно обратить в частности, внимание на то обстоятельство, что в Положении довольно скрупулезно регулируются организационно-правовые вопросы деятельности военных трибуналов. Вплоть до уровня командно-управленческого уровня, где осуществлялось назначение руководителей и членов военных трибуналов, что свидетельствует о том, что в СССР уже функционировала достаточно четко организованная судебная система, которая была лишь скорректирована в связи с началом военных действий в июне 1941 г.

Об этом же свидетельствует и значительное внимание, которое было уделено в Положении подсудности военных трибуналов, которая также подробно рассматривается в диссертации. Далее отмечается, что приговоры военных трибуналов вступали в законную силу немедленно по провозглашении, за исключением приговоров к расстрелу, для исполнения которых требовалось согласование с вышестоящими судебными и командными инстанциями, причем в достаточно короткий срок, и по мере развертывания военных действий этот срок укорачивался.

Особый порядок рассмотрения дел предусматривался для особых военных ситуаций, в частности, при проведении советскими войсками десантных операций. В этом ключе следует расценивать Циркуляр Главного военного прокурора от 6 января 1942 г. о сокращении времени от обнаружения преступления до приговора в условиях военной обстановки при проведении десантных операций, где, в частности, указывалось: «В тылу противника нельзя исключить судебных процессов, которые могут и должны проводиться в зависимости от обстановки, но решающая роль в условиях десантных операций в борьбе с преступниками должна принадлежать командиру (начальнику). При этом следует иметь в виду: а) время от обнаружения преступления до вынесения приговора должно исчисляться часами; б) в этих условиях элементы либерализма абсолютно недопустимы (здесь и далее выделено нами - авт.)

В процессе десантных операций в населенных пунктах, находящихся в тылу противника, совместно с политорганамии особыми отделами организовать выявление и «выкачку» немецко-фашистской агентуры и всякого рода немецких ставленников и пособников, с которыми должна учиняться самая беспощадная расправа как по суду, так и без суда, в зависимости от обстановки.

Но вместе с тем прокурор обязан не допустить незаконные (самоуправные) действия отдельных лиц, особенно по применению оружия». Как видно, предписывалось действия прокурорских работников, относящихся к судебной власти, подчинить выполнению задаче общей воинской операции, выполняемой и руководимой военными подразделениями (исполнительная ветвь власти), а именно обеспечить формальную сторону реализации карательной функции в чрезвычайных условиях кратковременной десантной операции; при этом функция надзора отступала на второй план, в то время как в иных условиях последняя была главенствующей. Такой подход, имел свое обоснование, учитывая сложное военно-политическое положение, в котором оказался в то время СССР.

Несмотря на тяжелейшее положение на фронтах, советская судебная власть все же считала нужным обращать внимание на недопустимость нарушения законности даже в сложнейшей военной боевой обстановке, в подтверждение чего приводятся и анализируются соответствующие правовые акты надзирающих органов и, прежде всего, Прокуратуры СССР. При этом следует иметь ввиду, что судебная система и правоохранительные органы функционировали в тоталитарном режиме. Где руководящей была ВКП (б), и война в этом смысле ситуации не изменила, в частности, на местах партийные чиновники чувствовали себя заметно выше по статусу, чем военнослужащие, включая военных юристов, и позволяли себе давать установки для «независимых» судов.

Еще до начала Великой Отечественной войны органы НКВД были наделены некоторыми внесудебными функциями, которые реализовывались прежде всего Особыми совещаниями при этом ведомстве. После начала войны НКВД получили «расстрельные» полномочия. Это было сделано Постановлением ГКО от 17 ноября 1941 г. «О порядке приведения в исполнение приговоров в отношении лиц, осужденных к высшей мере наказания, и предоставлении Особому совещанию при НКВД СССР права выносить соответствующие меры наказания по делам о контрреволюционных и особо опасных преступлениях». Решение Особого совещания считалось окончательным и обжалованию нe подлежало.

Кроме того, в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий, где военным советам фронтов в особо исключительных случаях, вызываемых развертыванием военных действий, предоставлено право утверждения приговоров военных трибуналов с высшей мерой наказания с немедленным приведением приговоров в исполнение, органы НКВД могли передавать дела на рассмотрение военных трибуналов. Далее обосновывается точка зрения о том, что столь широкие полномочия ОСО не имели достаточных оснований даже в условиях военного времени.

