Проблема стабилизации межбалканских отношений в российской имперской политике в первом десятилетии ХХ века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Проблема стабилизации межбалканских отношений в российской имперской политике в первом десятилетии ХХ века

Людмила Кузмичева

Речь пойдет о роли России в формировании славянской государственности, так и в разрешении спорных вопросов между славянскими народами и странами.

Особенно остро эта проблема стояла и стоит на Балканах. В историографии значительно чаще констатируется сложившаяся в этом регионе в тот или иной исторический период критическая ситуация, приведшая к конфликтам и войнам и усилия России по разрешению этих проблем. Реже исследуется и анализируется моделирование русскими политическими деятелями перспектив развития покровительствуемого Россией Балканского региона.

А такие модели и планы, весьма продуманные, взвешенные и аргументированные существовали. Они представлены в многочисленных записках русских дипломатов, военных, политиков. Обратимся к началу ХХ века, событиям предшествующим Первой мировой войне. Казалось бы, российскими политическими кругами сделано было многое для предотвращения этого фатального для судьбы собственной страны и мира в целом события, однако война началась, причем в сложное для России время и закончилась для нее трагически. Сейчас в годы, когда отмечается столетие балканских войн и Первой мировой войны много внимания уделяется пересмотру ленинских положений о балканских войнах, долгие годы являвшихся незыблемой основой для отечественной историографии. Появившиеся в последние несколько лет работы свидетельствуют об отходе от одномерности восприятия первой балканской войны как носящей исключительно освободительный характер. Возникает вопрос: а была ли альтернатива этой войне? Можно ли было иначе решить проблему территориального расширения молодых балканских государств?

Для ответа на этот вопрос необходимы помимо теоретических построений и серьезные источники. Это не только официальные документы, проекты и записки, но мемуары и дневники. Они должны взаимно дополнять и коррелировать друг друга. К числу таких новых, введенных в научный оборот в 2009 году мемуарных источников принадлежат воспоминания Василия Николаевича Штрандмана, русского дипломата с 1908 по 1917 годы служившего поочередно в русских дипломатических миссиях в Софии, Константинополе и Белграде,где его и застала Первая мировая война.

Имя Штрандмана чаще встречается и лучше известно в связи с изучением положения русской эмиграции в Королевстве Югославия, где он до 1944 г. занимал пост представителя по делам русской эмиграции. Отзывы об этой стороне его деятельности не всегда были положительными, что и понятно, ибо трудно было решить все насущные проблемы тысяч бесприютных русских людей, оказавшихся в Югославии в изгнании.

Для историков большой интерес представляли его мемуары, которые по имеющимся сведениям он начал писать в 30-е годы. О них знали, так его биография в словаре русской эмиграции гласила: «Написал мемуары, которые, вероятно, остались неизданными» Религиозная деятельность русского зарубежья. Биобиблиографический справочник < . http://zarubezhje.narod.ru/tya/Sh_189.htm>. 29.06.2015.. Но найти эти мемуары долгие годы не удавалось. После многолетних поисков нашел рукопись мемуаров Штрандмана в библиотеке Колумбийского университета в ящике с надписью «неизвестные бумаги» энтузиаст изучения русской эмиграции, сам потомок русских эмигрантов историк-любитель, работающий вполне профессионально Йован Качаки. Им была найдена была только первая часть мемуаров Штрандмана, которую он перевел на сербский язык и издал в Белграде Штрандман, В. Балканске успомене. Београд: Жагор, 2009.. Йован Качаки предварил том предисловием, в котором рассказал и о возможном направлении поисков второго тома этих ценных мемуаров. В 2014 году воспоминания Штрандмана вышли на русском языке Штрандтман, В.Н. Балканские воспоминания. Москва: Книжница, 2014..

