Роль государственной власти в формировании культуры питания в СССР 1920–1930-х гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Роль государственной власти в формировании культуры питания в СССР 1920-1930-х гг.

Специальность 24.00.01 Ї Теория и история культуры

Глущенко И.В.

Москва 2014

Работа выполнена на кафедре истории и теории культуры федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет» (РГГУ).

Научный руководитель

доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой истории и теории культуры отделения социокультурных исследований РГГУ.

Зверева Галина Ивановна

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН

Шубин Александр Владленович

кандидат исторических наук, заведующий кафедрой политологии НОУ ВПО Институт «Московская высшая школа социальных и политических наук»

Жарков Василий Павлович

Ведущая организация

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено государственной политике в сфере организации быта, а также связи становления и развития советской системы общественного питания с общими процессами социальной трансформации и модернизации общества.

Актуальность темы исследования определяется тем, что в социально-гуманитарных науках наблюдается повышение интереса к опыту российских модернизаций. Современные исследования изучают их в техническом, организационном и в культурно-историческом контекстах. Это дает основания к тому, чтобы изучить историю создания советской системы общественного питания в тесной взаимосвязи с государственной политикой, направленной на преобразование повседневной жизни общества в условиях индустриализации.

Социальный контекст модернизационных задач современной России радикально отличается от того, который имел место в первой половине ХХ века, но общая логика государственной политики представляет интерес также и сегодня. На протяжении длительного времени модернизационные рывки оценивались преимущественно в категориях экономических и политических. Исследование и понимание опыта предшествующих российских модернизаций во всем комплексе их социально-культурных противоречий необходимл для того, чтобы сформировать совеременные стратегии общественных преобразований, избегая повторения ошибок прошлого.

Степень изученности темы. В социально-гуманитарном знании историки и культурологи в 2000-е годы начали активно исследовать различные темы и проблемы истории советской повседневности, связанные с изменениями условий быта. К числу этих работ можно отнести книги Е. Осокиной, С. Журавлева, И. Орлова, которые объединяет стремление продемонстрировать связь между жизнью рядовых граждан СССР и большими историческими событиями.

О различных аспектах советской повседневной жизни того же периода, в том числе городской, писали Т. Воронина, Н. Лебина, О. Лейбович, С. Малышева, Ю. Обертрейс, И. Утехин. Несколько особняком стоят многочисленные публикации Н. Козловой, посвященные устной истории советских людей и социально-исторической антропологии исследуемого периода.

Из зарубежных исследований необходимо упомянуть в первую очередь ставшие уже классическими книги Ш. Фитцпатрик, а также таких авторов, как С. Коткин, Л. Сигельбаум, Е. Юинг, В. Голдман и др.

Однако в этом корпусе текстов тема общественного питания и советской кухни обсуждается достаточно редко и, как правило, в контексте дефицита, привилегий, продовольственных трудностей или других бытовых проблем, с которыми сталкивались советские люди. Часто проблемы советской кухни рассматриваются применительно к более общим темам: советский сервис, семья, алкогольная политика в СССР. Подобный принцип оставляет в стороне историко-культурный аспект питания.

В работах ряда авторов (В. Похлебкин, Е. Добренко, Ю. Гронов и др.) представлен несколько иной подход: анализ различных сфер советской повседневности ставит изучаемые вопросы, с одной стороны, в контекст глобальных процессов, а с другой Ї в российский историко-культурный контекст, выходящий за пределы советского периода.

Но и в этих публикациях проблемы кулинарной политики не занимают центрального места.

В этом историографическом поле имеются книги, авторы которых обращаются непосредственно к практикам питания советского человека, например, работы крупного историка мировой кухни В. Похлебкина. Хотя непосредственный интерес исследователя был направлен на историю кулинарии, значение его книг выходит далеко за рамки этой темы. О культурном значении советской кухни писал литературовед и историк сталинской культуры Е. Добренко. В книге «Политэкономия соцреализма» образы «кулинарного изобилия» помещены в контекст общей утопической картины мира, свойственной советской пропаганде и идеологии.

Финский историк Ю. Гронов подробно рассмотрел тему формирования советской модели потребления при Сталине, особо выделив массовое производство шоколада и шампанского как предметов роскоши, доступных простому советскому человеку.

Проблемы литературной репрезентации питания затронуты в статьях американского ученого Р. Леблана. О визуальных образах пищевого изобилия, характерных для советского официального искусства и «Книги о вкусной и здоровой пище», писала Е. Гашило. Она также отмечает влияние, которое оказали на Анастаса Микояна поездка в США и знакомство с американской пищевой индустрией. О проникновении американских веяний в советский общепит пишет итальянский культуролог Дж.П. Пиретто.

