Институциональные особенности начала индустриализации России (последняя треть Х1Х – первая треть ХХ вв.)

- анализ институциональных ограничителей социально-экономических преобразований с учетом, в ходе их реализации, задачи сохранения стабильности в ее взаимосвязи с динамичностью развития.

Выделение в историческом опыте взаимосвязи между экономической динамикой и макроэкономической структурой, с одной стороны, и социально-политическими и культурными институтами - с другой, актуально в связи с тем, что игнорирование этой взаимосвязи стало одной из причин катастрофических результатов при переходе к рыночной экономике в 1991-2000 гг.

Возможность смягчения негативных последствий подобного перехода определяется пониманием институциональных особенностей России, которые стали проявляться именно в начальный период индустриализации в связи с нарастающим влиянием на экономическую динамику неэкономических факторов.

Апробация результатов исследования

1. Основные положения используются в учебном процессе в МГУ им. М.В. Ломоносова при преподавании следующих учебных курсов для бакалавров - «Экономическая история», «История финансов России», для магистров - в преподавании спецкурсов «Социально-экономические проблемы России второй половины ХIХ - начала ХХ века» (опубликован в рамках Инновационного проекта Министерства образования РФ, финансируемого Всемирным банком); «Эволюция хозяйственного развития России в ХVII - начале ХIХ века»; «Экономические реформы России и Зарубежья ХVIII-ХХ вв. (сравнительный анализ)»; «Эволюция социально-экономической структуры России в последней трети ХIХ - первой трети ХХ века» (опубликован).

В учебном процессе используются опубликованные учебные пособия:

- В.А. Погребинская История экономики: Учебное пособие. Волгоград: Политех. МВО России, 1999 (соавторы Л. Шаховская, Л. Синицина) (8/4 п. л.).

- В.А. Погребинская История экономических учений: Учебное пособие. Волгоград: Политех. МВО России, 2002 (соавторы Л. Шаховская, Л. Синицина) (8/3,5 п. л.).

- В.А. Погребинская Социально-экономические проблемы России второй половины ХIХ - начала ХХ века. М.: ИНФРА-М, 2005 (14 п. л.). Учебное пособие.

2. Методологические и научные положения и рекомендации, созданные в процессе исследования, были апробированы в виде докладов и выступлений на международных конференциях и семинарах, заседаниях проблемных групп:

«Организация промышленных объединений России в конце ХIХ - начале ХХ века». Доклад на III международной научной конференции «Индустриальное наследие», проходившей 28 июня - 1 июля 2007 г. в Выксе. Опубликован в: Индустриальное наследие. Материалы III международной научной конференции. Саранск: Издательский центр МГУ им. Н.П. Огарева, 2007. С. 276-284 (0,5 п. л.).

«Институциональные ограничители экономического роста России (сравнительный анализ конца ХIХ - начала ХХ века и конца ХХ - начала ХХI века)». Доклад на Международной научной конференции «Россия в контексте мирового экономического развития во второй половине ХХ века», проходившей 24-25 ноября 2004 г. в Москве. Опубликован в материалах конференции «Россия в контексте мирового экономического развития во второй половине ХХ века». М.: Издательство МГУ, 2006. С. 350-358 (0,5 п. л.).

«История проблемы стабильности и динамичности социально-экономического развития России». Доклад на международном симпозиуме «Эволюционная экономика: Проблемы и противоречия теории и практики», состоявшемся 4-6 июня 2000 г. в г. Пущино. Опубликован в материалах конференции «Эволюционная экономика: проблемы и противоречия теории и практики». М.: РАН, 2001. С. 274-295 (1 п. л.).

«Новое экономическое направление (методы исследования российского типа экономики)». Доклад на международном симпозиуме «Эволюционная экономика и «Мэйнстрим»» в г. Пущино 29 мая - 1 июня 1998 г. Опубликован в: Эволюционная экономика и «Мэйнстрим». М.: Наука, 2000. С. 178-188 (0,5 п. л.).

«Понятие «генетика» в российской общественной мысли». Выступление на международном симпозиуме «Эволюционный подход и проблемы переходной экономики» в г. Пущино 12-15 сентября 1994 г. Опубликовано в материалах симпозиума «Эволюционный подход и проблемы переходной экономики». М.: РАН, 1995. С. 94-102 (0,5 п. л.).

Выступление на круглом столе «Экономический рост России», посвященное презентации книги «Экономическая история СССР. Очерки» 6 июня 2007 г. Каминный зал Вольного экономического общества. Опубликовано в: Труды Вольного экономического общества. Том восемьдесят пятый. М., 2007. С. 44-45.

Выступление на заседании проблемной группы экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова «Воспроизводство и национальный экономический рост». Опубликовано в изложении в: Философия хозяйства (Альманах центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова). 2008. №1 (55). Обзор И. Тенякова и З. Корчагиной «К вопросу об этапах социально-экономического развития России». С. 267-269

Публикация результатов исследования. Основное содержание диссертации и результаты исследований изложены в 32 публикациях автора общим объемом 75 п.л. (в том числе трех индивидуальных и трех коллективных монографиях), девяти статьях в ведущих рецензируемых научных журналах, перечень которых утвержден Высшей аттестационной комиссией («Вопросы экономики», «Предпринимательство», «Российское предпринимательство», «Вестник МГУ». Серия 6 «Экономика», «Вестник МГУ». Серия «История», «Экономика и управление»), тезисах докладов на научных международных конференциях и симпозиумах.