Воспоминания Штрандмана один из важных источников для характеристики российской политики на Балканах кануна балканских войн. Ценность этих мемуаров для понимания выработки русской модели развития событий на Балканах и причин неуспеха ее реализации не вызывает сомнения. И прежде всего это определяется личностью самого автора, непосредственного участника, а зачастую и инициатора происходивших на Балканах событий. российский балканы политика

Василий Николаевич Штрандман родился в 1877 г. в семье генерал-лейтенанта, коменданта Царскосельского дворца. Крестным отцом В.Н. Штрандмана был император Александр II. Мальчик учился в Пажеском корпусе и был личным камер пажом Николая II, После окончания в 1897 г. Пажеского корпуса он поступил на военную службу и дослужился до чина штабс-ротмистра а в 1901 перешел на дипломатическую службу. В 1906-1908 гг. он был секретарем русского дипломатического агентства в Дармштадте.

Балканская его деятельность началась в Болгарии в 1908 г. в должности секретаря дипломатического представительства. Его работа в Болгарии проходила в сложнейший для Балкан период аннексионного кризиса. Осенью 1909 г. по требованию министра иностранных дел Извольского он был переведен в посольство в Константинополе куда прибыл 1 января 1910 г. Из посольства в Константинополе Штрандман 10 августа 1910 был командирован в Черногорию на празднование 50-летнего юбилея правления князя Николы. Осенью 1911 г. дипломат был назначен в посольство в Белград, где находился до 1915г., а потом покинул страну вместе с Сербской армией. Штрандман с гордостью отмечал, что с Балканами у него родовая связь - его дед молодым офицером российской армии принимал в нем участие, командуя сербскими четами.

Во время Октябрьской революции он числился советником в Афинах. Об этом свидетельствует приказ народного комиссара по иностранным делам Л. Троцкого, согласно которому, советник при посольстве в Афинах - Василий Николаевич Штрандман в числе других царских дипломатов «Ввиду неполучения ответа на посланные телеграммы и радиотелеграммы послам, посланникам, членам посольств и пр. Российской Республики с предложением немедленного ответа о согласии работать под руководством Советской власти на основе платформы 2 Всероссийского Съезда, увольняются со своих постов без права на пенсию и поступления на какие-либо государственные должности, а равным образом, лишаются права производить с сегодняшнего дня какие бы то ни было выдачи из государственных средств»."Правда", № 201, 11 декабря (27 ноября) 1917 г. Таким образом, путь на родину дипломату Штрандману был отрезан.

В 1919 году был назначен правительством А.В. Колчака посланником в Королевстве СХС. Был полномочным представителем правительства Колчака на Версальских мирных переговорах.

После революции в 1921-1941 гг. - русский дипломатический представитель в Югославии со званием делегата по защите интересов русской эмиграции. В своей работе опирался на личную дружбу короля Александра I Карагеоргиевича, а после его гибели (1934) - на поддержку регента престола принца Павла и личных друзей - сербских генералов. После оккупации Белграда немецкой армией (апрель 1941) был арестован, потом освобожден, но лишен права заниматься прежней деятельностью по защите интересов русской диаспоры. После войны переезжает в Германию, в Швейцарию, а затем в США. Скончался 18 ноября 1963 в Вашингтоне. Похоронен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в г. Джорданвиль (штат Нью-Йорк,США). Его родной брат Николай (иеросхимонах Никон). (1875 - 20 сентября 1963, Афон) был полковником Лейб-гвардии 4-го стрелкового Императорской фамилии полка, в эмиграции принял монашеский постриг.

Мемуары Штрандмана содержат значительное число оригинальных документов, писем, сохранившихся в его архиве. Он дает детальную картину подготовки, начала и хода балканских войн, поскольку находясь в посольстве в Белграде, совершал поездки и в Болгарию, и в Вену, владел всей информацией, исходящей не только из МИДа России, но и правительственными документами Сербии, Болгарии и Черногории. Штрандман в своих мемуарах выступает не только как участник событий,но и как историк, анализируя весь ход предшествующих событий на Балканах. Особое место в его исследовании и воспоминаниях занимает русская модель развития Балкан. Нам представляется важным остановиться на нескольких ключевых сюжетах этой проблемы.

Первым является вопрос о видении Россией будущего турецкого государства и его балканских территорий. Это особенно актуально стало после младотурецкой революции и изменения политического устройства страны.

