Особенности переселения эстонцев в Крым во второй половине XIX в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Академии биоресурсов и природопользования Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского

Кафедра общевузовских дисциплин

Особенности переселения эстонцев в Крым во второй половине XIX в.

Сухарев Максим Владимирович, кандидат исторических наук, доцент

Масштабная миграция выходцев из стран третьего мира в Европу - одна из наиболее злободневных проблем европейских государств. Российская Федерация также часто сталкивается с трудностями обустройства мигрантов из постсоветских государств и проблемами социальной адаптации жителей Северного Кавказа в других регионах страны. В этой связи весьма актуальным будет обращение к опыту регулирования миграционных процессов в Российской империи во второй половине XIX в. в условиях трансформации феодального общества в капиталистическое. В данной статье исследуется специфика переселения жителей Эстонии на Крымский полуостров в указанный период.

Переселение эстонских крестьян в Крым во второй половине XIX в. из Эстляндской и частично Лифляндской губерний прибалтийских владений России было вызвано религиозными и экономическими причинами, о чём подробно рассказано в соответствующих статьях [3; 4]. Причём экономические факторы на рубеже 50-х - 60-х гг. XIX в. играли всё более значимую роль в переселенческом движении в Прибалтике, знаменуя стремление местных крестьян избавиться от социального гнёта немецких баронов.

Так, в 1860 г. комиссия по делам эстляндского крестьянства представила Александру II доклад, в котором шла речь примерно о 900 крестьянах, приходивших к губернатору за паспортами для выезда во внутренние губернии России [1, с. 685]. Тогда же одна из таллинских газет сообщала, что из каждых 100 эстонских крестьян 10-15 желают переселиться в другие регионы Российской империи в поисках лучшей жизни. При этом соответствующий закон 1856 г. разрешал выезд за пределы Эстляндской губернии только 5 % крестьян.

У эстонских земледельцев в середине XIX в. было два реальных варианта переселения: в Самарскую губернию в Поволжье, где имелось много свободной земли, и в крымские сёла Таврической губернии, оставленные переселившимися в Турцию по окончании Восточной войны крымскими татарами. По поводу возможного переселения в Самарскую губернию министр внутренних дел П. Валуев в июне 1861 г. дал подробные разъяснения [Там же. С. 470]. По его словам, в указанной губернии государство действительно раздаёт земли, но при этом материально не помогает переселенцам ни в переезде, ни в обустройстве на новом месте. У каждой переселяющейся семьи должно быть не менее 200 руб. серебром. Каждая мужская душа в Самарской губернии за пользование землёй платит в среднем 5 руб. серебром в год. Учитывая бедность большинства эстонских крестьян, подобные условия переселения были для них невыгодными.

Зато переезд в Таврическую губернию в тот же период оказался для эстонских крестьян более реалистичным. Само переселение казна не финансировала, но помогала с обустройством на новом месте, о чём узнали первые эстонские ходоки в Крыму в 1861 г. Власть предоставляла переселенцам целый ряд важных льгот [5]. Во-первых, на каждую мужскую душу в Крыму выделялось от 12 до 15 десятин земли. Во-вторых, каждая семья получала от государства по 100 руб. безвозвратной ссуды, хлеб и семена на год. В-третьих, если три года подряд окажутся для переселенцев неурожайными, казна обязуется выдать им бесплатно хлеб и семена. Кроме того, в течение первых 8 лет жизни на полуострове эстонцы освобождались от воинской повинности и от уплаты подушного и судебного налогов.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что в рассматриваемый период лишь небольшое число эстонских крестьян перебралось в Поволжье. Основной же переселенческий поток из Прибалтики пришёлся на Крым, условия обустройства в котором оказались более благоприятными.

Первая группа эстонских ходоков во главе с Куставом Малтсом появилась в Крыму весной 1861 г. В Симферополе их очень радушно принял Таврический губернатор Г. Жуковский [1, с. 439]. В канцелярии губернатора эстляндским крестьянам выдали официальный документ, предписывавший всем учреждениям Таврической губернии содействовать прибалтийским ходокам в выборе земель для поселения. Однако в Симферопольском управлении казённых земель (СУКЗ) эстонцам сообщили, что они сначала должны получить у Новороссийского генерал-губернатора разрешение на поселение в Крыму и выделение им земли. Поэтому ходокам пришлось отправиться в Евпаторию, откуда они по морю прибыли в Одессу.