Отдельного упоминания заслуживает сборник статей “Food in Russian History and Culture” и целый ряд исследований, посвященных советским кулинарным практикам и продовольственному снабжению в СССР (см.: Rothstein R., Rothstein H.The Beginnings of Soviet Culinary Arts // Food in Russian History and Culture / ed. M. Glants, J. Toomre (eds); Smith R.E.F., Christian D. Bread and Salt: A Social and Economic History of Food and Drink in Russia; Nakhimovsky A. Public and Private in the Kitchen: Eating Jewish in the Soviet State / Jewish Food: Proceedings of the 14th Annual Klutznik Symposium in Jewish Civilization).

Тема советской кулинарии возникает также в ряде публицистических произведений, содержащих выводы и обобщения, ценные для изучения данной темы. К этому ряду относятся работы П. Вайля и А. Гениса, О. Назаровой и К. Кобрина. В них затрагиваются такие темы, как интернационализация кухни, соотношение общепитовского и домашнего питания. В большей степени культурологический аспект проблемы разработан в книгах П. Вайля и А. Гениса. Здесь впервые показана культурная связь советской кухни со всем строем жизни общества, ее специфика и ее достижения, которые авторы особенно оценили, оказавшись в эмиграции.

С другой стороны, в их работах, особенно в книге А. Гениса «Колобок и др.» феномен советской кухни рассматривается как сугубо специфический и изолированный, вне связи с глобальными процессами, изменившими образ жизни и питание в большинстве развитых стран, причем зачастую аналогии с западным опытом, напрашивающиеся в самом же тексте Гениса, им игнорируются. Специфику советской культуры питания Генис старается понять, исходя из общих представлений о тоталитаризме.

Тема пищевой культуры остается предметом актуальных дискуссий, в которые вовлечены историки, лингвисты, культурологи, и рассматривается в рамках междисциплинарного подхода. Для подобных исследований характерна попытка рассматривать предмет в рамках дискурсивного анализа. В качестве примера можно привести коллективную монографию «Еда по-русски в зеркале языка» (М.; РГГУ, 2013. Ї 586 с.).

Однако несмотря на большое количество источников и исследовательских работ, тема советской кухни остается недоизученной именно в ее культурологическом аспекте. Непосредственно вопрос о связи между формированием советской кухни и процессом культурной модернизации в перечисленных работах не ставится, либо остается на втором плане. Влияние государства на кулинарную политику и повседневную практику питания в СССР, разумеется, отмечается большинством авторов. Но, как правило, нет систематической попытки осмыслить логику принимавшихся решений, либо эта логика сводится к управлению дефицитом. Между тем именно вопрос о культурной и политической логике, лежавшей в основе кулинарной трансформации, которая произошла в СССР, является одним из наиболее важных не только в плане истории кулинарии и даже истории повседневности, но и для понимания общего характера процессов, происходивших тогда в стране.

Настоящая диссертация представляет собой попытку частично компенсировать этот пробел в исследованиях по истории культуры советского общества.

Объектом исследования является государственная политика в организации бытовых практик советского общества в 1920-1930-е годы.

Предмет исследования -- становление и развитие системы общественного питания.

Анализируя эту тему, мы сосредоточились на взаимодействии государственной политики с повседневными практиками, рассматриваемыми через организацию массового потребления в его самой основной и элементарной части -- потреблении пищи. Именно этот аспект истории советской кухни представляется автору наиболее важным. Решения, принятые в этот период на высшем уровне, и повседневные практики, стихийно сложившиеся на низовом уровне, определили характер советского быта и советского общества в целом на долгие годы.

Хронологические рамки исследования ограничиваются 1920-1930-ми годами, однако в работе рассматривается также «Книга о вкусной и здоровой пище» 1952 года, поскольку именно в этом издании окончательно суммированы и кодифицированы культурные и гастрономические практики, сформированные в рассматриваемый период.

Основной целью настоящей работы является изучение советской кухни как специфического культурного феномена, который осознанно создавался государством в качестве одного из инструментов модернизации.

Для достижения данной цели потребовалось решить следующие задачи.

1. Рассмотреть становление советской кухни в общем контексте социально-культурной трансформации, которая происходила в Советском Союзе; показать, как в процессе формирования советской кухни проявлялись общие процессы модернизации и индустриализации.

2. Исследовать, как происходило приучение советского человека к новой кухне и как сама новая кухня становилась одним из способов формирования нового человека в соответствии с политическими и идеологическими установками советской власти.

3. Выявить основные ценностные ориентиры, которые закреплялись в текстах. В связи с этим представляется важным определить значение «Книги о вкусной и здоровой пище» как базового текста, в котором объединялись кулинарные и идеологические принципы.

6. Исследуя роль государственной политики в сфере общепита, проанализировать на примере деятельности А. Микояна роль личности политического лидера в формировании системы культурных и социальных норм.

Источниковая база

Источники, использованные в данном исследовании, в содержательном отношении делятся на две большие группы.

