Крестьянская община в тульской деревне периода нэпа (1921–1928 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Крестьянская община в тульской деревне периода нэпа (1921-1928 гг.)

Общая характеристика работы

Община была и остается довольно сложным и противоречивым социально-экономическим феноменом. Выявление сущности и характера этих противоречий является крайне важным для общей оценки всей социальной истории России, особенностей национальной ментальности русского населения. Являясь одной из базовых идеологических характеристик самодержавной России, заключенной в триаде «самодержавие - православие - народность», община являлась хранительницей традиций, одной из основ консервативных устоев. Будучи школой коллективного хозяйствования и самоуправления, она могла бы стать основой для формирования оптимальных общественных отношений, построенных на основе принципов равенства, справедливости и других норм крестьянской этики.

Развитие политической системы современного российского общества во многом связано с последовательной реализацией принципов самоуправления. В последние десятилетия в нашей стране ведется поиск оптимальной модели взаимодействия центральных и местных органов, развивается местное самоуправление, свидетельством чему является реализация Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 6 октября 2003 г. №131-ФЗ. Для успешного решения многих современных общественно-политических проблем закономерно обращение к отечественному опыту организации местного самоуправления, во многом основанному на общинных традициях русского крестьянства. Исследование местного варианта общинных традиций в конкретный исторический период позволит внести некоторые дополнения в характеристику российской доколхозной деревни и, в то же время, проследить общие закономерности и тенденции в функционировании общинных институтов.

Объектом исследования является советская доколхозная деревня 1920-х годов.

Предмет исследования составили явления, отношения и процессы внутридеревенской жизни периода НЭПа в Тульской губернии.

Цель диссертации - исследование состава, деятельности, самоуправления, отношения с государственной властью крестьянской общины в тульской доколхозной деревне.

Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих задач:

- охарактеризовать основные имущественные группы крестьянства 1920-х гг. (кулаков, середняков и бедняков);

- проанализировать землеустройство и особенности землепользования в доколхозной деревне;

- исследовать традиции самоуправления в нэповской деревне;

- рассмотреть взаимоотношения крестьянского мира и советской власти в период НЭПа.

Хронологические рамки исследования охватывают период 1920-х гг. Нижняя хронологическая граница определяется началом новой экономической политики. К этому периоду крестьянские «миры» заняли довольно прочные позиции в жизни деревни в результате генерального передела (1917-1918 гг.) и общинного «поравнения» земель (1918-1921 гг.). Верхняя граница определяется началом свертывания НЭПа и политикой форсирования социально-экономических процессов, которая привела к отказу от нее. Уже с 1927 г. самостоятельность сельских обществ стала подавляться сверху, любые их действия в области самоуправлении были поставлены в зависимость от сельских советов депутатов. Необходимость проследить эволюцию того или иного явления сделала необходимым обращение к историческим процессам более раннего и более позднего периодов отечественной истории.

Территориальные рамки исследования определяются границами Тульской губернии в 1920-е гг. В этот период на ее территории насчитывалось более 4 тыс. селений, около 285 тыс. крестьянских хозяйств. В каждом селении имелось по одному и более сельских обществ. С экономических позиций губерния входила в Центральный земледельческий район, который она образовывала совместно с Курской, Орловской, Рязанской и Тамбовской губерниями. В диссертационном исследовании автор сосредоточил внимание на материале, непосредственно характеризующем жизнедеятельность «крестьянских миров» на тульской земле, хотя в работе с целью сравнения использовались данные, относящиеся к другим регионам.

Методологическую основу исследования составил комплекс общенаучных методов, приоритетным среди которых является принцип историзма - последовательное рассмотрение событий в соответствии с подлинной исторической обстановкой. Метод системного анализа позволил автору рассмотреть изучаемые явления и процессы как совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов. В диссертации использованы специальные исторические методы: историко-реконструктивный, историко-сравнительный, историко-антропологический.

Источниковая основа диссертации состоит из опубликованных и неопубликованных источников.

К опубликованным источникам относятся нормативно-правовые акты: конституции, законы, положения и пр. Они позволяют проследить общие цели аграрной политики советского государства. Для исследования были использованы Конституция РСФСР 1918 г., Земельный кодекс РСФСР 1922 г., а также Положение об общих собраниях (сходах) граждан в сельских поселениях 1927 г. Их последовательный анализ позволил оценить уровень участия государства в урегулировании социально-экономических отношений в деревне.