Новороссийский генерал-губернатор граф А. Строганов в Страстную субботу принял эстонских крестьян столь же благожелательно, как и Г. Жуковский. Он высказал пожелание расселить в Новороссии как можно больше переселенцев из Эстляндии для освоения края. В тот же день К. Малтс получил все необходимые официальные бумаги для начала переселения его соотечественников в Крым: открытое письмо за подписью и печатью А. Строганова для предъявления соответствующим учреждениям, а также запечатанный пакет с документами, который следовало предоставить в СУКЗ [Там же. С. 441]. После изучения документов работники СУКЗ должны были выдать К. Малтсу акты для эстонцев на право владения и пользования землёй в Крыму, что вскоре и было сделано.

После возвращения из Одессы в Симферополь эстонским ходокам выдали в СУКЗе перечень земельных участков и опустевших татарских деревень, куда эстляндские крестьяне могли переселиться. Суммарно местные власти предоставляли им 36000 десятин земли в 40 деревнях Евпаторийского, Перекопского, Симферопольского и Феодосийского уездов [2]. Впоследствии эстонцы создали поселения во всех перечисленных уездах. Кроме того, среди полученных эстонцами в Крыму документов были и условия продажи пяти крупных частных имений, заверенные Перекопским исправником. Дело в том, что прибалтийские переселенцы могли не только получить в Крыму казённую землю, но и приобрести таковую у частных землевладельцев.

Власти Новороссийского края и Таврической губернии всячески содействовали переселению эстонцев в Крым в 1860-е гг., так как были заинтересованы в возрождении крымских сёл, покинутых крымскими татарами после Восточной войны. Поэтому отношение к эстонским ходокам и в Симферополе, и в Одессе было очень благожелательным, что резко контрастировало с Эстляндской губернией, где местные власти и немецкие бароны подвергали эстонцев не только экономической эксплуатации, но и многочисленным моральным унижениям.

В ходе своей первой поездки в Крым К. Малтс и его спутники ещё не получили официальных актов на землю, но уже занялись поиском подходящих для поселения участков. Голая степь в Северном Крыму изначально эстонских ходоков не привлекла. Зато их впечатлили фруктовые сады города Карасубазара возле речки Карасу, где они готовы были поселиться [1, с. 438]. Однако земля в этой местности оказалась непригодной для посевов. Она представляла собой каменистую почву с беловатой глинистой поверхностью. В сухую погоду такая почва превращалась в камень.

В Симферопольском уезде земельные участки для эстонцев оказались слишком малы - от 200 до 360 десятин на всех поселенцев [Там же. С. 462]. Поэтому ходоки решили посетить селение Айтухан, точно не представляя его местонахождение. Из рассказов местного жителя выяснилось, что Айтухан находится в 50-ти верстах к востоку от Симферополя. Земля в районе этого селения хорошая, но колодцы достигают глубины в 25 саженей и в летнюю жару нередко пересыхают. К тому же дорога в Айтухан для бедных эстонцев оказалась чересчур дорогой, и они туда не поехали.

В 20-ти верстах от Симферополя прибалты осмотрели красивое село Сарабуз в долине реки Салгир, где должны были находиться свободные земли. Но к тому времени их уже заняли русские переселенцы. Поэтому в дальнейшем ходоки искали землю в более отдалённых от Симферополя местах. Но она принадлежала в основном помещикам и прочим частным собственникам. Купить её тогда у эстляндских крестьян возможности не было.

В 1861 г. в Евпаторийском и Перекопском уездах Таврической губернии находилось много свободной земли вблизи покинутых татарских селений. При этом К. Малтса и его товарищей пугала не только непривычная голая степь в данном районе, но и чрезмерная по их понятиям глубина колодцев. В Эстляндии колодцы, как правило, имели глубину 2-4 сажени [Там же. С. 463]. В западной части Крыма она могла достигать 25-35 саженей. В условиях Крымского полуострова это было нормальным явлением. Но эстонские ходоки не были знакомы с местной спецификой, и поэтому их первая поездка в Крым не завершилась получением актов на землю. Тем не менее она стала первым шагом к массовому переселению эстонцев на полуостров.