Первая -- это документы, определявшие общую политику Советского государства в сфере быта и становления советской кухни как политического проекта. К ним прежде всего относятся официальные источники: постановления советского правительства, документы Наркомата пищевой промышленности, статьи и выступления А.И. Микояна.

Вторая -- это документы, посвященные конкретным направлениям государственной политики в сфере повседневности и культуры питания, соотношению политических усилий и социальной практики потребления, связанные с работой Микояновского комбината. К этой группе относятся также публикации 1920-1930-х годов в советской печати: статьи идеологов по различным вопросам быта, а также просветительные книги и брошюры. Отдельным важнейшим источником исследования послужила «Книга о вкусной и здоровой пище» (1939, 2-е изд. -- 1952).

I. Источники официального происхождения

Опубликованные

В диссертации использованы партийные решения и документы, посвященные вопросам быта, культурного строительства и общественного питания, а также работы советских официальных лиц (В. Ленин, Л. Троцкий,
А. Луначарский, А. Микоян, Н. Семашко и др.).

Значительную часть источниковой базы исследования составили публикации в специализированных периодических изданиях изучаемого периода, посвященные методике культурной работы и содержащие рекомендации для активистов, вовлеченных в различные просветительские программы (журналы «Культурник», «Культура и быт», «Культурная революция», «Культурный фронт», «Культурный поход», «Работница» и др.). В исследовании проанализированы также публикации в газете Микояновского мясокомбината «За мясную индустрию», являвшейся важным инструментом пропагандисткой и просветительской работы на предприятии. Опубликованные в ней материалы -- ценный источник для изучения повседневной жизни комбината, а также воспитания рабочих.

К этой же категории относится и основной источник исследования, «Книга о вкусной и здоровой пище» (М.-Л.: Пищепромиздат, 1939; 2-е изд. -- 1952), поскольку, по мнению автора, она является не только кулинарной книгой, но и нормативным документом. Именно через эту книгу происходило синтезирование единой советской кухни и осуществлялось воспитание трудящихся. В ее издании 1939 года были консолидированы важнейшие направления советской кулинарной политики, а издание начала 1950-х годов их закрепило, отразив произошедшие перемены и зафиксировав успехи.

Архивные материалы

В работе широко использованы архивные документы Наркомата снабжения СССР, Министерства промышленности мясных и молочных продуктов СССР, Министерства пищевой промышленности СССР.

1. Материалы, хранящиеся в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ): Фонд 8043 (Наркомат снабжения СССР); Фонд 8295 (Министерство промышленности мясных и молочных продуктов СССР); Фонд 8543 (Министерство пищевой промышленности СССР). Эти фонды включают:

1) документы Наркомата пищевой промышленности СССР и Наркомата снабжения СССР: приказы Наркопмищепрома, инструкции, разработки, переписка с местами, докладные записки, письма, жалобы, протоколы совещаний, постановления, стенограммы совещаний, телеграммы и телефонограммы Микояна своим представителям на местах, указания и распоряжения Микояна. Материалы Наркомата снабжения содержат важные сведения об американском опыте организации Общепита, затрагивают проблемы санитарной политики на пищевых предприятиях, а также дают нам дополнительные сведения о деятельности А.И. Микояна в 1930-е годы;

2) письма и телеграммы и от рядовых граждан с жалобами, просьбами, критикой, предложениями и благодарностью;

3) вырезки из газет, посвященных пищевой индустрии СССР.

2. Материалы, хранящиеся в Архиве Микояновского мясокомбината: документы, фотографии, экспозиция музея, включая подшивку газеты «За мясную индустрию» 1934-1940 годов.

3. Материалы Фонда 279 РГАЛИ «А.В. Луначарский», отражающие взгляды наркома просвещения на эмансипацию женщин в связи с освобождением от домашней работы.

II. Источники личного происхождения

К этой группе документов относятся данные устной истории, а именно:

1) интервью с родными А.И. Микояна о его личности и его роли в развитии пищевой промышленности, а также о личных вкусах и пристрастиях: беседы с его детьми -- Степаном Анастасовичем Микояном, Серго Анастасовичем Микояном, и внуком Владимиром Сергеевичем Микояном;

2) интервью с художниками и искусствоведами Виктором Мизиано, Ниной Котел и Владимиром Сальниковым, комментирующими иллюстрации и художественное оформление «Книги о вкусной и здоровой пище».

III. Произведения художественной литературы

Кроме того, в качестве материала для сравнительного анализа культурных и бытовых процессов привлечен роман «Мясо» С. Беляева и Б. Пильняка (1936), посвященный созданию и функционированию Московского мясокомбината. Еще одним литературным источником стал план произведения П. Казмичева «Роман о мясе», впервые опубликованный в книге автора диссертации «Общепит. Микоян и советская кухня». В этом ненаписанном романе должно было быть две части: «Мясная индустрия -- на службе социализму» и «Из истории мясной промышленности СССР». В обоих этих произведениях, посвященных мясной промышленности, центральной темой является перевоспитание и переделка человека.

