Эволюция внешней политики США в отношении Ирана (1979–2008 гг.)

Во втором параграфе «Трансформация американской политики «сдерживания» после президентских выборов 1997 года в Иране (1997 - 2000 гг.)» констатируется наличие явных корректив в подходе США к Ирану, связанное с избранием либерального деятеля М. Хатами на должность президента ИРИ, событием, которое администрация Клинтона оценила позитивно. По своим качествам это была фигура, соответствовавшая американским критериям иранского политика новой формации. В Белом доме осторожно допускали мысль, что политика США в отношении Ирана начала давать результат. «Диалог цивилизаций» выступал важным инструментом «либерализации», стимулируя общественное мнение на поддержку начинаний иранских «реформаторов».

Поддержка президента М. Хатами и его правительства со стороны администрации Клинтона на первоначальном этапе была достаточно высока, но постепенно пришло понимание, что консервативное крыло иранского руководства отнюдь не ослабило своих позиций. Оно продолжало жёстко контролировать правительство, в руках которого были сосредоточены преимущественно хозяйственные, экономические рычаги, чего для установления реального контроля над страной было явно недостаточно. Поэтому полностью отказываться от политики «сдерживания» Белый дом был не намерен, хотя осуществлял её избирательно, с учётом обновлённых политических реалий Ирана.

В третьей главе «Политика США в отношении Ирана в период деятельности администрации Джорджа Буша-младшего (2001 - 2008 гг.)» рассматриваются и исследуются особенности подхода Вашингтона к Тегерану в начале 21 века.

В первом параграфе «Формирование внешнеполитического курса администрации Буша: консервативный вариант политики “сдерживания” Ирана как основа подхода (2001 - начало 2002 гг.)» отмечается, что в администрации Буша-младшего были настроены скептически в отношении «эволюционного» подхода предшественников-демократов к Ирану. Мнение об усилении авторитарных тенденций во внутриполитической жизни ИРИ, основанное на оценках ЦРУ, давало повод окружению главы Белого дома усомниться в эффективности ставки на постепенные преобразования в этой стране. Проявилась склонность к более жёсткому подходу, предполагавшему интенсивное «комплексное воздействие» (политическое и психологическое давление на руководство Ирана, в том числе посредством угроз применения военной силы, дипломатическая и экономическая изоляция страны, попытки внутриполитической дестабилизации ИРИ через осуществление тайных операций различного рода) в рамках доктрины «демократизации» Большого Ближнего Востока. Однако в условиях, когда её собственная внешнеполитическая стратегия находилась на стадии разработки, администрация Буша следовала в русле политики «сдерживания» Ирана, характерной для периода президентства Клинтона, но с учётом идеологических особенностей республиканцев - сторонников неоконсервативных взглядов на принципы внешней политики США.

Террористические акты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне стали своеобразным «катализатором», стимулировавшим переход Белого дома к более агрессивной внешней политике. Общественный и политический (двухпартийный) консенсус в США, основанный на стремлении к возмездию за совершённое террористами преступление, предоставил удобную возможность для практической реализации неоконсервативных постулатов.

Второй параграф «Методы давления на Иран в условиях агрессии против Ирака (2002 - начало 2005 гг.)» посвящён рассмотрению особенностей подхода администрации Буша-младшего к Ирану в период подготовки и осуществления военного вторжения в Ирак. В отношении ИРИ Белый дом начал реализовывать концепцию «усиливающегося давления», инициатором и проводником которой являлась глава СНБ К. Райс. Суть концепции состояла в том, чтобы постепенно наращивать давление на теократический режим с целью добиться от него существенных политических уступок. Включение ИРИ в «ось зла» стало одним из этапов и средств такого давления, а вторжение в Афганистан и Ирак должно было продемонстрировать «муллократии», что американцы готовы действовать решительно и при необходимости использовать свои вооруженные силы для борьбы с враждебными режимами или их свержения. Расчёт был на то, что сторонники жёсткой линии в руководстве Исламской республики, наблюдая за ситуацией, связанной с Ираком, отойдут от своей принципиальной позиции, осознав реальность угрозы.