Значительную группу источников составляют материалы делопроизводства советских органов (доклады, протоколы, отчеты, справки, рапорты и др.). Среди них можно выделить протоколы собраний членов исполнительных комитетов разных уровней, их президиумов, земельных комитетов и комиссий при них, а также общественных организаций - комитетов крестьянской общественной взаимопомощи (крестком, ККОВ), тульского рабочего общества «Кульхозсмычка», общества «Союза воинствующих безбожников» и др. Этот комплекс документов позволяет оценить разные аспекты взаимодействия между органами власти - от Тулгубисполкома до конкретного сельсовета. Хотелось бы отметить, что немалая доля в актах делопроизводства принадлежала циркулярным письмам, рассылаемым руководству советских органов власти. Протоколы земельных комитетов и комиссий включают интересные сведения о земельных спорах, что позволяет выявить разногласия неизбежные внутри крестьянских коллективов, особенности аргументации селянами своей позиции в споре. Протоколы общественных организаций - кресткомов, рабочего общества «Кульхозсмычка», общества «Союз воинствующих безбожников» - важные источники для оценки разного рода статистических сведений, позволяющих сформировать представления, как об имущественных группах крестьянства, так и о количестве разрушенных «антирелигиозниками» храмов и монастырей. Перечисленные делопроизводственные материалы были извлечены автором из различных архивных фондов. Это фонды Государственного архива Тульской области (ГАТО).

Помимо неопубликованных актов делопроизводства органов управления, автором были задействованы опубликованные. Так, привлечены стенограммы отчетных заседаний, расширенных пленумов Тулгубисполкома за 1922, 1923, 1924, 1925, 1926 гг. Они позволили получить сведения о землеустройстве и землепользовании, специфике хозяйствования в черноземной и нечерноземной зонах Тульской губернии. Ценность этих источников повышается тем, что в некоторых из них опубликованы материалы по конкретным сельсоветам, а не только крупным административно-территориальным объединениям (уездам, районам) в составе губернии.

Одними из ключевых источников в контексте тематики исследования стали документы делопроизводства сельских обществ. Их можно разделить на приговоры сходов и протоколы общих собраний сельских обществ. Оба вида содержат в себе информацию о повседневной жизни деревни, основных направлениях деятельности крестьянских «миров», урегулировании имущественных отношений между односельчанами, обращении селян в органы власти и многое другое. Благодаря анализу этих документов удалось выявить специфику переделов земли, урегулирования споров между общинниками, особенности отношений крестьянства с органами власти. Большинство решений сельских обществ хранится в материалах фондов сельсоветов, волостных, районных и уездных исполнительных комитетов. Все эти источники были введены в научный оборот впервые, что существенно повышает значимость диссертационного исследования.

Следующей важной для раскрытия темы исследования группой источников стали письма крестьян в органы власти и в периодические издания. Ценность крестьянских писем не подлежит сомнению, поскольку каждый автор выражал интересы конкретной группы своей деревни, раскрывал ее насущные проблемы, характеризовал положение односельчан. Мы изучили как опубликованные, так и неопубликованные крестьянские письма. Часть опубликованных писем включена в сборники: «Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг.», «Крестьянские истории: Российская деревня 20-х годов в письмах и документах». Немалая часть крестьянских писем по разным причинам так и не была опубликована, в этой связи мы обратились к фонду тульской «Деревенской правды» (ГАТО, ф. Р-345).

Наряду с крестьянскими письмами в периодике публиковались статьи для крестьян, которые были неотъемлемой частью комплексной агитационной кампании, направленной на улучшение российского землепользования. Использовались материалы следующих изданий: «Трудовое хозяйство (Орган Тульских: Губземуправления, Губпродкома и Губсоюза)», «Коммунар», «Новая деревня». Некоторые статьи были опубликованы отдельными брошюрами.

Следующей группой источников выступают донесения правоохранительных органов о событиях в деревне. Огромную работу для отбора и систематизации такого рода источников проделал авторский коллектив во главе с А. Береловичем и В. Даниловым, работавший над изданием «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД» в четырех томах. В работе также привлечены опубликованные материалы Тульской ЧК, позволившие воссоздать детали общей политической обстановки в деревне непосредственно перед введением новой экономической политики.

В совокупности все привлеченные автором источники позволили охарактеризовать разные стороны жизнедеятельности крестьянской общины в тульской нэповской деревне.

Степень научной разработанности темы. В СССР накануне коллективизации сельского хозяйства споры о роли общины в социалистическом переустройстве земледелия приобрели очертания конкретной социальной инженерии. Теоретики-аграрии в дискуссиях в 1920-е гг. пытались совместить крестьянские общины с организацией коллективного земледелия. Хотя в официальной доктрине акцент делался на несовместимости общинных традиций с колхозным строительством, считалось, что колхоз отрицает общину.