Дипломатические документы, хранящиеся в Архиве Внешней Политики Российской Империи (АВПРИ) свидетельствуют о существовании русского плана создания Балканской федерации под эгидой Турции. Деятельность России по созданию балканской федерации активизировалась после младотурецкой революции 1908 года. В 1910 году в русском министерстве иностранных дел разрабатывают план возможного объединения Балканских государств в единую Балканскую федерацию во главе с Османской империей. Началу этого сближения согласно этому плану должна была послужить совместная поездка в мае 1910 г. наследника турецкого престола принца Юсефа Изетдина и наследника сербского престола Александра Карагеоргиевича в Лондон на похороны короля Эдуарда АВПРИ. Ф. 151. Политархив. Оп. 482. 1910. Дело 525. Сербия. Белград. Общая переписка. Лл. 12-13.. А уже в июне 1910 года русский посол в Белграде сообщает в Петербург: «Вся здешняя печать без различия партий отмечала политическое значение визита принца Юсуфа Изетдина и указала на необходимость дружественного союза между Турциею и Сербиею, имеющими так много общих интересов. Этим положено было бы основание федерации Балканских государств» АВПРИ. Ф. 151. Политархив. Оп. 482. 1910. Дело 525. Сербия. Белград. Общая переписка. ЛЛ.24 об.-25. Копия донесения 6 июня 1910 г. Гартвига о визите в Белград престолонаследника Оттоманской порты принца Юсуфа..

Известно также, что посланник России в Константинополе Николай Валерьевич Чарыков (1855-1930) в 1911 г. вел переговоры с турецким руководством о договоре, в который включался пункт об открытии проливов для России. В пятый и шестой пункты готовящейся конвенции Чарыков включил и проект создания балканской федерации. Российская исследовательница Киселева писала по этому поводу: «Чарыков при этом руководствовался настроениями правительственных и партийных младотурецких кругов, где все больше завоевывала себе симпатию идея создания балканской федерации с Турцией во главе. Чарыков счел целесообразным пойти навстречу этим желаниям турок и поэтому включил в проект соглашения 5-ю статью о содействии России установлению между Турцией и балканскими странами прочных отношений на основе статус-кво»Киселева, В.И. Русско-турецкие переговоры об открытии проливов в 1911 г./ ? В: Труды Московского историко-архивного института. Т.12. Москва, 1958, 166 -207..

Чарыков хорошо знал ситуацию на Балканах, где он занимал ответственные дипломатические посты. В 1896--1897 Чарыков был дипломатическим агентом в Болгарии, а с 1900 по 1905 был чрезвычайным посланником и полномочным министром в Сербии. В 1908--1909 годах он занимал пост товарища иностранных дел. Он был в это время не просто заместителем Извольского, он был его единомышленником и другом. Извольский и Чарыков дружили с детства, еще со времен учебы в Александровском императорском лицее. Есть все основания полагать, что и балканская политика России вырабатывалась ими совместно. С мая 1909 по февраль1912 года Чарыков занимал высокий пост российского чрезвычайного и полномочного посла в Константинополе.

Чарыков и его дипломатическая деятельность стали предметом многолетних исследований российского исследователя Олега Александровича Чернова. В своей монографии Чернов, О.А. Дипломатическая деятельность и исторические взгляды Н. В. Чарыкова.Самара, 2010. и ряде статей ученый остановился и на подготовке русско-турецкого договора Чернов О. А. Русско-турецкие переговоры 1911 года в дипломатической деятельности и взглядах Н. В. Чарыкова. // Политическая культура и международные отношения в новое и новейшее время. Нижний Новгород: ННГУ, 2009. С. 148--161.. Переговоры Чарыкова с великим визирем Саид-пашой продолжались с октября по декабрь 1911 года. Новый министр иностранных дел России С.Д. Сазонов полностью отказался от идеи русско-турецкого договора, возложив всю ответственность за проведенные переговоры с Саид-пашой на Чарыкова. Так был похоронен проект возможного союза России и Турции, который, вероятно, мог бы изменить военно-политическую ситуацию накануне и в годы Первой мировой войны.