Одновременно с первым путешествием эстляндских крестьян в Крым миграционный процесс начал набирать обороты и в Эстонии. Во второй половине мая 1861 г. последователи религиозного проповедника Малтсвета (крестьяне-арендаторы и батраки), к которым принадлежал и К. Малтс, стали собираться в Таллине (Ревеле) в районе Ласнамяги возле сахарного завода [Там же. С. 443-445]. Несколько сот малтсветовцев разбили лагерь на приморской равнине в ожидании некоего белого корабля, который должен доставить их в Крым как землю обетованную. Налицо наблюдались, с одной стороны, неадекватные религиозные ожидания жителей лагеря, что свойственно многим сектантам, с другой стороны, проявилось элементарное незнание географии у выходцев из простого народа, поскольку намного более короткий путь из Эстляндии в Крым лежал по суше.

Несколько недель ожидания белого корабля обернулись для малтсветовцев страданиями скученной лагерной жизни, многочисленными насмешками жителей Таллина и полным разочарованием. В последней декаде июня лагерь начал сворачиваться, а его остатки были разогнаны полицией [Там же. С. 468]. Большинству участников акции, заранее отказавшихся у помещиков от аренды земли, пришлось вскоре провести тяжёлую зиму, прежде чем они смогли начать переезд в Крым.

После возвращения из Таврии в Эстляндию К. Малтс рассказал своим землякам о возможных серьёзных трудностях в их обустройстве в Крыму. Он подчёркивал, что полуостров не станет для них райской землёй обетованной, как утверждал их духовный учитель Малтсвет. Но желание малтсветовцев избавиться от религиозного и социального гнёта было столь велико, что их переселение в Северное Причерноморье началось уже в середине 1861 г.

Первой в Крым решила перебраться небольшая группа эстонцев (5-6 семей) во главе с Аабрамом Нортом из селения Колга (Кольга), находившегося на самом севере Эстонии [Там же. С. 470]. Переселенцы начали переезд сразу после Иванова дня. Власти Эстляндской губернии мигрантам не препятствовали, так как те ещё с весны были приписаны к городу Ямбургу Санкт-Петербургской губернии. Эстонцы на пароходе прибыли из Таллина в Санкт-Петербург, затем по Николаевской железной дороге добрались до Москвы, купили лошадей и через Харьков держали путь на Крымский полуостров. Вся поездка заняла полтора месяца и в целом прошла благополучно.

В начале августа 1861 г. прибалтийские переселенцы прибыли в Крым. Вскоре к ним присоединилось ещё несколько эстонских семей [Там же. С. 501]. Поэтому первые эстонские жители Крыма с начала массового переселения составляли примерно 10 семей. Поселились они в 5 верстах к северу от Симферополя, в долине Салгира, в безлюдной деревне Актачи-Кият. А. Норт, будучи наиболее зажиточным среди переселенцев, купил возле реки небольшой участок. Остальные его земляки поселились в заброшенных татарских домиках и взяли у местного помещика землю в издольщину, обязавшись отдавать собственнику десятую часть собранного урожая. Новое эстонское селение стали называть сначала Аабрами-кюла, позднее - Абрамовкой, хотя сам Аабрам Норт впоследствии вернулся в Эстонию.

В последних числах июня 1861 г. из Северной Эстонии в Крым отправилась более многочисленная группа переселенцев преимущественно из деревень Раннамыйза и Тискре [Там же. С. 470]. Их уполномоченным был Хендрик Сельбах, ещё зимой прописавший в Ямбурге 15 семей переселенцев. К ним присоединилось несколько семей из деревень Аймре, Вигла и Кийу Раэской волости Харьюмааского уезда, которым помещики весной выдали разрешение на получение паспортов для выезда за пределы Эстляндской губернии. Поэтому общее число мигрантов в данной группе составило 23 семьи или примерно 120 чел. Это были в основном прибрежные рыбаки и члены их семей, сочетавшие рыбный промысел с земледелием. К указанной группе примкнул и главный организатор переселенческого движения К. Малтс, навсегда покинувший родную землю.

На пароходе переселенцы прибыли из Таллина в Санкт-Петербург. В столице эстонцы стали жертвой аферистов, обещавших им получить от имперских властей прогонные деньги для переезда в Крым [Там же. С. 488-489]. Мигранты пробыли в Петербурге два с лишним месяца и потратили на проживание и различные взятки чиновникам 900 руб. В итоге выяснилось, что переселяться в Крым они должны исключительно за свой счёт. Казна окажет им помощь только по прибытии на новое место жительства. В данном случае сказалась общая неосведомлённость эстонцев об условиях переселения в Таврическую губернию.