Структура диссертации

Введение.

Глава I. Генетические черты развития и экономический потенциал России к началу индустриализации.

1.1. Общая характеристика территории, населения, природных ресурсов и национального богатства.

1.2. Климат и возделывание земли.

1.3. Структура народнохозяйственной энергии.

1.4. Демографическая, социальная и национальная структура населения

1.5. Трудовая этика.

1.6. Образование, просвещение, научные достижения.

1.7. Культурные традиции и интеллигенция.

1.8. Выводы.

Глава II. Основные проблемы начала индустриализации и государственная политика Российской империи.

2.1. Проблемы раннеиндустриальной стадии развития России

2.2. Влияние реформ 60-70-х годов и контрреформ 80-х годов на экономическую динамику конца ХIХ века.

2.3. Влияние политических изменений и реформы Столыпина на подъем 1909-1913 гг.

2.4. Политика индустриализации.

2.5. Организация промышленности.

2.6. Государственный сектор.

2.7. Монополизация банковской системы и формирование финансового капитала.

2.8. Выводы

Глава III. Эволюция структуры и темпы экономического роста России в конце ХIХ - начале ХХ века.

3.1. Внешние и внутренние факторы социально-экономической структуры России.

3.2. Темпы экономического роста и уровень развития России.

3.3. Железнодорожное строительство.

3.4. Отечественное машиностроение на рубеже ХIХ-ХХ веков.

3.5. Структура рабочей силы.

3.6. Структура народного дохода.

3.7. Структура промышленности и финансов.

3.8. Формирование макроструктуры.

3.9. Выводы.

Глава IV. Макроэкономические изменения в период деиндустриализации.

4.1. Основные макроэкономические изменения в период войны, революции и нэпа.

4.2. Изменения в социальной структуре населения.

4.3. Эволюция многоукладности экономики в 1910-1930-х годах.

4.4. Судьба частного капитала в 1917-1927 гг.

4.5. Теневая экономика в период нэпа и неонэпа.

4.6. Разработка альтернативного варианта и дискуссии по «генетике - телеологии».

4.7. Административная монополия.

4.8. Выводы.

Заключение.

Список использованной литературы.

Приложение.

Основное содержание диссертации

индустриализация социалистический институциональный

1. Проблемы начального этапа индустриализации.

Потребность в индустриализации, связанная с ростом населения, нуждами обороны, укреплением положения России на мировой арене, могла быть реализована при определенной социально-экономической политике. Успешность подобной политики зависела от сочетания в ней нацеленности на значительные изменения макроэкономической структуры с сохранением социально-политической стабильности. В связи с этим возникла проблема увязки между генетическими чертами развития России и целевыми установками в социально-экономической политике, с одной стороны, и формированием макроэкономической структуры индустриального типа - с другой.

Влияние генетических черт развития России на процесс индустриализации в конце XIX-XX века было разнохарактерным. С одной стороны, огромная территория страны, разнообразие природно-климатических условий, богатство недр создавали основу для индустриализации. Громадная территория смягчала и аграрные проблемы, позволяя наращивать экспорт хлеба и за этот счет средства бюджета, направляемые в промышленность. С другой стороны, возможности экстенсивного развития сельского хозяйства тормозили интенсификацию агарного сектора, которая создает основу рынка труда для промышленности.

Обширность территорий удорожала торговые связи между отдельными районами, замедляла внутренний товарооборот как источник накопления для промышленного производства. Основным источником накопления капитала выступала внешняя торговля, прежде всего хлебом. Россия попала в «хлебную ловушку». Для выхода из нее необходима была индустриализация. Индустриализация в полной мере могла осуществиться только в условиях интенсификации сельского хозяйства, которая крайне затруднялась текущей потребностью в экстенсивном наращивании экспорта хлеба. Возможности экстенсивного развития Российской империи предопределяли смягчение аграрной проблемы России до середины ХIХ века и отсутствие аграрного переворота, предшествующего индустриализации в других странах. Но, с другой стороны, сохранение традиционных укладов жизни в сельском хозяйстве, живучесть мелкотоварного уклада тормозили формирование механизма воспроизводства капитала, и суживало отечественную инвестиционную базу. В этих условиях нарастала роль государства в инвестировании индустриализации. Возможности государства в этой области ограничивались крайней бедностью населения, налоги с которого наряду с прибылью государственных предприятий, становятся источником финансирования индустриализации. Что касается концентрации богатства в руках частных владельцев, то по данным ученного Вариньи, приведенным в работе Янжула, в конце Х1Х века в мире было 700 миллионеров, т.е. лиц владеющих более, чем миллионом фунтов стерлингов или 10 млн. рублей. В Англии таких миллионеров было 200 человек, в США -100, в Германии и Австрии - 100, во Франции - 75, в России - 50. Таким образом, в России было значительно меньше богатых людей, чем в других развитых странах.