Данный подход являлся практической реализацией в отношении Ирана концепции «превентивной войны», разработанной министром обороны Д. Рамсфельдом, закреплённой в «доктрине Буша» и предполагавшей также действия несилового характера. Вопрос о военной операции в отношении Ирана мог быть поставлен руководством США только после успешного завершения иракской кампании. При этом важным внутренним фактором, удерживающим Белый дом от принятия политического решения о вторжении в Иран, являлась позиция демократов, в стане которых было распространено мнение, что к Тегерану необходим иной подход, поскольку государства, включённые в «ось зла, разнородные по своему характеру и требуют различной стратегии.

К несиловым методам воздействия на клерикальный режим администрацию Буша-младшего подталкивала позиция некоторых ближневосточных союзников США. В случае агрессии Вашингтона в отношении Тегерана поддержка государств региона была бы крайне неохотной, а антииранская коалиция, таким образом, довольно вязкой и малоэффективной, поскольку даже традиционный региональный соперник ИРИ и союзник США на Ближнем и Среднем Востоке, Саудовская Аравия к теократическому режиму относилась терпимо. Схожей позиции придерживались европейцы.

В администрации Буша-младшего, судя по смыслу заявлений высокопоставленных чиновников, считали также, что в Иране имеются условия для изменения теократического режима изнутри посредством народного восстания. Периодически вспыхивающие выступления, движущей силой которых являлись представители интеллигенции и студенты, подкрепляли мнение американцев. Тезис о «хрупком равновесии» в руководстве ИРИ, озвученный директором ЦРУ в начале 2002 года, подталкивал Белый дом к поиску способов дестабилизации внутриполитической ситуации в Исламской республике, в том числе путём стимулирования волнений в среде этнических меньшинств (не персов), недовольных шиитской властью. Войной в полном смысле слова это назвать нельзя, но по сути таковой является.

В правящих кругах США наблюдались различные взгляды на использование «народного» фактора для дестабилизации ситуации в Иране. После террористических актов в Эр-Рияде 12 мая 2003 года в Пентагоне и Конгрессе активизировались сторонники агрессивной линии, усмотревшие в случившемся влияние Тегерана и призвавшие к немедленным открытым и тайным операциям для свержения иранского режима. Подобных взглядов придерживались неоконсерваторы, считавшие, что быстрые и решительные меры ослабят потенциал ИРИ и нейтрализуют угрозу безопасности Израиля - главного союзника США на Ближнем Востоке. Однако общая позиция администрации Буша-младшего также была заинтересованной, но сдержанной.

К сдержанности Белый дом вынуждала сложная ситуация в Ираке, где сопротивление американской оккупации оказалось сильнее, чем предполагалось до вторжения. Налаженные контакты с повстанцами в совокупности со значительным влиянием ИРИ на шиитское население Ирака предоставляли клерикалам возможность в качестве симметричного ответа на действия США дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в соседней стране. В распоряжении Тегерана оказывался серьёзный «козырь», позволявший противостоять давлению Вашингтона.

С начала 2004 года Иран постепенно становится основным объектом внимания ведущих «игроков» международной политики (США, Евросоюза, России) в связи с ядерной программой этой страны и её возможным военным характером.

В третьем параграфе «Политика администрации Буша в отношении ИРИ в условиях разработки Ираном ядерной программы (2005 - 2008 гг.)» отмечается, что вторая администрация Буша с 2005 года решила полностью сосредоточиться на «раздувании» иранской ядерной программы. Вовлечённость в Афганистане и Ираке привела Белый дом к осознанию ограниченности политических, экономических и военных ресурсов для продолжения «демократизации» Большого Ближнего Востока. Устойчивое положение теократического режима ИРИ, его твёрдая позиция в отношениях с США, ставшая ещё более неуступчивой после избрания в июне 2005 года президентом страны М. Ахмадинежада, заставили американское руководство внести коррективы в подход к формированию политики в отношении Ирана. Доктрине «демократизации» был придан более «интернациональный» характер через призыв к другим государствам, в первую очередь своим западным союзникам, подключиться к её реализации в связи с ядерной программой ИРИ, которая являлась, пожалуй, единственной сферой деятельности этой страны, вызывавшей обоснованные озабоченности мирового сообщества. Заявления М. Ахмадинежада о намерении освоить полный топливный цикл, возможности передачи ядерных технологий другим государствам, отсутствие твёрдых гарантий со стороны МАГАТЭ об исключительно мирном характере деятельности Тегерана в ядерной области - все эти аспекты являлись факторами, объединявшими значительную часть мирового сообщества на основе проблемы нераспространения ОМП. В том числе в рамках международных организаций. Усилия по обеспечению передачи «иранского ядерного досье» в Совет Безопасности ООН с последующим принятием соответствующей резолюции и введением на её основе санкций в отношении ИРИ стали главным инструментом (и очередным этапом в соответствии с концепцией К. Райс) внешнего давления США на руководство этой страны в данный период.