В.Н. Штрандман с недоверием относился к идее федерации балканских государств, продвигаемый Чарыковым. Так, в январе 1910 Штрандман прибыл в Константинополь под начало посла Н.В. Чарыкова. «По поводу предложенного Чарыковым нашему Министерству иностранных дел плана образования чего-то вроде союза, в первую очередь между Турцией и Болгарией, а затем и с другими балканскими государствами, пока на десятилетний срок, я опять же был вынужден высказаться в смысле полной неосуществимости такой идеи. Этим был положен конец моей, так сказать болгарской карьере в константинопольском посольстве, и о моем мнении больше не спрашивалось»Штрандтман, В.Н. Балканские воспоминания. Москва: Книжница, 2014, с. 49.. Впрочем Штрандман был обижен на Чарыкова за то, что то обошел его наградой и, возможно, был не до конца объективен.

Характерна реакция на инициативы Чарыкова и российского посланника в Сербии Н.Г. Гартвига, представленная в мемуарах Штрандмана: «Гартвиг […] был потрясен и крайне озадачен, получив от А.А. Нератова [исполняющего во время болезни Сазонова обязанности министра иностранных дел - Л.К.] повторное указание на желательность сближения балканских народов, но при условии выработки договаривающимися сторонами такой формулы, которая допускала бы присоединение Турции. Пашич не скрывал от Гартвига содержание настойчивых советов Н.В. Чарыкова сербскому посланнику в Константинополе всячески добиваться тесного соглашения с Турцией, что входило в обширный план русского посла об образовании федерации балканских государств» Штрандтман, В.Н. Балканские воспоминания, с 84.. Гартвиг решительно возражал против этого плана, , в то время как российский МИД считал этот план важным и реальным Там же, с.86-87..

О возможности компромисса с Турцией и переговорах с младотурками говорит в своих исследованиях и сербский ученый Михайло Войводич Воjводић, Михаило. Србија, српско питање и Турска крајем XIX и почеткомXX века. В: Ислам, Балкан и Велике силе. Београд, 1997, с. 373-384.. Но получилось, что специфика младотурецкой национальной программы способствовала сближению балканских государств, но уже на антитурецкой основе и подготовке вооруженных действий. Россия все же стремилась сгладить противоречия на Балканах и нормализовать отношения молодых государств и Турции. Ей удалось уже в канун первой балканской войны добиться от турецкого министра иностранных дел обещания предоставить грекам, сербам и болгарам на территории Турции местное самоуправление. Формирование балканского союза во многом означало провал русской модели мирного сосуществования балканских государств на основе конфедерации, в том числе и автономизации Европейской Турции. В чем же причины этой неудачи?

Понять их дают мемуары Штрандмана. Во-первых, российкий дипломат возлагает ответственность на сами балканские государства.Он убедительно показал, используя обширный материал дипломатических переговоров, что Россия всегда стремилась к урегулированию положения дел на Балканах мирным путем, и если этого не удалось сделать в 1908-1912 гг., то в этом виноваты сами балканские государства. Штрандман пишет: «Чаяния некоторых балканских народов не должны были являться решающими в смысле сроков, и их правителям надлежало согласовать свою политику с политикой России. Без помощи России они не могли добиться осуществления своих законных прав на самостоятельное существование. В действительности же, как о том свидетельствуют разыгравшиеся события, это, казалось бы, разумное понимание жизненных интересов было нарушено самими балканскими народами, что привело к целому ряду катастрофических последствий не только для них, но и для самой России» Штрандтман, В.Н. Балканские воспоминания, с. 35.

Много внимания уделяет он и личностям амбициозных балканских правителей, открыто выступающих вопреки русским рекомендациям, явно демонстрируя свою враждебность России, но при этом требующих и получающих русскую дипломатическую поддержку и материальную помощь. В первую очередь это касается двуличной политики черногорского князя Николы и прогермански настроенного царя Болгарии Фердинанда. При этом Штрандман, лично общавшийся с обоими, не рисует их одной черной краской. Так, Фердинанд предстает перед нами и глубоким знатоком древнерусской культуры, литературы и особенно иконописи. А Никола - радеющим за просвещение своего народа правителем.