Структура государственного финансирования находилась в значительной зависимости от потребностей армии. Большая чем в других странах протяженность границ влияла на структуру финансов в направлении роста доли затрат на армию и, соответственно, уменьшала возможности государственного инвестирования индустриализации. Но, с другой стороны, потребности перевооружения армии, необходимость доставки средств в отдаленные части страны, стимулировали развитие железнодорожного строительства и промышленности в целом.

Плохая изученность природных ресурсов России в начальный период индустриализации приводила к использованию сырьевых месторождений дорогой добычи, что способствовало росту цен. Доступные в Восточноевропейской равнине бурый и каменный уголь были малокалорийны, что требовало компенсации качества количеством. Инвестирование сырьевых отраслей привело к росту темпов индустриального развития, но не привело к переходу к новым технологическим укладам. Страны Западной Европы и США в начале XX века переходили к использованию электродвигателей в промышленности, российская же индустрия в основном ориентировалась на паровые машины, проигрывая странам-лидерам в освоении нового электротехнического уклада, что тормозило процесс индустриализации.

Многоукладность России в технико-экономическом и социально-культурном смысле предопределили разнообразие целей развития, что усиливало роль государства в сбалансировании интересов различных социально-экономических групп населения в индустриализации.

Государство играло определяющую роль в инвестировании индустриализации. Но зависимость промышленной буржуазии от государства в этих условиях тормозила процесс развития частной инициативы и, соответственно, отрицательно влияла на формирование конкурентной среды, необходимой для наращивания капиталов и инвестирования промышленности.

Разнонаправленное влияние генетических особенностей России на индустриализацию, ярко выраженная социально-экономическая многоукладность обостряли проблемы формирования индустриальной структуры хозяйства и предопределяли роль государственной политики в ее становлении.

Практически Николай II управлял, опираясь на феодальный клан царствующего дома Романовых, который был вершиной бюрократической пирамиды. Необходимо отметить, что российская бюрократия отличалась от западной (кроме Англии и Швеции) своим историческим происхождением. На Западе бюрократия формировалась из среднего класса, заключавшего союз с королевской властью против провинциальной аристократии. Это способствовало соединению раздробленной верховной власти. В России бюрократия была представлена изначально дворянством, которое было служивым сословием (формально до 1785 г.), зависимым от власти. Хотя с середины XIX века нарастал процесс формирования чиновничества из недворян за счет духовенства и нижних воинских чинов,дух служения власти, которая неправомерно отождествлялась с государством и народом, оставался неизменным.

Индустриализация как система целенаправленных действий, ведущая к коренным социально-экономическим изменениям, не могла стать целью ни бюрократического аппарата, ни царствующего клана, так как угрожала стабильности власти. Отсюда вытекала непоследовательность в проведении политики индустриализации. С одной стороны, поддерживание статуса великой державы, соревнование с развитыми странами предопределили необходимость индустриализации как основы развития страны и прочности империи, с другой стороны, это подтачивало стабильность власти, которая все больше теряла социальную опору.

Реформаторская политика государства (реформы 60-х -70-х. годов, реформа Витте, реформа Столыпина) способствовали индустриализации, но обладали рядом институциональных особенностей, сдерживающих ее последовательность и неуклонность. К таким особенностям относятся:

- проведение реформ с учетом наибольшей защиты интересов дворянства в ущерб крестьянству и мелкой буржуазии города и деревни;

- проведение реформ «сверху», без достаточного учета народной реакции;

- отсутствие «команды» у реформаторов, поэтому реформы действуют только при их жизни.

- отсутствие единой направленности в действиях нарождающейся буржуазии.

- стремление к централизации и, одновременно, невозможность ее реализации в такой громадной стране как Российская Империя, что порождало особые условия функционирования параллельной экономики.

Специфика параллельной экономики России заключалось в том, что она отражала противостояние демократического капитализма монополистическому и государственному капитализму. Под демократическим капитализмом понимается мелкое частное предпринимательство, основанное на трудовом накоплении капитала. Его социальная база - крестьяне, мелкие торговцы, бывшие наемные работники, отпочковавшиеся от фабрики и открывшие свое производство. Параллельная экономика России в значительной мере включала демократический капитализм и работала на удовлетворение нормальных потребностей населения, которые не могли быть удовлетворены высоко централизованной и монополизированной экономикой.

Хозяйственное право в части организации промышленности отражало значительное запаздывание правового обеспечения индустриализации. Попытки создания синдикатского законодательства, относящиеся к 1909-1914 гг. не привели к созданию правовой базы предпринимательства. Что же касается антимонопольного законодательства, то его специфичность заключалась в том, что оно входило в статьи уголовного законодательства, и по смыслу статьи 242 Уголовного уложения 1903 г., монополии были лишены формального права на существование. Средние и мелкие предприниматели были бессильны вести борьбу с монополиями экономическими средствами. Попытки прибегнуть к посредничеству правительства в основном кончались неудачами. Правительство как арбитр либо бездействовало, либо действовало «незаконными» путями. Коррупция в верхних эшелонах власти была как следствием отсутствия хозяйственного права России, так и его причиной, т.к. делала «невыгодным» существование четких правил, лишавших чиновничество «оплачиваемого» произвола.