Методологическая основа исследования определяется его задачами -- продемонстрировать связь политики советского государства в области организации культуры потребления с повседневными бытовыми практиками.

Для этого автору потребовалось привлечь разнообразные методологические инструменты.

Для формирования концепции автора важное значение имел общетеоретический контекст, заданный рядом исследователей, близких к «миросистемной школе», разработавшей современные представления о модернизационных процессах (И. Валлерстайн, С. Амин, А. Гундер Франк, Г. Дерлугьян и др.). Этот подход важен тем, что с точки зрения миросистемного анализа специфический советский опыт рассматривается не как нечто исключительное и беспрецедентное, а, напротив, как частный случай процесса модернизации, который, однако, приобрел уникальные черты благодаря совмещению антибуржуазной революции с индустриальной трансформацией общества.

Специфика советской версии модернизации состояла в беспрецедентно быстрых темпах осуществления перемен при столь же беспрецедентных масштабах этих трансформаций. Цель достигалась за счет крайней централизации, мобилизации ресурсов в сочетании с жесткими административно-репрессивными мерами. Все это в совокупности предопределило тоталитарный характер происходившего процесса.

В работе использованы элементы сравнительного анализа, с помощью которого, обращаясь к документам и художественным текстам, посвященным одной и той же теме, можно сравнить оценки, данные участниками событий, с официальными материалами.

В методологическом отношении для исследования специфики советской культуры и идеологии огромное значение имеет написанная еще в 1970-е годы и опирающаяся на структурно-семиотическую традицию книга В. Паперного «Культура Два».

Во всех этих исследованиях демонстрируется характерная для советской культуры и идеологии двойственность, смешение идеального и реального, утопического и практического.

Такой подход должен, по мнению автора, создать целостную картину культурного процесса 1930-х годов, рассматриваемого через призму трансформации системы питания в государственной политике и повседневных бытовых практиках советских людей того времени.

Научная новизна комплексный культурологический анализ процесса становления советской кухни впервые рассматривается в контексте модернизации и формирования индустриально-урбанистической культуры в СССР. В научный оборот введены новые исторические источники, ранее не публиковавшиеся или не использовавшиеся исследователями-культурологами. Новизна работы заключается в том, что в ней применены новые методы анализа вербальных и визуальных текстов.

Выдвигается гипотеза, что создание советской кухни было частью государственной политики, направленной на формирование индустриального общества.

Новизна работы заключается также и в том, что в ней «Книга о вкусной и здоровой пище» рассматривается комплексно, как уникальный памятник культуры, одновременно выполнявший как идеологические, так и практические функции.

Научно-практическая значимость определяется тем, что данная работа фактически открывает целое направление для дальнейших исследований, связывающих кулинарные практики современного общества с социальными и экономическими трансформациями, а также демонстрирует значение государственной политики в этой сфере.

Автор вводит в научный оборот новые понятия: кулинарная политика и советская кухня. В первом случае речь идет о комплексе сознательных мер власти, направленных на формирование кулинарных практик населения. Во втором случае словосочетание «советская кухня», употреблявшееся вне научного контекста, используется для определения устойчивых результатов кулинарной политики, закрепленных в массовом поведении и ставших нормами общественного и домашнего питания.

Результаты исследования могут быть использованы при разработке учебных пособий в курсах лекций по истории советской культуры, советской истории, культуры советской повседневности, социологии быта, антропологии городской советской жизни, а также для построения музейных экспозиций, выставок, создания музеев быта, музеев советского прошлого и советской истории.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Советская система общественного питания 1930-х годов была одним из инструментов модернизационной политики государства. Кулинарные практики, насаждаемые государством, являлись частью целого комплекса мер, направленных на трансформацию общества, переход к индустриальной организации жизни.

2. Кулинарные практики подверглись стандартизации, централизации; после длительного периода поиска оптимальных форм был найден баланс между домашним и общественным питанием, причем и то и другое основывалось на продуктах промышленного приготовления.

3. Изменение политики в области общественного питания отражало общие тенденции развития советского режима и переход от идеологии революционного аскетизма к лозунгу «хорошей жизни» и «изобилия».

4. «Книга о вкусной и здоровой пище» стала важнейшим идеологическим документом, в котором государство предъявляло гражданам определенную систему норм, и одновременно утопический идеал, в соответствии с которым будет строиться дальнейшее развитие повседневной жизни. общепит советский культурный политический

5. А.И. Микоян, в качестве наркома пищевой промышенности, являет собой пример того, какова в те годы могла быть роль личности политического лидера в формировании системы культурных и социальных норм.