Вместе с тем администрация Буша-младшего интенсифицировала усилия по дестабилизации режима изнутри посредством агитации и пропаганды в Иране, для чего Конгрессом США были выделены необходимые ассигнования. Сочетание внутреннего и внешнего давления при отсутствии условий для сухопутной военной операции в отношении Ирана представлялись Белому дому наиболее оптимальным вариантом в период второго президентского срока Дж. Буша-младшего.

Планы военных операций, согласно данным разведки и сообщениям СМИ, разрабатывались. Однако утечки, информирующие о существовании подобных документов, являлись в первую очередь важным компонентом психологического давления на руководство ИРИ, поскольку сохраняло, пусть и на гипотетическом уровне, вероятность применения вооружённых сил США для вторжения в Иран. Агрессивные заявления Белого дома в адрес Ирана, таким образом, не выглядели чистым блефом. Ко всему прочему, санкция президента Буша-младшего на разработку силовых вариантов может рассматриваться как оправданная внутриполитическим расчётом тактическая уступка давлению на администрацию со стороны неоконсерваторов и некоторых генералов, выступавших за бомбардировки ядерных объектов на территории Ирана и полагавших, что очередная военная кампания по силам Соединённым Штатам. Быстрая и эффективная, по их мнению, мера, позволяла снять озабоченности Израиля, поскольку ядерная программа ИРИ нервировала Тель-Авив.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы выводы обобщающего характера. В частности, отмечается, что политика США в отношении Ирана, являясь неотъемлемой частью общего внешнеполитического курса страны, разрабатывалась и осуществлялась в соответствии с парадигмами, господствующими в конкретные исторические периоды. Характерные особенности базовых теоретических установок присутствуют в политической линии американских правящих кругов, ответственных за формирование и реализацию курса в отношении Исламской республики.

В период «холодной войны» концептуальной основой подхода США к ИРИ выступали стремление к утверждению американской гегемонии на Ближнем Востоке и антикоммунизм. В условиях биполярного мироустройства при общей установке на ослабление (и даже устранение) клерикального режима лозунг аятоллы Хомейни «ни Запад, ни Восток, только Ислам» давал администрациям США возможность ставить задачу усиления антисоветской составляющей в политике клерикального руководства, нивелируя одновременно проявление антиамериканских тенденций. Особо США беспокоил принцип «экспорта революции», который иранское духовенство в 1980-х годах стремилось реализовать на практике силовыми средствами для укрепления своих позиций в регионе (создание шиитской организации «Хезболла» в Ливане, ввод войск в Ирак после освобождения собственной территории в период ирано-иракской войны являлись выражением этой политики). Любые враждебные акции Вашингтона в отношении ИРИ в рамках усилий по недопущению «экспорта» революции могли быть оправданы борьбой с «советской угрозой». Вместе с тем, Советский Союз представлял собой фактор, удерживавший США от применения военной силы в отношении Исламской республики, заставляя американских политиков искать альтернативные, не силовые пути воздействия на режим «муллократии».

В 1990-е годы «победа» в «холодной войне» укрепила в рядах политического истеблишмента этой страны уверенность в мессианском призвании и глобальной гегемонистской их роли, связанной с привлекательностью и универсальностью западных демократических ценностей. Базовые принципы и установки сохранились, но приоритеты изменились. Объектом политики Вашингтона в отношении Тегерана становится иранское население, поддерживающее оппозицию, которое, по мнению американских теоретиков внешней политики, должно было выступить движущей силой процесса «либерализации», избрав при помощи и поддержке США руководителями своего государства либеральных, прозападных деятелей. Инструментами поддержки выступали в первую очередь экономические и идеологические рычаги, поэтому задача создания положительного имиджа США, видимости нового, качественно иного этапа в двухсторонних взаимоотношениях приобрела актуальность. Отсюда - приверженность многостороннему, создающему впечатление единства Запада, подходу при организации давления на режим (с целью избежать обвинений в агрессивности), признание на официальном уровне участия ЦРУ в свержении режима М. Мосаддыка в 1953 году и т.д.