Давая портреты балканских правителей, Штрандман объясняет, почему самодержавная Россия поддерживала «идеи и форму демократического правления в балканских странах». Он пишет: «Колебание и неустойчивость русофильских симпатий правящих династий Кобургов в Болгарии, Обреновичей в Сербии, Гогенцоллернов в Румынии и Глюксбургов в Греции побуждали Россию всячески поддерживать и укреплять в этих государствах, отчасти славянских и сплошь православных, идеи и основы демократического образа правления. Это был единственный способ, при котором голос народных представителей, отдававших себе отчет в мощи и спасительности русского заступничества от внешних врагов, мог быть услышан». Там же, с. 77.

Текст Штрандмана свидетельствует не только о нарушении балканскими правителями русских планов и их открытой порой конфронтации с Россией, но непрочность и фальшь их собственного союза, что продемонстрировала вторая балканская война. Штрандман, служивший и в Болгарии и в Сербии, убедительно показал, насколько нетерпимыми и не желающими идти на уступки были правительства этих соседних славянских православных стран. Он пишет о том, что эта конфронтация и вражда были предметом особой заботы российского МИДа: «Министерство иностранных дел в Санкт-Петербурге всегда вело так называемое «Дело о болгаро-сербских отношениях» Такая же рубрика имелась и во всех заграничных российских посольствах и миссиях. Сюда относились не только взаимные отношения этих двух братских славянских стран, но заносились и все даже отдаленные факты, влиявшие на эти два «братские» государства с точки зрения политической, экономической и этнической». Штрандтман, В.Н. Балканские воспоминания, с. 76.

Колоссальные амбиции и мега-идеи при отсутствии реальных планов обустройства будущих территорий приводили порой к насилию над населением присоединенных областей. Изучением этих насилий занималась комиссия Карнеги, в которую входил П.Н. Милюков. Штрандман пишет о той ненависти, с какой была воспринята работа этой комиссии сербами и болгарами. А вместе с тем, существуют свидетельства достаточно жесткой политики на новоприсоединенных областях. Так, например, Милован Джилас писал о репрессиях против мусульман проводимых его отцом- жандармом на Косово в 1913 г.Dedijer< V. Velikibuntovnik.Milovan Djilas. Prilozi za bioografiju.Beograd, 1991, s.111-117..

Вторая причина краха русской модели переустройства Балкан также хорошо просматривается в воспоминаниях Штрандмана - это отсутствие единства и последовательности в самом русском внешнеполитическом ведомстве. Полное несогласие царит в среде русских посланников на Балканах, они противоречат друг другу, а некоторые из них открыто противятся инструкциям Петербурга. Таков был, по описанию Штрандмана, русский посланник в Сербии Николай Генрихович Гартвиг. Штрандман характеризует своего патрона, как, безусловно, сильного и умного дипломата, но своевольного и не подчиняющегося директивам МИДа. Именно поэтому на нем во многом лежит ответственность за начало балканских войн и Первой мировой войны. Штрандман приводит примеры его открытой австрофобии, что, по мнению русского посланника в Вене Н.Н. Гирса, мешало ему следовать интересам России Штрандтман, В.Н. Балканские воспоминания, с. 118..

О независимой от Министерства иностранных дел позиции Гартвига пишет в своих мемуарах и С.Д. Сазонов: «…Н.Г. Гартвиг предпочитал выигрышную роль потакателя этих повышенных настроений белградских правительственных и общественных кругов той менее благодарной, но более соответствующей интересам Сербии, которую он должен был играть в качестве русского представителя, ближайшей обязанностью которого было, жертвуя личной популярностью, предостерегать правительство и народ от опасных увлечений. Гартвиг истолковывал в Белграде русскую политику по-своему […]» Сазонов. С.Д. Воспоминания. Минск, Харвест, 2002, с. 85.

Через всю книгу Штрандмана проходит материал, свидетельствующий о «разновекторности» действий русских дипломатов, каждый из которых имел свое видение будущего Балкан. При этом главную стратегическую задачу России - сделать Черное море «русским озером», т.е. получить режим наибольшего благоприятствования в проливах - реализовать не удалось.

Россия пыталась наладить взаимоотношения между балканскими странами, используя и представителей правящего императорского Дома Романовых. Характерна в этом плане поездка на Балканы князей императорской крови Олега и Игоря Константиновичей.