Роль государства в формировании финансового капитала заключалась в замещении функций современного для того времени институтов этого капитала и обеспечении условий привлечения иностранного капитала. Политика государства привела к значительному ускорению процесса формирования финансового капитала, но, другой стороны, подобное ускорение подтачивало устойчивость развития. Возможности государства в этой области ограничивались крайней бедностью населения, налоги с которого наряду с прибылью государственных предприятий, становятся источником финансирования индустриализации. Поэтому привлечение иностранного капитала стало одним из условий динамичности процесса индустриализации.

Ускоряющее влияние иностранного капитала на процесс индустриализации сочеталось с долговыми обязательствами России в связи с его привлечением. Выплаты долговых обязательств, соответственно, сдерживали развитие собственной инвестиционной базы. Но значение привлечения иностранного капитала шире, чем количественное сравнение эффекта от иностранного капитала и долгов по его оплате. Роль иностранного капитала заключалась и в обучении отечественного капитала (новые технологии, организация труда, социальная политика иностранных предпринимателей), который сформировался в России к Первой мировой войне.

В целом, необходимая в условиях России мера централизации управления процессом индустриализации не могла быть осуществлена в силу институциональных причин. Оптимальная мера централизации управления достигается в условиях способности общества к согласованию различных социальных интересов. В условиях Российской Империи (громадность территории, разноукладность хозяйства, имперская форма власти) подобную оптимальность могла обеспечить лишь власть, но она оказалась неподготовленной к политике балансирования интересов. В силу этого формировалась этакратическая (бюрократическая) система управления, опирающаяся не на закон, а на администрирование. Революция 1905 года не привела к коренным изменениям, в силу, как объективных причин (нарастание задач военного и охранительного свойства, требующих централизации), так и субъективных причин.

3. Влияние культурных и психологических особенностей россиян на процесс индустриализации.

Основной чертой культурного и психологического типа россиян было их разнообразие, связанное с многообразием национального и конфессионального состава населения Российской империи. Все разнообобразие существующих культурных и ментальных черт ученые культурологи сводят к двум моделям: бинарной и тернарной. В нашем исследовании подобное разделение важно в связи с влиянием данных моделей на формирование целей индустриализации и темпы их реализации. Для бинарной модели характерно выделение двух полюсов, деление всех явлений на положительное и отрицательное, на греховное и святое, на национальное и искусственно привнесенное. Выделение двух полюсов как основного организатора структуры неизбежно приводит к специфическому типу динамики. Этот тип складывается не только как борьба между полюсом зла и полюсом добра. Он может реализоваться через предельную степень зла. Если зло может осознаваться как переломный момент, момент необходимый, то «высокое романтическое зло» приобретает дополнительную оправданность. Мир зла ближе к миру добра, чем мир пошлости» (все среднее есть пошлость). Бинарная модель в начальный период социалистической индустриализации способствовала оправданию народных жертв в ее реализации.

Противоположное бинарному направлению культуры - тернарное, исходит из того, что мир зла и мир добра не имеют однозначной моральной оценки и характеризуются признаками существования. Мир жизни расположен между добром и злом. «Этот мир может оцениваться как мир пошлости, и тогда зло будет принимать облик своего обычного, каждодневного проявления, но он может оцениваться и как мир естественного человеческого существования, мир, который оправдан не добром и не злом, не талантом, и не преступлением, не высокой нравственность и не низкой безнравственностью, а просто своим бытием».

Тернарное направление в отличие от бинарного построено на движении мысли не от модели в к реальности, а от реальности к модели. Происхождение русских тернарных моделей противоречиво: на общую христианскую бинарность накладывается народное представление языческого типа, оправдывающее материальную действительность, мир жизни.

Бинарное и тернарное направление образуют единое целое и, одновременно, их столкновение создает необходимое внутреннее разнообразие культуры, обеспечивающее динамику системы как таковой. При этом можно говорить о преобладание того. или иного направления в культуре. В России в начальный период индустриализации преобладала бинарное направление.

Влияние разнообразия культур на начало процесса индустриализации осуществлялось через отношение населения к ценностям буржуазного мира и трудовую этику.

В России конца Х1Х начала ХХ века отношение населения к ценностям буржуазного мира зависело от возрастной и социальной структуры населения, но в целом новая буржуазная система ценностей еще не успела сколько-нибудь глубоко проникнуть в массовое сознание. Более широко, но все же весьма незначительно, она охватила низшие слои горожан и укоренялась среди сельской молодежи.