В 1920-е годы появились публикации, в которых говорилось о преимуществах аграрной политики большевизма, ее приближенности к запросам и потребностям среднего крестьянства. Как заметил Э.Н. Бурджалоров, в то время ученые имели реальную возможность полно и достоверно описывать события. Многие исследовали крестьянство «как есть», изучая специфику крестьянского хозяйственного уклада, деревенской жизни. В числе таких авторов можно назвать А.М. Большакова, И.К. Боринова, Н. Росницкого и др. Многие авторы 1920-х гг. разрабатывали литературу непосредственно для крестьянства, в основном, агитационную. Они писали о необходимости внедрения в деревне новых методов ведения хозяйства, организации и проведения советских праздников, а также пропагандировали преимущества социалистического строя, регламентировали формы и методы работы с крестьянским населением. К их числу можно отнести работы И.В. Богового, А.П. Волжского и В.А. Мурина и др.

Часть авторов обосновывала необходимость радикальных социалистических преобразований в деревне. Они публиковались в журналах «Большевик» и «На аграрном фронте», на страницах которых развернулась полемика о дальнейших судьбах крестьянства. Среди наиболее интересных работ можно назвать статьи В. Богушевского, Н. Вишневского, А. Гайстера, С. Дубровского, С. Здановича, Э. Квиринга, А. Мацкевича. Эти авторы активно обсуждали проблемы общинного землепользования, особенностей деревенского самоуправления. Некоторые из них, например, Э. Квиринг и А. Мацкевич, предлагали и обосновывали реформы, которые нужно провести для повышения товарности крестьянских хозяйств. В литературе рассматриваемого периода часто поднимался вопрос о том, что в деревенской жизни уверенно лидируют крестьянские «миры», а не сельсоветы. Особенно отчетливо это было высказано в сборнике «Сельсоветы и волисполкомы», в котором критиковались недостатки работы сельсоветов, отсутствие вовлечения широких крестьянских масс в их деятельность.

В 1920-е гг. появились и первые работы, непосредственно посвященные изучению социально-экономических процессов, происходивших в деревне в период НЭПа. Наиболее заметными среди них были труды И.К. Воронова и П.Н. Першина, отличавшиеся большим привлечением фактического материала. И.К. Воронов отразил социально-экономические процессы, происходившие в центрально-черноземной деревне в первые годы НЭПа: дробление и измельчание крестьянских хозяйств, увеличение числа малоскотных, малопосевных и безынвентарных хозяйств, имевших незначительный выход товарной продукции и экономически зависимых от зажиточных хозяйств. Им был сделан вывод о том, что единственным выходом из этой ситуации является вступление маломощных крестьян в колхозы. П.Н. Першин в своем исследовании раскрыл причины отсталости сельского хозяйства (аграрное перенаселение, малоземелье, военная разруха, неурожаи 1920-1921 гг.). Он считал, что государство должно оказывать помощь маломощным крестьянским хозяйствам в первую очередь.

Многие авторы 1920-х гг., особенно деятели партии, словно заново открывали для себя крестьянство. Например, С. Зданович писал об оживлении общины в результате пролетарской революции, основываясь на прогнозах Ф. Энгельса, а не на реальных событиях. Другой автор, В. Фейгин, административными, аппаратными методами предлагал вытеснять общинное самоуправление, развивая постепенно ячейковую работу в сельсоветах,. Его доморощенные, оторванные от реальной обстановки предложения справедливо критиковал С. Зданович.

Следующий этап изучения нэповской деревни пришелся на 1930-е - 1950-е гг. В те годы профессиональную деятельность ученых жестко ограничивал тотальный идеологический контроль. НЭП, в соответствии со сталинской концепцией, характеризовался как период накопления сил и средств для перехода в решительное наступление на остатки капитализма. Например, П.Н. Шарова считала, что к концу 1920-х гг. мелкое крестьянское хозяйство исчерпало возможности своего дальнейшего развития и роста производства сельскохозяйственной продукции, о чем, якобы, свидетельствовали хлебозаготовительные кризисы, поэтому назрела объективная необходимость перехода на крупное обобществленное сельскохозяйственное производство. В научных работах того периода восхваления аграрной политики большевиков и лично И.В. Сталина («…гений товарища Сталина, его непоколебимая воля и мудрая прозорливость»; «И.В. Сталин… гениально разработал конкретные пути социалистического преобразования деревни») перемежались со статистикой темпов коллективизации, вызванной, якобы «массовой тягой бедняцко-середняцких элементов деревни в колхозы». Авторы, в основном, рассматривали проводимые в деревне мероприятия, изучали различные аспекты классовой структуры села, её эволюция в новых условиях. Приоритетными направлениями исследований были вопросы деятельности местных партийных организаций, кооперативного строительства, земельной политики советского государства, политико-идеологической и просветительной работы в деревне.