Маршрут переезда в Крым подопечные Х. Сельбаха выбрали несколько иной. В конце первой недели сентября по железной дороге они выехали в Тверь, где пересели на пароход и по Волге плыли до Царицына [Там же. С. 490]. Погода для путешествия оказалась благоприятной, а еда в пути стоила дёшево. Общая стоимость поездки на пароходе составила для эстонцев 1400 руб. серебром и несколько сот рублей ассигнациями, учитывая, что после бесполезных петербургских расходов им приходилось на всём экономить. От Царицына переселенцы пешком шли к Дону, где снова сели на пароход и добрались на нём до Таганрога.

В этом приазовском городе очень уставшие и почти лишившиеся денег эстонские мигранты едва поместились в трюм небольшого двухмачтового судна, которым владел грек, занимавшийся перевозками соли и песка [Там же. С. 494]. За небольшую плату он согласился доставить малтсветовцев в Керчь. Недельное путешествие по Азовскому морю в очень некомфортных условиях оказалось для эстляндцев самым трудным этапом всего пути. Они попали в сильный шторм и с огромным трудом добрались до Керчи.

Прибыв в Крым, эстонцы надеялись, как и на родине, поселиться у моря, чтобы иметь возможность заниматься рыболовством. Однако в районе Керчи найти подходящее для этого место власти не смогли [Там же. С. 499]. Через несколько дней переселенцы отправились на пароходе из Керчи в Феодосию, где получили временное бесплатное жильё. С этого момента государственные органы начали оказывать практическую помощь новоприбывшим. При этом К. Малтс и несколько эстонских крестьян из Керчи выехали в Симферополь в надежде получить землю для поселения на берегу моря. Ожидания прибалтов полностью оправдались. СУКЗ выделило переселенцам земельный надел общей площадью 1150 десятин в 40 верстах к западу от Симферополя на берегу Чёрного моря. Эстонцам предстояло поселиться в заброшенном татарском селе Самрук (Замрук).

Самрук (нынешнее село Береговое Бахчисарайского района) полностью опустел в 1860 г. в связи с тем, что местные крымские татары эмигрировали в Турцию [2]. После себя они оставили низкие и тёмные лачуги, построенные из саманных плиток и крытые земляными крышами. В них на первых порах и предстояло поселиться балтийским рыбакам. Земля хорошего качества и близость моря, где можно было ловить рыбу, вполне удовлетворили непритязательных эстонцев.

1 ноября 1861 г. переселенцы за казённый счёт прибыли из Феодосии в Самрук. Местные власти выплатили новым жителям все полагавшиеся им пособия. В первые же месяцы жизни в Самруке эстонцы построили школу, куда из Эстляндской губернии был приглашён учитель Андрес Туйск [Там же]. Это свидетельствовало о стремлении крымских эстонцев сохранить родной язык, передать его будущим поколениям в условиях жизни в диаспоре. Впоследствии самрукские эстонцы коллективными усилиями построили лютеранский молельный дом и танцплощадку. На месте татарских лачуг со временем были сооружены более просторные и комфортные дома.

Как видим, в 1861 г. началось массовое переселение эстонцев на Крымский полуостров. Для большинства из них переезд был очень тяжёлым и стоил немалых денег. При этом власти Таврической губернии оказали переселенцам необходимую помощь, стремясь ликвидировать негативные последствия крымскотатарской эмиграции в Турцию.

Немецкие бароны в Прибалтике пытались воспрепятствовать переселению местных крестьян как в Поволжье, так и в Крым, поскольку оно лишало их даровой рабочей силы. Иногда помещики при поддержке военных подразделений проводили устрашающие акции. Так, в ноябре 1861 г. в волости Альбу Эстляндской губернии солдаты устроили массовую жестокую порку крестьян, принимавших участие в сходе, на котором обсуждался вопрос о переселении в Крым [1, с. 553]. Но эта расправа лишь усилила желание крестьян-малтсветовцев перебраться в чужие края, спасаясь от социального гнёта на родине.

После альбуских событий немецкие бароны были вынуждены выдать разрешения на получение паспортов всем крестьянам, не имевшим перед ними долгов. Канцелярия Эстляндского губернатора также оперативно выдавала паспорта для выезда за пределы губернии всем желавшим того крестьянам, поскольку на сей счёт поступило строгое указание от центральных властей. Правительство было заинтересовано в быстром заселении южных окраин Российской империи, что обусловило новую миграционную волну из Прибалтики в Причерноморье в 1862 г.