Перспективы развития буржуазного менталитета в России во многом зависели от идеалов молодежи конца XIX - начала ХХ века. Проведенное российскими педагогами совместно с Московским Педагогическим музеем в начале ХХ века анкетирование молодежи показало значительные отличия в среде городской и сельской молодежи. В ранжировании ценностей материальный успех учащиеся городских училищ в большинстве поставила на последнее 18-ое место, и только 6% опрошенных на 1 и 2 места. В сельских школах - 10% опрошенных поставили материальный успех на 1 и 2 места. Аналогичный опрос в Германии показал, что для 20% школьников при выборе идеала главное материальный успех, для 25% - высокие моральные качества.

Все слои общества в пореформенный период испытывали влияние буржуазной морали, но пытались приспособить ее к российским условиям.

Многие представители буржуазии, в особенности это относится к старообрядцам-предпринимателям, смотрели на богатство не как на источник наживы, а как на миссию данную богом. В мемуарах В.П. Рябушинского постоянно звучат две мысли «богатство обязывает» (Riches oblige), «не о хлебе едином жив будет человек». Причиной такого отношения к богатству сам В.П. Рябушинский считал христианскую веру и крестьянское происхождение русской буржуазии. В связи с этим, по нашему мнению, следует подчеркнуть различные подходы к богатству в среде самой буржуазии, которая была неоднородной. Та ее часть, о которой говорит В.П. Рябушинский, мы называли ее условно демократической, действительно по результатам многих исследований обладала сознанием особой миссии богатства. Возможно, это было связано с трудовым происхождением богатства у этой части буржуазии. Другая же часть буржуазии, которую можно условно назвать «этакратической», т.е. выросшей из государственного чиновничества была не столько нацелена на буржуазные ценности, сколько на специфически российские пути обогащения, связанные со слабым развитием правовых отношений.

Что касается трудовой этики, то из двух ее идеальных типов: потребительского или иначе традиционно-минималистского и буржуазно-максималистского в России преобладал первый. Данный тип трудовой морали опирается на удовлетворение традиционных, скромных потребностей семьи. Накопление средств не является задачей этого типа. Второй тип ориентирует человека на максимизацию результата, или прибыли. Преобладание первого типа, с одной стороны, способствовало индустриализации за счет возможностей ограничения фонда потребления в пользу инвестирования, но, с другой стороны, сдерживало развитие широкого потребительского рынка, как долгосрочного стимула индустриализации. В эволюции различных типов культуры и трудовой этики значительную роль играло образование. Прогрессивные изменения в образовании населения в пореформенный период не привели к таким структурным изменениям в образовании, которые способствовали бы индустриализации. Диспропорция между высшим и средне-специальным образованием, а также техническим и гуманитарным, приводила к тому, что достижения науки не претворялись в жизнь из-за отсутствия инженерно-технических кадров и полного непонимания значения науки для индустриализации большинством населения.

Влияние образования населения на развитие промышленности объясняется, прежде всего, необходимостью определенного уровня знаний граждан страны для внедрения технических нововведений. Начало процесса индустриализации делает эту необходимость очевидной. Начиная с Петра I, российские императоры пытались соединить крепостной строй с образованием народа. Но образование ведет к просвещению и просвещенности, т.е. умению формировать и высказывать свое мнение. Естественно, защитники существующего социально-политического строя не хотели создавать просвещенных, культурных людей, которые неизбежно рвутся к свободе. С другой стороны, образованные, просвещенные люди не хотели жить в условиях деспотизма, и расшатывали крепостнический строй. Эти противоречия существовали и в XIX веке, хотя после отмены крепостного права образование населения расширялось.

Российская интеллигенция во второй половине XIX - начале XX века боролась за образование народа. Основным идеологическим препятствием на этом пути был страх власти перед просвещенными людьми. С другой стороны, осуществление государственной программы преобразований экономики России было невозможно в условиях безграмотности населения. Связь между уровнем грамотности и уровнем промышленного развития наглядно видна по соотношению грамотности различных регионов европейской России. Наибольшая грамотность совпадает с наивысшим развитием промышленности. Так, свыше 75% грамотных обоего пола наблюдалось в Финляндии и Прибалтике, в Петербургской губернии-50-60%, в Московской-40-50%.

Культурная революция, как часть плана социалистической индустриализации, стала одним из определяющих факторов форсированного роста российской промышленности, но ее значение было принижено репрессиями против лучших людей российской науки.

4. Роль интеллигенции в индустриализации.

В конце Х1Х века нарастала роль интеллигенции в формировании идеологии и, соответственно, формировании целей развития общества и государства. Влияние интеллигенции на идеологию осуществлялось через преподавательскую деятельность, науку, литературу. Данные всероссийской переписи населения 1897 г. содержат сведения об участии интеллигенции в общественно-культурной жизни в конце XIX века. Из 126 млн. населения России педагогическим трудом занимались свыше 170 тыс. человек, библиотечным делом - 1 тыс., книжной торговлей - более 5 тыс. человек. В России работало около 18 тыс. художников и артистов, 3 тыс. ученых и литераторов.

