Проблема "кризиса Запада" в русской эмигрантской мысли середины ХХ века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б. Н. Ельцина, г. Екатеринбург, Россия

Проблема «кризиса Запада» в русской эмигрантской мысли середины ХХ в.

А. В. Антошин, доктор ист.наук, доцент,

профессор кафедры истории России,

Аннотация

эмигрант нравственный закат война

Статья посвящена анализу проблемы восприятия российскими эмигрантами духовно-нравственной атмосферы в странах Запада эпохи «холодной войны». Используя материалы российских и зарубежных архивов, эмигрантской периодической печати, произведения ведущих мыслителей Российского зарубежья, авторы показывают, какое отражение нашла концепция «заката Европы» в русской эмигрантской общественной мысли

Ключевые слова: Российское зарубежье, западная демократия, «холодная война», Н. А. Бердяев, Ф. А. Степун

Одним из сюжетов, наиболее часто встречавшихся в работах мыслителей Российского зарубежья эпохи «холодной войны», был тезис о духовном и политическом кризисе западной цивилизации. Эта идея, активно обсуждаемая в середине ХХ в. интеллектуалами Запада, дискутировалась и в среде российских эмигрантов. При этом характерно, что в оценке духовно-нравственной атмосферы западных демократий нередко солидаризовались между собой те авторы, которые по целому ряду других проблем занимали противоположные мировоззренческие позиции.

Одним из проявлений кризиса Запада в ХХ в., как указывали русские эмигранты, было стремление многих представителей европейской общественности отмежеваться от тех принципов, на которых основывалась цивилизация Запада в предыдущем XIX в. Как справедливо отмечали русские философы, зачастую этот поворот был вызван неверным пониманием сущности самого XIX в., излишней его схематизацией. Фактически критики XIX в. сами отстаивали идеи, созданные в то столетие. Именно оно (прежде всего его вторая половина) во многом породило тенденции этатизма, антииндивидуализма и т.д. В ХХ в. они были лишь доведены до своего логического завершения и вульгаризованы.

Весьма любопытна, на наш взгляд, сделанная Ф. А. Степуном попытка сопоставить XIX и ХХ века, показать специфику нового столетия, принесшего миру две мировые войны и господство тоталитарных режимов. Известный публицист Российского зарубежья отмечал, что в ХХ в. произошло «качественное перерождение самого понятия зла». Зло XIX в., писал он, было лишь «неудачей добра», злом, «еще знавшим о своей противоположности добру». В ХХ веке, считал Ф. А. Степун (и вместе с ним многие мыслители Российского зарубежья), была ликвидирована грань между Добром и Злом: «Типичные люди ХХ века мнят себя, по Ницше, “по ту сторону добра и зла”. Это совсем особые люди, бесскорбные и неспособные к раскаянию»¹. На наш взгляд, это высказывание русского философа представляет собой очень интересный вариант «антропологического измерения» кризиса Запада.

Центральным в дискуссиях о «закате Европы» был тезис о кризисе в общественном сознании идеи свободы, а также политических и гражданских прав личности. Как с тревогой отмечали русские философы, ХХ век стал эпохой торжества сил, желающих подчинить человека безраздельной власти государства или нации. Тоталитаризм умело воспользовался разочарованием в абсолютности тех базовых ценностей, которые сформировались в эпоху буржуазных революций в Европе и Америке. Эту ситуацию особенно тяжело переживали старые эмигранты первой послереволюционной волны из числа либералов, бывших деятелей Союза освобождения и кадетской партии. Указывая, что мировые катастрофы ХХ в. изменили сознание людей, русские либеральные мыслители отмечали факт перехода на позиции поддержки тоталитарных идей прежних сторонников демократии. Главной причиной этого они считали господство идей материализма над идеализмом, поскольку для материалистов главное - наличие эмпирически обоснованных выводов. Опыт первой половины ХХ столетия, казалось, доказывал большую эффективность тоталитарных идей по сравнению с ценностями демократии.