После Постановления ХХ съезда КПСС о преодолении последствий культа личности Сталина начался новый этап в отечественной историографии, продолжившийся до середины 1980-х гг. Для ученых несколько расширились тематические границы их исследовательской работы. Так, в научный оборот были введены новые источники, началась разработка социально-экономических аспектов НЭПа в российской деревне. История российской деревни 1920-х гг. рассматривалась как процесс движения к социализму по единственно правильному пути, указанному коммунистической партией. Например, бесконтрольные общинные «поравнения» земель при общем попустительстве властей в начале 1920-х гг. стали списываться на то, что, якобы, большевики пошли на эти меры по инициативе крестьянства. Крестьяне, согласно этой точке зрения, должны были сами убедиться в неудобстве уравнительности и самостоятельно прийти к неизбежности коллективного хозяйствования. Более того, Г.В. Шарапов полагал, что «опираясь на старый общинный опыт передела земли» крестьяне смогли только перераспределить, но не уравнять свои участки.

Именно в этот период начали работать такие авторы как Ю.А. Поляков и В.П. Данилов, исследования которых касались различных социально-экономических аспектов нэповской деревни. В их трудах использовались и тульские материалы. В работах В.П. Данилова был поднят вопрос о роли, месте общины в преобразованиях на селе в первое советское десятилетие . П.И. Кабанов на материалах Курской губернии показал изменения в аграрном производстве, взаимоотношения партийно-государственных структур с сельскими жителями в процессе преобразования деревенской жизни.

В период 1970-1980-х гг. внимание ученых к сельским проблемам периода НЭПа возросло. Большое внимание историки уделяли изучению социальной структуры доколхозного села. Определенное значение для понимания процессов, происходивших в деревне в 20-е годы XX в., имела монография В.А. Козлова «Культурная революция и крестьянство». В ней автор на обширном фактическом материале выявил факторы, определявшие формирование социально-культурного облика крестьянства. В этот период у историков возрос интерес к деревенской общине, взаимоотношениям крестьянства и местных органов власти, быту и культуре доколхозной деревни. В названной и других работах были предприняты попытки показать эволюцию общественного сознания, миропонимания крестьянства в постоянно меняющихся условиях. В работах В.П. Данилова, С.П. Трапезникова, Е.А. Луцкого показана роль общины в деле перераспределения земель в ходе аграрной революции, подробнее рассмотрен вопрос о роли общины в коллективизации сельского хозяйства.

Тогда же появились специальные работы по истории общины 1920-х гг.. Важное значение имела трактовка общины не только как формы совместного пользования землей, но и как общественно-политической организации крестьянства. О внимании историков к аграрным проблемам свидетельствует регулярное проведение симпозиумов по аграрной истории Восточной Европы, которые проводятся с 1958 г. по настоящее время. Общинная проблематика традиционно занимает одно из ведущих мест в тематике симпозиумов.

Современный этап изучения истории российской деревни периода НЭПа начался в конце 1980-х гг., когда были сняты многие идеологические запреты. Гласность расширила возможности исторического анализа, исследователям стали доступны рассекреченные материалы областных партархивов и, частично, архивов КГБ, в научный оборот были введены новые факты, начался пересмотр основных исторических концепций в свете нового знания, появились публикации, посвященные социально-экономическим аспектам НЭПа в российской деревне. Повышенное внимание в период перестройки к проблемам нэповской деревни было вызвано тем, что страна снова, как и в 1920-е гг., находилась в поисках выхода из социально-экономического кризиса деревни. Многие исследователи большой акцент делали на «положительных» сторонах НЭПа в деревне 1920-х гг. и выявляли возможности приложения их к современности. Историки стали уделять больше внимания изучению базовых составляющих политики НЭПа в деревне, взаимоотношению власти и общества, формированию у крестьянства основ социального поведения и новых представлений о власти.

В 1990-е годы историки уделяли значительное внимание вопросам сохранности общинных устоев, традиций, уклада, патриархальной культуры села. Исследователи стали разрабатывать проблемы общественного сознания селян, формирование и изменение крестьянской ментальности.

Несмотря на множество публикаций советского и постсоветского времени по социально-экономическим проблемам доколхозной деревни, до сих пор нет обобщающего труда по изучению крестьянской общины в период НЭПа. Можно констатировать недостаточную изученность проблемы. Это связано с рядом обстоятельств. Во-первых, при наличии большого количества литературы о политике НЭПа имеется чрезвычайно мало работ о сохранности и функционировании вековых общинных устоев в нэповской деревне. Во-вторых, работы написаны преимущественно на общероссийском материале, а трудов по тульской крестьянской общине 1920-х годов практически нет.

Научная новизна. Диссертация является первым исследованием сельской общины нэповской деревни Тульской губернии. Впервые в научный оборот введен широкий круг источников, восполняющих пробелы в изучении социальной истории доколхозного крестьянства, выявлена самобытность и уникальность крестьянского мира тульской деревни 1920-х гг.