В конце XIX века интеллигенция по отношению к самодеятельному населению России составляла 2,7% или 725 тыс. человек. По отношению ко всему населению России интеллигенция составляла менее 0,4%. Материальное положение интеллигенции было значительно выше квалифицированных рабочих. Врачи, инженеры, служащие высокой квалификации получали в 20 раз больше рабочих.

Что касается социального происхождения интеллигенции, то к пореформенной эпохе дворянскую интеллигенцию сменила разночинная, которую Писарев определил как «мыслящий пролетариат». По своему положению они отличались от мастеровых, чернорабочих, городской бедноты только одним - образованием. От своих университетских сверстников, делавших карьеры в министерствах, они отличались выбором пути свободного интеллектуального труда. Разночинная интеллигенция в конце XIX-начале XX века встала во главе российской общественной мысли. Наряду с положительным влиянием на развитие русской науки, литературы, искусства, разночинная интеллигенция несла в себе такой заряд нигилизма, который часто противоречил прогрессивности развития. Переход к индустриальной структуре с неизбежными социальными противоречиями мог быть смягчен постоянной заботой «мыслящего пролетариата» о соблюдении в обществе баланса между стабильностью и динамичностью развития. Но разночинная интеллигенция не была нацелена на решение этой проблемы.

Наряду с делением российской интеллигенции по признаку социального происхождения, для понимания ее влияния на формирование и реализацию целей индустриализации, важны и другие критерии. По мнению российских философов и экономистов авторов известного сборника «Вехи» (Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк, А. Изгоев, П. Струве) к началу ХХ века интеллигенция России переживала кризис, которой и был одной из причин поражения революции 1905 года. События начала ХХ века разделили интеллигенцию на интеллигенцию в широком, общенациональном смысле слова и «кружковую интеллигенцию» (Н. Бердяев). Суть «кружковой интеллигенции» заключается в том, что она искусственно выделена из общенациональной жизни и находится под двойным давлением - внешним, олицетворяемым реакционной властью и внутренним - выражающемся в инертности мысли и консервативности чувств. Основные черты «кружковой интеллигенции»: господство народолюбия без понимания внутренних потребностей развития народа, господство утилитарно - морального критерия, нигилизм, преобладание идеи распределения и уравнения над идеей производства и творчества, жажда быстрых результатов без понимания их долгосрочных последствий. Противостояние между интеллигенцией и «кружковой интеллигенцией» выразилось в отношении к науке и применению ее достижений для индустриализации. В экономической науке это ярко проявилось в дискуссиях между сторонниками оптимальных темпов социально - экономического роста России (Н. Кондратьев, В. Базаров, Н Бухарин, Г. Фельдман) и сторонниками форсированных темпов (И. Сталин, С. Киров, Орджоникидзе). Сторонники форсированных темпов объясняли их необходимость объективными причинами и благородными целями, которые, безусловно, существовали (международное положение, отсталость России, сохранение статуса Великой державы положение), но были не в состоянии понять вариантность их реализации и возможности науки в выборе оптимального варианта для благосостояния народа. Сама жизнь через голод и лишения людей доказала необходимость проверки темпов экономического роста их последствиями для потребления населения, что было учтено составителями второй пятилетки. Но плата за форсированные темпы индустриализации была громадной, оправдание ее только объективными условиями представляется нам не обоснованным. Среди разнообразных причин тяжелой платы населения за индустриализацию была, безусловно, конкретная социальная среда, включающая интеллигенцию, которая предопределила авторитарные методы управления и культ личности.

5. Методологическая преемственность дореволюционной и социалистической индустриализации.

Преемственность методов социалистической индустриализации определяется как аналогичностью стартовых условий, так и тем, что ученые, разрабатывающие методологию, опирались на теорию и практику предшествующего периода. Изучение теории и практики предшествующего периода позволило создать совершенно новые подходы в теории планирования индустриализации.

Аналогичность стартовых условий определялась, прежде всего, тем, что в России ни к периоду дореволюционной индустриализации, ни к периоду социалистической индустриализации, не сложился единый механизм воспроизводства капитала. Воспроизводство капитала осуществлялось в двух типах. Первый тип - смешанный, представлял слияние чисто капиталистического накопления с первоначальным. Второй - чисто капиталистический, не соединенный непосредственно с раннекапиталистическими методами эксплуатации. Кругообороты капиталов первого типа осуществлялись в основном через массовый рынок, сохраняющий в значительной степени докапиталистическую структуру, монополизированный в самых грубых формах местным торгово-ростовщическим капиталом. Этот тип капитала функционировал в основном в группе «Б» промышленности, его формирование проходило в системе различных уровней предпринимательства - от работы на дому до крупнофабричного производства. Но на всех уровнях предприниматель соединял функции прямой эксплуатации наемных рабочих с торгово-ростовщическими операциями. Расширенное воспроизводство данного типа осуществлялось не только за счет использования прибавочного труда «самостоятельного» товаропроизводителя, но и за счет необходимого труда. Капиталы, функционирующие в этой группе, обладали своеобразной монополией, доходы которой обеспечивали «русскую сверхприбыль» в основном не за счет силы концентрированного капитала, а за счет накопленной веками торгово-промышленной информации. Суть ее заключалась в знании чрезвычайно пестрых местных хозяйственных условий, приемов и материальных средств «дикой» торговли у миллионов оптовиков, мелких и мельчайших торговцев.