После Нового года в Крым отправились три эстонских ходока во главе с хозяином усадьбы Кангуссааре из волости Альбу Кустасом Мяарманом, являвшимся доверенным лицом примерно от 40 семей [Там же. С. 558]. Именно К. Мяарману предстояло выбрать земли в Крыму для новых поселенцев из Эстонии. В начале февраля 1862 г. ходоки прибыли на полуостров. В поисках земельных участков помощь им оказали ранее поселившиеся в Крыму эстонцы. Выбор был сделан в пользу помещичьих земель, поскольку условия поселения на них ничуть не уступали таковым на государственных землях.

К. Мяарман закрепил за соотечественниками участки пашни в деревне Бурлук (нынешнее Вилино) во владениях помещицы Беловодской. Эстонцы заключили с Беловодской официальный договор на аренду земли, а паспорта будущих переселенцев и ревизские сказки на них были зарегистрированы в Симферопольской казённой палате. А спустя две недели вслед за К. Мяарманом в Крым выехал эстонский крестьянин Антс Валькман из деревни Ахула, имея на руках паспорта 50 семей. Для этих переселенцев землю в аренду выделила помещица Мария Далаева в деревне Кара-Кият, расположенной на берегу Салгира недалеко от Симферополя.

Следует обратить внимание на тот факт, что эстонские крестьяне в Крыму изначально брали землю в аренду и не стремились её купить. Во-первых, это связано с низким уровнем их достатка, на что существенно повлияли и большие расходы на сам переезд из Эстляндии в Таврию. Во-вторых, у эстонцев, по сути дела, не было опыта купли-продажи земли у себя на родине, поскольку практически вся тамошняя земля находилась в собственности местных немецких баронов, а эстонские крестьяне работали на ней исключительно в качестве арендаторов и батраков.

После возвращения эстонских ходоков на родину многие их соотечественники стали готовиться к переезду в Причерноморье. Они распродавали землякам своё имущество по весьма низким ценам: за быка можно было выручить 10-15 руб., за корову - 5-6 руб., лошадь стоила чуть дороже [Там же. С. 560]. Отъезд переселенцы назначили на май 1862 г. Около 10 семей подготовились к переезду раньше и тронулись в путь уже в первых числах мая. К середине месяца была готова к путешествию группа К. Мяармана. Крестьяне из группы А. Валькмана к тому времени только начали сборы и должны были выехать несколько позже.

Обоз К. Мяармана составляли в основном крестьяне из прихода Мадисе, где учение Малтсвета пустило глубокие корни. Они начали переезд из деревни Оргметса Ярвамааского уезда Эстляндской губернии. В их обозе насчитывалось более 60 повозок, хотя очень многие шли пешком. Изначально в путь отправились примерно 500 чел., а затем к ним присоединились ещё 16 семей (около 80 чел.) из волости Колга Харьюмааского уезда [Там же. С. 563-564]. Две недели спустя на центральной площади селения Ярва-Яани в полном составе собралась группа А. Валькмана. В обозе насчитывалось примерно 50 повозок и несколько сот человек. Таким образом, в мае 1862 г. в Крым двумя партиями переселялось около 1000 эстонцев.

Обоз К. Мяармана был в пути 10 недель [Там же. С. 583]. Путешествие оказалось очень тяжёлым. Переселенцы, передвигавшиеся пешком, разбивали ноги в кровь. При этом немало детей, взрослых и стариков умерло в пути от брюшного тифа. Лето 1862 г. было очень засушливым, и многие путники испытывали дефицит воды.

В первых числах августа эстонские крестьяне во главе с К. Мяарманом прибыли в селение Бурлук. Выяснилось, что местные крымские татары не покинули свои дома, т.е. помещица Беловодская полностью не выполнила условия ранее заключённого договора [Там же. С. 587]. На две недели эстонским переселенцам пришлось обосноваться лагерем под открытым небом на берегу мелкой реки Альмы, почти пересохшей из-за сильной жары. Катастрофически не хватало продуктов питания и корма для лошадей. Люди пили грязную воду прямо из реки. Вследствие антисанитарии в лагере началась новая вспышка брюшного тифа. Умерло не менее 10 детей. Беловодская несколько раз посылала в лагерь ячменный хлеб, но этого было недостаточно. Доставлявшиеся из её имения лекарства мало помогали больным. Некоторым эстонцам Беловодская предоставила временную работу. В её имении они вскапывали землю в саду и выпалывали траву. Жившие недалеко самрукские эстонцы не могли оказать землякам серьёзной помощи, поскольку сами страдали от засухи. Правда, губернские власти выплачивали им казённое пособие.