Апробация результатов работы. Основные результаты исследования были представлены в публикациях автора, в первую очередь в книге И. Глущенко «Общепит. Микоян и советская кухня» (М.: ГУ ВШЭ, 2010. 240 с.), в книге «СССР: жизнь после смерти» -- составление, редактура (совместно с В. Куренным и Б. Кагарлицким), две статьи (М.: НИУ ВШЭ, 2012. 301 с.), а также в сборнике «“Время, вперед!” Культурная политика СССР» -- составление, редактура (совместно с В. Куренным), статья, послесловие (М.: НИУ ВШЭ, 2013. 272 с.).

Кроме того, основные положения и идеи исследования представлены в других публикациях автора, список которых приведен в конце реферата.

Концепции, положенные в основу диссертации, разрабатывались в ходе преподавания учебного курса «Культура повседневности. Советский период» на кафедре наук о культуре отделения культурологии философского факультета НИУ ВШЭ (начиная с 2010 года), а также в ходе лекций по истории советского быта для студентов и преподавателей Колгейтского университета, Корнельского университета, Йельского университета, университета Диккенсон США, а также студентов франкоязычного университета Квебека, проходивших в Москве в 2002-2009 гг.

Кроме того, позиция автора была представлена на следующих конференциях.

1. «Конструируя “советское”? Политическое сознание, повседневные практики, новые идентичности», проходившей 14-15 апреля 2011 года в Европейском университете Санкт-Петербурга.

2. «СССР: жизнь после смерти» (совместный проект ИГСО и отделения культурологии НИУ ВШЭ), 19 и 26 декабря 2011 года.

3. «СССР сегодня», круглый стол, проходивший в рамках художественного проекта «Искусство памяти» в Центре дизайна ARTPLAY, 19 января 2012 года.

4. «Культурная политика в СССР», состоявшейся на отделении культурологии НИУ ВШЭ 19-21 декабря 2012 года.

5. «Культурная политика: история и совеременность», проходившей на отделении культурологии НИУ ВШЭ 19-20 декабря 2013 года.

В этом же русле в качестве научного сотрудника Лаборатории исследований культуры Центра фундаментальных исследований НИУ ВШЭ автор диссертации занимался разработками в проектах «Фундаментальные социокультурные структуры и процессы современности: Культурная система модерна и основные стратегии культурной политики в СССР» (2012), а также «Государственная политика и идеология в области культуры» (2013).

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении рассматриваются общие подходы и методология работы, формулируются цели и задачи исследования, дается обзор источников и литературы по теме диссертации.

В первой главе -- «Советская политика в сфере быта в 1920-1930-е годы» -- рассматривается политика советского государства в 1920-х -- начале 1930-х годов в области быта, совокупность политических и общественных практик, характерных для регулирования советской повседневности 1920-х -- начала 1930-х годов. В первом параграфе -- «Перестройка быта как одна из задач культурной революции» -- делается попытка проанализировать основные принципы, на которые советская власть опиралась в борьбе за «новый быт», выявить специфику советских подходов к нормализации повседневной жизни после революции и Гражданской войны, дисциплинированию населения в условиях резкого изменения образа жизни, массового переселения сельских жителей в города.

Во втором параграфе -- «Клубы как инструмент культурной политики» -- анализируются конкретные инструменты работы с населением и значение, которое придавалось клубам для реализации общих установок культурной революции и преобразовании быта.

В третьем параграфе -- «Раскрепощение женщины: от идеологических задач к практическим шагам» -- рассматриваются конкретные меры государственной политики, направленной на организацию бытового просвещения, вопросы эмансипации женщин, организации общественного и домашнего питания, половое просвещение; показана взаимосвязь всех этих мер.

В четвертом параграфе -- «Санитарное и гигиеническое просвещение граждан» -- говорится о мерах по санитарному и гигиеническому воспитанию, борьбе с пьянством и усилиях, направленных на изменения других аспектов повседневного поведения. Все эти меры непосредственно пересекались с кулинарной политикой государства и осознавались е организаторами как различные стороны единого процесса.

Во второй главе «Становление государственной политики в сфере общественного питания» дается общая характеристика процесса и приоритетов, которые существовали у государства в сфере общественного питания. В первом параграфе -- «Кулинарная политика» -- анализируется постепенный переход от ориентации на фабрику-кухню к «реабилитации» домашнего приготовления пищи, но уже на основе новых продуктов, произведенных индустриальным способом.

В 1920-1930-е годы создается советская кухня, которая не могла возникнуть и укорениться в условиях любого другого общества. Автор демонстрирует, что в основу общественного питания был положен не кулинарный, а социальный принцип, и это отличало советскую кухню от всех предшествующих ей национальных. Автор рассматривает преодоление этнических и региональных различий и утверждает, что и в том и в другом случае речь шла о сознательной и последовательной унификации, которая происходила одновременно на социальном, географическом и этническом уровне. Высказывается предположение, что советская кухня -- впервые в истории кулинарии -- складывалась не как сословная или национальная, но была тесно связана с определенными экономическими и производственными нормами, с практикой жизни усредненного большинства горожан в индустриальном обществе. Далее показано, что своеобразие и оригинальность советской кухни, так же как и ее проблемы, лежали не столько в сфере кулинарии, сколько в сфере культуры и идеологии, что радикально отличает эту кухню от предшествующих традиций питания.