Второй тип воспроизводства - чисто капиталистический, не соединенный непосредственно с раннекапиталистическими методами эксплуатации. Капиталы, обеспечивающие воспроизводство данного типа, функционировали в основном в отраслях тяжелой промышленности, их кругооборот проходил на рынке организованном в большей части по капиталистически. Существование этого типа обеспечивалось в значительной степени широкими связями с иностранными финансово-промышленными группами, использованием выгод международного разделения труда, применением НТП. Но «чистота» воспроизводства второго типа была относительной. Даже самые развитые формы промышленно-финансового капитала должны были на массовом рынке вписаться в систему оптовой полуфеодальной торговли, существующей на грабеже самостоятельных производителей.

Устойчивость двух типов воспроизводства капитала стимулировалась региональным разнообразием России, сглаживание которого не могло быть искусственно ускорено, т.к. имело глубокие национальные и социальные корни. Многомиллионная и многонациональная Россия жила в разном историческом времени: от первобытной общины до монополистического капитализма. Это не могло не сказаться на формировании индустриального строя России. Если в развитых капиталистических странах период меркантилизма и первоначального накопления капитала, с характерно значительной ролью государства в экономических процессах, сменяется периодами совершенной, а затем монополистической конкуренции, то в России эти периоды, с одной стороны, были достаточно размыты во времени, а, с другой стороны, представлены одновременно в начальный период индустриализации в форме различных социально-экономических укладов.

Первая мировая война, Октябрьская революция, гражданская война и связанная с ней политика военного коммунизма прервали процесс становления единого механизма воспроизводства капитала. Возникла необходимость таких методов хозяйственного регулирования, которые позволили бы в кратчайшие сроки восстановить хозяйство и создать условия инвестирования нового этапа индустриализации. Нэп стал политикой, обеспечивающей эти задачи.

Изучение теории и практики предшествующего периода позволило создать совершенно новые подходы в теории планирования индустриализации.

Теория планирования индустриализации, возникшая и частично реализованная в период нэпа (план ГОЭЛРО, план развития сельского хозяйства Н. Кондратьева, годовые планы на 1924/1925 гг., 1926/1927 гг., составление генерального плана развития народного хозяйства на 1928-1940 гг.), опираясь на опыт прошлого (план индустриализации Витте, план мобилизации военной промышленности, организации рынка хлебов), исходила из необходимости и возможности сочетания прямых и косвенных методов регулирования. К периоду 20-х. годов относятся такие выдающиеся открытия российской экономической науки, вошедшие в мировую экономическую мысль, как: теория длинных волн Кондратьева, метод генетика-телеология Базарова, провизорный баланс Немчинова, модель темпов экономического роста Фельдмана, динамические коэффициенты Громана, баланс народного хозяйства Попова. Эти методы теоретически позволяли осуществить сочетание прямых, косвенных и административных методов регулирования через сочетание долгосрочного, среднесрочного и годового планов. На практике подобное сочетание столкнулось с трудностями как объективного, так и субъективного характера.

К трудностям объективного характера, на наш взгляд относится отсутствие практики правого регулирования взаимоотношений между государством и хозяйствующими субъектами. Осуществление нэпа показало, что использование значительных возможностей частного сектора для инвестирования индустриализации во многом тормозилось сращиванием нелегальных элементов в частном бизнесе и государственном аппарате, что лишало легальный частный бизнес правовых гарантий и стимулировало нарастание нелегальности. Борьба с подобным явлением, начиная с конца 20-х годов, стала осуществляться методами террора, которые могли быть осуществлены только личностями на него способными. К ним, безусловно, относился И. Сталин. (Субъективный фактор). Методы террора оправдывались необходимостью форсированных темпов, что привело к их систематическому «подхлестыванию». В этих условиях, использование таких конкретных методов индустриализации, сложившихся в дореволюционный период, как перекачивание средств из сельского хозяйства в промышленность через ножницы цен, выделение основного звена развития промышленности без увязки его с другими отраслями хозяйства, приобрело гипертрофированный характер. В связи с этим, складывалась макроэкономическая структура, обладающая диспропорциями между развитием: промышленности и сельского хозяйства, первым и вторым подразделениями общественного производства, инвестиционного и потребительского комплекса. Развитие диспропорций поддерживалось системой администрирования, которая постепенно оформилась в «административную монополию». Суть «административной монополии» заключается в том, что, возникнув в условиях «догоняющей модели развития» для преодоления структурных диспропорций, она может существовать лишь при наличии подобных диспропорций, которые она в силу борьбы за свое существование систематически генерирует. Сложившаяся административная монополия была логическим продолжением сращивания государства и монополии в дореволюционный период. Нэп был не только временным отступлением, но и неизбежным зигзагом в развитии этой монополии, которая практически не может быть абсолютной. Подобный зигзаг выразился в формировании частного сектора в «ублюдочном» виде. Его существование формировалось не «рыночными правилами игры», а взаимодействием с государственным сектором на основе диктата «административной монополии».