Практическая значимость исследования. Материалы и выводы, приведенные в диссертации, могут быть использованы при написании обобщающих и специальных трудов по истории советской доколхозной деревни, в краеведческой работе, а также при подготовке учебных курсов по истории («История России», «История государства и права России» и др.), спецкурсов.

Апробация исследования. Содержание диссертации освещено автором в 7 научных публикациях, в докладах на региональных, всероссийских конференциях в 2005-2009 гг.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, подразделяемых на параграфы, заключения, списка источников и литературы.

Основное содержание работы

крестьянство деревня советский

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект, предмет, цель, задачи, хронологические и территориальные рамки исследования, содержится обзор источников, анализируется степень изученности проблемы в историографии, показывается научная новизна и практическая значимость исследования.

Глава I «Структура общины в нэповской деревне» посвящена характеристике основных имущественных групп крестьянства 1920-х гг. (кулаков, середняков и бедняков). В трех параграфах главы рассматриваются принципы выделения в крестьянской среде кулаков, середняков и бедняков. Основное внимание автор уделил рассмотрению критериев, по которым крестьян относили к той или иной группе.

В работе показано, что принятые в партийных кругах показатели зажиточности / бедности крестьянских хозяйств (площадь посевов, наличие и количество рабочего скота, земледельческого инвентаря) более применимы по отношению к южным, земледельческим, районам Тульской губернии. В северных, промышленных, районах достаток хозяйства чаще определялся уровнем доходов от «отхожих заработков». Диссертант полагает, что оправданными критериями разделения крестьян на имущественные группы следует считать число работников в крестьянской семье и их отношение к труду. В зажиточных семьях, по сравнению с бедняцкими было больше мужских рабочих рук и отмечалось добросовестное отношение к труду.

Особое внимание в главе уделено деревенским представлениям об имущественном положении. В крестьянском сознании многое определялось представлениями о справедливости. Так, селяне относили к кулакам соседей, крывших избы железом, и причисляли к середнякам односельчанина, по деревенским меркам «справедливо» наживших значительное состояние. Деревенские и партийные представления о степени зажиточности хозяйства не совпадали, поскольку основывались на разных принципах.

Основной фигурой в нэповской деревне был крестьянин-середняк. Середняки являлись самой многочисленной группой, с интересами которой считались остальные. Они сотрудничали и с зажиточными, и с бедными односельчанами в зависимости от ситуации. Материалы, представленные в диссертации, показывают, что внутриобщинное расслоение в нэповской деревне не привело к противостоянию кулаков, середняков и бедняков. «Классовый союзник советской власти» - беднота - проявляла лояльность по отношению к кулачеству, от которого зависела материально.

Автор обращает внимание на то, что «культ бедноты», пропагандируемый советской властью в деревне, способствовал формированию пренебрежительного отношения к земледельческому труду. Одни селяне, считая, что невыгодно трудиться на земле, стали сдавать ее в аренду богатому соседу за часть урожая, другие производили на продажу самогон, считая это более выгодным занятием, чем сельскохозяйственный труд.

В Главе II «Землеустройство и землепользование в доколхозной деревне» рассмотрены вопросы землеустройства и землепользования в периоды «генерального передела» (1917-1918 гг.), общинного «поравнения» (1918-1921 гг.) и НЭПа (1921-1928 гг.).

В период 1917-1921 гг. крестьяне захватили и распределили между собой частновладельческие земли. В 1918-1921 гг. внутриселенное «поравнение» осуществляло собрание домохозяев (сельский сход). В Тульской губернии самой распространенной практикой было распределение земли «по едокам». В работе отмечается, что к 1922 г. на тульского крестьянина приходилось 1,07 дес. земли, по сравнению с 0,65 дес. до 1917 г., т.е. среднедушевой надел увеличился более чем на 60%. По приведенным в работе сведениям, в 1920-е гг. в Тульской губернии свыше 94% крестьянских дворов входило в общину. Полученные автором данные показывают, что общинное «поравнение» порождало чересполосицу и дальноземелье, что препятствовало росту доходности и товарности крестьянских хозяйств.

Земельный кодекс РСФСР 1922 г. ограничил периодичность переделов земель, ввел нормы землеустройства, регламентировал вопросы землепользования: выходы из общины на хутор или отруб. Ряд его положений был полностью нивелирован «Общими началами землепользования и землеустройства» 1928 г., отдавшими приоритет устройству коллективных форм землепользования, выдел из общины на хутор запрещался.

Вопросами упорядочения внутриселенного землепользования с середины 1920-х гг. начало заниматься государство. В Тульской губернии внутриселенное землеустройство к 1928 г. прошло только на 20% ее территории. Эти данные говорят о том, что проблема оптимизации землепользования в губернии не была решена.