Несомненно, играла свою роль и слабость самой концепции т.н. «прав человека первого поколения», недооценка ею социально-экономических проблем, которые с развитием общества в XIX-XX вв. становились все острее. Е. Д. Кускова с грустью описывала, как над ней - «человеком старой, ушедшей в вечность эпохи» смеялись те, кто считал, что, чтобы очаровать современного человека улицы, нужно говорить не о свободах, а о «праве на работу», на отдых, на образование. Она же справедливо указывала, что без соблюдения политических и гражданских прав социально-экономические права представляют собой фикции².

Однако главным фактором, обусловившим, по мнению эмигрантов, кризис идеи свободы, была односторонность ее понимания, восприятия в массовом сознании западных обществ. Как отмечали философы Российского зарубежья, в основном на Западе распространено не положительное, а отрицательное понимание свободы («свобода от чего-либо»). Это обусловило усиление атомарности общества, отсутствие стимулов для объединения индивидов. Все это вело к «злоупотреблению свободой», ее вырождению в культ эгоизма и материальных благ. Свобода перестала быть заманчивой, человек стал страшиться своей свободы. Люди начинали подсознательно отрекаться от идеи свободы, пытаясь найти «вождя». Для понимания кризиса идеи свободы, на наш взгляд, нельзя не обратиться и к взглядам Н. А. Бердяева, для которого, как известно, это понятие было особенно важным. В отличие от многих мыслителей либерально-демократического направления, он отнюдь не считал синонимичными понятия кризиса свободы и кризиса западной демократии. Подчеркивая, что свобода по своему характеру «аристократична, а не демократична», он указывал: большинство людей «совсем не любит свободы и не ищет ее». Поэтому, полагал философ, личность, «сознавшая свою ценность и свою первородную свободу, остается одинокой перед обществом, перед массовыми процессами истории. Демократический век - век мещанства, и он неблагоприятен появлению сильных личностей»³. Для Н. А. Бердяева ХХ век был «античеловеческой» эпохой, которая характеризовалась процессом дегуманизации.

Одной из главных проблем цивилизации в ХХ в. стало, как указывали русские философы, превращение ее в «механическую», что сопровождалось пробуждением массовой психологии. Именно с этим было связано и возникновение тоталитарных идеологий, поскольку либеральная демократия в основном сделала ставку на рационализм, но она недооценивала иррациональные аспекты сознания человека.

Проявлением общего «кризиса Запада» в ХХ в. был, по мнению ряда мыслителей Русского зарубежья, идеологический и философский кризис. В поисках новой философской системы многие интеллектуалы Запада обратились к феноменологии Гуссерля, однако, полагали русские философы, это не могло вывести западную философию на новые пути. Как известно, для гуманитарных исследований стало характерно увлечение не только феноменологией, но и герменевтикой, что во многом выражало стремление западных интеллектуалов найти новые пути познания мира. Однако русские эмигранты указывали на то, что всплеск интереса к гносеологии был тесно связан с неверием человека в саму возможность познания мира.

Пытаясь понять, в чем же причины кризисных явлений в обществах стран Запада, многие мыслители Российского зарубежья обращались к проблеме безрелигиозности западной демократии. Именно эта ее специфическая особенность, по мнению русских философов, обусловила в ХХ в. усиление атомарности обществ в странах Запада. Позитивизм, релятивизм, «безыдейность» западной демократии, ставшие, по мнению некоторых авторов, ее основами, были в ХХ в. доведены до своего логического завершения. Именно отстаивание политическими структурами в странах Запада групповых интересов, полагали эмигрантские мыслители, и расчистило в 1920-1930-е гг. путь, по которому к власти пришли тоталитарные режимы.

В среде российской эмиграции распространились и эсхатологические настроения. Это явление, бесспорно, было отнюдь не новым для переломных эпох в истории человечества. По мнению философов-эмигрантов, для России такие настроения были даже более характерны, чем для Запада, поскольку русские - народ, обладающий эсхатологическим сознанием. Именно это их качество всегда и пугало европейцев, считающих подобные настроения варварством.