Бедствия эстонских переселенцев в Крыму усугублялись массовым незнанием в их среде русского языка. Часто они не могли чётко объяснить местным жителям суть своих проблем, пытались исключительно с помощью жестов показать отсутствие еды и невозможность её купить [5]. Потребовалось определённое время, чтобы крымские эстонцы в достаточной мере освоили новый для них язык.

Во второй половине августа бедствующие эстонские мигранты прибыли из Бурлука в Симферополь в поисках еды и жилья. По распоряжению Таврического губернатора городская управа выделила им в пригороде казарму для временного проживания [1, с. 589]. Эстонцы были этому очень рады, так как уже три месяца не имели крыши над головой. Однако проблему это не решило. В казарме люди жили очень скученно и плохо питались, что привело к вспышке различных заболеваний. Отсюда больных стали перевозить в городские больницы. Вскоре все медицинские учреждения Симферополя переполнились больными эстонцами. Почти каждый день кто-либо из них умирал, иногда - по 2-3 чел. в сутки.

Через две недели после группы К. Мяармана в Крым прибыл обоз А. Валькмана [Там же. С. 590]. Эстонские крестьяне расположились в селе Кара-Кият под Симферополем, где и должны были поселиться. В день их приезда огромное количество саранчи налетело на Кара-Кият и обглодало все листья, что навело ужас на переселенцев. Как раз в год активного переселения эстонцев в Крым на полуострове наблюдалось нашествие этих насекомых-вредителей.

После нелёгкого переезда из Эстляндской губернии две большие группы эстонцев пережили в Крыму тяжёлую для них зиму 1862-1863 гг. Помещицы Беловодская и Далаева не выполнили должным образом свои обязательства перед прибалтами. Каждая эстонская семья не получила отдельный дом, так как большинство местных крымских татар осталось на прежнем месте жительства. Эстонцы вынуждены были селиться по 2-3 семьи в избе [5]. Землевладельцы не выдали им ни хлеба для пропитания и посева, ни кормов для скота, объяснив всё засушливым летом. Казна выделила бедствующим переселенцам небольшое количество ржи, но её быстро использовали. Ощущалась также нехватка соломы и кизяка для обогрева. Эстонцы пережили эту зиму в основном благодаря мелким заработкам и помощи благотворителей.

Таким образом, условия для поселения в Крыму были более благоприятными для тех эстонцев, кто переехал на полуостров в 1861 г., так как тогда им активно помогали местные власти. А в 1862 г. переселенцы уже рассчитывали на подобное содействие со стороны частных землевладельцев. Но их надежды не оправдались из-за нерасторопности помещиков и по причине засушливого лета.

Эстонским мигрантам в Крыму на первых порах немалую помощь оказал пастор симферопольского немецкого прихода Кейхель [1, с. 599-600]. Поскольку эстонцы, как и немцы, исповедовали лютеранство, он принял их под свою духовную и материальную опеку. Пастор не только совершал среди эстонцев религиозные обряды, но и собрал в Симферополе пожертвования для особо нуждающихся среди них. Горожане, как правило, жертвовали небольшие суммы. На их фоне выделяется своей щедростью местный аптекарь-еврей, который, не будучи христианином, пожертвовал на нужды эстонцев 50 руб.

Стремясь помочь переселенцам, Кейхель направил в Прибалтику официальное письмо с просьбой прислать оттуда пожертвования эстонцам в Крыму. В Мадисеском приходе Эстляндской губернии, откуда переселилось в Таврию большинство крестьян из группы К. Мяармана, удалось собрать около 50 руб. Кейхель получил эти деньги и распределил среди самых нуждающихся. Именно местный лютеранский священник был инициатором благотворительных акций в пользу эстонских переселенцев.

Особенно рассчитывать на благотворительность крымским эстонцам не приходилось. Многие из них активно искали работу. Вследствие массового приезда эстонцев предложение работы в Крыму в 1862-1863 гг. резко выросло [Там же. С. 601]. Наиболее существенно в эти годы прибалтийские переселенцы повлияли на рынок труда в Симферополе. Девушки и женщины часто нанимались в прислугу. Эстонцы-мужчины массово работали пильщиками и дровоколами, на некоторое время вытеснив из этой сферы крымских татар, так как соглашались на меньшую плату за свой труд. Стремясь выжить в новом регионе после тяжёлого переезда, эстонцы вынуждены были мириться с низкими зарплатами. К примеру, более молодые и здоровые из них вскоре после прибытия на полуостров отправились в Ялту и её окрестности для работы на виноградниках. Если обычно за подобный труд землевладельцы платили наёмным работникам 60-80 коп. в день, то эстонцы соглашались на 25-30 коп.