Агропропаганда стала основным методом воздействия на крестьян в деле улучшения обработки земли и повышения урожайности. В нэповской деревне проводились агроэкскурсии и агитпосевкампании, создавались агитучастки, действовали краткосрочные образовательные курсы. Одним из результатов агитационной кампании стало стремление селян перейти к многопольному севообороту. В диссертации показано, что на многополье переходили не только отдельные дворы, а целые селения. Вопросы о нововведениях решались на сельском сходе. Однако его решения не всегда реализовывались на практике. Согласно статистике Тулгубисполкома, к 1928 г. под многопольем находилась лишь малая доля (8%) крестьянских земель, большая часть селян оставалась на традиционной «трехполке».

Глава III «Традиции самоуправления в доколхозной деревне» посвящена изучению «мирского» крестьянского управления и общинного суда в Тульской губернии периода НЭПа. Рассмотрены особенности созыва общинных сходов, определен круг поднимаемых на них вопросов, говорится об исполнении принятых решений. Сходы, или общие собрания домохозяев сельских обществ, были основой внутриселенного самоуправления, на них присутствовали представители отдельных дворов селения. Обычно сходы созывались так называемым «общинным активом» (группой заинтересованных лиц), проводились в периоды наибольшей хозяйственной активности селян - весной, летом, осенью. За одно собрание рассматривались один-два текущих вопроса жизни «общества», чаще всего о землепользовании, налогообложении, благоустройстве.

В диссертации проанализирован механизм принятия решений на сходе. Судя по протоколам общих собраний, их участники практически всегда приходили к единому мнению. Подобное «единогласие» было довольно условным, т.к. зависело от весомости аргументации позиции «инициативной группы». Привлеченные автором материалы показали, что приоритет в исполнении отдавался тем решениям, которые были привычны и понятны присутствующим: помощь приходскому священнику, сельскому учителю и т.д. Безадресные решения, а также направленные на «общее благо» часто оставались только на бумаге. Например, общество с легкостью оказывало помощь сельскому приходском священнику, но с трудом выполняло собственные приговоры о запрете потравы посевов.

В этой главе рассматривается преступность в нэповской деревне и деятельность общинного суда. Профилактикой правонарушений на селе занимались десятские (общинные «дежурные») и сельские исполнители (назначаемые сельсоветами). Обычно «мирские» десятские сотрудничали с общинным судом, а сельские исполнители через председателя сельсовета становились осведомителями милиции (так называемой «уголовки»). Правопорядок в деревне в 1920-х гг. не удавалось обеспечить никому - ни милиции, ни десятским, ни сельским исполнителям.

В диссертации приводятся сведения о крестьянском понимании преступлений. Сельское «правосознание» считало преступлением кражу лошади у соседа, а варварское истребление лесов расценивало как мелкий проступок. Оно снисходительно воспринимало аборты со смертельным исходом, убийство односельчанина во время традиционных кулачных боев.

На селе в 1920-е гг. сохранялся общинный суд. Он созывался в случаях, касавшихся общих интересов селян (конокрадство, другие кражи, гадание и ворожба) и выносил решения на основе коллективного мнения. В исследовании высказывается мнение, что общинный суд при советской власти превратился в неформальный орган, выносивший устаревшие и неэффективные санкции: изгнание, выговор, предупреждение и т.п. Кроме того, в крестьянской среде сохранялся самосуд.

Глава IV «Крестьянский мир и новая власть в 1920-х гг.» посвящена исследованию отношений крестьянства с органами власти разных уровней. В этой главе автор сосредоточил внимание на вопросах социальной политики партии большевиков, связанных с переустройством жизни и быта в нэповской деревне.

Уже в 1918 г. государство вывело из состава избирателей в представительные органы власти «неблагонадежных» лиц, сотрудничавших со свергнутым революцией режимом, и стало внедрять контроль над деревенским самоуправлением. Земельным кодексом 1922 г. существовавшие крестьянские общины (сельские общества) были переименованы в земельные и взяты под контроль государства. По мнению автора, финалом независимости внутриселенного самоуправления, крестьянских «миров», стало подчинение сельских сходов сельсоветам в 1927 г. и последующая ликвидация земельных обществ на рубеже 1920-1930-х гг.

Одним из формальных начал НЭПа стала реформа налогообложения. Однако сведение множества «разверсток» в «единый» налог не изменило сути налоговой политики государства на селе. Деревня, помимо единого сельскохозяйственного налога, выполняла много различных «повинностей»: от самообложения до взносов по обязательному страхованию. В диссертации отмечено, что наибольшему обложению подвергались зажиточные крестьянские хозяйства. Беднота, союзник пролетарского государства, могла быть и вовсе освобождена от налогов.