В июне 1910 г. состоялась ознакомительная поездка в Сербию братьев Олега Константиновича и Игоря Константиновича Романовых. Это были дети хорошо известного на Балканах великого князя Константина Константиновича, старший сын которого, Иоанн Константинович в 1911 году женится на дочери сербского короля Петра Карагеоргиевича.

Игорь закончил к этому времени Пажеский корпус, а Олег после окончания кадетского корпуса с разрешения государя поступил в Александровский лицей. Он первым из Романовых учился в гражданском высшем учебном заведении. Олег был чрезвычайно талантливым поэтом, любимцем своего отца. Его трагическую гибель на фронте осенью 1914 года великий князь Константин Константинович пережить не смог и через полгода скончался от сердечного приступа.

По дороге в Белград Олег и Игорь остановились в Стамбуле, где были приняты султаном, 12 июня 1910 г. прибыли в Белград, где их встретил престолонаследник Александр. С ним они совершили поездку на автомобиле по окрестностям Белграда. Прием русских князей императорской крови проводился в Белграде на высшем уровне, королем Петром, его сыновьями Георгием и Александром и дочерью Еленой. Отчет об этом можно прочитать в гоффурьерских журналах Дворцовой канцелярии Карагеоргиевичей, хранящихся в Архиве Сербии Архив Србије (АС). Дворска Канцеларија (ДК). Ф.V. Р.5 ; ДК. Ф.VII Р. 6 (1910 г.).

Утром 12 июня 1910 г. на железнодорожном вокзале Белграда их встречал престолонаследник Александр Карагеоргиевич. На следующий день в 12.00 состоялась аудиенция у короля Петра, а затем торжественный обед в Российском посольстве, где присутствовали король, престолонаследник Александр, его двоюродный брат Павел, русский и болгарский посланники с женами, все министры с женами, - всего 46 человек. 14 июня король и его семья завтракали вместе с русскими гостями.

Молодые представители династии Карагеоргиевичей - Александр, Павел, Елена развлекали приехавших русских сверстников по-своему - играли в теннис, ходили в кино и до глубокой ночи катались на автомобилях АС ДК Ф.VII Р. 6 (1910 г.). Увлечение автомобилизмом захватило не только юношей. Принцесса Елена с нетерпением ждала в подарок от своей тети Елы - королевы Италии Елены Савойской - новую модель «мотора». Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 659. Д. 29. Письма королевны сербской Елены (невесты) великому князю Иоанну Константиновичу. Л.13-14.

Именно эта сербская принцесса-автомобилистка Елена Карагеоргиевич (1884-1962) породнила династии Романовых и Карагеоргиевичей, выйдя замуж за старшего сына великого князя Константина - Иоанна. И именно детям от этого русско-сербского брака выпало стать последними легитимными представителями династии Романовых. Их сын Всеволод Иоаннович (1914-1973) умер бездетным. Но до самой своей кончины стоял под первым номером в списке претендентов на титул главы Российского Императорского Дома в случае смерти Владимира Кирилловича. Его сестра Екатерина прожила долгую жизнь (1915-2007) и смерть ее формально была окончанием Романовской эпохи, ибо она была последним членом российского Императорского Дома, так как родилась в период правления своих царственных родственников и числилась под № 55 в Придворном календаре за 1917 год .

Вопрос о возможном междинастическом браке между Романовыми и Карагеоргиевичами обсуждался в российских и сербских политических кругах. Престарелый король Петр стремился поскорее женить своих сыновей, чтобы обеспечить преемственность династии. Велись активные поиски невест, что порождало порой и газетные сплетни и вымыслы. Так, московская газета «Раннее утро» писала 23 июля 1908 г.: «Венские газеты сообщают, что сербский король Петр решил искать невест для своих сыновей среди дочерей американских миллиардеров. Это делается главным образом для поправления финансовых обстоятельств - в виду того. что у короля и его сыновей нет личных средств» .