Эти замечания имеют для нас концептуальное значение, поскольку помогают осмыслить природу и характер эсхатологических настроений в российской эмиграции в эпоху «холодной войны». Противоборство Востока и Запада, начавшееся вскоре после окончания уже второй в ХХ в. мировой войны, актуализировало подобные ожидания некоторых эмигрантских интеллектуалов. Часть консервативной эмиграции высказывала мнение, что в Европе не только закончилось Новое время, но и наступил тот самый «закат Европы», который был в свое время предсказан О. Шпенглером. Окончание Второй мировой войны не привело, по мнению этих эмигрантов, к решению ключевых проблем в Европе и мире. Наоборот, полагал А. И. Михайловский, достигла своего апогея борьба начал Правды и Добра с «темными силами» Зла и Неправды⁴. А, по мнению правоэкстремистского эмигрантского политика Е. Державина, на Земле уже установилось «царство Сатаны»⁵. Именно последний фактор, по мнению некоторых представителей русской военной эмиграции, и обусловливал падение нравственности в современном обществе. Постоянная борьба за существование, характерная для стран Запада, вела к «очерствению» человека.

Заметим, что подобные оценки духовной ситуации в мире в середине ХХ в. присутствовали не только в работах представителей интеллектуальной и политической элиты Российского зарубежья. Их можно встретить и в личной переписке рядовых эмигрантов, что свидетельствует о широком распространении такого восприятия действительности. Так, Д. Звегинцов писал в 1947 г. своему товарищу по Императорскому Александровскому лицею Е. В. Саблину: «Темные силы охватили весь мир. Человечество полно зависти, жадности, ревности, недоброжелательства. Люди живут в страхе и заботах лишь о хлебе насущном. Как будто человек принадлежит только к миру животному»⁶.

Яркий образ безнравственного, отошедшего от христианских ценностей современного западного общества был нарисован в стихотворении казака-эмигранта П. Полякова, написанном в начале 1960-х гг.:

«Сытые, откормленные лица

Тупы, равнодушны…ах, скоты!

Мне же хутор на Ольховке снится

Мне вчера почудилась станица

В легкой дымке степовой мечты…

В Бога верят - с Сатаной торгуют

Есть культура - а лежачих бьют!

Есть любовь - убийц они целуют

Есть мораль - на кладбищах ликуют

С заработком трупы продают»⁷.

Именно нравственный кризис западной цивилизации в целом привел, по мнению эмигрантских мыслителей, к бездуховности, характерной для многих представителей молодого поколения британцев, американцев, французов и т. д. Не случаен, конечно, и тот факт, что негативные оценки такого рода особенно активно стали звучать из уст эмигрантов в 1960-е гг., когда об этой проблеме открыто начала говорить и сама общественность стран Запада. А несколько позже, во время молодежных волнений конца 1960-х гг., вопросы молодежной политики окажутся в центре внимания западной прессы. Старые российские эмигранты также с тревогой вглядывались в то поколение, которому принадлежало будущее в Западной Европе и США. Так, А. И. Угрюмов указывал в одном из писем в 1968 г.: «За 20 лет молодежь совсем изменилась… Ведут они себя благопристойно, но когда молодую мать из хиппи спрашивают, кто отец ее ребенка, она, без запинки, отвечает: “А разве я сама это знаю?”. С 1953 г. у нас живут в доме студенты: прежние студенты были более вдумчивы, более академичны, а теперешние студенты - разнузданны, неряшливы по виду, бессистемны и к учению относятся гораздо поверхностнее». «Я часто говорю, - с тревогой отмечал старый эмигрант, - ведь через 20-25 лет эти самые молодые люди хиппи или полухиппи будут членами парламента, министрами… Что они принесут с собою в жизнь? Делается страшно»⁸.

Негативно воспринимала российская правая эмиграция и те новые направления в молодежной культуре стран Запада, которые стали появляться в 1960-е гг. Резкая критика звучала, в частности, в адрес «битников», возникновение которых свидетельствовало, по мнению прессы этого направления, о «распущенности» молодежи. В качестве альтернативы «битникам» выступала русская молодежь, прошедшая через эмигрантские организации («соколы», «витязи» и т. д.). Именно на эту аудиторию были рассчитаны призывы старшего поколения вести активную борьбу против «длинноволосых». Однако отметим, что и среди консервативно настроенных эмигрантов были те, кто не был склонен к упрощению ситуации. Они понимали, что «конфликт отцов и детей» не должен заслонять собой главной для них задачи антикоммунистической борьбы.