В то же время Иран, ослабленный войной с Ираком, также пересмотрел подход к реализации принципов своей политики. Необходимость укрепления страны диктовала стремление руководства ИРИ к налаживанию политических контактов и экономических связей с Западом и другими мировыми и региональными центрами силы. Пристальным объектом внимания Ирана с точки зрения «экспорта» революции стали мусульманские республики бывшего СССР. При этом акцент был сделан на культурный и идеологический аспект. Силовая составляющая данной политики, характерная для 1980-х годов, отошла на второй план. В этой связи важным инструментом укрепления ИРИ как регионального центра силы стал вопрос добычи и, что более важно, транспортировки энергоресурсов. Прежняя политика силового укрепления периода «холодной войны» трансформировалась в «политику энергоресурсов». Соединённые Штаты стремились не допустить реализации этих замыслов иранского руководства. Таким образом, основы американо-иранского противостояния остались прежними, а изменению подверглась лишь форма противостояния.

В начале 2000-х годов республиканское руководство США сочло, что необходимость поддержания имиджа привлекательной страны отпала. Администрация Буша-младшего полагала, что способна добиться «демократизации» Большого Ближнего Востока, опираясь на военную силу и наступательную, агрессивную (в соответствии с принципом «унилатерализма») дипломатию, результатом чего стало вторжение в Афганистан и Ирак, а в отношении Ирана - осуществление интенсивного внешнего и внутреннего «комплексного воздействия». Данный подход предполагал перманентное давление (политико-дипломатическое и психологическое) и тайные операции на территории ИРИ с целью дестабилизации ситуации в этой стране и подрыва позиций иранского руководства, а статус государства «оси зла» сохранял (пусть и на гипотетическом уровне) угрозу применения против Исламской республики вооружённых сил США. В Белом доме рассчитывали, что таким образом вынудят клерикалов пойти на уступки Вашингтону.

Однако расчёт Белого дома не оправдался. Тегеран, в общем, сохранял твёрдую позицию, проводя гибкий прагматичный внешнеполитический курс. Трудности, с которыми столкнулись Соединённые Штаты в Ираке, ограничивали возможности Вашингтона действовать в прежнем ключе. Руководствуясь в этой связи тактическими соображениями, администрация Буша-младшего начинает постепенный отход от «унилатерализма», с 2005 года в основном сосредоточившись на ядерной программе Ирана как наиболее «выигрышном» аспекте с точки зрения возможностей давления на режим «муллократии» дипломатическими средствами через Совет Безопасности ООН.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Публикации в журналах, рекомендуемых ВАК РФ

1. Сафонов А.С. Американо-иранские отношения в начальный период деятельности администрации Джорджа Буша-младшего // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки. - 2008. - № 2. - С. 90 - 96.

2. Сафонов А.С. Эволюция политики администрации Джорджа Буша-младшего в отношении Ирана // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Международные отношения». - 2011, № 3. - С. 94 - 102.

Статьи и тезисы

3. Расстановка сил в администрации Джимми Картера и её влияние на политику в отношении Ирана в период Исламской революции // Проблемы новой и новейшей истории зарубежных стран. Сб. научных трудов. Вып. 6. Изд-во МГОУ. 2008. С. 92 - 96.

4. Сафонов А.С. Политика администрации Рональда Рейгана в отношении Ирана в 1981 - 1984 годы // Проблемы новой и новейшей истории зарубежных стран. Сб. научных трудов. Вып. 9. Изд-во МГОУ. 2011. С. 89 - 102.

5. Сафонов А.С. Особенности политики администрации Джорджа Буша-младшего в отношении Ирана в условиях агрессии против Ирака // Восток и Запад: приоритеты эпох: Сб. статей участников межвузовской научной конференции. - М.: РУДН, 25 ноября 2011 года. В печати.

Размещено на Allbest.ru