Большинство осужденных за преступления против государства в период Великой Отечественной войны осуждались к наказаниям, связанным с лишением свободы, значительная часть подвергалась ссылке, большое количество осужденных было расстреляно. Исполнение всех этих и других видов наказаний находилось в ведении НКВД, за небольшим исключением приговоров к смертной казни, которые в военной обстановке исполнялись в месте проведения боевых действий. Кроме того, исполнение лишения свободы в штрафных батальонах также осуществлялось подразделениями НКО. С учетом этих обстоятельств основное внимание автор уделяет деятельности органов НКВД, и прежде всего ГУЛАГа, по организации деятельности исправительно-трудовых учреждений, где отбывали наказание осужденные к наказанию в виде лишения свободы, которая строилась на основании действующего тогда ИТК РСФСР и ведомственных актов НКВД, причем нередко последние имели больший вес, чем закон.

Уголовно-процессуальные действия по делам о преступлениях против государства как в местностях, объявленных на военном положении, так и, тем более, в тылу, как правило, проводились в соответствии с уголовно-процессуальным законом. Мы не берем в расчет случаи пресечения антигосударственной деятельности непосредственно во время боевой обстановки, например, расстрел паникера на поле боя - собственно, такого рода действия не являются актами судопроизводственной деятельности, в связи с чем они и не рассматриваются. Самым распространенным уголовно-процессуальным действием были, конечно, допросы подозреваемых, обвиняемых, подсудимых. Протоколы именно этих уголовно-процессуальных действий являлись, как правило, основными доказательствами как виновности, так и невиновности подозреваемых и обвиняемых в преступлениях против государства.

Помимо допросов уголовные дела содержат документы о проведении иных следственных действий, которые также рассматриваются. Так, во время проведения следствия по фактам преступной деятельности немецко-фашистских захватчиков на территории Эстонской ССР, было проведено множество различных следственных действий. Например, 29 сентября 1944 г. был проведен осмотр концлагеря Клоога, произведенный Прокуратурой Эстонской ССР. В Проколе осмотра, в частности, указывалось: «Прокурор Следственного отдела Прокуратуры ЭССР юрист 2-го класса ЕГИ, в присутствии Прокурора Прокуратуры ЭССР ВАСИЛЬЕВА и понятых ТИРУСК и РАУС, произвел осмотр концентрационного лагеря Клоога в уезде Харью, волости Кейла. Лагерь Клоога расположен с южной стороны железной дороги Таллин - Палдиске, площадь его огорожена забором за колючей проволокой высотой 2,4 м … В жилом помещении нижнего этажа здания перед дверью беспорядочно лежат трупы мужчин и женщин, а также в первом и во втором проходе между нарами. В проходах трупы лежат лицом вниз в два-три ряда вдоль прохода, один на другом наподобие черепичной крыши, головы верхних трупов лежат на середине туловища нижних, ногами к дверям». И это только часть протокола, читать который трудно без внутреннего напряжения и возмущения.

Но следственные действия и соответствующие документы не признают эмоций - здесь главное зафиксировать фактическое положение дел и правильно оформить протокол, поскольку он является одним из важнейших доказательств преступной деятельности нацистов.

Юридически выверенно оформлялись и такие простые, на первый взгляд, действия, как выемка найденных документов. Это хорошо видно, например, по протоколу выемки картотеки в канцелярии концлагеря Клоога, содержащей статистические данные о 2330 заключенных, от 5 октября 1944 г.

Значительное место в уголовных делах занимали акты экспертиз, которые также фигурировали в качестве доказательств. Характерным является протокол судебно-медицинской экспертизы места массового захоронения в районе гор. Жагаре Литовской ССР, составленный 24 сентября 1944 г. комиссией в составе помощника Главного судебно-медицинского эксперта 1-го Прибалтийского фронта капитана медицинской службы - ПРИХОДЬКО и судебно-медицинского эксперта 51-й армии капитана медицинской службы - ФИЛЯКОВА по предложению военного прокурора 8-й пушечной артиллерийской Витебской Краснознаменной дивизии майора юстиции НИКИТИНА. По результатам осмотра 20 и 24 сентября с. г. в районе гор. Жагаре (Литовская ССР) места массового захоронения трупов - жертв злодеяний немецко-фашистских захватчиков, и эксгумации трупов и судебно-медицинского обследования трупов. Диссертант анализирует далее другие многочисленные документы по производству различных уголовно-процессуальных действий в период Великой Отечественной войны и делает общий вывод о том, что они в целом осуществлялись в соответствии с действующим законодательством.