Автор рассматривает вопросы «кулинарной политики», которая характеризуется распространением общепита и «денационализацией» многих продуктов, становившихся «интернациональными», вроде свинины, а также «советизацией» питания, выражавшейся в снабжении населения пищевыми изделиями сугубо промышленного производства, вроде мясных, рыбных, овощных консервов, искусственных фруктовых вод и мороженого.

Подчеркивается, что специфика советского опыта состояла прежде всего в беспрецедентной централизации, в попытке планомерного налаживания процесса под государственным контролем; в тотальной стандартизации рецептуры и кулинарных практик общества. На протяжении нескольких десятилетий продовольственная рецептура трансформируется под общие задачи экономического развития. Преодоление старого сословно-классового деления общества вело к своеобразной «демократизации» питания, упрощению рецептов, распространению технологий, позволяющих готовить пищу быстро, из наиболее простых, дешевых и общедоступных продуктов. При этом вопреки мнению ряда исследователей, ключевую роль играла не дефицитность тех или иных ингредиентов, которые заменялись более доступными аналогами, а именно дешевизна и простота продуктов в приготовлении (что, в свою очередь, способствовало принятию решения о массовом производстве тех или иных продуктов и полуфабрикатов).

В процессе происходившей социально-культурной трансформации не только исчезали из употребления некоторые продукты, связанные с традиционной «аристократической» или «буржуазной» кухней, но и, наоборот, целый ряд кулинарных практик, ранее считавшихся элитными, неожиданно становятся массовыми. Одним из характерных примеров было повсеместное распространение домашнего чаепития.

Выделяются три этапа в развитии советской кулинарной политики исследуемого периода:

• стихийная централизация продовольственного снабжения и распределения в городах, возникшая в условиях транспортной разрухи, гражданской войны и экономического кризиса;

• переход к сознательной политике, нацеленной на замену домашнего приготовления пищи общественным питанием, в рамках общей идеологии перестройки быта, освобождения женщин от «кухонного рабства» и насаждения коллективистских ценностей;

• постепенный отход от курса на вытеснение домашней кухни к курсу на ее стандартизацию и включению в общую систему кулинарной политики, построенной на основе повсеместного внедрения индустриальных технологий и продуктов промышленного приготовления.

Приводятся примеры того, как советское государство поощряло распространение общественного питания, которое в перспективе должно было вытеснить домашнее приготовление пищи если не полностью, то, по крайней мере, в качестве доминирующей нормы. Этот подход мотивировался стремлением к освобождению женщин от «кухонного рабства» и распространением коллективистских жизненных практик, в наибольшей степени соответствующих ценностям и идеалам пролетариата.

Во втором параграфе -- «Организация и регламентация общественного и домашнего питания» -- речь идет о практических методах, с помощью которых достигались поставленные цели, и о том, каковы были результаты этой политики. Созданные в начале 1920-х годов предприятия общественного питания формировали вкусы и привычки миллионов людей, резко изменивших образ жизни. Одновременно возникала проблема качества пищи, которое отнюдь не улучшалось пропорционально размаху производства.

Распространение новых продуктов питания имело также идеологический аспект: по словам Микояна, это был тот кусочек работы по переделке человека, который падал на долю пищевой промышленности.

В этом параграфе описываются новые продукты и новые кулинарные практики, возникшие в результате трансформационных процессов 1930-х годов. Советского человека нужно было приучить к новым продуктам, таким как сыр, мандарины, мороженое. В это же время происходит массовое распространение колбасы и сосисок, а также полуфабрикатов и консервов. Именно потребление этой продукции наиболее эффективно связывает домашнее и общепитовское питание с массовым индустриальным производством. Примером может послужить распространение маргарина и майонеза. В качестве примеров «доступной советской роскоши» (Ю. Гронов) рассматриваются шампанское и шоколад.

В третьем параграфе -- «Продвижение «новой кухни» в быт» -- говорится о том, как последовательно осуществленная кулинарная политика привела в конце концов к созданию советской кухни, что именно формировало новую, советскую, кухню и какими способами население страны приобщалось к «новой кухне», к новым продуктам, произведенным промышленным способом. Речь идет также о тех способах, которыми советское руководство пыталось распространять новые продукты: рекламе, наглядной агитации, пропаганде.

В четвертом параграфе -- «Роль А.И. Микояна в создании советской кухни» -- рассматривается роль А.И. Микояна в становлении советской кухни. Речь идет о том, как формировались принципы государственной кулинарной политики, как принимались решения и осуществлялся контроль над их выполнением. Специфика централизованной советской системы управления делала неизбежным влияние личных качеств руководителя на целый ряд аспектов проводимого курса. В пищевой промышленности роль лидера сыграл А.И. Микоян.