В России уделяли много внимания укреплению и развитию монархической системы в Сербии. Одной из важнейших задач было поддержание Россией престижа династии Карагеоргиевичей. Документы Архива внешней политики Российской империи свидетельствуют о стремлении российского МИДа нормализовать отношения династии Карагеориевичей с европейскими дворами, не желавшими признавать династию, подозреваемую в организации кровавой расправы с королевской четой Обреновичей в 1903 г. Немаловажно было, и контролировать порядок престолонаследия в Сербии. В Сербии осенью 1910 г. разразился династический кризис, связанный с тяжелой болезнью престолонаследника Александра. С 26 сентября по начало декабря он находился на грани смерти и врачи не гарантировали выздоровления АС. Ф. Дворска канцелариjа. (ДК). Ф.VII Р. 6 (1910 г.).

Именно в это время переписка российского и сербского правительств свидетельствует о важности решения вопроса о возможном кандидате на сербский престол. В России хорошо знали ситуацию в семье Карагеоргиевичей. Брат короля принц Арсений и его сын Павел до 1903 г. были российскими подданными, имели российские паспорта, а принц Арсений числился на русской военной службе. Оба они были хорошо известны в России и считались не соответствующими высокому званию сербского короля.

Русский посол в Сербии категорически возражал против кандидатуры принца Павла: «Народ Сербии совсем не знает скромного, забитого, тщедушного юношу Павла, из чувства сострадания пригретого королем, но ему слишком хорошо известно неприглядное прошлое родителя принца Павла, князя Арсения Карагеоргиевича, о котором и доныне получаются здесь недобрые вести» АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2874. Л. 14 об..

Ситуация становилась драматической и даже тупиковой. Премьер-министр Сербии Никола Пашич обратился к российскому руководству с предложением в случае смерти принца Александра посадить на сербский престол кого-то из русских великих князей. В России категорически отказались обсуждать этот проект, тогда Пашич заявил, что в таком случае Сербия обратится с просьбой прислать на сербский престол кого-нибудь из английских принцев.

В донесении Гартвига от 24 октября 1910 г. эта ситуация описывается следующим образом: «В поисках за решением трудной задачи королевское правительство должно было подумать и об иной несомненно сложной комбинации, которая, однако, сама собой предстанет в случае рокового исхода болезни королевича Александра и сопряженных с этим событием тяжелых внутренних потрясений. Я говорю о возможности приглашения на Сербский престол кого-либо из членов царствующих иностранных династий. По сему поводу гг. Пашич и Милованович доверительно сообщили мне, что для спасения Сербии правительство и народ готовы прибегнуть к всемилостивейшему покровительству, повергнув к стопам Государя императора ходатайство о разрешении Августейшему члену Российского Царственного Дома принять Сербскую корону. В случае неуспеха такого ходатайства, сербы вынуждены были бы обратиться с подобною просьбою к английскому королю» Там же. Л. 15..

Ситуация разрешилась с выздоровлением принца Александра Карагеоргиевича. Но проблема отсутствия альтернативного наследника осталась, поскольку Александр был очень слаб. По-видимому, именно тогда созрел план выдать сестру престолонаследника - Елену Карагеоргиевич за одного из русских великих князей, с тем, чтобы в случае смерти Александра она стала сербской королевой, а ее русский муж принцем-консортом, или же они стали бы регентами при их сыне.

Иоанн Константинович был впечатлительным, набожным, честным и искренним юношей, увлекавшимся сочинением духовной музыки. Его отец воспитывал своего первенца в любви и уважении к России и ее традициям. Сам Иоанн Константинович писал о своем патриотическом настроении отцу: «Я стал русским по душе человеком, не только по названию, а в действительности. Ты в этом виноват, чему я и очень рад. Поселили меня в русских комнатах, окружили всем русским и вот результат» Письмо Иоанна Константиновича родителям. 2.11.1909 г. В: Российский архив. (История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.) Выпуск XV - М., 2007 (Новая серия). с.416. и далее он говорит о своем стремлении «… быть достойным сыном моего Папа и не ударить лицом в грязь в лицо русского народа» Там же. С.420.. Возможно именно поэтому Иоанн Константинович не очень любил поездки к своим германским родственникам, а предпочитал путешествия по России.