Процесс по делу о зверствах немецко-фашистских захватчиков и их пособников на территории г. Краснодара и Краснодарского края (1943 г.), проведенный во время Великой Отечественной войны, показывает механизм реализации процессуального законодательства по уголовно-политическим делам.

В частности, процесс по делу Павлова и других генералов из числа высшего командного состава Западного фронта в целом с формальной точки зрения был проведен в соответствии с действующим в то время уголовно-процессуальным законодательством, применительно к военному времени. Подсудимые получили заранее обвинительные заключения. Они имели возможность высказывать свою позицию, в том числе не соглашаться с ранее данными показаниями. Вместе с тем был нарушен ряд существенных положений. Так, обвиняемые не получили возможности ознакомиться с материалами дела, что при отсутствии защитника ставило их в явно неравное положение со стороной обвинения, которое при формулировании обвинительных положений располагало всей полнотой материалов. Имеются основания полагать, что к обвиняемым во время следствия применялись недозволенные методы с целью получения «нужных» показаний. Явно абсурдным было обвинение в измене Родине (заговоре), в совершенном еще до войны, однако именно это обвинение, исключенное из приговора, послужило юридическим поводом для выбора уголовно-процессуальной меры пресечения виде заключения под стражу. Приговор был предрешен заранее - власти нужен был хороший, наглядный пример отношения к тем, кто сдает боевые позиции, и решение о расстреле, озвученное в войсках, должно было сыграть предупредительную роль.

В 1957 г. архивное уголовное дело по обвинению Павлова Д. Г, Климовских В.Е., Григоръева А. Т и Коробкова А.А. было пересмотрено. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 июля 1957 г. приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 г. в отношении указанных лиц отменен по вновь открывшимся обстоятельствам и дело прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления. Павлов Дмитрий Григорьевич, Климовских Владимир Ефимович, Григорьев Андрей Терентьевич и Коробков Александр Андреевич полностью реабилитированы (посмертно). На взгляд диссертанта, полная реабилитация была все же недостаточно обоснованной - командный состав Западного фронта должен был нести юридическую ответственность за тяжелейшее поражение в первые дни войны, и действия подсудимых, с учетом их собственных показаний, были квалифицированы правильно. Другое дело, что степень наказания могла быть иной, в частности, можно было назначить лишение свободы и отложить исполнение, предоставив генералам возможность искупить вину на фронте, тем более, что они просили об этом и что было бы очень своевременно в тяжелейших условиях, в которое попала страна, или даже ограничиться мерами дисциплинарного воздействия.

Кроме того, наказание должны были, конечно, понести и представители высших армейских кругов, хотя, вероятно, в меньшей степени. Можно говорить еще и том, что осужденные генералы оказались заложниками внешней политики СССР, когда высшее руководство вело двойную игру на западных границах, провозглашая дружбу с Германией и одновременно готовясь к войне с ней, однако подробное рассмотрение данного аспекта выходит за пределы нашего исследования.

Оценивая в целом деятельность военных трибуналов в период Великой Отечественной войны, следует заметить, что военные трибуналы добивались всестороннего и полного исследования всех обстоятельств дела и выносили справедливые и законные приговоры, которые являлись окончательными и обжалованию не подлежали. Однако они могли быть проверены в порядке надзора, что и делал военный трибунал фронта.

Вместе с тем военные трибуналы были частью судебной системы советского государства, которое и до войны, и во время войны, и некоторое время после войны функционировало на основе административно-командного принципа управления, где важнейшей составляющей был культ личности Сталина, и в этой системе трибуналы выполняли отведенную им из центра роль по реализации карательной политики.

Список литературы

государственный военный советский трибунал

1. Бурдин П.К. «Правовые основы организации Красной Армии в 1918-1919 г.». Военно-юридическая академия Советской Армии., М., 1951 г.; Карев Д.С. «Военная юстиция СССР и стран народной демократии». Военно-юридическая академия Советской Армии., М., 1951

Размещено на Allbest.ru