Деятельность Микояна может быть рассмотрена как пример доминирования вкуса одного человека в условиях тоталитарной системы, когда единственным критерием вкуса становятся личные пристрастия руководителей. Деятельность Микояна на посту наркома продовольствия (1934-1938) сыграла важную социокультурную роль в становлении советской кухни.

Анализируя стиль руководства Микояна, автор опирается на архивные документы, содержащие переписку наркома с работниками пищевой промышленности и рядовыми гражданами. Приводятся также примеры переписки Микояна с руководством предприятий пищевой промышленности «на местах». Они представляют собой образец советской управленческой культуры 1930-х годов, демонстрируя не только общие черты, присущие всей советской системе власти, но и специфику того периода, когда личное вмешательство высших лиц государства все еще давало практические результаты и было по-своему (в рамках сложившейся системы отношений) эффективным. Однако работать она могла только со сравнительно небольшой промышленностью, в чрезвычайной, по сути, ситуации. Письма, которые нарком получал от граждан, автор условно делит на пять категорий: «просьба», «инициатива», «жалоба», «донос», «благодарность».

Также исследуется влияние, которое оказали США с их практикой организации массовых общедоступных ресторанных сетей и производства полуфабрикатов на советскую кулинарную политику. Особое внимание уделяется поездке Микояна в США в 1936 году и тем технологиям и принципам, которые он принял за образец.

В третьей главе -- «Советская пищевая индустрия и воспитание нового человека (на примере мясной промышленности)» -- рассматривается конкретный опыт культурной и просветительской работы на Микояновском мясокомбинате и усилия властей, направленные на создание образа мясной промышленности в художественной литературе.

В первом параграфе -- «Микояновский мясокомбинат как социокультурная модель» -- автор выдвигает гипотезу, что комбинат являлся не просто заводом, но и культурной моделью, предложенной как для производственных, так и бытовых практик рабочего класса. В каждой отрасли формирующейся советской промышленности власти стремились создать хотя бы одно образцовое предприятие, которое могло бы стать не только примером для других заводов и фабрик, но своего рода мифом, культурным символом, доказывающим успех проводимой политики. Для металлургии таким символом стала Магнитка, в энергетике -- Днепрогэс, а в пищевой промышленности -- Московский мясокомбинат им. Микояна.

Новое производство рассматривалось не только как крупный индустриальный объект, призванный обеспечить потребности столицы, но и как своеобразная лаборатория по воспитанию и формированию нового человека.

На основе архивных документов показано, как на комбинате, построенном по образцу передовых западных предприятий того времени, делается попытка воспитать передового рабочего.

Важное место занимает анализ газеты комбината «За мясную индустрию», в которой уделяется много внимания не только нуждам и заботам работников, но и их культурному уровню. В газете, наряду с партийными документами и политическими статьями, публиковались материалы о проблемах и успехах предприятия, сочиненные самими рабочими. Здесь регулярно печатались произведения сотрудников комбината (примеры их творчества приводятся в тексте диссертации). Значительным пластом этих публикаций является отклик на провозглашенный в 1935 году Сталиным лозунг «изобилия» и «веселой жизни». Автор анализирует статьи стахановцев, рассказывающих, как улучшилась их жизнь. Здесь же приведен текст спектакля «Изобилие», поставленного и сыгранного в 1936 году работниками мясокомбината. (В этом спектакле рабочие играли разные сорта колбас.)

Во втором параграфе -- «Тема советского человека на производстве в литературно-художественных практиках» -- описываются попытки советского руководства организовать отображение успехов мясной индустрии в литературе и художественном творчестве Примером здесь выступает роман Б. Пильняка и С. Беляева «Мясо» (1936). Одной из ключевых тем романа является преобразование личности в процессе социалистического производства.

Приводится несколько типовых историй «перековки», благотворного действия труда, обстановки самого комбината. Полностью приводится стенограмма обсуждения романа «Мясо», вызвавшего критику работников комбината, а также используется беседа представителей наркомата пищевой промышленности с А.Н. Толстым о необходимости создания нового романа, посвященного мясной промышленности. План этого романа был представлен руководству отрасли в 1939 году писателем П. Казмичевым.

В четвертой главе -- «Книга о вкусной и здоровой пище как инструмент социальной трансформации» -- рассматриваются вопросы о том, как происходило синтезирование единой кухни на уровне кулинарии и как через кулинарную книгу осуществлялось воспитание трудящихся. В этой главе речь идет о том, как в «Книге о вкусной и здоровой пище» 1939 года отразились черты кулинарной политики, как ей удалось закрепить и отразить все достижения и перемены, произошедшие на этом поприще.