Объяснение между молодыми людьми, по-видимому, произошло в Италии, в Милане в июне 1911 г. , где у своей тетушки, королевы Италии Елена Карагеоргиевич с 1906 г. гостила подолгу и очень полюбила эту страну. В Государственном Архиве Российской Федерации хранятся письмах Елены к жениху, которые хранятся в фонде Иоанна Константиновича. В архивных папках - плотные сиреневые листочки полные любви и нежности, написанные летящим девичьим почерком с ошибками в русском языке, которые так огорчают саму Елену ГАРФ. Ф. 659. Д.29..

Визит жениха из России в Белград также отражен в гоффурьерских журналах сербского дворцового ведомства. Его встречали на вокзале в Белграде король и престолонаследник 3 августа 1911 г. Король ежедневно обедал во дворце с будущим зятем АС ДК. Ф.V. Р.6.. Престолонаследник и его сестра-невеста вместе с гостем с 4 по 8 августа путешествовали по Сербии на автомобиле. Они посетили Любичево, монастырь Манасию, приняли участие в съезде учителей Сербии, провели смотр войск АС. ДК. Ф.VII Р. 7 (1911 г.). Иоанн Константиновича 9 августа в 5.30 утра покинул Белград. А уже 17 августа король Петр Карагеоргиевич с дочерью Еленой и сыном Александром выехали в Петербург, где должна была состояться династическая свадьба.

21 августа в воскресение в Петергофе произошло венчание. О свадьбе Елены Карагеоргиевич и Иоанна Константиновича вспоминал его брат Гавриил: «Государь и тетя Оля благословили Иоанчика, императрица Александра Федоровна плохо себя чувствовала и не могла присутствовать при венчании, но все же она присутствовала при благословении » Гавриил Константинович. В Мраморном Дворце. Москва, Захаров, 2001, с. 127. .

Судя по отпечатанной типографским способом брошюре «Высочайше утвержденный церемониал бракосочетания Его Высочества князя императорской крови Иоанна Константиновича с Ее королевским Высочеством королевною Еленою сербскою ГАРФ. Ф. 659. Д. 13. свадьба была необычайно пышной и торжественной, на ней присутствовала вся царская семья, включая детей. Великий князь Константин Константинович приезду невесты сын был рад: «Пятница. 19 августа. Вчера число наших детей увеличилось. Прибыла невеста Иоанчика Елена» ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 63. Л. 100..

Н.Г. Гартвиг сообщал 11 сентября 1911 г в МИД А.А. Нератову. из Белграда о реакции в Сербии на брак Елены Петровны и Иоанна Константиновича: «Нет, конечно, серба, который не понял бы и не оценил громадного политического значения для страны установления родственных связей между Российским Императорским Домом и Династией Георгия «Черного», отныне получающей благодаря этим узам, нравственную опору и обаяние столь необходимое в государстве, пережившем немало потрясений из-за борьбы у престола» АВПРИ. Ф. Политархив. 1911. Оп. 482. Д.526. ЛЛ. 225-225 об, он добавляет, что событие это «несомненно призвано поднять престиж ее (Сербии - Л.К.) среди прочих государств Балканского полуострова и упрочить ее династию».

А несколько раньше, заменяющий Гартвига М.М. Бибиков, доносил из Белграда о значении этого брака для развития русско-сербских отношений: «Теперь же, когда династия Карагеоргиевичей породнилась и Императорским Домом не может быть и сомнения в том, что король Петр никогда не отклонится от политики тесного единения с Россией, и в Сербии нет такой партии, которая была бы достаточно сильна, чтобы проповедовать антирусскую и антидинастическую политику» Там же, ЛЛ.. 220-221..

Российское правительство, таким образом, пыталось укрепить авторитет династии Карагеоргиевичей, но не меньшие усилия предпринимались для укрепления авторитета династии Петровичей в Черногории, с которой Романовы также были связаны династическими браками. Высокий авторитет молодых балканских династий должен был способствовать и укреплению межбалканских связей. Однако, усилия России не увенчались успехом - сербские, черногорские, болгарские, греческие, румынские правители не могли прийти к согласию. Идеи воссоздания великих средневековых государств на Балканах не позволяли правителям молодых балканских государств соглашаться на любую форму балканской федерации, а тем более на конфедерацию во главе с Турцией. Российский дипломат Штрандман хорошо это понимал.

Размещено на Allbest.ru