С течением времени уровень оплаты труда крымских эстонцев и представителей других национальностей выровнялся. Более того, благодаря своему трудолюбию, чему немало способствовала протестантская трудовая этика, эстонцы постепенно вошли в число наиболее зажиточных жителей Крыма. Лишения первых лет крымской жизни были большинством прибалтов успешно преодолены.

Уже в первый год жизни в Крыму многие эстонские переселенцы ощутили экономическую выгоду от своего переезда. В зимний период мужчинам платили за работу 7 руб. в месяц, а женщинам - 4 руб. [Там же. С. 602-603]. Летом мужчины зарабатывали 9 руб. в месяц, женщины - 5 руб. А в родной для них Эстонии за тот же труд они получили бы всего 7 руб. за год. Разница в социальных стандартах, как видим, существенная. Поэтому несмотря на трудности адаптации к крымской жизни и чужеродную культурную среду подавляющее большинство эстонских мигрантов на историческую родину не вернулось.

Описанные выше переселения эстонцев происходили с территории Эстляндской губернии Остзейского (Прибалтийского) края. Земли же Южной Эстонии в рассматриваемый период являлись составной частью соседней Лифляндской губернии. Осенью 1861 г. в Крым выехало несколько десятков семей эстонских крестьян из Кодавереского прихода Алатскивиской волости Лифляндской губернии [Там же. С. 628]. Изначально данная группа эстонцев планировала переселиться в Самарскую губернию, но не получила на это разрешения центральных властей. Следуя примеру своих эстляндских земляков, эти крестьяне начали переезд в Крым.

До полуострова лифляндские переселенцы вовремя не доехали и в силу погодных условий остались зимовать в Одессе. Одесская городская управа предоставила им для этих целей бесплатное жильё. В пользу переселенцев в городе провели сбор продовольствия, одежды и денег. Продукты и одежду зимующим доставляли каждую неделю целыми повозками. В Одесском городском театре местные власти организовали три благотворительных концерта, а вырученные на них несколько сот рублей также были переданы эстонским мигрантам. Поэтому зиму 1861-1862 гг. выходцы из Лифляндии пережили в целом безболезненно.

Весной 1862 г. эти крестьяне прибыли в Крым и выбрали для поселения опустевшее степное село Токулчак Перекопского уезда [Там же. С. 629]. Государство выполнило перед переселенцами все свои обязательства, выделив каждой семье по 100 руб. на заведение хозяйства, запас зерна на год и небольшую сумму на постройку колодцев. Однако голая крымская степь произвела на лифляндцев удручающее впечатление. Выделенную им землю они должным образом не засеяли и решили найти на полуострове более подходящее место для поселения. Но интересные для них свободные земельные участки, раздаваемые казной, оказались уже заняты. К примеру, крупный земельный массив возле Феодосии власти подарили известному живописцу Ивану Айвазовскому.

Государство не смогло выделить лифляндской группе эстонцев более приемлемые для них наделы. В ответ переселенцы отказались платить казне земельный налог и вступили в длительный конфликт с местными властями. Ситуация разрешилась только в 1864 г., когда прибалты, так и не расплатившись по долгам, переехали на Кубань. Вскоре после отъезда эстонцев пашню в Токулчаке купили в рассрочку по невысокой цене (10 руб. за десятину) немецкие колонисты-меннониты и основали в селе передовое хозяйство с фруктовыми садами.

В данном случае лифляндские эстонцы проявили себя в Крыму как нерадивые хозяева, не содействующие эффективному освоению края. Но это было исключением. В целом переселенцы из Эстонии с самого начала зарекомендовали себя в Таврической губернии как очень трудолюбивые и добросовестные подданные, которым власть оказывала всестороннюю помощь. В этом смысле эстонцы не уступали даже немецким колонистам.