Анализируются иллюстрации книги, подчеркивающие двойственную природу «советского социализма» -- «реальную» и «идеальную». Автор подчеркивает, что «Книга о вкусной и здоровой пище» была глубоко идеологическим проектом.

По мнению автора, книга представляет собой попытку синтезировать в единую кухню кулинарный опыт разных народов и даже разных эпох. В ходе этой работы создатели книги добились определенного компромисса, который затрагивал не только структуру питания и кулинарную рецептуру, но и социокультурную организацию семейного быта. Освобождения женщины от «кухонного рабства» не произошло, но сама нагрузка семейного быта должна была с помощью государства стать легче, обеспечивая женщине возможность участия в производственной деятельности, профессиональный рост и карьеру.

Таким образом, «Книгу о вкусной и здоровой пище» 1939 года издания можно представить как своеобразный манифест нового общества, сложившегося после того, как революционный радикализм сменился стремлением к стабильности, а господство партийных кадров из числа «старых большевиков» -- властью централизованной бюрократии.

В первом параграфе -- «Социокультурная дидактика поваренной книги» -- показано, как представленные в книге культурные и кулинарные задачи были связаны с обучением общества новым способам питания, приучению его к культурной жизни, а также формированию в нем четких представлений о преимуществах социалистического строя перед капиталистическим.

Этой же цели служили цитаты из выступлений Микояна или Сталина, помещаемые в каждом разделе книги, иногда в качестве эпиграфов. Немалое место в тексте занимают и рекомендации по санитарии и гигиене.

Во втором параграфе -- «Визуализация социальной утопии в “Книге о вкусной и здоровой пище”» -- рассматривается своеобразный жанр книги как кулинарной утопии, которая должна показать советскому человеку ориентир «хорошей жизни». Автор делает предположение, что успех книги состоял в сочетании крайней идеологизированности с не менее очевидной практичностью и точностью.

Сравнивается стиль и содержание изданий 1939 и 1952 годов. Это сравнение показывает, что второе издание отражает картину более монолитного и стабильного общества.

Описывается также художественное оформление книги, сравниваются первое (1939) и второе (1952) издания, демонстрируется изменение характера иллюстраций, связанное с изменившейся политической ситуацией в стране и новыми задачами, которые ставило перед собой государство.

Иллюстративный ряд «Книги о вкусной и здоровой пище» позволяет представить ее как один из элементов эстетики «советской утопии». Важным аспектом визуального образа, создаваемого книгой, является объединение в общий ряд самых разноплановых и далеко не одинаковых в своей доступности продуктов и блюд. Все это может быть представлено как своеобразное «сообщение о будущем» или даже как образец «кулинарной утопии».

В Заключении обобщаются выводы и итоги исследования и суммируются положения, выдвигаемые на защиту.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ НАСТОЯЩЕГО ИССЛЕДОВАНИЯ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК

1. Глущенко, И.В. Советская модернизация и кулинарная политика / И.В. Глущенко // Известия ПГПУ. -- 2012. -- № 27. Гуманитарные науки. -- С. 564-573.

2. Глущенко, И.В. Классовая борьба в мире вещей / И.В. Глущенко // Логос. -- 2010. -- № 6 (79). -- С. 151-168.

3. Глущенко И.В. Репрезентация «изобилия» в Книге о вкусной и здоровой пище / И.В. Глущенко // Обсерватория культуры. -- 2013. -- № 6. -- С. 70-73.

Публикации в других изданиях

1. Глущенко, И.В. Общепит. Микоян и советская кухня / И.В. Глущенко. -- М.: ГУ ВШЭ, 2010. -- 240 с.

2. Глущенко, И.В. Фрустрация: всё включено / И.В. Глущенко // Неприкосновенный запас. -- 2013. -- № 3(89). -- С. 294-302.

3. Глущенко, И.В. Шесть тезисов об изучении «советского» / И.В. Глущенко // СССР: жизнь после смерти. -- М.: Изд. дом ВШЭ, 2012. -- С.17-26.

4. Глущенко, И.В. «Край, где ни разу я не был» / И.В. Глущенко // СССР: жизнь после смерти. -- М.: Изд. дом ВШЭ, 2012. -- С. 244-256.

5. Глущенко, И.В. Солдат как читатель. Исследование читательских интересов красноармейцев в 1920 году / И.В. Глущенко // «Время, вперед!». Культурная политика в СССР. -- М.: Изд. дом ВШЭ, 2013. -- С. 64-80.

6. Глущенко, И.В. Антропология «совка» для детей и юношества / И.В. Глущенко // Логос. -- 2012. -- № 2. -- С. 272-277.

7. Глущенко, И.В. Арбенин вздрагивает (Рецензия на книгу И.Богданова «Лекарство от скуки, или История мороженого» Культура повседневности. М.: НЛО, 2007) / И.В. Глущенко // Пушкин. -- 2009. -- № 4. -- С. 52-55.

Размещено на Allbest.ru

...