6. Сущность и возможности реализации различных вариантов индустриализации.

Варианты социалистической индустриализации, сложившиеся в ходе дискуссий 20-х годов ХХ века, отличались по критериям: отраслевой последовательности, источникам инвестирования, институциональной структуре, уровню темпов. Вариант, ориентированный на первоначальное развитие сельского хозяйства и отраслей второго подразделения, опирающийся на перелив капитала из отраслей легкой в тяжелую промышленность, сохранение частного предпринимательства в отраслях легкой промышленности, был частично апробирован в годы нэпа, когда после восстановления хозяйства начался его рост (1925 г.) В ходе реализации нэпа проявилась взаимосвязь достоинств и недостатков данного варианта. Достаточно быстрый рост благосостояния населения, был неравномерным, что вело к значительной дифференциации потребления и обостряло социальные противоречия. Преимущественный рост легкой промышленности и восстановление сельского хозяйства могли привести к переливу средств в тяжелую промышленность, в условиях допущения частного капитала, при правовом взаимодействии государства и рынка. Отсутствие подобного взаимодействия, тормозило перелив капитала и соответственно темпы индустриализации. Преодоление естественных кризисов, в условиях существования рынка могло опираться на взаимодействие прямых и косвенных методов регулирования. (Теоретически подобное взаимодействие было разработано Н. Кондратьевым еще в годы Первой мировой войны для выхода из хлебного кризиса). Препятствием к разрешению противоречий нэпа и использования предложенного варианта индустриализации стала конкретная ситуация в руководстве страны, победа сталинского курса на административные и репрессивные методы управления. Именно такими методами был разрешен хлебозаготовительный кризис 1928 года, после которого отказ от нэпа стал реальностью. Осуществление сталинского курса форсированных темпов стало возможным в условиях опоры на настроения беднейших слоев населения города и деревни, их веры в вождя, неграмотность, веру в сказочные варианты индустриализации.

Вариант форсированных темпов индустриализации был ориентирован на преимущественное развитие инвестиционных отраслей; выкачивание средств из сельского хозяйства; ликвидацию частной собственности, создание финансовой системы, нацеленной на максимальное изъятие средств у населения с помощью косвенных налогов. Конечный вариант первого пятилетнего плана (1928-1932 гг.) полностью отразил данный вариант.

В период первого пятилетнего плана были созданы основы крупной промышленной индустрии, заложены научные основы развития оборонного комплекса (развитие физической науки), ликвидирована безработица. Но форсированное развитие отраслей первого подразделения не было сбалансировано с развитием сельского хозяйства и отраслями второго подразделения, что привело к голоду 1931-1933 годов. Конкретная социально - экономическая ситуация в стране к концу первой пятилетки доказала, на наш взгляд, невозможность реализации варианта форсированных темпов в задуманном варианте. Второй пятилетний план предусматривал ликвидацию диспропорций между отраслями инвестиционного и потребительского комплекса за счет преимущественных темпов капиталовложений в отрасли второго подразделения. Для осуществления сбалансированного развития отраслей первого и второго подразделения были частично использованы меры, предложенные в альтернативном варианте. Это позволяет, на наш взгляд, говорить об использовании в практике социалистической индустриализации не только варианта форсированных темпов, но и элементов отвергнутого плана, основанного на сбалансированном развитии народного хозяйства. В дальнейшем, сочетание этих вариантов было теоретически оформлено (А.И. Ноткин) идеей ступенчатой оптимизации, когда на первом этапе максимизируется фонд накопления (фонд инвестирования), а на последующем фонд потребления. Осуществление ступенчатой оптимизации можно проследить не только на практике первого и второго пятилетнего плана, но и в дальнейшем, при реализации семилетки и восьмого пятилетнего плана. Однако полная реализация оптимизации соотношения между инвестированием и потреблением, как показала практика, возможна при оптимальном сочетании государственного и частного капитала, прямых и косвенных методов регулирования, целей долгосрочных программ и текущего регулирования хозяйства. В обеспечении подобной оптимальности в настоящее время определяющую роль играет не только развитие правовых норм хозяйствования, но и создание системы их реализации.

Список работ, опубликованных по теме диссертации

1. Погребинская В.А. Темпы экономического развития в условиях интенсификации общественного производства. - В: Расширенное воспроизводство в условиях интенсификации экономики. М.: Наука, 1986 (Соавторы: Е. Бухвальд, А. Ноткин, В. Маевский, Г. Зотеева) (10/1 п.л.).

2. Погребинская В.А. Новое экономическое направление (методы исследования российского типа экономики). - В: Эволюционная экономика и «Мэйнстрим».М. Наука, 2000 (Соавторы В. Маевский, А. Нестеренко) (10/1 п.л.).

3. Вступительные статьи к работам В.А. Базарова и Г.А. Фельдмана в: Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. В 5 т. М.: Мысль, 2004. (0,3 п.л.)

Размещено на Allbest.ru