Сочувствовавшие СССР эмигранты также резко негативно оценивали нравственную ситуацию в странах Запада. Их прежде всего возмущал культ наживы, эгоизм, постоянная борьба за существование, характерные для капиталистического мира. Организатор балалаечного ансамбля в Великобритании Н. А. Медведев в 1958 г. в письме своим старым друзьям, проживавшим в СССР Б. А. Воробьеву и Б. А. Покровскому, вспоминал о встречах с ними: «Мы втроем сидим за чаем, ведем нашу милую беседу о дорогом нам сюжете - балалайке и исполнителе. Нет, здесь этого нет. Здесь только разговор, как зарабатывать деньги и даст ли балалайка эту возможность»⁹. Оценки, подобные тем, которые давались Н. А. Медведевым, высказывали и другие российские эмигранты, возмущенные негативными проявлениями «общества потребления», формированием специфической психологии населения. Заметим, что такие оценки можно встретить в произведениях эмигрантских мыслителей самых разных политических направлений.

Некоторые эмигрантские философы не игнорировали и тот факт, что западная мысль в ХХ в. пыталась найти выход из создавшегося положения. Указывалось, в частности, на постепенное «преодоление интеллектуализма» в западной философии, выразившееся в творчестве, например, А. Бергсона и М. Шелера. Одним из вариантов был и экзистенциализм М. Хайдеггера, К. Ясперса, Ж.-П. Сартра и др. Однако многие религиозные философы Российского зарубежья считали, что «обожествление человека», «религия без Бога» не способна вывести Запад из духовного кризиса.

В письмах упомянутого выше Н. А. Медведева, как и других эмигрантов, были распространены и критические высказывания в связи с экспансией массовой культуры. Последняя, по его мнению, развивала и эксплуатировала низменные свойства человеческой натуры. Характеризуя западного человека, Н. А. Медведев писал: «Дали ему телевизор, отобрав от него живой театр, но чем его насыщают по телевидению - дешевенькими американскими фильмами… И что в этих фильмах?! Убийства, гангстеры, струйки и потоки крови». Именно результатом деятельности западных средств массовой информации, по мнению Н. А. Медведева (как и многих других эмигрантов), и было то состояние одиночества, растерянности, отсутствия надежды на будущее, которые были характерны для западного человека. Атмосфера «грязи, лжи, противоречий», в которой вынуждены были жить люди в странах Запада, неизбежно вела, полагал Н. А. Медведев, к их «отупению», равнодушию. Отсутствие в СМИ демонстрации позитивных перспектив развития общества вело к отчаянию человека: «Будущего ему не обещают, и смотреть в будущее, которого для него нет, ему уж теперь и в голову не приходит. Руки опускаются…»¹⁰.

Таким образом, в произведениях мыслителей Российского зарубежья был представлен очень сложный, противоречивый образ «Свободного мира» - западной цивилизации эпохи «холодной войны». Даже находившиеся на антикоммунистических позициях философы и публицисты отнюдь не идеализировали Западный блок. Многие из них разделяли концепцию некоего «заката Европы», кризиса Запада и отстаиваемых им ценностей свободы и демократии. Анализ произведений и личной переписки проживавших в США, Франции, Великобритании и других странах Запада российских эмигрантов убедительно показывает: «Свободный мир» к середине ХХ в. еще был далек от решения многих своих внутренних проблем, а человек этого мира прежде всего ощущал «трагедию свободы», одиночество в атомизированном обществе.

Литература

1. Степун Ф.А. Бывшее и несбывшееся. СПб., 2000. С. 280.

2. См.: Кускова Е. Над чем смеются Клековкины? // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1948. 8 февраля.

3. Бердяев Н. А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). М., 1991. С. 61.

4. См.: Огни. Мюнхен, 1946. № 7. С. 9.

5. См.: Державин Е. Перед лицом сошедшего на землю Бога // Набат. Мюнхен, 1953. № 40. С. 1.

6. Leeds Russian Archive (LRA). MS 1285/1382.

7. Казакия. Мюнхен, 1964. № 8. С. 11.

8. LRA. MS 1396/1666.

9. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ), ф. 2421, оп. 1, д. 5, л. 1.

10. Там же

Размещено на Allbest.ru