В главе рассмотрены нововведения советской власти в деревне: создание крестьянских комитетов общественной взаимопомощи, организация шефской помощи города над деревней, антирелигиозная пропаганда. Большинство «инициатив» большевистского государства в деревне не нашли поддержки среди крестьянства. Крестьянский мир продемонстрировал верность собственным ценностям. Он отвергал почти все чуждое и незнакомое. Плохо скопированная с сельских «помочей» идея подконтрольной государству внутриселенной взаимопомощи слишком скоро подтвердила опасения крестьян столкнуться с «новыми комбедами». Большинство кресткомов так и осталось на бумаге, а «ничьи» фонды немногих имеющихся ККОВ расхищались членами правления или расходовались нецелесообразно. Городские «шефы» из рабочих остались чужаками в деревне - разрыв между нэповской деревней и городом был слишком велик. Но если горожане были чужаками, то бытовые атрибуты городской жизни - мебель, одежда, посуда, предметы обихода - постепенно проникали в деревню.

Борьба с религией в 1920-е гг. велась на фоне еще сильных и активных религиозных традиций. Материалы диссертации показывают, что сельская религиозная жизнь была противоречивой: крестьяне, следуя давней традиции, обеспечивали продукцией и деньгами приходское священство, при этом уважали и странствующих «старцев», «стариц» в одеждах «гонимых пастырей». Суровых и властных «тихоновцев» крестьяне предпочитали доброжелательным «обновленцам», не отвергая при этом баптистских и евангелистских миссионеров. Нередко целые деревни пропивали большие средства на престольных праздниках. Если «чужаки» вели себя вызывающе и разрушали храмы, то крестьянские «общества» принимались отстаивать свою веру. Но защита веры превращалась в охранение от чужаков ее главных атрибутов - церковных зданий, икон и т.п.

Особое внимание автор уделил рассмотрению отношениям крестьянства с низовым аппаратом управления и партийными органами. Материалы по этому вопросу представлены в четвертом параграфе. Они свидетельствуют о том, что деревенские коммунисты так и остались «чужаками» для беспартийной крестьянской массы. По мнению автора, сельсоветы в 1920-е гг. не имели авторитета в крестьянской среде. Их работу и кадровый состав критиковали практически все - от политиков до обычных крестьян. Между тем, для крестьян сельсовет являлся едва ли не олицетворением правящей власти. Исходя из привычных деревенских моральных критериев, селяне беспощадно «бичевали» пьянство председателей, их дореволюционное прошлое и т.д., критиковалась также волокита в сельсовете, неорганизованность его работы и т.д.

Селяне - члены партии и комсомольцы как «свои чужаки» находились под пристальным вниманием беспартийной деревенской массы. Если комсомольцев не воспринимали всерьез, по деревенским критериям они были еще как дети, то «взрослых» коммунистов, при любой оплошности критиковали и высмеивали. Новые органы не могли завоевать авторитет в массах, так как многие их представители были неустойчивы в своих убеждениях и, судя по изложенным фактам, на жизнь деревни не влияли.

В заключении подведены итоги исследования и сделаны основные выводы.

Проведенное исследованное показало, что тульская деревня 1920-х гг. была неоднородной по социальному составу, как и в досоциалистический период, в ней сохранялись кулаки, середняки и бедняки. Правительство предпринимало немало усилий для поиска объективных критериев деления крестьян на эти группы. Материалы диссертации свидетельствуют, что деревенские суждения о кулаках, бедняках, середняках не совпадали с большевистскими. Часто определение «кулак» неоправданно применялось к крестьянам, настойчиво отстаивающим свою точку зрения, что свело его значение к презрительному «идеологическому ярлыку». Зажиточное крестьянство, будучи наиболее устойчивым экономически, играло важную роль во внутриселенных отношениях. Середнячество выделялось, в основном, по «усредненным» размерам участков. По общественной активности среди середняков выделялись «консерваторы», почти не участвующие в мирских делах, и «активисты», игравшие заметную роль во внутриселенной жизни. Крестьянский мир в доколхозной деревне различал «бедняков по нужде» и «бедняков-разгильдяев». Разнородная социальная структура русской деревни внешне формировалась по имущественным признакам, но материальное благополучие хозяйств зависело, прежде всего, от трудолюбия и количества рабочих рук.

В 1918-1921 гг. крестьяне самостоятельно перераспределили землю по уравнительному принципу. В диссертации отмечается, что в тульской деревне земельными переделами занимались советы селений (сходы). Переделы привели к осознанию необходимости внутриселенного землеустройства, которое сходы провести не могли. Государственное участие во внутриселенном землеустройстве в 1921-1927 гг. было минимальным. Существенного подъема сельскохозяйственного производства так и не произошло.