После того, как первые группы эстонцев прибыли в Крым в 1861-1862 гг., их переселение из Прибалтики приостановилось, хотя свободных земель на полуострове хватило бы ещё на 10 тыс. семей. Причин здесь было несколько. Во-первых, многие потенциальные переселенцы у себя на родине имели серьёзные проблемы с получением паспортов, позволявших им выехать за пределы Эстляндской губернии. Немецкие бароны в союзе с губернскими чиновниками препятствовали таким способом оттоку даровой рабочей силы. Во-вторых, эстонских крестьян отпугивал слишком дальний путь на новую родину. Переезд был затратным, казна его не оплачивала, а денег катастрофически не хватало. В-третьих, сказывалось отсутствие предприимчивости у людей, привязанных к земле и не желавших покидать родину своих предков. В-четвёртых, стремление малтсветовцев обрести в Крыму «землю обетованную» вызывало насмешливое к ним отношение со стороны земляков-лютеран и в местной эстонской прессе. Некоторые отказывались из-за этого уезжать, испытывая внутренние психологические проблемы. В-пятых, первоначально от переселенцев приходили тревожные новости о трудностях долгого переезда и обустройства в Крыму. Некоторые эстонские крестьяне вскоре вернулись в Прибалтику. Стало известно о сборе пожертвований в Эстляндии на нужды крымских эстонцев. Поэтому многие потенциальные мигранты решили, что в Крыму им будет ещё хуже, и отказались от переезда.

В последующие годы были введены некоторые законодательные и административные нормы, содействовавшие возобновлению переселенческого движения из Эстонии в Крым. В частности, в 1863 г. изменился срок действия паспортов. Теперь жители Прибалтики могли получить от местных властей паспорт на 1 или 1,5 года, а не на 2 месяца, что существенно облегчало их переезд в другие регионы Российской империи [Там же. С. 647]. Кроме того, местные помещики больше не имели возможности препятствовать переселению крестьян, так как центральная власть всячески поощряла заселение опустевших крымскотатарских деревень. «Положение об эстляндском крестьянстве» 1856 г. стало более либеральным и открывало дополнительные возможности для переезда эстонцев в Таврическую губернию.

Результаты принятых мер не заставили себя ждать. В 1869 г. в Крым из Эстонии прибыла третья волна мигрантов, насчитывавшая несколько десятков семей [5]. Переселение отдельных эстонских семей в Крым продолжалось и в дальнейшем. По данным первой всероссийской переписи населения, в 1897 г. в Крыму проживало 2176 эстонцев, составлявших 0,4 % жителей Таврической губернии. В разное время эстонцы поселились в оставленных крымскими татарами сёлах Самрук (нынешнее Береговое), Бурлук (Вилино), Курулу-Кипчак (Самсоново), Кара-Кият, Ботка, Кият-Орка (Упорное), Учкую-Тархан (Колодезное), Кончи-Шавва (Краснодарка), Боз-Гоз, Япунджа, Джурчи (Первомайское), Джага-Кущи (Охотниково).

Приведённые выше материалы позволяют сделать следующие выводы. Вследствие экономического и религиозного гнёта во второй половине XIX в. из Эстонии в Крым переселилось несколько больших групп эстонских крестьян. Основные волны переселения пришлись на 1861, 1862 и 1869 гг. На полуостров тогда прибыло более 1000 последователей проповедника Малтсвета. Эстонские мигранты селились, как правило, в сёлах, оставленных крымскими татарами в ходе их эмиграции в Турцию. Дальний переезд в Крым для небогатых эстонских крестьян был очень тяжёлым, поскольку казна его не финансировала. В Таврической губернии местные власти оказали переселенцам значительную помощь, в то время как частные землевладельцы не соблюдали должным образом предварительные договорённости с эстонцами об условиях поселения и аренды земли. На новом месте жительства эстонцы стремились сохранить родной язык и традиционную для них культуру. Массовое переселение выходцев из Эстляндской губернии в Северное Причерноморье укрепило многонациональный характер населения российского Крыма и дало начало одной из ветвей эстонской диаспоры.

эстонский крестьянин крым мигрант

Литература

1. Вильде Э. Пророк Малтсвет. - Таллин: Эстонское государственное издательство, 1952. - 702 с.

2. Как эстонцы попали в Крым // Евпатория, 30 января 2012 г.

3. Маковский В.В., Сухарев М.В. Проповедник Юхан Малтсвет и переселение эстонцев в Крым во второй половине XIX в. // Культура народов Причерноморья. - 2014. - № 268. - С. 74-76.

4. Маковский В.В., Сухарев М.В. Экономические предпосылки переселения эстонских крестьян в Крым во второй половине XIX в. // Культура народов Причерноморья. - 2014. - № 275. - С. 105-108.

5. Эстонцы // Этнография народов Крыма - Симферополь, сор. 1999-2003.

Размещено на Allbest.ru