Анализ крестьянского внутриселенного самоуправления доколхозной тульской деревни показал, что способы созыва, работы и механизм принятия решений на общинном сходе не изменились с досоветских времен. Общинный суд также сохранял свою значимость в крестьянском сознании. В то же время общинного «десятского» стал вытеснять сельисполнитель, сотрудничавший не с органами сельского самоуправления, а с советским органами - сельсоветом и милицией.

Освещение отношений тульского крестьянства с органами власти позволило раскрыть специфику сельского мира 1920-х гг. Практика лишения избирательных прав зажиточных крестьян сделала сельсоветы настолько «правильными» органами, что они просто не могли стать лидерами на селе. Некомпетентность и неэффективность сельсоветов критиковались селянами. В результате сход для крестьян оставался приоритетным органом самоуправления в 1920-х гг. В работе показано, как сход постепенно вытеснялся государством из сельского управления и, в конце концов, потерял свое ключевое полномочие в области распределения земель.

Большинство нововведений советской власти в деревне (крестьянские комитеты взаимопомощи, шефство города над деревней, борьба с религией) оказались провалены, что еще раз подтверждает самобытность крестьянского мира, не принимавшего чужих для него институтов - кресткомов, «шефов», «чужаков» из городов, пропаганды атеизма.

В 1920-е гг., несмотря на наличие разных имущественных групп в тульской деревне, она сохраняла многие общинные традиции, издавна присущие русскому крестьянству. Все основные вопросы сельской жизни по-прежнему рассматривались и решались на общинных сходах. Особенно важна была их роль в регулировании земельных вопросов, связанных с перераспределением, «скидкой-накидкой», текущими переделами, установлением форм землепользования и землеустройства. В крестьянском сознании легитимными оставались собственные институты власти, что существенно тормозило внедрение на селе большевистских новаций. Будучи консервативной, доколхозная деревня во многом продолжала жить по своим собственным сложившимися веками порядками и правилам.

Основные положения диссертации отражены в публикациях

1. Федотов А.В. Бедняки в доколхозной деревне: кто они? (Опыт регионального исследования по материалам Тульской губернии) // Вестник Московского государственного областного университета. История и политические науки. №2. 2010. - М.: Изд-во МГОУ, 2010. - 152 с. С. 76-79.

2. Федотов А.В. Крестьянские сходы в Тульской губернии в 1920-е гг. // Сборник материалов III региональной научно-практической конференции аспирантов, соискателей и молодых ученых «Исследовательский потенциал молодых ученых: взгляд в будущее» / Отв. ред. О.Г. Вронский. - Тула: Изд-во ТГПУ им Л.Н. Толстого, 2007. С. 233-237.

3. Федотов А.В. Крестьянский коллективизм в 1920-е гг. (по материалам Тульской губернии) // «ХХI век: гуманитарные и социально-экономические науки». Тезисы выступлений Всероссийских чтений студентов, аспирантов и молодых ученых. 19-20 апреля 2007 г. - Тула: Издательство ТулГУ, 2007. С. 141-143.

4. Федотов А.В. Решения крестьянских сходов как регулятор жизнедеятельности общины в 1920-х гг. (по материалам Тульской губернии) // Роль университетов в поддержке гуманитарных научных исследований: Материалы II Всероссийской научно-практической конференции.: В 3 т. Т. 3 / Отв. ред. О.Г. Вронский. - Тула: Изд-во ТГПУ им Л.Н. Толстого, 2007. С. 114-117.

5. Федотов А.В. Отношение крестьянства к низовому аппарату управления в 1920-е гг. (по материалам Тульской губернии) // Государственная власть и крестьянство в ХХ - начале ХХI века: Сборник статей. Ч. 2 / Под ред. к.и.н., доц. А.И. Шевелькова. - Коломна: Коломенский государственный педагогический институт, 2008. С. 148-153.

6. Федотов А.В. Советское доколхозное крестьянство и город: особенности межкультурной коммуникации (на примере Тульской губернии) // Сборник статей по материалам II научно-практической конференции «Язык и общество: коммуникация и интеграция». - Калуга: ООО «Ваш домъ», 2009. С. 209-213.

7. Федотов А.В. Земельный кодекс РСФСР 1922 г. в тульской доколхозной деревне // Демидовские чтения. Тула. 2009 г. Материалы ежегодной научно-практической конференции с международным участием (15-16 сентября 2009 г.) / Под общ. ред. д. пед., н. Вольхина С.Н. и д.э.н., профессора Крутикова В.К. Часть 2. - Тула: Издательство «Папирус», 2009. С. 133-136.

Размещено на Allbest.ru